Odi et amo

за месяц до ночной смены — Доктор Рен! Помните, я говорил вам, что к нам скоро придёт стажироваться студент из вашей альма-матер? Знакомьтесь, Кай Эрнман, пятый курс, будущий хирург и с этого дня ваш протеже. Расмус оторвался от заполнения выписки для добермана, которому утром ранее провёл операцию по удалению паховой грыжи, и поднял глаза на главврача и стоящего чуть позади него студента. Конечно же, очередной омега, как иначе. Брюнет тяжело вздохнул и встал со своего места. Несмотря ни на что, надо соблюсти приличия. — Расмус Рен, приятно познакомиться, — подавая руку. Рукопожатие оказалось крепче, чем он ожидал. — Форма с собой? — Д-да, это должна быть моя первая смена, — робость Кая не вязалась с физической силой, которая в нём явно присутствовала. — Я бы хотел попросить вас провести юноше урок молодого бойца и вкратце рассказать, как у нас тут все устроено. Меня, к сожалению, ждёт запись, — Реймонд изобразил сожаление в голосе, но Расмус достаточно проработал под его руководством, чтобы понимать, что жаль ему лишь того, что он не сможет понаблюдать за очередной пыткой, которую для него организовал. — И ещё, доктор Рен, — выходя из кабинета и бросая на альфу гаденький взгляд. — В конце дня зайдите ко мне за планом испытательного периода для Кая. Постараюсь его к тому времени закончить. — Конечно. Ноздри щекотал едкий запах мускуса. Весь день этот рыжий будет таскаться за ним и мешать работать, как и все стажёры, так ещё и феромонами разбрасывается, как будто не работать пришёл, а трахаться. Расмус с досадой потёр глаза. Кай в ожидании переминался перед ним с ноги на ногу. — Ладно, пошли, покажу тебе ординаторскою для начала, переоденешься, — наконец нарушил молчание брюнет. Что нас не убивает - мутирует и пробует снова, но этому жалкому вонючему мальчишке не удастся его расколоть. Для всех в мире, за исключением нескольких доверенных людей, Расмус был бетой и потому с ранних лет тренировался не реагировать на омежьи выкрутасы, достигнув в маскировке впечатляющих успехов. Принюхается, как и ко всем остальным. — Это был ваш кабинет? Расмус усмехнулся. — Нет, обычный процедурный. Свой кабинет есть только у главврача и его зама. Они на втором этаже и в твоих интересах никогда не узнать, где конкретно они располагаются. — Почему? — наивность Кая начинала раздражать. — Потому что вызывают туда, только когда ты сильно проебался. Омега смутился и за весь оставшийся путь до ординаторской не проронил ни слова. Расмус наклонился к сканеру сетчатки, отделяющему служебное помещение от общего пространства клиники. — Тебе сегодня-завтра тоже должны дать доступ, — пояснил он Каю, который лишь молча кивнул. Брюнет хмыкнул и толкнул дверь плечом, пропуская стажёра внутрь. Ординаторская по площади представляла собой небольшую двухкомнатную квартиру - всё-таки обслуживать она должна была смену из пятнадцати врачей и такого же количества ассистентов. Одна комната - раздевалка с мокрой зоной, вторая - комната отдыха. Лаундж зона располагала двухстворчатым холодильником, кухней, длинным обеденным столом, несколькими легкими креслами и парой кроватей для ночной смены. На стене, отделяющей раздевалку, висел телевизор, на который транслировались изображения с камер видеонаблюдения и показатели датчиков из стационара - полное расслабление даже в свой перерыв врачу по долгу службы было недоступно. Расмус кивнул одиноко сидящей за столом ассистентке и сразу прошёл в раздевалку. Он остановился в дверном проёме и, найдя глазами свободный шкафчик, указал на сканер отпечатка на его дверце. — Настрой под себя и переоденься. Следующий приём через пять минут. Омега скинул рюкзак на пол и начал торопливо выполнять указания. Воспользовавшись тем, что Кай не смотрит, врач окинул его взглядом. Бритые