Ascended again flower

Наступило ранее утро нового дня. —Тойя, пора вставать, солнце, - тонкие руки обхватывают чужое спящее лицо напротив. Пальцы проникают в разноцветные локоны, начиная легонько ерошить. Тепло разливалось по всему телу от чужих нежных прикосновений. —Акито... Да, сейчас, - тихим, полным любви голосом молвит Аояги, бросая сонные, еле открытые глаза на возлюбленного и начиная прижиматься. —Эй, нам пора открывать магазин, ты опять будешь моим соней и мучить без внимания до самого обеда? - возразил Шинономэ, но без какой-либо агрессии и подстрекательств. Это был тёплый тон, который уже стал чем-то привычным по отношению к сероглазому партнёру. Именно так выглядело их каждое пробуждение. Каждое, начиная с четырех лет назад. Тойя с трудом вставал с постели, пока Акито пытался добиться его поднятия. Солнечные лица светились тёплыми лучами, озаряя каждый дом деревни своей яркостью. Жители любили парней, невзирая на то, что знали об их любовной связи отношений, которые изначально не совсем воспринимали и считали ненормальными. Однако видя глаза, изливающиеся счастьем и свободой рядом друг с другом, а также одаряя всех добротой, живые сплетни со слухами, насмешками, а главное, претензиями, улетели на первом же ветре, снимая всё, как рукой. —Я приготовил тебе завтрак. Твоя любимая каша, зёрна приняли нужное состояние и у меня получилось их перемолоть, - лёгкий поцелуй остаётся на чужой макушке. Эти розовые губы забирают с собой и всю сонливость старшего флориста, который теперь совсем не против встать. —А!.. - медленно голова приподнимается, а серые глаза сразу утыкаются в милые черты лица. —Шинономэ, вы балуете меня с самого утра... - со смущением и серьёзным тоном слова звучат забавно от этого парня, особенно будучи оффициальным зовом по фамилии, а не имени к которому привык рыжеволосый чуть ли не под носом перед началом их любовных отношений. —Ну что вы... Это было несложно. Тем более, я просто желал порадовать вас, Аояги, - на губах стала разливаться лучезарная улыбка, притягивающая к себе партнёра напротив. —Я ведь уже не Аояги...Я Шинономэ Тойя, - Сладкие уста соприкоснулись в едином поцелуе. Язык сероглазого проник в чужой рот, вместе с рукой, с трудом лезущей под рубашку, что находилась под жёлтого цвета свитером. Мурашки рассыпались по коже вместе с приятным тёплым чувством. Кончики пальцев смеряли торс зеленоглазого, поднимаясь выше и остановились на затылке. Оба поддавались навстречу поцелую, сильно углубляя, будто пытаясь насытиться сладостью в ломкие дни, как обычно происходит, когда на полках ничего вкусного не остаётся. —...Наши шалости были всего день назад... Давай дождёмся вечера, - младший попытался остановить парня со сплитом на голове от дальнейших действий, которые точно стоило ожидать. Слова давались с небольшим трудом из-за отдышки. —Хорошо, Акито. Синеволосый бесспорно отступил. Он и сам понимал, что работа не ждёт, как и их клиенты, которые точно не станут терпеть или, например, в следующий раз доверять свою просьбу им. Тем более, что известие об их оплошности разлетится стремительно быстро, с учётом того, что флористы являются самыми знаменитыми среди остальных ларьков. —Идём скорее. Не то завтрак остынет. Им хорошо. Безумно хорошо друг с другом. Понимающие мужья, которые не против нежностей, принимают и рассматривают интересы, постоянно поддержат, а также никогда не оставят без внимания. Акито всегда заботился о флористе, особенно чрезмерно опекал в первые месяца знакомства. Ему хотелось удержать милого парня, обязавшегося помочь с идеей постройки цветочного ларька, о которой прознал он ещё в день самого знакомства. Сложно представить, чтобы случилось, не встретившись бы они тогда... Прожили всю жизнь в одиночестве, пытаясь сбежать от всего мира? Забросили давние