Неон

Тэхён накрутил себя, как спагетти на вилку. Ну ладно. Как лапшу на палочки. Очков не было. Завтра на работу. Пирожные, купленные братом, были очень вкусные, поэтому злиться не получалось, да и он не обязан был спасать его забывчивую задницу. Все свитера вдруг показались слишком блëклыми, несмотря на разноцветные нитки. Может, сказаться больным? И к чёрту эту работу. Пусть Хëнджин отдувается. Всё равно, наверное, кроме работы, ничем и не занимается, а с его красивым лицом любые двери ему открыты. Ладно, Тэхён так по-настоящему не думал, но завидовал его конвенциональности. Он бы тоже хотел вот так вот просто вписываться в общество и его стандарты. Выделяться чем-то хорошим, а не своими зомбиподобными глазами и вырвиглазными свитерами. Джина в квартире не оказалось, у него сегодня была работа в винтажном магазине. Значит, придётся справляться своими силами. Надеть повязку и всё равно отлично видеть, как Годжо, у него не получится. Тэхён запустил руку в волосы и успокаивающе пригладил красные пряди. Если хочешь что-то спрятать, поставь на виду. Умывшись и позавтракав остатками вчерашней роскоши, он подвёл глаза кроваво-бордовым цветом, немного растушевал пальцами и оценивающе посмотрел в зеркало. Смотрелось жутко. То что надо. Яркий свитер с танцующим скелетиком, широкие штаны, массивная кожаная обувь с железными вставками удачно дополнили образ. Наушники в уши, любимые песни на всю громкость, чтобы заглушали страхи, — и вперёд. Немного потупив у двери, уставившись на ручку, он всë-таки решился её открыть. Сердце бешено колотилось в груди, и воздух выходил из лёгких рвано, но Тэхён старался не слишком сильно погружаться в тревожность. Дойти-до-цветочного-дойти-до-цветочного-дойти-до-цветочного. Наверное, надо Чонгуку что-то подарить? За тот портретик, будь он не ладен. Что-то художественное? Может, классные карандаши типа Дервента, например? А какие лучше, графитовые или пастельные? Может, угольные? Наверное, будут слишком пачкаться. А акварельные Тэхён сам не любил. Поддерживать экономику и спрос конкретно на акварель в любом её виде он не собирался. Лучше остановиться на обычных графитовых, они точно пригодятся. Но только карандаши — это слишком мало. Новый скетчбук? Блять, сначала надо понять, на какой бумаге и чем он рисует. И очки невероятно сильно хочется прижать к переносице. Да, иметь под боком брата-художника, оказывается, имеет свои последствия. Интересно, как называется косвенная профдеформация? Прохожие ожидаемо шугались страшных глаз, но некоторые сочли их за линзы и подготовку к Хэллоуину. И неважно, что он через месяц. Не-важ-но. Уж лучше так, чем расширенные от напряжения зрачки и ноздри. Звëзды падали с неба и застревали меж вишнёвых локонов, мерцая. Такие вот прикольные заколки. Ногти немного отросли, но уже корябались и стучали по грифу гитары. Придётся снова остричь, хотя жаль, ведь они были красивыми, разноцветными. Чего не скажешь о Чёрном худи, который нагло отсутствовал на рабочем месте. Колокольчик в этот раз не прозвенел, и Тэхëн вошёл в режим невидимки. Заметил его только Черника, подошедший приветственно ткнуться лбом в ладонь, помурчать для приличия и уйти обратно в угол досыпать. А чёрный скетчбук был один и без охраны. А Тэхён — бессовестный и вероломный. Ни на что не намекаем, но эти страницы так и тянет раскрыть, пропустить меж ними пальцы и потереться подушечками о поверхность. На самом деле Тэхён вообще не шарил в бумаге, что для музыканта, конечно, удивительно, но на ощупь мог примерно определить, какая для чего. Эта бумага особо ничем не отличалась, разве что была поплотнее обычной чертёжной и поверхность была чуть более пористая. Экспертно заключив, что это бумага для смешанных техник, Тэхён положил огромный болт на правильность этого самого заключения и решил, что скетчбук с такой бумагой будет лучшим решением. Универсальным, что ли. Кстати, если эти страницы под пальцами смущённо бледнели пустотой, то следующий разворот обещал обрадовать красками. Цветы. Очень оригинально, особенно для работника цветочного магазина. Цветы, какие-то надписи на английском и латыни, кошки, собаки, звëзды, деревья. На следующих разворотах уже интереснее — городские пейзажи, небо, крыши, зарисовки машин, немного набросков людей в движении — они понравились Тэхёну больше всего, минималистичные, но в то же время каждой линией хотелось любоваться, а в движениях карандаша чувствовалась динамика. Иу. Не зазвучать бы как пропахнувшие скипидаром преподы из колледжа