Лучик света во тьме — том 1

«Вот оно, наказание…» — невольно промелькнуло в голове ещё сонной Авроры. Произошедшее казалось простым сном, бредом, но девушка прекрасно понимала, что это не так. Как скептику сложно поверить в существование чего-то потустороннего, так и Бёрджесс было сложно даже просто осознать, обдумать произошедшее. Бог… Всё это время был в их доме. Морфей — это ведь греческий бог, правильно? А может, он — нечто большее? И если так, то как простой человек может считать себя особенным, уникальным, если его существование и жизнь всецело зависит от чего-то бóльшего, чего-то божественного и непостижимого… А она, выходит, говорила с ним. Люди древности наверняка бы уже посчитали её чуть ли не святой, приближенной к богам, но в этом мире ей грозила психиатрическая лечебница, нежели чьё-либо обожание. Сидя на кровати, Аврора отчаянно рылась в памяти, раз за разом анализируя произошедшее, вспоминая их прошлые встречи, буквально собирая обрывки давних воспоминаний в общую картину. Все их взаимодействия объединяла одна странная и от того забавная вещь: девушка не помнила его лица. Увидев его во сне буквально несколько минут назад, вместо человеческих черт студентка помнила лишь чёрные, бездонные глаза. Словно божественная сущность её нового «знакомого» была столь величественна и непомерна для человеческого разума, что он сам стирал любые воспоминания о произошедшем, не желая подвергать свою хозяйку ещё бóльшему шоку. — Вызывай скорую… — не совсем членораздельно произнесла Аврора, подняв взгляд на дворецкого, — Ну, чего стоишь? Шевелись!

***

Приехавшая чуть погодя скорая отвезла бьющегося будто в припадке Алекса в больницу. Девушка же, не желая проводить в этом месте ни секундой больше, распустила прислугу и, вызвав такси, отправилась обратно в общежитие. То и дело проваливаясь в сон по дороге, она каждый раз видела одно и то же: яркий и приветливый лес, и никаких признаков Морфея, что отчего-то её не радовало. Люди любопытны и Бесконечный стал для Бёрджесс той самой тайной, которую безумно хочется разгадать. Мало-помалу с последнего визита Авроры в «родной» дом минуло два месяца. Пытаясь совмещать учёбу и бюрократические разборки, девушка и не заметила, как райские кущи начали видоизменяться. Раз за разом впадая в сон, она больше не осознавала, где именно находится и что происходит. Покой сменили кошмары, обрывки воспоминаний. Поиски таинственного бога отошли на задний план, в очередной раз стали забываться, и лишь висящий над столом детский рисунок напоминал о произошедшем, пускай и отдалённо. Реальная жизнь была куда важнее ночных грёз. Получив возможность распоряжаться наследством, девушка практически сразу же продала семейное имение, оставив себе лишь порядочное количество книг из старой библиотеки, где в детстве любила проводить время. Новый владелец решил сделать из дома музей, потому уговорил девушку оставить всё остальное нетронутым, доплатив за это круглую сумму. Отец же так и оставался в больнице, врачи говорили, что есть вероятность его выздоровления, но Бёрджесс на это толком не надеялась. Заперла жалость с детской наивностью и выбросила ключ, в надежде забыть о прошлом, как о страшном сне, вот только эти самые сны и не планировали никуда исчезать…

