Ascended again flower

"Прямая дорога, приятных запах еды, стук копыт от лошадей и повозок, крики торговцев... Шумно. Здесь всегда слишком шумно. Это напоминает мне..." - он не успевает закончить мысль, как вдруг врезается в незнакомца и падает. Сумка на плечах невольно раскрывается, а вместе с ней по пыльной дороге начинают катиться разные предметы. —Ох?!. Извини, пожалуйста. Я был невнимателен... - тараторит рыжеволосый юноша, на вид, его же лет, быстро поднимаясь и подавая руку. Мальчишке достался удар в лоб от чужого подбородка, который слегка покраснел. Хотя неизвестный юноша и подпрыгнул чуть ли не сразу после столкновения, всё же лёгкая боль проскальзывала по телу, словно коньки по льду. Он лишь на мгновения исказил лицо, как и подросток, который по прежнему оставался сидеть на земле, протирая линию в части удара. Наконец Аояги смог чётко разглядеть человека, с которым сошелся в лобовую атаку. Это был парень невысокого роста с зелёными глазами и огненными, довольно длинными локонами, только с одной жёлтой прядью. Его внешность была очень даже нежной, а сам он - словно луч бескрайнего дневного солнца, которое никогда не погаснет и всегда будет выделяться среди толпы, к примеру, такой как сейчас - на ярмарке центральной улицы в городе. —Ты сильно ушибся? - мягким голосом спрашивает незнакомец, после того, как Тойя всё же принял предложение о помощи. Мягкая рука, хоть и в мозолях из-за работы, коснулся точно такой же. Их шрамы, казалось, можно сопоставить и расчитать поровну. Взгляд парня со сплитом на голове не мог оторваться от рыжика. Он был...таким тёплым, светлым и добрым. Искрящаяся аура этого юнца выявлялась слишком чистой и понятной. Зрачки настолько прилипли к чужому лицу, что тот сильнее сжал ладони Аояги, начиная беспокоиться и искажать свою улыбку из-за чувства вины. Заметив это, Тойя тут же еле заметно вздрогнул и ответил: —Всё в порядке, спасибо... Это...ты извини, я задумался, - наконец руки расцепились и он принялся собирать выпавшие с рюкзака вещи обратно. Зеленоглазый сразу начал помогать ему, поэтому меньше, чем через минуту оба поднялись с корточек, вновь рассматривая друг друга. Ощущение тонких пальцев всё ещё оставалось на ладонях. Оба будто впервые дотронулись до чего-то живого. От этого внутри души воцарилось некое воодушевление. Это не то, полное заноз, бревно, которое приходилось преображать во что-то изящное, не вспахивание земель, в буквальном смысле, голыми руками и ими же таскание острых камней. Это мягкое прикосновение, что хотелось раз за разом повторять снова и снова. Зрачки бегали с низа доверху, жаждуя отыскать, сами не понимая чего. Почему они вообще стоят? Разве теперь не стоит ещё раз извиниться, поблагодарить и уйти из, созданного ими, мира бесконечных взглядов? Прикованные к земле, общаются без слов, не обращая внимания на остальных. Наблюдая за ними со стороны, можно сказать, - деревья, задетые лишь мгновенным ветром, но вьющиеся в глубине, сплетённых между собой, корней, что создали путные кандалы из цепей в виде долгой, сильной привязанности. —Как тебя зовут? - внезапно спросил рыжеволосый, вдребезги ломая тишину и их глазный диалог. Он точно также сверлил юношу со сплитом на голове, как и тот его, глазами, всё ещё вселяющими надежду на будущее. —Аояги Тойя. А твоё имя?.. - на этот раз сероглазый ответил быстрее. Голос был наполнен интересом и ясным ожиданием из того, что может получиться позже. Юноша и представить себе не мог, что, по факту, в первый же день побега из родного дома заговорит с кем-то. Да он буквально мечтал о том, чтобы услышать обращения чужих голосов к нему и хоть раз забыть о собственных внутренних монологах, что не покидали и преследовали мальчишку на протяжении многих лет. Единственные, от кого он воспринимал звуки - родители и братья. Совсем редко, приглушённые желаниями отца с матерью, соседи хоть немного веяли Тойю. Он не особо понимал, как поступать с людьми, но ни раз ловил себя на мысли, что очень хотел бы завести знакомства, невзирая на оскорбление и принижения общества со стороны холодного мужчины - родителя. —Я Шинономэ Акито, - милая улыбка всё ещё не спадала с чужого лица, делаясь только шире при спокойном общении с юношей. —Аояги Тойя...- он протянул, пытаясь разобрать, где раньше слышал это имя и фамилию, однако был уверен в одном, поэтому сразу спросил, забрасывая остальные мысли: —Ты не местный? Я раньше не видел тебя здесь... —Да, я... - он хотел было рассказать ситуацию, как вдруг остерегся и попятился назад, не решаясь пока доверять. Глаза упали в пол, а руки стали сжаты в кулак. —Сбежал из дома... От подобного изменения настроения и поведения, рыжеволосый приоткрыл рот, невольно вспомнил и своё положение. Он подошёл ближе, кладя руку на разноцветные локоны. Было ли это правильное решение, Акито сам не понимал, но когда так случилось с ним, то хотелось лишь какой-нибудь поддержки, будь это и тактильностью. Тем более, если они сделали это по схожим причинам, то, должно быть, сероглазый давно жаждал прикосновения... Не сразу осознав, что в пряди двухцветных волос запустили пальцы, Тойя почувствовал, как сердце в груди начинает ускоряться, разрывая обычный такт мелодии. Корзина, наполненная всего каплей сладости съедобных растений, молниеносно стала пополняться ещё большим количеством удовлетворения. —...