Ирисы и фикусы

Та ночь была во всех отношениях прекрасной, но, так или иначе всё-таки вернувшись к себе в квартиру, Чайльд принял нелёгкое для себя решение. Нужно сделать шаг назад. Ненадолго отстраниться, чтобы всё как следует обдумать. Странно. Казалось бы, Чайльд никогда не имел никаких предрассудков относительно чужой ориентации, но столь разительные изменения в восприятии своей собственной его почему-то напрягли. Он терпеть не мог нащупывать в себе что-то новое и неизведанное — ему казалось, он прекрасно о себе всё знает и понимает. Но Чжун Ли каким-то образом удалось вытащить из него совершенно незнакомый кусок чувств и переживаний. Чайльду было в целом всё равно, как себя идентифицировать — гетеро, гей, бисексуал — это всё было как будто немного не про него. Ему просто нравились разные люди — женщины и мужчины, чисто внешне и по общению. Со многими ему удавалось выстроить приятельские, дружеские отношения. Вот только в мужчин он не влюблялся. Ну, по крайней мере, так явно, как в Чжун Ли. Что же это получается, теперь он совершенно точно бисексуал? Почему-то теперь для него это стало важным. Он чувствовал, что прежде чем говорить Чжун Ли о своих чувствах, он должен как следует в них разобраться. Во-первых, он старался не бросать слов на ветер, и поэтому ему хотелось быть полностью уверенным в том, что озвучивает. Во-вторых… Кажется, он всё ещё немного завидовал Чжун Ли, который наверняка такими сомнениями не мучился — он ведь уже давно определился, что любит мужчин. Ещё и его родители в курсе. Нельзя разочаровать семью повторно, а вот у Чайльда ещё всё впереди. Было очень сомнительно, что родители встретят новости с распростертыми объятиями. Это ужасно пугало, ведь Чайльд с семьёй был довольно близок. Ещё, чего доброго, на фоне всей пропаганды откажутся от него? Ну… Это, конечно, маловероятно, но разговоров будет явно много и уж точно не слишком приятных. Ух, Чжун Ли, уже через всё это прошёл, чёртов везунчик. Любит ли тот Чайльда — об этом он пока старался не думать. Уж о чём-о чём, а о том, что Чайльд для него особенный человек, говорит очень многое, но. НО. И, в-третьих, именно потому, что чувствовал, что небезразличен Чжун Ли, ему и не хотелось ранить партнера собственными метаниями и поспешными выводами. Конечно, сердце говорило Чайльду, что они вовсе не поспешные, но признавать это было волнительно и немного тревожно. Поэтому тот снова взял на вооружение свой любимый метод эскапизма — ушёл в работу с головой, благо её было выше крыши. Неловко отписавшись мэтру, что у него в компании сейчас напряжённое время и ему нужно выложиться на все сто, Чайльд постарался выкинуть из головы вообще всё, что связано с отношениями. Как будто это было так легко, да ещё и после всего пережитого. Когда он ложился спать, то подолгу не мог заснуть, прокручивая в голове обрывки воспоминаний о той ночи. О нежных руках Чжун Ли, о том, как тот к нему прижимался, как шептал его имя… Как сам Чайльд был настолько взбудоражен, что был готов идти до самого конца. Но эти сцены сменялись в голове не менее берущими за душу — как мэтр готовит ему завтрак, сидит рядом, пока они смотрят очередной фильм, как целует в щёку, прежде чем Чайльд отправится на работу. Всё это в совокупности поднимало в душе Чайльда настоящую бурю эмоций, и он никак не мог сомкнуть глаз едва ли не до утра. Чжун Ли, Чжун Ли, Чжун Ли. Не думать о нём просто невозможно. Он слишком глубоко проник во все сферы жизни Чайльда — казалось, не осталось практически ничего, что у него так или иначе не ассоциировалось с мэтром. Именно поэтому даже один неуверенный шаг в отношениях с ним как будто таил в себе опасность полного провала. Если что-то пойдет не так, Чайльд свою жизнь по кусочкам уже не соберет. Судя по всему, сам Чжун Ли чувствовал, что Чайльда что-то гложет. Он старался регулярно писать, спрашивать, как дела, присылать фотографии, как он это всегда любил делать — будь то новые поступления цветов или красивый латте-арт на его кофе. Иногда у Чайльда просто не было сил ответить — не то, что встретиться лично. Одиночество было для него привычным делом — настолько, что, как оказалось, даже сбежать в него ощущалось до некоторой степени уютно. Но посвящать всего себя работе было контрпродуктивно, как ставить анестезию, не разбираясь в проблеме и не назначая лечение. Впереди был выходной, который Чайльд твердо решил направить на усиленные размышления. Вопросы на повестке дня были следующие: кто виноват и что делать. А если они начинают мучить, то Чайльд и без подсказок знал, как надо поступить: вспомнить, кто ты такой. Без отношений, без работы. Что ты за человек, чем восхищаешься и что любишь. А там и все остальные ответы найдутся. Поэтому свой день он решил начать, во-первых, поздно, а во-вторых, в одном из бистро, в которые местные совершенно не захаживают. Дрянное, вообще-то, бистро. Чжун Ли бы ни за что туда не пошел. Но для Чайльда оно таило в себе воспоминания: именно здесь он впервые позавтракал, с утра прилетев в Париж и навернув по нему с десяток километров, восторгаясь всем и вся. Заказав кофе и тосты, он откинулся на спинку потертого стула. Для поднятия настроения осталось только закурить. Черт побери, давно он этого не делал. Чжун Ли не переносит дым… А впрочем, сейчас-то какая разница? Доза никотина успокоила и помогла мыслям течь ещё чуть бодрее. А то кофе был совсем отвратительный — Чайльд сделал пару глотков, но допить не смог. Где-то в груди застряла злость, словно косточка, вставшая поперёк горла и мешающая вдохнуть как следует. Причём Чайльд даже толком не мог понять, на что именно злится. И на кого — на Чжун Ли? Возможно. Он и сам понимал, что это совершенно необоснованно, что он не имеет права на эту злость. Но ощущал, что то количество эмоций, которое обрушилось на него из-за… Ладно, в связи с Чжун Ли — он попросту уже не вывозит. И эта спонтанная сигарета стала для него эдаким молчаливым протестом. Честно говоря, Чайльду казалось, что для него любовь никогда не ощущалась настолько сильной и захлёстывающей, словно цунами. Может быть, он ни разу и не любил? А если даже и любил, то, видно, успел забыть, каково это. Казалось, это должно быть что-то сродни отношениям между его родителями: ровное, словно только что выпавший снег, спокойное чувство, практически никак не проявляющееся на поверхности. Но нет, но нет. То, что он испытывал, заставляло его мысленно сгорать, возрождаться из пепла и снова мучительно пылать. Тоже мне, нашлась тонко чувствующая натура. Чайльд думал, в их паре самый впечатлительный — это Чжун Ли, но, кажется, он многого о себе не знал. Снова. Из водоворота обрывочных рассуждений его вырвал неожиданный звук вибрации его телефона о стол. Конечно же. — Да? — слегка поколебавшись, он взял трубку. — Аякс? — голос Чжун Ли звучал обеспокоенно. — У тебя всё в порядке?.. Ты не отвечал на сообщения, и я подумал, возможно, это у меня какие-то