Ирисы и фикусы

Будильник на восемь. Высунув нос из-под одеяла, Чайльд издал сдавленный звук, в котором при должной эмпатии можно было бы распознать дикое недовольство мироустройством — какого черта так сложилось, что на этой планете захватили власть жаворонки? Да и вообще сраные достигаторы. Будь всё по-другому, Чайльду не пришлось бы становиться винтиком в системе зарабатывания денег, от которой выигрывает разве что главный босс компании, в которой он трудится — но уж никак не сам Чайльд. А работать приходилось с утра и до вечера. В Париже — городе, о котором грезит не один мечтатель — мигранту, да еще и из России, приходилось несладко. Вид на жительство по работе получить непросто… Хотя чего там скрывать — практически невозможно, если ты не чертов айтишник. (А с айти у Чайльда как-то сразу не сложилось. Не то чтобы он не пробовал… Он даже написал программку, выводящую на экран надпись «Hello World»… А потом поставил себе диагноз «острая непереносимость айти». Еще бы, он чуть не умер! Со скуки!) Поэтому приходилось изо всех сил за него держаться за то рабочее место, которое удалось найти, каким бы паршивым оно ни было. Впрочем, Чайльду не на что было жаловаться: платили нормально, вон, даже квартиру за счет фирмы сняли. Он недовольно сел на кровати, хмуро оглядев тёмную спальню. Типичная хата с Airbnb, ни одной вещи, которая бы нравилась лично ему, ни капли не отражающая чью бы то ни было индивидуальность, но на первое время пойдёт. Только бы получить постоянные документы, а уж там он позволит себе разгуляться! Модная-стильная многоэтажка в одном из популярных у молодежи пригородов столицы, жди! Спорим, там ни у кого не пахнет кошками, как у соседки снизу. Вздрогнув от прикосновения к пяткам холодного пола — на обогреве он на всякий случай экономил, кто знает, какой потом выставят счёт за коммуналку — Чайльд усилием воли (возможно, последним) выпинал себя из кровати. Пара шагов по крошечной комнате — и вот он уже у ванной. Проходя мимо окна он с тревогой оглядел рамы: чёрт, только бы не развести плесень, ещё раз красить рамы ему усидчивости не хватит. Подвох, впрочем, пришёл откуда не ждали. — Твою мать, — Чайльд потёр пальцами глаза, но проблема никуда не исчезла. Хозяйский фикус благополучно сдох. Да, совсем-совсем сдох. То ли ему не понравились гуляющие сквозняки от одного окна, то ли влажность, которую обеспечивала непосредственная близость к ванной, то ли неумелые попытки Чайльда его реанимировать, но все листья просто-напросто отказались сотрудничать и отвалились. Блин, можно подумать, они единственные, кому сложно держаться! Хоть бы фикус не был упомянут в договоре аренды. А то залог за квартиру ему пришлось выложить из своего кармана. Если при выезде хозяин найдет, к чему прицепиться — плакали его денежки. Ладно, об этом он подумает позже. А сейчас — собраться и на галеру. Приведя себя в порядок, пока готовился капсульный кофе, Чайльд глянул на себя в зеркало. Бизнесмен хоть куда, так-то! Небрежно накинутый на рубашку тёмно-синий пиджак, светлые джинсы, чтобы образ не получился уж слишком формальным. Добавить шарф в качестве аксессуара и можно выходить. Но сначала заглотить кофе и… Чайльд бросил недовольный взгляд на дохлое растение — возможно, уничтожить следы совершённого им преступления против флоры. Или фауны? Он постоянно забывал, что есть что. Черт, и французским надо когда-то уже заняться, может, поможет. Брезгливо подхватив горшок, Чайльд выскочил за дверь. Хоть бы круассаны в соседней пекарне, куда он заглядывал с завидной регулярностью, не разобрали. Чтобы выбраться на улицу, нужно преодолеть несколько пролетов лестницы — пролетов, какие бывают в старых домах, как хорошо, что утром нужно делать это вниз, а не наверх. Только бы ни с кем не столкнуться. Правило Чайльда — никакого смол-толка до второго, нормального, а не отравы из капсулы, эспрессо. — Бонжур, мсье Тарталья. Ох, ну вот. Что ж, по крайней мере это не мадам Кюри с её кошками. — Бонжур, мсье Ли. Навстречу ему поднимался его сосед сверху, китаец, из тех, кто родился и живет во Франции всю жизнь, радостно оформил себе правильный паспорт и в ус не дует. И понятия не имеет о проблемах свежепонаехавших эмигрантов. Они уже пару раз пересекались на лестничной клетке, но так толком и не нашли общих тем для обсуждения. Чайльд быстро окинул соседа взглядом. Тот, как и все французы, как будто обладал врожденным чувством стиля, которое позволяло им выглядеть с иголочки в любой, даже самой бытовой ситуации. Вот и сейчас, несмотря на багет и авоську с овощами с рынка, мсье Ли словно сошел с обложки журнала: на уютный свитер накинуто коричневое шерстяное пальто, а светлые штаны сияют такой чистотой, словно ему ни разу в жизни не приходилось садиться на скамейку в парке или на сиденье в метро. На лице играет вежливая, но недостаточно приветливая, чтобы счесть её искренней, улыбка. — Вы очень кстати. Меня попросили передать, что в субботу в 12:00 состоится собрание жильцов… Впрочем, вижу, вы спешите, не буду вас задерживать. Всю информацию вы найдете в распечатке, — сосед протянул Чайльду лист бумаги, покрытый мелким текстом на французском и перевёл взгляд на горшок в его руках. — Иисус Мария! Что это за несчастное, обиженное жизнью создание? — Я попрошу! — не сдержался Чайльд. — Не так уж и плохо я выгляжу с утра. Я сегодня даже причесался! Собеседник смерил его взглядом, в котором читалось недоумение вперемешку с сочувствием и продолжил свою мысль: — Я о бедном растении у вас в руках. Как можно было довести его до такого плачевного состояния? Я, конечно, всё понимаю, но вы его совсем не поливали? — Почему же, — улыбнулся Чайльд, немного раздосадованный, что шутка до китайца, кажется, не дошла. Интересно, в чём дело: в непереводимой на все прочие языки мира игре слов или же всё-таки в отсутствии у него харизмы и чувства юмора? Да ну, глупости какие, точно не второе. — Я обеспечивал ему регулярный полив. Раз в месяц. Но, кажется, ему нужно было немного больше заботы, чем я мог ему предоставить. Се ля ви! Вернее, ля мор. Надеюсь, в этой стране не нужно как-то по-особому утилизировать биомусор. Взгляд мсье Ли, кажется, выражал, что единственный биомусор в зоне его досягаемости слишком много болтает. — Не нужно. Впрочем, если он вам не нужен, давайте-ка его сюда, — не дожидаясь ответа, он аккуратно, но настойчиво вытянул горшок из чайльдовых рук. — Так уж вышло, что кое-что в цветах я понимаю. Возможно, здесь ещё не всё потеряно. На прошлом собрании жильцов мы как раз обсуждали озеленение парадной. Смогу его вернуть к жизни — пускай стоит и радует глаз. — Ох, ну раз такое дело, отдаю его на ваше попечение. Жаль с ним прощаться вот так внезапно, но, видно, нам не суждено быть вместе. Неразрешимые противоречия! — Чайльд направился к двери. — Озеленение парадной? Пускай! Можете из него хоть арт-объект сделать, я только за. До скорого! Слишком много сегодня смол-толка до чашки эспрессо.

