Ты (мой)

      С пропажи Ани прошло целых три дня, Керли, и за это время нам ни разу не удалось встретиться.       Наверное, сейчас ты развешиваешь листовки по Нью-Джерси, плачешься в плечо своему другу Дайске или в плечи другим своим богатым друзьям; не находишь себе места, не спишь по ночам – и, к сожалению, всё это время твои окна были зашторены, я не смог видеть тебя ни днем, ни ночью.       Человеческая жизнь – уникальная штука. Мы все эмпатичны, всё переживаем друг за друга, но тебе, Керли, переживать не о чем. Аня жива, если тебя это успокоит, но я не позволю вам снова встретиться.       На четвертый день я не выдержал разлуки и понял, что нужно попасть к тебе в дом. Поэтому позвонил в газовую компанию и сообщил об утечке газа в твоей квартире. Если тебя нет – ты и не узнаешь об инциденте, если ты на месте, то просто смахнешь все на случайность.       По закону, газовая служба должна проверять все сообщения об утечках; по пацанскому закону, если ты вылетел из старшей школы, как я, то должен уметь находить язык с любыми представителями власти. Я был уверен, что он мне поверит и пустит. Или не поверит, но все равно впустит. Прости, пришлось дождаться газовщика и наврать ему, что я твой парень и ты попросил меня помочь. – Все чисто, парень. – похлопал он меня по плечу, и отчалил.       Первым делом и включаю твой ноутбук и сажусь на диван, прикасаюсь к нему ладонью, ненароком вспоминая, как в первую ночь ты опрокинул на него свою (бывшую) девушку. Замечаю гору немытой посуды, закатываю глаза на твою лень. Прохожусь глазами по обложке «Декстер во тьме» Линсдей Джеффа – про обаятельного судмедэксперта Майями. Значит, тебе нравятся убийцы? Каратели? Или же, тебе нравится изучать их психологию?       Я не умник с литературного семинара, Керли, но вижу, что ты не так прост, как всем кажется. Ты – сын строгих родителей. Путаешься в собственных эмоциях, иногда не понимаешь, как правильно себя вести на публике – прямо как и Декстер Морган. Пытаешься понять его поступки, хотя сам и пальцем не тронешь бабочки. Ты сентиментален: я все еще помню те несколько фотографий из приюта для животных. Ты романтичен: для тебя важны такие моменты, как цветок в волосах или разговор на террасе. Ты мечтаешь понять то, что понять невозможно.       Залезаю в твой Фейсбук, нахожу закрытый альбом, где есть фотографии из университета. На них ты выглядишь счастливым. В компании своих однокурсников. Этих людей я ни разу не видел – должно быть, ты свято верил, что дружба после короткой учебы может продолжаться, поэтому просто скрыл коллажи, а не удалил.       До Ани у тебя было два партнера: мужчина и женщина. Первый, Том, выглядел так, как будто никак не отойдет от концерта Оззи Осборна (а ему, на минуточку, восьмой десяток!). С ним ты валялся на газонах и курил травку, но осмелился быстро сбежать прямо в волосатые ручонки богатенькой Джессики.       Покончив с рассматриванием фотографий, я открываю вкладку сообщений, но кроме будничных диалогов и странных мемов твоих друзей больше ничего не нахожу. Пару раз натыкаюсь на свое имя: «Дайске, я приеду не один. Со мной будет друг Джимми.» «Джимми помог мне. Расскажу, как приеду.»       Лезу в галерею ноутбука, замечаю ваши общие фотографии с Аней. Вы растрепанные, разгоряченные и целующиеся. Вы смотрите прямо в камеру – прямо на меня, как будто бы уже знали, что я буду пялиться. Но, Керли, дни Ани сочтены, поэтому тебе стоит почистить галерею. Я не стану делать это самостоятельно, я не чудовище, чтобы лишать тебя напоминания о прошлой любви. Все мы люди – иногда, мы любим вспоминать.       Я закрываю ноутбук и иду в спальню. Открываю ящики в комоде, оборачиваюсь по сторонам так, как будто кто-то может заметить, что я кладу твои боксеры себе в карман ветровки. Рассматриваю фотографии твоей семьи, тебя, друзей, и начинаю предвкушать, как скоро сам появлюсь на «доске почета». Мне очень важно быть с тобой даже в обрамленной рамке.       