***

— Аврора! Ты что, уснула? — скрипучий и от того смешной, но явно пытающийся казаться грозным голос насильно прорвался сквозь пелену сна, буквально протыкая тонкий пузырь сознания, причиняя безумную боль и бесконечное недовольство. — Нет миссис Джонсон. — несмотря на желание послать преподавательницу и весь мир к чёрту, девушка говорила на удивление чётко, без тени ещё не пропавшей дымки сновидения. — Простите, я слушаю. Последующее раздражённое «кудахтанье» этой самой миссис Джонсон блондинка пропустила мимо ушей, пытаясь сосредоточиться на мыслях, реальности и игнорируя копошащиеся в голове, подобно щупальцам, мысли. Внезапно возникшие несколько неделей назад мигрени и кошмары чуть ли не буквально высасывали из неё жизнь. Врачи лишь разводили руками, ссылаясь на стресс и рекомендуя больше отдыхать, вот только отдых, во всяком случае сейчас, был невозможен. Сессии, подобно лавине, медленно надвигались на ничего не подозревающих студентов, готовые забрать не только последние нервные клетки, но и деньги, а что уж хуже каждый решал для себя сам. Сосредоточиться, к слову, так и не получилось. Собственная жизнь будто проплывала мимо. Воспоминания, чувства, эмоции... Аврора стала простым наблюдателем, сосудом, не способным влиять практически ни на что из-за отсутствия энергии. Жизнь стала рутиной, состоящей из университета и общежития с постоянными провалами в памяти. Некогда красочные и расслабляющие сны теперь напоминали проклятие, вот только кто её проклял и за что? Неужели Морфей передумал и решил наказать её так же, как и отца? С трудом затащив собственное тело на второй этаж общежития и сбросив сумку с курткой, девушка тут же упала на кровать. Пружины матраса протяжно скрипнули, прогнувшись, и дрожащее от переутомления тело наконец расслабилось. По мышцам будто пробежал электрический разряд, мигом выключающий их. Прислушавшись к тишине комнаты, студентка сделала разумное — удивительно, что её мозг был ещё на это способен, — предположение: соседки снова нет. И всё же, несмотря на безумное желание наконец провалиться в сон, Аврора сделала усилие, чтобы достать из кармана телефон, и уставиться в него, подобно самому настоящему ожившему мертвецу, давно утратившему свою душу. Что неудивительно, надолго её не хватило. Веки то и дело закрывались, будто кто-то привязывал к ним грузики, и, наконец, измученное сознание сдалось, но к сожалению, лишь для того, чтобы погрузиться в очередной кошмар. Такими теперь были её ночи. Полные отчаяния и безуспешных попыток проснуться...

***

Даже самые великие царства падают и королевство Морфея не стало исключением. Лишившись своего короля, питавшего всё вокруг силой для поддержания жизни, сказочный мир снов начал увядать, оказывая влияние и на людей. Одни впали в странного рода состояние, что позже окрестили сонной болезнью, не зная, что причиной тому было исчезновение бога, его пленение. Другие же и вовсе перестали видеть сны. Сбежавшие из царства Морфея кошмары разделились, поселились среди людей, неся с собой несчастья, разруху и смерть, или нашли носителей. Имя одному из таких существ — Нигмарель, подобная на живой кусок плоти, в коем помимо человеческих частей присутствовали и конечности осьминога. Внешность, как то ни странно, отражала и её предназначение. Выглядывающие из самых разных мест на её теле щупальца так и норовили схватиться за чьи-то воспоминания, извратить их под себя, пугая жертву. За такой, как она, нужен был контроль, а потому, в отличие от других кошмаров, она не могла спокойно разгуливать по царству снов. Подобно мощному тайному оружию, создание Морфея было заперто в пустоте, в бесконечном измерении, где владыка создавал кошмары. Из него не было выхода, лишь сам Бесконечный мог посещать и покидать это место, а потому, в отличие от остальных, Нигмарель узнала о пропаже своего хозяина лишь через много лет, когда, как ей по-началу показалось, чистая случайность, помогла кошмару выбраться. Неизменная, холодная и бесконечная пустота заполнилась светом. Он ослеплял, однако, несмотря на свою яркость, тонкий лучик не мог осветить это место полностью, вдохнуть в него жизнь... Именно тогда, ведомая этим светом, Нигмарель впервые оказалась в месте, откуда можно попасть в любые сны. Истощённая долгим пребыванием в пустоте, она зашла в первую попавшуюся дверь, начав оставлять за собой самый настоящий кровавый след. Обычно люди, во снах и головах которых обосновывалось ужасное создание, гибли за пару неделей или меньше, не выдерживая пагубного влияния существа. Сидя в их мыслях, рассматривая воспоминания, питаясь ими, она хотела бóльшего. Хотела самостоятельно ощутить, каково это — быть живой. К тому же тот луч света... То пропадающий, то возникающий вновь, манил её. Этим лучом, как оказалось, была Аврора. Она продержалась дольше ожидаемого, однако, как и другие люди, угасала, пускай куда медленнее. Заменить её личность, заполучить тело, оказалось намного сложнее, чем изначально казалось Нигмарель, но в то же время это внушало надежду на успех, на то, что поиски окончательного сосуда наконец кончатся.