***

В Париже время летело незаметно. Чайльд обитал здесь уже с полгода, и зачастую сам не мог уследить за стремительной сменой времён года и окружающей обстановки. Вот он уже получил небольшое повышение и успел пройти интенсивный курс французского языка, оплачиваемый работой. Теперь он наконец-то умудрялся шутить так, что его местные коллеги выдавали хотя бы кривую, но улыбку, не путался в числительных («Да кто, чёрт побери, придумал, что девяносто — это четырежды двадцать плюс десять?»), мог с лёгкостью заказать себе не только кофе с круассаном с утра, но и бокальчик игристого вечером. Деревья не только покрылись листьями, но и зацвели, а турецкая лавка с газетами у дома, располагавшаяся рядом с его любимыми круассанами, съехала и теперь там сновали люди, делавшие ремонт и прикрепляющие новую вывеску — кажется, теперь там будет цветочный. Только одна мелочь не могла укрыться от его глаз, неизменно напоминая, что часики-то тикают (в том числе до окончания имеющегося вида на жительство). И это его старый знакомый, пресловутый фикус. Этот живучий гад не только оправился, но и мозолил глаз своему бывшему хозяину в вестибюле дома каждый божий день. Благодаря заботе мсье Ли он отрастил ещё больше листьев, чем у него было раньше, приобрёл новое обиталище в виде удобного и стильного белого горшка. Того и гляди зацветёт ещё. Фикусы вообще цветут? Чайльд неловко пошутил про себя, что будь у него такой же предусмотрительный опекун, как у этого везучего сорняка, он бы и сам наверняка расцвел. Да только подкармливать приходилось себя самому, да и крышу над головой обеспечивать тоже. Наверное, именно поэтому до сих пор у него цвели разве что синяки под глазами. Вот и на этот раз ему пришлось встать пораньше, потому что ему с самого утра названивал босс. Когда Чайльд всё-таки продрал глаза и снял трубку, выяснилось, что он непременно должен перед работой заглянуть в какой-нибудь из цветочных и купить букет: сегодня на фирме ожидается клиент чрезвычайной важности, а с ним — его жена, расположение которой во что бы то ни стало нужно завоевать. «Иногда даже от таких мелочей зависит успех всего контракта!» — занудно наставлял его босс, пока Чайльд пытался выудить из памяти, где это он совсем недавно видел цветочный магазин. Ах да. Тот новый ведь уже открылся. Ладно, пожалуй, много времени это у него не отнимет — а потом настроение ему поднимет pain au chocolat. И двойной эспрессо, потому что жизнь сегодня — это однозначно pain. Молниеносно собравшись, он полетел по лестнице, гонимый жаждой кофеина. Потом можно будет чуточку почиллить за столиком в кафе, полистать утреннюю газету, возможно, потыкать новые французские слова в приложении на телефоне… Но сначала дело. С тоской заглянув в витрину пекарни, он перевёл взгляд на соседнюю дверь. Там, за вазонами и горшками с ромашками и гортензиями, украшавшими вход, едва ли не пряталась небольшая вывеска с надписью «Les fleurs du bien». Это какая-то отсылка? Впрочем, ладно. Чайльд надавил на ручку двери, параллельно пытаясь вспомнить всю лексику, связанную с цветами, которую он знал. Естественно, он понятия не имел, как все эти сорняки называются даже по-русски, не то что по-французски. Оставалось только надеяться, что в этом магазине можно сделать заказ на выбор флориста или что-то вроде того. Подарок для клиентки — звучит довольно исчерпывающе. Дверь поддалась, и он попал в небольшое, но вместительное помещение. После минимализма чайльдовой квартиры оно показалось парню даже уютным. Как ни странно, оно не было солнечным, несмотря на то, что погода стояла отнюдь не пасмурная. А разве цветам не нужно побольше солнца? Возможно, Чайльд всё же что-то упустил в правилах ухода за растениями. Магазин же ощущался гармоничным дуэтом света и тени — не чересчур ярко и не полумрак. Кажется, это и называется рассеянный свет? По стенам расположились деревянные полки с горшками и блюдцами всех мастей — терракотовыми, тёмно-зелеными, белыми и с раскраской под камень. По соседству с ними расположились лейки разных размеров и форм. Всё остальное помещение, конечно же, было захвачено цветами. С одной стороны стояли всевозможные растения в кадках — от кактусов до небольших пальм. Чайльду не удалось протиснуться мимо них так, чтобы их раскидистые листья не коснулись его макушки. С другой же стороны в больших вазонах хозяйка магазина расположила срезанные цветы всех мастей. Как ни странно, но у Чайльда совсем не рябило в глазах от такого многообразия. Выставленные цветы ловко сочетались между собой, образуя приятную для созерцания картину. Проход между горшками вёл к двери чуть поодаль — судя по всему, в той комнате располагался холодильник для цветов, которым необходима особая температура, чтобы оставаться свежими. Совсем рядом с небольшой стойкой располагались рулоны с разными вариантами упаковки и ленточки для завязывания букетов. На стойке же компактно разместился кассовый аппарат, терминал для карточек и ноутбук с колонками, из которых доносилась приятная расслабляющая музыка — по всей видимости, он принадлежал владелице магазина. Кстати о владелице… Или хотя бы продавщице. Без неё Чайльд тут точно ногу сломит (и не факт, что не в прямом смысле слова). — О-ля-ля. Вот это сюрприз, — послышался совсем неподалёку негромкий голос. Чайльд аж подпрыгнул: в своей голове он так ловко выстроил картинку, в которой лавкой владела красотка-француженка (он буквально видел её блондинистые косички и ярко-красную помаду), что мужской голос сбил его с толку. Более того, он почему-то казался смутно знакомым благодаря небольшому акценту. — Какими судьбами?.. Впрочем, доброе утро, мьсе Тарталья. Как поживаете? Я могу вам чем-то помочь? — Мсье Ли, это вы, что ли? — Прошу прощения, мне нужно было подрезать засохшие ветки у этих красавиц вашингтоний, — хозяин магазина наконец-то выбрался из цветочных зарослей, которые скрывали его до сих пор. — Они могут достигать довольно большого размера, не хотелось бы, чтобы это произошло раньше, чем они обретут новый дом, иначе они в конце концов выселят отсюда и меня в том числе. — Так это ваш магазин! — протянул Чайльд. — Счастливый вы человек, мсье Ли, на работу вам добираться… Сколько, не больше пяти минут, я полагаю? — Около пяти, если учитывать время на покупку круассана, — скромно уточнил тот. — Однако, как я вижу, сегодня вы за ним ещё не зашли. Неужели всего лишь праздное любопытство отвлекло вас от намеченной цели? Или же вы и впрямь хотели что-либо приобрести? Решили дать фикусу второй шанс, на сей раз сделав всё как полагается? Или же вам подобрать букет? Хм... — он огляделся, не давая Чайльду вставить и слова, поэтому тот просто энергично закивал. — Чтобы подобрать идеальный букет, мне необходимо знать его цель. Украшение дома? Подарок на день рождения? Или же, — в глазах хозяина заплясали едва заметные смешливые