Значит, мы одного поля ягоды... - уголки губ теперь издали фальшивую лучину. Парень со сплитом на голове опешил: выходит, Шинономэ и впрямь... Аояги хотел было сказать что-то ещё, возможно, расспросить, но Акито оказался раньше. —Раз я врезался и сбил тебя, то теперь обязан показать этот город и нашу деревню. Может, тебе там приглянется и останешься. Ты сбежал и думаю, теперь точно нужно новое место жительства. —А!.. - улыбка появилась на лице Тойи. Когда он последний раз показывал её?.. В малом детстве, верно. Но...даже будучи незнакомыми, подростку почему-то хотелось улыбаться от одного вида рыжика. Он - словно подсластитель. "Улыбка - один из главных врагов" - именно так навязывал Харумичи своему сыну. Мальчику запрещалось радоваться и он был вынужден сдерживать эмоции, но никогда этого не хотел. Вплоть до сегодняшнего дня, Аояги был всего лишь бесчувственной куклой, однако теперь всё не так. Постепенно начало приходить осознание того, что теперь он вправе выбирать, как поступить, реагировать и жить. —Да, спасибо, я не откажусь, - кивнул Тойя, прижимая свою сумку ближе к груди и с полным энтузиазмом поддавался вперёд к руке Шинономэ, которая всё ещё удобно местилась в волосах. Изначально тот немного удивился подобной настойчивости, но пару мгновений и новая порция искреннего счастья отразилась на лице ясным лучом. Он помнил детские наказания отца о том, что нельзя никуда ходить с незнакомцами, однако сейчас ненависть, желание откинуть всё прошлое, сбежать подальше и, конечно, насладиться любовью с излишней привязанностью, бессмысленными разговорами взяли власть себе. Аояги хотел стать самостоятельным, свободным, а главное, счастливым. Тем более, разве скажешь по этому милому рыжику, что он способен на что-то безжалостное? По правде очень добрый, бескорыстный и не годящийся на что-то ужасное... Если бы он всё таки и следовал тёмным замыслам, то рано или поздно сероглазому пришлось бы постичь подобную кару. Невозможно всё время прожить в достатке и спокойствии. Такова любая неизбежная судьба. —Тогда следуй за мной, - пальцы медленно отстраняются от чужой кожи на голове. Юноша разворачивается, направляясь в сторону, куда сегодня уже брёл сероглазый. Маленькое путешествие парней началось. Они брели по ярмарке не слишком быстро, чтоб рассмотреть товары. Немыслимое количество разнообразных вещей очень восхищали прохожих. Толпы наваливались из ниоткуда. В какие-то моменты даже становилось сложно протиснуться. Подросток со сплитом на голове, шедший сзади, мгновениями упускал спутника из вида. Шинономэ будто всё понял, поэтому внезапно схватил чужое запястье, скрещивая пальцы между собой. Тойя вздрагивает от неожиданности, а после приостанавливает ход, смотря в зелёные глаза. —Людей много, можем потеряться. Держи меня за руку, - теперь у Аояги отпадают все вопросы и он кивает в ответ. Снова ноги пускают шаг вперёд, с такой скоростью, с которой только возможно и что присутствует в силах. Они проталкиваются меж бесчисленные тела, заполонившие всю улицу и в этот момент сероглазый совсем теряет своего странника из вида. Лишь всё ещё скрещенные пальцы сбивают тревогу. Он сильнее сжимает чужую руку, а та - его. Неожиданно слышится громкий смех лошадей и кучки людей теснятся ещё больше. В этот момент Тойя чувствует, никто иной, как Акито, подталкивает его к себе. Даже находясь на расстоянии вытянутой руки, пришлось довольно сложно подобраться к нужному человеку. Как только это удалось, на худой талии возникла вторая рука зеленоглазого, прижимая того к себе, а после кладя подбородок на плечо. Оказавшись в этой позиции, так ещё и совсем безвыходной, дыхание юноши со сплитом на голове стало неровным, кожа осыпалась мурашками, а щеки предательски залились светло-алой палитрой. —Придётся немного потерпеть... - сказал Шинономэ на ухо сероглазому. Даже стало понятно, к чему была эта неловкая стойка. Но горячее дыхание всё равно успело обжечь раковину. Гул невыносимо изливался в этом месте. Ничего не оставалось, кроме как ждать, пока наплыв рассыпется по разным магазинам и уличным лавкам, а остальные, - в особенности участники суеты, - люди на конях, также разместятся и перестанут занимать столько владений. Мирясь со своим положением, Тойя вздыхает, расслабляясь и точно также, как рыжик кладет голову вблизь изгиба шеи. Все голоса сразу затихают, а вокруг пропадают дети, жены, старики. Сейчас - в этот момент, - существуют только они, звонки только их голоса и видят только они друг друга. —Тебя давно обнимали? - резко врезался голос зеленоглазого. Этот вопрос загнал Аояги в угол. Какая-то шутка? К чему подобное? Детектива он оставил в своей голове, вслух ограничился одним словом: —Да. - это было правда. Объятия он помнит едва от матери и исключительно в детские годы. Каждый раз мальчишка ждал своего дня рождения, чтобы получить хоть какую-то порцию тактильности, ведь точно знал: хотя бы лёгкий удар по голове - уж явно получит. Но с каждым годом эта акция угасала, пока не