под машинку рыжие волосы, молочная кожа, веснушки, на полголовы ниже него, но отнюдь не хрупкий - когда парень скинул куртку и толстовку, оставшись в безрукавке, альфа мельком заметил крепкие плечи и бицепсы, явно указывающие, что их владелец не пренебрегает тренировками. Расмус уже не удивлялся тому, насколько омеги приблизились к альфам по физическим показателям - чем дальше, тем меньше разницы между полами оставалось благодаря повсеместному господству первых и дискриминации вторых. Субтильные покорные омеги, вроде его папани, оставались в прошлом. Не желая быть замеченным за подглядыванием, Расмус оставил Кая одного. Он наполнил бутылку для воды и прикрепил её карабином обратно к поясу чёрных брюк, походивших на пижамные, если бы не материал и многочисленные функциональные карманы. Боковым зрением молодой врач заметил своё отражение в зеркальной створке одного из кухонных шкафов. Убранные за уши почти чёрные непослушные волосы нуждались в стрижке ещё пару месяцев назад, когда начали доставать до мочек. Под глазами залегли синяки. Мда, надо перестать брать по две ночи в неделю и перейти хотя бы на одну. А ещё интересно, нормально ли одновременно с этим вставать в четыре дневных смены или стоило начинать готовиться к сердечному приступу в сорок лет? — Как начался ваш день, доктор Рен? Альфа вздрогнул и обернулся на ассистентку, своим вопросом вырвавшую его из внутреннего монолога. — Да так, ничего особенного, спасибо, Лив, — он попытался изобразить дежурную улыбку. — Это новый ассистент, да? — белокурая бета понизила голос и кивнула в сторону раздевалки. — Доктор Эрикссон снова на вас вешает стажёров? — Как видишь. — А разве вы не можете отказаться? У вас и так хирургических смен выше крыши, не говоря о терапевтических. Они попроще, конечно, но всё равно. Расмус ухмыльнулся и скрестил руки на груди, обнажая протез. — И давно ты так пристально изучаешь мой график? — Нет-нет, вы ничего такого не подумайте! — Лив в панике замахала руками. На её белых щеках отчётливо проступил румянец. — Я просто всегда смотрю, кто из врачей будет работать со мной на неделе, и сложно не заметить, что ваше имя постоянно мелькает в таблице. — Да понял я, не бери в голову, — альфа бросил взгляд на наручные часы, а после на квадраты трансляций с камер на телевизоре. Его постоянного пациента, крохотного йорка Тора, страдающего хроническим энтеритом, прямо сейчас несла к ресепшену тучная мисс Оберг, а значит у него есть около двух минут, прежде чем она доберётся до процедурной и на добрые полчаса присядет ему на уши с историями о том, как её драгоценный Торик ест, пьёт, спит, ходит в туалет и как его незаслуженно обижают другие собаки в детском саду. И таких впереди ещё десять часов. Лив неправильно поставила акцент, высказывая свои опасения о загруженности Расмуса - именно терапевтические смены были для него тяжким бременем, а в хирургические он практически не уставал, поскольку общение с владельцами на них было сведено к минимуму. А пациенты под пропофолом или изофлураном и вовсе становились настоящими лапочками. Кай уже какое-то время стоял на пороге комнаты отдыха, не смея ступить внутрь. Он одновременно был готов к своему первому приёму и ужасно его боялся. Его растерянный взгляд зацепился за металл, блеснувший на левой руке врача, когда тот поправлял форму, намереваясь вернуться к работе. Парень не раз видел протезы нового поколения, но впервые его обладатель был практикующим хирургом. На альфе была роба с рукавами три четверти, так что тяжесть увечья было не определить, но одно то, что вся кисть была искусственной, поразило Кая. Как бы ни были совершенны современные импланты, они не могли заменить моторику и ловкость настоящей руки на сто процентов. У врача была модель с чёрным корпусом на