Odi et amo

Частная практика доктора Линда ютилась на втором этаже жилого дома в историческом центре города и занимала просторную квартиру в пару сотен квадратных метров - таких больше не проектировали из-за уплотнения застройки. Расмус ожидал в приёмной и, предоставленный сам себе, изо всех сил старался переключиться на что-то кроме влажных ладоней и собственного прерывистого дыхания. Он уже успел написать Ивару сообщение с просьбой прикрыть его, хотя запланированных приёмов у него, к счастью, не было, а к следующей операции он надеялся успеть сам, и теперь, выполнив срочное дело, не знал, чем себя занять. Сам приступ его практически отпустил, но волнение из-за произошедшего с его организмом так просто не сдавало позиций и чем ближе был приём семейного доктора, тем страшнее ему было услышать его вердикт. Альфа рассматривал резные минималистичные арки с тёмно-синими узорами, деревянные колонны и антикварные лаконичные вазы того же оттенка, выставленные по обе стороны от дивана, на котором он сидел. Вот только стандартная психологическая уловка с поиском трех предметов одного цвета на этот раз не способна была привести Расмуса в равновесие. Наконец дверь напротив него открылась изнутри и знакомая медсестра жестом пригласила парня в кабинет, где его чуть ли не с распростёртыми объятиями встретил доктор Магнус Линд. — Расмус, мальчик мой, какими судьбами, что стряслось? — он обрушился на пациента с вопросами, крепко пожимая его руку и накрывая её второй ладонью. Семейный врач Ренов был альфой, таким же скрытым, как его любимый пациент. Его непослушные волосы давно спалила седина, но доктор продолжал укладывать их с элегантностью, почти утерянной к этому десятилетию. Прижимистый и неизменно улыбчивый он создавал приятное впечатление и был для Расмуса гораздо более родным человеком, чем кровная семья. — Прошу прощения за такое внезапное появление, я ни за что не потревожил бы вас, не будь ситуация экстренной. — Об этом даже не беспокойся, я всегда рад тебя видеть, — врач похлопал его по плечу и указал на кушетку, на которую Расмус послушно опустился. — На смертельно больного ты не похож. Значит, ЧП другого толка? — Картридж закончился раньше срока на целый месяц, — снимая пластиковый чёрный чехол и протягивая протез в подставленные ладони доктора Линда. — И есть обстоятельство, на которое я списываю такой расход фильтра, но мне нужны подтверждения от вас. Старый альфа заинтересованно поднял брови, замерев с металлом в руках. Расмус поджал губы и вздохнув продолжил: — Чуть больше месяца назад в клинике появился новый омега. До сегодняшнего дня я работал, принимая перед сменой обезболивающее, потому что его феромон просто сводил меня с ума, — Расмус нахмурился, оживляя в памяти картины недавних дней. — Что конкретно ты имеешь в виду? Какие симптомы? — Тошнота, головокружение, пульсирующая боль в висках. Легче становилось только дома, когда отключал фильтр. Доктор Линд открутил миниатюрные магнитные болтики из протеза и подцепил пинцетом круг фильтра, аккуратно отделяя его от холодного предплечья. Он внимательно осмотрел деталь, прежде чем опустить её в зип-лок и подписать на нём дату извлечения. Фильтры хранились в клинике несколько месяцев в специальном растворе, который разлагал абсорбент и делал картридж пригодным для переработки. Утилизацией такого рода отходов занимались только несколько компаний по всему миру ввиду маргинального статуса потребителей, поэтому обычно к моменту забора от них оставался лишь пластиковый корпус - вся биологическая составляющая растворялась до неопределяемого уровня. От Расмуса по кабинету медленно расползалась лишённая преграды эфирная кедровая дымка, но доктор Линд не торопился ставить новый фильтр в выемку его протеза. — А что произошло сегодня? — лицо