испарилась насовсем. В семье Аояги были приняты поистине мучительные испытания - одиночество, холод, никакого общения с посторонними, сдержанность эмоций и никаких прикосновений. Маленький сероглазый ненавидел это. Он хотел заботы, любви и внимания, а всё, чего получил - работа, постоянное изнеможение и неприязнь к собственному дому, из которого сбежал. —Так и думал. Раскрыв замок из двух чужих рук, рыжеволосый пускает свою на спину Тойи, легонько поглаживая и начиная тянуть ближе к себе. В очередной раз пульс стал учащаться, зрачки расширились, а сознание хотело больше. Тепло. Теперь очень тепло. Он чувствует себя в безопасности, вновь ощущает ребёнком и питается нежностью запястий. Они незнакомцы, но уже очень родные. Они нашли друг друга и явно уверены в своей схожести. Время неспешно толкало стрелки на часах. Постепенно и люди рассыпались кто-куда. Все нестыковки закончились, увенчанные удачным расположением выходцев по разным точкам. Атмосфера возвращала прежнюю натуру. Всё оставалось мёртвым лишь для серых и зелёных глаз. Верно, не один Аояги сейчас питался энергией. Акито тоже чувствовал это и прекрасно понимал. Ему хотелось быть лучшим инициатором, что получилось сделать. Оба простояли как минимум десять минут, не желая и боясь отстраняться. Казалось, что если сейчас разорвут сплеты объятий, то навсегда потеряются. Переживания были напрасны. Они с крайней безопасностью отстранились, всё ещё ощущая, зарытые глубоко в земле, корни. Восприняв спокойный исход ситуации, подростки возобновили путь. На этот раз что-то поменялось: рассказывал не только зеленоглазый, - Тойя без особого труда поддерживал диалог, спрашивал гораздо больше и, если не упоминать чего грустного, постоянно держали вверху уголки губ. Именно так прошёл их день. Лучи солнца всё ещё виднелись с холма, держащем на себе целую деревню, куда ранее добрались мальцы. Ребята успели обойти, а сероглазый ещё и узнать историю всех, за исключением одного дома. Дома Шинономэ. В груди горел огонь воодушевления. До этого им пришлось пройти мимо него и даже краем глаза не удалось уловить хоть что-то, но под предлогом рыжика, что: «Скоро стемнеет и я не успеваю тебя со всеми познакомить. Оставим его на потом». —Ну как тебе бабушка Отори? - спросил зеленоглазый, заложив ладони за спину. —Она очень добрая...и дружная... - юноша со сплитом на голове замолк, —Как и все в вашей деревни в целом!.. - Акито рассмеялся. Тойя правде был мил, особенно когда реагировал подобным образом. —Да, это верно... Мне тоже здесь нравится, - начал Шинономэ, —Когда я только прибыл сюда, Отори помогала мне больше всех. Эта бабушка часто готовила мне еды, предоставила несколько вещей в дом и давала овощи с молочными изделиями. - глаза рыжика взбрели вверх - к небу. Звёзд пока не было видно, рановато для них, но изящные облака превосходили даже самые, искусно сделанные, лодки. Аояги смотрел на своего спутника, продолжая воспроизводить в памяти недавний разговор: “ —Акито, что за милого юнца ты к нам привёл? - женщина - Эму Отори тепло улыбнулась, обращаясь к одному, но смотря на другого. Сероглазый невольно смутился. Сегодня ему предстояло познакомиться уже со многими и по словам рыжеволосого - этот дом был последним. Парней запустили прямо в помещение и это не первый, кто дозволял подобное. Люди здесь открытые и гостеприимные, ничего удивительного. —Здравствуйте. Я Аояги Тойя, извините за внезапность... Акито настаивал на встрече с вами больше, чем с остальными, - Шинономэ вопросительно взглянул на подростка и легонько толкнул в бок, на что юноша лишь улыбнулся. —Эй!.. —Ха-ха, вот как! Тогда ясно... - начала Отори, —Этот парень всегда был упрям. Упрям, однако очень хорош и вся деревня любит мальца. Когда он поселился у нас, то ни в коем разе не просил помощи, зато предлагал всем свою. И даже лишний раз плату за исполнение не брал, глупышка, на что же жить собирался!? - женщина подошла ближе, оставляя на лбу зеленоглазого щелбан. Всё это время парень со сплитом на голове внимательно слушал, чётко вникая в рассказ незнакомки и старался одновременно следить за реакцией виновника беседы. Он, то и дело - смущался, отчего краснеть начинал ещё и Тойя, ведь подобное казалось очень милым со стороны Шинономэ. —Б-бабушка Отори!.. Ну что вы начинаете, мне и так вполне себе хорошо было... - он начал протестовать, протирая часть лба, куда достался лёгкий стук пальцев Эму. —Хорошо, вот только твоя мечта требует затрат. - последовало напоминание. Рыжеволосый парень съежился и скрестив руки на груди, немного приуныл. Это удивило сероглазого, который совершенно ничего не знал. Они много что обсуждали по дороге, поведали немало историй с жизни, но ни раз Шинономэ не заикнулся не о какой мечте. Он ведь всё слушал и помнил их диалоги, не мог же упустить?.. —Мечта?.. - Аояги переспросил, в недоумении моргая глазами. —Верно, мечта. А он тебе ещё не поведал? - удивление перепало и женщине. —Н-нет... —...