Odi et amo

Лучи позднего утра не пробивались сквозь блэкаут шторы и ничего не могло убедить еле разлепившего веки Расмуса, что проспал он аж до одиннадцати. Не то чтобы у него были планы на этот выходной, но минимальные бытовые дела сделать однако было необходимо, чтобы не превратить квартиру в филиал мусорного полигона. Также неплохо было бы выбраться на прогулку для дурацкого психического здоровья, которое за сегодня следовало подлатать, потому что завтра его снова будет тестировать Эрнман - за завтраком альфа уже успел проверить расписание госпиталя и, по всей видимости, ассистенту всё таки объяснили, как заносить себя в списки. По средам и субботам Расмус ходил в сутки и, насколько он помнил по собственному опыту работы ассистентом, новичков в ночь не ставят вплоть до удачного прохождения испытательного срока - хоть где-то ему удастся скрыться от омеги. Календарный октябрь совершенно не соответствовал картине за окном. Лето на этой широте было удушающе знойным и чуть ли не одним днём сменялось на мрачную осень, которая длилась не больше месяца. К первым числам октября она уже уступала место молодой полярной ночи. Повезло ещё, что солнце на ближайшие четыре месяца не исчезнет насовсем - световой день будет уменьшаться вплоть до конца ноября, в какой-то момент сократясь до трех часов, а дальше начнёт неторопливо расти, пока не вернётся к нормальным для этой части Скандинавии восьми часам в начале марта. Смена климата сыграла с регионом злую шутку и с обещанным учёными потеплением в комплекте пришла пропорционально холодная зима, а межсезонье практически перестало существовать. В этом были свои плюсы - теперь можно было обойтись лишь двумя комплектами одежды. Но были и минусы - это были комплекты на выжигающую всё живое жару и на собачий холод. Закончив с уборкой, Расмус как раз пытался подобрать что-то для второго варианта. Машина расхолаживает и по-настоящему тёплую одежду парень не покупал с тех пор, как она у него появилась - чтобы спуститься, а потом подняться с подземной парковки, кутаться было необязательно. Настолько ли в принципе ему необходима прогулка в минус десять? Нет, сам же потом будет мучиться под вечер из-за недостатка даже такой простой физической нагрузки. Годы, когда можно было отмахнуться от потребностей тела, уже прошли, и если он действительно планирует перешагнуть рубеж в сорок лет, оставаясь на этой работе, следует начинать делать то, что необходимо, а не только то, что приятно. Даже в выходные. Натянув термобельё и единственный тёплый спортивный костюм с начёсом, Расмус всё таки вытащил себя на улицу, пока солнце ещё не начало клониться к горизонту. Перчатки он так и не нашёл, вместо шапки - капюшон толстовки, обе руки спрятаны в карманы шерстяного пальто свободного кроя. Всю жизнь альфа посмеивался над своей привычкой соблюдать симметричность позы и обходиться с кибернетической рукой, как с живой. Этому способствовал скачок в протезировании, на который выпали годы после его ампутации. Изначальная модель, доставшаяся подрастающему Расмусу, была оснащена рецепторами, имитирующими проводимость кожи - он был способен почувствовать прикосновение и температурное воздействие, пусть ощущения и сильно отличались от природных. Когда альфа вырос, первый протез был заменён на образец нового поколения. Корпус стал лаконичнее и парню даже дали выбрать чехол, скрывающий металлические мышцы. Его цвет не менялся с тех самых пор. Но основные отличия заключались в системе псевдокожной чувствительности. К аналогам механо- и терморецепторов добавили недостающую все эти годы составляющую - ноцицепторы. На первый взгляд кажется контрпродуктивным давать человеку, который и так лишился конечности, возможность снова чувствовать боль, и если бы Расмус не нуждался в протезе, он бы тоже посчитал эту идею дикой. Однако за свой подростковый период он успел пожалеть, что от руки не поступают сигналы опасности. Удивительно, что она в принципе дотянула до замены - слишком часто альфа случайно ударял её об углы, зажимал дверью, на неё попадал кипяток и даже кислота (не следовало учителю химии оставлять школьную лабораторию без присмотра). Со временем парень научился ориентироваться на имеющиеся рецепторы, но с появлением опции ощущать боль его жизнь несравненно улучшилась. Отдельным преимуществом было то, что новая модель позволяла регулировать интенсивность проводимых импульсов от практически настоящих до полного их выключения. В операционной и при других манипуляциях, требующих мелкой моторики, альфа выкручивал рецепторы на максимум, в остальное же время снижал чувствительность до трети, чтобы не приходилось менять изнашивающиеся запчасти слишком часто. Поэтому даже в такую паршивую погоду, как сейчас, от бионического протеза не поступало практически никаких сигналов о дискомфорте, который бы испытывала настоящая рука на его месте. Быстрым шагом Расмус покрыл свою норму активности чуть меньше, чем за два часа. Остаток светового дня прошёл за уборкой и приготовлением незамысловатого ужина. Вряд ли существовали более подходящие для очистки головы занятия. С наступлением темноты и до позднего вечера альфа читал, лишь перед сном спохватившись о сумке для завтрашней смены, которая так и валялась выпотрошенной в прихожей. Вдобавок к обычному набору он закинул во внутренний карман блистер адвила, который должен был помочь ему пережить рабочую ночь после плотного контакта с омегой. Короткий выходной подходил к концу - следовало дополнительно отоспаться перед сутками.