искорки, — для вашего вечернего свидания? — Боже, ну что вы, какое свидание, — махнул рукой Чайльд. — После восьмичасового рабочего дня и языковых курсов я еле-еле до кровати доползаю. Я, конечно, в полном расцвете сил, но лишь благодаря кофе, который к вечеру как раз выветривается. А я, знаете ли, предпочитаю не пить больше пары чашек в день. Букет для важной клиентки. Поэтому, прошу вас, подберите что-нибудь максимально впечатляющее, но не вычурное. — Ах вот оно что, — почему-то после чайльдовой реплики его собеседник выглядел довольным. Мсье Ли здесь вообще словно казался другим человеком — то ли всё дело в том, что он ощущал себя в окружении растений, на своей территории, максимально в своей тарелке, то ли встал сегодня с той ноги, то ли просто в руках Чайльда не было очередного убитого представителя растительного мира. У хозяина, кажется, в голове стартовал мыслительный процесс, потому что тот медленно плыл по магазину, останавливаясь то у одного, то у другого вазона, и бубнил себе под нос. — Что ж, я полагаю, это должны быть сезонные цветы. Вы, возможно, не знаете, но французы без ума от смены сезонов. Каждому цветку должно быть своё время. Для повседневных случаев я бы рекомендовал пионы, но… Пожалуй, для рабочей встречи это слишком: пионы ассоциируются с лёгкостью и беззаботностью. Розы? Хм, да, это классика… Но впечатлит ли она вашу клиентку? Чайльд потерял всякую надежду на то, что мсье Ли требуется какая-то реакция на его размышления, поэтому просто опустился на свободную табуретку, словно удачно материализовавшуюся позади него, и наблюдал за действом. Мсье Ли же, наконец, определился. Достав пару не слишком приглядных веточек, покрытых мелкими белыми цветочками, из стоявшей в углу вазы, он удалился, как догадался Чайльд, в комнату с витриной-холодильником. Не прошло и пары минут, как он вернулся с охапкой ярко-синих с жёлтыми прожилками цветов. Мсье Ли на глазах Чайльда соединил их с мелкими цветочками в изящный и при этом цепляющий глаз букет. — Что думаете, мсье Тарталья? — он покрутил букет в руках, демонстрируя его Чайльду со всех сторон. — Откровенно говоря, я совершенно не разбираюсь в цветах, но выглядит просто потрясающе, — честно признался тот. — Поначалу я слегка запаниковал, увидев в ваших руках такие простые белые цветы, но, оказывается, это было всего лишь фоном для главных героев этого букета… — Маленькие белые цветочки — это гипсофила, — мягко уточнил его собеседник. — Она часто используется в качестве завершающего и объединяющего элемента в букетах. А это — ирисы. Сейчас для них самый сезон, это очень летние цветы. — Уверен, вы наверняка в курсе, что они там символизируют по фэн-шую, — ляпнул Чайльд, запоздало спохватившись, что во Франции такое заявление, возможно, и за расизм посчитают. — Разумеется, мсье Тарталья, — от цепкого взгляда мсье Ли не ускользнуло его секундное замешательство, но он пришёл на помощь. — Видите, какие у ирисов листья? Жесткие и заострённые на концах. Вам не кажется, что они образуют чудесный дуэт с нежными лепестками самих цветков? На языке цветов ирис символизирует гармонию и равновесие. Так и в человеческих отношениях зачастую остроумие, смелость и напористость может прекрасно сочетаться с мягкостью и деликатностью. — Очень поэтично, — почему-то смутился Чайльд. — Что ж, сколько с меня? Я готов расплатиться… И, видимо, скорее рвануть за круассанами, а то сами знаете, как быстро их разбирают, ха-ха… Хозяин магазина на пару секунд помедлил, заворачивая цветы в обёрточную бумагу и обвязывая получившуюся композицию ленточкой в цвет. — Дайте-ка подумать… Магазин совсем недавно открылся, а мне кажется первостепенно важным для начала завоевать сердца новых клиентов, чтобы они, по возможности, стали постоянными посетителями. Будем считать, что первый букет будет для вас бесплатно. Впрочем, знаете, — снова эти искорки в глазах! — угостите меня в следующий раз круассаном. Сегодня они, смею предположить, уже закончились. Но в этом есть и моя вина — уж слишком долго я размышлял над букетом. К счастью, позавтракать я ещё не успел, а круассана сегодня взял весьма кстати два. Не желаете ли кофе?

***

Круассан на следующий день Чайльд, конечно же, занёс. И через день. Вообще он начал часто заглядывать в цветочный магазин перед работой. И иногда после, если не был занят на курсах — они заканчивались поздно, а Чжун Ли (кстати, так он попросил его называть, впрочем, Чайльд иногда подтрунивал над ним за его всезнайство и болтливость и называл «мэтром») неукоснительно соблюдал рабочий график и не оставался на работе больше положенного. Только вот работа тесно переплеталась с его страстью по жизни, поэтому если в течение дня посетителей было много, то, закрыв магазин, он ещё какое-то время ухаживал за цветами, занимался их подрезкой, пересадкой и разведением. Иногда это очень удачно совпадало с расписанием Чайльда. Тот, завидев горящий в магазине свет, по праву приятеля стучался в запертую дверь и вытаскивал засидевшегося хозяина. Чжун Ли, хоть и не так долго прожил конкретно в этом районе — как оказалось, квартира досталась ему от кого-то из родственников, и въехал в этот дом он немногим раньше Чайльда, хоть и успел обосноваться до их первой встречи — значительную часть жизни провёл в Париже и неплохо знал многие его уголки. Пользуясь всеми преимуществами летних вечеров, они допоздна гуляли по набережной Сены, любовались Эйфелевой башней… Ну, надо сказать, что любовался в основном Чайльд, Чжун Ли же как истинный француз морщил нос и говорил, что эта несуразная железная конструкция хоть и считается символом Парижа, но по его скромному мнению лишь портит облик города. В свободное от работы Чайльда время они, по инициативе Чжун Ли, умудрились посетить Лувр и Орсе, и, как ни странно, небольшого любителя искусства, каким был Чайльд, оба музея привели в восторг — конечно, в том числе благодаря интересным фактам, которые время от времени сообщал ему собеседник. Они любовались собором Парижской богоматери, и Чжун Ли рассказывал, каким шоком стал пожар для всех парижан и для него самого. Чжун Ли же показал ему самые аутентичные и атмосферные ресторанчики Парижа — в этом он был настоящим экспертом. Они ужинали как в мишленовских заведениях, где столик нужно было бронировать за несколько месяцев до визита, так и в задрипанных забегаловках, и Чайльд не мог бы поручиться, что в первых было вкуснее. Новый друг научил его есть улиток и устрицы, запивая шампанским (хотя сам был небольшим любителем морепродуктов из-за их текстуры). Из-за него Чайльд начал потихоньку разбираться в огромном многообразии французских вин и сыров. За трапезой Чжун Ли великодушно позволял Чайльду попрактиковать французский, в котором тот делал заметные успехи. Чайльд всегда радовался, когда ему удавалось ввернуть в разговоре новые идиомы, и Чжун Ли удовлетворённо