Я позже всё расскажу. - Акито их перебил, что показалось сероглазому не лучшим знаком - как-никак, во всяком случае, такого рыжика ему доводилось видеть впервые за долгие часы общения. Поэтому подросток покорно кивнул, больше не собираясь задавать вопросы. Хотя бы на данный момент. —Ох, хорошо... А что насчёт тебя, Тойя? Здесь жить собираешься? - Эму перевела тему, таким образом немного разбавляя сомнения атмосферы. Раздумия начали захватывать юношу, считая все плюсы с минусами, от и до, словно начало, - за ним, - конец алфавита. Найдёт ли он подобное место? Встретится ли там с Акито? Стоит ли здесь остаться? А чем он вообще планирует заниматься? Голова шла кругом из-за путаницы в виде вопросов, поэтому больше не желая заставлять ждать, Аояги быстро ответил: —...Я...пока что не знаю. - он правда не мог принять это решение прямо сейчас. Но...наверное, единственное, что мальчишка знал - это то, что он не хочет расстаться с Шинономэ. Даже если сейчас сероглазый всего лишь идеализировал подростка, то уверенность в том, что тот никогда не предаст, вселяли в сердце огромную надежду. К слову, он также понимал, - в отцовский дом вернуться не присутствовало ни капельки желания. Да и кто примет сбежавшего ребёнка обратно? —Ну ничего, если надумаешь, то место найдётся, - женщина постучала Аояги по плечу и сразу стало спокойнее. Поток мыслей остановился, ведь больше не нужно было решать. —Он будет у меня. - серьёзно заверил рыжеволосый, но как только взгляды стали обращены на него, Шинономэ в очередной раз смутился, поправляя фразу: —Ну...если надумает. —Акито!.. - Эму с подростком принялись смеяться, отчего тому пришлось более неловко, чем прежде. —Ну что опять? - он беспомощно протянул. „ Здесь под ночь засыпает даже природа, за исключением пробегавшего ветра или редко - других погодных явлений. Сейчас всё потихоньку подступало к отдыху, туда же брели и путники. Ещё заранее рыжеволосый заверил Тойю о том, что примет к себе и беспрекословно тот согласился. Идти ему, в целом, некуда, поэтому такая помощь на вес золота. —Кстати, Акито, я не спросил. Так ты здесь давно? - Аояги нарушил тишину, возвращаясь на мир из царства воспоминаний и подтягиваясь ближе к Шинономэ. —Не совсем... Четыре месяца, уж точно, - он продолжал улыбаться, как только разговаривал с Тойей. Ребята наконец подошли к нужному дому: ничем не примечательный, самый обычный и очень маленький. Он состоял из двух комнат - спальня с одной кроватью, практически ничем не заставленной полкой, переносными свечами по разным углам, бочкой для купания и другими мелочами; кухня же не таила в себе столько скелетом, так была и ещё теснее. Поместился в ней маленький столик, двое стульев и с другой стороны более длинный стол, конкретно для готовки и мойки посуды. Возле дома заборным квадратом был обустроен не слишком ёмкий букет подсолнухов. Здесь по полям росли лишь зёрна и только приглядевшись, наткнешься на вид желтоцветов у одного дома, принадлежащего Эму. Как раз таки она предоставила пару семян, поэтому рыжеволосый не упустил возможность: посадил их сам, как только перебрался в деревушку. Сразу огородил и стал заботиться, теперь уже и семечки подспевали к лучшему употреблению в пищу. Юноша со сплитом на голове застыл на месте, рассматривая снизу до верху ветхую постройку, будто увидел впервые. Архитектура в любом случае казалась ему милее, чем у других домов, как не крути, хотя напротив этот был самый старый. —Ранее здесь местились на ночлег, но когда оглосил, что хочу жить тут, избушка, как я ее называю, перешла в мои владения и видя свет, люди не решаются побеспокоить...Чего ты стоишь? Проходи. На предложение рыжеволосого последовал лишь кивок с улыбкой, а после немедля в жилище, разуясь, ступил на порог, почти что на носочках обходя всего две комнаты, однако с ясным удивлением и полным интересом. Всё детство пришлось провести взаперти, наблюдая на один и тот же дизайн, стены, крышу, потолки, доски, дерево... Как бы Тойе не хотелось, как бы сильно он всё ненавидел - отступить и послать прочь чужие прихоти он не был способен до этих пор. Шинономэ тем временем быстро поставил котёл с жидкостью на огонь, тщательно перемешивая. Поднимая ковш вверх, виднелись кусочки лука, картошки, грибов и совсем немного перца. С тех пор, как они встретились, больше не прибегали к еде. В особенности Аояги, который сбежал из дома гораздо раньше, чем столкнулся со своим путником, ничего не прихватив из похлёбки или же хотя бы позавтракав. Но голод совсем не терзал. Составляя компанию, оба даже не думали о еде, за исключением того момента, пока не проходили мимо ярмарки. Вот только были б у кого-то лишние деньги... Акито всегда при нуле, а Тойя забрал лишь горсть честно заработанной награды и планировал потратить на ночлег, если всё совсем станет худо. В первом случае его ждали открытые тёмные облака с искрами. Возвращаясь к угощениям, люди деревни также ни раз предложили присесть за трапезу, но парни отрицательно мотали головой, продолжая осмотр. —Тойя, - мягко позвал зеленоглазый, войдя в спальню из кухни, где сейчас бродил его гость, —Можешь выйти на улицу, пожалуйста. - подросток со сплитом не понял, но покорно последовал указаниям хозяина дома. За несколько минут провождения в здании, на улице стало гораздо темнее. Рюкзак парня остался на полу возле кровати рыжика и не заставив себя долго ждать, тот