проблемы с сетью или что-то вроде того… — Всё нормально, — выдавил из себя тот. — Мне просто было немного не до этого. Я позже всё посмотрю. — У тебя сегодня выходной? Может быть, заглянешь? Или сходим куда-то? — после секундной паузы послышалось по другую сторону телефона. — У меня тут дела, — звучит уклончиво, но в принципе это правда. Впрочем, от проницательного собеседника редко что-либо укроется. — Аякс, — голос Чжун Ли звучал хрипло и тускло. — Если всё-таки что-то случилось, помни, что ты всегда можешь со мной это обсудить. У меня в любой момент выкроится для тебя свободная минута. Нет ничего, что нельзя было бы решить разговором по душам. Так что позволь мне… — Нет! — непроизвольно рявкнул тот так, что сам от себя такого не ожидал. Замолчал, выдохнул и продолжил уже чуть более спокойно. — Прости, но мне правда сейчас нужно побыть одному. Надеюсь, это продлится не слишком долго. Просто… Ну вот так всё сейчас складывается. Я напишу. — Ты ведь не собираешься меня… — Чжун Ли оборвал фразу, тоже вздохнув, пытаясь собраться с мыслями. — Хорошо. Я буду ждать, сколько потребуется. Чайльд сбросил вызов и облокотился на столик, потирая глаза пальцами. Кажется, было бы проще, если бы Чжун Ли не был таким идеальным и сам бы на него выбесился. Может, это хоть как-то помогло бы сбросить напряжение, но увы. Он прекрасно понимал, что Чжун Ли, скорее всего, сильно расстроился от его слов, но думать ещё и об этом попросту не было сил. Какое-то время он листал ленту в телефоне, пытаясь собраться с мыслями вновь… Или же наоборот тщательно этого избегая? Так или иначе, а в этом кафе он в итоге провёл куда больше времени, чем оно того заслуживало. Идей, как подступиться ко всему этому, настолько не приходило в голову, что он понятия не имел, как действовать дальше. Впрочем, когда в жизни возникали проблемы, требующие нестандартных решений, Чайльд старался держать уши и глаза открытыми: зацепка могла прийти оттуда, откуда её совершенно не ждали. Заголовок статьи, чья-то небрежно брошенная реплика, сцена фильма. Чем-чем, а наблюдательностью он отличался отменной и легко ловил витающие вокруг настроения. …тем более совершенно дико и странно было получить пищу для размышлений настолько в лоб. Когда он, погружённый в раздумья, вывалился из дверей кафе, то поначалу ему показалось, что он ошибся улицей. Или городом. Или вообще попал в другое измерение. Входил в кафе на совершенно обычной скучной улице в центре Парижа, а вышел… и не поверил своим глазам. Всё свободное место на дороге заполонила процессия людей в разноцветной одежде, отовсюду гремела оглушительная музыка, а на тротуаре ликовала толпа с флажками и плакатами в руках. Чайльд попытался приглядеться к этой разноцветной реке — его взгляд выцепил широко улыбающихся парней и девушек с волосами совершенно бешеных цветов и в не менее пёстрых костюмах. И много, много, очень много радужной атрибутики. Не успел он обработать эту информацию, как его будто бы самопроизвольно затянуло в эту толпу: оказавшийся рядом обаятельный парень с повязкой на один глаз и воротником из перьев моментально впихнул в его руки яркий флаг, и, пока Чайльд пытался переварить происходящее, похлопав по плечу, хитро пропихнул куда-то вперёд себя, поближе к центру парада. Перед глазами Чайльда шла бесконечная вереница участников: в самых диких костюмах и полуголых, в кроссовках и на гигантских каблуках, что-то кричащих в мегафон и молчаливо и гордо демонстрирующих плакаты «Love is love», лысых и длинноволосых, с вызывающим макияжем и выглядящих совершенно обычно, молодых и пожилых, но самое главное — десятки, сотни совершенно счастливых пар, не боящихся крепко держаться за руки, обниматься и целоваться. В ушах отдавались биты, звучавшие из колонок, а Чайльд, широко раскрыв глаза и крепко сжав в руке древко флага, как заворожённый смотрел на это чудное зрелище. Он соврал бы, если бы сказал, что в его душе не поднялась волна эмоций: любопытство, восхищение, отчасти смущение и неловкость. Но чётче всего в голове пронеслась лишь одна мысль: «Я тоже хочу так». Излучать свободу, спокойствие и уверенность. Ощущать гордость за себя, за своего избранника и за свои чувства. Не бояться того, что мир не совершенен и трудности непременно возникнут, и осознавать, что так или иначе, а решить их, не предавая собственное «я», возможно. Улавливать, что тебя поддерживают, понимают и принимают. Спустя долгое время — хоть взбудораженному Чайльду и показалось, что не прошло и получаса — толпа начала потихоньку рассасываться, двигаясь вместе с парадом дальше. Он всё-таки не смог найти в себе силы решительно поднять флаг в его руках и бешено размахивать им, как все остальные окружающие его люди — в толпе и в процессии, но проникнуться этой неуёмной энергией, сносящей все страхи и комплексы на своём пути — это ему однозначно удалось. Он оглянулся по сторонам и внезапно понял — ведь он в Марэ. Модный квартал, к тому же полный гей-баров, излюбленное место квир-тусовки. Он почему-то никогда не думал о том, что это… Может относиться и к нему. Что это пространство для него. Потенциальная зона комфорта. Посреди опустевшей улицы он краем глаза заметил того парня с перьями — он льнул к немного смущённому рыжеволосому типу, одетому совершенно обычно. Рядышком какая-то девчонка с косичкой и игрушкой в виде розовой лисы в руках поедала радужное мороженое. Уфф. Продолжать день в гей-баре — это уж как-то слишком. Достаточно приключений на сегодня. Да и рановато. Чайльд решил выбрать кафешку понеприметнее — чтобы немного перевести дух и выпить холодного просекко. Ну вот, «Chez L&J», выглядит неплохо. Его встретила радушная хозяйка со светло-каштановыми кудрями, выделила ему столик в глубине зала, поближе к кондиционеру, чтобы было не так жарко. Чайльд с порога почувствовал от неё ауру максимального дружелюбия и заботы. Для французов в общепите это было как-то не слишком характерно. Хм, почему, интересно, столько доброжелательности и всё для него одного? Он пролистал меню и огляделся вокруг. Кафе было словно островком спокойствия среди всего хаоса, из которого только что сбежал Чайльд. Где-то в противоположном уголке сидели трое дедов и играли в домино. У большого окна с видом на улицу попивала чашечку эспрессо невозмутимая девушка в коротких шортах, облегающих округлые бёдра, и усиленно что-то набирала в телефоне. В целом никому ни до кого не было дела, и никто никому не мешал. Тихо играла пластинка на стоящем у стойки проигрывателе. В глубине кафе урчала работающая кофемашина, у которой крутилась белокурая девушка, отточенными движениями взбивая молоко… — Что будете, mon chaton? — спустя пару минут после того, как принесла меню, обратилась к нему эта улыбчивая мадам. — Мне, пожалуйста, бокал просекко. — Что-нибудь в качестве закуски? Чайльд был не слишком голоден, но всё же засомневался. Кафе на первый взгляд ему так понравилось, что захотелось посидеть тут