Lionize

Кровь. Пот. И слёзы. Мысли смешались в кучу: "Я такой плохой", "Мне следует лучше учиться", "Ещё немного и прощай моя отличная школьная репутация", "И снова очередная заваленная контрольная, какой же я тупой". Шаг за шагом по заснеженной узкой тропинке. Шаг за шагом по нервной системе. Моральная давка в школе убивает с каждым днём, превращая учащихся в овощей. Мозги уже кипят от всего этого, а желание упасть на первую попавшуюся горизонтальную поверхность зашкаливает. На улице холодно. Очень. Тёмный зимний вечер. Солнце оставило небо без своих ярких, но холодных лучей ещё пару часов назад. Красивое множество снежинок крутится в завораживающем танце, аккуратно опускаясь на тёплые куртки прохожих, которых практически нет. На часах около шести вечера, точное время парень не знает, не до этого. Он идёт по узенькой улице, освещаемой по паре фонарей, находящихся друг от друга на расстоянии тридцати метров. Ноги буквально тонут в глубоком снегу, а зимняя обувь не помогает. Даже носки уже промокли полностью, а потому слечь с ангиной не составит труда. Кто вообще придумал учиться зимой? Каждый день, как новая пытка: атмосфера давящая и всеми известная депрессия накрывает с головой. Парень всегда был олицетворением слова "солнце", однако зимой то меркнет, закрываясь на тысячи ворот с длинными решётками. И моральное, и физическое состояние оставляет желать лучшего. Хочется просто умереть. Вот подросток проходит очередной переулок и по знакомому расположению деревьев понимает, что скоро придёт домой. В паре метров от него стоят два бака мусора, и парень невольно бросает взгляд туда. Тот тут же цепляется за животное, лежащее рядом. Это котик. Маленький, беззащитный, голодный. Юноша останавливается на пару секунд, чтобы получше разглядеть окрас котёнка в темноте. Он мёртв. Тельце этого крошечного комочка лежит бездыханно и не двигается. Котёнок или умер от голода, судя по его худому телосложению, или от холода. Вероятнее всего, обе причины повлияли на это. Парень сглотнул тяжёлый ком в горле. Вчера утром он уже видел эту картину. Только тогда точно так же лежал не этот маленький комочек шерсти, а его родной, любимый, с которым они жили вместе больше пяти лет. Сердце его серого пушистика не выдержало, остановившись под обувной полкой в прихожей. Коты всегда выбирают укромное местечко для своей смерти. Они будто чувствуют, что осталось им не долго, а потому как бы прощаются со своими хозяевами, мурлыкая у тех на коленях, а после уходят. Далеко, не оглядываясь, точно так же, как люди. И больно точно так же, как после смерти людей. Подросток всем сердцем любил и лелеял своё маленькое чудо, подобранное когда-то давно на улице. И это чудо любило его, но ушло, оставляя порезы на сердце. У парня и так достаточно этих ран на теле: на руках, на бёдрах, на животе и стопах. Но это только те, которые могут увидеть люди под несколькими слоями одежды. А вот те, которые находятся где-то глубоко внутри, в самом сердце, увидеть не может никто. Их много, очень много, однако ни один не был озвучен. Они все скапливаются с каждым днём, а после превращаются уже в физические с помощью разных острых предметов. Юноша понимает, что селфхарм – не выход, но кто поможет ему? Родная бабуля, которая даже не догадывается об этом, или парень, который тоже находится в неведении? Как же всё-таки тяжело жить в мире. Всем тяжело, просто не все это озвучивают. У каждого свой способ решения проблем и не у каждого он правильный. Парень отводит взгляд от мёртвого котёнка, сжимая лямки рюкзака ещё крепче. Ещё пару шагов и он будет у себя дома. А там родная ванная. Родной спасательный шкафчик. Проделав ещё пару мучительных шагов, подросток нажимает на две кнопки домофона. Раздаётся звонок. Тот кажется таким оглушительным сейчас. Это отрезвляет. Ему открывают, даже не спрашивая ничего, знают, кто пришёл. У парня есть ровно два лестничных пролёта, чтобы поменяться в лице: натянуть привычную радостную улыбку, чтобы не расстраивать того человека, который стоит сейчас на пороге квартиры. У него это получается: все мысли