Джина. Извините, а можно профдеформацию сменить на музыкальную? Ну так, вдруг… Если все предыдущие рисунки были чёрно-белые с достаточно жёсткими линиями и хорошим нажимом грифеля, то следующие запестрели красным, медово-терпким и ярко-бело-серым, пугающим. Тэхён обомлел, наблюдая за целым разворотом зарисовок с очень мягким нажимом по контуру. Собственные глаза смотрели с бумаги — предположительно для смешанных техник — без вызова, с нежностью и теплотой. Он правда видит его таким? — Вам помочь? — вдруг холодно прозвучало с правой стороны. Тэхён вздрогнул и выронил скетчбук. Тот осторожно приземлился на стол, стараясь не потерять ни один из набросков. — Да, — неожиданно для себя ответил Тэхён. — Можно вас обнять? Чонгук растерял весь свой холод и приобрёл нейтральный pH. Потерялся. Но потом отвёл глаза и кивнул. Обнимать его было странно, потому что он не обнимал в ответ. Всё равно, что потрогать мёртвую рыбу… Но его волосы мягко щекотали щëку и пахли хвоей с лесными ягодами. Худи был тёплым в руках и таил в себе запах стирального порошка и мужского дезодоранта. А ещё Чонгук дышал. Прерывисто. Тэхён чувствовал его сердцебиение через одежду. А потом он обнял в ответ. Сначала робко, но потом крепко. Так, что стало в разы теплее. Так, что ему почему-то хотелось доверить свою жизнь, потому что он бы еë защитил. Это продолжалось не долго, но, конечно, показалось маленькой вечностью. Где-то вдалеке взорвалась звезда, и это было страшно, но на её месте образуется что-то ещё. Главное, чтобы не чёрная дыра, но об этом знать ещё рано. — У вас очень грустные, но очень красивые глаза, — сказал зачем-то Тэхён и ушёл. Испугался, что сердце остановится. Он не шёл, а летел к Джину в магазин. Ему срочно нужна была помощь. Когда показался неоновый свет, Тэхён знал, что находится в нужном месте. Он забежал внутрь и сразу подлетел к кассе. Вокруг него горели неоновые вывески и тёплый свет старых торшеров, обтянутых тканью. На полках и на полу была куча различной техники. И хотя с виду казалось, что это всё сплошной беспорядок, на самом деле они лежали по разделам: фотокамеры плёночные и цифровые, видеокамеры по такой же логике, стереоскопы, игровые приставки на несколько человек, например, маленький нинтендо с плоскими джойстиками, или на одного, например, psp, которые по сути винтажными не являются, но выпускаются редко и игр на них почти найти. Здесь были и электрорасчëски, и радиоприёмники, и проигрыватели с огромными бобинами, кассетные и дисковые магнитофоны и плееры, проводные наушники, колонки, ламповые и транзисторные комбики, усилители, ленточные и конденсаторные микрофоны, только динамических не было, недавно какой-то мужик с седой бородой скупил все, что были. Домашние телефоны с дисковым набором и закрученным проводом, телефоны-раскладушки, кабели, системные блоки, в которых как правило не хватало частей, лампы, запчасти и ручки от самых разных вещей, и многое другое. У кассы стоял большой аквариум, который по сути был её частью. Джину делали его на заказ. Стекло продолжало переднюю часть стенда и огибало её по углу. Аквариум был жемчужиной магазина, потому что в нём плавали разноцветные рыбки с отражающей свет чешуёй. Они могли бы служить источником дополнительного освещения, но всё равно что луна не светит без солнца — без неоновых огней и тёплого света ламп их было бы не видно. Они медленно скользили в воде, пуская по магазину зайчиков. — Ты чего так бежал, мэн? Где твои очки? — Спросил Джин, откладывая какой-то журнал с — неожиданно — обзорами винтажных проигрывателей. Очки? Блять, очки. Тэхён убежал так быстро, что забыл об очках напрочь. Придётся снова идти. Но теперь уже с подарком. — Ди, — серьёзно блеснули мёртвые глаза, — что подарить художнику? Тот, успевший немного напрячься, усмехнулся и расслабил плечи. Этот мелкий… — Смотря чем и что он рисует. — Карандашами в основном. Причём зачастую всё чёрно-белое. — Тогда набор графитовых карандашей разной мягкости, и дело с концом. — Этого мало. — Слушай, там можно целую охапку набрать, — Джин отвернулся, чтобы покормить рыбок. Таймер сработал. — Надо ещё что-то. — Скетчбук? Клячку? Хотя зачем, она зачастую у всех есть. Фиксатив можно подарить, чтобы работы не тушевались между листами. Хотя многие, кто работает в графике, читерят и просто брызгают лаком для волос. — Видя, что не впечатлил своим ответом поникшую вишнёвую голову, Джин вздохнул. — Подари просто сертификат, а? Мало ли чем он ещё работает или хочет поработать. Тэхён кивнул и