***

Кай сидел в кресле в дальнем углу лаунж зоны с книгой по фармакологии в руках, которая стояла первой в списке на обучение. Он специально пришёл раньше, отчасти, чтобы продемонстрировать рвение к учёбе, отчасти - потому что ему самому хотелось побыстрее начать приносить пользу, а не только мешаться под ногами. На главе о спазмолитиках омега не смог сдержаться и широко зевнул. Работать на двух работах и параллельно посещать достаточно пар, чтобы не быть отчисленным с последнего курса - на это был способен только молодой, полный сил организм. Но даже у него приходилось брать взаймы, отказывая не только в полноценном сне, но и в предсказуемости приёмов пищи. Из-за перегородки, отделяющей раздевалку, послышался щелчок, а за ним - звук захлопывающейся двери. За следующие пятнадцать минут это сочетание всё чаще стало ударять по ушам по мере того, как в клинику пребывали врачи и ассистенты. Выходя из раздевалки, они удостаивали Кая лишь быстрым изучающим взглядом - для большинства омега был просто тенью, очередным стажёром, к которому не следует привязываться по крайней мере до завершения испытательного срока. Лив сегодня отдыхает, а больше он никого в первый день узнать толком и не успел. Тревога всё ощутимее давила на грудь по мере того, как приближался час начала смены. Доктора Рена всё нет. Пятьдесят три минуты. Подтверждение выхода светилось напротив фамилии врача в таблице, значит он должен прийти, верно? Если бы он заболел или по другой причине не смог появиться, он бы предупредил, Лив говорила, что этого правила придерживается весь персонал госпиталя. Пятьдесят четыре. Омега отложил справочник и нервно хрустнул пальцами. Что ему делать, если ментора сегодня не будет? Обратиться к первому попавшемуся терапевту, чтобы он заменил его на сегодня? А если тот откажется? Пятьдесят пять. Из коридора доносился приглушённый шум подготовки к началу рабочего дня и только Кай оставался сидеть без дела в ординаторской. Клиенты заполняли зал ожидания, стараясь как можно раньше попасть на приём. Дальше тянуть было бессмысленно - попросить о замене нужно сейчас, пока врачи не переключили всё своё внимание на первых пациентов. Парень направился к выходу, бросив быстрый взгляд на служебный ход. Может, оно и к лучшему - с Реном у них так и так отношения не заладились. Пятьдесят шесть минут. Щелчок замка застал Кая врасплох. Расмус влетел в раздевалку, на ходу сбрасывая пальто вместе с сумкой на скамью, открывая шкафчик и стягивая с себя чёрную водолазку. Полный холл ожидающих, а врач приходит за четыре минуты до смены! Поразительный профессионализм. Рен вытащил из сумки чистую робу и встряхнул её, ненамеренно давая омеге время как следует рассмотреть широкие чёрные полосы на своей спине. Они пересекались на лопатках, образуя перекрестье и подобие узла, а свободные концы “ленты” струились по позвоночнику. Талию обхватывало кольцо той же толщины. Почувствовав на себе пристальный взгляд, бета развернулся и одновременно натянул форму, скрывая татуировку от любопытных глаз стажёра. Кай лишь заметил, что кольцо на самом деле не смыкается на животе, а тянется двумя параллельными полосами наверх, к груди. Врач недовольно наморщил нос. — Лучше бы ты с таким же рвением изучал фармакологию. — Я и изучал! — Кай выпалил, не подумав, но не стушевался. — Я ждал вас, но подумал, что вы уже не придёте. Расмус быстро завязал шнурки на поясе штанов и захлопнул шкафчик. — Всю жизнь прихожу за пять минут до смены, не у кого ни разу такой мысли не возникло, — цепляя бейдж. — Сегодня операционный день, к столу я тебя не допущу, но сможешь понаблюдать со стороны. И про учебник не забудь, в конце смены будет опрос по противорвотным. — Почему именно по ним? — этот раздел болтался где-то в середине справочника и Кай был удивлён, что выбор пал именно на него. “Потому что меня от тебя тошнит, тупой ублюдок.” Но вместо этого Расмус буркнул: — Надо с чего-то начинать. Первыми в расписании стояли кастрации - хорошим тоном для администраторов госпиталя считалось записывать пациентов таким образом, чтобы утренние слоты были заняты простыми операциями, на которых хирург и бригада могли разогреться и после взять более рискованных