Когда мы вместе, Я не боюсь моих слез.

Ямада никогда не был из тех, кто скрывает свои чувства, вот почему он не утруждает себя прекращением беспокойного притопывания ногой. В сообществе профессиональных героев хорошо известно, что HPSC временами действует коварно. Есть истории о том, как некоторым героям, связанным с HPSC, сходило с рук больше, чем мог бы получить средний профессионал, и о том, как агенты HPSC постоянно налетают в последний момент, чтобы взять дела в свои руки. Без реальных доказательств никто мало что может сделать, особенно учитывая, насколько сильно HPSC привязана к операциям Героев в наши дни. Они приносят много пользы, как профессионалам, так и гражданским, поэтому чаще всего проще просто игнорировать подозрительные поступки, которые они совершают. “Ты уверен, что мы не можем пойти туда?” Ямада спрашивает, кажется, в сотый раз. Незу, как всегда терпеливый, качает головой: “Боюсь, что нет”. Ямада вздыхает и обращает свое внимание на двух женщин, стоящих дальше по коридору, агентов Кусуми Кохару и Акаги Харуэ. Ямада никогда не имел дела ни с одним из них лично, но он провел о них некоторое исследование, столько исследований, сколько мог, учитывая тенденцию HPSC скрывать все файлы агентов. Оба агента довольно высокого уровня в HPSC, хотя, скорее всего, ничего незаменимого, и за их плечами длинный список успешных дел. С причудами Ущербный и Ядовитые Цветы соответственно он может понять, почему их завербовали. По закону им не разрешается использовать свои причуды во время допросов, но никогда не знаешь, что может случиться. Были случаи, когда полицейские или агенты HPSC «случайно» активировали свои причуды, когда чувствовали угрозу со стороны подозреваемых. Если бы это случилось с Накахарой и Дазаем, всё могло бы обернуться катастрофой. До сих пор эти двое во всём подчинялись, даже больше, чем ожидал Ямада, но это не значит, что так будет всегда. На самом деле Ямада уверен, что и Накахара, и Дазай без колебаний дадут отпор, если агенты HPSC что-то предпримут. Не говоря уже о том, какой ущерб могут нанести эти двое, если на них нападут. Если они получат ранения, то всё доверие, которое они до сих пор испытывали к UA, может рухнуть. Чтобы избежать такого исхода, Незу договорился о том, что Кусуми будет с Дазаем, а Акаги — с Накахарой. Хотя ядовитые цветы могут навредить Накахаре, его всегда может исцелить Исцеляющая девушка. Однако причуда Кусуми, основанная на разуме, более уникальна и может нанести урон, который не сможет устранить Исцеляющая девушка. Дазай сможет нейтрализовать её, так что, надеюсь, всё пройдёт хорошо. Ямада действительно надеется, что Незу сможет потянуть за кое-какие ниточки и гарантировать, что после этого интервью больше не будет, он не думает, что сможет справиться с беспокойством из-за этого больше одного раза. Он знает, что и Накахара, и Дазай сильные, он знает, что они, вероятно, прошли через кое-что похуже, чем собеседование в слегка коррумпированном агентстве, но он ничего не может с собой поделать, мысль отправить их обоих туда одних вызывает у него всевозможное беспокойство. Что, если один из агентов скажет что-то, что выведет одного из них из себя? Может ли HPSC использовать это как оружие, чтобы увести их из UA? Что, если они скажут что-то, из-за чего они оба потеряют доверие к UA, это правда, что они не добились большого прогресса в том, чтобы заставить Накахару и Дазая открыться и измениться, но все же, эти интервью могут разрушить доверие, которое они начали строить. Его страхи, кажется, только усиливаются, когда появляется Шота с Дазаем и Накахарой, идущими за ним по пятам. Накахара справа от Дазая, как обычно, что ненормально, так это рука, хватающая Дазая за руку. Сам Дазай, кажется, смотрит в пространство. Ни один из них не дразнит друг друга и не жалуется, что вызывает тревогу в голове Ямады. Они беспокоятся об интервью? Если это так, то есть ли время отвести их в сторону и предложить утешения. Может ли Ямада сказать их убедительно, когда он тоже обеспокоен? Кусуми и Акаги, не теряя времени, подходят ближе, как только появляются оба мальчика, тем самым устраняя возможность предложить мальчикам гарантии. Акаги дарит улыбку, которая, по мнению Ямады, не совсем искренняя: “Привет вам двоим, меня зовут Акаги Харуэ, а это Кусуми Кохару, мы оба работаем в HPSC”. Накахаре явно требуется время, чтобы взглянуть на них обоих: “Да, привет”. Он явно занимает оборонительную позицию, за что Ямада его нисколько не винит. “Чем быстрее мы начнем, тем быстрее вы двое сможете вернуться к тому, что UA заставляет вас делать”, - объясняет Акаги, Ямада в глубине души считает, что это была намеренная попытка выяснить, как UA справляется с ними двумя. Акаги продолжает: “Накахара, ты со мной”. На мгновение Накахара не двигается, и Ямада думает, что он может отказаться и устроить сцену, к счастью, похоже, что это не так. Накахара вздыхает и оглядывается на Дазая, прежде чем отойти: “Увидимся”. Дазай кивает, но больше ничего не отвечает. “Давай покончим с этим”, - холодно говорит Кусуми, прежде чем повернуться и пойти в комнату, где она будет проводить свое интервью. Дазай следует за ней без комментариев. Обе двери закрываются, и Ямада чувствует, что смотрит на них, его прежнее беспокойство все еще бродит под кожей. “У меня плохое предчувствие по этому поводу”, - признается он. Айзава вздыхает: “Не только у тебя”. - Чуя не уверен, чего он ожидает от этого небольшого интервью. Последнее интервью, которое у него было, с теми детективами и Незу, было коротким из-за сделки, заключенной Дазаем. Но сейчас такой сделки нет, и, насколько он знает, он может застрять в этой комнате на весь день. Он действительно надеется, что это не так, у него есть дела поважнее, чтобы проводить время. Не говоря уже о том, что Дазай ведет себя неадекватно последние пару дней, позволить этому идиоту слишком долго оставаться рядом с собой приведет только к катастрофе. Либо Дазай воспользуется возможностью выпрыгнуть из окна или что-то в этом роде, либо он выберет жертву, на которую обратит весь этот негатив. Оба варианта ничем хорошим не закончатся, поэтому Чуя предпочел бы быть там, где он мог бы за ним присматривать. Женщина напротив него улыбается тошнотворно сладкой улыбкой, она действительно думает, что это заставит Чую доверять ей больше? “Я записываю это интервью, поэтому, пожалуйста, представьтесь. Меня зовут Акаги Харуэ, я представляю HPSC. ” “Накахара Чуя”. Акаги кивает, улыбка все еще на ее лице, когда она начинает листать бумаги, разложенные перед ней. “Мне поручили задать тебе несколько вопросов, но они кажутся довольно скучными, к счастью, у меня есть на примете несколько более интересных”. Чуе неприятно вспоминать о Дазае, отлично, она собирается вести себя так же, как он? Боже, он надеется, что нет. “Как ты присоединился к портовой мафии?” Чуя не утруждает себя ответом. Акаги постукивает пальцами по бумаге перед собой: “Здесь в вашем досье сказано, что вы сказали детективу Цукаучи, что присоединились к ним около года назад по собственной воле, но я чувствую, что за этим кроется нечто