Burdock

      Кэсси где-то на двадцатой минуте уже совершенно потеряла сюжетную нить происходящего на экранном полотне кинотеатра. Билеты на дневные сеансы в «Орионе» были не популярны, давая возможность занимать самые лучшие места. Впрочем, её ожидания о лучших местах в пустом зале, кардинально отличались от тех, которые приобрёл Саймон.       Задний ряд только для парочек, не для тебя.       Светловолосая поёрзала на кресле в самом центре кинозала, бросая незаметный взгляд на своего спутника, сидящего по соседству. Их руки расслабленно покоились на одном быльце, разделявшем сидения, соприкасаясь едва ли не от локтей и до самих пальцев — Грин усмехнулась, когда Гоуст стянул одну из перчаток, а затем пристроил свою ладонь рядом.       Между ними не было странной неловкости. Они спокойно болтали о всякой всячине в самые рандомные моменты совместных прогулок или же сидя на диване в её гостиной, греясь об чашки с ароматным чаем. Так же уютно молчали едва ли не часами, глядя на очередную документалку про пингвинов или давя смешки от очередного старого выпуска «Топ Гир» — Саймону нравились машины.       Он стал чаще касаться Кэсси. По причине и без. Если ранее девушка могла спокойно загибать пальцы, вспоминая сколько раз тот погладил её волосы или коснулся руки, то сейчас — потеряла счёт.       Гоуст привычно приобнимал её за плечи при каждой встрече — не так крепко и надолго, как бывало, но достаточно в качестве искреннего приветствия. Мягко трепал вьющиеся локоны, когда Грин смеялась над чем-то. Смахивал снег с плеч во время прогулок. Запрявлял выбившуюся прядь за ухо, внимательно слушая очередную восхищенную болтовню о растениях и одаривая мягким взглядом, который уже стал таким будничным и неотъёмлимым. Аккуратно брал за локоть, чтобы отвести от края дороги или не дать спешащему незнакомцу врезаться в неё.       А говорил, что не джентльмен…       На экране что-то ярко вспыхнуло и Кэсси отвела взгляд в сторону, уставившись на пустующий ряд кресел спереди. Несмотря на некоторые позитивные изменения, которые дарили ей заряд серотонина от поведения Гоуста, оставались вещи, что тёмной тучей нависали над ней каждый раз, когда девушка вспоминала ту поездку в Лондон. Прошла всего неделя, но по ощущениям будто бы месяц.       В городе они задержались не на день, а на три.       Едва ли успокоившись после долгого плача, девушка с усилием могла дышать от икоты и всхлипов. Саймон терпеливо подал ей стакан воды и выслушал запинающийся рассказ о Тимми от начала до конца, а затем снова прижал к себе, зарывая пальцы в непослушные светло-голубые волосы. В какой-то момент Кэсси стало неловко от происходящего и она пробормотала извинение.       — За то, что сорвалась на тебя возле больницы, — объяснила та в ответ на озадаченный взгляд «черепа». — Я не должна была. Просто слишком много…       — Проехали, малая, — мужчина всё ещё держал её в объятиях, хоть и позволял смотреть на себя снизу вверх. — Это мелочь, правда. Я тоже не должен был грубить и…       — Проехали, — в его манере сказала Грин, усмехнувшись и шмыгнув носом.       — По рукам.       Девушка повторно предложила снять номера в гостинице и в этот раз Гоуст согласился без каких-либо возражений. Ей не хотелось ночевать в родительском доме, учитывая, что ни одна комната не использовалась годами: гостиная была не самым удобным местом для ночлега, в большой спальне, которую занимали отец и мать, было бы странно спать, а комнаты Кэсси и Тимми оказались закрытыми на замок. Её это не огорчило ничуть, а вот Саймон буркнул что-то недовольное.       