Все двери ведут к тебе (All Doors Lead To You)

      Бак ожидает, что окажется в очередной пустой комнате, как и во многих предыдущих случаях. Вместо комнаты он попадает в машину. Машину, которая движется. Если и этого недостаточно, он смотрит налево и видит Эдди, сидящего там и смотрящего на него с не меньшим изумлением, чем сам Бак.              — Бак, — Эдди произносит его имя почти шёпотом. — Что?..              Раздаётся гудок, и Бак резко оглядывается. Он ругается, тянется к рулю и дёргает его вправо, чтобы уступить дорогу приближающейся фуре.              Эдди кладёт руки на руль и сворачивает на обочину. Бак внимательно наблюдает за ним, делая несколько глубоких вдохов. Он вспомнил, что не прошло и получаса, как Эдди погиб в космосе.              — Что, чёрт возьми, сейчас произошло? — спрашивает Бак, не в силах скрыть панику в голосе. Его до сих пор трясёт от происшествия в космическом центре, не говоря уже о том, что он попал в машину и чуть не разбился… Он глубоко вздыхает и проводит рукой по волосам. — Эдди?              — Не знаю, — говорит Эдди. Он все ещё крепко сжимает руль. Достаточно крепко, чтобы его руки начали дрожать. — Я, наверное, просто отключился на мгновение. Боже, Бак, мне так жаль.              Бак пересаживается ближе к Эдди и кладёт руку ему на плечо. Эдди, похожий на испуганного зверька, загнанного в ловушку, вздрагивает. Его взгляд возвращается к лицу Бака. Он не привык видеть Эдди с таким выражением лица. По крайней мере, когда находится с ним наедине.              — Всё хорошо. Мы живы. Мы в безопасности. Ты в безопасности.              Эдди кивает, прислоняется к голове Бака своей собственной и, кажется, от этого прикосновения немного расслабляется.              — Мне нужно выйти из машины.              — Да? Не нравится идея застрять здесь со мной? — Бак пытается поддразнить, но не уверен, что добивается цели. Оба они всё ещё слишком напряжены.              — Дело не в тебе. Кажется, я просто чувствую лёгкую клаустрофобию в таком тесном пространстве.              Бак оглядывается по сторонам, только сейчас замечая на земле вокруг них снег.              — Где мы?              Вопрос срывается с губ прежде, чем он успевает его остановить. Конечно, Бак знал бы, куда они едут. Он не может придумать, как это разыграть и просто надеется, что Эдди не слишком удивится его неосведомлённости.              — Что? Ты так долго спал, что даже перестал узнавать окружающую обстановку? — говорит Эдди, отстраняясь с ухмылкой. Только сейчас ухмылка выглядит немного натянутой. И это неплохо. Хоть какой-то прогресс. Даже если Бак всё ещё на пределе.              — Видимо, — говорит Бак, откидываясь на спинку сиденья. — Так долго, что мне могут понадобиться твои объяснения насчёт того, куда мы едем.              — Хорошая попытка, но ты же знаешь, что это сюрприз.              А, что ж, по крайней мере хорошо, что ему не надо притворяться, будто он понимает, что здесь происходит.              — Ты мог бы мне просто сказать.              — Не-а. Мы уже почти на месте. К счастью.              — Ой, да ладно тебе.              — Нет! Ты сядешь обратно и будешь отдыхать до тех пор, пока мы не приедем, Бак. Я ни за что не испорчу сюрприз из-за твоей нетерпеливости.              — Эдди.              У Эдди даже хватает наглости смеяться над ним. И это хорошо. Бак продолжит вести себя раздражённо, если это заставит его улыбаться и не паниковать рядом с ним. Для Бака это тоже хорошее развлечение. Шутить с Эдди привычно. Это помогает облегчить боль, все ещё не желающую покидать его грудь.              Эдди здесь. Он смеётся рядом с ним. С ним всё в порядке.              Бак не знает, сколько они едут, прежде чем Эдди сворачивает на длинную широкую подъездную дорожку. Кажется, они в какой-то глуши, что приятно, но немного жутко.              — Так вот где ты скажешь, что привёз меня сюда в глушь для того, чтобы убить?              Эдди закатывает глаза:              — Не глупи. Если бы я собирался тебя убить, то не проделал бы весь этот путь и не потратил бы просто так весь бензин.              — Хорошо, — говорит Бак. — Очень практично.              Эдди хихикает и ставит машину на стоянку, прежде чем взглянуть на него.              — Однажды ты сказал, что всегда хотел спать в хижине у заснеженного озера. Так что…              Он показывает на лобовое стекло. Конечно же, за хижиной находится озеро, покрытое тонким слоем снега. Бак помнит, как сказал о своём желании Эдди. Кажется, это было так давно. Они были на пляже с Кристофером и командой, раскладывая свои полотенца, пока Кристофер строил замок из песка с Гарри и Денни. Это по-прежнему один из любимых дней Бака. Большинство дней, проведённые с Эдди любимые.               — Ты это запомнил? — спрашивает Бак.              — Конечно, — говорит Эдди. — Кажется, это для тебя важно. Так что… это не странно, правда?              Бак улыбается:               — Нет. Не странно. Безупречно.              — Мы ещё даже не вошли внутрь.              — Я уверен, что внутри будет так же волшебно.              Нет. Внутри красиво. Бак не может этого отрицать. Но вдобавок к этому холодно.              — Господи, — говорит Бак, скрещивая руки на груди. — Здесь почти так же холодно, как на снегу.              Эдди хмурится.              — Это точно. Почему бы тебе не снять мокрую одежду, пока я пойду осмотрюсь?              Баку не нужно повторять дважды. Он сбрасывает ботинки и стягивает с ног мокрые носки, а затем шапку, шарф и куртку. На мгновение Бак зависает у двери, прежде чем решить, что с таким же успехом можно пойти ва-банк, хватает сумку и направляется в ванную. Если он собирается согреться, ванная — подходящее место. Он переодевается в спортивные штаны и свитер, на всякий случай надевая толстые носки.              Эдди стоит в гостиной, когда Бак возвращается по коридору.              — В чём дело?              — Итак, есть плохие и хорошие новости, — говорит Эдди. — Что хочешь услышать в первую очередь?              — Начни с плохого, — говорит Бак, крепче обнимая себя. — Хуже этого быть не может.              Когда Эдди гримасничает, Бак стонет.              — О, да ладно.              — Ну, обогреватель явно не работает, — говорит Эдди. — Ремонтник не сможет прийти до завтра.              — Я не понимаю, какие тогда будут хорошие новости.              — У нас есть камин, — говорит Эдди, показывая ему за спину. — И дрова. И много одеял. Нам просто нужно найти способы согреться.              Предательский разум уводит мысли в другое русло, в котором Бак хотел бы согреться с Эдди. Но он не может на это пойти.              — Еда хоть есть?              — Есть. Я думал, что немного супа поможет тебе согреться. И…               — Что?              Эдди вытаскивает из-за спины коробку и ухмыляется.              — Горячий шоколад.              Бак улыбается и ничего не может с этим поделать. Даже если конечности собираются отмёрзнуть. Он любит горячий шоколад, и Эдди это знает.              — Он уже был здесь или ты взял его с собой?              — Это важно? —  Он отворачивается от Бака и кладёт коробку на стол, прежде чем сесть на колени перед камином.              Это всё, что нужно Баку. Он подходит ближе и кладет руку Эдди на спину.              — Спасибо.              — Это просто горячий шоколад.              — Не просто. И я говорю не только о горячем шоколаде. Спасибо. За всё. За то, что отвёз меня сюда, и просто…. за то, что ты есть.              Под конец слова застревают в горле, и Эдди смотрит на него с искажённым беспокойством лицом.              — Бак…              Бак одёргивает себя, чтобы не совершить что-то безумное, например броситься к Эдди в объятия.              — Я, э… Я пока пойду приготовлю суп и горячий шоколад. И, может быть, принесу ещё одеял.              — Да, конечно. — Прежде чем Бак успевает уйти, Эдди хватает его за руку. — У тебя всё нормально?              Бак изо всех сил улыбается, даже когда чувствует, что начинает распадаться на части.              — Да. Само собой. Я с тобой. Как я могу быть не в порядке?              Он не дожидается ответа от Эдди, хватает коробку горячего шоколада и спешит на кухню.              Бак занимается приготовлением двух порций куриного супа с лапшой, зная, что это Эддин любимый. Когда всё почти готово, он заваривает горячий шоколад и ищет миски, ложки и чашки.              — Что-то вкусно пахнет, — говорит Эдди, прислонившись к дверному косяку.              — Куриный суп с лапшой, — говорит Бак, улыбаясь через плечо.              — Мой любимый.              — Я знаю.              Эдди улыбается и наклоняет голову. Бак старается не смотреть, как ресницы касаются его щеки. Эдди переоделся в более удобные вещи, его наряд почти во всём, кроме цвета, похож на Бакин. Бак всегда любит видеть Эдди таким. Спокойным и комфортным. Он заслуживает проводить больше времени, не беспокоясь.              — Камин разгорается, — говорит ему Эдди. — Мы можем принести туда еду и горячий шоколад, чтобы поесть перед огнём.              — Звучит здорово, — говорит Бак. — Горячий шоколад готов, бери, если хочешь. А я захвачу суп.              Эдди кивает и достаёт две кружки, на которые Бак указал головой. Бак смотрит ему вслед, а затем снова возвращается к супу. Он выключает конфорку на плите, прежде чем разлить суп в две миски. Эдди сидит на полу перед столом, когда входит Бак.              Он расстелил одеяла и подушки между столом и камином. Неплохая обстановка. Если бы Бак не знал ничего лучше, то сказал бы, что это выглядит романтично. Но он понимает, что это не так. Даже если он на это надеется. Им просто нужно согреться. И, конечно же, лучший способ сделать это без отопления — устроиться перед огнём.              