большее”. Чуя мысленно вздыхает от раздражения: если информация есть в его досье, то зачем спрашивать? Сам вопрос тоже раздражает: за его вступлением в Портовую мафию стоит нечто большее, но он определённо не собирается ей об этом рассказывать. «Я встретил Дадзая, и он убедил меня». «Убедил» — слишком мягкое слово для того, что произошло на самом деле. Акаги приподнимает бровь: «О? Значит, он был довольно хорош в этом, не каждый день можно убедить кого-то вступить в мафию». Чуя пожимает плечами. Дазай — довольно хороший переговорщик и манипулятор, убедить кого-то присоединиться к Портовой мафии для него — раз плюнуть. Акаги вытягивает одну из своих рук и двигает ею так, будто что-то на ней лежит, хотя там ничего нет. Чуя лениво размышляет, не связано ли это с её причудой, какой бы она ни была. "А чем ты занималась до того, как присоединился к Портовой мафии?" Если бы кто-то другой, например Айзава или Ямада, задавал ему эти вопросы, он бы не слишком задумывался над этим. Он был бы немного подозрительным, но он знает, что эти двое пытаются стать друзьями ему и Дазаю или кем-то еще, хотя Акаги не доверяет тому, что так закончилось. Она здесь буквально для того, чтобы получить информацию о нем и передать ее в HPSC, что бы он ни сказал, в конечном итоге это будет зафиксировано на постоянной основе или что-то в этом роде. Чуя настороженно смотрит на неё, она что-то замышляет, задавая эти вопросы: «... Я жил на улице». "Понятно, должно быть, это стало для тебя серьёзным потрясением, когда ты присоединился к Портовой мафии. Полагаю, ты никогда не чувствовал, ну, не знаю, сожаления о том, что присоединился?" Акаги говорит непринуждённым тоном, как будто ей всё равно, ответит Чуя или нет. Чуя чувствует проблеск понимания, а, так вот в чём дело. Она спрашивает, как он попал в Мафию через Дазая, а затем спрашивает, не сожалеет ли он об этом, — это попытка связать эти два события. Она хочет, чтобы он возненавидел Дазая за то, что тот убедил его присоединиться, и, вероятно, хочет посмотреть, насколько легко будет заставить его предать Дазая, может быть, даже заложить для этого основу. Чуя подумывает о том, чтобы пристрелить его прямо здесь и сейчас, но, в конце концов, ему уже скучно, так почему бы не развлечься? Чуя откидывается на спинку стула, но не сводит с неё глаз: «Иногда, я думаю, выгода от этого есть». Вот, теперь это звучит так, будто он до сих пор состоит в Портовой мафии только ради выгоды. Если HPSC подумает, что его можно подкупить материальными благами, то они с большей вероятностью сделают шаг/предложат ему присоединиться. Уничтожение HPSC не входит в цели миссии, но это не повредит, верно? Акаги приподнимает бровь: “О? В чем конкретно могут заключаться эти преимущества?” Чуя притворяется, что на мгновение задумался: “Я получаю много вещей бесплатно, при этом мне платят тонну, что действительно упрощает накопление”. По правде говоря, в Портовой мафии есть много "деловых партнеров", которые слишком счастливы раздавать вещи высокопоставленным членам. Добавьте к этому его хорошую зарплату, и Чуя почти ни в чем не нуждается, что резко контрастирует с его жизнью до портовой мафии. “Как чудесно ... О, прошу прощения!” Акаги встряхивает запястьем как раз в тот момент, когда на нем начинает распускаться цветок: “Я не должна использовать здесь свою причуду, но создание этих цветов - бессознательное действие для меня, я уверена, ты понимаешь”. Цветок начинает увядать так же быстро, как и распустился, прежде чем он умирает, хотя Чуя обязательно хорошенько его разглядывает. Он не уверен, как это называется, но он видел, как Дазай пытался съесть одно раньше, вероятно, оно ядовитое или что-то в этом роде. Ему придется спросить об этом Дазая позже. Чуя слегка кивает, ёрзая на стуле. С одной стороны, он хочет растянуть это интервью как можно дольше, чтобы получить больше информации о HPSC. С другой стороны, это кресло невыносимо неудобное. Как только цветок падает с её запястья, Акаги быстро сметает его со стола и начинает перебирать бумаги, словно ищет что-то конкретное. Чуя молча наблюдает за этим и надеется, что интервью Дазая проходит хорошо. - Чуя вздыхает и плюхается на гораздо более удобный диван. Наконец-то он свободен от этого интервью. Сейчас в общей комнате не так много людей, группа Бакуго сидит в углу и делает… домашнее задание? Чуя не уверен. Несколько девочек тоже разбрелись по комнате. Чуя думает, что видел, как Иида и Тодороки направились на кухню, когда он тоже пришёл. — У тебя сегодня было собеседование, да? Как всё прошло? — спрашивает Урарака. “Так скучно”. Это вызывает смех у детей в общей зоне, хотя Чуя и не пытался быть смешным. Новизна притворства, что его можно переманить у Портовой мафии, быстро прошла, после этого он понял, что выход Акаги из сценария означал, что ему придется отвечать на еще больше вопросов. Ответы как на вопросы Акаги, так и на те, что были написаны на листках бумаги, заняли намного больше времени, чем ожидал Чуя, что, в свою очередь, раздражало его тем больше, чем дольше ему приходилось это делать. Но теперь он с этим покончил, так что ему остаётся только ждать, пока Дазай закончит, чтобы они могли обсудить случившееся. Чуя считает, что он мог бы легко проникнуть в HPSC и уничтожить их изнутри, но тогда Дазаю пришлось бы самому разбираться с UA. "Эй, Чуя," — Мина ждёт, пока он посмотрит на неё, прежде чем продолжить, "у меня к тебе вопрос!" Чуя мысленно стонет: неужели он сегодня не ответил на достаточно вопросов? Внешне он просто вздыхает: «Что такое?» Если Мина замечает его отношение, она ничего не говорит: «Ну, Бакуго хочет проводить с тобой больше времени, так что…» Бакуго сердито смотрит на него: «Не говори так, чёрт возьми! Это половиненный всё испортил!» Мина закатывает глаза: “Тебе пришла в голову идея ...” “Потому что я хотел знать, кто победит ...” “Не нужно так защищаться ...” “Я не собираюсь оправдываться...” Чуя громко прочищает горло, чего, к счастью, достаточно, чтобы и Мина, и Бакуго перестали спорить. “ Ты собираешься объяснять дальше или нет?" Бакуго бросает последний взгляд на Мину, прежде чем переводит взгляд на Чую: “Мы проводим вечера кино, я хочу знать, насколько ты слабак, когда дело доходит до ужасов”. “Почему я должен бояться фильмов ужасов?” Чуя и раньше сталкивался с фильмами ужасов, просмотр которых не звучит как вызов. Каминари держит свою домашнюю работу так, словно использует ее как щит: “Я имею в виду .... Бакуго пугается фильмов ужасов, поэтому ...” Бакуго резко поворачивает голову, чтобы посмотреть ему в лицо, неудивительно, что тонкий лист бумаги никак не защищает его: “Это было один раз! Один раз! Кроме того, этот фильм был чертовски чумовым, и ты это знаешь.” Вспышка движения в уголке его глаза отвлекает его внимание от Бакуго и Каминари, упомянутая вспышка движения оказывается Дазаем, крадущимся вдоль стены в направлении своей комнаты. Его интервью, должно быть, только что закончилось, и Чуя не может не задаться вопросом, почему именно оно так затянулось. Добавила ли Кусуми еще какие-то дополнительные вопросы? К счастью, дети из 1А