Воронье Гнездо. Наше Счастье

      Петер смотрит в потолок и осознаёт, что на сон ему отведено ещё минимум два часа. Сегодня с утра ехать на стадион никто не собирался, вся Лисья Башня ещё спала, и один Петер смотрит в потолок пустым хрустальным взглядом и пытается забыть. Забыть то, что он увидел перед тем, как открыть глаза. Сердце колотилось как бешеное и всё тело пробирал ужасный озноб. Петера бросало в дрожь от одного только воспоминания.       Третий год. Комната Рико. Норман Вилсон. Жану шестнадцать.       Петер помнил всё в малейших деталях. Это был самый частый и отвратительный кошмар. Петер бы никогда не привык к нему. К тому ужасу, что он помнил в голосе и взгляде. Ядовитый голос над собственным ухом и…       «— Смотри! Или шоу перестанет быть приватным!»       Петер помнил всё. И одновременно мечтал забыть этот день и в то же мгновение, готов был вкатать себя в бетон за подобные мысли. Разве у него есть хотя бы малейшее право распоряжаться подобными воспоминаниями? Это всё случилось из-за него. Из-за его тупости и неспособности хотя бы немного пораскинуть мозгами. «Просто подраться» никогда не было достаточно, верно? И даже убить… этого Рико тоже оказалось мало.       Подчинение — единственное что спасло их в последние годы.       Петер ненавидел себя за то, что так и не смог сделать толком ничего. Сколько он не пытался защитить Жана, сколько не старался, ему всё равно было больно. Он сделал так мало за эти годы, что это было самой настоящей каплей в море. Но тем не менее он делал. Он не переставал вспоминать взгляд Жана, что он бросал на него, такой взволнованный и предостерегающий и то как он смотрел на оставшихся Воронов «только посмейте».              — Я всегда, хотел как лучше и для тебя, — признался ему Жан, когда Петер менял бинты на старых ранах. Разговор как-то сам зашёл на эту тему. Моро издал смешок. — В первые дни ты был… таким растерянным и наивным. А нас поставили вместе, я почему-то подумал, что должен как-то помочь тебе.       Жан поднял руку, проверяя крепость повязок, а Петер присев рядом вслушивался в каждое его слово. Сердце замирало каждую секунду как француз собирался что-то сказать.       — Ты был как тот самый «странный» лисёнок. Когда ты начал ругаться с Рико, я очень боялся за тебя, — Жан пожал плечами. — Не знаю почему только за тебя, просто, наверное, так привык к своей боли, что совершенно не думал о ней. А для тебя же всё это было… так ново. Хотел как лучше, но так и не справился.              Не справился.       Жан столько лет молча терпел и пытался защитить его. Хотел как лучше, забывая про свою боль, слепо надеясь, что это поможет ему защитить Петера. Петер хотел вскрыть себе глотку. Да что он сделал вообще?!       Петер чувствует, как по телу расходится истерическая дрожь. Он подорвался с постели и принялся рыться по тумбе в поисках своего лекарства. Он не посмотрел на время, не подумал о том, что нужно было позавтракать. Всё это было так неважно. Он быстро выпил капсулу и не дожидаясь пока она подействует выскочил за дверь, хлопнув ей так, что удивительно как не разбудил соседа. Петер скрылся в душе, скинул одежду и встал под душевую лейку. Он дышал так часто и тяжело, что сам не заметил, как начал пыхтеть от натуги. Все нервы в организме были напряжены до предела, сердце разбивалось о рёбра и дыхание сбивалось бесконечно часто. По голове била холодная вода. Мелкими ручейками впитываясь в белоснежные волосы, стекая по лицу, капая на пол, затекая в глаза.       Он помнил всё. И не мог позволить забыть себе ничего. Ни тот день, когда сделал татуировку «Шесть» на скуле, ни тот день, когда его увенчали намордником или тот день, когда Рико впервые уничтожил его. И в очередной раз уничтожил Жана. В тот день, когда он умолял остановиться, рыдая и скребя пальцами по столу, на котором его…       Глаза щипали так словно туда засыпали перца и слезились так же. Он всхлипывал, цепляясь пальцами за скользкую стену душа.       