Odi et amo

Первая неделя Эрнмана подходила к концу, а Расмуса так и продолжал спасать лишь адвил перед сменой и после неё, чтобы функционировать на минимально приемлемом уровне. Хирургическая смена далась относительно легко, поскольку с Каем в одном помещении он провёл только первую её половину, к тому же самые сложные операции выпали на очередь Петера, с которым альфа из солидарности старался поддерживать не вызывающие подозрений, но всё же хорошие отношения. У хирурга и операционного брата сложился деловой тандем, в котором ни у кого не было нареканий к работе друг друга, Расмус даже позволял себе выходить за рамки формального общения и советовать молодому ассистенту научную литературу и курсы, которые могли бы помочь ему продвинуться по карьерной лестнице. Открытому альфе врачом стать не светило, но технишеном - очень даже, и Петер активно работал в этом направлении. На смене терапевта Расмус, как и обещал, нещадно гонял Кай по дозам и способам применения противорвотных, не забывая проверять каждый набранный им шприц. И даже когда оказалось, что омега не сделал ни одной ошибки за все двенадцать часов, он не смог выдавить из себя даже базовой похвалы - язык не поворачивался отметить успех человека, который на каком-то органическом уровне вызывал в альфе столько зачастую немотивированной агрессии. Надо записаться к доктору Линду и проверить картриджи в фильтре, кажется, на такую нагрузку они были не рассчитаны. Расмус ощущал нарастающую потребность в полноценном выпуске феромонов, а до встречи с Мартином оставалось чуть меньше недели. Ему не впервой терпеть.

***

В свой второй понедельник в госпитале Кай пересёкся с Иваром, старшим анестезиологом, который, как и омега, задержался на обеденном перерыве. После обмена любезностями и дежурного опроса по первому впечатлению от клиники он заговорщицким тоном задал омеге вопрос, интересующий как минимум половину штата: — Как тебе работается с доктором Реном? — Пока сложно сказать… — Да брось, — перебил его широкоплечий бета и сделал глоток чая из огромного термоса. — Можешь не аккуратничать, я с ним работаю с самого его появления тут, под моим присмотром он проводил свои первые операции. Колись, насколько сильно Расмус уже успел тебя заебать? Мы ставки делаем, как быстро ты от нас сбежишь его стараниями. Ивару на вид было около тридцати пяти, но из-за бороды и мощного телосложения, присущего анестезиологам, он казался старше. Наверное, примерно так выглядели викинги из сказок, которые Кай читал в детстве. Парень провел ладонью по ёжику рыжих волос и поджал губы. — Есть честно, то я его не понимаю. Я стараюсь, делаю всё, как он говорит, косячу, да, но разве не все новенькие такие? И даже когда он молчит, я вижу, что он мной всё равно недоволен, — Кай нервно хрустнул костяшками. — И да, вы правы, я действительно подумываю попросить доктора Эрикссона перевести меня к другому врачу, потому что не уверен, что от текущего обучения может быть толк, — ещё на выходных ему было страшно признаться в этом даже самому себе, но тут омегу будто прорвало. — Хороший ты мальчишка, — в голосе Ивара проступили отеческие нотки. Он сполоснул термос и поставил его сушиться, после чего повернулся к Каю и задумчиво произнес: — Повремени с этим решением. Я поговорю с Расмусом. Он на самом деле парень не злой и уж точно дело тут не в тебе - он со всеми стажёрами так себя ведёт. “Только закрепившиеся ассистенты заслуживают уважения” - так он считает. Как говорится, ничего личного. Главный уже несколько новеньких через него пропустил и практически никто не прошёл испытательный срок. Кая эта информация ничуть не удивила. — Это у Эрикссона развлечение такое, — пояснил анестезиолог. — Выводить Рена из себя. Но в торакальной хирургии ему равных у нас нет, так что Реймонд вроде как парня терпит, но и работать спокойно не даёт, — бета пригладил светлую щетину на щеках и подмигнул Каю. — Они друг друга стоят по части паршивости характера. Может, поэтому и не могут ужиться. Но в любом случае, — выходя в коридор. — Ты не должен страдать от того, что эти двое решают посредством тебя какие-то свои проблемы. — Спасибо, доктор, — Кай осёкся и покраснел. — Простите, я не знаю вашей фамилии. — Нильссен. Будем знакомы, — на прощание Ивар улыбнулся и махнул рукой, оставляя смущённого омегу одного.