предплечье, удачно сливающимся с хиркостюмом, и лишь детали от запястья до кончиков пальцев были сделаны из биопроводника, позволяющего частично сохранить чувствительность. Парень слышал, что ощущения схожи с затёкшей рукой, вот только онемение в ней больше не прошло. Большой вопрос, насколько это лучше полного отсутствия осязания. — Самой отвратительной вам смены, доктор Рен! — И тебе, Лив. Чтоб каждая животина подохла сегодня. Расмус не был суеверным, но эта врачебная традиция его забавляла, и он никогда не оставлял пожелание без ответа. Мотнув головой в сторону выхода, он вышел следом за Каем. Волнение омеги в прямом смысле витало в воздухе, от мускуса начинало щипать глаза. — Тебя родители не учили, что пялиться невежливо? — повод сорвать злость на Эрнмана брюнету долго искать не пришлось - он отлично видел, что парень не мог глаз отвести от его протеза в ординаторской. И пусть Расмусу было всё равно, он привык к такому вниманию, но за что-то зацепиться сейчас было жизненно необходимо. Кай в изумлении замер. Вопрос был риторическим, но даже если бы от него требовался ответ, он не успел бы его дать за ту секунду, что отделяла их от начала приёма. В его голубых широко распахнутых глазах читались замешательство, смущение и немного искреннего страха - именно такую смесь Расмусу сейчас и хотел в них видеть. Довольный произведённым эффектом, он тряхнул головой и надел маску добродушия, влетая в кабинет, где его уже ждала мисс Оберг с ненаглядным Тором, вяло завилявшим крысиным хвостиком при виде своего лечащего врача. На удивление Расмуса, оставшиеся записи после не в меру говорливой мисс Оберг прошли спокойно. Такие дни принято называть разгрузочными, когда вроде и работал, но рассказать после смены в целом нечего. Единственной нагрузкой выступал новый ассистент, для которого альфа действительно провёл экскурсию по первому этажу, рассказал общие правила и посвятил в тонкости обращения с препаратами, хранящимися в отдельном маленьком кабинете, откуда их следовало разносить по процедурным, следуя предписаниям лечащего врача. Омега не смел подать голоса после грубого комментария альфы и только кивал, что последнего полностью устраивало. Но смрада, который Кай источал, было достаточно для того, чтобы с лихвой компенсировать его немногословность и вызвать у врача к концу дня ощутимую головную боль. Альфа стоял перед своим шкафчиком в ординаторской и морщился от каждого вынужденного резкого движения, которое совершал, стягивая через голову медицинскую робу. Реакция организма на такой близкий и продолжительный контакт с омегой была предсказуемой, однако Расмус давно не испытывал после него настолько интенсивного дискомфорта - голову будто сжимали в тисках и каждый вдох отзывался уколом чуть дальше макушки, прямо в обонятельную долю. Кажется, как минимум первое время, пока тело адаптируется, на работу придётся ходить под мощной дозой обезболивающего. Не без труда Расмус смог сменить хиркостюм на свободные брюки и свитер, всё неизменно чёрного цвета, и был готов уходить, но вспомнил, что должен зайти к Реймонду за планом обучения для омеги, и так и остался в рабочих кроксах, забавно контрастирующих с серьёзным образом. Выходя из раздевалки, он столкнулся нос к носу с Каем, который в соответствии с врачебными обычаями в конце первого рабочего дня был оставлен убираться в приёмных. Оба отшатнулись друг от друга по совершенно разным причинам. Кай - потому что испугался. Расмус - потому что ощутил, как от очередного укола прямо в мозг подкатывает тошнота. — Ой, извините! — омега первым отступил в сторону, пропуская врача в коридор. — Когда у вас следующая смена, доктор Рен? Доктор Эрикссон сказал на время испытательного срока брать те же дни, что и вы. Кто бы сомневался. — Следующая