***

Стоило только сознанию заглохнуть, перемещая Аврору в сон для восстановления физического и психологического состояния, как созданный природой алгоритм дал сбой. Чужое влияние ощущалось куда ярче, чем раньше, напоминая описание инопланетного вторжения в любой из научно-фантастических книг. Звучащий в голове голос был чужим, ровно как и мысли, что он озвучивал. Секунду назад закрыв глаза в общажной комнате, вновь открыв их, девушка обнаружила себя в совершенно ином месте. Пространство вокруг не имело верха или низа, конца или края, казалось одновременно бесконечным и очень маленьким. Только открывшиеся веки вновь норовили закрыться от внезапно накатившей усталости, сопровождающейся пульсирующей болью в висках. Предприняв попытку коснуться головы, чтобы попытаться хоть как-то унять это мучительное ощущение, Бёрджесс, к собственному ужасу, обнаружила, что нижняя часть её тела, включая прижатые к телу руки, скованы чем-то, напоминающим склизкие щупальца. Внезапно возникший животный страх сковал грудь, обвивая её куда туже странного вида отростков. Ступор пропал достаточно быстро, но на его место пришла не менее губительная паника. Пытаясь вырваться, Аврора лишь усугубляла ситуацию, ведь щупальца, напоминая почуявшего бьющуюся в паутине добычу паука, медленно обвивали её всё больше и больше, до боли сжимая ноги, так что вскоре любое сопротивление было попросту невозможно. Лишь сейчас начав всматриваться в темноту перед собой, блондинка вскоре разглядела там слабый свет, едва пробивающийся сквозь преграждающие его путь отростки. Вскоре картина обрела целостность, а тьма, становясь едва заметной, как выпущенное на морозе облачко пара, начала отступать, открывая взору словно высеченную из мрамора статую, показавшуюся Бёрджесс смутно похожей на неё саму. Её поверхность не была идеально отшлифована, а потому демонстрировала взору сколы, разного рода неровности, при этом придающие ей живости. Некогда яркий, белоснежный свет, исходящий из груди каменного изваяния, медленно тускнел, теперь уже едва пробиваясь сквозь окутывающие его щупальца, будто стремящиеся сохранить в этом пространстве мрак. «Неужели именно так выглядит моя душа?» — внезапная мысль, простая догадка, от которой стало ещё страшнее. Если та встреча с Морфем была «реальной», значит и это тоже? И если так, это Его рук дело? В тишине бесконечного пространства тонули мысли, даже биение сердца было едва различимо, словно она попала в вакуум, где само распространение вибраций невозможно. Дыхание то и дело сбивалось, сейчас оно было скорее привычкой, нежели необходимостью. Меж тем, опутывающих статую щупалец становилось всё больше и больше, а боль в висках лишь усиливалась. В двадцать первом веке напугать людей куда сложнее, нежели раньше. Нас больше не напугать страшными историями, изображениями с различными чудовищами или жестокостью. Нет, современный человек ежедневно сталкивается с совершенно иными трудностями, что даже несмотря на свою фальшивую значимость, возводятся в абсолют. Одних пугает даже мысль о войне и будущем человечества, другие же больше сосредоточены на своей собственной судьбе и любых возможных изменениях. Фобии есть у всех, ровно как и комплексы, но ничто не напугает современного человека так, как чувство собственной беспомощности перед чем-то более могущественным. Этот страх неосязаем, о нём не говорят обсуждая индивидуальные слабости, но, так или иначе, он присутствует у всех. Лишь сейчас, находясь в подобной ситуации, это осознала и Аврора. Страх душил, но паника начинала медленно сходить на нет, оставляя после себя решимость, подпитываемая тем животным ужасом, что она испытала некоторое время назад. Чтобы собраться с мыслями, игнорируя боль, потребовались долгие несколько секунд, но вскоре, подняв голову на собственную статую, вероятно отражающую её сущность, — впрочем, в этом девушка до сих пор