мечты и потеряли всякую надежду? Очень правдоподобный вариант. Они бы не заговорили ни с кем, не озвучили своих мыслей, не поделились мечтой, не встали на ноги. Всё то, что происходило сейчас с ними - общая и честная заслуга, без помощи друг друга, даже не существовавшая. Своими босыми ногами Тойя, словно медведь, бредёт по деревянному полу на тесную кухню. Просторная белая пижама из льна даёт телу полную свободу. Длина штанов доходит до пола, а кофты - чуть ниже ягодиц. Сами же рукава оставляют вид пальцев всего на сантиметр. Эта пижама носилась всегда, начиная с жаркого лета и заканчивая мерзлой зябкой зимой, охлаждавшей всё вокруг. У Шинономэ была точно такая же, только чуть больше подходила по размеру. Пройдя в светлую комнату, бывший Аояги сразу садится за стол, где уже его ждала тарелка с кукурузной кашей, а рядом и ложка. Посуда тоже была деревянной, покрытая лаком, чтобы не потрескалась и при намокании не испортилась. Зеленоглазый садится напротив партнёра за небольшой квадратный стол, находившийся рядом с окном и вдобавок к еде подносит чай с разных трав. —Кофе закончился...как и молоко, - начал Акито, —Нам бы неплохо было посадить кофейное дерево. Небольшой, почти что невидимый пар исходил из блюда в тарелке. Кружка же, наполненная приятным ароматом, кажется, почти остыла. Старший вдыхал запах родной еды, начиная по-немногу набивать розоватые щеки, которые ежедневно покрывались поцелуями. —Да, наверное, - тщательно пережевывая еду соглашался Тойя. —Можем завтра вместе сходить в город и поискать семена. На ярмарках наверняка будут купцы с других стран, у которых хоть один заросточек, но должен остаться. —Но это может стоить дороговато... - бывший Аояги ненадолго остановил свою трапезу, смотря на Акито непонятными глазами. Они не выражали раздражение, недовольство и другое. Просто парень не хотел, чтобы из-за него зеленоглазый тратил огромные деньги. —Да брось. Мы живём в достатке, тем более мне только в радость тратиться на тебя, чтобы хоть немного порадовать и окупить то, что ты однажды сделал для меня... Рука парня со сплитом на голове накрыла ладонь Шинономэ своей. Глаза светились, словно в них забрались яркие светлячки, от которых шло родное тепло, способное озарить всё вокруг. Рыжеволосый пронзал возлюбленного тем же зрением. Они готовы утонуть в друг друге с головой. —Когда я встретил тебя, ты принял меня к себе и разделил важную для Акито мечту... Этого уже было достаточно, чтобы всё оплатить, мне от тебя ничего не нужно, кроме тебя самого. —Т-тойя... - смущенный до костяшек пальцев, он растерялся, почесывая затылок, не зная, что лучше сказать, перебирая в своей голове с тысячу ответов, но нашелся лишь один: —Мне тоже нужен только ты... Безумно люблю тебя, - протягивает парень, подбирая со стола правую тонкую, мраморную руку сероглазого, на которой как всегда виднелось изящное золотое кольцо. Они молча наблюдали за искрами, пролетавшими сквозь них, что рассыпаясь, превращались в блестящую пыльцу. Она окружала парней повсюду, не желая отстраняться, как и рука, которую сейчас держал младший. К сожалению, это всё же пришлось сделать, но узы оставались крепко-накрепко перевязаны невидимой "красной нитью судьбы". Теперь за считанные секунды тарелка старшего опустела. Он поблагодарил своего партнёра, вновь направляясь в спальню, чтобы переодеться в повседневную рабочую одежду. Она состояла из белой водолазки, поверх которой накинута рубашка жёлтых цветов и лёгких коричневых штанов. Это было чем-то схоже с теми вещами, которые обычно на рыжеволосом. Только Акито чаще всего ходил в рубашке, края которой выделены тёмно-зелёными и золотистыми полосочными оттенками, - подобное выступало и на рубашке старшего, только цветовая гамма состояла из белого и синего. Поверх младший флорист носил вязанный