пациентов. Конечно, выстроенную рутину регулярно нарушали экстренные вызовы, но всё же доктор Эрикссон считал, что они сами по себе являются весомым стресс-фактором, и у команды всегда должно быть расписание, на которое они могут опереться бОльшую часть времени. Кай старательно конспектировал этапы операций, то и дело выглядывая из-за спины Рена. Поскольку серьёзной анестезиологической поддержки на таких краткосрочных вмешательствах не требовалось, ему помогала лишь девушка-омега. Она отслеживала жизненно важные показатели и то и дело бросала на Кая понимающий, слегка встревоженный взгляд - не понадобилось много времени, чтобы новость о новичке и о том, под чьё шефство он попал, расползлась среди ассистентов. Хирург был скуп на объяснения и просто выполнял свою работу, предоставив протеже полную свободу действий. Омеге всё больше казалось, что он здесь лишний. Не только в операционной, а вообще в клинике, в профессии. Его не замечают и им пренебрегают. Парень тряхнул головой - всего вторая смена, надо собраться. Никто не обязан нянчиться со стажёром и всё ему разжёвывать, рано делать столь драматичные выводы. Если получилось сдать прошлую летнюю сессию и переползти на пятый курс, значит, на что-то у него мозгов хватает, справится и здесь. Наложив косметический шов и передав ассистентке пациента, которым на этот раз оказалась крошечная сука таксы, Расмус отошёл от стола и отправил в мусорный бак очередной хирургический комплект. — Так, с разминкой закончили. Эрика, прошу подготовить тут всё для послеобеденного захода и заодно рассказать новенькому, что и чем мы обрабатываем, куда выкидываем опасные и обычные отходы. В общем, самую базу, — бета даже не смотрел в сторону ассистентов, раздавая указания. — По плану до конца дня инородка пищевода и абсцесс лёгкого. Как закончите тут, оба можете быть свободны. Кай переглянулся с омегой, которая уже начала собирать окровавленные одноразовые скальпели и невостребованные остатки шовного материала в маленький жёлтый контейнер с дезраствором. Девушка лишь пожала плечами. — Мне нельзя поприсутствовать? — Эрнман, какое конкретно слово в моём последнем предложении было тебе непонятно? — Расмус вытер руки и наконец посмотрел на него с нескрываемым раздражением. — Мне будет нужна полная концентрация и я не собираюсь отвлекаться на тебя и твои вопросы. Хочешь быть полезным - помоги Эрике убрать операционную, — вздохнув и потерев виски. — А после найди доктора Хольма и Петера, скажи, что в четыре начинаем с инородки. С этим справишься? — электронный замок на раздвижных дверях оперблока загорелся зелёным, выпуская хирурга в основное отделение клиники. Привычка Рена бросать вопрос и лишать возможности на него ответить начинала порядком подбешивать. — Кто все эти люди? Как я должен их найти? — Кай негодующе развёл руками. — Не переживай, я тебя к ним проведу, — улыбнувшись, вторая ассистентка выключила мониторы и смахнула испачканный нетканый материал в большой черный контейнер. — Филипп Хольм - наш второй анестезиолог, а Петер - ассистент. Ты уже был на втором этаже? — Не довелось. — Значит, заодно покажу тебе кабинеты узких специалистов и лабораторию. Но сначала приведём тут всё в божеский вид. Кай слушал инструкции Эрики вполуха, выполняя их больше на автомате. Так не может быть постоянно, правда? Ведь если бы этот Рен был настолько невыносим со всеми остальными в клинике, его бы не стали терпеть столько лет. Омега уже наблюдал его взаимодействие по крайней мере с двумя ассистентками и с обеими он не позволил себе ни единой колкости. Значит, дело конкретно в Кае? Но ведь он только пришёл, он банально не успел ещё ничего такого сделать, за что его можно так ненавидеть! Ладно, к чёрту. Этот бета может думать о новом стажёре, что угодно, Кай докажет ему, что тот ошибается на его счёт. По указанию девушки он щедро забрызгал стол и хирургический столик дезинфектантом, а после закинул металлические лотки и многоразовые инструменты в обеззараживающую ванну. Вкрадчивый голос Эрики и её легкий имбирный феромон действовали на Кая успокаивающе и под конец уборки от его возмущения почти ничего не осталось. Они оценили качество уборки специальными тест-полосками на случай, если