В крошечном отеле им удалось найти раздельные комнаты, хотя женщина на рецепции настоятельно рекомендовала номер с двуспальной кроватью. Один номер на двоих — зато с ремонтом и видом на парк. Грин уставилась на ряд одиноких ключей и укоризненно хмыкнула, показывая на пальцах, что им нужно две отдельные комнаты. Получив своё и разойдясь по разным концам коридора (будто бы хостес назло выбрала далёкие друг от друга места для заселения), Кэсси устало рухнула на застеленную кровать, чувствуя пролежанные пружины матраса под своим весом.       После посещения родительского дома не хотелось абсолютно ничего, кроме как скрутиться калачиком под тяжелым одеялом и уснуть. Но сон, как назло, не торопился, хотя часы на стене показывали половину одиннадцатого ночи. Девушка раздраженно откинулась на подушки и вскоре уснула в попытке сосчитать сотню овечек.       Сквозь неглубокий сон завибрировал телефон на тумбочке. Пытаясь не ослепить себя ярким экраном, Грин осторожно глянула на входящее сообщение от Гоуста.       «Спишь?»       Она с непониманием уставилась на самый странный вопрос, который можно получить в четверть пятого утра. А затем, решив не отвечать, перевернулась на другой бок. Если проигнорировать его, то наверняка станет абсолютно ясно, что нормальные люди в такое время спят после тяжелого дня. Закутавшись поудобнее в одеяло и закрыв тяжелые веки, Кэсси выдохнула.       Телефон снова разбудил её очередным сообщением. С раздраженным бурчанием девушка снова схватилась за телефон, готовясь заткнуть непутёвого «черепа».       «Думаю о тебе.»       Грин несколько раз моргнула, вчитываясь в эти три слова. О чём он там, чёрт побери, думает в такую рань?       Действительно, Кэсс, о чём может думать горячий мужчина сам в комнате отеля в пустой кровати? Уж точно не о том, что поесть на завтрак. Пораскинь мозгами…       Кэсси с трудом сглотнула, понимая, что сон уже начал отходить на второй план, заставляя попросту заблокировать телефон и втупиться в тёмный потолок. Она не понимала к чему были отправлены эти сообщения. Чтобы что? Натолкнуть на что-то непристойное? Вызвать какую-то эмоциональную привязанность? Или Гоуст ожидает, что они сподвигнут её выскочить из комнаты и побежать к нему?       Девушка перевернулась на бок, обнимая себя и пытаясь вернуться в сон, который ускользал, сменяясь на спонтанные картинки в голове, от которых всё внутри сжималось.       Она чётко могла представить его в кресле у кровати, ведь обстановка комнат была абсолютно одинаковая. Шторы плотно закрыты, но всё равно пропускают желтоватый свет фонарей. Тень от выключенного торшера падает прямиком на нижнюю половину тела и спущенные тёмные джинсы, впрочем это и не важно. По тяжелым хриплым вздохам, срывающимся с приоткрытых губ, и руке, плавно скользящей вверх-вниз, можно легко догадаться чем Гоуст занимался в её голове.       Он ублажал себя, чертыхаясь едва ли не на каждом движении, сжимая пальцами одной ладони свой член, а второй вцепившись в подлокотник, словно сдерживая себя в чём-то. Балаклава прикрывала почти всё его лицо, открывая вид на манящий к поцелуям шрам на губе. Бёдра через раз инстинктивно толкались вверх, ища невидимую партнёршу.       — Кэсс, — нуждающийся стон странным эхом прокатился в её мыслях, заставляя мелко задрожать.       Она уже успела проклясть свою чрезмерную фантазию, которая никоим образом не желала успокаиваться, пока не дорисует финальный кадр. Подёргивающийся узелок возбуждения внизу живота предательски требовал от него избавиться. Рука вцепилась в край подушки, а затем, смирившись, опустилась под одеяло, скользя ниже к краю кружевного белья.       Да к чёрту.       Кончики пальцев нащупали чувствительно набухший клитор, заставляя тело податься в сторону осторожного касания. Кэсси зарылась лицом в подушку, зажмурив глаза, мягко массируя себя круговыми движениями, она мысленно вернулась к картинке в своей голове.       