не была уверена — Бёрджесс крикнула: — Здесь есть кто-нибудь!? — и в этот крик она постаралась вложить все оставшиеся силы, чтобы скрыть собственный ужас. Вопрос, напоминая ударную волну, двинулся вперёд, вызывая звон в ушах. Аврора не могла быть уверена в том, услышал ли её кто-либо, или в том, был ли здесь кто-то, кроме неё, но этот некто не заставил себя долго ждать. Неотрывно смотря в глаза каменному изваянию, в какой-то момент девушка уловила едва заметное движение, а после услышала голос. — Очнулась. — не вопрос, скорее утверждение, но сказанное не для неё. Тьма впереди вновь колыхнулась, поглощая чей-то силуэт, из-за чего Бёрджесс практически сразу же потеряла его. Девушка никогда не отличалась бесстрашием, лишь довольно вспыльчивым нравом, но это вряд-ли можно было считать достоинством. — Кто ты такая? — уже более спокойным голосом спросила она, отчаянно пытаясь поглотить образовавшийся в горле ком. Таинственный наблюдатель же не стремился отвечать. Попытки проанализировать ситуацию делали всё только хуже, ведь какую именно информацию могло дать происходящее? Голос неизвестного напоминал и мужской и женский одновременно, но при этом не имел совершенно никакой эмоциональной окраски, будто исходил от робота. Скованные щупальцами ноги и кисти начинали ныть, отниматься, но ощущение прикосновения Аврора ощутила сразу. Мимолётное, сделанное будто бы невзначай очередным прохожим, незнакомцем идущим по своим делам. Однако именно это и вызвало ужас, накативший на запутанное сознание новой волной… Что именно она увидит, если обернётся? Несмотря на сюрреалистичность происходящего, опасность определённо была настоящей, ровно как и боль. — Процесс практически подошёл к концу, твой страх питает меня. — внезапно раздавшийся позади голос словно исходил отовсюду. И слова эти вызвали у девушки необъяснимую ярость, желание повернуться, посмотрев наконец на своего пленителя. Хотелось сказать, что это не так, потребовать объясниться и попытаться дать отпор, но увиденное заставило Бёрджесс застыть, смотря на нечто, что находилось позади неё. Странного вида существо напоминало лишённого кожи и мяса человека, чьими мышцами были хаотично сплетающиеся между собой живые щупальца. Будто бесформенное из-за постоянно копошащихся отростков, оно отчаянно пыталось сохранить свой внешний вид, имитировать человеческое тело, но тем вызывало лишь бóльший ужас. — Что ты нахуй такое… — слова слетели с уст практически сразу же, но куда тише, чем раньше. Существо же не ответило, словно специально игнорируя её. — Нужно ещё немного времени… — протянув к лицу девушки конечность, монстр провёл по её щеке одним из отростков, что наверняка мог быть его пальцем. В этот момент, будто повинуясь воле пленителя, тянущиеся из пустоты внизу щупальца стали взбираться выше, медленно сковывая и оставшееся тело. Инстинкты кричали об опасности на пределе своих возможностей, но даже поступивший в крови адреналин не мог уравнять их силу. Неужели именно так ощущается беспомощность? Неужели именно так она и погибнет? «Это ведь всего лишь сон… Я проснусь и всё будет в порядке, так ведь?» — заведомо проигрышная попытка убедить себя, что всё будет в порядке. Видя собственную смерть во сне, мы всегда открываем глаза в тёплой, мокрой от пота кровати, но обычно не имеем возможности повлиять на что-либо в своих грёзах, не осознаём себя. Вот только это явно был не очередной бессюжетный сон, и это было попросту невозможно объяснить логически. Но даже несмотря на чёткое понимание, девушка не испытывала страха, не боялась умереть, пускай и не сдавалась окончательно. Запрокинув голову, она пыталась тянуться вверх подобно неумеющему плавать ребёнку, силящемуся хоть так набрать в лёгкие воздух, а щупальца взбирались всё выше и выше, пока не добрались до горла, подбородка, рта, стремясь погрузить её в кокон окончательно, лишив и зрения…