Рен решит за ними перепроверить, и погасив свет в оперблоке, поднялись на второй этаж. — Здесь у нас кабинет дерматолога, — девушка вела Кая по коридору, то и дело здороваясь с ассистентами и представляя им Кая. — Здесь - УЗИ, а там слева - онкология. — Доктор Эрикссон единственный онколог в клинике? — Кая с любопытством изучал таблички около дверей, стараясь запомнить имена и должности. — Нет, их у нас двое, кто-то один обязательно присутствует на дневной смене, такой у главврача принцип. О, Петер, вот ты где! Худощавый ассистент оглянулся на девушку, застыв на пороге лаборатории. В руках у него была подставка с пробирками. — Да, привет, Эрика, дай мне секунду, — Петер кивнул и поспешил разобраться с делом, ради которого изначально пришёл. Он загрузил одну из пробирок в центрифугу, две других отдал лаборанту, быстро объясняя, на какие показатели была сдана кровь. На каждую трубочку был наклеен QR-код, по которому можно было узнать всю информацию о животном и его владельце, а также когда именно был совершён забор образца, поэтому и долгих разъяснений от ассистентов не требовалось. Наблюдая за тем, как Петер сканирует этикетки и заносит их в лабораторный журнал, Кай не мог отделаться от тревоги, которая зародилась в нём от вида ассистента. Наконец Петер вышел в коридор. — Я весь внимание, — он скрестил руки на груди. — Во-первых, это наш новенький - Кай. — Приятно познакомиться, — парень не изменил позу, лишь коротко кивнул омеге. — Во-вторых, это у него к тебе дело, — Эрика легонько толкнула его в плечо, передавая слово. Светловолосый парень вопросительно уставился на Кая, их взгляды впервые встретились. В нос ударил резкий запах ванили, а по ногам омеги поползли мурашки. На него смотрел альфа. Высокий худой молодой альфа, может, на год или два младше него самого. Кай ни разу в жизни не сталкивался с открытыми представителями этого пола вживую. Он рос в пузыре, в котором существовали только омеги и беты. Может, он и пересекался с альфой прежде, но тот себя не выдал, а Кай был слишком беспечен, чтобы выискивать подозрительные детали в каждом встречном. Представления омеги складывались из историй друзей, стереотипов и артефактов массовой культуры, которая в детстве Кая нещадно демонизировала альф, а спустя годы как будто просто о них забыла, что в том числе и создавало обманчивое впечатление, что в мире осталось только два пола. Парень знал, что на самом деле альф всё ещё очень много, но одно дело понимать это в теории и совсем другое встретить одного из них лицом к лицу. Отойдя от первичного шока, Кая затараторил: — Доктор Рен попросил меня сообщить, что к четырём ждёт тебя в операционной, первая на очереди инородка. — Да, спасибо, буду вовремя. Что-то ещё? — Петер как будто не заметил резкой перемены в лице новенького. — Н-нет, нам надо ещё найти доктора Хольма. Омега посмотрел на Эрику, ища поддержку своих слов и одновременно используя повод разорвать с альфой зрительный контакт. — Об этом можете не беспокоиться, я всё ему передам - у нас совместная запись прямо сейчас. Удачного окончания смены. Даже когда фигура стремительно удаляющегося ассистента исчезла в дальнем кабинете, приторный ванильный аромат продолжал стоять у Кая в носу, щекоча рецепторы. Ощущение было одновременно приятное и раздражающее, как затяжное желание чихнуть, которое так и не сбылось. От Петера не исходило той опасности, какой Кай всю жизнь ожидал от альф, но его гордый взгляд всё же подействовал на стажёра подавляюще. И это притом, что омега был его старше и сильнее физически. Со всеми альфами так? На лестнице Эрика вдруг остановилась. Кай заметил это только на пролёт ниже и обернулся к ней. — Что-то случилось? Девушка смотрела не него, сощурившись и наклонив голову. — Первый раз одного из них увидел? — Да, — Кай понял суть вопроса без дополнительных объяснений. — Я не думал, что они тут тоже работают. Эрика слабо улыбнулась - её догадка оказалась верной. — Кроме Петера в штате ещё буквально пара человек, но тебе не о чем беспокоиться. Это ответственность главврача - если он их принимает, то и нам следует. У меня, по крайней мере, с этими ребятами хорошие отношения. Надо только привыкнуть, — девушка заговорщически