Odi et amo

То ли проведённый в покое выходной, то ли выплеск феромонов благодаря Мартину, но что-то точно улучшило состояние Расмуса по сравнению с последней ночной сменой, в которую он так жестоко осадил омегу. Каким бы привычным ни был такой стиль решения конфликтов, но сейчас альфа ощущал подобие вины перед Каем, который всё утро старательно делал вид, что ничего не произошло, хотя бегающий взгляд и приторный медовый запах говорили сами за себя. Наивно было бы полагать, что на мальчишке это событие не оставит следа, тем более, что Расмус сделал всё, чтобы невозможность применить физическую силу к зарвавшемуся ассистенту с лихвой компенсировалась психологическим уроном. Угрызений совести он не испытывал, но мысль, что строить долгосрочное сотрудничество на подобном фундаменте будет теперь крайне затруднительно, его голову всё же посетила. С другой стороны, кто сказал, что Эрнман продержится до конца испытательного срока? Конечно, намеренно сживать омегу со свету Рен не собирался, но и превращать его тернистый путь в лёгкую прогулку не был намерен. Однако вспышки агрессии точно следует контролировать лучше, в конце концов, это попросту непрофессионально. — Док, готов? Скоро начинаем, — в предоперационную заглянул Ивар, похожий в своём голубом стерильном костюме на огромного плюшевого медведя. — Интересно, что вы начинаете, если я тут? — усмехаясь. — Сейчас подойду. В обеззараживающей камере протез следует продержать ещё три минуты, такую задержку Расмус мог себе позволить, тем более, что хирургическая бригада сегодня была сработанная - основную тройку с хирургом и анестезиологом снова завершала Лив. И только Кай выбивался из слаженной команды, которая без него провела не одну сотню операций. Для омеги была отведена роль ассистента на подхвате - альфа надеялся, что на ней он будет на достаточном расстоянии от стола и не осложнит и без того практически безнадёжный кейс своим мускусным безумием. Работать с Иваром и Лив было приятно не только из-за профессионализма обоих, но и потому, что от бет ничем и никогда не пахнет, а значит, и концентрация в их присутствии у альфы максимальная. Сегодня она была нужна Расмусу, как никогда - пациент, настолько близкий к главному врачу клиники, не потерпит безалаберности. Закончив с предоперационной подготовкой, хирург выкрутил искусственные рецепторы на максимум и прошёл в зал к столу, на котором пока в сознании в ярком свете лампы лежал чёрный кот неопределённой породы. Ивар перехватил скептический взгляд Расмуса, когда Натт с заметным усилием несколько раз хрипло вдохнул и положил голову на одноразовую пелёнку перед ним. — Да, я думаю о том же, о чём и ты, — анестезиолог невесело усмехнулся и пожал плечами. — Но какой у нас выбор? Кай стоят чуть поодаль, так же, как и полноправные члены бригады, в полной экипировке, и наблюдал, как хирург фыркнул и неопределённо махнул рукой в сторону мониторов, будто говоря “будь, что будет”. Лив уже поставила коту катетер и теперь через него в вену медленно просачивался пропофол, погружающий пациента в сон, который невозможно превозмочь. Омега ни разу не лежал в больницах и понятия не имел, как ощущается общая анестезия, но отчего-то ему уже который раз становилось тревожно от наблюдения за этим процессом. Когда у животного стекленеет взгляд, в котором за секунду до потери сознания проскакивает паника, а мышцы расслабляются так, что если бы не вздымающаяся грудная клетка, отличить от мертвого его было бы невозможно. Он старался убедить себя, что с пациентами всё в порядке, что это всего лишь медикаментозный сон и обезболивание, но рациональные доводы ложились слишком тонким напылением, чтобы заглушить просвечивающий сквозь них животный ужас. — Кай, подойди, пожалуйста, — Лив выдернула ассистента из ступора. — Нужно выбрить оперполе, поможешь? Парень кивнул и машинально выполнил указание, освобождая от шерсти обширный участок тела от самой шеи до последнего ребра. Даже новичку из истории болезни и последнего заключения КТ было понятно, что объем вмешательства будет варьироваться от огромного до катастрофического. — Ну что, ставки делать будем? Уйдёт Натт без целого лёгкого или только без двух