Холодная вода медленно сменилась на тёплую, а Петер нашёл себя всё так же смотрящим в стену пустым взглядом, тщетно цепляясь за неё ногтями. Дрожащими руками он зачесал назад мокрые волосы, вдохнул, выдохнул и подставил лицо под тёплый душ. Сегодняшний день обещал быть полным нервотрёпки.       Сегодня вторник. В два часа сеанс у мисс Добсон.       Выйдя из душа, Петер прошёл в комнату чтобы забрать телефон, взглянул на время и понял, что времени у него ещё целая куча и он не то что бы представлял чем его можно занять. На часах только половина шестого утра и вряд ли хоть кто-то из Лисов решил проснуться. Но выйдя на кухню Петер понял, что оказался неправ. За столешницей крутился Ники, что явно что-то готовил, а плечом держал трубку и увлечённо о чём-то говорил, насколько понял Петер, на немецком. В первое мгновение Дже хотел развернуться и уйти, но не успел и отшагнуть, как Николас услышав посторонний звук обернулся и улыбнувшись махнул рукой.       — Утречка, Петер.       — Утра, — поддержал Ландвисон, поняв, что уходить уже в принципе поздно. Ники снова перешёл на немецкий, продолжая свою увлечённую беседу.       Петер подошёл к холодильнику, заглянул, поняв, что о толковом завтраке можно не мечтать. Никак он не мог привыкнуть к хаотичному рациону Лисов и его организм тоже. Он до сих пор припоминал ему ту поездку в Колумбию. Стоило Нилу или ещё кому упомянуть эту вечеринку, как внутренности Петера неприятно сворачивались, и он предпочитал запивать горький привкус водой или кофе. Дже закрыл холодильник и уже полез по полкам, проверяя остались ли те каши, всерьёз подумывая собраться и прикупить что-нибудь, как его остановил Ники.       — Так! Не крутись под ногами! Я сейчас тосты приготовлю и позавтракаем. Сок достань пока, там вроде был.       Петер молча принялся исполнять просьбу Ники и невольно отмечая, как радостно звучит его голос, когда он возвращается к старому диалогу. Взяв две кружки Петер без проблем налил сок и поставил на стол, к тому моменту Ники уже выложил хлеб и печально выдавил из себя пару фраз в трубку, затем замолчал. Он постоял ещё минуту с телефоном у уха.       — Ты с чем будешь. Сыр, колбаса, масло? Там вроде были помидоры. Помидоры с сыром?       — Да, — Петер кивнул, наблюдая как Хэммик ловко расправляется с нарезанием горячих сэндвичей. Отдав Петеру его порцию, состоящую из пары крупных бутербродов, он сел рядом. Петер не решался задавать никаких вопросов. Он до сих пор чувствовал, как его колотит после недавней истерики. Он то и дело проверял телефон на наличие незамеченных сообщений. Кухня продолжала находиться в спокойном молчании, пока Ники всё-таки не сорвался и не заговорил первым.       — Как спалось?       — Неплохо.       — Выспался?       — Да.       Ники замолчал. Такая неактивность немного пугала и к разговору не располагала. Петер заметил это и попытался выровнять ситуацию.       — А ты?.. ну, в смысле… Ты рано встал. Выспался?       На его неловкость Ники только широко улыбнулся.       — О! Я очень хорошо выспался. Эрик предупредил меня, что позвонит рано, так что я уже не спал.       — Эрик? А, кто это? — Петер отставил сок и оглядел Ники.       — Это, мой муж. Ну, будущий, — Хэммик тянет довольную улыбку. — Он работает в Германии, а я приеду к нему после окончания учёбы в следующем году.       — Вот как, — Петер опустил взгляд в тарелки. — Это, очень хорошо.       — А что насчёт тебя? — уточняет Ники и придвигается. — Есть какие-то планы на будущее? У тебя ведь тоже последний год учёбы.       — Пока не знаю, — признался Дже. — Я как-то пока не думал об этом. Голова занята, совсем не этим.       