кажутся достаточно озабоченными, чтобы Чуя смог ускользнуть и перехватить Дазая. Дазай бросает на него взгляд, который говорит ему, что бы ни сказал интервьюер, это никак не повлияло на его плохое настроение. Чуя поднимает бровь: “Что она тебе сказала?” Возможно, это было неправильно сказано, поскольку Дазай выглядит еще более раздраженным: “Ничего. Иди развлекайся со своими новыми друзьями”. Чуя запинается при этих словах, он думал, что Дазай разозлился на леди из HPSC, а не на него. Кроме того, это был буквально план Дазая подружиться с детьми из 1А, он не может злиться теперь, когда Чуя действительно сделал это. “Так вот в чем дело?” Чуя спрашивает: “Ты злишься, потому что я сидел с детьми из 1А?” Чуя не думает, что это так, но с Дазаем трудно сказать. Что, черт возьми, он должен был делать, если не сидеть с ними в любом случае? Ни в коем случае на свете он не стал бы просто сидеть скучающий и одинокий в своей комнате, ожидая возвращения Дазая, у него больше самоуважения, чем это. Не говоря уже о том, что, опять же, именно Дазай посоветовал ему подружиться с классом в первую очередь. “Я совсем не сержусь, мне все равно, что ты делаешь”. Резко говорит Дазай, и это самая большая ложь, которую он когда-либо слышал. Его явно что-то вывело из себя, и, конечно, это мог быть не Чуя, но это не значит, что с ним все в порядке. Чуя усмехается: “О да? Потому что ты кажешься мне довольно сумасшедшим”. И снова кажется, что Чуя выбрал не те слова, поскольку выражение лица Дазая становится только мрачнее: “Ну, тогда, может быть, тебе нужно проверить зрение”. Чуя намеренно удерживает себя от того, чтобы клюнуть на приманку. Хорошо, сначала он думал, что Дазай просто раздражен и, возможно, немного зол, но теперь он видит, что все гораздо серьезнее. Самым большим доказательством этого является тот факт, что Дазай явно пытается вывести его из себя прямо сейчас, это классический прием Дазая, чтобы попытаться отвлечь внимание от того, что он чувствует. Большую часть времени это срабатывает, Дазай знает его так хорошо, что требуется всего несколько тщательно подобранных слов, чтобы проникнуть прямо под кожу Чуи. Чуя работал над тем, чтобы мириться с ним и не злиться так быстро, так что, возможно, он просто сможет справиться с этим без катастроф. Было бы предпочтительнее, если бы он мог, ребята из 1А уже начинают смотреть в их сторону, и пока все даже не так плохо. Чуя не может беспокоиться о последствиях, если они обостряются. “Серьезно, Дазай, что не так с...” “Я ничего не сказал. Так что оставь это ”. И точно так же поведение Дазая меняется с "Я раздражен, оставь меня в покое" на "Если ты продолжишь давить, то пожалеешь об этом ". Выражение его лица холодное и вызывающее: "Ты будешь умным и оставишь меня в покое?" - говорится в нем. Чуе следует отступить, тем более что несколько ребят из 1А нерешительно стоят, как будто они не уверены, стоит ли вмешиваться. Все стало бы только сложнее, если бы в это вмешались они сами, по крайней мере, Чуя может постоять за себя против Дазая вот так. Дазай, должно быть, воспринял отсутствие ответа как своего рода согласие, бросив последний холодный взгляд, он проходит мимо Чуи. Это не совсем больно, но достаточно тяжело, чтобы действовать ему на нервы, в любом случае, он расскажет об этом Дазаю позже, как только успокоится. Прямо сейчас Чуе, вероятно, следует пойти отвлечь детей из 1А, чтобы они не попытались задавать какие-либо вопросы или, не дай Бог, самим поговорить с Дазаем. К сожалению, когда Дазай проходит мимо, ему остается только сказать последнее слово: “Какая послушная маленькая собачка”. Чуя чувствует, как в нем вспыхивает гнев. Дазай этого не говорил, но он точно знает, на что намекает этот ублюдок, как он мог не сказать, когда Дазай так часто поднимает это во время серьезных споров. "Какой же ты послушный пес, ты просто делаешь все, что кто ни попросит, не задумываясь, сначала Овца, теперь Мори - сможешь ли ты когда-нибудь думать самостоятельно?" Губы Чуи шевелятся быстрее, чем его мозг: “Черт возьми, что ты только что сказал?” Дазай поворачивается к нему, в его глазах холодное веселье. Черт возьми, теперь этого не избежать. “О, ” неискренне говорит Дазай, - "маленькая собачка расстроена?” Кто-то, он не знает кто, хватает его за руку в попытке мягко оттащить. Чуя должен позволить им, он должен отступить и остыть, он не должен доставлять Дазаю удовольствие своей реакцией. Он вырывает свою руку из их хватки, при этом возникает небольшая суматоха, возможно, он случайно сбил их с ног или что-то в этом роде. Чуя не может найти в себе сил беспокоиться об этом в данный момент, особенно учитывая то, как сильно он сосредоточен на сдерживании своего гнева. Он не хочет срываться на Дазае, не тогда, когда это закончится только тем, что этот ублюдок станет самодовольным и будет насмехаться над ним дальше. Дазай наклоняется, его лицо на первый взгляд безразличное, но при ближайшем рассмотрении явно пронизано злобой: “Осторожнее, Чуя, не хотел бы, чтобы твои дорогие друзья пострадали”. Проблема с таким хорошим знанием Дазая в том, что иногда им не нужны слова для общения. Проблема в том, что Чуя единственный понимает, что на самом деле означает этот маленький укол, проблема в том, что когда его темперамент наконец выходит из-под контроля и он делает угрожающий шаг вперед, все бросаются останавливать его. Они спешат остановить его, а не Дазая с его обычной жестокостью. Чуя дергается, когда его обхватывают сильные руки, раздаются крики и панические шаги, но он игнорирует все это. Он встречается взглядом с Дазаем, который ухмыляется, прежде чем ускользнуть по коридору, гнев Чуи не утихает из-за его исчезновения. На самом деле, кажется, что становится только хуже. Какого черта он может уйти как ни в чем не бывало, в то время как Чуя все еще вырывает у него эти гребаные руки, серьезно, почему они не отпускают ?! Дазай здесь агрессор, он должен быть тем, кто разбирается с этим, черт возьми! Подавляющая часть его хочет дольше томиться в своем гневе, он хочет избавиться от того, кто его держит, и догнать Дазая. Он так близок к тому, чтобы поддаться этому порыву, так близок, но потом замечает, что вездесущий гул в его голове громче, чем обычно, и понимает, что должен успокоиться, черт возьми. Порча не активируется, если он сам этого не захочет, но он не хочет рисковать, особенно учитывая, что его окружает кучка детей-героев, и его единственный выход - злиться на него. Дазай, вероятно, не позволит ему умереть, но он может подождать дольше, чем обычно, прежде чем уничтожить его. Люди вокруг него говорят торопливо, они в панике и замешательстве. Чуя делает все возможное, чтобы сдержать свой гнев, чтобы он действительно мог слушать, о чем они говорят. “Что, черт возьми, только что произошло?” Кто-то, возможно, Каминари, восклицает. “Не смотри на меня!” Урарака, подумав, говорит: “Должен ли кто-нибудь пойти поговорить с Дазаем?” Чую внезапно поражает видение того, как Дазай словесно разрывает Урараку на части, да нет, этого не происходит. Чуя пытается отодвинуться от того, кто его держит, но руки только