***

Мерный писк датчиков успокаивал. Операционная слепила своей белизной и на её фоне ещё более контрастно смотрелось кровавое месиво на металлическом столе, обвитое пластиковыми трубками с бегущими по ним растворами. Оперполе было ограничено стерильным бельём, скрывающим рыжего сеттера, которому повезло до сих пор оставаться в живых - на поднос рядом то и дело со звоном падали бурого цвета щепки и колья, которые Расмус медленно вытягивал из грудной клетки пса. Оставались два самых опасных осколка, которые хирург отложил на сладкое. Лучше угробить пациента под конец операции - так хотя бы можно сказать “мы сделали всё, что было в наших силах”. Прижигая очередной мелкий сосуд, который начал кровоточить, стоило убрать пережимавшую его щепку, альфа мельком бросил взгляд на показатели сердечного ритма. — Не переживайте, доктор Рен, я бы вам сказала, если бы пациент ухудшился, — услужливый тон Лив, выполняющей в эту смену роль операционной сестры, ласкал уши. — Спасибо, — Расмус чуть улыбнулся в маску, скрывающую практически всё лицо. — Сейчас будет самое интересное. — он повернул голову к сидящему у стены анестезиологу. — Ивар, хорош прохлаждаться, мониторь эту охотничью бестолочь, пора кусок из нижней доли лёгкого доставать. Бета привычно пропустил мимо ушей дерзость молодого хирурга и кряхтя поднялся с насиженного места. Он проверил реанимационный набор, скорость на инфузоматах, мерно подающих пропофол и листенон, окинул взглядом показатели ЭКГ, ЧСС и пульсоксиметра и кивнул Лив. — Выглядит нормально, можно выключать лёгкое. Какое оно тут у нас? — Ивар перегнулся через стол, чтобы посмотреть, на каком боку лежит собака. — Правое, получается. Сестра нажала пару кнопок на аппарате искусственной вентиляции, который мгновенно разразился угрожающим протяжным писком - поражённое лёгкое перестало расправляться, сдуваясь, как воздушный шарик. Пульс подскочил, о чём немедленно сообщил монитор. Расмус обхватил деревянный кол механическими пальцами, спрятанными в перчатку, и начал осторожно тянуть на себя, удерживая безвольное тело второй рукой. Он ожидал обширную кровопотерю - на предоперационном рентгене пациент был больше похож на жертву осколочной гранаты времён второй мировой, нежели на домашнего любимца. Придурок в охотничьем запале налетел на поваленную секцию забора, скрытую в снегу, от чего трухлявые доски раскрошились и прошили его грудь сразу в нескольких местах. И если все щепки, извлечённые ранее, не задели важные структуры, то оставшиеся две представляли из себя подобие игл, на которые насаживают засушенных насекомых. Одна вонзилась в нижнюю долю легкого, а вторая под каким-то жутким углом торчала из шеи, повредив пищевод. Пёс явно родился под счастливой звездой - ни один крупный сосуд не был задет, но это лишь давало ему шанс выкарабкаться, гарантий здесь дать не мог никто. Всё, что было возможно, госпиталь и так уже сделал - находящегося в прострации хозяина приняли прямо на пороге, выхватили хрипящую собаку из его рук и в считанные минуты подготовили к экстренной операции, пока Расмус отточенными движениями натягивал на себя одноразовый хирургический комплект. Обработав руку и протез в дезинфицирующих камерах (специально для него была куплена редкая установка для обеззараживания кибернетических рук, используемая в человеческой медицине), альфа выдохнул и быстрым шагом прошёл к столу, на котором его уже ждал заинтубированный и полностью готовый быть спасённым пациент. Как только первая деревяшка была полностью извлечена, из открывшейся колотой раны хлынула кровь. Выругавшись себе под нос, Рен заложил ранение гемостатическими тампонами, готовя скальпель - придётся проводить резекцию. Ивар понимающе кивнул и ввёл в свободный катетер атропин. — Док, брадикардия. Давай не затягивать. — А похоже, что я затягиваю? — Расмус сделал разрез, увеличивая изначальную входное отверстие. Запах жжёной коагулятором плоти и свернувшейся крови давал ощущение контроля. К перемазанному вишёвым