Петер прожигает взглядом свой сэндвич, словно тот мог прямо сейчас испариться. Ники понимающе кивнул и сделал глоток сока.       — Может тебе стоит развеяться? А-то, знаешь ли, такими темпами не сложно и в депрессию скатиться.       — Я не поеду с вами в Колумбию, — тут же отрезал Петер, чем заставил Ники потерянно моргнуть. Он усмехнулся.       — Ну, ладно. Без Колумбии. Но может тебе тогда просто стоит прогуляться.       — Я не знаю никаких мест, так что вряд ли в этом есть хоть какой-то смысл.       — Давай вместе прогуляемся. Я всё равно хотел сходить в библиотеку. У меня диплом в этом году, так что повозиться с литературой не помешает. Сходим сегодня вместе. Да и для тебя не лишним будет. Ты же ещё не выбрал какие предметы будешь изучать?       Петер отрицательно мотнул головой.       — Ну вот и решишь. Может что-то понравится. Ну так как?       Петер с минуту посидел молча, прикидывая все возможные варианты.       — До двух, у меня есть свободное время. Позже у меня сеанс у мисс Добсон.       — Вагон времени, — отмахнулся Ники, допивая сок. — Я часам к десяти уже буду готов. Встретимся у выхода из Башни.       Петер и сам не понял, когда успел согласиться на эту авантюру, но почему-то она ему показалась достаточно… интересной. Собравшись ближе к назначенному времени, он для чего-то объявил, выходя из комнаты.       — Мы с Ники идём в библиотеку.       Аарон посмотрел на него очень странно, но никак не прокомментировал, пожелав лишь хорошо провести время. Петер просто радовался, что так же по привычке не ляпнул что-то вроде «скоро вернусь». Спустившись к выходу, Петер заметил, что Ники ещё не было. Часы показывали ровно десять, но Хэммик не спешил показываться на горизонте.       Петер в очередной раз открыл мессенджер и прочитал присланное от Жана сообщение:       «Доброе утро. Как ты?»       Сердце как всегда пропустило ударом, стоило только прочесть механический текст.       «Доброе утро. Со мной всё хорошо. Как ты себя чувствуешь?»       Петер отвечал как всегда незамедлительно, он не мог позволить себе медлить ни секунды. Радовало, что Жан отвечал так же быстро.       «Ну со мной тем более всё хорошо. Лайла предложила съездить на стадион. Точнее, она согласилась съездить со мной».       От этого сообщения мгновенно стало не по себе. Где носит Джереми?       «А с Ноксом что?»       «Он в порядке. Просто у него появились какие-то дела».       Петер крепко сжал телефон и острое параноидальное чувство никак не хотело покидать его. То ли из-за его сегодняшнего сна, то ли в целом из-за состояния бесконтрольной паники каждый раз, когда Жан оставался без присмотра. Петер заставлял себя вспоминать, что Жан не такой беспомощный и они больше не в Гнезде. Он сможет за себя постоять и тем не менее… факт того, что сам Петер никак не сможет ему помочь погружал его в настоящий ужас. Словно он снова нырял и глотал ледяную воду.       В себя привёл звук нового уведомления:       «А как твой день? Есть какие-то планы?»       Петер мгновенно отвлёкся от своей паники.       «Николас позвал меня в библиотеку. Думаю это неплохой вариант».       Ещё пара сообщений с ласковым беспокойством, просьба рассказать обо всём в подробностях и…       И он пропал из сети.       Эта небольшая переписка оставила после себя лишь пустоту, маленькую воронку, что затягивала в себя всё больше его чувств, выплёскивая их в пятикратном размере.       Петер боялся. Ох, как же он боялся. Да вот только сам никак не мог понять, чего именно.       Петер отвлёкся от телефона на весёлое «хэй». В первую минуту Дже подумал, что это Ники, да не тут-то было. Рядом с ним показался какой-то парень, вероятно его ровесник. Он широко улыбался, а Петер тщетно пытался вспомнить его лицо, в первую минуту решив, что это какой-то знакомый.       — Приветик. Познакомимся?       