When I Fade, Keep Me in Your Memory

Нил уже собирался завернуть за угол, когда звук голосов – смутно знакомых голосов – заставил его остановиться. — Я никогда в жизни не видел ничего подобного, — произнес чей-то слабый голос, едва достигший ушей Нила. — Клянусь, он исчез прямо у меня в руках. Нил выглянул из-за угла и быстро щелкнул пальцами. Трое из четырех парней, которые преследовали его два дня назад, стояли под фонарным столбом; один из них дернулся от слышимого щелчка, глядя прямо сквозь Нила. Затем он вернул свое внимание к разговору. — Как это вообще возможно? — сказал он в ответ на первый вопрос. — Вероятно, это был какой-то трюк. Нил обнаружил, что заворачивает за угол, автоматически двигаясь, чтобы прислониться к стене и понаблюдать за этой троицей, но из-за колебания кирпичей ему пришлось с трудом удерживать равновесие, прежде чем он провалился сквозь них. Он рефлекторно отскочил от стены, сжимая рукой ремешок своей сумки, а затем внезапно осознал, что находится на дороге, и обернулся— Машина проехала прямо сквозь него, и Нил отшатнулся назад от невидимого удара хлыстом, даже скорее от тревоги, чем от чего-либо еще. Не то чтобы он мог что-то почувствовать – но на мгновение, едва ли на мгновение, его тело забыло, что его здесь нет, и просто отреагировало. Нил обернулся, чтобы увидеть, как машина исчезает на дороге, и потянулся за чем-нибудь, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце и панический прилив крови. Но его рука не нашла ничего, за что можно было бы ухватиться. Ничего, кроме ремешка от его спортивной сумки. Он снова обернулся, почти как в пьяном замешательстве, как будто кто-то мог появиться среди стартов и поворотов, чтобы вывести его из оцепенения. Единственное, что поприветствовало его, была другая машина, проехавшая сквозь него точно так же, как и первая. Нил резко вдохнул, не в силах подавить прилив паники из-за этого почти контакта. Он заставил свои ноги убрать его с дороги. Вернувшись на тротуар, он опустился на землю и поджал ноги к себе, положив спортивную сумку на колени. Он прижался к ней лбом, зажмурив глаза на долгое неподвижное мгновение; затем он сделал долгий, ровный вдох и вернул свое внимание к разговору под фонарным столбом. — …Итак, каков наш план теперь, когда мы его потеряли? Нил пошевелился, каким-то образом еще больше замыкаясь в себе. — Он, наверное, сбежал из города, — сказал второй. — Держу пари, он сейчас за полконтинента отсюда, раз уж мы все еще здесь, гоняемся за призраком. — Говорю тебе, я видел его вчера. Глаза Нила на мгновение расширились. — Да, и он также волшебным образом исчез прямо там, где стоял, когда ты его схватил, — криво усмехнулся третий. — Он действительно это сделал! — обиженно воскликнул первый парень. — Прямо у меня в руках. Ты был там, ты видел это. — Я даже не знаю, что я видел. Хорошо, подумал Нил. Пусть они сомневаются. Несмотря на все его невозможные побеги на протяжении многих лет, никто из них никогда не задумывался о том, что, возможно, его необъяснимые исчезновения были просто исчезновениями. Но это было невозможно, поэтому все они последовательно отвергали это. Уловка, ложь, отличный способ сбежать. Все то, из чего был сделан Нил. И, может быть, в этом и заключалось все его исчезновения; в конце концов, именно исчезновение создало его. Это было то, что заставляло его жить, и однажды это должно было стать тем, из-за чего он умрет. И на самом деле его это устраивало. Он предпочитал, чтобы все было именно так. Единственное, кем он был бы без этого, – никем, умер бы в пять лет. — Я не вижу никакого смысла здесь околачиваться, — сказал второй парень. — Не похоже, что он появится из воздуха, если мы будем ждать достаточно долго. Нил невольно подавил улыбку. — Так что, мы отступаем? — Мне платят недостаточно, чтобы тратить свою жизнь на погоню за призраком, — подтвердил второй. — Так что, если у меня нет причин бегать по округе в поисках этого бедного ублюдка, я иду домой. Очевидно, парню захотелось вернуться домой прямо в ту секунду, потому что он вырвался из сгрудившегося полукруга и направился к выходу. Прямо в сторону Нила. Нил все еще был слишком дезориентирован тем, что произошло на дороге, чтобы отползти в сторону, и парень прошел сквозь него, абсолютно ничего не заметив. У Нила перехватило дыхание, костяшки пальцев, сжимавших лямку его спортивной сумки, побелели, и он сидел там, совершенно застыв, целую добрую маленькую вечность. Двое других обменялись взглядами, глядя вслед уходящему. А потом они последовали за ним. К счастью, Нилу удалось убраться с их пути прежде, чем его снова обошли, и он поднялся на ноги. Обе его руки крепко сжимали