свитер, а низ точно такой же, что и у бывшего Аояги. Еле заметной, но поистине изящно-искусной и тонкой частью их образа являлись украшения. Обручальные кольца - одно дело, но речь идёт о конкретных изделиях. Серьги в виде подсолнухов и двойная цепочка, с тем же посредине цветком, а по бокам от него маленькие бабочки. Юноше со сплитом на голове, ясно, досталась подвеска, ну и с зеленоглазым тоже понятно, - гвоздики. Начисто вымытая посуда мигом легла по нужным шкафчикам. Акито вытер мокрые от воды руки, тоже направляясь в общую с возлюбленным спальню. Отворяя в неё дверь, щеки младшего мигом приобрели красный оттенок: на виду стало красоваться оголённое мраморное тело, на котором остались лишь следы шалости прошлых ночей. —Тойя, я пойду открывать магазин, а ты...в общем, как переоденешься – подойдешь, - всё то время, что он говорил, зелёные глаза были отведены. Сколько бы они не жили совместно, стеснение часто брало верх в подобных ситуациях, не говоря уже о половой связи. В особенности над рыжеволосым. Старший флорист в ответ лишь кивнул с лёгким смешком, прикрывая глаза и одной из рук рот, продолжая натягивать на себя облегающие штаны и взглядом провожать партнёра. Тот сразу пытался скрыться, концентрируясь на работе, а не смущение, что пришло так внезапно. Конечно, младший Шинономэ нередко мог быть настойчив, однако проскальзывали и неловкие исключения, такие, как сейчас. Пустяки, в которых, кажется, Тойя должен теряться, однако попадалось больше другому. Акито сдергивает белую, как снег, занавеску с вышитыми на ней подсолнухами, что совсем недавно стирали. Теперь глазам представлена гораздо обширнее комната, сплошь заваленная самыми различными цветами: начиная с белых и заканчивая тёмными тонами, от пышно наливных и до сухих травных веничков, от душистых и уже безвкусных, от самых ажурных и до простых, маленькие и большие. Разнообразие полностью сбивало с толку. Стоял сильных приятных аромат, лишь изредка проникавший сначала в кухню, а затем спальню. Глаза каждый день бегали с цветка на цветок, не в силах решить, какой из них лучше. Один за другим бросались в зрачки и казались прекраснее прежнего. Неудивительно, что известие их магазина разлетелось по всему миру. Парни были образцовыми флористами, восхищавшие всех без исключения. Их мастерство заключалось и в самой продаже. Не каждый ведь сможет отговорить человека от собственных принципов и предложить что-то совершенно не походящее на него даже по обычным признакам. Хорошее и индивидуальное отношение к каждому покупателю, неважно, какого тот характера, было ещё одним плюсов в их копилке к известию. Люди любили как самих флористов, так и их работы. А они сами - любили своих посетителей, своё дело и, конечно, друг друга. Младший Шинономэ отворяет уличную дверь, сразу закладывая ключ в карман штанов. Ставни окон тоже разлетаются в разные стороны, лишь полуоткрытая однотонная занавеска закрывает собой зор в золотистые, где-то зелёные и изредка разноцветные холмистые равнины. Ткань подрагивает от далеко прилетевшего ветра с самых различных мест, вьясь, словно самая чистая, которая только может быть, фата. Очередная рутина, доставляющая удовольствие, плывёт как птица по волнам. В юном возрасте, что рыжеволосый, что его возлюбленный - могли лишь мечтать о подобном. Тойя не видал спокойной жизни. Постоянная работа, которая приносила лишь ущерб тонким пальцам и невидимость за рамного мира, по ту сторону, где безграничная приятная свобода, больше не давящая на душу тонными кирпичами. Когда будучи ребёнком он смотрел в даль окна, то чувствовал и верил, что однажды получит желаемое, что сможет сбежать от всех забот и будет счастливым, что больше не нужно будет марать костяшки о плохое дерево и часами выделывать одни и те же силуэты, что тяжёлая ноша