подольше. К тому же, его спонтанное участие в празднике жизни совершенно его вымотало. Но хозяйка и по совместительству официантка, как-то по своему истолковав его замешательство, сказала, что «всё поняла», и упорхнула, предварительно что-то шепнув белокурой. Та отвлеклась от кофемашины и налила бокал игристого, разместив его на стойке. Спустя несколько мгновений вернулась и вторая, неся в руке небольшую тарелочку с какими-то маленькими, но очень аппетитными бутербродиками. — Канапе с лососём отлично подойдёт, — снова улыбнулась ему она. — Считай это подарком от заведения. Happy Pride, mignon. А. А… Так вот в чём дело. Чайльд покосился на флажок, который он как-то автоматически забрал с собой и продолжал держать в руках, когда вошёл в кафе. Сейчас он так же машинально отложил его куда-то рядом с собой, чтобы не мешался. — Я не… А хотя, спасибо, — густо покраснел он. — Сейчас принесу твоё вино, — мадам подошла к стойке. — Спасибо за помощь, шери! Белокурая барменша-бариста чуть нагнулась, позволяя поцеловать себя в щёчку, и всё это на глазах у Чайльда. Он в общем-то считал, что это не его дело, и поспешил отвести взгляд, но, кажется, лукавая официантка всё заметила. — Успел запасть на мою очаровательную жёнушку, мон шатон? — поддразнила она Чайльда, подавая ему просекко. — Прости, но она занята, давно и надолго. — Что вы, — вспыхнул тот. — Я не… У меня… — Есть парень, да? — проницательность мадам поражала. Она с изяществом кошечки устроилась на стуле напротив Чайльда, подперев руками подбородок. — Тогда почему такой милашка грустит? Кто он? — Ничего я не грущу, — пробухтел ей в ответ Чайльд. Но почему-то захотелось высказаться. Это ведь как болтать со случайным попутчиком, да? К тому же ему было любопытно. Потупившись, он продолжил. — Он… Самый лучший во вселенной… Очень добрый и уютный… — Но всегда есть какое-то «но», да? — глубокомысленно изрекла хозяйка, переглянувшись с женой. Чайльд перевёл взгляд с одной на другую. Может быть, это и есть та зацепка, которую он ждал? — Слушайте… А как вы поняли, что это, ну… Любовь? — он сглотнул. — Что вы хотите быть вместе навсегда? Что это не минутная блажь, а серьёзные отношения с заделом на будущее, брак, вот это всё? — Ах, миньон! — всплеснула руками мадам. — Как же ты всё усложняешь! Если честно… — Да мы до сих пор ничего не поняли, — смущённо вмешалась белокурая. Её жена глупо хихикнула. — Шери всё бесится, что я ей не предложила встречаться прямым текстом. Но на самом деле она права! Мы никогда не загадывали так далеко, как «навсегда». Нам просто очень хорошо вместе, а что будет дальше — не знает никто. Ну и мы друг от друга без ума, конечно, этого у нас не отнять, — она послала воздушный поцелуй своей «шери». — Я вообще долго встречалась с мужчиной, — снова прервала молчание та. — Лиза была со мной рядом всё это время, мы неплохо общались… Но я никогда не думала о ней в таком ключе… — Ой, он был таким неотёсанным мужланом, этот твой Дилюк. Удивительно, как Кэйя его терпит! — заявила Лиза, и снова повернулась к Чайльду. — Я всегда считала, что Джин умница и красавица, она мне искренне нравилась, но не предполагала, что у меня есть даже мизерный шанс. И тут, представляешь, этот чурбан заявляет ей, что она слишком много времени проводит на работе… Моя милая кошечка прибегает ко мне в слезах, говорит, что между ними всё кончено, а я утешаю её, без какого-либо умысла, и тут… Наши взгляды встречаются, искра-буря-безумие… Но почему-то никто никого не целует! — припечатала она уже успевшего затаить дыхание Чайльда. — Да уж, до этого ещё было далеко, — вздохнула Джин. — Мы всё больше времени проводили вместе, я все меньше внимания уделяла работе… Лиза вытаскивала меня из рабочего кабинета на свидания… Конечно же, ни в коем случае их так не называя. Она их именовала «чаепитиями», да? — Да, — хихикнула Лиза. — Как-то на одном из них мы с Джин долго-долго болтали о сокровенном. Она рассказывала мне о том, как до Дилюка её совершенно не интересовали парни, как она абсолютно внезапно для себя ввязалась в отношения с ним… Она была такая искренняя, такая милая — на меня аж тоже совершенно спонтанно нахлынули чувства. Я поймала её взгляд, и наши губы встретились! Так мы поняли, что нас обеих тянет друг к другу… Не так, как мы полагали. — Лиза, — укоризненно пробурчала та. — Не смущай своими рассказами мсье Сержа, мсье Николя и мсье Виктора, а то они опять запутаются, чей сейчас ход. — Единственная, кто тут смущается, так это пылко влюблённая в приятельницу по переписке мадемуазель Эола! — давно уже гревшая уши невозмутимая девушка вспыхнула и отвернулась к окну. — В общем, — продолжила Лиза, — мы уже знали, что нам друг с другом приятно проводить время. А теперь у меня был полный карт-бланш на то, чтобы творить с моим котёнком всё, что мне вздумается. Например, — она изобразила задумчивость, — заставить уже её наконец-то уйти с ненавистной работы. После этого мы вместе открыли это кафе. Джин обожает кофе, ну а я ответственна за разные вкусности и общение с клиентами. Чем дольше я флиртовала с ней на рабочем месте, тем сильнее она теряла от меня голову! В конечном итоге она больше не смогла мириться с мыслью, что кто-то из постоянных клиентов может меня увести, и подарила мне кольцо. Вот и вся история, миньон. Джин со вздохом закатила глаза, словно говоря «да-да, конечно, всё так и было, как скажешь» и вернулась к кофемашине. — И ваши отношения не мешают работе? — задумчиво протянул Чайльд. — Нисколько, мой дорогой. Мы ведь любим друг друга. — А ваши родственники не против?.. — Всякое бывало. Сестра Джин не сразу это приняла: она очень религиозная. Но у неё не осталось иного выхода, кроме как с этим смириться — ведь мы любим друг друга. — Вы так говорите, будто бы это панацея от всех бед, — вздохнул Чайльд, пытаясь переварить услышанное. — Нет, мон шер, — вдруг серьёзно посмотрела на него Лиза. — Вовсе нет. Просто мы никогда не забываем, что мы друг у друга есть, и если одну из нас одолевают сомнения и тревоги, то другая всегда поддержит и развеет их. Нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить вместе. «Обещай, что если тебя снова одолеют чувства, с которыми ты не будешь понимать, что делать, ты придёшь ко мне, и мы разберемся с ними вместе,» — вдруг прозвучало в голове у Чайльда так отчётливо, словно Чжун Ли снова повторил ему эту фразу на ухо. Он залпом допил игристое и вскочил, торопливо доставая из кармана купюру: — Простите, я… Только что вспомнил об одном важном деле… Срочно нужно бежать. Спасибо вам, правда. Ещё увидимся! — Удачи вам с вашим парнем, миньон! — только успела крикнуть вслед Лиза, переглянувшись с женой. — Как же сложно быть настолько безумно влюблённым и бесконечно вариться в собственных мыслях, страшась поговорить с партнёром, думая о том, что он может воспринять всё неправильно… Да, моя сладкая Эола? — Я сейчас отсюда уйду. А потом отомщу, — процедила та.

