Воронье Гнездо. Наше Счастье

      Жан проснулся от фантомного грохота. Словно общий трезвон, что разносился по всему Гнезду, поднимая Воронов в очередной день. Моро разлепил глаза, чувствуя кислоту во рту и понимая, что если он сейчас же не примет вертикальное положение, то его просо вырвет. Голова закружилось и это было ещё одним прекрасным поводом подняться с постели. Моро откинул одеяла и подорвался, закрывая глаза, он вздрогнул. За одно мгновение вспомнился сон, что он только что увидел и из которого его так вероломно вырвал собственный страх.       Он снова оставил его.       «— Я подожду здесь. Вернись как закончишь. Не торопись. Я жду».       Это точно был его голос. Жан знал, что никогда не спутает этот французский с завуалированным английским акцентом. Жан честное слово пытался выбросить это из головы. Он не то что бы очень этого хотел, наверное, поэтому и не выходило.       Этот сон напоминал глоток воздуха. В нём не было ничего особенного или сверхъестественного и тем более ничего страшного. Это был просто Петер. Тот Петер которого он знал и которого помнил и, которого, кажется никогда не забудет. Это был Его Петер. Жан одёргивал себя и не мог перестать давать этому такую формулировку. Эгоистичную.       Он тихо пошёл через коридор на общую кухню. Оттуда вышел в душ, где можно было умыться, почистить зубы, проснуться окончательно и привести мысли в порядок. Жана не смущало, что вся команда до сих пор спит. Он даже немного привык к этой тихой атмосфере. В пять утра, все Троянцы до сих пор видели седьмой сон. Жан находил в этом плюсы: он мог первый занять душ и ни с кем не столкнуться, к тому же, не собирал очереди и не приходилось толпиться ни с кем на кухне. Почти месяц. За годы жизни в Гнезде он привык, что вокруг него постоянно куча народу и по сути только с Троянцами он начал думать о том, что пробуждение в пять утра действительно рановато. Хотя в Южной Каролине точно восемь утра. Петер давно не спит, во всю занят делами.       Петер.       Жан опустил щётку в стаканчик и заглянул в зеркало. Его отражение почему-то внезапно заставило его разозлиться. Очень захотелось размахнуться и ударить обо что-то, но в голове тут же перемкнул здравый смысл. Если он сломает что-то — Джереми будет не в восторге. Да и в целом вредить университетскому имуществу Жан не хотел ни в каком контексте. Потому он позволил себе только крепче вцепится в раковину и прищурившись приблизиться к зеркалу, в попытке разглядеть любую деталь: серые глаза, горбинка на носу (Жан предпочитал игнорировать её существование), высокие скулы, и нелепейшие тёмные кудри, что никогда не ложились нормально. Жан злился, потому что не понимал. Что в этом такого? Что Петер увидел?       «— И что Ландвисон нашёл в тебе?»       Этот парень был прав.       Ничего тут не было. Кожа бледная с оттенком серого, почти как глаза тусклые и просто никакие, черты лица острые, пустые и ничем не выделяются. Жан цыкает и бросает эти попытки. Что он вообще хотел найти? Ещё и эта Тройка. Полный набор из причин для ненависти.       Жан отмахивается от этих мыслей и включает воду, чтобы ещё раз ополоснуть лицо.       Оказавшись на кухне он очень старался сосредоточиться на чём угодно только не на своих «проблемах». Ему следует заняться делами вместо этого. Сколько можно себя жалеть? Сейчас, Жан был даже рад, что Петера нет рядом. Нет того к кому можно трусливо спрятаться за спину и ждать пока он сам отвоюет со всем мире за тебя одного. Как он разорвёт на части, как он… защитит.       Жан замер, нож навис над доской и короткий импульс заставил его остановиться и вспомнить.       «— Я лишь хочу защитить тебя».       Воспоминания пронзали его насквозь словно отравленная игла и делали ещё больнее. Жан принимается зло кромсать овощи для порции салата и плотное сцепляет зубы.       Для чего ему это? Зачем он это делал?       «— Я никогда не брошу тебя, Жан Моро».       Он ведь сказал это всего раз. Эти слова могли бы… ничего не значить. Их могло бы сожрать Гнездо, его чёрные стены поглотили бы его и Жан бы никогда не напомнил Петеру об этом обещании. Разве оно того стоило? Жан очень хотел спросить Петера об этом. Чего он добивался этим? Ему не нужны были ответные чувства. Ему не нужна даже благодарность. Ему не нужно… ничего. Жан готов был кричать в голос от ужаса и непонимания. Он знал, что если сейчас же позвонит Петеру прося его о какой угодно помощи, Петер приложит все усилия, чтобы выполнит его просьбу. Но почему? Потому что… любил. Потому что любит. Или потому что он привык так делать? Он привык делать для Жана всё и даже за него. Бороть за него. Заступаться за него. Жить за него.       