вышел с двумя пиалами, наполненными грибным супом, в котором также уже местилось по ложке. Акито протянул одну тарелку путнику, после чего смог более свободно присесть на крыльцо. Дверь в жилище оставалась открытой, отчего приятный аромат доставал до их обоняния, не говоря уже о том, что в руках сейчас они тоже держали миски, наполненные приятным жаром. —Я люблю здесь сидеть, смотреть, как на небе появляются звезды... - сказал Шинономэ, перед этим постучав рукой на место рядом, тем самым подзывая сероглазого к себе. После этого подросток наконец понял две вещи: источник сладкого запаха, ощущал который ещё находясь в чужой спальне и то, почему же взялась просьба о выходе на простор широких равнин. Озаряя деревню своим огненным взглядом, рыжеволосый счастливо черпал похлёбку, наконец чувствуя, что больше не один. Да и его спутник тоже это, с трудом, ведь не привык, но осознавал, принимая некую ценность к происходящему. —...Аояги Тойя... - ещё раз протянул зеленоглазый, залынивая в свои мысли, как вдруг, осознал: —Точно!.. Как же я сразу не понял... - он отставил тарелку, начиная вытягивать из кармана штанов деревянную вещь, а если конкретно - вырезанный цветок - подсолнух, в верхних лепестках которого было проделано отверстие, а за него схвачена нитка. Юноша протянул брелок сидящему рядом, указывая на стебель изделия, где маленькими, однако ровными штрихами высечены иероглифы - имя, фамилия, как раз таки парня со сплитом на голове. —Это...твое? Тойя опешил, вспоминая тот самый день раздора с отцом и как сделал деревянный подсолнух. “ —Что, значит, "недоразумение"? - хмурый голос охладил комнату пеленой. Харумичи стоял прямо перед подростком, опустившим голову вниз, и скрестив руки на груди, ожидал дальнейших оправданий. —Извини...она случайно попала туда... - страшно. Было очень страшно. Он давно не маленький ребёнок, но за каждой ошибкой следовало жестокое наказание, что уже давно выучено наизусть. Зубы были сильно стиснуты, руки хватали себя же за исцарапанные пальцы, держась за них будто напуганный младенец за маму. Без того покусанные губы с каждой секундой краснели всё больше, обходя конкретных ран с кровью. Кто бы мог подумать, что из-за маленькой дощечки начнётся суета? Всё вышло не нарочно... Сероглазый лишь хотел развеяться и сделать что-то простое для себя, а в итоге получил выговор от отца, что обесценил даже такой труд, так сейчас ещё и не закончилась история с этим брелком, который случайно попал в телегу для перевоза товаров. —Сэр, он по правде не виноват...мы сами забирали всё подряд, не ругайте его... - внимание старшего Аояги переключилось на постоянного купца, что доставлял их товары в совершенно разные точки мира, а позже предоставлял заработанную сумму законному владельцу. —И что теперь подумают люди?! "Аояги скатились!", да? Вы хоть представляете, что натворили? Эта работа была отвратительна, кривая и без каких-либо мотивов! Ещё одна нелепая оплошность и я забираю право на вывоз товара вашими руками. Почему же так больно? " Отвратительная, кривая работа без каких-либо мотивов". Хотелось стать снова маленьким малышом, ни на что не способным. Которому не нужно ни о чем заботиться, которого погладят по голове, которому никогда не скажут настолько обидные вещи. Не скажет именно отец. Он сделал это для себя и всё же...разве так сложно хоть раз сказать что-то кроме "неплохо, ужасно, отвратительно, ты можешь лучше, выкидывай: это никто не возьмёт"?.. —...Д-да...еще раз извините, такого больше никогда не повторится.. —Тойя. - даже не поворачиваясь позвал Харумичи, теперь охватывая ледяными глазами работника, —Здесь твоя вина тоже есть, поэтому сегодня чтоб закончил три работы. Юноша со сплитом на голове давно близился к профессиональному уровню, поэтому мастерство, порой, превосходило самого отца. Задачи становились сложнее, а в следствии и времени затрачивалось больше. На данном этапе одно изделие в среднем равнялось двум-трем часам. Сейчас и вовсе сутки подходили ближе к вечеру, а значит, по поручению, подростку опять придётся до поздней ночи творить положенное. —Отец, но!... - младший Аояги хотел и всегда пытался протестовать, но каждый раз оставался в дураках, без сил, что-либо придумать и предпринять. В целом, как и сейчас. —Что? - теперь родитель всё же удостоил сына взглядом и поднятое к верху лицу, вновь отступительно склонилось вниз. —Ничего... - промямлил Тойя, на что тот лишь закатил глаза. —Приступай. „ Пару минут молчаний превратились в очередную порцию воспоминаний. Ему будто заново пришлось пережить этот момент, однако, свесивший в ожидании голову, Акито пытался хоть как-то понять настрой незнакомца на этом моменте, тем самым возвращая на землю. —Да, моё... - он ответил непринудительно, откинув все подробности и не желая больше нагружать Шинономэ своими проблемами. —Я нашёл его спустя несколько дней после пребывания сюда. Он лежал на земле в городе. Хотел подобрать и вернуть, но сколько бы не ходил по ярмарке, не спрашивал, законный владелец не нашёлся, поэтому бабушка Отори предложила забрать его себе... - припомнил рыжик, мило улыбаясь, —С тех пор я всегда ношу с собой, он безумно красивый. Ты