крепче сжимаются: “Сначала ты должен успокоиться, братан!” Ах, так это Киришима сдерживает его. Чуя не должен быть так удивлен, на самом деле, его Причуда идеально подходит для того, чтобы выдержать любые царапины или удары, которые могли бы быть нанесены Чуей, пытающимся вырваться. “Я спокоен”, - говорит Чуя, что явно удивляет окружающих его детей. По правде говоря, он все еще довольно зол, просто в голове у него достаточно прояснилось, чтобы понять, что преследовать Дазая прямо сейчас было бы худшим из возможных действий. Что Чуе нужно сделать прямо сейчас, так это установить некоторую дистанцию между собой и Дазаем, может быть, выйти на улицу и пнуть дерево или что-то в этом роде. Киришима колеблется, отчетливо слыша гнев в голосе Чуи, но в конце концов смягчается и отпускает его. Чуя делает единственный глубокий вдох, прежде чем повернуться и быстро направиться прямо к входной двери общежития, когда он выходит на улицу, он рад почувствовать легкий ветерок. Боже, чего бы он только не отдал, чтобы оказаться сейчас на вершине башни портовой мафии. Добрых несколько минут он сосредоточенно смотрит на ветер, и если он подумает о том, что сказал Дазай прямо сейчас, он только снова разозлится. Чуя закрывает глаза и притворяется, всего на мгновение, что он вернулся домой. Он притворяется, что после того, как остынет, пойдет жаловаться Ане-сан и посмеется над любыми творческими оскорблениями, которые она скажет, он притворяется, что может взять какие-то бумаги и бросить их на стол Дазая в качестве мести. Возможно, он мог бы даже затащить Дазая в зал игровых автоматов и заставить его сыграть в ту единственную танцевальную игру, основанную на пони-принцессах или что-то в этом роде. Ему нужно было обязательно взять с собой телефон, черт возьми, он бы упустил шанс записать это. “Эй, Чуя, ты в порядке?” Чуя вздыхает и прогоняет свои мечты, он оборачивается и видит Урараку, Яойорозу и Мидорию с одинаковыми выражениями озабоченности. В какой-то момент Чуя сел, прислонившись к стене здания, он жестом приглашает их присоединиться к нему: “Да,… Я в порядке”. Никто из них не выглядит убежденным, что справедливо. Тем не менее, все они садятся, не настаивая дальше. Несколько мгновений никто не произносит ни слова, что даёт Чуе время в полной мере насладиться ветерком. Он предпочитает ветерок на пляжах Йокогамы, но и этот не так уж плох. — Это… Это часто случается? — осторожно спрашивает Мидория, и Чуя бросает на него взгляд, от которого он запинается. — П-прости! Тебе не обязательно отвечать… Чуя машет рукой в его сторону: «Не беспокойся об этом, и да, мы иногда спорим». — Поправьте меня, если я ошибаюсь, — говорит Яойорозу с некоторой неуверенностью, — но это было гораздо более… напряжённо, чем обычный спор. Урарака кивает: «Я знаю, ты говорил, что вы двое — более близкие друзья, но я не ожидала такого. Разве вы не должны меньше ссориться, если вы так близки?» Яойорозу кивает, а Мидория, напротив, выглядит довольно растерянным. Верно, вчера вечером его не было на ночёвке. Чуя находит его растерянное выражение забавным, поэтому не утруждает себя объяснениями: «Это потому, что мы так хорошо знаем друг друга, что всё получается именно так». Возможно, они знают друг друга слишком хорошо. “О, я понимаю! Нравится, что друг оскорбляет тебя хуже, чем незнакомец”, - Урарака смотрит на него в поисках подтверждения и улыбается, когда он кивает. Это не совсем правильная метафора, но она работает, если бы Чуе пришлось ее придумать, он бы сказал, что это больше похоже на то, когда человек, который знает тебя лучше, чем кто-либо другой, решает использовать это знание против тебя. Почти как когда твой собственный мозг атакует сам себя, думая о вещах, которые могут причинить только вред. Чуя вздыхает и прислоняется головой к стене позади себя. Это действительно худшее время для того, чтобы это случилось. Последние несколько дней Дазай вёл себя странно, и это значит, что за ним нужно внимательно следить, чтобы он чего-нибудь не выкинул. Если бы не это чёртово интервью с HPSC, Чуя просто приглядывал бы за ним, и, надеюсь, через несколько дней всё бы прошло. Дазай разберётся с тем, что заставляет его чувствовать себя дерьмово, если вообще что-то есть, и вернётся к своему обычному состоянию. Чуя не в том состоянии, чтобы присматривать за Дазаем прямо сейчас, когда любое незначительное оскорбление может снова вывести его из себя. Если он пойдёт туда, то Дазай снова разозлит его, из-за чего Чуя набросится на Дазая, что приведёт к замкнутому кругу. Обычно в такой ситуации он бы пошёл и сказал Хироцу или Боссу, чтобы они присмотрели за Дазаем, но здесь это явно невозможно. Никто из учеников 1-го класса не смог бы справиться с Дазаем прямо сейчас, может быть, Айзава смог бы, но Чуя откровенно не хочет его привлекать. Кто знает, что может сделать UA, если решит, что Дазай представляет угрозу. В какой-то момент ему придется пойти проведать Дазая. Вопрос в том, как долго он сможет просидеть здесь, прежде чем сделать это? На мгновение Чуя испытывает искушение подождать здесь, пока он как следует не успокоится, а затем отправиться на поиски Дазая, логическая часть его мозга знает, что это было бы глупо. Ему нужно уйти скорее раньше, чем позже, даже если все, что он делает, это засовывает голову в комнату Дазая и проверяет, все ли еще дышит. “Мне нужно пойти проверить, как там Дазай”. Несмотря на это, Чуя не делает никаких движений, чтобы встать, еще минута, и он встанет. Все трое детей вокруг него смотрят на него в шоке. Яойорозу сморщивает лицо в замешательстве: “Почему? Он просто был так груб с тобой”. Урарака кивает: “Да, он должен прийти сюда с извинениями”. Чуя насмехается над идеей, что Дазай извиняется? Он действительно не может себе этого представить. “Извинения? Ха, это не в его стиле”. Мидория смотрит на него с выражением замешательства и чего-то еще, Чуя не может понять, чего именно: “Так ты просто собираешься забыть о том, что произошло?” “Ни за что”. За это он удостаивается трех еще более растерянных взглядов. Чуя вздыхает, прежде чем объяснить: “Дазай редко на самом деле извиняется, но он что-то сделает, например, позволит мне отомстить ему или выполнить мою долю бумажной работы в течение нескольких дней. Может быть, если мне повезет, он на время забудет о моем росте.” Ветерок, которым он только что наслаждался, начинает становиться холодным, думаю, это означает, что ему действительно пора идти в дом. Кажется, никого из ребят из 1А его объяснение не утешило, поэтому он продолжает: “Я могу понять этого идиота лучше, чем кто-либо другой, я знаю, когда ему неловко говорить чушь, а когда нет. Кроме того, в этой ситуации ему не просто захотелось быть подлым. Это не оправдывает того, что он сказал, но я не могу это игнорировать. ” “Это правда?” Спрашивает Мидория. Чуя кивает, он игнорирует дрожь, которая пробегает по его телу, когда ветерок становится холоднее: “Ты уже должен знать, что ничего сложного с Дазаем не бывает”. - Если бы его спросили, Тодороки не смог бы объяснить, почему он сделал то, что сделал. Нет, это не совсем верно. Он