кивал — это означало, что его упорный ученик не ошибся с контекстом. Однако по большей части они всё же общались на английском: Чайльд посчитал своим священным долгом по жизни посадить дерево, построить дом и придумать хоть одну шутку, от которой серьёзный Чжун Ли расхохочется в голос, а его скилла, увы, пока не хватало для каламбуров на французском. Впрочем, долг до сих пор пока что оставался невыполненным, хотя Чайльд каждый раз подмечал, как на очередную его выдумку у Чжун Ли слегка поднимаются уголки губ. Задорные искорки в глазах мэтра, впрочем, стали верными спутниками их с Чайльдом разговоров. Чайльд и сам был не дурак поговорить, поэтому и сам частенько рассказывал Чжун Ли обо всём на свете, поначалу переживая, что совсем заговорит собеседника и тот больше никогда и никуда его не позовёт, а дверь в магазин открывать откажется, но как ни странно Чжун Ли всегда слушал его с большим интересом, не перебивая и задавая уточняющие вопросы. Постепенно тот расслабился и делился с французом историями о жизни в России, о родственниках, которые остались за границей и не могут к нему приехать из-за проблем с визами, о не самом простом детстве и учебе в университете, о собаке, которая живёт у его родителей… Пожалуй, проще сказать, о чём он умолчал! Что-то, возможно, было, но любая тема, всплывающая в разговоре, встречалась с неподдельным любопытством и участием со стороны Чжун Ли. Когда Чайльд забегал в магазин, пока тот ещё был открыт и принимал покупателей, он поначалу скромно устраивался на табурете неподалёку от стойки, затем с подачи Чжун Ли освоил кофемашину, так что слушал обстоятельные объяснения хозяина об уходе за цветами с чашечкой эспрессо в руках. Скоро в «Les fleurs du bien» он уже чувствовал себя совершенно как дома, и когда Чжун Ли был занят, шарился в ноутбуке, только чтобы поставить на фон какую-нибудь зажигательную музыку, совершенно не подходящую к атмосфере магазина — зато Чжун Ли обязательно отвлекся бы, чтобы строго на него зыркнуть. Честно признаться, Чайльд давно заметил, что бизнес вести Чжун Ли вроде бы и умеет, да только делает это, как и всё, в своём неповторимом стиле. Иногда он подолгу рассказывал обо всех тонкостях разведения того или иного растения постоянному покупателю, совершенно забывая о ходе времени и, будучи поглощённым разговором, совершенно не обращал внимания на происходящее вокруг, в том числе и на других периодически заглядывающих посетителей. Так что понемногу Чайльд — а он был прекрасным учеником по принципу «смотри и делай» — освоил базовые навыки упаковки букетов, мог подсказать что где лежит или рассчитать клиентов. Если, конечно, в этот момент присутствовал в магазине. На его попытки давать советы как продажник от бога Чжун Ли только вежливо улыбался: — Знаю, Чайльд. Но как я могу отпустить покупателя без полной рекомендации касательно его покупки? Ведь это мой товар, и я несу ответственность за его качество. Да, даже после приобретения. Возможно, и в жизни вашего фикуса было бы меньше потрясений, если бы к нему прилагались подробные инструкции. Чайльд снова вспомнил о фикусе, который уже успел разрастись до непомерных размеров — скоро, того и гляди, весь вестибюль захватит. — Это верно, но иначе судьба не свела бы его с вами. Эта встреча пошла ему исключительно на пользу. Вон как похорошел! Чжун Ли немного помедлил с ответом, но произнёс: — Что ж, вы правы. Иногда именно благодаря неудаче события складываются наилучшим образом... И тем не менее, я хотел бы признаться, что этот магазинчик я открыл не только и не столько ради прибыли. Мне просто нравится этим заниматься. Считайте, что я делаю это в первую очередь для себя самого. Впрочем, я рад, что у меня появились постоянные клиенты, которым нравится в нём бывать. И которые принимают меня, хозяина лавки, несмотря на… Как вы сказали? Отсутствие предпринимательской жилки и расторопности?.. Ой-ой. Кажется, он всё-таки слегка обиделся — искорки в глазах засверкали как-то грозно. Чайльд уже было хотел от чистого сердца извиниться, как его собеседник как ни в чём не бывало улыбнулся и продолжил: — Кстати, мон ами. Скоро день взятия Бастилии — государственный праздник, дополнительный выходной. Так вышло, что у меня появились кое-какие дела вне города. А я знаю, что вы интересуетесь культурой Франции, не так ли? Не хотите ли составить мне компанию в небольшой поездке? Если вы, конечно же, не жаждете посетить военный парад в центре Парижа. — Тьфу, — передернулся Чайльд. — Я, знаете ли, живу по завету «Make love, not war». Тем более, если это любовь к поездкам, вину и сыру. А они ведь предполагаются в вашей программе, правда? Да и вообще я этих парадов и дома насмотрелся. — А вы неплохо меня изучили. Что ж, тогда я заеду за вами утром 14-го. Постарайтесь не проспать… Впрочем, в этом случае я просто постучусь к вам в дверь. Иногда весьма удобно быть соседями.

***

Стучаться в дверь не потребовалось — хотя Чайльд сомневался, что это произошло бы, даже если бы он безнадёжно проспал. Несмотря на то, что они с Чжун Ли были соседями, кажется, дом для него был чем-то неприкосновенным, крепостью и воплощением личного пространства одновременно. Он ни разу не пригласил Чайльда в гости и ни разу не переступил порог его собственной квартиры. А Чайльду было очень любопытно! Ладно его квартира — банальная и ощущающаяся не слишком жилой — но сколько интересного можно было бы узнать о его друге, лишь увидев его место обитания! Это, честно сказать, даже немного обескураживало — будь он в родной стране, уже давно бы зазвал его к себе под каким-нибудь благовидным предлогом, вынудив предложить ответный визит. Однако Чайльд списывал это не столько на закрытость мэтра, сколько на особенности культуры французов, которые с удовольствием общались на нейтральной территории, а вот к себе домой пускали неохотно. И всё же это немного раздражало, будем честны. Информацию о себе Чжун Ли выдавал очень дозированно. Он ведь до сих пор даже толком не знает, чем тот занимается по жизни! Окей, про магазинчик он понял — этим много не заработаешь. Тогда как он вообще платит по счетам — за аренду, квартиру, рестораны (а ведь он постоянно ещё и угощает Чайльда, зная, что тому нужно откладывать для оставшейся в России семьи)? Более того — Чжун Ли даже толком не объяснил, куда они сегодня едут. Иногда Чайльд чувствовал себя стоящим перед плотно закрытой дверью. Чёртовы интроверты. И всё-таки было в Чжун Ли что-то такое, какая-то интрига, которую хотелось во что бы то ни стало разгадать. Так или иначе, сегодня Чайльд не проспал. Он собрал небольшой чемодан, который обычно брал с собой в командировки. Взять эту рубашку или ту? Шорты или брюки? Интересно, в чём он будет лучше смотреться… Ох, да почему он вообще об этом думает? В конечном итоге он остановился на тёмно-синей рубашке и светлых джинсовых шортах, день