Затем я рассматриваю тумбочку возле кровати. Трогаю твои личные вещи, слышу твой запах, который сводит меня с ума. Хотел бы я закатить глаза от удовольствия, но время поджимает. Я собираюсь закрыть очередной ящик, но.. Я замечаю оранжевый флакон. Осторожно беру его за края крышки, читаю название этикетки. Стоило догадаться самостоятельно, почему один из вас против алкоголя.       Добираюсь до ванны, замечаю две зубные щетки. Судя по той, что давно засохла – это щетка Ани. Та, что была влажной – твоя. Поэтому я, ни секунды не думая, беру её себе. Смотрю в зеркало. Я всегда был равнодушен к своей внешности, Керли, но я бы никогда не назвал себя уродом. Думаю, твой внимательный глаз обязательно зацепиться за что-нибудь, и найдет во мне изюминку. Не сомневаюсь в твоем таланте видеть в людях прекрасное.       Но вдруг из прихожей доносится скрежет ключа. В голове проносятся ругательства, сердце в моей груди стучит как ненормальное. Слышу скрип открывающейся двери и твой голос, но не могу разобрать слов – ты слишком далеко. Приходится спрятаться в ванной и закрыть штору – это мой единственный шанс на спасение! – Я не понимаю, почему она ушла. Да звонил я в полицию! Телефон выключен, она, видимо, не хочет со мной разговаривать.       Я затаиваю дыхание, когда ты заходишь в ванную комнату и включаешь кран у раковины. – Нет. Она оставила несколько сообщений в тот день. Я.. Она сказала, что устала. От меня и от жизни со мной. Я действительно сделал что-то не так.       Ах да. Сообщения. Удобно, когда человек не ставит пароль на телефон, Керли. Прости, что пришлось разбить тебе сердце по смс-ке, иначе бы ты поднял настоящую шумиху в городе.       Я слышу, как ты ополаскиваешь лицо, и шлешь своего собеседника к черту. Телефон летит и ударяется о край ванны, где я стою притаившись. Твои дурацкие шторы в цветочек давят на меня, но, спасибо, что они достаточно плотные, чтобы не раскрывать мою тень.       Тебе больно, я и это слышу, а еще перенимаю твои негативные чувства. Хочется прижаться к тебе прямо сейчас, погладить по широким плечам и светлой макушке; уверить, что все будет хорошо. «Люди уходят, это нормально, Керли.» - думается мне, «И их не стоит возвращать обратно». Только вряд ли ты смиришься с уходом Ани так быстро. – Она не могла уйти. «Могла, Керли.» – Я просто в это не верю. «Тебе придется.» – Боже..       Ты вздыхаешь. Пару минут стоишь в тишине, но выходишь из ванны, предварительно выключив свет, и снова я слышу скрип двери. Ты вышел на улицу. Я смотрю на уезжающее такси через твоё окно и представляю, что совсем скоро мне не нужно будет скрываться, чтобы улыбнуться тебе на прощание. Ты – мой, Керли. И ты даже не представляешь, насколько я в этом уверен.

***

К моему несчастью, я никогда не знал, что делать после своих спонтанных приступов.       Я стоял возле стеклянной клетки со скрещенными на груди руками. Пялился на скомканную в углу фигуру Ани: она вся дрожала, никак не осмеливалась поднять на меня взгляд, хотя нас отделяла прочная и прозрачная стена. Она напоминала запуганную зверушку из зоопарка, а я – владельца этого зоопарка. Бедняга даже не нашла в себе силы оттереть застывшую кровь на голове и на носогубной складке.       Знаешь, Керли, иногда я жалею, что у меня настолько радикальные методы устранения соперничества. Хоть я и рос в неблагополучной семье, я бы никогда не поднял руку на женщину. Тогда, почему я так легко ударил её по голове? Черт, мне стоит еще лучше разобраться в себе. – Что ты ешь? – спрашиваю я, но в ответ получаю только рефлекторное вздергивание. – Аня, ты должна поесть. – повторяю я чуть тише, опускаясь на колени, чтобы быть с ней на одном уровне.       