Жан скидывает в миску овощи и перемешивает, заправив небольшим количеством оливкового масла.       Моро никак не мог выкинуть из головы ни единой мысли. Он понимал, что сейчас, лучшее что он может дать Петеру это свобода. Петер должен прожить жизнь которую он заслужил. Без балласта в виде него, Жана, без чувства ответственности или того хуже вины. Жан готов был дать Петеру «жить». Пускай он будет надеяться, совсем иногда, что Петер всё же сам решит, что с Жаном ему лучше, в глубине души Жан понимал этого не будет. Петер привык заботиться, а Жан получать заботу. Даже если Жан и решит изменить это, не будет же он делать из Петера подопытного кролика.       На плите вскипел чайник, в прозрачную чашку упала заварка и Моро закончив с приготовлением, наконец, садиться за свой завтрак. На десерт нашлись фрукты. Забрав из запасов яблоко, Жан задумчиво принялся перемешивать салат в своей тарелке, словно что-то могло в нём измениться.       Моро тщетно пытается проанализировать сам себя. Это оказалось труднее, чем он думал. Он бесконечно задавал себе один и тот же вопрос. Чего он боится?       Одиночества? Глупость. Вокруг него куча людей и большая их часть готова в любой момент прийти ему на помощь. Вопрос в другом, будет ли он звать этих людей. Вряд ли. Почему? Потому что не может доверять им. Отсюда выходит, что он боится доверять людям. Или же просто боится людей.       Всё вроде так просто, но Жан всё равно чувствовал, что этот ответ не полный. Недостаточный. Он знал что не доверяет людям. Это было вовсе не новостью и он не винил себя за это и не корил. Он всегда был на стороже, но это не значит, что это вредило сыгранности на поле. Как только его выпустят на тренировку, то команда в этом убедится.       Жан чуть потянулся, пытаясь понять насколько ещё саднят старые раны и с довольством отметил что всё намного лучше, чем неделю назад. Моро отправляет в рот очередную ложку салата. Пока все спали ничто не мешает ему устроить короткую пробежку. Если его не поймают, то это будет вполне полезной разминкой. А после неё можно будет написать Петеру. Или же, ответить на сообщение, что он мог ему оставить. Жан специально не взял с собой телефон, потому что знал что не сможет удержать себя в узде.       Закончив с завтраком, Моро вымыл посуду и расставил всё по местам, словно ничего не случилось. Оказавшись в комнате, он различил что Джереми всё так же сладко спал. Жан успел привыкнуть к чужому присутствию, но ещё не привык к самому присутствующему. Он не успел запомнить во сколько Джереми засыпал и просыпался и вообще, какие-то его утренние привычки. Не то чтобы это было важно, просто Жан хотел бы это знать, для полноты картины и собственного душевного спокойствия.       Жан беззвучно добрался до шкафа, раскрыл его с тихим скрипом и принялся искать простую спортивную форму выданную университетом. Футболка, олимпийка, трико для прохладной погоды, шорты для тёплого времени года. Жан забирает вещи и уже закрывает дверцу, случайно хлопнув ей и тихо выругался на французском, вздрогнув. Он расслышал как под Джереми заскрипела кровать. Моро повернулся и заметил как щёлкнул и загорелся светильник. Джереми выглядел сонно и потеряно. Потирая глаза, он осмотрел Моро, уставился на его руки с формой и попытался проснуться окончательно. Широко зевнув, Нокс посмотрел на часы.       Десять минут седьмого.       Джереми нахмурился и в его голове тут же забурлило серое вещество.       — Ты куда? — Джереми присел на постель, но вставать не спешил.       — Хочу сходить на пробежку, — Жан забирает с нижней полки тёмные кроссовки и уже движется к выходу, как замечает взгляд Джереми. — И не отговаривай меня. Я уже чувствую себя намного лучше? Мне надо реабилитироваться или такими темпами я совсем потеряю форму.       Джереми что-то ворчит, поднимается на ноги, шаркая тапками, он пошёл к своей части шкафа. Он принялся рыться на своих полках и достал точно такую же форму.       — Тогда я схожу с тобой.       — Спросонья на голодный желудок? — Жан недоумённо вскинул бровь.       — Нагуляю аппетит, — фыркнул Джереми и тут замер, словно осознав. — Погоди. Ты уже… позавтракал? Во сколько ты подорвался?       — По режиму, — уклончиво заявил Жан. Он взглянул на свою форму, форму что доставал себе Джереми и снова задумался. С одной стороны он мог понять такую ярую опеку со стороны Нокса. С другой стороны, это совсем не значило что она ему нравится. Он ведь и сам может о себе позаботиться, что за детский сад. — Я хотел побыть один.       