дереву присоединился кусочек легкого, образуя причудливую композицию на металлическом подносе. Хирург накладывал последние швы под свободно висящим ребром, притягивая к коже дренажные трубки. Второй осколок был извлечён, пищевод укреплён биосеткой, предотвращающей его спайку во время заживления, и зашит заботливой Лив, чтобы не расстягивать и без того бесконечную операцию. Из шеи бедолаги также торчал дренаж. Постоперационный период у тебя будет не сахар, дружище. Только не сдохни. Расмус опустился на стул рядом с дверью, передавая пациента в крепкие руки Ивара - теперь это его забота. Часы на металлическом запястье коротко завибрировали, на экране высветилось уведомление. Мартин может подождать, не до него сейчас, хотя игнорировать его и дальше было бы недальновидно - они не общались с прошлого понедельника, уже больше недели. Альфа устало проследил за тем, как анестезиолог отключает собаку от инфузоматов, прекращая поддержку общей анестезии, удаляет интубационные трубки, накрывает тело блестящим спасательным одеялом и вместе с Лив бережно перекладывает на каталку. Протокол был понятен - сейчас пациента отвезут на второй этаж в реанимационное отделение, а после, если всё пойдёт по плану - в интенсивную терапию и стационар, где ему предстоит провести как минимум неделю. А дальше дом, усиленная забота и сходящий от счастья хозяин, уже успевший попрощаться со своим другом. В каком-то смысле Расмус завидовал своим подопечным - если они выживали, их ждала лучшая из возможных судеб. Когда же выжил он, всё, что ему досталось - ещё больше испытаний. Поравнявшись с хирургом, Ивар одобрительно хлопнул его по плечу и широко улыбнулся. — Как всегда чётко сработал. — Спасибо. Ты тоже. — Сейчас куда? — В ординаторскую. Я обед пропустил, пока с этим идиотом возился. — Я к тебе присоединюсь. Тем более, есть ещё один “идиот”, — бета с усмешкой обозначил кавычки пальцами. — О котором я хотел с тобой поговорить. Расмус поднял бровь, но промолчал. Неужто Эрнман нажаловался добренькому дяденьке Ивару? С другой стороны, чего ещё ожидать от омеги. Лифт, для экономии времени установленный сразу на выходе из оперблока, уже поднял анестезиолога и медсестру вместе с каталкой на второй этаж, когда альфа наконец нашёл в себе силы доковылять до ординаторской. По пути он поручил двум ассистентам, на которых, к их неудовольствию, сегодня выпало дежурство в одной с Реном бригаде, продезинфицировать операционную и привести её в изначальный вид для следующего пациента. Оба омеги прекрасно знали, что врач проверит степень чистоты лично, а значит минимум два часа из безоблачной смены можно вычеркнуть, заменив их интенсивной уборкой. Расмуса их кислые физиономии ничуть не смутили - вряд ли за сегодня они сделают хоть что-то полезное помимо вылизывания оперблока. В комнате отдыха брюнет сразу завернул в ванную - смертельно хотелось умыться и прополоскать рот после четырёх часов без воды. Мокрыми руками он убрал волосы с лица и устало прикрыл глаза. Эта работа его точно убьёт. Единственная приятная часть сегодняшнего дня - отсутствие Эрнмана из-за каких-то срочных дел. Расмус не уточнял, а лишь кивнул доктору Эрикссону, когда он сообщил эту новость в начале смены. Главное, что ему не придётся каждую минуту испытывать раздражение, к вечеру трансформирующееся в непропорциональную импульсу ярость. Альфа и сам не до конца понимал, как Кай смог всего за неделю добиться таких впечатляющих успехов в игре по доведению Расмуса до белого каления. В омеге объективно не было ничего необычного или откровенно невыносимого - такой же, как и все до него и все после. И всё же конкретно этот ублюдок провоцировал в нём подъём жестокости, с внешней составляющей которой он так долго боролся. Работа с омегами при текущем положении дел - неизбежность, с которой Расмусу пришлось смириться с самого первого дня в госпитале, когда он пришёл устраиваться ассистентом на третьем курсе. Аромат липового цвета тут же ударил в нос, стоило приоткрыть