дневная в среду. Потом пятница и суббота. Спроси у Лив, как бронировать часы в приложении, мне некогда. Ответ врач бросил через плечо и быстрым шагом поднялся на второй этаж. Запах любого другого омеги сейчас был бы ему менее отвратителен, чем это мускусное облако, которым Кай успел снова его окутать меньше, чем за минуту. Пройдя до конца тёмного пустого коридора, Расмус остановился перед массивной дверью с позолоченной табличкой. “Реймонд Эрикссон, ветеринарный врач-онколог высшей категории, доктор ветеринарных наук, главный врач”. Каждый раз, оказываясь перед этим кабинетом, альфа мысленно добавлял ещё одно звание в конец списка: “… и личный садист Расмуса Рена”. Эрнман был лишь очередным доказательством, что Эрикссон воспринимает свою негласную роль со всей серьёзностью. Тяжело вздохнув, Расмус без стука ввалился в кабинет главврача. Чем быстрее закончится этот мучительный день, тем лучше, и даже доля секунды, которая была бы нужна для соблюдения такого простого правила этикета, ощущалась невыносимой роскошью. Омега удивлённо взглянул на незваного гостя, застыв с планшетом в руке. — Я за планом для Эрнмана, — парню было не до расшаркиваний. — Вежлив и обаятелен, как всегда, — Реймонд оскалился, обнажая ровные крупные зубы. — Присаживайся. Мне нужно закончить со списком приёмов за сегодня. Расмус не двинулся с места, так и оставшись в шаге от двери. Эрикссон лишь пожал плечами. Негласная война между ними то утихала, то вновь распалялась и судя по настрою хирурга, настало время для её нового витка. Спустя пару минут пролистывания записей главный врач наконец отложил планшет и повернулся к монитору, чтобы найти и отправить документ пробации Расмусу. — Как тебе Кай? — За один день понять сложно. — Думаешь? — Реймонд усмехнулся и бросил взгляд на альфу. — Ивар после первой же смены с тобой прибежал рассказывать, какой ты способный, но невыносимый молодой человек. Усталость и раздражающая головная боль оказались сильнее желания Расмуса ответить колкостью на колкость, поэтому он ограничился сдержанным: — Я бы предпочёл не высказывать изначальное впечатление. Вернёмся к этому вопросу через месяц. — Что ж, договорились. Чек-лист навыков и контрольные вопросы для ассистентов я тебе отправил. Рен проверил входящие на часах и вместо ответа лишь кивнул, спешно покидая кабинет. Из всех врачей госпиталя этот бета был наиболее резким, но одновременно наименее проблемным с точки зрения руководителя - поручения выполнял в срок, а жалобы от клиентов поступали исключительно на его манеру общения. За все шесть лет работы с Расмусом Реймонд перестал пытаться понять причину его скверного характера и просто принял правила игры, не отказывая себе однако в удовольствии лишний раз вывести мрачного молодого хирурга из эмоционального равновесия. Новичка для обучения можно было отдать любому другому врачу, но зачем, когда можно совместить приятное с полезным и организовать себе на рабочем месте шоу под названием “Как достать Рена”? Альфе потребовалось не больше пары минут, чтобы быстрым шагом дойти до своей машины. Подземный паркинг опустел, его Тесле составляла компанию лишь чёрная Ауди главного врача. Привычным движением Расмус швырнул сумку на заднее сидение и сам практически упал на водительское место, не глядя нажимая кнопку пуска двигателя. В душ, закинуться адвилом и спать следующие сутки - последовательность действий крутилась в его голове, не оставляя места ни одной другой мысли. Автопилот автоматически определил маршрут и теперь плавно выворачивал руль, поднимая автомобиль из-под земли и оставляя Расмусу лишь свободу выбора музыкального сопровождения на ближайшие двадцать минут, которые занимал путь домой. Салон наполнился убаюкивающими звука пост-рока. Слишком много слов было сказано альфой и