***

Желанная свобода напоминала ещё одну клетку, но в этот раз более хрупкую, связанную с Его жизнью нерушимой связью. За время Его отсутствия многое изменилось, разрушилось и требовало отладки. Время в царстве снов текло иначе, обычно проводящий там всё своё время Морфей не замечал, как сменяют друг друга столетия, как меняется, развиваясь, человечество и не потому, что он был выше или лучше, пускай это и было так. Собственные обязанности связывали Бесконечного по рукам и ногам, но одновременно давая смысл в, что не странно, бесконечном существовании. Проведённое взаперти время не могло изменить бога окончательно и бесповоротно, но дало время обдумать некоторые вещи. С Его исчезновением баланс пошатнулся, но Вселенная, стремясь восполнить пробел, смогла свести ущерб к наиболее вероятному минимуму. Значит ли это, что Его постоянное вмешательство не обязательно? Что же, ответ на этот вопрос не мог дать даже сам Морфей, ведь некоторые вещи были не столько непостижимы, сколько ясны без лишних пояснений, как смысл тех или иных слов на родном языке. Необязательно точно знать определения, чтобы понимать. Необязательно знать ответы на все вопросы, чтобы понимать, как именно устроено мироздание. Ныне Его королевство лежало в руинах — забытое и заброшенное. Некогда казавшиеся верными слуги покинули Его, однако бесконечный не винил их за попытку выжить, не злился попусту, осознавая, какой ущерб оказало Его отсутствие. Раздражение вселяло совершенно иное. Он презирал тех, кто использовал «свободу» для того, чтобы вмешиваться в человеческие жизни, мир плоти, что должен был быть недоступен для них. Они поплатятся за это, получат наказания, соизмеримые с содеянным, но чуть позже, а пока у них есть время подготовиться к их встрече. Кошмары или сны, все они ощутили, что их господин свободен, знали, что он придёт за ними, и только им было решать — обороняться или встречать с распростёртыми объятиями. Теперь Он здесь и вернёт всё на круги своя, иначе и быть не может. Начать же стоило с возвращения артефактов, хранящих Его силу. Песок, шлем и рубин. Всего три предмета, что без своего господина были опасны, особенно в людских, неопытных руках. Его странствия не длились долго, не превратились в длительные цепочки из различных заданий, всё происходило постепенно, словно само собой, словно артефакты сами желали вернуться к своему истинному хозяину. Песок, шлем и рубин… Затерявшиеся в иных мирах, они наконец-то были возвращены Ему, вновь позволив восстановить царство снов, налаживая созданный Вселенной алгоритм. Следующим шагом должно было стать наказание всех тех, кто ослушался. Его создания должны были вернуться обратно и Он надеялся, что потраченного на поиск артефактов времени было достаточно для подготовки. Это было похоже на охоту, но совсем не на ту, что обычно устраивали люди, ведь над Бесконечным не была вольна Судьба; исход был уже предрешён, развлечением мог стать лишь путь к заветной цели. И сейчас, сидя на каменном троне в своём дворце, Сон готовился к началу «охоты». Сбежавших было всего четверо: Коринфянин, Поляна Скрипача, Гольт и Нигмарель. Выбор Бесконечного пал на последнее существо. В отличие от остальных, оно будто совершенно не скрывалось, скорее всего попросту не знало, как, ведь с момента сотворения не покидало своей темницы, хотя было живо. Прискорбная ошибка, не уничтоженная в срок и от того ставшая куда больше. Впрочем, была ли то вина создания? Вглядываясь в раскинувшееся над тронным залом звёздное небо, одновременно служившее тому крышей, Морфей искал кошмар, едва заметно для спящих оглядывая все сновидения. Поиски не продлились долго, через время небо, изменяясь, приняло форму женского лица. Безмятежное, оно должно было отражать покой, но вместо этого было полно страданий, немой борьбы. Знакомое лицо, которое Сну не забыть даже спустя тысячелетия, ведь именно она освободила Его из заточения. Аврора Бёрджесс… Чтобы переместиться в её сон потребовался всего один удар человеческого сердца, набатом раздавшийся в голове кошмара, облюбовавшего сознание этой девушки и тем самым нарушающего баланс, а также идя против Его воли. Насланное Нигмарель сновидение было похоже на спектакль, пускай и не имело закулисья или зрительского зала, лишь саму сцену, на которой творилось основное действо. К моменту Его прибытия этот спектакль был готов завершиться, о чём говорил кокон из