подмигнула. — К внешним проявлениям. — Привыкну, — лёгкий румянец тронул щёки Кая. — Меня просто застали врасплох. Время до конца смены парень коротал за учебниками и справочниками, стараясь как можно лучше подготовиться к опросу. Короткий разговор с альфой был ярким опытом, как и всё, что происходит впервые, но он не мог перекрыть волнения от предстоящего экзамена. Кай старался объять необъятное, предусмотреть все самые каверзные вопросы, но в глубине души знал, что если Рен захочет его завалить, но это без труда сделает. Врач появился без десяти девять, закрыв дневную половину суток. Он проигнорировал внимательный взгляд Кая, достал из холодильника энергетик и провалился в глубокое кресло рядом с кухней, разминая шею и единственное запястье, которое в этом нуждалось. Расмус отпил из ледяной банки и наконец удостоил омегу усталым взглядом. — Чем друг от друга отличаются ондансетрон, маропитант и метоклопрамид? За четыре года учёбы это было самое внезапное начало экзамена. — Первый - селективный блокатор серотониновых, второй - антагонист нейрокининовых, третий - центральный агонист дофаминовых рецепторов, — ответ на этот вопрос Кай зазубрил чуть ли не первым, посчитав его самым очевидным с точки зрения врача, и не прогадал. — Зачем нам три противорвотных, почему не обойтись одним? — положив голову на ладонь и потерев глаза. — Ондансетрон больше подходит для профилактики рвоты при химиотерапии и после операций. Маропитант хорош в общей терапии, поскольку обладает небольшим обезболивающим и противовоспалительным эффектом. А метоклопромид усиливает перистальтику верхних отделов кишечника и эффект достигается именно за счёт этого, — выдал Кай на одном дыхании. — Неплохо, — Расмус хмыкнул. — Что скажешь об особенностях последнего? В каких случаях метоклопромид неэффективен и даже опасен? Он точно читал об этом! — Кажется, на кошек он не действует из-за малого количества у них дофаминовых рецепторов, — задумавшись. — Но опасен? — Это напрямую касается твоей будущей специальности, — хирург усмехнулся и чуть сжал алюминиевую банку. — Если, конечно, ты до неё сможешь дойти. Кай ощутил себя мучительно одиноко внутри своей головы, будто и не было этих часов подготовки. Он изучал противопоказания точно так же, как фармакокинетику, дозы и побочки, но почему-то именно первые он и не мог сейчас вспомнить. А Рен ничуть не помогал, только сверлил его взглядом из своего угла. Вздохнув он отвлекся на часы - тихонько пискнул будильник. — У меня пять минут, Эрнман. Ночной пост сам себя не отстоит. — Я не помню, — честно признался Кай и весь сжался, как будто за заваленный опрос ему пригрозили избиением. Расмус цыкнул и, залпом допив приторный напиток, поднялся, чтобы выкинуть пустую банку. — Подозрение на непроходимость - раз. Восстановление после операций на кишечнике - два. Такая ошибка может стоить пациенту жизни и на твоё “не помню” ему будет глубоко наплевать. В памяти всплыли противопоказания ровно в тот момент, когда врач их проговаривал, и от этого стало еще паршивее - он их знал, просто растерялся. Кай испытывал непрекращающуюся тревогу на новой работе, опрос только добавил нервотрёпки и вылился в очередное недовольство со стороны Рена. Почему он не может быть к нему снисходительнее? Он точно знает, каково это - быть новеньким, все же были ими, только некоторые как будто намеренно вытеснили воспоминание о том времени из памяти, чтобы кошмарить стажёров не было совестно. — В пятницу терапевтический день. С тебя дозировки и пути введения на эту же группу, — Расмус поставил чайник и достал шоколадный батончик из верхнего шкафчика кухни. — Не волнуйся, я прослежу, чтобы ты никого не убил, — и снова ни тени шутки, врач лишь озвучил сухой факт. Кай продолжал сидеть за обеденным столом, в растерянности теребя пальцы. Он был в какой-то прострации, как будто нервное напряжение последних дней разом спало, стоило завалить мини-экзамен. Врач к нему не подсаживался, даже когда заварил чай, пока наконец тяжело не вздохнул и не щёлкнул пальцами перед носом омеги. — Иди домой. На ночь ты не остаёшься, забыл? — Д-да, простите, — парень вздрогнул и встретился глазами с Реном, но быстро отвёл взгляд. — До пятницы.