ремень спортивной сумки, и он широко раскрытыми глазами смотрел вслед трем парням – но, в конце концов, улица снова погрузилась в пустоту и тишину, предоставив его самому себе. Он повернулся полукругом вокруг себя, словно что-то высматривая. Он даже не знал, что именно. Может быть, кто-нибудь увидит его, вытащит из этого состояния небытия. Он заставил свои пальцы ослабить хватку на ремне, затем приказал рукам опуститься по бокам. Что происходило? Он был далеко за пределами стадии привыкания к этому; эта паника принадлежала ему десятилетнему, дискомфорт – подросткам. Прошло много лет. Годы за годами одно и то же в точности повторялось. И все же, внезапно, ему показалось, что он переживает это в первый раз, снова и снова. Он возился вокруг, как маленький ребенок, и неестественное ощущение того, что он ничего этого не чувствует, угрожало заглушить привычку. В поисках комфорта. Как будто забыв, что у него не было этих вещей. — Нахуй все это, — прошептал он, проводя руками по волосам. Он вытянул шею, вглядываясь в темное и затянутое облаками небо, и подавил желание закричать на него. Кто-нибудь это услышит? Он сильно прикусил внутреннюю сторону щеки, и острая боль, сопровождаемая знакомым вкусом крови, заставила его отвлечься от мыслей и окунуться в настоящий момент. Была середина ночи, и ему нужно было поспать. Нет – сначала ему нужно было найти безопасное место, чтобы провести остаток его исчезновения. На ум пришло только одно место. Он двинулся дальше. Он пошел обратно тем же путем, откуда пришел, стараясь не наткнуться на какого-нибудь светловолосого парня, который мог бы его увидеть. Но улицы были пусты; Нил не знал, где живет Эндрю, но тот, похоже, уже был дома. Нил добрался до цветочного магазина без происшествий, войдя через парадную дверь в темный и пустой магазин. Он пробрался за прилавок, поскольку это была единственная вещь в тесном помещении, которая могла обеспечить хоть какое-то прикрытие. Он опустился на пол и, почувствовав голод, расстегнул молнию на своей спортивной сумке, ища в ней аварийный запас энергетических батончиков. Он не смог найти ничего, кроме пустой обертки, и его охватило ползучее чувство страха. Должно быть, он забыл пополнить свои запасы после прошлого раза. С растущим чувством безотлагательности Нил снова порылся в сумке, вытаскивая рубашки, брюки и практически все остальное, что было у него в наличии. Он не смог сдержать вздох облегчения при виде маленькой полулитровой бутылочки минеральной воды, которую нашел; но затем это облегчение сменилось огорчением, когда он понял, что не знает, как долго его не будет. Особенность плохих времен, наихудших сценариев развития событий, как понял Нил, заключалась в том, что им всегда предшествовало это… это чувство. Словно узел в груди, тяжесть в легких, его тело говорило ему – эй, Нил, на этот раз нас ждут неприятности. И он никогда ничего не мог с этим поделать. Ничего, кроме как переждать и надеяться на лучшее. Он поставил бутылку с водой себе на колени и принялся складывать и запихивать все обратно в сумку. Он как раз собирался застегнуть молнию, когда его взгляд уловил намек на цветы изнутри – они были втиснуты между одеждой и стенкой сумки, все сморщенные и сухие. Нил вытащил испорченные маргаритки и задержался, глядя на них. Он дотронулся до сморщенных лепестков, и их края осыпались между кончиками его пальцев. Так много всего из-за этих маргариток – подумал он с легкой горечью. Затем он засунул их обратно в сумку, решив, что выбросит их, как только вернется, и разложил сумку перед собой, чтобы она служила подушкой. Он откупорил бутылку и сделал маленький глоток воды. Затем он поставил бутылку на одну из полок прилавка, прямо рядом с букетом увядших роз. Если несколько часов назад ему показалось, что они немного больны, то теперь они определенно выглядели мертвыми. Нил не понимал, почему Эндрю решил сохранить их, несмотря на все его выступления против сентиментальности. Может быть, это было что-то помимо сентиментальности. Он улегся на бок, положив голову на спортивную сумку, и стал наблюдать за розами. Они ничего не сказали. Не сдвинулись с места, не изменились. Они просто лежали там, непрофессионально завернутые в коричневую бумагу, и медленно, неуклонно увядали. Он вдруг заметил, что они лежат на книге. Нил слегка потянулся, чтобы посмотреть, что это за книга, и понял, что это, должно быть, та самая книга обучения, о которой говорил Эндрю. Он протянул руку, чтобы взять ее – может быть, позже он сможет почитать, чтобы скоротать время, – и не смог ее схватить. Он вздохнул, кивнул сам себе и снова лег. Он закрыл глаза, надеясь, что проснется настоящим.