знал, почему он это сделал, просто предпочел бы не говорить этого вслух. То, как вел себя Дазай, его внезапная защита, то, как он выплевывал оскорбления, прежде чем надуться и спрятаться в одиночестве. В некотором роде это напомнило ему о его собственном брате Нацуо, это напомнило ему о том, как его брат кричал на отца и его отшили, это напомнило ему о том, как он слышал, как его брат расстраивался через стену, но ему так и не разрешили пойти к нему. Он увидел это в Дазае, он увидел это в том, как тот ушел и закрылся в ванной, не сказав ни слова. Он вспомнил слова своей матери и свои собственные мысли о том, как заставить Дазая и Накахару больше доверять 1A, и решил, что хочет помочь. Возможно, часть его, та часть, которая видела в нем Нацуо, хотела компенсировать те времена, когда он не мог помочь своему брату. Мидория, Урарака и Яойорозу взяли на себя инициативу и пошли проверить Чуую, но никто не пошёл проверять Дазая. Возможно, они думали, что Дазай спровоцировал Чую, и поэтому не нужно было его проверять. Тодороки подумал, что, должно быть, дело в чём-то другом, что-то должно было произойти, чтобы Дазай настроил против себя того, кому он, кажется, доверяет больше всех. Сначала он планировал просто подождать у туалета, пока Дазай не выйдет. Он не знал, что скажет, когда это произойдёт, но решил, возможно, по глупости, что разберётся на месте. Минуты шли, а Дазай не появлялся, послышался звук бегущей воды, но Тодороки не обратил на это внимания. Стук не прекращался. Он всё не прекращался и не прекращался, и чем дольше он продолжался, тем больше Тодороки раздражал этот звук. В его груди нарастало чувство страха, но он старался не обращать на него внимания. Накахара ещё не вернулся в дом. Вода в кране всё ещё текла. Дазай не издавал ни звука. Его чувство страха не проходило. В тот момент он не был уверен, что заставило его двигаться, возможно, его героический дух подтолкнул его к действию, возможно, это была эгоистичная потребность знать, что происходит за закрытой дверью. Возможно, слова, сказанные ему матерью вчера утром, все еще отдавались эхом в его голове. Возможно, он знал, пусть только подсознательно, что что-то было ужасно неправильно. Ему почти не потребовалось никаких усилий, чтобы манипулировать льдом, чтобы открыть дверь, напротив, потребовалось гораздо больше усилий, чтобы толкнуть ее. Расплывчатая фигура, безучастно сидящая под ванной, полной воды, краны продолжали течь, и течь, и течь. Вода переливается через край ванны не из-за какого-либо движения, а скорее из-за самого ее объема. Тодороки не знал, как помочь, но он знал кого-то, кто мог бы, он отбросил искушения приблизиться, зная, что это, скорее всего, нанесет еще больший ущерб. Громче, чем когда-либо, он обернулся и крикнул: “Накахара!!” - Чуя вздрагивает при звуке выкрикиваемого его имени, этот звук нарушает создавшуюся спокойную атмосферу. На секунду Чуя задается вопросом, кто мог кричать на него и почему, на секунду он задается вопросом, прежде чем по его спине пробегает холодок. Есть только одна причина, по которой кто-то мог так кричать на него, только одна причина, по которой этот голос звучал бы несколько панически. Чуя, не удостоив детей вокруг себя взглядом, вскакивает и устремляется к двери, если бы его Способность не была заблокирована, он смог бы добраться туда быстрее, он смог бы быстрее добраться до Дазая. Он игнорирует смущенные взгляды, которые бросает на него, когда пробегает через гостиную, вместо этого он сосредотачивается на Тодороки, который смотрит прямо на него. Тодороки, который стоит у ванной, ванной с переполненной водой и без Дазая в поле зрения. Черт возьми, он должен был встать и проверить его раньше. Чуя чувствует, что его гнев исчезает, когда паника и адреналин наполняют его. Чуя останавливается на краю ванны, льющаяся вода начинает пропитывать его носки, но он не обращает на это внимания. Одним быстрым движением его руки погружаются в воду и обвиваются вокруг Дазая, готовые подхватить его и вытащить из воды. Грудь Чуи промокает, когда он поднимает Дазая, не то чтобы это имело значение, когда он замечает, что Дазай не дышит. Черт возьми, как долго он был под водой? Чуя старается не трясти его слишком сильно, но избежать этого практически невозможно, когда он вытаскивает Дазая из ванны на пол. Чуя чувствует, как адреналин бурлит в его крови, пока он оценивает ситуацию. Сначала ему нужно убедиться, что дыхательные пути Дазая открыты, прежде чем пытаться сделать ему искусственное дыхание. “Могу ли я...” — Отвали, — тон Чуи резкий и грубый, такой он часто использует в Портовой мафии, но никогда в Академии. Сейчас ему не до притворства, и если бы он мог раскрыть все свои секреты прямо сейчас, чтобы Дазай снова начал дышать, он бы это сделал. Чуе несколько раз приходилось делать искусственное дыхание, а это значит, что он без колебаний запрокидывает голову Дазая и открывает ему рот. Он делает глубокий вдох, настолько глубокий, насколько это возможно, прежде чем наклониться, прижаться губами ко рту Дазая и вдуть в него весь этот воздух. Он делает это ещё четыре раза, прежде чем перейти к непрямому массажу сердца. После первого раза Чуя запомнил точное количество вдохов и нажатий, которые нужно сделать. Не в первый раз Чуя обнаруживает, что ценит силу своих рук, делать массаж грудной клетки на нужную глубину быстро становится утомительно. Резкий вдох возвращает внимание Чуи к дверному проему, раздражение пузырится под его кожей, потому что он сказал этому парню Тодороки отвалить и- Айзава, явно застигнутый врасплох, но с выражением решимости на лице, неподвижно стоит в дверях. На мгновение никто ничего не говорит, адреналин, бурлящий в теле Чуи, требует, чтобы он перешел в наступление прямо сейчас. Это требует, чтобы он вскочил и защитил своего идиота-партнера от дальнейших травм. Однако он не может этого сделать, поскольку Дазай еще не начал снова дышать. Продолжение массажа грудной клетки должно быть его главным приоритетом прямо сейчас. Крик из соседней комнаты, вероятно, ребенка из 1А, снимает напряжение между ними. Айзава делает шаг вперед, он хочет помочь. Чуя знает, что он не представляет угрозы, знает, что он, вероятно, обучен оказанию первой помощи и может помочь, и все же… “Не смей делать больше ни шага”. Айзава больше не двигается вперед, но и не отступает. “Малыш, “ начинает он, ” ему нужна медицинская помощь, Иида пошел за Исцеляющей девушкой. А пока позволь мне...” “Этого не будет”, - обрывает его Чуя, он хотел бы уделить Дазаю все свое внимание прямо сейчас, но ему нужно, чтобы Айзава отступил первым. “Ты знаешь, что можешь доверять мне, малыш”. Чуя хмурится, услышав это. Есть огромная разница между тем, чтобы верить, что Айзава не нападёт на него во сне, и тем, чтобы доверять ему настолько, чтобы приблизиться к Дазаю прямо сейчас. Логически он понимает, что Айзава не достанет нож и не закончит начатое, если он подойдёт ближе, но Чуя не может быть уверен, что он действительно поможет Дазаю. Это не то же самое, что в Йокогаме. Он не может без колебаний довериться Хироцу, Мори или даже Ане-сан, потому