Не совсем верная формулировка. Он не то чтобы хотел оказаться в одиночестве, он просто хотел остаться наедине со своими мыслями. Он взглянул на Джереми. Тот уже выглядел так, словно подбирал верные слова, но быстро сдался. Убрав вещи в шкаф он пожал плечами.       — Хорошо, — Нокс улыбнулся. — Тогда, если что можешь написать мне в любой момент и…       — Да, Джереми, я помню, — Жан закрывает шкаф. Джереми стоит в комнате ещё минуту и кивает. Жану стало немного не по себе. Тем более глядя на это лицо капитана он невольно начинал чувствовать себя виноватым. Джереми одним своим видом лишний раз напоминал ему, что всё уже поменялось.       — Тогда, до встречи, — заключил Джереми двигаясь к выходу, планируя занять душ и позавтракать.       — Да, — кивнул Жан, и как только дверь закрылась смог выдохнуть.       Моро взглянул на свой погашенный светильник, опёршись на который сидел очаровательный фетровый Лисёнок. Губы дрогнули в жалостливой улыбке.       Жан качнул головой, возвращая мысли в нужное русло и не позволяя себе снова скатиться в самокопание, он сменяет домашнюю одежду на спортивную. Несмотря на тёплую погоду, Жан предпочёл более закрытую форму. Это одновременно делало его спокойнее и одновременно заставляло ненавидеть себя за нелепую трусость.       Погода на улице, несмотря на раннее время царила светлая и тёплая. Здесь не было знакомой ему утренней свежести. Воздух нагревался достаточно быстро. Жан оставил воду возле корпуса. В любом случае он сюда вернётся ещё до того как какие-либо ранние пташки решат проснуться. Оставив бутылку на бетонном бортике, Моро проверил надёжность завязок на кроссовках, выпрямился, размялся: покрутил туловищем сцепив руки и несколько раз согнул и разогнул ноги. Он чувствовал себя так, словно сотню лет уже не занимался этим. Даже такие лёгкие нагрузки его успокаивали. Вероятно, если бы его увидел новый тренер или командный врач он получил бы не слабый нагоняй, но Моро был уверен что лучше чем он сам не сможет оценить своё состояние, тем более сейчас.       Раньше, тебе приходилось самому решать: пожертвовать рейтингом или здоровьем. Троянцы ставили вперёд всего своё состояние, Жан не хотел этого признавать, но они были правы. На самом деле, это оказалось так очевидно. Ты здоров — ты работоспособен. Но Мориямам не важно твоё состояние. Держись в рейтинге и соответствуй уровню. В ином случае ты бесполезен. С одной стороны Мориямы могли быть и правы в этой своей реалистичной идеологии. Мир профи не так прост как может показаться. С другой стороны, гиперреализм которого придерживалось Гнездо делал только хуже. Выхода из него ты не похож на человека. Ты скорее зашуганное избитое животное, который рычит даже на простые прикосновения. И о каком профессионализме тогда идёт речь?              

***

             Жан вернулся в общежитие уже к моменту, когда оно было похоже на муравейник. Первое что он хотел сделать так это пойти в душ. Перед этим пришлось несколько раз сухо отчитаться перед товарищами где он был, так и душ оказался занят. Забрав домашние вещи, он подошёл к двери и дождался, пока Сара выйдет.       — О! Жан, доброе утро, — улыбнулась она. — А где ты был?       — Уже почти полдень, — заметил Моро вместо ответного приветствия и только спустя мгновение понял, что от него хотели, но было уже поздно. Потому он решил реабилитироваться в ответе на вопрос. — Я ходил прогуляться.       — Так рано? — удивилась Сара. — Ты хоть выспался?       — Всё хорошо, — Моро отмахивается и заходит в душ. Сара пожимает плечами и уходит на кухню.       Жан понимал в чём его проблема. Он ведь не привык общаться с людьми просто так. Даже с Петером. Хоть раз они говорили просто так? Сколько Жан не пытался вспомнить ему на ум не приходило ничего кроме:       «— Знаешь почему, когда скучно хочется разбить часы?»       Тогда Жан совсем не выкупил всей пост-иронии. Петер пытался поднять ему настроение, хотя сам явно не был и в половину уверен в этой шутке. Даже тогда Жан не смог его поддержать. Захотелось очень сильно ударить себя по лицу. Но в то же время ему вспомнилось и продолжение этой шутки, что заставило его улыбнуться.       Рассуждать в душе было приятно и расслабляюще, а ещё мысль о том, что душевая в блоке закрывается стала одновременно волнующей и в то же время очень приятной. Личное пространство, к которому он очень быстро привык. Но вот к его границам ещё не до конца. Да и мысль о том, что за дверью, возможно кто-то ждёт своей очереди не давала расслабиться в полной мере и всё же это лучше чем ничего.       