отодвигаются на пару минут подальше, а на лице появляется глупая улыбка, такая знакомая всем окружающим. – Привет, солнышко, – пожилая женщина стоит на пороге и мягко растягивает губы в улыбке. У неё морщинистое лицо, выраженные скулы, но добрая улыбка. В руках она держит слегка запачканное полотенце, видимо, парня ожидает очередная свежеприготовленная пища на кухне. – Как у тебя дела в школе? Всё хорошо? – Привет, бабуль. У меня всё отлично, а ты как? – юноша широко улыбается женщине и скидывает с себя зимние ботиночки, купленные на последние деньги. Родителей подросток не видел никогда, а потому обеспечивать их некому. Государство иногда выплачивает какие-то крошечные деньги, однако этого едва хватает, чтобы оплатить жильё. – Всё хорошо, сынок, – старушка никогда не будет жаловаться своему внуку на взрослые проблемы. Она всегда найдёт способ, чтобы её солнышко было счастливо. – Хося, мой руки и садись за стол. – Конечно, бабуль, – бросает парень, направляясь в ванную. Он уже привык к тому, что бабушка называет его "Хося", "солнышко", "сынок". На душе всегда легче становится, когда до ушей долетают эти милые обращения. Однако подросток также привык к тому, чтобы по возвращению домой, всегда нужно заходить в ванную, что он и делает. Дверь запирается на ключ, а портфель прилетает на пол. Дружелюбная улыбка тут же улетучивается, а всё то, что накопилось за этот тяжёлый день накрывает с новой силой. Рука тянется к привычному шкафчику, открывая тот. Маленькая белая коробка, в которой якобы должны лежать пластыри, однако она даёт доступ далеко не к ним. Аккуратными движениями, пальцы достают из неё тонкое заострённое лезвие от канцелярского ножа. Парень прокручивает то пару раз в руке, заворожённо наблюдая, как блики красиво переливаются под старенькой лампой. Школьная форма тут же летит на пол, а юноша остаётся в одних лишь красных боксерах. Глядит на себя в грязное и разбитое зеркало. Противно. На нём живого места нет, всё в порезах. И как он довёл себя до такого? Разве это решение проблем? Однако думать об этом не хочется, он уже привык испытывать отвращение к каждому шраму. Видела бы его сейчас бабуля, которая покорно ждёт на кухне и даже не догадывается, что в паре метрах от неё делает внук. А тот винит себя, но остановиться не может. Пальцы аккуратно сжимают лезвие и тянутся к бёдрам. Боль. Такая противная, колющая, но уже привычная. Он давит ещё сильнее. вспоминает каждый свой промах, совершенный накануне. Винит себя. Винит, винит, винит, ненавидит. Порез за порезом, а легче не становится. Кровь льётся, но слёзы нет, они чужды для парня, он же солнышко. Ему больно, так больно, кто бы знал. Нет, не физически, а морально. Он предательски опускается на колени, не выдержав взгляд с самим с собой. Сдался, проиграл. Купается в собственной лужи крови и всё снова из-за него. Какой же он дерьмовый внук, даже в себе разобраться не может, что уж там с советами другим людям. А ведь те просят и обращаются к нему. Наивно думая, что раз солнце светит снаружи, то и внутри там также ярко. Однако внутри кровь. Она течёт по артериям, протекает через всё тело и вытекает через углубления на бёдрах, оставленных только что. Кто-нибудь, помогите ему. Остановите кровотечение или он умрёт. Его одаривает слабость, голова кружится, а в глазах темнеет. Хочется умереть, но мысль о двух любимых ему людях не даёт положить конец его жалкому существованию. В голову ударяет быстрый и настойчивый стук. Чёрт, кажется бабушка стучится к нему в ванную и что-то говорит, а он не слышит. Давно утонул в себе и не может ничего понять. Глядит в пол мёртвым взглядом и всё. Даже у кукол больше эмоций. " Хосок! Солнышко! Что случилось, у тебя все хорошо?! " – где-то далеко слышны обрывки затуманенных фраз, но мозг их не воспринимает. Резкий звук, а после протяжный скрип. Это он услышал и после почувствовал. Почувствовал провал всего и конец своих дней. На его плечи опустились родные морщинистые руки. Бабушка открыла замок монеткой по старому методу и забежала внутрь. Интересно, как Чон сейчас выглядит? Сидит себе в