спадет с детских, позже подростковых плеч, отчего душа наконец запоет. Он верил и получил. Получил Акито. Рыжеволосый парень сделал его жизнь совершенно другой, далёкой от той, которой он жил раньше. Они вместе разделили мечту, совместное время, боль с горючими слезами, а главное, счастье и будущее. Наконец в рабочий зал входит старший флорист, сразу направляясь к покупной стойке с заказами на сегодняшний день и, конечно, это не всё, что предстоит воспроизвести на свет. Часто купцы, которые заезжали на несколько дней или же обычные люди заранее просили сделать несколько пышных букетов. Для этого случая у парней была особая тактика: перевязанная верёвка с двух сторон высокого стола, за колонки не очень широких брусков дерева, что держали на себе третий, таким образом создавая "окошко". На эту нить, чем-то напоминающую место, где обычно сушат вещи, крепились искусно тонкие, маленькие дощечки, тоже состоящие из деревяшек. Сделал их когда-то давным давно бывший Аояги. На каждую из пластинок было вписано кистью кандзи, - ранее вырезано, название цветка и это не в едином экземпляре. Сразу по несколько имён растений и эта коллекция пополнялась с новыми приобретёнными ростками, либо же семенами. На механизм - нить, проведённую до и от доски, вешались те самые пластинки, закрепляемые прищепками, опять же - деревянными - по составу, и таким образом получалось запечатлить заказ, постоянно не используя бумагу. Висело несколько кучек дощечек с названиями различных цветков. Где-то плотность, их близость и количество переходило и свыше десяти видов растений, а где-то не превышало и двух. Одна горсть - один заказ. Хоть они и запоминали лица своих покупателей, иногда даже просьбу о букете, всё же надёжнее было иметь подобную структуру, чтобы наверняка ничего не утаить в глубокой памяти. Наплыв людей был велик практически всегда. Иногда даже сложно приходилось держаться на ногах от многолëтного количества клиентов, но достаточно лишь одной улыбки возлюбленных в сторону партнёра, как оба тут же находят в себе силы продолжать. Радость любимого - словно рука помощи в неясный, покрытый туманом, момент. Старший флорист достаёт рулон, плотно закрученной бумаги, для очередного заказа, а перед этим готовит двое видов растений с белыми и красными лепестками, что ранее срезал с горшков на полке. Затрата цветков была не слишком ощутима. Парни знали правильный подход, как лучше заботиться, из-за чего бутоны вырастали чуть ли не каждый день. Нельзя также отрицать, что времени ушло немало на разведение кустов, однако они со всем справились. С настолько лёгкой рукой несложно держать прилавки и отдавать сущую красоту на свет. Редко выходило так, что на всех не хватало сплета веничков, сейчас и вовсе такого не видать. Тем более, что помимо горшковых плодов, за их домов виднеется росший сад, заваленных, в основном, желтейшими подсолнухами, что разбирали больше всего: кто просто на букет, кто из-за любви к семечкам, кто собирался изготавливать масло, а кто и вовсе просто самостоятельно вложить в гербарий, хотя подобного и у самих производителей хватало. Явно, что не только солнечники стояли на этой земле, другие тоже занимали должное место. Пройти туда была лишь возможность через коридор, стоящий в последней комнате. Ранее от забора виднелся лишь низенький квадрат, стоящий сбоку от стены кухни, теперь же они возглавили полноценную ограду. За годы работы, что Тойя, что Акито, - уже давно заучили наизусть, какие ростки чаще всего берут, да и талант к навязыванию тоже присутствует, как ни крути. В своём деле они уже профессионалы. Что касается других затратных материалов - бумага, нить, иногда резные фигурки, дощечки с посланием. Всё это несложно было приобрести на ярмарках в городе, порой, даже сами купцы завозили и предлагали, за исключением