очень талантлив, Тойя! - от подобных слов отпали все переживания и ясный луч света проник в темное окно измотанного ребёнка. Щеки порозовели, а никаких фраз на это ответить не приходилось в голову вообще. Впервые Аояги довелось слышать похвалу в свою сторону лично. Раньше его и людей переграждала всего одна стенка, поэтому приятные слова оставались лишь за ней и то сложно понять, кому именно принадлежали: отцу, братьям или же младшему сыну. Поток тёплой энергии промчался по всему телу, застывая в жилах. Он впервые был настолько рад тому, что занимался резьбой по дереву, впервые осознал, что это правильно и впервые хотел продолжать. Но продолжать исключительно для зеленоглазого. —Теперь-то мне понятно, о чем ты говорил, рассказывая про родителей, занятия... Мне казалось, что они просто чудаки, огородившие тебя от мира... Ну и думал, что заставляли заниматься чем-то...более простым. Сейчас и ясно, откуда все эти шрамы на твоих руках. Сероглазый за весь день не был конкретен в своих словах. Обходился лишь "они принуждали меня к своему делу, не рассматривали других принципов жизни и слушать меня тоже не желали". С учётом этого на ум Шинономэ даже не припомнилась картина с знакомым именем, до потрясения восхищавшем ещё при первом знакомстве с изделием. Он везде с ним носился, каждую ночь перед сном разглядывал, перечитывал уже родные иероглифы и тем не менее - оступился в расследовании производителя. Стало неловко, отчего щеки предательски заблистали, поэтому поджав ноги к груди, правой ладонью подтягивая, словно желая вбить их, зеленоглазый зарылся туда лицом, и теперь используя левое запястье, спрятал в корнях волос, не слишком приятные на ощупь, длинные пальцы, желая огородить милый лик от чужих взглядов. На эти действия со стороны собеседника последовало сначала не понимание, а затем лёгкий смешок. Не решаясь на долго вводить спутника в неловкое положение, Тойя сменил тему: —А что у тебя с родителями? - внезапный вопрос застрял в голове Аояги, как только подросток узнал о таком же, что сотворил он, прыске из дома, со стороны Акито. Юноша много рассказал о своей ситуации и спутник знатно его поддержал, выслушал, в конце то концов, к себе принял...не каждый бы забрал беглеца, напоил, накормил, предоставил место для отдыха, так ещё и с полной охотной добротой познакомил со всей деревней. —А, да ничего такого...я просто хотел жить отдельно. Ну знаешь, не в радость всю жизнь копать грядки... Они тоже купцы. Сами насадили, а нас с сестрой ещё и приплетали к будущей помощи. Перенимать это по наследству я не собираюсь, - произнося всё это, рыжеволосый звучал возмущено, но в то же время немного грустно, будто скучая. Парень явно что-то не договаривал, а конкретно - самых главных минусов семьи: принижений, обесценивание другой деятельности или желаний. Он бы никогда не смог спустить с рук отца ужасное поведение в сторону родной сестры, да и его самого тоже. Смотря на растоптанные творения, хотелось кричать во всё горло, но выходили лишь горечные слезы, смешавшие в себе всю боль былых и новых лет. Однозначные проблемы с доверием и его чистой воли душой не позволяли клеветать имена родственников, не смотря ни на что. С детства чувствуя себя неполноценным человеком, Акито боялся доверять. Родители держали детей во лжи: сначала обещая одно, но проделывая совершенно иное. Он чётко помнил слова: "вы будете счастливы", продолжением которых являлось непроизносимое - "если не ослушаетесь нас". Он чётко помнил день, когда его счастье бесчувственно затоптали, а сестры - вдребезги сломали. Он открылся для Тойи, но сам забыл отпереть свою дверь. “ «Я звонко радовался, порхающим на лугу, бабочкам. Они весело кружили над цветками, с огромной осторожностью опыляя и вновь взлетая ввысь, после чего исчезали как пузыри. Я так долго растил его и ждал, пока вылезет первый стебель... Каждый день поливал, здоровался и прощался с ним. Этот цветок стал моим первым настоящим другом, которому я тихо напевал песни и никто их больше никогда не слышал!.. Время быстро текло и первый друг познакомил меня с другими. Однако... Они ушли. Ушли из-за меня! И моя сестра... Она!..» В очередной раз рыжеволосый парень противился, не желая оказывать помощь родителям и другим наёмным людям в полях. Он никогда не хотел заниматься этим, позже заменить место отца. Мечты пылали совершенно другими словами. Точно такая же - аналогичная ситуация выступила и у родной сестры Акито, стрепавшей украшения с самых различных камней, полностью добытых своим трудом: на какие-то накопила, какие-то приобрела самостоятельно, шастая по самым ближним пещерам и добывая руду. Порой даже рыжику удавалось уговорить взять его с собой. Хоть она не была ни чем примечательна, лишь дешёвые грунты камней, сил потрачено не мало на составление такое коллекции. —Цветочки, - обращается мальчик к василькам, которые вырастил сам, без какой-либо помощи, —Сейчас я вас полью, а потом поведаю о том, что мне рассказывала тётя Кусанаги! - он наклонился ближе, кладя руки по бокам от губ, делая вид, будто шепчет им, —Только тихо, она сказала, что это секрет..! - зеленоглазый хихикнул, поднимаясь с корточек и