И это срабатывает. Она слегка приподнимает голову и пару раз опускает глаза, прежде чем посмотреть на меня. Жалкое зрелище. – М-.. Я е..ем.. – Аня, прошу, чуть погромче. – Джеймс, прошу, выпусти меня..       Понимаю, что нужно ответить «нет», но вместо этого опускаю голову и медленно закрываю глаза, пересекая любые возможности умолять меня выпустить себя из клетки. Мне сложно дается общение с ней – она всегда просится на волю, редко со мной разговаривает и бесконечно плачет, из-за чего я все больше начинаю раздражаться. Я не люблю слезы, не люблю истерик, не люблю, когда меня просят о том, чего я не могу сделать.       Пару раз я приносил ей классический завтрак из яичницы и бекона. На ужин хлопья и молоко в картоне, иногда подсовывал шоколад. По разбросанным на полу крошкам было понятно, что пару хлопьев она все же съела, но к завтраку и молоку так и не притронулась.       Должно быть, у неё на что-то из этого аллергия, Керли. На лактозу? Я пытаюсь выведать у Ани, что ей лучше приносить, но она строит из себя молчаливого партизана, что, несомненно, выводит меня из себя. Я же хочу ей помочь. – И чем же ты её кормишь, Керли?       На твоё имя она отозвалась моментально. Её захлебывания прекратились на пару минут, и я с удивлением взглянул на неё: – Ну что, успокоилась? – Он найдет тебя. Он перевернет вверх дном Нью-Джерси, но найдет тебя, Джеймс. – прощебетала она дрожа, как осенний лист. – И как же он это сделает? – Он.. Он догадается! Ты его плохо знаешь. Я смеюсь. Она думает, что я плохо знаю тебя, Керли. – Аня, ты проиграла. Сама же мне призналась, что не говорила ему, куда ты пошла. – Что тебе от меня нужно?       У неё действительно большие глаза. Черные, как ночь. Я не могу даже разглядеть в них зрачка. Понимаю, почему ты влюбился в неё, она действительно симпатичная девушка, Керли. И, знаешь, может, не такая сука, как я себе представлял. Она зашуганная. Одного моего взгляда хватило, чтобы она засуетилась и прижалась плотнее к углу клетки.       Я бы дал ей ещё один шанс. Позволил бы ей самостоятельно отвалить от тебя, но разве она меня послушает? Люди не всегда воспринимают предупреждение всерьез. – Ты беременна.       Смотрит на меня, как забитый ремнем щенок. Её глаза становятся всё больше, плечи не дрожат, но я смотрю только на полоску крови, засохшей возле её носа. – Я не.. – Маленький срок. Поэтому живота у тебя нет. Флакон с противозачаточным крепко закрыт, ты давно перестала предохраняться. Керли не знает. Я угадал?       Аня сжимает губы, я сжимаю кулак. Ничего не говорит, а я смотрю пристально – прекрасно понимаю силу молчания, ведь когда-то испытал её на себе. Ни одни слова отца не помнятся не так ярко, как его безмолвие.       Мне даже становится жаль её. Бросили в мир, как слепого котенка, не подготовив к взрослой жизни. И вот теперь она снова плачет – в забрызганном кровью пиджаке, с ребенком под сердцем и в полной растерянности. – И что теперь? – бормочет Аня.       Я молчу. Ответ её не устроит. Мне тоже не нравится ситуация, в которую я попал, но, если верить базовым урокам биологии – одно убийство беременной женщины на раннем сроке не будет считаться двойным. Жизнь внутри неё еще не сформировалась, но я не судья и не Бог, чтобы обрывать будущее чужого мне человека.       Я – любящее сердце. Человек под кровавым прицелом купидона. Это я люблю Керли, это я знаю, что пойдёт ему на пользу, а что нет. Аня и её ребенок всего лишь пятно, поэтому я знаю – Керли не справиться с двумя неразумными людьми.       Мне страшно представить, как ты будешь на меня смотреть, если я однажды расскажу тебе об этом, поэтому это останется моим секретом. Ты просто не станешь слушать, когда я начну объяснять, что это пойдет тебе на пользу. Пойдет на пользу Нам.       Ты – мой, Керли. И я вкладываю всю свою любовь в этот молоток, когда замахиваюсь на кричащую Аню.