деревянных изделий, которые, опять-таки, - легли на плечи сероглазого. Лишь бывший Аояги настолько хорошо ладил с деревом и мог сотворить что-то стоящее, ведь этот не слишком любимый талант приходилось выводить ещё в раннем детстве. Но здесь он не был против творить. Будучи с Акито, Тойя смог понять, что сожаления о прошлом не имеют никакого значения в настоящем и будущем. Он стал ярким лучиком света для старшего, даже в самую пасмурно невыносимую погоду. Стал главным стержнем и мечтой, которую он хотел полностью захватить. Он по уши влюбился и никогда не жалел об этом. Чистоснежные, отдающие небесной свободой, но и выдерживающие серьёзность с совершенно безгрешной душой - хризантемы. Действительно невероятные растения. Они, как правило, символизируют верность, чистоту, духовность, невинность. Цветок, что белее снега, опрятнее рассудка и преданнее, чем облака - небу. Вторым растением, как ни странно, оказались розы. Они - бесспорно, являются символом горячей любви, глубокой привязанности, восхищения и неистовой страсти. Лепестки этого цветка подобны самому прекрасному алому сиянию небосвода под солнцем, уходящим за горизонт. Ярче и даже краснея самой, только что вытекающей из пореза крови. Так и манящий своей изящностью, но в то же время бесстыдной забавой, бутоны сдерживаются от развратной непристойной похабщины, не желая сразу выражать своё бесстыдство. Собрав пышный букет, Тойя с осторожностью перевязывает его нитью, а поставив в вазу, поправляет и украшает ещё несколькими совсем малышками-цветами. В это время рыжеволосый то и дело крутился вокруг возлюбленного, протирая листья, вазы, полки, с осевшей пылью, а теперь и сам взялся за заказ. Недолгая тишина скрылась где-то совсем далеко. В ларёк стали вновь поступать толпы купцов, рядом живших людей, требуя самые разные связки, охапки соцветий. Эти просьбы выматывали ноги, которые под ночь точно будут коситься от усталости. Даже за четыре года работы невозможно привыкнуть к подобному труду, с учётом того, что на каждые семестры поступало всё больше людей. Время отдыха лишь продлевалось в более холодные сезоны года - осень и зиму. С началом весны, сразу подкрадывалась суета и длилась до конца лета. Акито подходит ближе к стойке, куда его парень немного облокотился, и свесив голову на родное плечо, сильнее пятиться носов в изгиб шеи. Знакомый аромат тут же озаряет легкие, со вспышкой прохлады с улицы. Темнота опустилась незаметно, а вместе с ней и легкая сырость. Час за часом утренние лучи знойного шара отступали в глубину леса, а на смену им мигом сыпались из громадного мешка сверкающие искры, между которых самой яркой была луна, - ни с чем несравненная в призрачной темноте. Шум стих. Снова умиротворëное спокойствие затмило гул в ушах и высвободило за пределы оков суеты. Усталые тела обмякли в проскальзывающем, сквозь окна, ветре, что поднимал ввысь и сладкий аромат, стоящий в безлюдной, заполненной мёртвым безмолвием, комнате от растений. За день было выполнено не мало работы, которая осталась позади и теперь можно с облегчением выдохнуть, забивая на всё вокруг. —Так много людей сегодня было... - протягивает зеленоглазый, на что Тойя отвесил лёгкую улыбку, притягивая любимого к себе и оставляя поцелуй на лбу. —Зато сейчас вместе пойдем отдыхать, - руки сероглазого обвили талию младшего Шинономэ, тем самым подсыпая очередную порцию нежного тепла. На душе поднялась гора любви и до её пика оставалось совсем немного. Лавины сыпались с вершины, кубарем создавая потоки страстной энергии и пытаясь выбраться наружу. Не желая отпускать друг друга, партнёры будто говорили "провёл бы с тобой так всю жизнь". Закрыв входную дверь и ставни с воздушными журавлями-занавесками, парни задувают лишние свечи, а остальные проносят в спальню. Бывший Аояги валится на