обещал быть жарким. И хватит с него. Солнечные очки, впрочем, не помешают. И где же его друг?.. Он попросил ждать его в назначенное время уже на улице, у входа в парадную. Чайльд растерянно покрутил головой по сторонам, прежде чем увидел подъезжающий к нему ярко-жёлтый кабриолет. За его рулем сидел мэтр собственной персоной. Он приветственно помахал рукой и вышел, чтобы закинуть чемодан Чайльда в багажник. Чайльд окинул его взглядом и понял, что, кажется, с одеждой он не ошибся, и на какой-нибудь хайк в горы они сегодня не собираются: на Чжун Ли была лёгкая белая рубашка и бежевые брюки, а в качестве обуви он выбрал мокасины. Загадочную улыбку и таинственный взгляд из-под солнечных очков он, судя по всему, дома тоже не забыл. — С чего бы начать… Во-первых, желтый кабриолет… Не ожидал от вас такой м-м-м… Эффектности. Во-вторых… Я вообще не знал, что вы умеете водить! — Я рад, что всё-таки ещё сумел вас удивить, — кажется, этот интриган остался очень доволен! — Разумеется, у меня есть права. Просто в центре города машина мне ни к чему, а вот на выездах — очень кстати. Впрочем, слукавлю, если скажу, что люблю яркие машины. Для меня в первую очередь важна функциональность транспортного средства. Но мне захотелось чуточку вас сбить с толку. Садитесь, Чайльд. Путь предстоит неблизкий. — Может, расскажете, куда мы всё-таки едем? — буркнул Чайльд, которому немного осточертели секреты. — Выходит, мы направляемся куда-то далеко? — В Биарриц, — наконец раскололся Чжун Ли. — Это городок на побережье, довольно популярный французский курорт. Не успеете оглянуться, как мы туда домчим. Уверен, время пролетит незаметно, а на месте вам непременно понравится. И времени отдохнуть у нас, благодаря дополнительному выходному, будет предостаточно. Чайльду пришлось какое-то время посвятить изучению Google Maps, прежде чем он ахнул: — Вы издеваетесь?! Это же считай у испанской границы! Да туда добрых восемь часов пилить! Пощадите мою задницу! — вот ему сейчас показалось, или Чжун Ли хмыкнул?! Впрочем, время и правда летело незаметно. Сначала Чайльд угрюмо уставился в окно, но быстро оттаял: во-первых, он обожал смотреть на пейзажи за окном, думая о чём-то своём, во-вторых, попутчик вскоре подкупил его не самым дурным кофе и хот-догом с заправки. Чжун Ли был совершенно не против внезапной молчаливости Чайльда, и из-за этого она его совсем не тяготила. Мэтр наоборот ощущался неуловимо расслабленнее, чем обычно, словно часть своей собранности оставил где-то в Париже: тоже помалкивал и сосредоточился на дороге, лишь изредка еле слышно мурлыкая себе под нос мелодию звучавшей по радио песни. — Ладно, рассказывайте, — в конце концов, даже самое комфортное молчание придётся нарушить. — Что вы забыли в такой дали и зачем потащили туда меня? — Видите ли, в Биаррице живут мои родители. Они владеют небольшой виллой на побережье, но на праздники решили устроить себе небольшой отпуск, и, соответственно, попросили меня присмотреть за их котами. Возможно, я не прав, но мне показалось, что вам просто необходимо вдохнуть полной грудью, а морской воздух для этого подходит как нельзя лучше. Не волнуйтесь, дом достаточно большой, и меня ваше присутствие нисколько не стеснит. К тому же, я довольно хорошо изучил этот городок, и, думаю, он покажется вам как минимум интересным. Впрочем, я приложу все усилия, чтобы вы его даже полюбили. А дверь-то оказалась не такой уж и плотно закрытой, так? Чайльд не верил своим ушам. Узнать о своём друге больше? Да он только за! Радость и предвкушение чего-то необычного начисто затмили не только тревоги, которые остались в Париже вместе с работой, но и даже заманчивую перспективу провести день-другой на пляже у Бискайского залива. Теперь поездка пошла как-то поживее. Чайльд не переставал болтать, рассказывая о тех странах, где уже успел побывать, разъезжая по Европе бэкпекером в студенчестве. Чжун Ли же было что поведать едва ли не о каждом городке, встречающемся на указателях, которые они проезжали. Стрелки часов пересекли отметку полудни, и они остановились в ближайшем населённом пункте перекусить — даже там его попутчик умудрился найти место с шикарной кухней. Потом Чайльду даже было великодушно позволено немного порулить — какой же кайф было гнать по шоссе на такой классной тачке! От стремительного ощущения скорости его охватила невероятная лёгкость, и он во весь голос рассмеялся. Даже вновь пересев на пассажирское сиденье, он по-детски озорно выставил руки вверх, ловя потоки воздуха, и начал во весь голос подпевать популярной песне, которую за время поездки они слышали по радио уже раз в десятый. Наконец, они съехали с шоссе — это значило, что их место назначения уже недалеко. Чайльд чувствовал себя устало после дороги, и всё же его любопытство и жгучий интерес к незнакомому месту продолжали нарастать. Словно почувствовав это, первым делом Чжун Ли свернул подальше от оживлённых улиц — их путь вёл к пляжу. — МОРЕ! — Чайльд выпрыгнул из машины, разминая затёкшие ноги, затем восхищённым взглядом окинул оранжевую гладь воды, отражающую лучи закатного солнца. — Всё ещё залив, если быть точным, — ответил Чжун Ли, впрочем, Чайльд его не слушал. Скинув кроссовки, он устремился к воде, босыми ногами разметав в стороны тёплый песок. Как же хотелось просто сбросить оковы одежды и окунуть разгорячённое после дня в дороге тело в прохладные волны! Впрочем, что ему мешало? Коротко оглянувшись на Чжун Ли — смотрит ли? — Чайльд, позабыв обо всех светских приличиях, просто бросился в воду в одежде, погрузился в неё с головой и вынырнул, фыркая. Ну как же офигенно! Его друг уже снял мокасины и тоже окунул ступни в воду, оставшись стоять на мелководье. Ну не жуткое ли занудство? Сам он восторга попросту не мог сдерживать эмоции — так что в Чжун Ли немедленно полетели брызги воды. Благопристойный вид его был безвозвратно испорчен, а виновник этого преступления, злобно хохоча, убежал в закат — то есть на глубину, чтобы там его не достали. Хотя как будто он мог намокнуть ещё больше? Наконец, выбесившись, как щенок золотистого ретривера, он с широкой улыбкой направился к Чжун Ли. — Классное место. Напоминает мне о посёлке, где я из года в год проводил летние каникулы в детстве. Там, правда, чтобы попасть на пляж, нужно было пересечь полосу соснового леса, взобраться на небольшую песчаную дюну… А чтобы окунуться как следует — ещё пару минут идти на глубину. Да и вода там была совсем не такая солёная, тут это же ужас что такое… — Чайльд умолкнул, но только для того, чтобы набрать в лёгкие побольше свежего морского воздуха. Это было абсолютно то, что нужно после дня в машине на загазованной дороге. И полугода в грязном Париже. — Здесь так тихо и спокойно. Теперь я, наверное, понимаю, почему вы решили привезти меня именно сюда. Это место вполне вам подходит. Здесь наверняка все на расслабоне — вон, даже волны еле-еле катятся к берегу — неуловимо дует ветерок, из какого-то ресторанчика поблизости пахнет вкусной едой… Так и тянет навести шороху! Эх, не был бы я таким усталым, я бы тебе показал, как нужно веселиться, Биарриц! — он перевёл глаза на собеседника, только чтобы встретиться с его внимательным взглядом. — Интересное наблюдение, Чайльд. Вы правы, сегодня море практически безмятежно… На удивление, — словно поддавшись внезапному импульсу, Чжун Ли, не закончив свою мысль, протянул руку, дотронувшись до пряди мокрых волос Чайльда, прилипших к его лбу, и аккуратно, почти нежно, заправил её за ухо. Чайльд, как в замедленной съемке видел, как Чжун Ли отвёл взгляд и, опустив руку, положил её в карман брюк, чтобы достать из него ключи от машины. По спине побежали мурашки — вот не стоило всё-таки купаться в одежде! Ещё и щёки горят. Отчего-то он не мог найти, что сказать — к счастью, Чжун Ли всё-таки невозмутимо продолжил: — К вашему сведению, Чайльд, за всё проведённое здесь время — поверьте, я в Биаррице бывал немало — таким тихим я видел море от силы пару раз. Этот город считается французской, а то и общеевропейской, столицей сёрфинга. Волны здесь невероятно сильные, а порывы ветра иногда едва не сбивают с ног. Впрочем, уверен, завтра-послезавтра вы в этом сами убедитесь — погода здесь переменчивая. Иногда даже самая тихая гавань — это всего лишь внешнее спокойствие, — он направился к машине, так что Чайльду лишь оставалось последовать за ним. Спустя четверть часа автомобиль остановился у коттеджа в современном стиле с видом на море и бассейном во дворе. Припарковавшись, Чжун Ли жестом пригласил Чайльда войти. — Располагайтесь, мон ами. Я же займусь главной причиной нашего здесь пребывания, — две этих главных причины, два синеглазых сиамца, уже тёрлись о его ноги, громко мяукая. — Это коты моих родителей. — Какие красавцы! Как их зовут? — Моне и… — О Боже. Только не это. Я ведь никогда не запомню, — закатил глаза Чайльд. — ...и Ренуар, — невозмутимо закончил Чжун Ли. Чайльду оставалось только удивлённо поднять брови. — Прошу прощения, мои родители увлекаются искусством, но чувство юмора у них отсутствует напрочь, — вздохнул его собеседник. — Что ж, я отойду на кухню, вы же чувствуйте себя как дома. Если нужно принять душ — после вашего-то купания — всё необходимое, в том числе полотенца, вы найдёте в ванной — он удалился, уводя за собой голодных котов. Оставшись один, быстренько приняв душ и переодевшись, Чайльд наконец-то получил возможность оглядеться. Он вразвалочку обошёл большое помещение, занимавшее почти весь первый этаж коттеджа — эдакую гостиную-столовую. Семейное гнездо Ли — или как это ещё назвать? — показалось ему совсем не уютным и совершенно никак не стыковалось с образом Чжун Ли. Нет, это, конечно, была далеко не его хата с Airbnb. Здесь чувствовалось, что над дизайном работало большое количество далеко не самых бездарных людей, и он делался специально под вкусы обитателей дома. Только всё здесь казалось как-то слишком модно, слишком стерильно. Повсюду стекло, светильники странных геометрических форм, вычурный декор. Значительную часть пространства захватил себе гигантский белый бархатный диван, причём выглядевший так, будто бы на нём ни разу в жизни от души не валялись. Помявшись, Чайльд устроился в стоящем чуть на отдалении от дивана одиночном кресле. Оно в доме казалось самым простым и понятным. Явившийся же спустя некоторое время хозяйский сын чувствовал себя в этом пространстве на удивление по-свойски: возможно, всё дело было в том, что он относился к окружавшей его обстановке без лишнего пиетета. Сбросив уличные туфли прямо на светлый ковёр, он несколько устало приземлился на тот самый белый диван, раскидав подушки, и заговорщицки посмотрел на Чайльда. — В холодильнике у французов всегда есть сыр, прошутто, немного фруктов. Такой вариант ужина вас устроит? Считаю, нужно воспользоваться возможностью и опустошить здешний мини-бар, — он вновь поднялся, будто бы не мог долго усидеть на одном месте, и принялся беспорядочно ходить туда-сюда. — Так, что тут у нас… Вино, довольно неплохой выдержки. Думаю, вам понравится. Принесу бокалы и штопор, — он снова умотал на кухню. Это сейчас было стремление угодить гостю или что?.. Впрочем, у Чайльда выдалось не так много времени, чтобы об этом задуматься — Чжун Ли тут же принёс поднос с закусками и бокалы, в один налил немного вина для друга, себе же он выделил стакан со льдом, в который щедро плеснул виски. Теперь он снова устроился на диване в окружении довольных котов и цедил свой напиток, погружённый в свои мысли. — Тут… Своеобразно, — нарушил молчание Чайльд. — Как-то не думал, что вам такое близко, мэтр. — Этот дом родители купили уже после того, как я начал самостоятельную жизнь и съехал, — Чжун Ли сделал большой глоток из стакана. — Здесь всё сделано под них, ничего моего. Однако не могу сказать, что мне этот стиль совсем не нравится. Он довольно гармоничный… — Но безликий, — добавил Чайльд. — Но безликий, — повторил за ним Чжун Ли. — Как вам вино, Чайльд? — Очень ароматное. Чувствую нотки абрикоса… И м-м… Мёда? — Кажется, мои лекции не прошли даром, — довольно глянул на него тот. — Верно. Это с местной винодельни, мои родители приобрели там лозу. Теперь периодически ездят на курсы виноделов, знакомятся с тонкостями этой нелёгкой профессии. В стоимость также включено несколько бутылок вина, в производстве которых использовался виноград с вашей собственной лозы. — Что-то на богатом, — вздохнул Чайльд. — Слышали бы мои родители, что вместо картошки на огороде можно выращивать виноград на собственной лозе... — Знаю, мы об этом не раз говорили, но расскажите мне ещё о своей семье, — вдруг попросил Чжун Ли. Об этом Чайльда долго было упрашивать не нужно. Он просто обожал свою семью. Отца, мать, старших и младших братьев и сестёр. Он часами мог рассказывать какие-то забавные факты о них, вспоминать, как они вместе проказничали в детстве и лишили родителей ни одной сотни нервных клеток. Да, временами у них случались ссоры и недопонимания, но стояли они всегда друг за друга горой, и он всегда знал, что в случае чего может на них положиться. Именно поэтому он хотел приложить все возможные усилия, чтобы изменить их жизнь к лучшему. Может быть, он получит гражданство и попробует перевезти хотя бы часть семьи сюда… Как минимум, родители достойны того, чтобы не прозябать на нищенскую пенсию, а мелкие — получить хорошее образование европейского образца. Эх, мечты-мечты… Чжун Ли слушал его размышления с большим вниманием — впрочем, как обычно. Чжун Ли всегда был отличным слушателем: тепло улыбался в весёлые моменты и хмурил брови в грустные, когда Чайльд сбивался, задавал наводящие вопросы. С ним беседа всегда текла непринуждённо. После рассказов о доме у Чайльда стало чуть тяжелее на душе, но он