начиная бежать за небольшой лейкой, чтобы набрать воды из ближней речки. Тёплая струя попадает в отверстие, заполняя дно и доходя до самого верха. Она, словно живая, понимает куда правильно двигаться. Хватаясь за ручку лейки, та стремительно тяжелеет и всплывает на воздух. Капли сыпятся грибным дождём, ополаскивая материал, казалось, дочиста. Сверкающие глаза радостно смотрят на мир вокруг, предвкушая новый, полный красок, разговор из мелодичных вокальных нот. Мальчишка тащит за собой воду, чуть наклоняясь одним плечом вниз из-за перевеса, но скользит по тропинке довольно старательно, чтобы лишние ковши с жидкостью не пропали даром. Свет впереди дорог становится ярче, когда расстояние до нужного пункта уменьшается. Фестивальные фонари медленно скрываются позади, как вдруг резкий ветер заглушает их радостное сияние. Зрачки широко раскрываются при виде отвратной фрески, а лейка беззвучно падает с пальцев рыжика, лишь каплями втираясь в одежду и оставляя лужицы в обуви с землёй. Акито бездейственно стоит на месте. Время останавливается и всё кажется до жути нескорым. Это ведь...не должно было случиться?.. Всё неправильно... Он видит отца, держащего косу, которой мгновение назад сбил со стеблей цветы. Лепестки оставались мертво неподвижны и не по силу самому ветру. Все сдались, склонив головы. Все. Кроме одного. Тот василёк, что первым показался на свет, стойко держался на ножках-корнях и стебле, не желая покидать этот мир. Завидев данное явление, на лице Шинея появилась лёгкая ухмылка, отчего по спине сына прошлась дрожь, а в следующие секунды безусловно стала оправдана: нога безо всяких усилий втоптала в землю наливное растение. По щекам побежали слезы, слов в горле не осталось, сердце болезненно кольнуло, наращивая дрожь в теле. Старший Шинономэ отходит, направляясь ко входу в дом и только после этого младший со всей, что есть, скоростью подбегает к свои друзьям. —Ц-цветочки...вы..я-я-я-я...чт.. - буквы обрываются на всхлипах и слишком сбитом дыхание. Ещё мгновения и кислород полностью покидает малыша, стоящего на коленях. Осознавая, что это не конец ситуации, мальчик из последней энергии жизни догоняет отца, хватая за края рубашки, на что тот не обратил никакого внимания. Постоянно если попадалось, то обоим Шинономэ - младшему и его старшей сестре. Каждый чертов раз находились причины на то, чтобы отругать и Эну, и Акито. Общее горе сближало их, ведь если не они, то кто поможет? Кто выслушает? Разве что...Кусанаги Нене - бабушка, проживавшая в этой деревни, однако сидя под домашнем арестом, других собеседников не оставалось. —Н-нет! Отец, не надо...пожалуйста, остановись!... - не слишком маленькие ручки тянули взрослого за одежду, иногда отпуская, чтобы вытереть слезы, мешавшие взору вокруг. Шиней будто ничего не ощущал, теперь уже холодно отдергивая дверь, в первой комнате показалась сестра, расположившаяся за столом и пыхтя несколько часов подряд, без остановки трудилась над новым украшением. От работы пришлось оторваться моментально, как только в слух ушей врезался крик брата. Понимая что-то неладное, она встала перед отцом, скривив лицо и сразу планируя выкинуть множество фраз, в первую очередь насчёт того, что он сделал с зеленоглазым, но не успела. Без лишних объяснений из угла комнаты вырисовался мешок с разным мусором, куда один за другим стали попадать камни разной руды и уже сотворенные украшения. Акито больше не мог терпеть, поэтому оперевшись на стену, скатился до пола и присев, поджимая ноги к груди, громко засопел. Эна же быстро осознавая происходящее, попыталась потянуться, но почувствовала, как сзади руки матушки крепко обхватили её, не выпуская. Последняя работа, почти что оконченная, одиноко стояла до того момента, пока сильный молот не ударил по подделке, вдребезги разрушая на миллионы осколков. Немыслимые мучения туманят разум, прозрачные жидкие искры - глаза, ситуация - дрожь по телу, воспоминания - травму, возможно, на всю жизнь. Младший Шинономэ больше не будет горевать и плакать один, но от этой мысли только больнее. „ —Хотя, были бы это цветы и никаких претензий, - меняя тему и оживляясь, сказал подросток, отставляя воспоминания в своей голове на дальнюю полку. —Тебе нравятся цветы?.. - удивлённо спрашивает Аояги, поворачиваясь лицом к рыжеволосому. —Я их люблю. Цветы, словно наша жизнь. Сначала появляются на свет: иногда дают плоды, иные нет, всё зависит от ростка. Они расцветают, будто любовь. Могут и угаснуть. Но наблюдать за этим - одно удовольствие. - шея поворачивает сверлящий взгляд на путника, встречаясь зрачками. —Значит, это и есть та мечта Акито, о которой говорила бабушка Отори? Тот слабо, ведь с опасением, кивает. Наконец Тойя всё понял и узнал. Желание стать флористом, открыть магазин действительно кажутся недопустимыми при упоминании того, что Шинономэ всё ещё подросток, парень, да и просто не станут ли издеваться... Говоря во всеуслышанье, от юноши бы давно ничего не осталось, кроме горячи издевок, наполнившей изнутри. —Ты просил кого-нибудь помочь с этой идеей? —Да, было пару раз, но все либо отказывались, либо откладывали на "потом". Мне пристройка нужна... - и то верно. Если открывать полноценный ларёк, то и место должно быть подходящим, а у него что? От силы две комнаты, в которых толком ничего не уместить... Такую развалюху только что и будут обходить стороной, пуская разного вида слухи, в которых хорошего и процента не сыщится. —Почему ты не начнёшь делать её сам? —Ах, я не очень хорошо лажу с деревом... - признался парень, немного смутившись. Перед ним сидел мастер в этом деле, да и как нередко говорят, - "Мальчики, появившиеся на свет, автоматически обязуются в будущем построить собственный дом. Они - архитекторы своих идей.", поэтому данную тему ему нередко пыталось сменять чем-то другим, чтоб не попасть под насмешки мужиков деревни и остальных. —...