зачем-то ещё немного побродил по магазину. Стырил пару мини-дисков для приставки и кассету в walkman. Джин притворился, что не заметил. Тэхён махнул рукой, сказал, что приготовит на ужин курочку в медовом соусе, и ушёл, не дожидаясь напоминания Джина о том, что овощи вообще-то тоже надо есть. Тэхён хотел пойти домой, потому что снова начал чувствовать себя некомфортно без защиты очков, но вместо этого отправился к себе на работу, чтобы купить новые и испугать Хëнджина страшно подведëнными глазами. Того за стойкой не оказалось. Похоже, снова пришёл Феликс и утянул его на склад или в подсобку. Тэхён не знал, чем они там занимались, каждый раз по-разному. Обменивались коллекционными карточками, слушали музыку, рубились в игры на телефонах по сети, которая ловила не очень, обсуждали книги и комиксы, смотрели аниме, уничтожали запасы чипсов и газировки, спорили, мирились, смеялись. На этот раз Хëнджин нашёлся в подсобке, но один. Он спал. Иногда Тэхёну становилось интересно, чем тот занимается по ночам, но Хёнджин всегда отвечал, что он сова, вот и всё. На общий телефон позвонила хозяйка. Пришлось растолкать Хëнджина, чтобы не спалился. Поставка задерживается и переносится на завтра. М, как приятно, на смену Тэхёна. Когда Хёнджин окончательно проснулся и заметил кровавую подводку, то побледнел, но не сказал ни слова. Обещал ведь не пугаться. — Утро, — хрипло поприветствовал он и пошёл за кассу. Тэхён проверил время. Ну что ж, утро в четыре часа вечера по идее тоже должно быть хорошим. — Привет! Пробей мне, пожалуйста, со скидкой для персонала. — Тэхён протянул ему большие синие очки, которые меняли цвет глаз, и три огромных банки с газировкой. Одну себе, две остальных он унесёт в цветочный. Осталось только купить скетчбук и карандаши. Джисон поприветствовал Тэхёна невольным реверансом, когда чуть не упал со стремянки. Лез за тем, чтобы выложить лаки на полку, но не рассчитал. — Какие люди! — засмеялся он, хлопая Тэхёна по плечу. — Я не видел тебя почти никогда. На самом деле они и правда давно не виделись. Последний раз год назад, когда Тэхён увязался с Джином и шёл туда же, куда и он. — У нас много нового! Завезли масляные краски, темперу и тройники. Несколько мольбертов, миллиард холстов, новые бренды акварельной бумаги, растушëвки, ножи… — Мне нужен скетчбук и хорошие карандаши. Человек всё делает чёрно-белым, краски не нужны, — перебил Тэхён, опустив тот факт, что и красками, и цветом Чонгук вообще-то пользуется, но только в одном конкретном случае. — Без проблем! — улыбнулся Джисон и энергично убежал куда-то в другой зал. Примчался обратно со скоростью пули и положил перед Тэхёном несколько наборов. Тот наугад ткнул пальцем в чёрный скетчбук с сакурой и большую коробку карандашей. Он немного подумал и попросил пару пустых стикеров, оплатил и ушёл. Ушёл не в цветочный, а домой. Там он откопал пустую коробку из-под кассеты, свёл получше недавний инструментал и записал его на флешку. Положил в коробку один из набедренных платков, сверху флешку, а на крышку наклеил стикер с рисунком чёрной толстовки и звёздочек. Криво, конечно, но Тэхёну простительно. Время шло дико медленно, и под пальцами начало зудеть желание снова пойти в цветочный. Очки-то надо забрать. Тэхён сложил все подарки в шоппер и пошёл. Пардон. Вернулся, взял забытые наушники, натянул очки повыше и пошёл. В цветочном никого не было. Это на руку. Выложив почти всë на прилавок с кассой, Тэхён вдруг застыл с газировкой в руках, когда к нему вышел Чонгук с Черникой на плече. Он молча смотрел на Тэхёна, цепляясь взглядом за синие очки, в которых ярко-бело-серые глаза окрашивались в голубой, а потом за руки, державшие газировку. Почему-то именно от вида фиолетовой банки с серебряными узорами, его немного подкосило, в глазах появилось что-то странное и очень печальное. Тэхён испугался, поставил банку на прилавок и протянул другую, жëлтую, с юдзу, персиком и манго. Чонгук немного заторможенно взял её, случайно задев чужие пальцы своими и, кажется, вызвав этим маленький инфаркт вишнёвого сердца. Черника спрыгнул с ослабевшей руки и подошёл к Тэхёну, потираясь о свитер. Чонгук следил за ним немигающим взглядом. Опять потерялся. — Я хотел сказал спасибо за портрет, — смущённо начал Тэхён, смотря на мурчащего кота. — Принёс немного… Там в кассетной коробке музыка. Я сам написал. Она… — Он помолчал, чувствуя, как щëки начинают опасно теплеть. Так и сгореть можно. — Про тебя, — закончил он. Чонгук не шевелился и продолжал молчать. Потерялся.