***

Чайльд просадил целую уйму денег на такси, чтобы поскорее добраться до дома — так сильно ему хотелось на волне эмоций объясниться с Чжун Ли. Полчаса — и он стоит у его двери, глотая воздух, как рыба, пытаясь найти слова. Слова не идут, но он верит, что в моменте сможет со всем разобраться, и звонит в звонок. Трель гулко разносится по квартире, и несколько секунд, пока Чайльд ждёт реакции, кажутся ему длиннее, чем вся его жизнь. Дольше, чем вечность. Чжун Ли встречает его хмурым взглядом, но даже не думает запирать дверь перед его носом, за что Чайльд ему безмерно благодарен. — Ты ведь предлагал поговорить, если меня начнут захлёстывать переживания, и я не буду знать, что с ними делать, — выдыхает Чайльд при виде партнёра, и тот молча пускает его внутрь. Чжун Ли. Всегда ведёт себя по-взрослому разумно. Иногда даже слишком — почему-то периодически Чайльду упрямо хочется вывести его на проявленные эмоции и нерациональные поступки. Ведь когда он перед ним настолько открыт и уязвим, никакого пространства для двусмысленности попросту не остаётся, и Чайльд чётко понимает, что тот чувствует. Чжун Ли всё так же безмолвно сел перед ним на диван, заняв собой как будто всё место — Чайльду уже было не присесть рядом, поэтому он остался стоять. А ведь они чаще всего сидели на нем вместе в обнимку, Чайльд даже спал на нем как-то раз… Почему же сейчас этот глупый предмет мебели словно уменьшился вдвое?! Впрочем, долго Чайльд стоять без движения всё равно не смог и заходил из угла в угол, как загнанный зверь. Чжун Ли же, глядя на него, внешне выглядел практически расслабленно и как хозяин положения — да только стук пальцев по подлокотники выдавал истинное положение вещей. Наивно было надеяться, что на эмоциях слова тут же найдутся. Что ж, начнем с самого понятного пункта этого стенд-апа. — Прости, я знаю, что вёл себя как полный кретин. Заставил тебя волноваться, сорвался на тебя, расстроил, вынудил ждать в подвешенном состоянии. Знаю, такого никто не заслуживает, а тем более — человек, который ничего плохого и не сделал. Я кругом виноват! Чжун Ли не прерывал этот поток размышлений, но его взгляд ощутимо смягчился, и Чайльд почувствовал прилив смелости. Но дальше сложнее. — Мне было непросто, и я пытался разобраться в себе. И я знал, что ты точно так же не заслуживаешь того, чтобы вываливать на тебя поток сырых, толком не оформившихся мыслей, — Чайльд судорожно вздохнул, машинально сжав пальцы в кулаки. Соберись! — В общем… Мне очень классно с тобой. Было, когда мы были друзьями, и сейчас, когда мы начали встречаться. Я обожаю проводить с тобой время, обсуждать всё на свете, просто ничего не делать. Обожаю моменты, когда мы вместе, где-то у тебя под боком я чувствую себя просто невероятно комфортно и уютно. Обожаю, что всегда могу попросить у тебя совета или просто поорать о своих проблемах, и становится легче. Обожаю, когда ты что-то рассказываешь. Смотреть на тебя, пока ты работаешь. Твою расслабленность и какую-то… Устойчивость, что ли. И те моменты, когда ты наоборот эмоционален… Перечисляя всё это, Чайльд с нежностью взглянул на своего избранника — пусть на его лице сейчас и невозможно было прочитать хоть что-то определённое, но он его слушает, и слушает внимательно, а значит, Чайльд обязательно донесёт ему свою мысль. — Чёрт, это звучит так, будто есть какое-то «но», которое всё портит… Но правда в том, что в тебе его нет. С тобой я чувствую себя так, как ещё ни с кем себя не ощущал. Вот только… Это меня и пугает. Нервирует. Повергает в странную панику, — смотреть в глаза было сложно, и Чайльд отвёл взгляд. — Вначале я насчёт наших отношений совсем ничего не загадывал, не думал о будущем, жил моментом. Мне казалось, что пока всё хорошо сейчас, этого достаточно. Но теперь… Я понимаю, что вообще-то хочу думать о будущем. Хочу быть с тобой до… Конца своих дней, так обычно об этом говорят? Провести с тобой жизнь, строить общие планы, купить дом где-нибудь за городом, завести кошек и миллион безделушек из поездок… Зарабатывать столько, чтобы ты никогда ни в чем не нуждался… Знать французский настолько хорошо, чтобы максимально устрашающе отгонять от тебя назойливых поклонников. И чтобы ты понимал все самые тупые мои шутки и подкаты! Выйти на пенсию, уехать в глушь и пить апероль в кафе, обсуждая местные сплетни… Обнимать, целовать, засыпать и просыпаться с тобой… Чайльд перевел дыхание. Боже, сколько же тут всего. — В конце концов, я понял, что для этого как минимум мне нужно просто принять как данность одну вещь — я хочу провести жизнь с мужчиной. Почему-то это оказалось невероятно трудно. Гораздо проще думать об этом как о концепте, который не имеет к тебе особого отношения — спонтанная интрижка, эксперимент, просто фаза. Но если я размышляю о будущем, то мне нужно понять, что и это теперь часть меня. Я не гей, как ты, но однозначно бисексуал и состою в отношениях с представителем своего пола. Вот как-то так. Это наверняка изменит мою жизнь — не все это примут. Думаю, мои родители вряд ли спокойно отнесутся к такой новости — впрочем, братья и сестра, пожалуй, поддержат. Друзья… Не так-то у меня их много. Коллеги-французы — возможно, но пока не уверен, что стоит с ними делиться. Не знаю, сможешь ли ты понять, насколько это для меня непросто, ведь для тебя это уже пройденный этап, но… — Чайльд вздрогнул, обнаружив, что Чжун Ли неслышно подошёл к нему и взял за руку. — Но… Думаю, я ко всему этому готов. Устал нервничать и бояться. Ведь теперь я точно знаю: быть с тобой — значит стремиться к себе настоящему. А это то, ради чего вообще стоит жить. Да? — он закашлялся, эта тирада потребовала от него всех сил, на которые он вообще был способен. Чжун Ли собирался с мыслями просто непозволительно долго — по крайней мере, внутренние часы Чайльда показывали, что прошло не меньше часа. Ну и что, что настоящие, на стене, отсчитали буквально десяток секунд! — Во-первых, ты совершеннейший болван, Аякс — наконец, нарушил тишину тот. — Когда я говорил о том, что ты можешь поговорить со мной о любых переживаниях, это предполагалось делать куда раньше. И уж желательно не доводить меня до нервного срыва своими метаниями. Я, чёрт побери, в какой-то момент правда подумал, что ты собираешься меня бросить, как это сделали другие. Уже снова начал судорожно размышлять о том, где же я настолько фатально поломан, что сумел отпугнуть и тебя... Ай, ладно — он махнул рукой, словно пытаясь отогнать назойливые мысли. — Во-вторых, я, конечно, достаточно рано всё о себе понял и принял, но это же не значит, что я не могу представить каково тебе, чудо ты в