что они уже делали это раньше и не потерпели неудачу. Он не может довериться кому-то другому, когда знает, как делать искусственное дыхание, и уверен, что сможет вернуть Дазая. Если привлечь больше людей, шансы на успех только снизятся. Если к тому времени, как приедет Исцеляющая девушка, ему не удастся снова заставить Дазая дышать, он отойдёт в сторону и позволит ей помочь. Он знает, что его знания и опыт не идут ни в какое сравнение с опытом профессионала. Ему это не понравится, но он не настолько глуп, чтобы отказываться от помощи квалифицированного врача. Однако есть ещё одна причина, по которой Чуя не может позволить ему приблизиться к Дазаю. “Но Дазай тебе не доверяет, так что отвали”. Несмотря на срочность ситуации, от внимания Чуи не ускользнуло, что повязки Дазая ослаблены больше, чем обычно. Возможно, это было просто сочетание воды и того, что Чуя вытащил его, также могло быть, что Дазай схватил их, прежде чем попытаться утопиться. Чуя не уверен почему, но это более поздняя проблема, прямо сейчас все, что он знает, это то, что слишком легко заглянуть под бинты Дазая, слишком легко его бинты могут соскользнуть. Чуя знает, что скрывают эти повязки, он также знает, что Дазай никогда бы не захотел, чтобы кучка профессиональных героев увидела, что под ними. Если Айзава подойдет ближе и попытается помочь, тогда он увидит, он увидит, а затем расскажет директору Незу, и тогда Дазаю придется с этим разбираться. Чуя не допустит этого. Айзава на мгновение задерживает на нем взгляд, вероятно, обдумывая варианты. Продвигайся дальше и посмотри, как далеко зайдет Чуя, чтобы не пустить его, или отступи и надейся, что с Дазаем все будет в порядке. В конце концов, он, кажется, выбирает сочетание двух вариантов, не приближаясь ни на дюйм ближе, Айзава опускается на землю в дверном проеме. “Я не оставлю вас обоих здесь, - начинает Айзава, - Но и не подойду ближе. Ты знаешь, что делать?” Чуя борется с желанием закатить глаза, к этому моменту должно быть ясно, что он это делает. Чуя не отвечает устно, вместо этого он делает еще один глубокий вдох, прежде чем снова наклониться и выдохнуть воздух Дазаю. Он делает это снова, прежде чем вернуться к массажу грудной клетки, его руки уже чертовски болят, но он не обращает на это внимания. Это продолжается еще несколько минут, Чуя пытается не впадать в отчаяние, когда Дазай не подает признаков дыхания. Если он впадет в отчаяние, то может нарушить ритм сжиманий грудной клетки, он не может себе этого позволить. Чуя очень сознательно отбрасывает любые мысли о том, что может произойти, если Дазай в ближайшее время не начнет дышать, он игнорирует то, что может произойти, если ни он, ни Исцеляющая девушка не смогут спасти его. Нет смысла думать о том, чего не произойдет, это только разозлит его и заставит паниковать. Несмотря на все его усилия отогнать эти мысли, некоторые из них проскальзывают, пока Дазай не возвращается. Мысли о том, как, черт возьми, он завершит эту миссию в одиночку, как ему придется сказать Боссу, что он не смог сохранить Дазаю жизнь, как ему придется рассказать Акутагаве и другу Дазая Оде. Мысли о том, кто теперь будет прикрывать ему спину в боях, о том, кто пойдет с ним в зал игровых автоматов, о том, кто знает его лучше, чем кто-либо другой, или кто- Резкий, прерывистый вдох резко привлекает внимание Чуи к голове Дазая. Его лицо искажено, но он дышит, он, блядь, дышит. Чуя чувствует, как его переполняет облегчение, когда Дазай начинает отплевываться и кашлять под ним, хорошо, самое сложное сделано. Чуя перекладывает Дазая так, чтобы он лежал на боку, не совсем в позе для восстановления, но пока достаточно хорошей, если Дазаю понадобится откашляться от воды или чего-то еще, он не подавится. “Хорошая работа”, - Айзава отвлекает внимание Чуи от Дазая, - “Теперь я могу подойти ближе?” Чуя колеблется, потому что, вероятно, ему следует позволить ему прийти и проверить Дазая, это было бы разумно, но большая часть его не хочет, чтобы это произошло. Дазай сейчас уязвим, имеет смысл только то, что он хотел бы держать любые потенциальные угрозы на расстоянии. Во всяком случае, так он говорит себе. Тем не менее, Чуя не идиот. Быстрыми движениями Чуя тянет за бинты Дазая с достаточной силой, чтобы они не соскользнули, таким образом, никто не сможет заглянуть под них. К счастью, повязка на его голове в основном на месте, если бы она снялась, было бы больно чинить ее, когда Дазай в таком состоянии. Закончив, Чуя поднимает взгляд и кивает Айзаве, прежде чем мужчина успевает пошевелиться, хотя раздается звук быстрых шагов и крики: “Айзава-сенсей! Я привел Исцеляющую девушку, как вы просили!” Иида появляется в поле зрения, всего на мгновение, прежде чем Айзава встает и загораживает дверной проем. Кажется, Иида, в попытке сэкономить время, просто взял за руки Исцеляющую девушку, прежде чем побежать обратно в общежитие. Чуя уверен, что Дазай получил бы удовольствие от этого, если бы обстоятельства были другими. Кстати, внизу Дазай снова кашляет, прежде чем застонать. Чуя кладет руку ему на спину, просто чтобы Дазай знал, что он все еще здесь, и, надеюсь, получал от этого некоторое утешение. Судя по всему, он едва в сознании, скорее всего, приходит в себя. “Мне нужно осмотреть его, ты не против?” Чуя поднимает взгляд, Иида исчез, но Айзава все еще стоит в дверях. Между ним и Айзавой стоит Исцеляющая девушка, она бросает на него понимающий, но твердый взгляд. Она пытается быть внимательной, но также знает, что чем быстрее она проверит Дазая, тем лучше, Чуя понимает это, поэтому кивает и немного отступает назад. Он все еще на расстоянии вытянутой руки от своего партнера, но надеется, что дополнительная комната поможет Исцеляющей девушке. Чуя пока не может расслабиться, и не сделает этого, пока Дазай не вернется к своему раздражающему "я", но он чувствует, как его паника и адреналин медленно уходят. - Айзава держит себя в руках, пока Исцеляющая девушка не разрешит ему уйти, только тогда он выходит из ее кабинета и позволяет своему самообладанию сломаться. Айзава уже много лет является профессиональным героем, причем подпольным. Он повидал всякое: кровавые убийства, недостающие части тел, детей, убежденных причинять боль и убивать. Он видел бесчисленные ужасы, которые до сих пор преследуют его. Если посмотреть на это так, что попытка Дазая покончить с собой едва ли входит в двадцатку худших вещей, которые он видел, не было ни крови, ни внутренностей, и в конце концов его попытка провалилась. С чисто клинической точки зрения, со стороны, все было не так уж плохо. Айзаве не стыдно признать, что он не клинический и не отстраненный. Он пытается жить логично, что может быть ошибочно принято за клиническость и отстраненность, но неважно, сколько раз он говорит, что ему все равно, это не изменит того факта, что ему не все равно, он очень заботится о тех, кто действительно важен для него. Однажды, сразу после того, как они закончили университет, Хизаши на неделю попал в больницу. Он сказал, что беспокоиться не о чем, врачи просто хотели присмотреть за ним на случай, если станет хуже. Айзава знал это, и все же он все равно пошел и уничтожил три банды, чтобы перенаправить свою тревожную энергию. Если бы ему было все равно, он бы не рисковал своей жизнью, защищая 1A, когда USJ было совершено нападение. Он заботится о своих друзьях и семье, он также заботится о своих учениках, что означает, что он заботится о Дазае и Накахаре. От этих двоих больше проблем, чем от чего-либо другого, но он все равно не может не заботиться о них. Может быть, он становится мягче, но те моменты, когда они ведут себя соответственно возрасту, нравятся Айзаве, видя, как они спорят и поддразнивают друг друга, ему хочется обезопасить их, как он сделал бы это с 1А. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не отойти от двери. Увидев одного из своих учеников, потому что, к лучшему или к худшему, Дазай - его ученик, неподвижного и бездыханного на земле, он активировал в себе уникальную борьбу или бегство. Он хотел броситься на помощь, он хотел сделать все возможное, чтобы вернуть Дазаю его обычное состояние. Хотя Накахара этого не хотел, и он ясно дал это понять. Накахара поднял хороший вопрос, Дазай ему не доверяет. Айзава сомневается, что Накахара тоже, если честно. Он не обижен, на самом деле он с ними согласен. Почему они должны ему доверять? Айзава знал о склонности Дазая к суициду, как и большинство сотрудников UA, но что он сделал, кроме как отправил его к Незу? Да, Незу — его психотерапевт, пока он в UA, но это не значит, что Айзава не может быть рядом с ним, это не значит, что он должен был оставить проблему без внимания. Не то чтобы у него не было возможности поговорить об этом с Дазаем, на самом деле Айзава, вероятно, является тем профессионалом, с которым эти двое встречаются чаще всего. Вместо того, чтобы что-то сделать, вместо того, чтобы самому поднять эту тему, Айзава оставил это на откуп другим. Когда он стал таким ленивым? Почему он оставил это Незу, когда сам мог помочь, почему он ожидал, что... Почему он ожидал, что Накахара, такой же ребёнок, как и Дазай, будет выполнять тяжёлую работу? Руки Айзавы сжимаются в кулаки, когда он вспоминает, каким глупцом он был. Конечно, Дазай может чувствовать себя более комфортно с Накахарой, но это вряд ли означает, что Айзаве следует просто сдаться. Он должен был начать делать что-то, чтобы помочь Дазаю освоиться, завоевать его доверие, чтобы ответственность лежала не только на плечах Накахары. Однако он этого не сделал, и поэтому вселенная должна показать ему, каким идиотом он был. Боже, от одной мысли о взгляде, которым Накахара наградил его в ответ, становится только хуже. Айзава знал, без сомнения, что если бы он попытался подойти ближе, Накахара напал бы на него. Выражение его лица было абсолютно серьезным и сосредоточенным, что резко контрастировало с детскими выражениями и шутками, к которым привык Айзава. Часть его задаётся вопросом, так ли он обычно выглядит в Йокогаме. Так ли он выглядит, когда отправляется на задания, которые не должен выполнять подросток? Это серьёзное выражение лица немного смягчилось, когда Дазай снова начал дышать, но так и не исчезло полностью. Когда Исцеляющая девушка предложила перенести Дазая в её кабинет, Накахара молча, но так, что это не подлежало обсуждению, поднял Дазая на руки и пошёл. В кабинете Исцеляющая девушка сказала, что Дазаю нужно переодеться в сухую одежду, которая, к счастью, у неё была, а также в сухие бинты. Накахара взял предложенную одежду и бинты и тихо задернул занавеску вокруг кровати Дазая, прежде чем, по-видимому, заняться этим самому. Исчезли все насмешки и драматизм, к которым привык Айзава. В этом взгляде была некоторая паника, и все же Накахара ни разу не запнулся при искусственном дыхании, его движения были идеально точными. В очередной раз Айзава ловит себя на том, что сравнивает этот факт с 1А: несколько детей, возможно, знают о ПП, но он сомневается, что они когда-либо смогут делать это так же хорошо, как Накахара. У Накахары есть опыт в этом, это ясно, реальный вопрос в том, почему? Сколько раз Дазай пытался утопиться раньше? А как насчет других людей, был ли Накахара ответственен за возвращение других людей к жизни? Он когда-нибудь терпел неудачу? Айзава помнит каждого человека, которого ему не удалось спасти, так ли это для Накахары? Айзава позволяет себе еще минуту избивать себя, после того, как это заканчивается, он выпрямляется и уходит из кабинета Исцеляющей девушки. Незу уже знает, что произошло, но Айзаве все равно нужно сообщить об этом, ему также придется держать Хизаши в курсе, чтобы он мог быть рядом с Накахарой. С 1A тоже нужно будет поговорить, приличное количество из них находилось в общей зоне, когда Тодороки звал на помощь. Айзава почти сразу отправил их по комнатам, но это не значит, что они ничего не видели или не слышали, те, кто это заметил, скорее всего, были потрясены. Самое главное, Айзаве нужно вернуться и извиниться перед Дазаем и Накахарой при первой возможности. Ему нужно убедиться, что эти двое знают, что с этого момента у него все будет получаться лучше, с этого момента он будет рядом с ними обоими. - “Теперь ты можешь перестать притворяться”. Если бы это был кто-то другой, Чуя ожидал бы, что он отреагирует на это заявление, возможно, напряжется или резко вдохнет. Однако Дазай - это никто иной, поэтому Чуя знает, что ожидать от него не стоит никаких признаков того, что он на самом деле проснулся. Конечно, это не меняет того факта, что Чуя знает, что он проснулся. Прошло добрых несколько часов с тех пор, как Дазай пытался утопиться, добрых несколько часов, пока Чуя сидел и ждал, когда он проснется. Исцеляющая девушка и Айзава оба сказали предупредить их, как только он проснется, Чуя не потрудился согласиться на это, так как знал, что это было бы ложью. Дазай пока ничего не скажет, просто он такой. Если бы это зависело от него, Чуя знает, что он просто ничего бы не сказал, по крайней мере, пока не почувствует себя лучше. Он подождал день или два, достаточно долго, чтобы натянуть ту или иную маску, чтобы скрыть свои истинные чувства, а затем обратил все в шутку. Он дразнил Чую за заботу, возможно, говорил что-то, что выводило его из себя. Чуя знает это, потому что это далеко не первый раз, когда ему приходится вытаскивать Дазая с порога смерти. “Тебе нечего мне сказать?” Дазай продолжает игнорировать его. Всякий раз, когда Чуя ловит его во время серьезной попытки, он всегда старается остаться рядом, пока Дазай снова не проснется, называйте его параноиком, но услышанные новости от кого-то другого не успокаивают его так же. Ему нужно увидеть своими глазами, что Дазай все еще пинается, ему нужно самому убедиться, что его партнер еще не бросил его. Чуя вздыхает, разговорить Дазая будет непросто. Было немало случаев, когда Чуя оставался рядом с Дазаем, пока тот оправлялся от травм, которые ему удавалось нанести самому себе, но это случается не слишком часто из-за привычки Мори-сан уводить Дазая после серьезной попытки. Чуя и раньше пытался заставить Дазая заговорить и объясниться, он пытался протянуть оливковую ветвь, чтобы лучше понять своего партнера, но у него