дверь процедурного кабинета, где его ожидал главный врач. Первоначальный мандраж сменился отчаянием - при всей очевидности ответа на вопрос, каков должен быть вторичный пол старшего в госпитале человека, юный Расмус до последнего надеялся, что им окажется хотя бы бета. Но за белым столом сидел омега лет сорока пяти, в очках и с зачесанной назад копной русых волос. Если бы не запах, парень принял бы его за альфу, настолько властна была его поза и общее впечатление, которое он производил. Мужчина оторвался от бумаг и поднял взгляд на посетителя. В этот момент для Расмуса всё встало на свои места, иллюзия, что перед ним ему подобный, окончательно развеялась. Глаза с таким блядским прищуром были только у омег. — Вы, должно быть, Расмус? — Да, добрый день. — Присаживайтесь, — доктор Эрикссон указал на кресло напротив своего стола. — Я получил рекомендации от ваших преподавателей из академии. Отличная работа, молодой человек. — Спасибо. Никакая напускная доброжелательность омеги не могла заставить Расмуса быть вежливее необходимого. Обойдётся, пусть он хоть трижды гениальный врач. — Каковы ваши ожидания от работы ветеринарным врачом? Какая специализация интересует? — Хирургия. Над более узким направлением ещё не задумывался, буду решать по мере обучения и практики. От Реймонда даже в те годы веяло силой и уверенностью, хотя на посту главврача он сам оказался незадолго до прихода Расмуса. Он улыбнулся и одобрительно кивнул. — Хороший выбор, мы как раз хотели расширяться и идти в сторону торакальной хирургии, возможно, она вас заинтересует, когда дорастёте до врача. Вы же бета, правильно? — Да. Новенький фильтр в протезе монотонно гудел, очищая организм от феромона. Доктор Линд, семейный врач четы Ренов, совсем недавно установил его в руку молодого альфы, наконец снимая с него бремя постоянного самоконтроля. Расмус умолял в обход правилам поставить фильтр раньше, но терапевт был непреклонен - только после двадцати одного года, чтобы половое созревание завершилось без осложнений. И вот свершилось, никаких больше косых взглядов и поводов для дискриминации - он официально бета. Конечно, только внешне и только до тех пор, пока очищающие картриджи меняются в срок. — Значит, у нас с вам не возникнет никаких проблем, — усмехнулся Эрикссон. — А если бы был альфой, возникли бы? — Как вам сказать, — главный врач отвёл взгляд. — Я стараюсь всех судить по заслугам, а не по полу, но с ними, — Расмусу показалось, что омега даже поморщился при упоминании альф. — Нужен особый подход. Скажем так, я подхожу к отбору альф гораздо более тщательно. — То есть их в клинике нет вообще? — усмехнулся Расмус. — Пока только один ассистент. Парень кивнул. Всё, что он думал по поводу этой мягкой дискриминации, практиковавшийся повсеместно, не могло было быть произнесено вслух за пределами очень ограниченного круга лиц, поэтому сейчас оставалось только промолчать. Доктор Эрикссон же напротив принял реакцию Расмуса за сдержанное одобрение и хмыкнув сменил тему: — Вам уже выдали контракт? Условия устроили? — Да, все понятно. — В таком случае, добро пожаловать в госпиталь, — Реймонд протянул ладонь для рукопожатия. Секундная внутренняя борьба - и Расмус ответил на жест. — На время испытательного срока вашим ментором будет доктор Нильсен, наш анестезиолог. С ним у вас с первого дня появится доступ в операционную, сможете быстрее влиться в особенности специальности, — омега встал со своего места и указал на выход. — А теперь прошу, проследуйте за мной - нам предстоит небольшая экскурсия по клинике и знакомство с наставником. Тогда первой встречи с Иваром Расмусу пришлось прождать битых полчаса, пока анестезиолог заканчивал приём, и ситуация повторялась сейчас, когда альфа уже успел разогреть и практически доесть свой обед, когда наконец запыхавшийся мужчина ввалился в ординаторскую, быстрым шагом тут же направившись к кухне и выпивая несколько стаканов воды прямо из-под крана. — Где тебя носило? Что-то с нашим пациентом? — С