перьях! — Пока ещё не в перьях, — неловко вставил Чайльд, вспомнив парня на параде. — …возможно, это и правда будет тяжело. Но так и ты ведь не один, — Чжун Ли притянул его в объятия. — Я как-то нахожу общий язык с самыми прихотливыми растениями и самыми взыскательными клиентами, неужели ты думаешь, что я не смогу решить если не все, то хотя бы большую часть твоих проблем? Очаровать твою матушку своим французским говором, к примеру… Чайльд фыркнул, представив гипотетическую встречу своей родни с его избранником. Он об этом как-то ещё не успел подумать, но, кажется, это звучит просто феерически. Странное дело: раньше слова приходилось буквально вытаскивать из себя насильно, взвешивать и отмерять, а тут всё самое нужное вырвалось само, словно давно ждало подходящего момента: — Я тебя просто невероятно люблю, ты знаешь? — Теперь знаю, мон шер. Ты же знаешь, что это абсолютно взаимно? — Правда что ли? — Чайльд уткнулся ему в плечо носом. Комок в горле, который не отпускал его уже давно, начал потихоньку исчезать. — Зачем мне врать человеку, с которым у нас, пусть пока и мысленно, уже есть дом, кошки и миллион безделушек? Я люблю тебя больше жизни, Аякс. Последовавший за этим поцелуй хоть и ощущался до боли знакомо и по-родному, но был как-то по особенному сладок и приносил ни с чем не сравнимое облегчение. Как капли дождя после долгой жары, как сон после ночи в пути или глоток воздуха после многих часов в душной комнате. Сомнения и тревоги оставили в покое и больше уже не смогут выбить из колеи. Всё прояснено и сказано. Все мысли нашли отклик, а чувства обрели полную взаимность. Чего ещё можно желать? …разве что губ Чжун Ли, нежно касающихся его виска. Рук Чжун Ли, медленно, поглаживающими движениями, спускающихся по его спине всё ниже. Бедёр Чжун Ли, прижимающихся к его бедру. Кожи Чжун Ли, одного прикосновения к которой было достаточно, чтобы его собственную кожу как будто обдало жаром. Чайльд понятия не имел, как они добрались до спальни — да это и не важно. Важно, что он, его любимый человек, был рядом — и как будто ещё ближе, чем раньше, не только физически, но и духовно. Невидимая преграда, которая время от времени ощущалась между ними до этого, медленно таяла, как лёд на солнце. Может, всё дело было в том, что Чайльд сам не подпускал его и держал на почтительном расстоянии? Несмотря на то, что он, вроде бы, доверял Чжун Ли, для настоящих отношений — не для эксперимента на попробовать — этого оказалось недостаточно. Чтобы открыться и дать чувствам расцвести, пришлось отбросить страх показаться слабым и уязвимым. Пришлось отдалиться, чтобы понять, что побег при первых же проблемах больше не про него. Зато быть с Чжун Ли, очевидно, про него, ведь это делало его счастливым. Настолько, что Чайльд буквально физически ощущал, как в его груди разливается тепло, когда он — вот как сейчас — обнимает невозможно дорогого для него человека, целует его, позволяет ему снять с себя одежду и раздевает его сам. Куда только подевалось то нетерпение, которое одолевало его в прошлый раз? Теперь он наслаждался каждым моментом их взаимодействия, все из них хотелось одновременно и сохранить в памяти, и пропустить через себя легко и непринуждённо, как будто это не что-то из ряда вон выходящее, а то, что теперь останется с ним навсегда, чего у него никому больше не отнять. Чжун Ли оказался сверху, вжимая Чайльда в кровать своим весом и покрывая его шею поцелуями, и тому не оставалось ничего иного, кроме как уткнуться носом в его плечо и ласкать там, куда дотянутся руки. Надо же… Теперь у него есть возможность узнать о Чжун Ли столько всего — не просто, хорош ли он в постели или… Каково это — когда тебя ублажает другой мужчина. Теперь он отмечал совершенно другие вещи: как Чжун Ли слегка дёрнулся и фыркнул, когда Чайльд обхватил губами мочку его уха. Как по его телу пробежали мурашки, когда Чайльд аккуратно провёл подушечкой пальца вдоль его лопаток. Как сам Чайльд не смог сдержать глухого стона, когда его любимый мягко, но настойчиво проник языком в его рот. Как Чайльд вцепился в его бёдра, крепче прижимая к себе, пока Чжун Ли дразнил его соски. Как странно… Ещё буквально день-другой назад Чайльда трясло от одной мысли, что он потеряет работу, его выставят из страны… И — хоть он сам отказывался себе в этом признаваться — что всё это закончится. Что Чжун Ли тогда забудет о нём, как о приятном, но коротком наваждении. Что он упустит свой шанс на… Что-то важное. Сейчас же Чжун Ли в его жизни казался элементом, который будет в ней всегда. Как воздух — но не в том смысле, что без него попросту нельзя выжить. А как воздух, который так или иначе будет окружать тебя повсюду, и вряд ли испарится в один миг. Он чётко осознавал: что бы ни случилось, это не сможет их разлучить, ведь любовь к Чжун Ли — это уже часть него самого, то, что не так просто разрушить. Вот только расчувствоваться до слёз во время секса не хватало — Чайльд только крепче прильнул к любимому, чтобы не отвлекаться от главного. Интересно, ощущает ли Чжун Ли такую же гамму эмоций? Он взглянул ему в глаза — только чтобы увидеть, насколько же ярко они горят золотым пламенем. — Иногда то, как сильно я тебя люблю, просто отказывается помещаться в моём сердце, Аякс, — обычно Чжун Ли прятал взгляд, говоря о своих переживаниях, но в этот раз он прямо и бесхитростно смотрел на него — видно, для того, чтобы Чайльд окончательно поплыл. Впрочем, не на того напал. — Зачем всё хранить в сердце, если у человека есть множество других не менее прекрасных органов?.. — …какой же ты клоун, мон шер, — Чжун Ли попытался посмотреть на него укоризненно, но спустя пару секунд расхохотался в голос. — Но ты же меня не выкинешь за это из кровати, правда? — Даже не надейся. Но спасибо за комплимент моей печени. — Она, не спорю, наверняка совершенно чудесная и очень выносливая, но я бы хотел познакомиться поближе кое с чем другим. Чжун Ли немного помедлил с ответом. — Меня долго упрашивать не надо, и всё же… Ты точно не против? И не смей переводить всё в шутку. — Я даже не думал! Хотя… Думал. Но я правда этого хочу, — всё-таки и правда пришла пора говорить серьёзно. — Хотя и боязно. Не то, чтобы я совершенно к этому не готов, но эм-м… С живым человеком явно всё будет несколько иначе. — Ты можешь мне довериться. — Да, абсолютно. Теперь да. Следующие минуты слились в одно сплошное тягостное томление: вот он встаёт на четвереньки, вот в руках Чжун Ли оказывается смазка, вот его пальцы обстоятельно, не пропуская ни одного миллиметра кожи, оглаживают вход — впрочем, торопить его больше совсем не хочется. А хочется