отогнал тревожные мысли, еле заметно мотнув головой и сделав очередной глоток вина из бокала. Чжун Ли же как-то нерешительно пробормотал: — Я вам так завидую, Чайльд. Если бы только в моей семье была хоть толика тепла, которую я ощущаю по вашим рассказам… Тот покосился на стакан в руке друга. М-да, он уже пуст. — У вас плохие отношения с родителями, Чжун Ли? — Не могу сказать, что они плохие. Они никакие. Их нет, — поняв, что виски закончился, Чжун Ли плеснул из стоящей на столе бутылки ещё и начал усердно чесать за ушком одного из котов. Это Ренуар?.. Ой, да какая к чёрту разница. — К сожалению… Или к счастью, я практически прервал с ними всякие контакты, кроме сугубо деловых. — Тогда зачем тогда вы согласились присмотреть за кошками? — не понял Чайльд. — Я всегда был к ним привязан, — пожал плечами Чжун Ли. — Да и… Я просто воспользовался этой возможностью, чтобы показать вам немного больше своих любимых мест. Несмотря на наши с родителями недопонимания, этот регион Франции я по-прежнему обожаю. — Что они за люди? — нахмурился Чайльд. Чжун Ли неопределённо обвёл руками пространство вокруг себя: — Вы, пожалуй, сами видите. Этот дом в целом отражает их характер. Они довольно обеспеченные люди… Могут позволить себе почти всё, что захотят — предметы искусства, дизайнерскую мебель, лучшие авто, путешествия. Много работают, часто в командировках. У них собственный, весьма прибыльный, бизнес… Хм. Вот оно что. Теперь понятно, как Чжун Ли умудряется содержать себя. Небось, живёт на дивиденды с акций или что-то вроде того. — А ведь поддавался бы я чуть больше на манипуляции, мог бы и сам стать таким напыщенным индюком, — Чжун Ли вдруг потянулся и задумчиво почесал затылок. «Напыщенным индюком»? Интересно-интересно. Чайльд насторожился. Нечасто от Чжун Ли можно было услышать такие эмоциональные выражения. — Что вы имеете в виду? — Честно говоря, мои родители страшно на меня давили, чтобы я занялся семейным делом. Определили меня учиться сначала в престижную частную гимназию, затем в Сорбонну — обе я закончил с отличием, чтобы не разочаровывать маман… Потом я должен был посвятить себя прохождению практики и потом занял бы одну из ведущих должностей в их фирме, — Чжун Ли отвёл глаза. — Впрочем, не поймите меня неправильно. Все эти события уже давно в прошлом. Однако почему-то… В вашем обществе я периодически возвращаюсь к тем воспоминаниям, и это будит необъяснимое ощущение, словно я вновь лет на пятнадцать моложе. И тогда я погружаюсь в размышления о том, правильно ли поступил, но… Во время учёбы в университете я влюбился в Париж. Я приехал туда ещё совсем юным, толком не знавшим вольной жизни — ведь в школьные годы я практически не вылезал из книг. Там же… Всё было полно какой-то буйной, неуёмной энергии. Эти кафе, рестораны, уличные музыканты, бары с одногруппниками по вечерам, театр, кино, музеи, — он практически мечтательно, как показалось Чайльду, улыбнулся. — Даже в грязных переходах метро и парижских бездомных есть своя атмосфера. Всё пропитано свободной! В Париже по-прежнему живёт дух революции! Впрочем, не могу сказать, что сам я могу с лёгкостью причислить себя к этому неунывающему парижскому бомонду, — его глаза потухли. — В конце концов, в душе я ещё долго оставался неисправимым «книжным червём» — толком не мог определить, что же мне нужно от жизни, в каком направлении двигаться и как проявить себя. И всё же… Моего тогдашнего юношеского максимализма хватило на то, чтобы я воспротивился родителям и заявил, что в отчий дом не вернусь. И семейный бизнес наследовать не буду. Меня тянуло к чему-то более... живому. Открыть бистро. Или галерею. Или… — Цветочный магазин, — закончил мысль Чайльд. — Именно так, — тепло посмотрел на него Чжун Ли. — Родители, однако, мой выбор не приняли. На какое-то время оставили меня без финансовой поддержки, и я жил практически впроголодь… Работал официантом, почтальоном… Ох и ругались мы с ними… Они грозились лишить меня наследства, вычеркнуть из семейного реестра, сдать котов в приют. Говорили, что я умру в нищете под мостом, меня обязательно обманут, друзья предадут, а работодатели подставят. Маман ложилась в больницу с сердечным приступом, а я вынужден был нестись к ней, бросив все дела. Здесь отец нападал на меня с кулаками, обвиняя во всех смертных грехах… Потом они всё же сменили гнев на милость. Правда, после открытия моего магазина начался новый виток споров, — он вдруг широко зевнул. — А потом я рассказал им про свою ориентацию, и в общем… Ох. — Не будем о грустном, Чайльд, — Чжун Ли слегка прикрыл глаза, развалившись на диване. — Вы, наверное, устали после дороги… — он снова зевнул. — Спальня вон там, кровать уже постелена… Чайльд почувствовал, как вино в конце концов ударило в голову. Он на негнущихся ногах пошёл в сторону двери. Чтобы проверить, действительно ли за ней скрывается гостевая спальня? Ладно, допустим. Обернувшись, он понял, что Чжун Ли уже мирно посапывает, уютным клубочком свернувшись среди подушек — ну точь-в-точь кот. Забрав из спальни покрывало, Чайльд несмело вернулся к дивану и накинул его на плечи друга, а затем, поняв, что тот не проснётся, заботливо укрыл его со всех сторон, как всегда поступал с младшими. Почему-то сейчас, задремав, он казался таким беззащитным, будто начисто лишённым той внутренней опоры, которая, казалось бы, по умолчанию присутствовала у Чайльда и которую он до этого совершенно не осознавал — может быть, именно её даёт понимающая и любящая семья? Его взгляд остановился на лице Чжун Ли: не зная, что буквально пять минут назад он с горечью рассказывал о своём прошлом, его можно было бы даже назвать безмятежным. Задумавшись, Чайльд тихонько провёл по волосам Чжун Ли, убирая с лица выбившиеся прядки. Только бы после сна в неудобной позе у него с утра шея не заболела... К его удивлению, когда на следующее утро Чайльд проснулся после беспокойного сна — кажется, он всё-таки не любитель спать в непривычных местах, хоть матрас на его кровати и был выше всяких похвал и ощущался будто облачко — с возвращением в реальность его приветствовал звук работающей кофемашины. Выйдя из комнаты, весь взъерошенный и помятый, он, конечно же, столкнулся едва ли не нос к носу с Чжун Ли. — Кофе? — он коротко оглядел своего гостя. — По моему скромному мнению, он вам сейчас не помешает. А он-то как был таким бодрым и свежим после ночи на диване?! Но принять душ и немного ожить, а потом устроиться на диване с чашкой горячего кофе («Сделаю-ка я вам, пожалуй, двойной эспрессо, день предстоит активный») было здорово. — Так… Ну это уже ни в какие ворота не лезет, — притворно закатил глаза Чайльд, когда невозмутимый Чжун Ли явился в гостиную с тарелкой, полной тостов с сыром, помидорами и базиликом. — Просто. Перестаньте. Быть таким идеальным! — Как мало вам нужно для счастья. В любом случае, нет. После