Гоуст откинул голову на спинку кресла, неразборчиво бормоча что-то сквозь тяжелое дыхание. Его движения становились быстрее и грубее, подстёгивая девушку следовать его темпу, толкаясь бёдрами по своей руке и едва ли не навалившись на неё, требуя подходящее давление на пучок нервов.       — Чёрт, — она застонала в подушку.       Неожиданная разрядка, как электрическая искра, прошлась по всему телу мелкой дрожью. Грин закусила щеку от отчаяния, чтобы не вскрикнуть, распахнув глаза и прогоняя видение. Сердце ещё несколько минут колотилось, как сумасшедшее, не давая дыханию нормально восстановиться, а эйфория понемногу растворялась в чувстве стыда.       — Что я, нахрен, делаю? — сорвалось с её губ в пустоту отельного номера.       Выскользнув из кровати на ватных ногах, девушка заставила себя умыться холодной водой и уставилась в зеркало. Понемногу она начинала злиться на себя за тупость и трусость. Но больше всего за лицемерие. Кто вообще мило улыбается в лицо своему другу при встрече, а наедине с самим собой отчаянно мастурбирует, фантазируя невозможное?       Умывшись ещё раз напоследок перед сном, Кэсси пообещала, что возьмёт себя в руки и в подходящий момент хоть как-то попробует прощупать почву на предмет каких-то взаимных чувств или их отсутствия. Заниматься самоудовлетворением на несуществующий секс с мужчиной, который ей нравился — это саморазрушающая забава.       Либо двигайся к нему, если оно стоит того. Либо от него, если ловить нечего. Не стой на месте. Главное: не стой на месте, Кэсси.       Таким образом первая попытка двигаться к нему началась в «Орионе», куда Гоуст предложил зайти и переждать разбушевавшийся январьский снегопад.       Мягкий свет медленно осветил кинозал, оповещая об окончании сеанса. Грин несколько раз моргнула, понимая, что весь фильм просто сидела и рефлексировала о том, что было на прошлой неделе, неловко шмыгая носом над воспоминанием в отеле. Несмотря на подобные фантазии, ей никогда не было стыдно смотреть ему в глаза после такого.       — Как тебе фильм? — «череп» глянул на неё, натягивая капюшон и вставая с кресла, а затем подал руку без перчатки.       — Я вряд ли что-то запомнила или поняла, — неловко усмехнулась девушка, окидывая взглядом предложенную ладонь.       — Ты будто бы в облаках летала всё время, — он покачал головой. — Берись за руку и идём.       — Мне не пять лет, знаешь ли, — Кэсси качнула головой, застёгивая куртку и наматывая шарф.       — Кэсс, — Гоуст укоризненно уставился на неё. — Руку.       Она со страдальческим вздохом ухватилась за него, стараясь не казаться уж слишком довольной от соприкосновения с ним. Хотя внутри что-то сжалось от понимания, что мужчина специально не надел перчатку, чтобы коснуться её ладони. Контраст размеров и ощущений был интересный: её маленькая прохладная рука и его крупная мозолистая с шершавыми пальцами, но такая чертовски тёплая.       — Какие планы на остаток вечера? — невзначай спросил Саймон, ведя девушку к выходу.       Грин задумалась. В основном, все её планы крутились только вокруг «черепа». Дом, работа, растения, даже общение с Óлив отошло на второй план, хотя подруга всегда хитро ухмылялась на «Я занята сегодня вечером, прости.» Будто бы понимала, что Кэсси хочет каждую свободную минуту проводить с мужчиной, который не слишком то и проявлял к ней какое-то внимание, кроме типичных дружеских жестов типа объятий.       Друзья не держат друг дружку за руки. Особенно если они разного пола. И особенно, слушай сюда, если это взрослые люди, а не детский сад.       — Кэсс? — Гоуст слегка сжал её ладонь.       — А, нет, никаких планов, — торопливо ответила она, глядя на стеклянную дверь «Ориона» — Чёрт, метель.       Снегопад, что уже был невыносимым перед сеансом, только усилился, облепляя снегом каждый доступный сантиметр асфальта, столбов, домов и несчастных прохожих, что шли наперекор ветру в попытке добраться домой. Надеяться на то, что ходил транспорт — бесполезно.       — Видимо, мы тут надолго, — вздохнула девушка, глядя на снежную катастрофу.       — Можешь переждать у меня, — глухо предложил Саймон, глядя на неё.       — Что?       Конечно, она прекрасно всё расслышала, переспросила на автомате, как обычно. Но он на полном серьёзе приглашал к себе домой. В свою квартиру. В свою пустую квартиру, где они наверняка останутся наедине на несколько часов, пока метель не утихнет. Впрочем, даже тогда ей не удастся вернуться домой из-за отсутствия транспорта. Хотя Гоуст может предложить подвезти…       Её пальцы неуверенно дёрнулись в крепкой ладони. Глаза пытались прочесть какой-то подвох в его тёмном взгляде, но там была одна лишь прямая серьёзность. Как и всегда.       Вы будете наедине. Ты же так этого хотела, Кэсс.       Девушка взволнованно сглотнула: горло неожиданно пересохло, а затылок покрылся испариной, заставляя чувствовать дискомфорт под несколькими слоями из шарфа и пуховика.       Умом Кэсси понимала, что это плохая идея. Как бы часто они не проводили время вдвоём в её квартире — там она чувствовала себя в безопасности, зная, что ничего непредвиденного не случится. Квартира Гоуста — новая территория, чужая и наверняка пахнущая тем сладковатым запахом ванили, как и его куртка.       А вот кое-что другое, завязывающееся в приятный и взволнованный узелок внизу живота, подталкивало согласиться. Глупо было отрицать, что Грин хотела его. Чёртов бесконтрольный физический порыв требовал упокоения. И отнюдь не от вибратора или от пальцев, принуждая отключать в голове предохранитель инстинкта самосохранения. Впрочем, «бей и беги» никогда бы не сработал на Саймоне: Кэсси была на сто процентов уверена, что зажми он её в углу со словами, что она принадлежит ему — отдалась бы.       Пора прекращать думать фразами из пошлых книг Óлив.       — Кэсс? — «череп» слегка склонил голову набок.       — Да-да, я иду, — неожиданно для себя пискнула Грин. — Пойдём к тебе.       Удовлетворённо хмыкнув, Гоуст крепко сжал её ладонь, а затем вывел наружу, непривычно по-джентльменски придерживая дверь. Порыв ветра противно бросил ком заледеневшего снега в лицо, Кэсси чертыхнулась, поднимая шарф едва ли не до уровня глаз. В такие моменты она завидовала балаклаве Саймона — и тепло, и удобно, и никакой хренов снег не обжигает морозом лицо.       Насколько она помнила, дом «черепа» был как раз напротив кинотеатра, а окно с суккулентом выходило как раз на вывеску «Ориона». Нащупав взглядом малыша Мартина, одиноко глядящего в окно своей идеальной розеткой под желтоватым светом лампы, Грин усмехнулась в шарф, позволяя мужчине перевести её через дорогу, а затем увести в сторону подъезда.       Смешно. Пару месяцев назад она настороженно следовала за ним по этой же улице, чтобы вернуть свой смешной кошелёк-лягушку, отказываясь пройти внутрь его квартиры. А теперь добровольно, как телёнок на привязи, смиренно шагает рядом с ним, крепче сжимая грубую мужскую ладонь. В какой момент пришло это подобие доверия?       Может, оно было всегда?       Чёрт его знал. Но Кэсси лишь глупо улыбнулась. Возможно, где-то в душе она не до конца ему доверяла в каких-то вещах, но точно знала одно: Гоуст не причинит ей вреда. Нарочно уж точно. Ну, и если девушка не подкрадётся к нему вне зоны видимости, но тогда уж будет сама виновата.       