третей? — Кай краем глаза заметил, как Ивар легонько толкнул Лив локтём, приглашая присоединиться к его мрачному пари. Девушка неожиданно серьёзно покачала головой. — Не думаю, что это должно быть предметом игры, доктор Нильсен. — Эх, молодо-зелено, — мужчина притворно обиженно фыркнул. — А ты, Кай, что скажешь? Нам сегодня светит лобэктомия или пульмонэктомия? Омега только открыл рот, чтобы сказать, что ему не хватает знаний, чтобы давать такие прогнозы, как в разговор резко вклинился Расмус, оторвавшись от последнего перед началом операции просмотра заключений онколога и результатов анализов. — Хватит отвлекать ассистентов, Ивар. В конечном итоге всё равно я буду принимать решение, сколько лёгкого у него останется, а не ты или кто-то ещё. Анестезиолог хмыкнул и поднял скрытые перчатками ладони в примирительном жесте. Настроен Рен был серьёзнее обычного, так что Ивару оставалось только подыграть своему бывшему протеже. Следующий час прошёл в строго профессиональном ключе, за это время Расмус успел обеспечить себе доступ к грудной полости и теперь примерялся, с какой доли лучше начать резекцию - карцинома почти съела правое лёгкое и была готова перекинуться на средостение и плевру, поэтому от запаса, с которыми будут удалены поражённые ткани, напрямую зависело, сколько месяцев жизни останется у Натта после операции. Первое время альфе было тяжело браться за онкологических пациентов. Туманные прогнозы, необходимость зачастую калечить, чтобы спасти жизнь, невыносимая реабилитация - Расмус был там, он знал на собственной шкуре, какого это - просыпаться посреди ночи от фантомной боли и радоваться ей, ведь это означало, что он всё ещё жив. Животным проще, они не осознают всего драматизма положения, в котором оказались, и тем не менее плечи альфы неосознанно вздрагивали каждый раз, когда он видел приписку “онкология” на медицинских картах своих пациентов. Столько лет прошло, а он так до конца и не свыкся с тем, насколько жизнь порой оказывается несправедлива. И легкомысленные шутки Ивара лишь в очередной раз напоминали альфе, что не с каждым она обходится так жестоко, как с ним или такими пациентами, как Натт. После минутного молчания, Расмус наконец вздохнул и озвучил решение: — Пульмонэктомия. Тут нечего спасать. Лив понимающе кивнула и жестом показала Каю, чтобы он подал больше салфеток и заменил пустеющий пакет для инфузий. Ожидая, когда ассистенты закончат все приготовления к обширному вмешательству, альфа покосился на монитор, который по ощущениям уже несколько минут пищал быстрее, чем нужно, но раз Ивар молчит, значит, всё под контролем. Отточенным движением он пересёк первый сосуд, затем следующий, быстро прижигая, чтобы не допустить кровопотерю - для кота сейчас каждый миллилитр был на вес золота, особенно с несколькими переливаниями в анамнезе, ведь чем дальше, тем сложнее было подобрать ему подходящего донора. Наконец Расмус смог извлечь полуразложившегося вида лёгкое, казалось, ещё чуть-чуть и оно расползётся на доли прямо в его руке. Кай подал блестящий поднос и поёжился, ощутив на пальцах тепло остывающей ткани через его дно. Краем глаза он заметил, как Ивар нагнулся к экрану и начал быстро набирать в шприц препарат, название которого омега не вспомнил, в голове крутилось лишь, что его применяют при резком падении давления. — Дело дрянь, док, роняет пульс, — голос врача был спокойным, но его чёткие движения и залёгшая между бровями складка говорили о хорошо контролируемом за годы работы волнении. — Дай мне стабилизировать его, потом будешь заканчивать. В клапан катетера были поочерёдно вставлены несколько шприцов, после опустошения которых цифры на мониторе на пару минут доходили до границы нормы, но потом все равно падали, о чём громко сообщали датчики, давя на мозг однообразным писком. Лив дёрнула Кая за рукав и аккуратно отодвинула от стола, сама вставая рядом. — Не надо мешаться под ногами, от нас сейчас помощи там нет, доктору Нильсену нужно пространство в таких экстренных ситуациях, — шепнула она ему, пока Кай из-за широкой спины анестезиолога старался рассмотреть происходящее на столе. Омега стоял напротив Расмуса чуть поодаль с другой стороны стола