Строя замки

Февраль проходит большими тихими шагами. Все как-будто решили игнорировать любые проблемы и терпеть что угодно лишь бы дожить до выходного. Маккензи с головой погружается в учёбу и даже не отлынивает от работы. На носу пробы в мюзикл — обязательная семестровая работа первокурсников. Слишком многое зависит от этих последних денёчков перед началом прослушиваний — Зиглер приходится слишком многое навёрстывать в крайне сжатые сроки, чтобы по итогу не оказаться пятым цветком в седьмом ряду. — Когда ты уже добьёшь эти несчастные пятьдесят страниц? — поддразнивает сестру Мэдди, вновь застав её за чтением в обеденный перерыв. — Ш-ш! Тут наконец-то начался экшн! Глаза Маккензи так и бегают туда-сюда, пытаясь успеть ухватить как можно больше. Старшая усмехается и ставит перед ней контейнер с греческим салатом. — Отвлекись и поешь нормально. У тебя после смены ещё танцы. — Не напоминай, — стонет Кензи, нехотя откладывая книгу в сторону. — Почему в мюзиклах нельзя просто петь? Без всякого вот этого вот, — набрав полный рот, активно жестикулирует вилкой девушка. В офис заходит Хлоя, и старшая Зиглер очень незаметно начинает поправлять гульку на своём затылке, внезапно озаботившись тем, что в ней многовато петухов. — Брось, ты хорошо танцуешь. Смогла же поступить. Там наверняка был охрененный конкурс. Да и направление музыкальный театр же? У вас половина предметов это танцы, разве нет? — интересуется блондинка, устраиваясь рядом с Кензи. — Да, но, видишь ли, у нас на потоке все условно разделились на супер крутых танцоров, которые с трёх лет мотались по соревнованиям со своей танцевальной студией и выигрывали все возможные титулы, включая национальные, а есть те, кто играл в городском театре и пел в школьном хоре, а на танцевальном прослушивании показал необходимый минимум, который для них самих был максимумом их возможностей. Так вот я — второе, — размахивая вилкой, объясняет младшая Зиглер и Хлоя только и успевает, что уворачиваться дабы не получить ненароком в глаз. В голове Кензи невольно всплывают кубки и короны, которыми забита другая половина её комнаты в общежитии. В танцах Азия хороша — даже очень. А в чём она не хороша? Сильный голос, прекрасная память, способность погружаться в персонажа — она может всё. У неё будет одна из главных ролей — Маккензи в этом уверена. — У тебя есть свои сильные стороны, которые ты сама только что перечислила. Поработаешь над танцами, не начнешь снова забивать на учёбу, и всё будет отлично, — подаёт голос Мэдди. Кензи пожимает плечами и продолжает уминать обед. Силы ей сегодня точно пригодятся. — Что ставите? — спрашивает Хлоя и вместо ответа получает в руки книгу, на которой большими золотыми буквами выведено: «Портрет Дориана Грея». — Ого, люблю этот роман. Можно будет прийти посмотреть? — Конечно, если меня возьмут. А это большое «если». Мэдди закатывает глаза и тянет сестру на себя, заключая в объятия. Та вырывается как может, но это оказывается бесполезно. — Тебя возьмут, — отрезает старшая. — А теперь собирайся и дуй на занятие — в метро дочитаешь, — Кензи хочет поспорить, но не может, поэтому начинает одеваться, бурча себе что-то под нос. — Не сильно скучайте тут без меня. — Не волнуйся, не будем. Младшая показывает сестре язык прежде чем скрыться за дверью. На другом конце комнаты кипит чайник, и Мэдди спешит разлить кипяток по одинаковым жёлтым чашкам, предварительно добавив в одну из них сахар. Она не понимает, как блондинка может пить что-то настолько приторное. — Спасибо, — Хлоя улыбается, аккуратно забирая свой чай. Зиглер устраивается рядом и разворачивается, чтобы любоваться девушкой в полной мере. Младшая смущается, ныряя ладонями в собственный белый свитер, но не возражает. — Ты читала? — Что? Мэдди моргает несколько раз подряд, пытаясь