И несмотря на всё, сейчас Жан по-настоящему хотел убить чем-нибудь время. Вся команда в сборе в общежитии, но разбрелась по комнатам. В десять часов все соберутся на стадионе для тренировки, но Жана на поле никто выпустить и не подумает. Его подвергнут очередному просмотру, фиксации сегодняшних травм и прочего. Тренер Риман непреклонен в своих решениях. Жана это и восхищало и пугало. Но с другой стороны его раздражал факт того, что ему приходится лишь наблюдать за тренировкой.       Вернувшись в комнату Моро встретил там… пустоту. Джереми куда-то ушёл. Приветствовал его всё тот же рыжий фетровый Лисёнок на тумбе и всё же Жан был ему несказанно рад. Пройдя в комнату Жан блаженно упал на кровать. Тело приятно ныло и Жан чувствовал себя по-настоящему расслабленным. Несмотря на то, что он не знал куда запропастился Джереми, от чего-то Жан не так уж и переживал. Найдя на тумбочке телефон, что он так и не трогал с момента пробуждения, он наконец открыл мессенджер. Это сразу заставило его улыбнуться. Петер не изменял себе.       Сообщение пришло в момент когда Моро только проснулся.       «Доброе утро. Я знаю, что ты ещё спишь, просто хотел поздороваться и узнать как ты. Напиши мне если будет возможность».       И после этого тишина. Жан принялся печатать ответ.       «Доброе. Со мной всё хорошо. Как ты себя чувствуешь?»       Жан перечитал своё сообщение и тут же крепче сжал телефон. Глупость какая-то. Почему это звучит так сухо? Он ведь хочет сказать совсем не это. Моро зло стирает сообщение и печатает заново. Каждый раз ему не нравится его собственные решения, но и оставить сообщение Петера без ответа он не может. В итоге Жан быстро печатает тот же «сухой» ответ и отправляет. Проходит минуту как появляется иконка «прочитана» и ещё через минуту, Моро получает ответ.       «Всё хорошо. есть какие-то планы на день?»       Жан выдыхает и принимается печатать.       «Скоро с командой пойдём на поле. Вряд ли меня выпустят, но очень бы хотелось».       Ответ Петера не заставил себя долго ждать.       «Лучше отдохни побольше. Уровень твоей игры выше на голову. Дай им догнать тебя».       Жан возит ногтем по кнопкам мобильника и принимается печатать ответ. Он не знал в чём дело, или Петер так в нём уверен, или напротив не уверен в Троянцах. Ни первый ни второй вариант Жану не нравился.       «Троянцы сами по себе сильная команда, ты же знаешь».       Отправив это, Жан помолчал мгновение и снова принялся печатать.       «К тому же маяться бездельем совсем невесело. Я устал сидеть на одном месте».       «Думаю, скоро и тебя начнут выпускать на поле».       Жан вздохнул и отправив в ответ краткое «надеюсь». Почувствовал как их разговор зашёл в тупик. И вот снова. О чём говорить? Расспросить про состояние Лисов? Вряд ли Петер успел с кем-то подружиться. Узнать как проходят дни? Вряд ли Петер найдёт что ему ответить. Спросить о самочувствии? Уже спрашивал.       «Лисы до сих пор рассредоточены. Не совсем понимаю их общение. Миньярды к общению не стремятся, остальная часть присутствующих тоже общением не горят, разве что Николас, но я не успеваю за его потоком мысли».       Жан выдыхает. Он был очень благодарен Петеру за то что он нашёл как можно было бы поддержать разговор, но в то же время Жан понятия не имел, что стоит ответить. Руки и лицо жгло от раздражения.       «Думаю ты справишься. Думаю, тебе просто надо сделать первый шаг и тогда будет проще. Они тоже не знают, как подступиться».       Жан выдыхает с облегчением когда видит ответ «думаю ты прав». Не зная что ещё можно сказать, Моро трусливо сбегает от разговора ссылаясь на абстрактные дела.       «Хорошо. пиши мне если что».       «Да, обязательно. До связи».       А в ответ тоже самое «до связи».       Перевернувшись на спину Моро ещё долго смотрел в телефон. Перечитывал последние сообщения и не мог выкинуть из головы одно:       «— Я подожду тебя здесь».       До сна ещё куча времени и были и другими вопросы о которых можно было бы поразмышлять. Как убедить тренера и врача что он здоров? Как бы ему перестать вести себя с новой командой как с врагами? Как ему, наконец, привыкнуть к тому, что мир вокруг не против него?       Но вместо этого Жан упрямо листает ленту переписки и не может оторваться от экрана не на мгновение. Словно в этом мгновении заключилась его жизнь.