собственной луже крови, из бедра та выливается и не прекращает, его голова опущена вниз, на собственные ноги, взгляд пустой и мёртвый, а руки обессиленно опущены с плечами. И этого ему желала его любимая бабуля? – Хося, Хося! Что происходит? Нужно срочно ехать в больницу! – У женщины слёзы текут так же сильно, как кровь из бёдер парня. Им вместе больно. – Хо-ро-шо... – сам не понимает, на что соглашается. Голос неживой, слова можно еле разобрать, мозг не соображает. – Солнышко, моё солнышко, потерпи ещё немного, сейчас приедет скорая, – старушка подрывается с места, всё тараторит и тараторит себе что-то под нос, паникуя, носится из угла в угол в поисках телефона. Ей страшно. Очень. Её любимый внук сидит в луже крови и похож на живого трупа, вдруг врачи не успеют его спасти? Парень помнит лишь короткие отрывки фраз бабушки, её горькие слёзы, белые халаты врачей, а после темноту. Он винит себя, винит за всё. Подставил собственную семью идиотскими поступками. Сейчас им придётся оплачивать огромные больничные счета, из-за которых они влезут в долги. А что потом? Разве белые люди отпустят просто так подростка, на котором и места живого нет? Психушка, а затем и морг – вот дальнейшее описание событий. Но что насчёт старушки? Что ей делать? Она одна не сможет, как же её любимое солнышко, которое дарило, оказывается, фальшивую улыбку каждый день. Но она будет стараться. Оплатит всё лечение внуку и отдаст того в больницу, если то потребуется, лишь бы он был жив, без него её нет, лишь они есть друг у друга. Вместе. Навсегда.

***

" Прости меня, бабуль, я не справился, я ошибся. "

***

Что-то пищит, монотонно, раздражающе. Голова гудит, в ней сплошная пустота и непонимание происходящего. Где он? Кто он? Что вообще происходит? Веки тяжёлые, практически неоткрываемые. Лежащий прикладывает усилия, чтобы открыть их, но ничего не выходит. Спасительная темнота не желает дать увидеть жестокую реальность, оставляя в своём мире. Писк, писк и ещё писк. Это действует уже на нервы, хочется ударить по тому прибору, который воспроизводит этот раздражающий звук. Но попытка поднять хотя бы один палец руки не заканчивается успехом. Его тело тяжелое, не поддающееся контролю. – Ты слышишь меня? Чей-то голос слишком громко раздаётся в голове. Кто это? Это его подсознание с ним разговаривает или что? – Техен. Тот же голос вновь что-то хочет от него. Зачем его зовут? И кто именно? Тело парня прошибает словно током. Кто-то коснулся его плеча и слегка трясёт то. Может, это попытка привести подростка в чувства? Но опять же, для чего? Чтобы он вновь играл в эту непроходимую игру под названием – "жизнь"? Если честно, то давно уже надоело проходить бесконечные уровни. Каждый игрок когда-то выбывает на каком-то уровне и никогда не знаем, на каком. Парень сейчас на семнадцатом и близится к восемнадцатому, однако по ощущениям уже давно на двадцать пятом. Интересно, он вообще сможет так далеко зайти? – Проснись, Техен. Этот надоедливый голос снова что-то просит. Проснуться? Он что, спит? Вся та чёрная пустота являлась сном, тогда где реальность? Парень ничего не помнит: кем он был в той самой реальности, где он находится и что он вообще такое. Странно всё это. – Открой глаза, ты сможешь. Голос звучит уже уверенней. Парень решает попробовать, довериться звуку в своей голове. " Раз. Два. Три. " – на третий счёт он со всей силой распахивает веки и, на удивление, это получается. Неужели тот голос не обманул? Яркий и мерзкий свет ударяет по глазам, однако тут же пропадает. Темнота вновь окутала с головой, но на этот раз его глаза открыты. Парень быстро обводит взглядом помещение, где находится. Справа заметно окно с решёткой, а за ним ночь. Белая луна освещает собою улицу вместе с фонарями, бросая лучики единственного сейчас света в пространство. Слева же темно и ничего не видно, но в эту же секунду в дальнем углу слышен щелчок, а затем маленькая настольная лампочка осветила угол комнаты. Такое уже происходило, у парня явно какое-то дежавю и если он прав, то... – Чонгук? – голос слегка хриплый, будто бы юноша сорвал