Открыв решетчатую дверь, Саймон впустил её внутрь, а затем, снова взяв за руку, отвёл по лестнице наверх. Третий этаж, простая чёрная дверь, что ничуть не удивило. Три поворота ключа и щелчок открывающегося замка. Грин покорно ступила внутрь после приглашения прямиком в тускло-серую квартиру: свет просачивался лишь снизу окон, закрытых вертикальными шторами, что нехотя пропускали белизну от метели на улице.       Снова щелкнул замок, заставляя сердце девушки взволнованно биться. А после запала неловкая тишина.       Кэсси отчётливо чувствовала силуэт мужчины позади. Даже не стоило оборачиваться, чтобы понять это. Он возвышался над ней, наверняка глядя сверху вниз своими тёмными полуприкрытыми глазами, держа руки в карманах куртки. Гулкое сердцебиение словно раздавалось уже в самой голове от медленно подкрадывающейся паники. Что, если это была ошибка?       Кэсс, просто сделай вдох и выдох. Скажи что-нибудь. Пошути дебильную шутку. Ну же, вперёд.       И прежде чем она успела раскрыть рот, чтобы издать хоть какой-то звук, избавляющий от гнетущей и едва ли не физически ощущаемой тишины, щёлкнул выключатель, заливая коридор ослепительно белым светом.       — Чувствуй себя, как дома, — пробормотал Саймон, снимая куртку и вешая на крючок, а затем потянулся к шарфу Кэсси.       — Спасибо, — промямлила та, отмахиваясь от неловкого чувства тревожности.       Она позволила ему размотать шарф, а сама выскользнула из пуховика, в котором становилось жарко. Чересчур жарко. Её щёки горели то ли от смущения, то ли от нахлынувшего тепла после морозного ветра. Выскочив из ботинок и оставив их в углу рядом с его обувью, девушка закусила губу, сдерживая смешок. Их размеры ног были по-смешному слишком разными: её едва ли не детские чёрные Тимберленды и его чуть ли не в два раза больше треккинговые тёмно-синие кроссовки. Ещё две пары похожих стояли на полке рядом в чёрном и песочном цветах. Может, ему нравятся походы?       Саймон жестом позвал её пройти за ним, постепенно включая свет в гостинной и на кухне. Девушка неловко ступила на сплошь покрытый чёрным ковром пол, слегка поёжившись: температура была немного ниже комнатной, что чувствовалось сквозь тонкий свитер.       — Чай? — спросил мужчина, наполняя чайник водой из фильтра и ставя его на электроплиту.       — Не откажусь, — кивнула Грин, усмехнувшись: типично у них всё начиналось с чая.       Она пробежалась взглядом по гостиной и кухне. Белые стены без единой картины. Даже если присмотреться, то можно было понять — это просто крашенный кирпич: неудивительно, что в квартире было прохладно. Мебель и фурнитура сплошь светло серого цвета: от дивана до пары напольных полок с книгами и одинокого кресла в углу комнаты. Кэсси удивлённо моргнула: у него не было ни телевизора, ни музыкального центра. Возможно, где-то прятался ноутбук или компьютер, но уж точно не на виду.       Девушка перевела взгляд на закрытую дверь в конце гостиной. Скорее всего, это была спальня. Или кабинет. Или не важно что.       Затем в обзор попала небольшая тумбочка сбоку дивана. Она была бы не примечательной, если бы там не стояла упаковка бумажных салфеток и… лосьона для тела.       С одной стороны, подумаешь, лосьон для тела. Может, у него руки сохнут в мороз? А с другой, почему он той же марки, что и её шампунь для волос? Этот рисунок малины со сливками Кэсси могла узнать откуда угодно.       Она тряхнула волосами. Это просто совпадение, ничего серьёзного.       И как назло в мыслях выскочила та чёртова фантазия с Гоустом сидящим в кресле…       Да, конечно, думай о том, что он не ублажает себя, используя лосьон с запахом твоих волос после мытья. В следующий раз, когда будешь фантазировать — не забудь эту деталь с лосьоном. Боже, Кэсси, Гоуст передёргивает при помощи малины и сливок. Наверняка и пахнет после так же…       Вспыхнув от стыда и быстро отвернувшись, девушка отмахнулась от ехидного голоса в голове.       