Он ставит одну из мисок перед Эдди, прежде чем сесть рядом. Некоторое время они сидят в тишине, сосредоточив внимание на супе. После завершения трапезы, Бак откидывается на диван, держа кружку горячего шоколада обеими руками.              — Прекрасно, — говорит Бак. — Спасибо, что привёз меня сюда.              — Даже при том, что обогреватель сломан? — спрашивает Эдди.              Бак пожимает плечами:               — Мы смогли компенсировать его неисправность. Мне нравится быть здесь с тобой, сломанным обогревателем и всё такое.              — Мне тоже.              Их глаза встречаются, пристальные взгляды задерживаются на долгое время. Возможно, слишком долгое. Взгляд Эдди скользит вниз, и Бак задерживает дыхание. Но потом Эдди отворачивается, его внимание снова сосредоточивается на еде перед собой.              Когда они доедают, Бак относит миски и кружки на кухню, ему нужен предлог, чтобы уйти. Нелепо. Он раньше был с Эдди наедине. Но это другое ощущение. Может быть, дело в обстановке или в том, что он только что снова чуть не потерял его. Бак не может избавиться от потери, оставшейся в его сердце. У него получилось загнать всё в дальний угол, но это продолжает всплывать, и Бак не знает, что делать.              — Соберись, — бормочет он себе под нос. — Ты раньше его чуть не потерял, и всё обошлось. Теперь всё в порядке.              Но, может быть, это всё. Может, и одного этого раза хватит через край. Потому что в течение долгих нескольких минут это казалось реальным. И это не то, что он когда-либо хотел бы почувствовать снова.              Эдди лежит на одеялах перед огнём, когда входит Бак. Его голова покоится на двух подушках, глаза закрыты. Он выглядит таким умиротворённым. Открывшаяся картина что-то ломает внутри Бака. Последняя капля самообладания испаряется.              Он не думает, прежде чем пересечь комнату и броситься в одеяла к Эдди. Он сворачивается калачиком рядом с ним, обхватив руками талию и положив голову на его грудь, прямо над сердцем. Монотонный стук под ухом успокаивает. Эдди здесь. Он жив.              — Бак? — в голосе Эдди отчётливо слышно замешательство.              — Просто обними меня, — шепчет Бак, не в силах на него смотреть. Он лишь крепче цепляется за Эдди. — Пожалуйста.              Бак расслабляется в объятиях Эдди, пока его руки мягко рисуют круги по спине и волосам.              — Хорошо. Всё в порядке. Я с тобой.              — Извини, — говорит Бак, ещё сильнее утыкаясь лицом в Эддину рубашку. Глаза покалывает от подступивших слёз, и он не может остановить их поток. Не тогда, когда Эдди такой нежный. — Прости меня.              — Тебе незачем извиняться, — говорит Эдди, его голос прерывается после каждого слова. Блестяще. Теперь Бак его расстроил.               — Есть за что, — говорит Бак, паника снова скребёт его грудь. — Я не мог спасти тебя, и теперь расстроил. Эдди я…              Бак замолкает, когда пальцы Эдди поднимают его подбородок вверх, пока не встречается с ним взглядом.              — Эван, я говорю, тебе не за что извиняться. Ничего такого. Ничего из того, что произошло, не было твоей виной.              — Но Эдди, если бы ты знал…              — Я знаю всё, что мне нужно.              Что-то в его глазах заставляет Бака задуматься. На мгновение он задаётся вопросом, возможно ли, что Эдди знает. Но это же смешно. Эдди не может знать. Бак отталкивает эту мысль. Он не может об этом думать. Это только вызовет новые вопросы и вселит в него надежды. И после всего, через что Бак прошёл, он не сможет вынести, если окажется, что неправ.              Рука Эдди смещается с подбородка к щеке, и он улыбается, смахивая слёзы со щёк Бака.              — Здесь мы в безопасности. Здесь тебе ничего не угрожает.              — И ты останешься? — мягко спрашивает Бак. — Со мной?              — Навсегда. Пока ты хочешь, чтобы я был рядом.              Бак смеётся сквозь слёзы и опускает голову к груди Эдди.              — Я всегда хочу, чтобы ты был со мной.              — Тогда я всегда буду здесь.              Бак закрывает глаза от ощущения, что Эдди нежно целует его лоб, затем щёку, подбородок. Он хочет ему верить, но знает, что в конце концов придётся покинуть эту комнату, и этот мир исчезнет, как и другие.              Бак цепляется за Эдди немного крепче, пытаясь как можно дольше бороться со сном и наслаждаться этим моментом, пока он у Бака есть. Прежде чем Эдди снова разомкнёт объятия.              Когда утром Бак просыпается, Эдди уже нет. Огонь погас, и Баку стало холоднее, чем прежде. Мороз пробирает до костей. Он вздыхает и сбрасывает одеяло, останавливаясь, чтобы надеть ботинки и пальто, затем распахивает теперь уже голубую дверь и входит.