связки. – Как ты себя чувствуешь, Техен? – вновь слышится тот самый монотонный голос, но уже не в голове, а в ушах. Силуэт проявляется в темноте под лучами лампы и становится понятно, что это господин Чон. Так всё это время тот голос принадлежал не его разуму, а мужчине? – Что происходит? – Ким понять ничего не может. Вот он шёл к господину Чону в кабинет, чтобы принести какие-то бумаги от учителя Джина и, если быть честным, то ещё ради того, чтобы подметить запасные выходы в этой больнице или укромные места для будущего побега. А потом... Резкая волна воспоминаний ударяет в голову. Тот самый беловолосый ангел на столе Чонгука, их поцелуй, то, как Ким кричал на мужчину на всю больницу и... – Хосок... – парень приоткрывает рот, имя друга звучит опустошённо, а сам он смотрит на врача своими медовыми заплаканными глазами. – Он... Он... – Тэ, – Чону больно слышать слова своего пациента. Даже лучший психолог не знает, как помочь этому искалеченному жизнью парню. Мужчина подходит ближе , глядит в настрадавшиеся глаза-бусинки, а самому плакать хочется. – Чонгук... – Ким заикается, и, кажется, готов впасть в истерику. – Как... Почему! – голос срывается на крик, а из глаз хлынут дорожки горьких слёз. – Я не знаю, Техен, не знаю, – господину Чону тоже больно. У него не вышло, он не справился со своей работой. – Какой из тебя психолог, если ты не смог помочь человеку! – ранит своими словами самую душу. Чонгук и так корит себя за это, винит каждую секунду. – Он лежал в крови... Ты видел его? Его тело было всё изрезано! – жуткая картина всплывает перед глазами: Техен открывает дверь в их с Хосоком комнату, в последний раз бросая злобный взгляд на Чонгука, а после глядит вперёд. Между их кроватей лежит тело парня в позе эмбриона, а рядом растекается алая кровь. И проверять не надо, Хоби мёртв. Всё его тело в глубоких порезах и шрамах, а в окровавленной руке лежит телефон с открытым диалогом. И темнота. Глаза Кима закрываются, а изо рта раздаётся ужасный крик. Теперь понятно, почему парень сейчас лежит здесь с сорванным голосом. – Видел, Тэ, видел, – и видел не только это. Видел то, как множество врачей забегают в палату двух подростков. Три из них проверяют состояние Техена, ощупывают его, а после произносят то, что даёт некое облегчение: " Он потерял сознание. " Однако в этот же момент остальные десять или больше врачей, Чонгук точно вспомнить не сможет, подбегают к окровавленному телу. Секунда, две и слышен окончательный ответ: " Парень мёртв, отправляйте его на экспертизу. " Как мёртв? Господин Чон поверить своим ушам не может, те просто улавливают какую-то ошибку. Хосок не мог умереть, как это вообще возможно? Этот жизнерадостный парень просто не мог оборвать свою жизнь так легко, только не он. Хосок шёл на поправку, мужчина даже хотел выписывать его через два месяца, но... Больше выписывать некого. – Как ты мог! Это всё из-за тебя! Из-за тебя... – голос Кима срывается, слёзы хлынут похлеще водопада, он не может в это поверить. Хосок мёртв. Быть такого не может. Почему самый лучший человек в этом месте оставил его одного? И что ему теперь делать? Спину Техена обхватывают крепкие руки, а тело мужчины прижимается в плотную к груди парня. Тот пытается успокоить и Кима, и себя. – Тэ... Успокойся, – Техену кажется, что господин Чон ничего не чувствует, у него даже слезинка из глаз не скатилась за всё это время. – Не трогай меня, изменщик! Отстань! – Ким орёт во всю глотку и пытается отпихнуть от себя мужчину. На эти крики в палату врываются двое санитаров с двумя шприцами с какой-то жидкостью в руках. – Выйдите, – злобно бросает Чон с неодобрительным взглядом. В чужих глазах читается очевидный вопрос, однако Чонгук указывает головой на дверь, и те повинуются. Техен никакой не псих, чтобы его нужно было усыплять. – Ненавижу тебя, ненавижу, – истерика начинает потихоньку спадать, так как силы орать заканчиваются. Голос опускается до тихого шёпота, а сам парень больше не брыкается. Он устал. – Знаю, Тэ, – мужчина медленно поглаживает спину парня руками. У него самого всё внутри разбито, кто бы