завтрака они решили наконец-таки выбраться в город. Чуть освоившись в городе, Чайльд всё же ещё больше утвердился в мысли, что Биарриц неуловимо напоминает по характеру Чжун Ли. Это было какое-то удивительное сочетание изысканности и простоты. Из рассказа своего спутника он выяснил, что здесь любили отдыхать европейские монархи, в том числе Наполеон III и британская королева Виктория, при этом напоминал об этом в основном претенциозный дворец в центре города, ныне превращённый в крупный отель. По большему счёту же городок с его маленькими магазинчиками и ресторанами оказался невероятно уютным и нисколько не пафосным. Сначала они с Чжун Ли поднялись на маяк, чтобы посмотреть на окрестности. После двойного эспрессо Чайльд с лёгкостью взбежал наверх и застыл, любуясь чудесным видом. Чжун Ли, неторопливо поднявшись по лестнице, встал за его спиной, указывая ему на основные достопримечательности городка. Правда, Чайльда больше интересовали лазурно-голубые воды залива и извилистая гряда Пиреней на горизонте. Затем Чжун Ли отвёл его в одну из старейших кондитерских города, куда не раз захаживали монаршие особы. Чайльд не слишком уютно ощущал себя в зале с розовыми стенами, оформленном в стиле рококо, но большие макаруны со свежей малиной внутри, которые взял им Чжун Ли, были просто божественные. Не забыли они и искупаться, раз уж представилась такая возможность — на сей раз Чайльд всё же потрудился переодеться в плавки. Его спутник тоже, и Чайльд не удержался от того, чтобы украдкой бросить на него взгляд. В принципе и в одежде было понятно, что Чжун Ли красив, как греческий бог. Но теперь Чайльд узнал, что помимо подтянутого живота и в меру натренированных мышц у Чжун Ли вдобавок есть россыпь родинок на спине и небольшой шрамик на животе — наверное, от аппендицита. Эти мелочи почему-то странно смутили Чайльда, и он поспешил перевести взгляд на что-нибудь ещё. Его внимание привлекло огромное казино, расположенное прямо у пляжа, но Чжун Ли скептически посоветовал ему не искушать судьбу. Не обошлось и без местной кухни — в Биаррице повсеместно можно найти не только французские, но и баскские блюда, так что Чайльд во всём доверился Чжун Ли и взял фирменную запечённую треску. Она сумела его удивить: — Ого! Вы, конечно, говорили, что в блюдах баскской кухни обычно минимум приправ, но чеснока-то сколько! Не ожидал… — Вас это смущает? Собрались с кем-то целоваться? — его глаза встретились с насмешливым взглядом Чжун Ли. — А может и да! — почему-то захотелось поязвить Чайльду. — Ещё не вечер, брошу вас куковать с котами и пойду повеселюсь, познакомлюсь с кем-нибудь. — Не думал, что вам настолько скучно в моём присутствии, что даже срочно понадобился ещё один визави. — Ой, отстаньте, — тому оставалось только цокнуть языком. Ближе к закату они добрались до ещё одной визитной карточки городка — утёса девы Марии. Эта скала посреди моря соединялась с берегом небольшим железным мостиком. С его вершины, где была установлена статуя, открывался чудесный вид на весь город, но Чжун Ли и Чайльд устроились чуть поодаль, с видом на сам утёс, так, чтобы случайные зеваки не портили атмосферу, да и фотографии. Пока Чайльд наделал не меньше сотни кадров воды и камней, окрасившихся в золотистый цвет, Чжун Ли откуда-то выудил бутылочку игристого, багет и сыр. Разложив всё рядом с собой, он терпеливо ждал, пока Чайльд достаточно повосторгается и выложит пару селфи с отражающимся в его очках солнцем в Инстаграм. — Это просто нечто, — выдохнул Чайльд, приземлившись по соседству. — Я видел немало красивых мест и немало закатов, но почему-то у меня ощущение, что этот особенный. Ещё и вино… И закуски… Да я на седьмом небе от счастья! — он глянул на Чжун Ли. Тот выглядел довольным его отзывом — как будто заранее попросил у солнца и моря вот это вот всё устроить специально для Чайльда. Чуть наклонив голову вбок, он вдруг протянул руку, и его ладонь оказалась чересчур близко от щеки Чайльда. К удивлению даже для самого себя, он почувствовал желание отстраниться — на обеих щеках вспыхнул предательский румянец. Хорошо, что его не видно в таком освещении. Почему-то на мгновение ему показалось, что сейчас Чжун Ли ласково проведёт пальцами от уха к подбородку, а то и коснётся губ… Рука чуть дрогнула, и Чжун Ли, взявшись за дужку очков, стянул их с Чайльда, наткнувшись на его настороженный взгляд. — Прошу прощения. Просто хотел увидеть не стёкла очков, а ваши глаза. Знаете, говорят, что глаза — это зеркало души. Я люблю делить со своими спутниками эмоциональные моменты, коих во время поездок и общения с природой предостаточно. И, в общем... Мне захотелось понять, что вы сейчас чувствуете… Ага, а сам-то отвернулся. Ох и грязно вы играете, мэтр! — Всё в порядке. Чжун Ли вздёрнул подбородок и, как обычно, погрузился в свои мысли, наблюдая, как солнце медленно движется к горизонту, прежде чем опустошить одним глотком бокал и, наконец, проговорить: — В порядке ли? Может быть, я вас чем-то обидел или встревожил? Или же наскучил… Мы раньше не проводили вместе сутки напролёт. В юношеские годы мне часто говорили, что я занудный и болтливый, а в более зрелые — что бываю излишне откровенен не к месту. Если вас что-то не устраивает, лучше скажите мне сразу. Постараюсь изменить своё поведение. Столько сюрпризов — Чайльд снова поймал себя на совершенно не типичной реакции. Его охватило жгучее раздражение — правда, вовсе не на Чжун Ли как такового, а на то, что он о себе говорит, и, судя по всему, принимает за чистую монету. Он-то занудный? И чересчур откровенный? Да какого хрена? Вы серьёзно так думаете? Вы, самый интересный и душевный собеседник во всём Париже? Ну, по крайней мере, для Чайльда. И при этом самый осторожный и сдержанный человек из всех, кого он знает. Только слегка приоткрывший для него свою раковину. Откровенно говоря, захотелось вцепиться в её створки и добраться уже, наконец, до жемчужины. А она стопроцентно там была, это Чайльд знал точно. Впрочем, его неожиданный порыв эмоций в реальности воплотился совершенно иначе: пока Чжун Ли отводил взгляд, Чайльд отыскал его руку, которой он опёрся на камни, и накрыл его пальцы своими. Он бы крепко сжал их, но камень под ладонью Чжун Ли пространства такого манёвра не оставлял. Ну, главное, что нужного эффекта он добился: Чжун Ли озадаченно повернулся к нему. — Всё в порядке, правда. Не знаю, кто это вам сказал, но выкиньте эти глупости из головы. И ни в коем случае не подстраивайтесь ни под кого. Уверяю, вы хороши таким, какой вы есть, не больше и не меньше. Меня лично всё устраивает, — Чайльд неловко убрал пальцы под предлогом того, что ему нужно срочно было положить себе в рот кусок багета. Глаза Чжун Ли удивлённо расширились, прежде чем он ощутимо расслабил плечи и вновь повернулся в сторону залива, где догорали уже последние лучи этого дня. — Спасибо, Чайльд.