и то и дело поднимал на него взволнованные глаза, как будто ища в лице ментора доказательства, что ничего страшного не происходит и операция закончится в штатном режиме. Но альфа не мог дать такой гарантии, поэтому намеренно не встречался с ассистентом взглядом. — Твою мать, — тихо проговорил анестезиолог. — Лив, реанимация! Это кодовое слово учили все ассистенты в первую неделю в клинике и последовательность действий после него была чётко регламентирована. Ивар позаботился о том, чтобы доступ к пациентам получали только те, кто зазубрит правила проведения непрямого массажа сердца, препараты и сроки их введения после начала реанимации, точки хранения мешков Амбу и дефибрилляторов для терапевтического и хирургического отделений. Но куда важнее для врача была психологическая готовность персонала, поскольку даже проблеск паники в этом вопросе мог стоить пациенту жизни. Каждый должен был выполнять свою роль и прямо сейчас на глазах Кая происходил мастер-класс по эталонно выверенной командной работе, объединенной одной целью - любой ценой вытащить с того света несчастного кота, который так некстати решил прекратить бороться. — Кай, ноль один адреналина на десять физраствора, — старшая ассистентка скомандовала, не отрывая глаз от шприца, который наполнив быстро передала Расмусу. — Д-да, — взяв ампулу, омега только сейчас заметил, как у него трясутся руки, и чем старательнее он пытался их контролировать, тем очевиднее становилась тщетность этих усилий. — Чуть быстрее, пожалуйста, — Лив понизила голос, чтобы не поднимать напряжение, и без того заполнившее операционную. — Пульса нет. Ивар почти вырвал готовый шприц из рук Кая и ввёл половину содержимого в вену, буравя взглядом ноль на мониторе. Повторное введение - реакция отсутствует. Расмус сдёрнул маску и молча вышел ещё до того, как анестезиолог констатировал смерть Натта. С самого начала кот был обречён и все это знали, но решили всё же попытаться сыграть с судьбой в рулетку, сознательно закрыв глаза на тот факт, что казино никогда не проигрывает. Хирург быстро стянул перчатки, костюм, отключил рецепторы протеза. Надо было дождаться Ивара и идти к Реймонду с повинной - он уже был в курсе скорбного финала благодаря камерам и сообщать ему новость отдельно смысла не было. Расмус сильно сомневался, что их уволят, но сам факт, что ему придётся оправдываться перед омегой, бесил неимоверно. Без вины виноватый, как и всю жизнь, так ещё и Нильсену достанется. В голове уже выстраивалась речь и ответы на дурацкие вопросы главврача, механические пальцы отбивали ритм в щелчках - лишь бы не думать о несчастном развороченном тельце за дверью, которое без его вмешательства, быть может, протянуло еще пару недель. Теперь его нет, а владелица даже попрощаться с ним не успела, ведь Эрикссон, Расмус точно знал, убедил свою бывшую жену, что с Наттом всё будет хорошо. Мог ли он его действительно спасти? Конечно, нет. Но вдруг был шанс, хотя бы сотая процента? Да какая уже разница. Вскоре из операционной вышел и анестезиолог, как будто извиняясь пожал плечами и хлопнул Расмуса по спине. Врачи слишком долго работали вместе, чтобы в словах был смысл, когда дело касалось неудачно завершившейся операции. — Ты их оставил убирать этот кошмар? Бета проследил направление взгляда хирурга и кивнул. — Да, я за собой убрал бардак, так немного осталось, Лив уже рассказывает Каю протокол, — он понизил голос, как будто через тяжелую дверь операционной их могли услышать. — Тебе надо будет с ним поговорить. Первый раз - это не шутки, сам знаешь. — Знаю. Пойдём уже. Перед глазами против желания встал огромный мастиф, которого они с Иваром тянули почти полгода, прежде чем ресурсы организма не истощились и владельцы не приняли решение отпустить любимца без страданий. Они возились с этим псом так долго и всё равно не справились. Бета тогда выставил его из кабинета, оградив от процесса эвтаназии и нелегкого разговора с семейной парой, поэтому о том, что всё кончилось, Расмус узнал, когда врач вернулся в ординаторскую и похлопал его по плечу. Следующий кадр - молодой альфа выходит из клиники, доезжает до родительского дома, закрывается в душе, игнорируя вопросы