ничего не получалось. Дазай, который обычно слишком охотно рассказывает о методах самоубийства, в таких ситуациях просто замолкает. Ему приходит в голову идея, когда он вспоминает свой последний сеанс с Ямадой, мужчина сказал что-то вроде "Ты можешь говорить, я просто послушаю". Если Чуя просто заговорит и не будет никакого давления, чтобы ответить, тогда, возможно, Дазай будет более восприимчивым. Это могло бы сработать, хотя часть его съеживается при мысли, что эти сеансы терапии действительно чему-то его учат. "Я собираюсь сесть на кровать рядом с тобой, хорошо?" Он выжидает несколько секунд и внимательно наблюдает за Дазаем, чтобы не пропустить ни одного признака недовольства. Он ничего не видит, поэтому осторожно встает и садится рядом с Дазаем, но так, чтобы они не соприкасались. Иногда Дазай, кажется, жаждет физического контакта, а иногда от этого ему только хуже. Он оставит выбор за Дазаем. "Я расскажу, в чём, по моему мнению, заключается проблема, и если ты не хочешь отвечать, это нормально. Просто послушай, хорошо?" Опять никакого ответа. "Я заметил, что ты начал витать в облаках во время боя с 1B," — начинает Чуя. "На следующий день тебе стало немного хуже, а сегодня утром я понял, что что-то не так. Обычно проходит день или около того, прежде чем ты что-то предпринимаешь, и это наводит меня на мысль, что агент HPSC что-то сказал." Это тихо, почти незаметно, но Чуя слышит, как вздыхает Дазай. Возможно, от раздражения, но это все равно реакция, что-то, что доказывает, что Дазай действительно слушает его. “Конечно, никто не может тобой манипулировать. Что бы она ни сказала, ты, должно быть, уже думал о чем-то, потом ты вернулся в общежитие и набросился на меня, увидев с детьми из 1А, хочешь знать, что я думаю?” Как и следовало ожидать, Дазай не отвечает, Чуя продолжает: “Что бы ты ни думал, это имеет отношение ко мне, верно?” Женщина, которая брала интервью у Чуи, сказала несколько вещей, которые должны были вбить клин между ним и Дазаем; он не удивился бы, если бы то же самое сказали Дазаю. Ответа по-прежнему нет, но это нормально, все, чего он хочет, это чтобы Дазай выслушал то, что он хочет сказать. Если он не принимает это близко к сердцу, тогда другое дело, достаточно просто привлечь его внимание прямо сейчас. Чуя борется с желанием вздохнуть, чтобы Дазай не подумал, что он раздражен на него или что-то в этом роде: “Ну, что бы ни сказал этот агент, это была чушь собачья”. Он уверен, что это так, поэтому продолжает без колебаний: “Если она сказала что-то о том, что я ухожу от тебя, или о том, что ты не подходишь мне как партнер, то это чушь. Никто не мог бы делать то, что делаешь ты, лучше, ни я, ни Босс, никто. И ...” Чуя замолкает, неуверенный, уместно ли то, что он хочет сказать дальше. Проблема подростка, пытающегося утешить другого подростка после неудачной попытки самоубийства, заключается в том, что ты вряд ли знаешь, что сказать правильно. Тот факт, что из всех людей именно Дазая он пытается побудить продолжать жить, делает ситуацию еще сложнее. Боже, ему следовало начать изучать психологию или что-то в этом роде несколько месяцев назад. “И?” Неожиданно спрашивает Дазай. Ах, чёрт, ему придётся сказать это сейчас. «... И ты мой напарник, чёрт возьми, ты мне нужен». К сожалению, это правда. «Ты спасал мою задницу столько раз, что я и не сосчитаю, будь то твои безумные планы или твоя Способность. Мне не нужно беспокоиться, когда ты со мной, потому что я знаю, что ты прикроешь меня, что бы ни случилось. Я не многим так доверяю, знаешь ли, и…» И снова Чуя замолкает, но на этот раз он знает, что хочет сказать то, что у него на уме, даже если это будет трудно. «И рядом с тобой я чувствую себя человеком, так что да, называй меня эгоистом, но я не хочу, чтобы ты умирал из-за меня». Дазай не отвечает, и Чуя замолкает. Он надеется, что Дазай просто обдумывает его слова и не расстроен из-за них, потому что это сделает и без того дерьмовый день ещё хуже. Даже если то, что он сказал, было не самым подходящим вариантом для разговора с человеком после попытки самоубийства, он надеется, что Дазай уловит суть: по крайней мере, одному человеку будет не всё равно, если он умрёт. Мысль о том, что он никому не нужен, возможно, даже не была причиной, по которой Дазай предпринял попытку самоубийства, Чуя не знает этого наверняка, но всё равно надеется, что это поможет. Не совсем неловкое, но и не комфортное молчание продолжается, и Чуя погружается в свои мысли. В какой-то момент ему придётся взять ситуацию под контроль, убедиться, что все, кто видел Дазая, знают, что он не потерпит никаких сплетен. Честно говоря, он сомневается, что кто-то будет болтать: Айзава и Исцеляющая девушка— учителя, у которых достаточно здравого смысла, чтобы не говорить об этом со студентами, а единственным учеником 1-го класса, который что-то видел, был Тодороки. Как бы сильно он ни ненавидел Дазая, Чуя уверен, что Тодороки не из тех, кто любит посплетничать. Он всё равно попытается поговорить с Тодороки и, может быть, со всем классом 1А. Если хоть кто-то из них осмелится плохо говорить о Дазае, он будет вынужден раскрыть их. Снять эти чёртовы наручники будет не так уж сложно, а потом он покажет им истинную силу гравитации. В противном случае он просто изобьёт их кулаками. Легкое движение рядом с ним возвращает его внимание к напарнику как раз вовремя, чтобы услышать его тихий голос: «... Чуя нуждается во мне, да?» "Конечно, чёрт возьми, Соукуку — это два человека, помнишь?" Рядом с ним происходит движение, которое заставляет Чую позволить себе посмотреть на своего партнера сверху вниз. Дазай повернул голову ровно настолько, чтобы встретиться с ним взглядом, он еще не вернулся к своему обычному состоянию, что неудивительно, но Чуе нравится думать, что он чувствует себя хоть немного лучше. Во всяком случае, он на это надеется. Он думает, что Дазай, возможно, пытается прочитать его, пытается понять, был ли Чуя честен в своих словах. Он надеется, что все, что найдет Дазай, скажет его Скумбрии, насколько он заботится о нем. Должно быть, он увидел что-то хорошее, поскольку испытующий взгляд Дазая несколько смягчается: “Чуя честен?” Чуя раздражается: “Если бы ты мне не был нужен, какого черта бы я сейчас был в гребаной школе героев?” Дазай слегка кивает, прежде чем вернуться на прежнее место, на этот раз атмосфера не кажется такой холодной и напряженной. После минуты молчания Дазай отодвигается назад, ровно настолько, чтобы его спина соприкасалась с ногой Чуи. Чуя ничего не говорит, вместо этого он просто наклоняется и устраивается поудобнее. Завтрашний день будет раздражающим и утомительным, Чуя может только представить, сколько вопросов возникнет только у учителей. Исцеляющая девушка захочет устроить Дазаю еще одну проверку, которую Чуе придется попытаться убедить его разрешить. Завтра им с Дазаем нужно будет как следует поговорить обо всем, от интервью HPSC до ссоры и попытки. Однако сейчас Чуя просто расслабляется от осознания того, что его партнер все еще с ним. Вместе, как Соукоку, они справятся со всем, что им предстоит завтра.