Кухня не особо отличалась буйством красок. Те же белые стены, чёрная мебель и мрамор на столешницах. Тёмный крашеный стол без каких-либо ваз с фруктами или салфетками.       Складывалось ощущение, что Саймон и вовсе здесь не жил. Слишком… стерильно. Аскетично. Чересчур минималистично. Она не чувствовала здесь уюта, как в своём доме, где голубые стены навевали чувство безопасности, а множество разных растений и освежало воздух, и радовало глаз.       Гоуст выругался, высматривая что-то на полке шкафчика.       — Чёрный чай подойдёт? — он глянул на гостью, а та слегка сморщила нос. — Эрл Грэй.       Кэсси неловко пожала плечами. Она не могла терпеть ни кофе, ни чёрный чай: крепкие и горькие напитки, которых приходилось избегать.       — Есть не распакованный ройбуш, — мужчина достал из глубин упаковку сушеных листьев.       — Уже лучше, — хихикнула Кэсс, а затем её осенило. — А есть корица? И яблоко? И аптечная ромашка?       Саймон молчаливо уставился на неё: Грин готова была поклясться, что его брови поползли куда-то вверх, скрытые под балаклавой. Затем он выставил на столешницу рядом с пачкой ройбуша небольшую баночку молотой корицы, а из холодильника — крошечное и весьма холодное красное яблоко, которое неизвестно сколько хранилось.       — Ромашки нет, — пробормотал хозяин квартиры, задумавшись.       — Ничего, — Кэсси направилась к нему. — Этого достаточно.       Чайник пока не закипел, но Гоуст достал две простые белые чашки и поставил одну рядом с ней, внимательно наблюдая за её действиями и подавая приборы. Ложка ройбуша, щепотка корицы, дольки яблока, которые девушка принялась слегка раздавливать и смешивать с корицей.       — Расскажи что-то, — попросила она, глядя в яблочное пюре на дне чашки.       — Например?       — Да что угодно. У тебя в квартире тихо, как в гробу. Даже метели не слышно за окном.       Он хмыкнул. Как обычно, это могло означать едва ли не целый спектр его чувств. От сдерживаемого хохота до раздумий.       — Я возвращаюсь к работе, — проронил мужчина, глядя на чайник: тот понемногу выпускал пар из носика, но пока не свистел.       Брови Кэсси моментально взлетели вверх, ложка звякнула о стенку чашки, а из горла раздался удивлённый писк:       — Это же хорошо! — сглотнув, она добавила менее уверенно: — Это же хорошо, правда?       — Мне нужно посетить несколько сеансов у психолога. Только потом все будут уверены, что… я готов.       Верно. Психолог, который поможет ему встать на ноги после потери друга. Кэсси более чем была уверена, что мужчина в этом нуждался, хоть и скрывал всё, отмалчиваясь, не рассказывая ни о чём, будто бы создавая стену, что отделяла его реальное состояние от девушки.       Впрочем, если психолог скажет, что Гоуст в полном порядке и вернётся на свою работу, то… будут ли они видеться снова? И как часто? Не выбросит ли он её из головы, как только появятся должностные обязательства? Мысли неприятно укололи что-то внутри, заставляя поёжиться.       Эгоистка.       — Хорошие… хорошие новости, так ведь? — Грин выдавила улыбку.       — Не уверен, — передёрнул плечами мужчина.       — Почему? Ты должен раскрыться кому-то, чтобы показать, что ты в норме, — она вернулась к яблочному пюре, что начало темнеть и окисляться в чашке. — Мозгоправам проще всё объяснить. Они не осуждают, а пытаются помочь. Уж поверь, я тут уверена.       — Я всегда был плох в том, чтобы говорить людям о вещах, что творятся у меня в голове. Или что я чувствую, — Саймон вздохнул. — Но ты заставляешь меня попытаться.       — Тем, что я проходила курс психотерапии?       — Нет. Просто тем, что ты всегда рядом. Что ты стоишь того, чтобы попытаться.       Свист чайника едва ли перебивал оглушительное «Что?» в голове светловолосой. Она слегка отодвинулась в сторону, позволяя Гоусту залить незаурядную кашицу из яблок, корицы и ройбуша крутым кипятком. В ноздри ударил щекотливый запах специй.       — Пахнет как… — мужчина задумался, глядя в тёмный напиток в чашке.       — По идее это должно пахнуть, как яблочный пирог, — смущённо произнесла Кэсси, забирая чашку и торопливо ступая в сторону стола. — Эксперимент не удался, но я рада, что ты не хочешь попробовать эту бурду.       — Попробую, как только остынет, не сомневайся.       Он хохотнул.       Он, чёрт побери, хохотнул.       Этот короткий и гортанный звук девушка поклялась сберечь у себя в памяти, позволяя мозгу забыть некоторые детали о садоводстве или редких растения, но, хрена с два, где-то в её голове затеряется смешок Саймона.       Он сел за стол рядом с ней, хотя третий стул был свободен и стоял напротив неё. Аромат бергамота из его чашки смешивался со сладковатым запахом ванили и кожи, что исходил от него. Окно, закрытое плотными шторами, едва ли пропускало свет возле них, но даже не заглядывая за них можно было понять, что метель не имела желания успокаиваться.       Кэсси подняла на Гоуста взгляд, но он уже не сводил с неё тёмных глаз. Девушка почувствовала, как начало покалывать губы, как только его взгляд метнулся к ним, принуждая инстинктивно облизать их. Тишина была настолько оглушающей в квартире, словно протяни руку и почувствуешь её физически: плотная, как пудинг, в который насыпали чересчур много крахмала.       — Ты же знаешь, что можешь всегда поговорить со мной, — тихо сказала Грин. — О чём угодно и когда угодно.       — Не могу, — «череп» мотнул головой, проводя голыми пальцами по ушку чашки.       — Почему?       Вопрос остался без ответа, светловолосая отвернулась к своему напитку, рассматривая разбухшие листья ройбуша и всплывшее яблочное пюре. Краем глаза она заметила, что хозяин квартиры неторопливо подвернул балаклаву, обнажая нижнюю половину лица.       Волна тоскливого отчаяния неумолимо накатывала. Ей хотелось покрепче обнять его, умолять раскрыться, коснуться его щеки, расцеловать каждый сантиметр его кожи, каждый шрам, доказывая, что она не чужая. Что хочет быть кем-то для него. Кем-то особенным, надёжным, понимающим, с жадностью улавливая любое его слово, горечь и боль.       Но вместо этого Кэсси со вздохом подула на чай, отгоняя струйку пара.       — Я боюсь, — едва ли слышно произнёс Саймон.       — Чего? Меня? — это звучало глупо, но она хотела, чтобы его губы расплылись в подобии усмешки.       — Себя, — мужчина качнул головой, касаясь кончиками пальцев шрама на губе. — Того, что мои слова ранят тебя. А я не хочу этого. Снова.       Гоуст протянул к ней руку. Грин замерла, а затем почувствовала аккуратное касание его пальцев, что медленно зарывались в её бледно-голубые волосы. По спине пробежали мурашки, когда он осторожно нащупал немного заросший прямоугольник кожи с вертикальным шрамом. Четыре сантиметра, пару швов, испуг и неисчезающее сожаление в его взгляде.       — Я уже в порядке, — прошептала девушка. — Это была случайность, я не должна была…       — Это я не должен был, — мягко прервал её «череп». — Это только моя вина, Кэсс. Моя, понимаешь? Я виноват и перед тобой, и перед Джонни.       — Ты никогда не говоришь о том, что именно произошло с ним.       Почему-то в этот момент ей показалось удачной идеей надавить на него. В своей квартире он вряд ли может куда-то сбежать от этого вопроса. Конечно, если Гоуст не выбросит её прямиком из окна в сугроб снега, но это детали.       