наслаждаться этим образом: он в чужой власти, любым неосторожным движением ему могут сделать больно, и тем не менее его берегут и о его комфорте заботятся. И о его удовольствии тоже — боже, какое же это странное и непривычное, но будоражащее чувство. Когда Чайльд, экспериментируя, трогал там сам себя, это было абсолютно иначе, даже сложно сравнивать. Здесь же он просто с ума сходил уже от ощущения пальцев любимого внутри. И прекрасно знал, что это, считай, лишь прелюдия. В голове пронеслась одна мысль: только бы не кончить раньше, не дожидаясь самого интересного. С другой стороны, — спорил с ней новый голос разума, — даже если вдруг так случится, это явно не конец света. Чжун Ли разве что польщён будет, а у него потом непременно выдастся такой шанс. Даже самому не верилось, что он проведёт в постели у Чжун Ли ещё множество ночей — на правах бойфренда. Повезло. — Пока всё в порядке, мон шер? — хрипло прозвучал голос Чжун Ли где-то за спиной. Пальцы дали небольшую передышку, перестав терзать вход. — М-м-м… Да, — и всё же уже не терпится. Щёки раскраснелись, а его собственный член стоял, как камень, и, кажется, сейчас просто нахрен взорвётся. Боль уже не слишком пугала — хотелось поскорее вернуть это волнительное ощущение заполненности. — Скорее… — Чайльд подался бёдрами назад, в сторону партнера. Кажется, Чжун Ли и сам не на шутку завёлся от такой реакции любимого. И тем не менее, — чувствовал Чайльд, — старался сохранять самообладание и доставлять ему как можно меньше дискомфорта. Он щедро нанёс смазку на член, приставил головку ко входу и медленно-медленно начал двигаться. Казалось, он это делает вовсе не из соображений заботы: эта его аккуратность похожа на пытку. Но стоило Чайльду негромко ойкнуть, как напор тут же спадал — Чжун Ли выжидал, когда тот привыкнет, прежде чем продолжать дальше. Чайльд зажмурил глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Блин, каким же огромным и твёрдым он ощущается, это просто невозможно выносить без… Нгх! — Я внутри, — выдохнул Чжун Ли и отчего-то замер. — Чёрт… — М-м-мх? — только и смог в ответ неразборчиво промычать Чайльд. Ощущение заполненности просто сносило крышу уже сейчас. Блин, он, конечно, всё понимает, но уже настолько на взводе, что эта забота и бережность Чжун Ли совершенно не в тему. Ему просто хочется, чтобы он его стремительно и грубо взял, так, как он сам обычно делает это игрушкой — надёжно припрятанной где-то в недрах ящиков тумбочки в спальне съёмной квартиры. Иначе это просто невыносимо… Блять, в здоровых отношениях нужно об этом попросить словами через рот, да? Только язык не слушается. Чжун Ли, будь эмпатичным, или как там, отбрось нахрен эту свою аккуратность, просто трахни уже. — Аякс… Ну что «Аякс»? Можно хотя бы раз без лишней болтовни? Чайльд почему-то начал вскипать, но это одновременно его ещё больше завело. В душе словно смешались любовь, возбуждение, ощущение уязвимости и злость, образуя взрывоопасный коктейль, готовый вот-вот обдать пламенем всё вокруг, сжигая их обоих. — Чёрт, я… — прохрипел Чжун Ли. — Я ждал этого целую вечность… — Нгх? — странно, конечно, что у него, блин, вообще есть незадействованные фибры души, чтобы ещё и удивляться. Чему-то, кроме размера члена у него внутри. — Миллион раз представлял это, и… Боже! Я еле держу себя в руках… — Хватит держать себя в руках, лучше крепче меня ими держи, чтоб тебя, — всё-таки прошипел Чайльд и тут же замер. Проклятье, кажется, он испортил какой-то романтический момент или что? Вот уж кто окончательно себя не контролирует… И что теперь? В голове уже был практически готов завести свою обычную шарманку голос тревоги, но горячее дыхание партнёра опалило его затылок, пустив по позвоночнику мурашки. — Значит ли это, что ты любишь пожестче? — то, как Чжун Ли после этого хмыкнул, заставило забыть о едва не нахлынувшем волнении, моментально возвращая его в режим томительного ожидания. — А в прошлый раз таял от моих неторопливых ласк… — Чёрт, это… М-мх! — не дослушав, Чжун Ли совершенно внезапно снова начал двигаться внутри — куда более напористо, но всё ещё внимательно отслеживая язык тела партнёра. — Даже не дал мне договорить, — вкрадчиво прошептал Чжун Ли, небыстро, но неумолимо наращивая темп. — О том, как я миллион раз представлял эту ситуацию, пока тебя не было рядом. Как фантазировал о том, что ты мой. Что я обладаю тобой полностью. О том, как яростно вхожу в тебя, а ты протяжно стонешь от каждого моего движения… — М-м-м-мх! — описываемые образы решительно захватили воображение, а вкрадчивый голос Чжун Ли, которым он их озвучивал, только добавлял переживаний — и Чайльд вторил им уже в реальности. Чёрт, ну почему поза с трудом позволяет достать до собственного члена, ещё немного и… Чжун Ли, заметив его неловкие попытки, бескомпромиссно пресёк их, толкнувшись особенно глубоко и задев чувствительное место, заставляя Чайльда охнуть. — Торопишься? Некуда спешить, прочувствуй, каково это — заниматься любовью с мужчиной по-настоящему. Тебе ведь всегда было это любопытно? — Что… А-ах, чёрт! — Чайльд, несмотря на то, что творил с ним его партнёр, уловил в его голосе какое-то секундное напряжение. Его словно выкинуло из мира бесстыдных грёз волной праведного возмущения. Или оно снова только ещё больше распаляло, давая волю чувствам? — Погоди… Ты что, совсем идиот?! Любопытно? Мне не это было любопытно! Мне всегда было любопытно только каково заниматься сексом с тобой, потому что я люблю тебя и уже давно любил, хотя и не сразу это понял, придурок! Поэтому хватит, блин, уже сдерживаться, и просто трахни меня наконец! Чжун Ли потребовалась буквально секундная пауза, чтобы сориентироваться — прежде чем он промурлыкал: — Что ж, ты сам попросил, мон шер, — и с удвоенным рвением ринулся исполнять его желание. Долго окончательно распалённый Чайльд такого напора вынести не мог, и, не в силах сдержать рвавшийся на волю стон, кончил. В голове было блаженно пусто — только краем сознания он ощутил внутри слабую пульсацию — видимо, Чжун Ли достиг пика если не одновременно с ним, то парой мгновений позже. — Что, настолько сильно поразило моё страстное признание в любви? — заплетающимся языком выговорил он, почувствовав, как Чжун Ли обессиленно упал рядом, приходя в себя. — Вообще-то да, мон амур, — уткнулся ему в плечо тот. — Я тебя просто невероятно люблю, ты в курсе? — Есть у меня такое предположение, — сложно удержаться от ухмылки. — С учетом новой информации о том, что ты так яро мечтал обо мне долгими холодными ночами, что еле-еле сдержался, когда это произошло на самом деле… А-ай! Кусаться-то зачем?!