помог. Ему нужно было присутствовать на вскрытии трупа и дальнейшем заполнение бумаг, но он выбрал дождаться того момента, когда Техен очнётся и успокоить без всяких шприцов, так как знал, как будет плохо Киму. – Почему он это сделал? – голос парня больше не срывается на крик, а тихо дрожит. – Я ещё не знаю. – Врёшь. Господин Чон глубоко вздыхает, пытаясь подобрать нужные слова. – Я могу лишь догадываться. Его очень долго и жестоко обманывали, а потом правда вскрылась, – Чонгук попытался всё проанализировать там же. В руках его одного из любимых пациентов лежал телефон с открытым диалогом. Мужчина даже не хотел сейчас думать, откуда тот был у него. В этот момент он наклонился, чтобы прочитать последнее сообщение: " Хосок, я уже устал от этого всего, давай расстанемся? Буду честен, я никогда не любил тебя, скажу даже больше, я ненавидел тебя. Ты гей, Хосок, один из этих педиков, фу блять. Мне всегда было так мерзко общаться с тобой и это мне ещё повезло, потому что мы не так часто виделись. При каждом нашем "поцелуе" я испытывал отвращение. Всегда на месте тебя представлял Шуён из параллели. Я влюблен в неё ещё со средней школы и даже пару раз спал с ней. Представляешь, даже не виню себя за это, ведь зачем? Ты педик, Хосок, а таким только на самом дне общества обитать надо, собственно, где ты сейчас и находишься. Могу сказать даже больше, это я уговорил твою любимую бабку отдать тебя в психушку, там тебе и место. В общем, бывай, "любименький". " После прочтения сообщения от какого-то "Шона" в телефоне Хоби, господин Чон тут же сложил все пазлы в голове, а после посмотрел на лицо мёртвого парня. На нём запечатлелась обида, непонимание и боль. Были видны две дорожки слёз, а из глаз также текла алая жидкость. Возможно, парень пытался выколоть себя глаза, дабы не видеть весь тот ужас от явно любимого человека. На это было страшно смотреть. Одним сообщением какое-то животное лишило жизни этого лучика света. Когда люди научаться думать перед тем, как что-то написать или сказать? Чонгук проморгался пару раз, не дав слезинкам скатиться с его глаз, он ещё давно забыл о таком понятии, как "слёзы". Он перевёл взгляд на подростка в его руках. Тот спал. Выдохся после сильной истерики и вновь провалился в тягостные дрёмы. Господин Чон тоже бы хотел заснуть надолго и не решать все эти проблемы, но не мог. Время близится к десяти часам ночи, а значит, что сегодня мужчина домой не попадёт. Техен довольно много спал, пропустив обед и ужин, а Чонгук всё это время сидел на кресле напротив и прожигал одну и ту же точку взглядом, размышляя над всей этой ситуацией. Пару раз к нему кто-то заходил и даже написал Юнги, что скоро приедет. У того был законный выходной, но узнав о случившемся, тот тут же решил приехать и уже скоро должен был быть тут. Мужчина аккуратно отпустил спину парня и уложил того на мягкую подушку, накрывая сверху тёплым одеялом. За окном были заметны снежинки, что было странно для поздней осени. Хоть Чонгук и не верил во всё это, однако точно знал, что теми яркими снежинками на улице был Хосок. Он в последний раз окутал мир своей добротой, покидая его по собственному желанию. Господин Чон не мог винить его за это. – Отдыхай, Тэ, – мужчина попытался поднять уголки губ в лёгкой улыбке, однако вышло не очень похоже. Ему предстоит взглянуть на труп любимого пациента ещё раз и подписать множество бумаг, а после передать эту новость единственному члену семьи Хосока. Было так жалко их обоих. Хотелось найти этого придурка Шона и рассказать обо всех последствиях, которые настигли младшего Чона, однако мужчина не был уверен, что это была хорошая идея. Зная Юнги, тот бы сразу приехал к Шону и врезал бы тут же тому в нос, однако это не выход. Каждый понесёт наказание за свои поступки. Возлюбленный Хосока ещё долгое время не будет понимать, почему его жизнь вмиг пошла по чёрной полосе. Господин Чон ещё раз взглянул на спящего Техена, а после встал с постели, направляясь на выход. Он тихо прикрыл дверь за собой, чтобы не помешать сну парня, а ему самому предстоит ещё долгая бессонная ночь.