кровать, в отличие от Шинономэ, который, кажется, больше горел желанием спать, тем не менее, войдя в комнату, это жажда остыла, а сам юноша поменялся в лице, строясь в большей степени хмурым. Рыжеволосый проходит вдоль стены к двум, довольно заметным и выделяющимся, горшкам растений, в отличие от остальных, которые хранили молчание где-то в уголках пространства. Он садится рядом, всматриваясь в завявшие листья и верхний стебель. Осталось совсем немного и этот саженец окончательно потухнет, сколько его ни поливай, ни удобряй - толку ноль: он давно прогнил изнутри, начиная с самих корней. —Цветок, который я посадил...он почти завял, ему осталось недолго. - грустный вид Акито нагнетает ещё больше при произнесённых словах. Он протягивает руку к растению, приподнимая сухие листья со стволов и глубоко вздыхает от тяжёлой ноши в груди. Как только опора от флориста пропадает, сухожилия валятся на почву горшка, рассыпаясь и оборачиваясь в безводный пепел. Парня всегда расстраивало, когда вянут цветы, но этот был самым любимым и особенным. Ещё не будучи настолько близким к сероглазому, младший посадил две гардении, что по количеству заняли столько же горшков, сколько заростки. Он любил эти цветки, заботился и изо дня в день любовался, радуясь каждому вылезшему миллиметру. Тайная любовь, которой отдавала всем видом гардения, помогла полностью пробудить чувства в возлюбленных. Чуть больше двух лет рыжеволосый дожидался полного преображения цветка и ещё одна особенность - знал о нём только Тойя. Началось строительство магазина, появлялись первые семена, горшки и гардения попала в этот ранний список. Посадил её Акито лишь из-за любви к Тойе. Он не собирался торговать, срывать их бутоны в будущем. Нет. Всё это из-за сероглазого. Младший до безумия влюбился в милую улыбку, разноцветные волосы, бессмысленные разговоры, многозначные взгляды... Всё это становилось таким родным утешением, заменяющим целое, полное спокойствия и умиротворения, бесшумное море. Он хотел запечатлить безграничные чувства привязанности в этом растение, но...оно медленно угасало, будто забирая с собой и самого флориста, а позже и то, что дороже ему собственной жизни. —Акито... - парень со сплитом на голове медленно подходит к партнёру, садясь рядом и кладя руку на спину, —Мы вместе посадим новый, не расстраивайся... Я понимаю, что это было слишком цено для тебя, но я здесь...с тобой, - уголки губ постарались изобразить не слишком радостную улыбку. Убеждения старшего были не напрасны. Весомый груз на плечах стал медленно скатываться по спине. Да, полностью тревога никуда не уйдёт, уж тем более за такое короткое время, но хоть немного утешения рыжик смог получить. —Да, ты прав... Но...- на мгновение комнату накрыла волна тишины, быстро заплывая обратно в море. —Я больше не вижу смысла садить этот же цветок. Тайная любовь, кажется, давно стала известна, причём не только моему прекрасному партнёру, пора придумать что-то новенькое...к примеру, дерево! - младший Шинономэ рассмеялся, поднимаясь с пола и подавая руку с кольцом, все ещё сидящему снизу. Бывший Аояги хватается за тёплую ладонь, смеясь в ответ, а когда встаёт на ноги, накидывается всем весом на зеленоглазого. Тот ловко ухватывает его и несколько мгновений раскруживая в лёгком танце, ставит обратно, но всё ещё не выпуская из сцепки рук. —Что-ж, цветы цветами, а я обещал тебе шалости, - на лицо поступает игривое выражение, за ним же идёт бесстыдное деяние - тела с тихим грохотом валяться на кровать, двигаясь в ритм биения сердца, этим же создавая собственную песню, предназначенную только для самих партнёров и никого больше. Им хорошо вместе... Безумно хорошо. И как бы не сложилась дальнейшая судьба, вянущий цветок тайной любви не сможет сломить настолько крепкую связь корневых красных нитей.