***

Чайльд где-то вычитал — кажется, это был пост очередного инфлюенсера — что молчащие о чём-то одном люди молчат и обо всём остальном. В случае с ними это сработало чётко, как швейцарские часы: стоило только поговорить о важном, как с Чжун Ли снова стало легко, спокойно, приятно. Никаких секретов, никаких сложных переживаний и подавленных эмоций — только любовь и нежность, моментами перерастающая в пылкость и страстность. Они, как и раньше, проснулись в одной кровати, только Чайльд уже без всяких сомнений и случайных тревожных мыслей просто обнял Чжун Ли под одеялом, прижимаясь к его спине, пока тот досматривал последний, самый сладкий сон. Не открывая глаз, он чуть повернул голову вбок, позволяя покрыть щеку и ухо поцелуями. — Доброе утро, мон трезор… — Доброе утро, — Чайльд в не слишком свойственной обычно ему манере умилённо смотрел на длинные пушистые ресницы партнёра, пока тот пытался проморгаться, повернуться к нему и поуютнее устроиться у него на плече. Так это и есть взаимная любовь? Вот этот приступ дофамина… Серотонина? Ай, да неважно, всех гормонов одновременно! Это упрямое желание притянуть его к себе поближе и самому укрыться в его объятиях — упрямое, но такое радостное, ведь он уверен, что у этого желания просто нет других вариантов, кроме как сбыться. — Я сегодня совершенно не выспался, — пожаловался Чжун Ли, впрочем, всё равно довольный, ведь ночью происходило то, что ни в коем случае не променяешь на сон. — Принести тебе кофе, милый? Или попытаться разбудить как-то ещё? — покрывал его макушку поцелуями Чайльд. Он его ужасно любит, просто обожает. Души в нём не чает. Вот бы просыпаться с ним так до конца своих дней. Чжун Ли издал невнятные звуки, которые при наличии фантазии можно было истолковать как отрицательный ответ, и только крепче прижал любимого к себе. — Не хочу никуда тебя отпускать. И на работу тоже. Ну как можно быть настолько привязчивым, мне уже не шестнадцать, в конце-то концов… — Спокойно можно, — Чайльд ещё пару дней назад ни за что бы не подумал, что такая фраза сделает его в край счастливым. — Я тоже никуда не хочу. Не хочу терять время, которое мог бы вместо этого провести с тобой. Но сегодня у меня смена неполный день — в последнее время обязанностей не так много, мне лишь нужно будет поприсутствовать на переговорах вечером. Поэтому, — он взлохматил волосы на голове Чжун Ли, — можем вполне себе провести утро вместе. Чайльд мельком читал ленту, пока Чжун Ли, всё ещё зевая у него над ухом, рассказывал, что ему снилось, будто бы Чайльд превратился в павлина, и Чжун Ли понятия не имеет, что с этим делать. Позвонить в зоопарк? Какому-нибудь черному магу из объявлений, опубликованных в газете, которую Чайльд иногда берет покекать в магазине русских товаров? — У тебя были такие разноцветные перья, ужасно красиво. Не будь я убежденным защитником животных, вырвал бы парочку и поставил вот в эту вазу, — он махнул рукой куда-то в угол комнаты. — То есть тебя вообще не смущает, что этот павлин я? — притворно ущемился Чайльд, легонько щёлкнув его по лбу. Пока Чжун Ли говорит, он готов даже выслушивать его странные сны. Вернее, почему даже? Он может хоть бессмысленно булькать, Чайльд всё равно будет это обожать до последнего звука. Впрочем, губы Чжун Ли наверняка можно задействовать для более полезных вещей. Чем они и воспользовались, когда Чайльд стянул с него одеяло и игриво потащил в сторону ванной. Стянув с Чжун Ли и с себя нижнее бельё, они оказались в просторной душевой кабине. Глядя на Чжун Ли, такого открытого перед ним, такого сексуального, его Чжун Ли, он просто не мог сдерживаться, и любимый отвечал ему тем же. В ход шли не только губы, но и языки, пальцы, ладони… Позабыв о включенной воде — ужасное расточительство, но Чжун Ли за всё платит! — они льнули друг к другу, не желая, чтобы между ними оставалось даже пары сантиметров. Чайльд прижал Чжун Ли к стенке, едва успевая отвечать на его поцелуи, когда почувствовал, что пальцы Чжун Ли касаются его сзади, лаская вход, понемногу проникая внутрь. Нет, этого будет однозначно мало для сегодняшнего дня — он жаждет большего, но не сейчас. Он размазал по руке пену, решительно лаская пальцами оба члена. — Нгх… Чайльд… — Чжун Ли явно обрадовала его напористость, и тоже ускорил движения, отчего их накрыло волной удовольствия практически одновременно. Чайльд, кажется, просто не сможет уже без этого жить. После душа их ждали восхитительные панкейки с малиной и ванильным мороженым от Чжун Ли, который настолько довольно хозяйничал на кухне, что даже негромко подпевал музыке, льющейся из динамиков включенного ноутбука на барной стойке. Чайльд же как всегда устроился напротив, положив подбородок на руки, и умиленно поглядывал на то, как Чжун Ли заваривает им по чашке кофе: за то время, пока Чайльд решал свои моральные дилеммы, тот купил какие-то новые дрип-пакеты. Что это, Чайльд толком не знал, но согласился попробовать напиток: Чжун Ли плохого уж точно не посоветует. Он с неподдельным интересом следил за всеми действиями, которые проделывал его любимый: достал посуду, вскрыл пакеты, аккуратно разместил их в чашках, тонкой струйкой залил кипяток, подождал, снова пропустил воду… Его плавные движения рук, как обычно, гипнотизировали Чайльда, словно змею фокусника — правда, теперь он не мог отделаться от мыслей о том, как эти умелые руки совсем недавно скользили по его телу. Уфф. Чайльд вдохнул терпкий аромат и сделал осторожный глоток. — Ну как? — испытующе смотрел на него Чжун Ли. — М-м-м… Необычно! Надо же… Как будто пью не кофе, а совершенно другой напиток… Горечь совсем не чувствуется, зато словно отдаёт яблоком… — Чайльд прикрыл глаза от блаженства. — А послевкусие как будто даже сливочное… — Думаю попробовать на досуге альтернативные методы заваривания, — поделился он. — Мне всё же хочется тебя баловать, а не просто ставить на ноги перед рабочей сменой. — Что-то мне кажется, что кое-какой другой метод меня побаловать и взбодрить с утра будет намного эффективнее, — игриво подмигнул ему Чайльд, получив в ответ слегка укоряющий, но смешливый взгляд, как бы говорящий ему «хватит быть таким бесстыжим». — А я считаю, что мне нужно открыть тебе больше способов получать удовольствие от жизни, — на эти золотые искорки Чайльд смотрел бы вечно, но махнул рукой, сопротивляясь очарованию собеседника. — Знаешь принцип: работает — не трогай? Я собираюсь закрыть годовой рабочий план исключительно на хорни-энергии от нашего утреннего