отца о том, как прошёл его день, включает еле теплый душ. И рыдает, как мальчишка, сидя на полу и давя всхлипы в стиснутых кулаках, пока ободранное горло не начинает саднить, а сосуды глаз не лопаются от напряжения. Кажется, тогда он выплакал себя всего и на следующие смерти уже ничего не осталось. Они поднялись на второй этаж и Ивар без стука открыл дверь кабинета главврача - их точно ждали. — Прежде чем ты скажешь, как сильно мы облажались, заявляю, что и Расмус, и я, и ассистенты - мы сделали всё, что могли. Кот был безнадёжен и ты сам лучше нас это знаешь, — бета кинулся в бой с порога даже до того, как Эрикссон успел поднять на них взгляд. — Господи, Ивар, успокойся, — Реймонд устало потёр глаза. — Конечно, я в курсе, и конечно, эта операция была жестом отчаяния. Если вы не смогли, никто бы не смог. Дружище Натт хотя бы ушёл безболезненно под старым-добрым пофолом, а на большее в его случае и рассчитывать было глупо. Отправьте труп на индивидуальную кремацию, с вас описание хода операции и реанимации для протокола. И можете быть свободны, — омега развёл руками. Расмус стоял за анестезиологом и поймал его полный непонимания взгляд, когда тот обернулся на него. Это какая-то хитрая схема, чтобы усыпить их с Иваром бдительность, а потом рассмеяться в лицо со словами: “Ну что, купились, идиоты!”? Но лицо главврача оставалось непроницаемым. — Серьёзно, так просто? — Расмус не выдержал и сделал шаг вперёд, вздёрнув подбородок. — А ты чего ожидал? Дерьмо случается. Если за каждый провальный кейс увольнять или выговор организовывать, никаких врачей не напасёшься. — В таком случае, мы пойдём. Спасибо, Реймонд, — Ивар подтолкнул Расмуса к выходу, не позволяя наговорить глупостей, которые уже практически слетели у того с языка. Тот смог дотерпеть до ординаторской и, быстро осмотрев её на предмет отсутствия лишних ушей, почти закричал: — Какого хера это было?! С каких пор Эрикссон практикует благоразумие? — Я знаю столько же, сколько и ты, — бета покачал головой и скрестил руки. — Да и не все ли равно? Выпутались и ладно. — Как у тебя всё легко, я поражаюсь, — Расмус хотел присесть, но вспомнил о последнем на сегодня неприятном пункте в списке дел и посмотрел на часы. Лив появилась на кухне через несколько минут и замученная упала в кресло, собирая выбившиеся волосы в свежий пучок. — Где Кай? — потягивая чай, спросил заметно ободрившийся после кратковременной передышки Ивар. Девушка зачем-то указала рукой в стороны выхода. — Остался там, говорит, скоро будет. Выглядит кстати так себе. — Я за ним схожу, — кинул альфа, выходя в коридор. Операционная была вычищена и пуста. Расмус заглянул в раздевалку - никого. Бедолага, наверное, от ссоры ночной ещё не отошёл, а тут новое испытание подоспело. Как бы не натворил глупостей. Но к облегчению альфы, Кай нашёлся в морге, примыкающем к оперблоку. Небольшое прохладное помещение было заставлено медицинскими холодильными камерами, неизменный белый кафель переходил с пола на стены, а посередине стоял стол для вскрытий, вычищенный, но гораздо более мутный, нежели тот, который предназначался для ещё живых пациентов в соседней операционной. Кай сидел на единственном стуле и немигающим взглядом смотрел перед собой. Расмус перевёл взгляд - напротив глаз ассистента располагалась дверца холодильника. — Он там? В ответ тишина, Кай даже не вздрогнул, сам пребывая будто в замороженном состоянии. Только благодаря холоду Расмус мог сейчас дышать - феромон омеги вязкой пеленой стоял в воздухе. Так пахнет отчаяние. — Кай, — пересилив тошноту, альфа подошёл ближе и встал напротив, перегораживая собой обзор. — Да, что? Выцветший голос парня неприятно резанул слух. Он так еще ни разу не звучал. Повинуясь ощущению, как было бы правильно сейчас поступить, Расмус опустился перед ним на корточки и посмотрел в глаза, такие же безжизненные и пустые. — Ты не виноват, никто не виноват. Это было предрешено, окей? Мы сделали всё, что могли. И делаем каждый раз. — Я так медленно набирал адреналин, — он как будто не слушал. — Если бы я чуть быстрее всё делал. Я подвёл.. Кай не успел договорить, как его резко прервал Расмус. — Даже не думай городить эту херотень, понял