*** Каблуки ударяются о кафельное покрытие, издавая громкий звук. Женщина лет двадцати пяти бежит по белому коридору в слегка растрёпанном виде: её каштановые волосы не собраны в хвост и из-за этого развиваются во все стороны, первые две пуговички белоснежного халата расстёгнуты, а сама она одета в мини юбку-карандаш. Выглядит вся эта картина слегка нелепо, ведь кто может красиво бегать на высоких каблуках? В руках санитарки конверт, который не имеет ни одной подписи или ещё чего-то. По его размеру можно догадаться, что внутри сложено в двое небольшое письмо или лежат пару купюр. Однако женщину это абсолютно не волнует, ей поручили передать это письмо одному из работников больницы и ничего больше, поэтому сейчас она так старательно бежит к этому человеку. Возможно, она бы и не согласилась передавать странные конверты людям, но когда этот человек прекрасный и красивый врач, то волей-неволей ты доставишь его тут же и принарядишься вдобавок. – Господин Чон! Господин Чон! – санитарка заприметила фигуру мужчины вдалеке, идущего совершенно одного по длинному коридору. Куда он направляется? Впереди только лифт, ведущий в морг. Врач оборачивается на крики позади и останавливается, хмуря брови. Санитарка тут же подбегает к нему и пытается отдышаться, словно пробежала длинный марафон. – Что-то случилось? – Чонгук старательно пытается разглядеть имя на бейджике женщины, однако та низко наклонилась, упираясь ладонями об колени и закрывая своей пышной грудью нужный бейдж. Мужчина тут же отвёл взгляд, чтобы не показалось, что он разглядывает чужие формы. – Господин Чон, Вам просил передать это какой-то человек, – санитарка аккуратно выпрямляется, заправляя прядку ламинированных волос за ушко и слегка заигрывая с человеком напротив. – Мне? – Чонгук не особо понимает, кто бы мог передавать ему конверты, а тем более так анонимно. – Ладно, хорошо, – мужчина протягивает руку, чтобы забрать бумаги. Женщина кладёт их в крепкую ладонь мужчины, касаясь длинными ноготками чужой руки и слегка поглаживая ту. Старший делает вид, будто не замечает очевидного флирта, ведь в данный момент его это вообще не заботит. – Спасибо, Цзы Юй, мне пора идти, – всё же смог разглядеть имя санитарки. – Обращайтесь, господин Чон, – женщина вновь поправляет свои волосы и улыбается старшему. Чонгук, никак не реагируя, разворачивается на месте и уходит туда, куда шёл изначально. Цзы Юй лишь бросает ещё один короткий взгляд на чужую широкую спину и, цокнув от того, что флирт не удался, также удаляется с места небольшой беседы. Не получилось заманить этого врача к себе в этот раз, значит получится в следующий. Мужчина же уже заходит в лифт, нажимая на старую кнопку с цифрой "-1". Сейчас он зайдёт в небольшой кабинет, чтобы прочитать содержимое конверта, а после направится туда, где не хотел бы больше оказываться никогда. Лифт слишком быстро опускается на нужный этаж, пропуская в лёгкие господина Чона ужасный запах. Здесь пахнет трупами, здесь пахнет смертью. И это не удивительно, десятки пациентов оказались в этом месте не по своей воле: чей-то организм просто не выдержал, кого-то пришлось насильно усыпить из-за отказавшего разума, а другим сама смерть шептала на ухо, как можно избавить себя от страданий. Чонгук не винил никого из них, а лишь тех, кто не смог помочь этим детям жить, в том числе и себя. Сейчас он здесь только по своей вине. Зайдя в один из кабинетов, в котором никого нет, мужчина включил свет и встал в один из углов, дабы возможные камеры не смогли прочитать содержимое бумаги. Обычно, в кабинетах врачей камер видеонаблюдения нет, однако некоторые всё же решаются их поставить. Аккуратно порвав упаковку, господин Чон вынул слегка потрёпанный лист бумаги, сложенный в двое. Развернув его, он принялся читать.