альфе за сегодняшний день, так что сейчас они были ему не нужны. Ночные огни проносились за окном, вывески слепили неоновыми всполохами, снег падал крупными хлопьями - теперь будет идти практически непрерывно до самого марта, стоит привыкнуть. Мелодия набирала обороты, к синтезатору присоединилась электрогитара и мощные ударные. Расмус поймал себя на том, что раскачивается в такт напряженной мелодии, одновременно хмурясь от боли, которая усиливается с каждым его движением. Эта партия трогала его каждый раз, сколько бы он её не слушал, и даже сейчас он не мог противиться эмоциям, которые она в нём будила. Физическая боль удачно дополняла момент, завершая мгновение наибольшей уязвимости, которое мог себе позволить Расмус. Квартира встретила его сквозняком и ощутимой прохладой - парень специально оставил окно открытым, уходя с утра на работу, чтобы его не сморило в сон уже на пороге по возвращении. Двух напольных светильников не хватало для того, чтобы осветить прихожую и зал, а темно-серые стены делали квартиру ещё более похожей на пещеру. Скинув верхнюю одежду, Расмус распределил содержимое сумки между посудомоечной и стиральной машиной. В последнюю так же отправился и комплект, который был сейчас на нём - альфе не безосновательно казалось, что он насквозь пропах мускусом даже с учётом деактивированного ещё на пороге квартиры фильтра в руке. Парень включил воду и встал под обжигающе горячий душ. В тепле густой аромат кедровых шишек мешался с запахом омеги, но не перебивал его, образуя скорее новую тяжёлую композицию, которая была бы уместна для позднего приёма в тёмных тонах. Расмус резко выдохнул и тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Боль утихла - сказывалось целительное свойство собственного феромона и теплого пара, в клубах которого так удачно расширялись спазмированные кровеносные сосуды. Даже обезболивающее не понадобилось. К альфе возвращалось желание жить и он улыбнулся мысли, как мало ему нужно, чтобы восстановить внутреннее спокойствие. Всего лишь не контактировать с проклятыми омегами и не подавлять собственную натуру в угоду сложившимся правилам. А мало ли это на самом деле? С той стороны запотевшего зеркала на Расмуса смотрел уставший мужчина двадцати семи лет. Тёмные волосы, кажущиеся чёрными после мытья, зачесаны назад. Альфе требуется некоторое усилие, чтобы перестать хмуриться, расслабить лоб, настолько привычным было это выражение лица. Он накинул на ещё влажное тело домашнюю футболку, скрывая расходящиеся от груди лучи блэкворка, которые опоясывали торс и формировали на нём подобие шибари. О татуировке знали лишь те, кто видел Расмуса обнажённым за последние три года, а это, прямо скажем, весьма ограниченный круг лиц. Парень заканчивал подготовку ко сну, когда экран телефона вспыхнул, оповещая о сообщении от одного из них. “Как твой день?” “Как обычно. Сейчас уже ложусь спать.” “Не хочешь увидеться?” Расмус не избегал Мартина намеренно, но с его расписанием поиск ночи, на утро после которой никуда не надо, превращался в задачу повышенной сложности. “Хочу. Но могу только в конце следующей недели. Пятница устроит? У меня там перенеслись сутки с субботы на воскресенье.” Прочитал, но молчит, видимо, сверяется с календарём, хотя зачем, если работает он стандартную пятидневку. Счастливый уродец. “Да, мне подходит. У тебя или у меня?” Перспектива принимать гостя, даже такого непритязательного, как Мартин, после дневной смены, Расмуса не прельщала. “У тебя. Закончу, как обычно, в девять.” “Понял. Спокойной ночи, Расмус.” “До пятницы.” Вселенское правило гласило - если день начался дерьмово, с высокой вероятностью он и закончится так же. Альфа плотно задёрнул шторы и выключил свет, погружая спальню в непроглядный мрак. Сегодня это правило дало сбой.