меня? С тебя тут вообще взятки гладки, ноль ответственности. Ты всё делал правильно. Просто в этот раз выиграли не мы. — Я всегда всё порчу. — Это неправда. — Что я вообще тут делаю? Если меня так легко выбить из колеи, какой из меня врач?! — Пока никакой, но это пока, — Расмус неумело подбирал слова. — Первая смерть всех нас подкосила, в этом нет ничего странного и противоречащего профессии. Даже наоборот - странно, если бы для тебя в ней не было ничего особенного. Омега хрустнул пальцами и часто заморгал, как будто выныривая из оцепенения. Более осмысленным взглядом он проскользил по лицу врача, который всё так же сидел перед ним и устало следил, как в голове Кая зарождается здравый смысл, вытесняя пустое самобичевание. Как же Кай его сейчас душил. Расмус успел смириться с мускусным ароматом, но медовый подтон делал феромон настолько насыщенным, что основная нота по сравнению с ним становилась просто лёгким неудобством. Альфа старался вдыхать через раз, как раньше в пропахших едким формалином академических аудиториях, но сейчас это не спасало - его начинало заметно мутить. Надо как можно быстрее закончить со скорой психологической помощью и выйти на воздух. — Ну как, легче? Смену доработать сможешь или нужен отгул? — Нет, нет, я доработаю, спасибо, — Кай закрыл лицо ладонями, растирая виски. Расмус кивнул и, посчитав, что свою роль, как ментора, он выполнил удовлетворительно, поднялся. В своё время его так же успокаивал Ивар, и пусть эффекта слова старшего товарища на него не произвели, без них точно было бы хуже. Альфа открыл дверь, дожидаясь, когда Кай поймёт намёк и выйдет первым - не оставлять же его одного в морге. Ассистент медленно поравнялся с Расмусом и снова осторожно посмотрел на хирурга, как будто опасаясь увидеть в его глазах осуждение или привычное раздражение, но ни того, ни другого в их черноте не было. Только усталость и странное напряжение, которое Кай был не в состоянии разгадать. Желание вдохнуть полной грудью, копившееся последние минуты, окончательно заполнило разум. Расмус не мог его контролировать и, к своему ужасу, не находил аргумента, почему ему следует это делать. Неужели это то самое опьянение от омеги, о котором он читал на закрытых форумах? Да нет, не может быть. Если бы оно существовало, он бы точно с ним столкнулся раньше, вся его жизнь проходила рядом с ними. Однако рационального объяснения своему порыву альфа не находил - навязчивая, почти свербящая мысль втянуть яд прямо в бронхи пульсировала в мозгу. Рыжий затылок проплывает перед его глазами и Расмус решается. Его плечи плавно ползут вверх, альфа закидывает голову назад и расправляет грудь, позволяя приторной патоке растечься по гортани, по ней скользит животный мускус, проваливаясь в трахею. От запаха, вызывавшего столь сильные головные боли всего несколько недель назад, темнеет в глазах, как от глубокой затяжки после многолетнего отказа от сигарет. Фильтр в протезе ускоряет обороты, реагируя на неосознанный выброс собственного феромона. Ещё секунда - и писк на грани слышимости выводит Расмуса из транса. Осталось 10% от мощности очистительного картриджа. — Твою мать... Кай удивлённо оглядывается на альфу. — Что-то случилось? — Мне надо отъехать по делам, спроси у Ивара, чем тебе заняться в это время. Расмус почти бегом прошёл в раздевалку и накинул уличную одежду, стараясь не паниковать. Он должен был проходить с этим картриджем ещё минимум месяц! И что хуже - он не почувствовал, как перегрузил его, выброс был полностью рефлекторным и даже если бы он хотел, он не смог бы его сдержать. На ходу альфа набрал доктора Линда и попросил о срочном приёме и, на его удачу, у семейного врача было окно через полчаса. Расмус добрался до своей Теслы и вбил адрес клиники, путаясь в буквах. Пока система выводила машину с парковки, альфа откинулся на спинку сидения и запустил пальцы в волосы, сжимая пряди и стараясь переключиться на физический дискомфорт. Но сердце продолжало выбивать ритм панической атаки, щёки горели, в откидном зеркальце на Расмуса смотрели обезумевшие глаза с расширенными до предела зрачками, как будто он закапал в них атропин. Это происходит не с ним, это невозможно!