***

      Она умерла не напрасно. Во имя любви можно совершить любые поступки, и я рад, что она даже не стала сопротивляться – приняла смерть с гордостью, но с дикими воплями. Её глаза отпечатаются в моей памяти, её всегда будут помнить.       Прах Ани я засыпал в одну из пустых бутылок бара, перетащив обратно в клетку. Знаешь, Керли, кремировать человека не так-то просто. Повезло, что момент выдался подходящий. Я ненавижу Хэллоуин, а ты его обожаешь, и последние пять дней, когда я ради нас трудился не покладая рук, ты, Керли, ни разу не удосужился прийти ко мне выпить и отметить этот веселый праздник.       Я отправил пару архивных фотографий Ани в фейсбук, оставив хештег #всеплохоепозади, и ты его лайкнул, но не стал ничего писать. Видимо, потихоньку свыкаешься и принимаешь тот факт, что Аня действительно тебя бросила. Прости, полиция точно не возьмется за это дело, а если ты все же попытаешься докопаться до правды, все покрутят пальцем у виска и снова покажут тебе её недавний пост. Точнее, мой пост.       Из-за экономического кризиса люди теперь экономят на всем: я без труда нашел в интернете советы, как кремировать тело у себя на заднем дворе. С огромным трудом уговорил Томаса пару дней поработать в одиночку. Взял машину напрокат и отправился искать укромное местечко. Кремация – дело не быстрое. Надо постоянно поддерживать огонь и следить за процессом. Конечно, полного прогорания добиться не удалось – нужны специальные химикаты. Впрочем, учитывая обстоятельства, получилось неплохо. Останки я аккуратно ссыпал в коробку, хотя большинство на моем месте бросили бы их под открытым небом на свалке.       Ты не знаешь, что Аня умерла и что тебе положено быть в трауре. Я не могу тебе этого сказать, но дело сделано – ты свободен. Хотя..       Всю неделю ты лентяйничаешь и бесконечно пьешь у себя дома, бывает даже в одиночку. Ты погряз в алкоголе и сомнительных друзьях, у тебя появилась щетина и небольшой животик, зато твои шторы наконец-то открыты. Я перестал прятаться за деревом и стал откровенно пялиться на тебя; стал переходить дорогу и быть рядом у твоих панорамных окон. Меня никогда никто не замечал, пока однажды я снова не пришел к тебе в 20:15. – Джимми? – Ох.       Мы практически столкнулись лбами. Ты выходил из подъезда, пялился в телефон, но поспешно убрал его, когда узнал меня. – Что ты тут делаешь? – ты улыбаешься и заражаешь меня. – Тут неподалеку моя любимая кофейня, а сегодня ночная смена. Пришлось отпроситься на полчаса, чтобы съездить. – лгу и не краснею. – Ого. Ты ради любимого напитка готов пройти столько метров? Ну даешь.       От тебя снова пахнет алкоголем. Быть точнее, бурбоном, но дешевым, как будто ты сбегал в алкомаркет через дорогу от дома. В настоящем обязательно должна чувствоваться свежая кукуруза, но, обычно, магазинчики экономят на ингредиентах, а ты заливаешь в себя эту дрянь. – Ты сам-то куда так поздно? – О, я.. Меня пригласили в бар. Тут неподалеку новый открылся, а у нас как раз повод. Хэллоуин же! – Да, был пару дней назад. С тобой все в порядке?       Твоя улыбка становится неискренней и ты начинаешь активно жестикулировать, пытаясь оправдать самого себя. Тебе плохо от расставания, а я не могу на это смотреть. – Керли. – Прости, все навалилось. От меня ушла девушка, и, похоже, в дом вламывались. Только ничего не украли. – Вламывались? – Да, это было неделю назад. Я пытаюсь себя убедить, что это была Аня, что она пришла, может, собрать свои вещи, но и они на месте. Кто-то раздвигал ящики, а они у меня, знаешь, старенькие. Если их правильно не задвинуть, они слегка косят вниз. А еще зубная щетка.. Мерзость.       Черт, и я этого не заметил? Надо было внимательнее осмотреть твой дом и оставить всё, как было. Но ты смотришь на меня без подозрения. Перед тобой я чист. – Мне очень жаль, что вы расстались. – Слушай, а не хочешь со мной? – перебиваешь. – О, Керли.. Я не пью. – Нет, нет! Я помню! Бар почти как твой клуб. Там и потанцевать можно.       Ты выглядишь умоляюще. Ты хочешь заполнить свою пустоту другими людьми, поэтому зовешь меня отдохнуть вместе с собой.       Даю зуб, что твои друзья наркоманы уже сидят у тебя в горле, и тебе нужен свежий диалог. Ты пьян, Керли, но я не могу тебя попросить остановиться пить дальше. Я не хочу напоминать Аню, не хочу ограничивать тебя в чем-то, но мне больно смотреть на твое поникшее состояние.       Локон моих волос падает мне на лицо из-за поднявшегося ветра, оставляя на лице небольшую тень от света уличного фонаря, указывая на задумчивость. Я не рад. – Джим.       Ты теряешься, но аккуратно прикасаешься к моему лицу, чтобы убрать волосы за ухо. Я поднимаю на тебя взгляд и чувствую, как начинают порхать бабочки в животе.       Снова для меня перестает существовать мир, и снова я оказываюсь на цепи, которую ты крепко сжимаешь в своих широких ладонях. Я представляю, как ты тянешь меня к себе, я слегка задыхаюсь от железного ошейника, но покорно слушаюсь. – Для меня это действительно важно, дружище. Мы хорошо проведем время и без алкоголя, я тебе обещаю. – О боже, Керли..       Я закатываю глаза и улыбаюсь. Ты улыбаешься в ответ. Мы стоим под теплым светом фонаря. Как хорошо, что Ани больше никогда не будет рядом с нами. Как хорошо, что теперь ты действительно мой.