Мужчина умолк и убрал руку с её затылка, губы сжались в напряженную полоску, словно пытаясь удержать слова, что норовили сорваться с языка. В серых глазах девушки слабым огоньком горела надежда о том, что он расскажет ей о своём единственном друге.       Кто он? Откуда родом? Как они встретились? Как сдружились? Как долго знали друг друга? Как он выглядел? Может, у него было фото?       — Мы не будем говорить о Джонни, — твёрдо сказал Саймон. — Ни слова более.       — Как скажешь, — страдальчески вздохнула Грин, шлёпнув себя по бёдрам. — Я сдаюсь.       — Что ты имеешь ввиду?       — Я… Я не могу более открываться человеку, который не впускает меня к себе, — она ткнула себя пальцем в грудь. — Люди ведут диалог, узнают друг друга, сближаются и им становится легче.       — Я не прошу ни о чём подобном.       — Но ты готов идти к психологу…       — Это совсем другое, малая, — уголки его губ изогнулись в раздраженной ухмылке. — Не лезь в это.       — Я только хочу помочь, разве… разве я недостаточно сказала тебе, чтобы ты мог мне довериться? Ты знаешь меня лучше, чем я тебя. Разве это… немного несправедливо?       — Если ты ожидаешь, что я когда-либо буду плакаться тебе в плечо, то тебе лучше уйти.       — Саймон, пожалуйста. Прошу, поговори со мной.       Мужчина слегка дёрнулся от её умоляющего тона, а затем и вовсе вздрогнул от неожиданности, когда Кэсси сжала его ладонь, что покоилась возле чашки. Это вышло абсолютно инстинктивно, с желанием утешить, дать чувство безопасности.       Она не спешила отпускать, поглаживая большим пальцем его грубую кожу. Её взгляд настойчиво искал крошечную брешь в защите, за которую можно уцепиться. Девушка редко умоляла кого-то. Ей было всё равно, если люди к ней не тянулись, они не стоили того, но, чёрт, Гоуст — это совсем другое дело. Ей хотелось сделать его жизнь лучше хоть чем-то, облегчить груз, навалившийся на широкие плечи.       — Тебе лучше уйти, — его ладонь выбралась из цепких девичьих пальцев. — Метель уже закончилась.       Девушка замерла на стуле. Чай всё ещё был горячим, а метель вряд ли бы так быстро прошла, но всё-таки он попросил её убраться из его квартиры. Она молча встала и, решив не сдерживаться, торопливо оделась, наобум завязав шарф и зашнуровав ботинки, выскочила прочь.       Кэсси злилась. На себя, на свой глупый язык, на Саймона, на его упёртость. Она отчётливо ощутила себя лишней, хотя и пыталась вести нормальный разговор, но пересекла черту. Черту, которую Гоуст начертил прямиком в паре сантиметров от её ног — даже шага не ступишь к нему. Это раздражало и расстраивало одновременно.       Метель на улице не закончилась, но уже пошла на спад. Ветер не так рьяно хлестал щёки, снег довольно прилично покрыл тротуары. Впрочем, это уже и не мешало прохожим выходить на улицы по своим делам.       Грин обернулась, ища глазами окно Саймона — это не стоило никакого труда. Мужчина выглядывал из-за края штор, его балаклава аккуратно прикрывала все участки кожи на лице, выставляя напоказ карие глаза. С такого расстояния девушка не могла прочитать, что в них таилось, но чётко понимала, каким разочарованным взглядом одарила его напоследок, разворачиваясь в сторону ближайшего места, где можно поймать такси.       Даже приехав домой и отогревшись кружкой чая, Кэсси устроилась на диване, щёлкая телеканалы. Телефон рядом завибрировал, отображая отправителя сообщения в виде смешного черепа. «Думаю о тебе.»       Она судорожно вздохнула, отбросила телефон подальше за диванные подушки и уставилась в документалку о полярных медведях. Но мысли витали совсем в другом русле.       — Я тоже думаю о тебе, придурок, — пробормотала девушка, закрывая глаза. — Даже больше, чем ты представляешь.