выйти из своих мыслей. Хлою веселит рассеянность своего вечно сосредоточенного босса. — Портрет Дориана Грея. — А, — старшая глупо смеётся, как никогда ощущая себя идиоткой. — Да, читала. В старшей школе. Надо будет как-нибудь перечитать. Уже всё-таки возраст другой. — Преклонный. Хлоя смеётся, а Мэдди просто смотрит на неё. На то, как её лицо просветляется, на то, как на щеках выступают ямочки. — Я бы хотела уметь рисовать, чтобы написать твой портрет. «Что ты несёшь?! Подруги такое не говорят» — упрямо твердит мозг, снова и снова нажимая на кнопку «стоп». — Я не настолько красивая, чтобы это увековечивать, но спасибо, — Хлоя заливается краской. «Может, это знак того, что она, наконец, уверена и мы больше не будем притворяться друзьями?» — где-то внутри младшей расползается надежда. — Настолько. Ты прекрасна, — Мэдди говорит твёрдо. Совершенно серьёзно. — Я не ощущаю себя такой. Зиглер хмурится и берёт холодную руку младшей в свою, мысленно умоляя её продолжить свою мысль — открыться ей, поделиться своими сомнениями. Она ведь сделает что угодно лишь бы рассеять их. — Помнишь того мужика? Который нагрубил мне и Кензи, и которого ты в итоге выставила? — Мэдди кивает, напрягаясь. — Он не первый, кто говорит мне такое. Мужчинам почему-то очень нравится отпускать комментарии по поводу моей внешности. — Кто это делает? — Да все. От преподавателей до незнакомцев в автобусе. Им кажется, что шутить над цветом волос, яркой одеждой или весом это очень забавно, — Хлоя хочет привычно опустить голову, но Мэдди не позволяет, аккуратно приподнимая подбородок девушки двумя пальцами. — Нахуй. Их, — старшая делает акцент на каждом слове. Смотрит глаза в глаза, показывая через них всю злость, которую она испытывает по отношению к этим людям. — Нахуй их, — медленно повторяет Хлоя. Зиглер одобрительно кивает и тянется ближе. Заводит руки за голову младшей и подтягивает её хвостик. Дышать внезапно становится нечем. — Надеюсь, ты когда-нибудь сможешь увидеть себя моими глазами, — Мэдди ложится головой на спинку дивана и не может перестать смотреть на девушку перед собой. — Боюсь, технологии до этого ещё не дошли, — улыбается Хлоя, вырисовывая пальцем круги на ладони старшей. — Правда? Мне казалось, уже должны были. — Неа. Ты вообще смотришь телевизор? — смеётся блондинка. — Нет, но я всё равно в курсе всех важных новостей. — Например? — Акции стабильны, с курсом всё в порядке, а в Китае ходит какой-то вирус. — Содержательно. По комнате разливается смех, а за окном медленно, словно в невесомости, парят снежинки. Время кажется чем-то невозможным, ведь они сидят здесь. Они всегда будут здесь. Всегда будут пить чай, собирать людям букеты и пытаться расчесать Каллу без ущерба для жизни и здоровья. — Я всё забываю спросить… — Мэдди кусает губы, не решаясь продолжить предложение. — Моя мама подумала, что будет очень оригинально и иронично подарить мне на Рождество билеты на «Лебединое озеро». Это будет только в конце марта, но я решила спросить, мало ли ты занята, или не захочешь, или… — Конечно, я хочу, — перебивает Хлоя, не желая больше слушать глупости. — Значит… Ты пойдешь со мной? Это не слишком странно? — аккуратно уточняет старшая. — Ничего странного. Друзья могут сходить вместе на балет. На щеках Мэдди внезапно появляется румянец. Хлоя думает сначала, что ей кажется, но лицо старшей действительно меняет цвет. Никто не знал, что оно вообще было на это способно. — Я хотела предложить тебе сходить не как друзья, — наконец, выпаливает Зиглер. — Если ты согласишься, то это будет свидание. Настоящее. После него мы сможем разобраться в наших отношениях и решить, кто мы друг другу. Хлоя выдыхает с таким облегчением, как будто с её спины упал груз, и улыбается широко-широко. — Это звучит замечательно. Не могу отказать.