ним все в порядке, насколько это возможно, — Ивар вытер бороду и поставив разогреваться свой контейнер, сел напротив Расмуса. — Надо было проверить остальных моих зверёнышей, да ещё и британец тот так и норовит отъехать в стационаре. Парень хмыкнул. Про несчастного кота в клинике не знал только глухой - он был на особом контроле у Эрикссона и не только потому, что специализацией главного врача была онкология, а у бедолаги обнаружили редкий для животных рак лёгкого, но потому, что это был кот его бывшей жены. Такая вот ирония. — Почему ты вдруг им занимаешься? Это же сокровище Реймонда. — А ты не в курсе? Он решил его оперировать. — Ты шутишь? — Расмус скорчил самую недовольную гримасу, на которую только был способен. Ивар рассмеялся и хлопнул в ладоши. Его радостный настрой совершенно не вязался с принесённой дурной вестью. — О нет, дорогой коллега, какие тут шутки! Видимо, Реймонд решил использовать последний козырь, чтобы избавиться от тебя под благовидным предлогом. Но ты не переживай, я тебя не брошу. На операционном столе котяра не отъедет, даю тебе честное анестезиологическое слово. А если что-то пойдёт не так после - так это уже как будто и не твоя вина. — Мне нравится твой оптимизм. Бета забрал разогревшийся обед и вернулся на место. Спустя минуту и десять шведских фрикаделек, исчезнувших из его контейнера, Ивар вновь заговорил: — Но я с тобой хотел поговорить не об этом. Началось. Руки альфы сами собой скрестились на груди. — А о чём? — Мне на днях на тебя пожаловались, — вилка в руках Нильссена указала на Расмуса, прежде чем вернуться к исполнению своего прямого назначения. — Какая неожиданность. Со мной такое в первый раз. — Можешь огрызаться сколько хочешь, на меня твои выкрутасы всё равно не действуют. Кай Эрнман сказал, что ты к нему неоправданно жесток. — Что, прямо так и сказал? Я и “жесток”? — альфа усмехнулся. Ивар пожал плечами. — Это уже моя интерпретация. Но ты действительно требуешь от него слишком многого. Мальчишка и двух недель не отработал, а ты уже хочешь, чтобы он умел всё то, что наши опытные ассистенты. Вспомни себя в начале работы! — Именно потому, что я помню, как начинал сам, я и не могу спокойно терпеть его тупость,— парень подпёр щёку протезом. Металл приятно холодил кожу. — Ты с ним не проводил приём и просто не знаешь, о чём говоришь. — Мне хватает понимания, как ты обычно ведёшь себя с новенькими, — фыркнув. — Поэтому я и верю Каю, когда он говорит, что ты к нему несправедлив. Он подумывал идти к Эрикссону и запрашивать перевод под кого-то другого. Альфа искренне хохотнул и махнул рукой. — Да и слава богу, пусть катится! Ты, надеюсь, не стал его останавливать? — Конечно, стал! Я же ради тебя стараюсь, дурень, — Ивар перегнулся через стол с явным намерением щелкнуть Расмуса по лбу, но тут же отхватил хлёсткий шлепок по ладони и зашипел от боли. — Какой недотрога! Или ты хочешь дать главному ещё один повод тебя уволить? Он его не упустит. Фамильярность беты парня раздражала, но он её тем не менее позволял по праву старшего товарища. Тем более, что анестезиолог не раз его выручал в подобных ситуациях, покрывая перед Реймондом. — Хорошо, что ты предлагаешь? — Как товарища тебя прошу - не наседай ты на него. Побольше объясняй, поменьше срывайся. Во-первых, как-то глупо быть уволенным из-за травли ассистента, а во-вторых, я тебя не для этого растил, а для великих свершений в ветеринарной хирургии! — Ивар воинственно поднял кулак. Расмус вяло улыбнутся. — Ладно, я попробую. Но ничего не обещаю. — И на том спасибо. Остаток перерыва врачи провели в тишине каждый в своих мыслях. Ивар заканчивал обед, пока альфа потягивал кофе с коричной улиткой. В качестве эксперимента действительно можно было на пару следующих смен перестать так давить на Кая и посмотреть, что из этого получится. В крайнем случае, всегда можно вернуться к привычному стилю взаимодействия с ним, а именно через активную и пассивную агрессии. Эти методы ещё ни разу его не подводили.