Магнуса на секунду дрогнуло в усмешке, так как врач начал догадываться, к какой развязке идёт разговор. — Я оказался с этим омегой в маленьком помещении. У него случился небольшой нервный срыв из-за первой смерти на работе и поэтому добавочная нота была особенно сильной, — альфа отвёл взгляд. — И под её действием у меня резко появилось навязчивое желание глубоко вдохнуть, с которым я ничего не мог поделать. — Как ты бы описал своё состояние с этот момент? — доктор Линд отвернулся к шкафчику, чтобы достать пробирки для анализов, одновременно стараясь скрыть исследовательский восторг. — Я никогда такого не испытывал. Как будто мне ввели адреналин вместе с каким-то наркотиком. Паническая атака, только без ощущения приближающейся смерти, — почесав затылок. — Это не может быть тяжёлой индивидуальной непереносимостью? — Сейчас возьмём кровь и узнаем, но я думаю, что дело в ровно противоположном диагнозе, если его можно так назвать. По нахмуренным бровям Расмуса было понятно, что такой вариант он не рассматривал и отнёсся к предположению доктора скептически, но возражать не стал - диагностика в любом случае всё покажет. Доктор Линд собственноручно забрал у него образцы крови и передал их медсестре, которая быстро удалилась в соседний кабинет, занятый мини-лабораторией. — Придётся подождать около двадцати минут, но мы найдём, чем заняться, правда? — старый альфа прошёл в противоположный конец огромного кабинета к столику с чайником и всем необходимым для приготовления горячих напитков. — Что будешь? — Чай, спасибо, — Расмус пересел в кресло напротив резного стола доктора, стараясь устроиться поудобнее, но быстро смирился с тем, что его текущий уровень тревоги и расслабленная поза мало совместимы. Доктор Линд поставил дымящиеся чашки на обтянутую чёрной кожей столешницу и, заняв своё место по другую её сторону, с плохо скрываемым любопытством принялся разглядывать брюнета. Виделись они теперь редко и только для замены картриджей, Расмус вечно куда-то спешил, так что даже такая короткая беседа в ожидании результатов давала врачу шанс разузнать побольше о нынешней жизни его особенного пациента. — Как родители? — Мне кажется, сейчас вы общаетесь с ними больше, чем я, — усмехнувшись. — После моего ухода в частную практику у нас осталось не так много точек пересечения, — альфа подул на поверхность чая и сделал аккуратный глоток. — Да и здоровье у вас что надо, семейный доктор нужен редко, вот и получается, что ни на работе, ни на приёмах я твоих отцов не вижу. — Последний раз я был у них несколько недель назад, больше не хочется. — Опять поссорились? — сочувствующе. — Да, на ту же тему. — Мне жаль это слышать. Им было сложно принять твой профессиональный выбор, но мне казалось, что с годами они должны были бы смириться. Тем более, что в своей области ты делаешь успехи. — Для начала им не помешало бы принять меня, как человека, — Расмус цыкнул. — А потом и до профессии дело бы дошло. Доктор Линд поджал губы и вздохнул. — Я не встану ни на одну из сторон, ты знаешь. Они могли бы быть лучшими родителями, а ты - лучшим сыном, но нужно работать с тем, что есть, а не бередить старые обиды. — При всём уважении, мы с вами здесь в немного разном положении, — парень наконец смог найти удобное положение и по-хозяйски развалился в кресле. — Вам удалось пожить в мире, где альфы не были изгоями и не нуждались в маскировке. А я родился и сразу же стал неугодным. Что должны делать родители в ситуации, когда их сына травят? Они должны встать на его защиту, разве не так? — Расмус поднял бровь. — Но отцы присоединились к победителям, сами отвернули меня от семьи, а потом начали обижаться, когда я вернул им должок. И, конечно, мы не будем делать вид, что не замечаем слона в комнате, который красноречивее всего