секса, и ты просто обязан мне в этом помочь! В конце концов, от этого всё ещё зависит мой вид на жительство! — он одним глотком допил остатки кофе и убежал в ванную, еле увернувшись от летящего в него шарика, свёрнутого из газетной страницы. — Эй, я, конечно, понимаю, что в новостях в последнее время хорошего хоть шаром покати, ха-ха, но нельзя ли поуважительнее к французской прессе?.. Впрочем, утренняя чашка кофе по плану вряд ли должна была стать последней — как это обычно бывало тогда, когда они проводили время вне дома. Наскоро заскочив в цветочный магазин, чтобы Чжун Ли мог полить многочисленные растения, парочка отправилась гулять: в последнее время у них выдавалось не так много возможностей просто идти куда глаза глядят, шататься без определённого дела — но вместе. Чайльд, правда, радовался уже только оттого, что они могли в процессе держаться за руки. Больше не размышляя о том, как на это посмотрят окружающие, он расслабился, и его сердце трепетало даже от банальных мелочей вроде этой. Или от того, что Чжун Ли крепко прижимался к нему в вагоне метро, пока они ехали пару станций до площади Бастилии. Или от того, что можно дуть ему в макушку, стоя за ним на эскалаторе. А ещё нахально шептать Чжун Ли на ухо всякие глупости, а потом ловить его притворно возмущённые взгляды. Они заходили во все приглянувшиеся магазинчики, не уходя ни из одного из них без какой-нибудь мелочи: ароматный гель для душа с османтусом — для Чжун Ли, лаконичная серебряная цепочка — для Чайльда («Давай я тебе её надену, мон трезор. Смотрится замечательно и подходит к твоим глазам.»), кофейные зёрна — для Чжун Ли, и эта аккуратная чашка ручной работы — тоже, но не совсем. Получив из рук доброжелательной сотрудницы магазина свою покупку, Чжун Ли передал пакет Чайльду: «Мон шер, тебе давно пора бы уже завести у меня дома свою личную чашку». Дальше Чжун Ли понесло в букинистический магазин, где он провёл немало времени, разглядывая книжные полки в его закоулках, поглаживая корешки. Периодически он брал какой-либо экземпляр в руки, осторожно перебирая страницы — и наблюдавший за этим Чайльд снова отчаянно желал, чтобы вместо страниц его любимый так же перебирал и поглаживал его волосы. Хорошо, что теперь его от этого отделяло совсем немного: пока никто не видит, всегда можно было порывисто обнять Чжун Ли, прижать телом к полке, скользнуть рукой на талию, затем ниже, добраться губами до губ, и почувствовать, как партнёр жадно отвечает на поцелуй, подаваясь к нему и впиваясь пальцами в рыжие волосы, отказываясь прерывать эту мимолётную ласку. Впрочем, потом Чжун Ли понял, что Чайльду стало уж слишком скучно, и развлёк его тем, что отвёл в магазин подержанной книги «Book-off». Тот радостно набрал себе самой похабной манги жанра «гаремник» на французском под предлогом того, что комиксы — это отличная языковая практика. Совершенно не по плану ноги сами принесли их в квартал неподалёку от «Chez L&J» — и по наводке Чайльда они, конечно же, туда заглянули перекусить. Владелицы тут же его узнали, Лиза с очаровательной улыбкой проводила их ровно к тому же столику, за которым ещё совсем недавно мучился тяжёлыми размышлениями Чайльд. В два счета поняв, что с прошлого визита у её клиента жизнь наладилась, к их заказу она добавила небольшую панна котту в качестве комплимента от заведения. Чжун Ли, впрочем, умудрился тем временем покорить обеих девушек своими изысканными манерами: «Вот это завидного кавалера ты себе отхватил, мон шатон! Да-а… Впрочем, уверена, он тебя явно не обидит и больше страдать от непоняток не заставит — тебе лишь самому нужно быть смелее! Уж поверь мне, я-то вижу, какими влюблёнными глазами он на тебя смотрит.» Чайльд, которого такие заявления окончательно засмущали, просто немного ошалело устроился чуть в стороне, краем уха слушая, как Чжун Ли и хозяйки кафе обсуждают реставрацию здания, в котором оно расположено, и поставщиков вина, по бокалу которого они решили распить в дополнение к кишу с овощами и клаб-сендвичу. Охренеть. Кто-то посторонний знает о том, что они с Чжун Ли вместе, и воспринимает это как совершенно само собой разумеющееся. Казалось бы… Ничего в этом такого нет, просто это жуть как непривычно. И смущабельно — не потому, что он стесняется своего партнёра, конечно же. Иногда так трудно поверить в то, что если ты хоть кому-то расскажешь, что твоя жизнь устроена чуть иначе, чем у всех остальных, то окружающие не обязательно воспримут это с осуждением, а то и приложат все силы, чтобы это разрушить. Иногда ты просто встретишь понимание и радость за тебя. Прямо-таки исцеляющий опыт, что уж тут. Но совсем расслабляться тоже нельзя. У Чайльда имелись большие опасения относительно того, как к этой новости отнесутся его близкие — точнее, в основном, мать. Во время своей паузы на размышления он долго об этом думал. С одной стороны, он уже взрослый человек и живёт отдельно. С другой — а если они не поймут? Сделать-то они ему вряд ли что-то могут, но вдруг, чего доброго, мать запретит общаться с младшими? Чёрт знает, что она может выкинуть. После той истории… Он уже ни в чём не уверен. Рано или поздно это нужно будет порешать, но пока что не горит. Чайльд бросил взгляд на часы. — Сожалею, но мне придётся вас покинуть. Рабочие встречи ждать, увы, не будут. — Шатон, вам нужно пересмотреть баланс труда и отдыха! Кто вообще работает в воскресенье? — Ну, к примеру, вы. — Это другое дело! — Когда-нибудь я, возможно, открою свой бизнес, который, как и всё здесь, будет работать пару дней в неделю по четыре часа. Или вообще стану содержанкой. А пока придётся вывозить! Но спасибо за заботу… Правда спасибо, — Чайльд встал из-за стола, чуть наклонившись, поцеловал Чжун Ли, который собирался провести в кафе ещё минут пятнадцать, и бодро зашагал к ближайшему метро. Воткнув в уши наушники, он включил случайный плейлист из популярных песен на «Спотифае» и, тихонько подпевая, начал листать ленту «Твиттера». Стоило ему только наткнуться на очередной тупой хот тейк, комментарии к которому обязательно нужно было прочитать, как экран вдруг резко переключился в режим звонка. Шеф. Странно, обычно он без предупреждения, вот так резко, не звонит. Ещё и твит теперь потеряется навсегда, стопудово. Слишком мало для того, чтобы испортить замечательное настроение, и всё-таки… После секундного колебания Чайльд решил притвориться, что не услышал звонка. Всё равно он буквально через десять минут будет в офисе. Ничего ведь не случится?