Бабушка Отори права. Деньги мне нужны. Тогда бы давно нашлись те, кто поработал бы за плату и... - он не успел закончить мысль, как другой голос тут же перебил: —Я помогу. - слова звучали строго, правдиво и читалась лишь искренность. Последовала немая пауза, безудержно схватывая весь шум от разных факторов. —Мне не нужно никакой платы, я помогу Акито с мечтой, - на этот раз и лицо, и ноты звучали нежнее, отчего, полное удивления, лицо, сменилось на радость. Шинономэ широко улыбнулся, кладя руку на чужие плечи, немного приобнимая и притягивая к себе. Розовые щеки соприкоснулись одной стороной, оставляя более ясный цвет. Он неспроста нашёл сероглазого. И тот неспроста нашёл его. Узы сужались воедино, казалось, давно желая их свести. Теперь оба есть у друг друга. Оба обретают долгожданный покой со вспышкой невиданного света. Давно таящая мечта, всплывает на холмистую поверхность, частично переходя в руки старшего. Это больше не единичная завета, предназначавшаяся исключительно рыжику. Они вместе исполнят правильный долг и пройдут даже по самой кривой дорожке. —Спасибо, напарник! - со смехом кричит Акито, забираясь своими пальцами в мягкие пряди чужих волос. —...Напарник?.. - еле слышно спрашивает юноша со сплитом на голове, однако ответ так и не получает, ведь слишком занятой Шинономэ, безотступа продолжает мучить своими ласками путника. На приятной мелодичной ноте наконец заканчивается день, наполненный знакомствами, переосознанием, добротой и немыслимо тёплыми картинами, когда-то пылящимися лишь на стенах разума и никак не предстоящими в обыденном мире. Запутанное поместье тревог, составляющее целый список болезненных испытаний, успешно пройден и окончен. Теперь каждый день, каждая ночь, каждое мгновение, каждые слова и каждая мысль сменится незримыми мечтами, если вглубь уходя, то киллометровыми тяжкими стараниями, что больше не должны возникнуть на правильном пути. *** Мрачные ночи подходили к концу. Самое спокойное и отдыха время, сегодня действительно служили по предназначению. К рассвету утренней зари отступала и мнимая утрата слов. Возобновляя новый круг, планета, перемещаясь, направляла на разные стороны земного шара лучи, внимание которых сейчас уделялось деревушке. Им нескоро удалось достучаться до зеленоглазого парня. Только-только веки распахнулись. Рука, распустившись, хотела ощупать чужое тело напротив, однако ничего не обнаружила. Прошедшим вечером, конечно, с дозволения и общего согласия Тойи, оба уложились на одной, немного тесной койке. Но вот наступило утро и от старшего - как след простыл. Для полного убеждения, рыжик принял сидячее положение и всё равно ничего не менялось: всё та же обыденная пустая комната. Парень стал почесывать затылок, спускаясь в раздумия: "—Х-ха... Видимо, он всё же передумал и ушел..." - после скользкой фразы, он почувствовал укол необоснованной вины и горечь, расползающуюся по горлу. Руки перешли на лоб, поднимаясь выше к прядям и оттягивая их вверх, после чего тот повалился обратно на кровать. Не следя за временем, хоть оно и без того уже близилось к обеду, спустя несколько минут Акито нехотя поднялся. Обычно это происходило без особого труда: юноша вставал рано, чётко по поставленно расписанному графику, и поскольку сегодня очи отворились поздно, спешить куда-то уже не было особого желания, с ещё одним учётом того, что теперь его снова ожидало мучительное одиночество. Он быстро накинул на себя одежду и только собрался застелить кровать, как вдруг сначала заметил рюкзак, оставленный Аояги, а следом и шум с улицы. Глаза заблестели, ноги сами собой рвались вперёд. Слегка приоткрытая дверь пошатывалась от лёгкого ветра, однако теперь и вовсе распахнулась, как только можно. Явь ли это? ..Он не бросил. Его никто не бросил... —Тойя..? - Шинономэ вопросительно склонил голову вбок, даже не замечая в первые мгновения стоки брёвен, одни из которых - только упали, другие же - время от времени с грохотом ложились по очереди, создавая не слишком громадные вышки. —Акито! Доброе утро, - сероглазый помахал одной рукой, решаясь подойти ближе. —Доброе... А что здесь происходит? - нетерпеливо вырвалось из чужих уст, на что улыбка парня со сплитом на голове, стала только шире. —Я обещал помочь Акито с мечтой. - он замолчал, а по телу младшему побежала стая мурашек. Судьба привела ему того самого...Да. Они оба переплетены судьбой. Тишина улетучилась и он продолжил: —Теперь ты мой напарник... Акито, я никогда не уйду.