***

В понедельник утром Эндрю отпер дверь цветочного магазина и зашел внутрь, чтобы увидеть заведение в точности таким, каким он его оставил. Он включил свет и направился к стойке, но тут же остановился как вкопанный. За прилавком был Нил, он лежал на спине на полу, подложив под голову спортивную сумку. Он был неподвижен и спокоен, его глаза закрыты, дыхание поверхностное. Он что, спал? — Как долго ты здесь находишься? Нил открыл глаза, увидел Эндрю и тут же снова закрыл их. Тихо он сказал: — В зависимости от того, какой сегодня день недели. — Понедельник. Нил промычал что-то себе под нос, но ничего не сказал. Его рука, почти подсознательно, потянулась к чему-то, но затем он, казалось, передумал и позволил руке упасть обратно на живот. — Что с тобой не так? — спросил Эндрю, подходя к Нилу. Он был почти неестественно неподвижен, его кожа приобрела сероватый оттенок; он выглядел бы мертвым, если бы не тяжело поднимавшаяся и опускавшаяся грудь. — Много чего, — тихо сказал Нил, и его губы изогнулись в подобии улыбки. Последовала пауза, во время которой у Нила был такой вид, словно он собирался сказать что-то еще, но в конце концов он этого не сделал. Эндрю стоял над ним, наполовину прислонившись к стойке. Затем он заметил пустую выброшенную бутылку из-под воды, которой там не было, когда он уходил в пятницу. — Ты был здесь все выходные. Нил снова промычал. — Тебе что, негде жить? — Не-а, — ответил Нил устрашающе небрежным голосом. Почти летаргически. — Нет дома для таких людей, как… — его голос слабо затих, — как я. Эндрю прищурил глаза. — Ты болен. Глаза Нила снова распахнулись, на мгновение задержавшись в поисках, прежде чем найти взгляд Эндрю. Они были какие-то стеклянные, как будто они не были полностью сфокусированы. — Не совсем. — Тогда что с тобой не так? Глаза Нила метнулись к потолку, и он вздохнул. — Я хочу пить. Эндрю моргнул. — Ты хочешь пить. Нил слегка кивнул. Эндрю долго смотрел на него, прежде чем оторваться от стойки и пройти в соседнюю комнату, чтобы достать бутылку воды из мини-холодильника, который у них там был. Когда он вернулся, глаза Нила снова были закрыты, его лицо лишь слегка осунулось. — Эй, — сказал Эндрю, присаживаясь рядом с ним на корточки. — У нас есть вода. Нил слегка покачал головой, не открывая глаз. Эндрю наклонил голову, наблюдая за ним. — Почему нет? — Потому что, — пробормотал Нил. — Мне нужно вызвать скорую помощь? — Никаких больниц, — сказал Нил. Помолчав, он добавил: — Они не могут мне помочь. Эндрю опустился рядом с ним, скрестив ноги, и поставил бутылку с водой между ними. — Как ты сюда попал? — Через дверь. — Я не давал тебе ключа. — Он мне не нужен. — Ты не вламывался, — заметил Эндрю. При этих словах Нил открыл глаза. — Может, и так. Эндрю встретился с ним взглядом, голубыми-голубыми глазами, бледными, остекленевшими и дерзкими. — Дверь была заперта, когда я вошел. Нил подавил улыбку, слегка поерзав на своей спортивной сумке. — Почему ты сохранил розы? — Почему ты сохранил маргаритки? — Ты сам попросил меня об этом, — ответил Нил. — И они такие… они были слишком милыми. — Они тебе нравятся, потому что красивые, — сказал Эндрю. — Они мне нравятся потому, что они настоящие. — Настоящие? — повторил Эндрю. Нил слабо пожал плечами, затем закрыл глаза. — Нил? Нил не ответил. — Нил, — снова позвал Эндрю. Когда он не ответил, он воспользовался бутылкой с водой, чтобы подтолкнуть его в руку, но бутылка прошла сквозь него. Эндрю уронил бутылку – она со стуком упала на пол, пролетев мимо Нила, и откатилась от него – и отполз назад, широко раскрыв глаза. Его спина ударилась о полки прилавка, и Эндрю обнаружил, что застыл, намертво зациклившись на Ниле. На Ниле, который спал. Дверь цветочного магазина открылась, и вошел Ники, болтая о чем-то своем. Эндрю почти не слышал его. Он не мог отвести взгляда от Нила – Нила, который спал, который приготовил букет перед выходными, который, который— — Эндрю, что ты делаешь на полу? — раздался сверху голос Ники. Эндрю оторвал взгляд от Нила и взглянул на Ники, подавляя недоумение, которое грозило проявиться. Ники смотрел на него сверху вниз, нахмурив брови, и Эндрю понял, что он не… разве он не видел Нила? Эндрю поднялся, держась рукой за стойку. Он оглянулся, но Нил все еще был там. Был ли он там? Или Эндрю окончательно сошел с ума? Он больше не удостоил Ники взглядом и вместо этого выбежал из цветочного магазина.