щупалец, сковавший Аврору. Одна эта картина вызывала глубочайшее разочарование и даже грусть. Кошмар, мечтающий о бóльшем, но не боящийся нарушать законы мироздания, не страшащийся прибытия своего господина, а может, просто смирившийся с этим. Пространство вокруг услужливо подстраивалось под бога и бесконечная тьма под ногами становилась плотной поверхностью, по которой Он ступал, приближаясь к своей цели. Одного взмаха рукой хватило, чтобы сотворённый существом кокон исчез, обернулся песком, выпуская из своих объятий совершенно обессилевшую Аврору, что тут же оказалась в Его руках. — Довольно этой глупой игры. Покажись. — Бесконечный приказывал, не желая тратить время на бессмысленное ожидание. Впрочем, Его создание и не думало прятаться. Обвивавшие статую щупальца дрогнули, а тьма прямо перед ним, будто став плотной, извергла из себя уродливое, но прекрасное в своей неидеальности существо, как и любое другое Его творение. И в происходящем Морфей видел лишь свою вину, ведь именно Его ошибка позволила этому кошмару задуматься о свободе, невозможной для него в любом мире. Его творения не должны были покидать страну снов, но если таково проявление независимого мышления, можно ли вообще считать это ошибкой? — Процесс почти завершён… Вам не остановить меня, господин… — последнее слово Нигмарель произнесла словно с заметным превосходством, показывая, что не боится. — Ты ошибаешься, Нигма. Как и любое другое моё создание, ты не станешь бóльшим, чем была сотворена. И не стать тебе Уроборосом, обозначающим вечность. Подобно звезде, ты уничтожишь сама себя, такова Моя воля и твоё наказание… Сну даже не нужно было ничего делать, один Его голос, ставший одновременно судьёй и палачом, решил всё в мгновение ока. Забывшийся в своём фальшивом могуществе кошмар стал исполнять волю господина. Выглядывающие то тут, то там щупальца начали вырывать куски подобной на плоть материи, запихивая их в рот Нигмарель. Из ран начинала течь жидкость, наверняка служившая подобием крови, но больше похожая на нефть или мазут. Стекая вниз, она смешивалась с темнотой пространства, медленно возвращая Авроре её воспоминания, сверкающие, как звёзды на самом тёмном краю небосклона. Продолжалось это до тех пор, пока забитое кусками извивающихся в агонии отростков горло не заполнилось полностью. Лишь тогда дитя царства снов рассыпалось песком, из которого и было сотворено, оставив после себя лишь небольшую серебряную серёжку в виде щупальца, что вскоре оказалась в Его руке. С кошмаром было покончено, а это, в свою очередь, значило, что сознание девушки в безопасности. Остатки влияния существа медленно сойдут на нет, ведь, как часть природы, часть самой Вселенной, люди обладают невероятной способностью к регенерации, особенно если это касается той их части, что не материальна. С присущей богам задумчивостью смотря на каменную статую, что вероятно была отражением души, самой сути Авроры, Бесконечный был готов обратить в песок те щупальца, что всё ещё обвивали её грудь, из которой пробивался едва заметный свет. Однако стоило Сну лишь задуматься об этом, как свечение стало усиливаться, буквально испепеляя, самостоятельно превращая остатки кошмара в песок. Люди никогда не переставали Его удивлять… Переведя взгляд на покоящуюся без сознания девушку, Сон с интересом всмотрелся в её лицо, ныне полное спокойствия. Вызволившая Его однажды, юная смертная вновь появилась на пути Морфея, и произошло это так же неожиданно, как и Его пленение. Подобные случайности были чужды бесконечным, но Аврора вновь стала одной из них, значило ли это что-то более масштабное, нежели и правда простая ошибка? Лёгкая улыбка закралась в уголки Его уст, пока бог уверенно двигался вперёд, вновь перестраивая сновидение. Тьма отступила, вновь обернувшись полным красок лесом, что он ей когда-то завещал за освобождение. Осквернённый дар, отныне обязанный оставаться нетронутым. Бережно уложив девушку на мягкую, как шёлковые простыни, траву, бесконечный обернулся песчаным вихрем, перенесясь к её физической оболочке. Пустая и тёмная комната общежития навевала странное чувство пустоты. Отказавшаяся от собственного наследства в виде фамильного особняка, теперь она жила здесь, но почему? Бледная рука едва касаясь огладила безмятежное лицо спящей, заложив ей за ухо локон золотистых волос и оставив там очередную награду, ту самую серебряную серёжку, оставшуюся от кошмара.