" Здравствуйте, Чон Чонгук. К сожалению, дело по Гон Джигарханяну пришлось приостановить из-за его кончины. Возможная причина смерти всем известная – жестокие заключённые тюрьмы и их выходки. В организме Гон Джигарханяна мы обнаружили половые заболевания, из-за которых он и умер, приносим извинения перед всеми его близкими. Мы можем продолжить рассмотрение дела этого человека, для этого позвоните по указанному ниже номеру, либо же, если Вы хотите закрыть это дело, то просто не отвечайте на письмо. Приносим ещё раз свои извинения. Спасибо.

Номер телефона: +***,

Следователь Ин Хин Джин. "

Тяжёлый вздох. После прочтения письма всё стало понятно. Нужные люди сделали всё как и просили: сначала заставили страдать, а потом это привело к смерти. В письме, конечно, всё было завуалировано, однако догадаться до правильного смысла не составляло проблем. Господин Чон не мог сказать, что чувствовал себя хорошим человеком, совершая всё это вместе с Юнги, однако оставить Джигарханяну такое лёгкое наказание не мог. Тот получил по заслугам и это главное. Однако теперь мужчина начинает волноваться по поводу того, что Ким Намджун узнает обо всём и начнёт разбираться в этой ситуации, а тогда Чонгуку уж явно не поздоровиться. Избавившись от одной проблемы, он нагрёб на себя другие. " Я сделал всё правильно, всё хорошо. " – в мыслях вертелись жалкие попытки переубедить себя, однако совесть всё равно мучила. Можно же было обойтись и без смерти насильника, тогда почему сердце подсказывает, что Чон поступил правильно? – Извините, здесь кто-нибудь есть? – в кабинет зашёл какой-то юный студент медицинского университета, сразу замечая мужчину с какими-то бумагами в руках. Тот слегка вздрогнул, так как не ожидал никого увидеть и тут же сложил листок пополам, дабы спрятать от чужих лиц содержимое. – Ой, извините, я Вам помешал, – студент тут же засмущался и начал быстро кланяться. – Нет-нет, ты чего, это я зашёл сюда без разрешения, – на лице старшего тут же появилась небольшая улыбка. Он вспомнил, как сам был ещё юным парнем и постоянно бродил по новым больницам, путаясь в кабинетах. – Я уже ухожу, ты кого-то ищешь? – Да... Мне нужно найти Гин Минджин. – Ты слегка ошибся этажом, её кабинет на третьем, а мы на минус первом, – мужчина вышел из кабинета, убрав письмо в конверт и указал пальцем на лифт, на котором только что спустился. – А, ой, спасибо большое, – смущённый парнишка не переставал кланяться, вызывая лёгкую улыбку на лице старшего. Когда двери лифта закрылись, увозя юного студента, то улыбка на лице господина Чона тут же спала. Он сложил конверт несколько раз, дабы тот уместился в небольшой внутренний карман в халате врача, а после посмотрел направо в сторону отделения морга. Вдалеке горели несколько зелёных кнопочек и одна красная и именно в неё ему и нужно идти. Каждый рабочий желает того, чтобы красные кнопки никогда не загорались на дверях кабинетов морга, однако предотвратить это крайне сложно. Сейчас там лежит слишком родной для Чонгука пациент, с которым они виделись каждый день на протяжении года. Мужчине всегда нравился этот радостный парень, вызывающий невольную улыбку на лице и дарящий только положительные эмоции. Однако кто бы знал, что тот скрывал слишком много подводных камней в своём добром океане. Узнав о них, господин Чон смог бы спасти Хосока, но солнце никогда не сможет показать луну. Теперь мужчине предстоит продолжать работать как ни в чём не бывало, но на самом деле он будет каждый день вспоминать об этом человеке ещё очень долго. Хосок второй пациент, который погиб у Чонгука. Первый умер ещё шесть лет назад, однако забыть об этом мужчина смог только года три назад, хотя всё равно периодически вспоминает. Всегда очень сложно работать врачом и не важно каким. Доктора всегда несут ответственность за своих пациентов, а когда приходится говорит родным о том, что пациент умер, то им настолько же больно, как и близким погибшего. Ничего в этом мире не долговечно, ни листики на деревьях, ни человеческая жизнь. Наше поколение рано или поздно сменится другим, а о нас будут вспоминать люди ещё пару лет, а после останется только чёрточка на могильной плите, означающая когда-то насыщенную жизнь этого человека.