указывает на их ко мне отношение, — помахав протезом и показав знак “V”. — Может, я и не лучший сын, но они - одни из худших родителей, и ваш нейтралитет не сможет убедить меня в обратном, доктор Линд. — Понимаю, — мужчина мягко улыбнулся. — Мне, как и тебе, не нравится текущее положение вещей и необходимость прятать часть своей идентичности в угоду карьерному и иному росту, — он машинально тронул своё бедро, в поверхность которого было вживлено крепление для картриджа, схожее по строению с тем, которое было у Расмуса. — И ты прав - мне посчастливилось увидеть другое время и пожить другую жизнь, но благодаря этому опыту я лишь больше понимаю твоих родителей. Их действия зачастую были ошибочны, но они были продиктованы не ненавистью, как кажется тебе, а страхом перед будущим, в котором тебе придётся шагать одному. Медицина - единственный понятный для них путь к успеху и стабильности. Любое отклонение от этого сценария равносильно шагу во тьму, которую они не контролируют. Твой пол - лишь ещё одна сложность в этом и без того запутанном уравнении. Расмус развёл руками и усмехнулся. — Я ещё не достиг вашего уровня смирения с реальностью, потому предпочту ещё немного позлиться на отца и папашу, прежде чем забыть их скотское ко мне отношение. — Это только твоё дело, мой юный друг, я лишь хотел показать тебе другую точку зрения, но ты не обязан беспрекословно её принимать, — доктор Линд удовлетворённо откинулся на спинку кресла и сделал очередной глоток. За приоткрытой дверью лаборатории послышался гул анализатора и шуршание пакетов - остатки биологического материала отправились в опасные отходы. Через несколько минут показалась и медсестра с планшетом в руках и молча передала его доктору Линду, предоставляя ему возможность ознакомиться с результатами без её комментариев. Альфа лишь пробежал глазами по строчкам, выделенным красным, и довольно хмыкнул. Расмус нервно дёрнул ногой. Наконец семейный врач передал ему планшет и брюнет, к своему удивлению, сначала увидел перечень сданных им анализов, включающие названия гормонов, а не аллергических факторов, а следом и красные метки напротив некоторых из них. — Гормональный сбой? — Расмус нахмурился и перевёл взгляд на доктора Линда. — Что это значит? — Не совсем сбой, скорее, перестройка. — Не понимаю, — кладя планшет на стол и разводя руками. — Мне не шестнадцать лет, в конце концов. Это из-за этого омеги? Врач сцепил пальцы в замок и положил на него подбородок, загадочно улыбаясь. — Неужели ты никогда ничего не слышал об истинности? Брови Расмуса сами собой поползли вверх, а рот приоткрылся в удивлении. Слышать-то он слышал, но о ней молодые альфы говорили, как о явлении давно минувших дней. — По твоему лицу вижу, что слышал, но явно не всё или вообще какую-нибудь глупость. Так что с моей стороны требуются объяснения, — доктор Линд залпом допил остывший чай и наклонился вперёд. — До последней волны эмансипации омег истинность была достаточно распространённым явлением. Не каждый её испытывал за жизнь, но всё же историй ходила масса. Среди моих знакомых было даже несколько таких парочек, — альфа задумчиво потёр подбородок, вспоминая. — В общих чертах, истинность - это идеальная биологическая совместимость между альфой и омегой и ничего больше. Она не имеет отношения к чувствам, чистая физиология. Говоришь, чуть больше месяца работаешь с новым коллегой? Расмус заторможенно кивнул. — Как раз тот срок, за которое наступает первичное привыкание. Обычно этот период длится от четырех до шести недель и сопровождается симптомами, которые ты описывал ранее. Изначальный его смысл с том, чтобы удостовериться, что люди находятся в постоянном контакте. Зачем с точки зрения природы запускать гормональную перестройку, если подходящий человек появился рядом