***

Тьма… Всепоглощающая, не холодная и не тёплая, не живая и не мёртвая, но просто пустая, лишённая каких-либо чувств или мыслей. Собственное тело больше не казалось чем-то прочным, нерушимым, подобно кусочку оставленного на солнце льда, оно таяло, становясь чем-то незначительным. Забылось собственное имя, сама суть, но эта тьма не стала её темницей надолго. Открыв глаза вновь, Аврора обнаружила себя в том самом раю… Щебетание птиц где-то в ветвях, журчание воды и жужжание пчёл. В воспоминаниях не осталось ужасного создания из щупалец или безмерного чувства усталости, лишь чувство чужих бережных прикосновений, рук, что держали её, защищая от зла. Но что именно это было? Вновь открыв глаза, студентка оказалась в своей комнате. Значило ли это, что сон закончился? Сквозь едва закрывающую окно занавеску пробивался яркий солнечный свет, а на кровати рядом лежала сопящая соседка, что наверняка вернулась каких-то несколько часов назад. Некогда неповоротливое и тяжёлое тело теперь ощущалось куда легче, будто вернувшийся райский сон подарил ей исцеление. Встав, Бёрджесс побрела в ванную. Собрав длинные золотистые волосы в высокий хвост, застыла у раковины и оперевшись о неё руками, уставилась в собственное отражение. Глубоко залёгшие мешки под глазами стали напоминанием о постоянных кошмарах, начала возвращаться память, но воспоминания, подобно частицам порванной картинки, едва ли могли сложиться в логичную и полную картинку без пробелов. Скрипнув, провернулся кран, выпуская воду, что вскоре приятно охладила заспанное лицо. Лишь сейчас девушка ощутила странную тяжесть у одного уха и вновь взглянув в зеркало, ошарашенно замерла, смотря на странного вида серёжку, напоминающую щупальце осьминога…