с тобой случайно? Поэтому такие случаи, как у тебя, когда истинный или истинная находились на работе, были наиболее частыми. — И что мне с этим делать? — альфа всё ещё не до конца осознавал сказанное доктором. — Строго говоря, сделать с этим ничего нельзя, — врач откинулся на спинку кресла и потёр руки. — Чем больше ты будешь находиться с этим омегой рядом, тем сильнее твой организм будет подстраиваться под его феромон. Иными словами, тем больше ты будешь с ним совместим, как кусочек пазла. Ограничить контакт ты не можешь, верно? — Я его ментор, передать его некому, ещё эта неудачная операция, — почти простонал Расмус и вдруг опомнился. — А что с фильтром? — По мере привыкания тело реагирует такими выплесками, пока не будет достигнут баланс - более слабый по интенсивности феромон обычно подтягивается к более сильному, а с учётом того, что твой мы полностью глушим, организм всеми силами старается компенсировать эту несправедливость. Фильтры будут изнашиваться быстрее, плюс мы больше не сможем с точностью спрогнозировать, в какой момент их ресурс закончится. Брюнет поморщился и раздражённо потёр лоб. — Этого мне не хватало. Теперь что, ездить к вам каждый раз на экстренную замену? Это невозможно! — Невозможно, — доктор Линд отодвинулся и, покопавшись в выдвижном ящике стола, передал Расмусу несколько блестящих пакетов. — Поэтому мы изменим схему. Я никак не мог подобрать пациента для проверки новой модели, а тут ты со своим удивительным случаем! — радостный тон врача резал парню слух. — Эти картриджи не требуют таких строгих условий переработки и ты можешь менять их сам. Производитель заявляет большую мощность, чем у твоей текущей версии, заодно проверим, насколько они стабильны в случае неравномерных выбросов феромона. Врач распаковал один из фильтров и вставил его в холодный металл. Усовершенствованная модель не требовала крепления болтами, надежно примагничиваясь с помощью прокладки по внутреннему ребру. Брюнет осмотрел замену и вздохнув закрыл предплечье кожухом, приятно щелкнувшим при фиксации. — Мне и со старой жилось неплохо, если бы не этот проклятый омега, — кулаки Расмуса непроизвольно сжались, он отвёл взгляд. — Получается, он ничего не подозревает? Раз я для него бета. Альфа на секунду задумался, но после отрицательно покачал головой. — Пока он не почувствовал твой запах, в его физиологии ничего не поменяется. Но я рассуждаю исключительно в теоретическом ключе, поскольку прецедентов, когда только один человек находился под влиянием истинности, раньше не описывали. — Хоть одна хорошая новость за сегодня. — Понимаю, что, скорее всего, это открытие не входило в твои планы и доставит тебе массу неудобств, но поверь, в наши дни это явление настолько редко, что шанс испытать его можно расценивать, как уникальный опыт, — мужчина заправил серебряную прядь за ухо и заговорщически подмигнул. — Если бы ты позволил, я бы даже взялся документировать его ход. От тебя требуется только приезжать с той же периодичностью, что раньше, и сдавать анализы. Перспектива быть лабораторной крысой Расмуса не привлекала, но для старика Магнуса он был готов пойти на уступку - дополнительных проблем его научный труд не создаст, кроме уязвлённого самолюбия, а с ним альфа и так живёт всю жизнь. Закатив глаза, он кивнул. — Большое тебе спасибо, — доктор Линд просиял. — Я знал, что ты меня поймёшь, всё-таки мы коллеги, пусть и пациенты у нас слегка разные. — Не стоит благодарности, — слабо улыбнувшись и спрятав фильтры во внутренний карман пальто, которое ему подала услужливая медсестра. — Следующий визит через месяц? Считаете, мне хватит этого количества? Врач пожал плечами. — Производитель заявляет минимум один месяц на каждую упаковку, так что я надеюсь, что даже в твоих особенных обстоятельствах без маскировки ты не останешься. На прощание мужчины пожали друг другу руки и Расмус вышел в начинающие сгущаться сумерки. Он пробыл у доктора Линда не более сорока минут, но за это время остатки и без того скудного солнечного света успели окончательно исчезнуть. Ветер задувал мелкий снег за шиворот и альфа поёжился, поднимая ворот - из госпиталя он выскочил без тёплой кофты, лишь накинув пальто на лёгкий джемпер. Пропущенную пару часов придётся отработать за счёт ночной смены, но на ней не будет Кая, поэтому оно даже к лучшему. Пока машина везла его по маршруту обратно, Расмус пытался уложить новый пласт информации у себя в голове, мысленно сортируя её по полочкам. Он не спросил у доктора Линда, что будет, когда гормональная перестройка окончательно произойдёт и чем она вообще ему грозит. Ощущение потери контроля над собственным телом пугало и раздражало. Но что ужасало Расмуса даже больше - донельзя приторный тяжёлый феромон омеги больше не казался ему отвратительным и удушающим. Где-то на задворках сознания крутилась безрассудная идея повторить этот прыжок веры и вдохнуть отраву ещё раз, посмотреть, что будет, но альфа даже себе не мог признаться в её существовании. Часы завибрировали и брюнет вздрогнул, выныривая из поглотивших его мыслей. “Могу позвонить?” - Мартин знал, что в это время он должен был быть на смене и предусмотрительно задавал вопрос письменно. До клиники было ехать ещё минут пятнадцать и Расмус сам запустил вызов с планшета автомобиля. — Привет! У тебя перерыв? — голос Мартина из динамиков звучал удивлённым. — Что-то вроде. — Понятно. Слушай, у меня просто возникла идея - как насчёт выбраться в одно местечко на наших общих выходных? Расмус нахмурился. — Что ещё за местечко? — Мои знакомые посоветовали клуб, говорят, что там отличный бар и развлекательная программа. Плюс располагается между нашими работами, я уже посмотрел по карте, будет удобно добраться обоим. Что скажешь? — Мартин как будто торопился “продать” идею и задать вопрос прежде, чем альфа откажется. — Ты знаешь моё отношение и к подобным заведениям, и к совместным вылазкам в людные места, — раздражённо. — Если ты так хочешь туда, почему не позовёшь тех самых знакомых? На пару секунд в салоне повисла тишина, разбавляемая только приглушённым шумом шипованных шин. — Потому что я хочу пойти именно с тобой, Расмус. Ответ был спокойным, честным и совершенно бесхитростным, но щёку молодого хирурга обожгло невидимой пощёчиной, от которой альфа даже поморщился. Его раздражение и резкость были совершенно неуместны и вызваны исключительно событиями прошедшего дня. Мартин ничем не заслужил его грубости, ни сейчас, ни когда-либо ранее и был виноват лишь в том, что продолжает его любить. — Прости, — альфа старался смягчить тон, чтобы это было слышно даже через микрофон. — Конечно, я схожу с тобой. Среда тебя устроит? Я буду после суток, отосплюсь и к вечеру буду готов. — Да, подойдёт. Я сброшу тебе точку чуть позже. — Спасибо. До встречи. — Пока, Расмус. Если подумать холодной головой, идея Мартина действительно была не так уж плоха - он давно никуда не выбирался, да и с новыми фильтрами риск быть обнаруженным снижался, тем более рядом с открытым альфой, который в случае чего его прикроет. Удивительно, но доктор Линд смог заразить Расмуса исследовательским интересом и тому было даже любопытно, как теперь он будет реагировать на сборище омег, которыми, без сомнения, будет забит клуб - точка на карте, присланная Мартином, располагалась в самом сердце молодёжного района. Добравшись до работы, альфа проверил наличие фильтров в кармане, заблокировал Теслу и устремился в ординаторскую привычным маршрутом. Пару оставшихся часов с Каем в связке он выдержит, спокойно отработает долг и этот ублюдский день наконец закончится.