Петер отметил, что они друг друга не знают и подобный смелый жесть даже заставил его немного растеряться.       — Нет.       Дже отвёл взгляд, надеясь, что бы тут поскорее появился Ники.       — А ну… — парень растерянно оглянулся и снова посмотрел на Петера. — Да ладно тебе. Не надо так категорично…       Петер слушал его молча, всё так же высматривая знакомую фигуру Лиса.       — Может ты хотя бы посмотришь на меня? — язвительно бросил парень.       — Нет, — категорично бросил Дже, на что незнакомец и вовсе потерял дар речи. Петер хотел уже вернуться в Башню и отправиться на поиски Ники, но тот внезапно показался из-за дверей. Дже отправился в его сторону, а незнакомый парень вернулся к своей компании с оскорблённым видом.              В библиотеке, как не странно было не так уж людно. Ники то и дело заводил шарманку о том какой же крутой будет этот учебный год, ведь он последний. Тем временем Петер предпочитал не встревать в его монолог и молча разглядывал книги про искусство на указанных полках. Он взял парочку небольших и разложился рядом с Ники, что набрал себе столько литературы, что у Петера сами собой начала болеть голова.       — Ты собираешься всё это прочитать? — Дже оглядел один из журналов.       — Скорее пролистать, — поделился Ники и оглядел книгу в руках Петера, после чего почти взвыл. — И ты туда же?!       Петер непонимающе оглядел книгу в руках, а затем посмотрел на Ники.       — А чем плоха живопись? — искренне недоумевал Петер. Ники вздохнул.       — В живописи нет ничего плохого, а вот ещё одного исторического задрота наша команда не выдержит, — деловито заметил Ники, но через мгновение от чего-то осёкся. Петер только пожал плечами и просто открыл книгу. В целом он не услышал ничего такого в словах Николаса. — Думаешь всё же взять историю на этот год?       — Нет. Я знаю, что здесь преподают историю живописи.       — А есть разница?       — Разница: зубрить даты, когда проходила холодная война или рыться в смысле картины что была написана в том же году. Второе мне ближе.       — Справедливо, — согласился Ники. — Значит, подашься в искусство?       — Скорее всего. На это у меня больше шансов, — пояснил Дже.       — Жду приглашения на первую выставку, — требовательно заявил Ники, Петер только усмехнулся и опустил взгляд в книгу. Их молчание долго не продлилось, Ники о чём-то вспомнил и начал. — Кстати, а что за красавчик к тебе клеился, когда я пришёл?       — Не знаю, — перевернув страницу ответил Петер. Он начал говорить свободнее, а это было хорошим знаком. — Я ждал тебя, он пристал ко мне. Хотел, познакомиться зачем-то.       Ники сдавил фыркающий смешок.       — Понятно зачем. Ты же как… — Ники задумался, минуту-другую. — Чёрт, никак метафору не подберу. Короче, выделяешься.       Ники качнул головой и поднял взгляд на друга.       — Ну так, а ты чего? Как его зовут?       — Не знаю, — искренне недоумевает Дже. — Я откуда могу это узнать.       — Ты не познакомился с ним? — Хэммик почти подорвался и округлил глаза. — Почему?! Он ведь такой красавчик!       — Обычный, — пожал плечами.       — Ну а кто для тебя «необычный»? — полный праведного возмущения бросил ему Ники. Петер молчал минуту-другую и Хэммик уже не надеялся на ответ, как Ландвисон решился. Он поднял на него взгляд, смотрел так прямо и прожигающе, что Ники стало не по себе.       — Жан, — его голос звучал ровно и спокойно, словно бы это могло быть единственным ответом. Ники беспомощно вскинул руки.       — Ну должны же у тебя быть какие-то другие вкусы. Жан сейчас не здесь, и ты волен делать что хочешь, — Ники словно пытался его на что-то уговорить.       — Я и делаю, — угрюмо бросил Петер и снова уставился в книгу.       К двум часам они так же сидели в библиотеки, кажется, Ники решил сегодня остаться тут с ночёвкой. Петер предупредил, что ему нужно идти. Ники попрощался с ним и пожелав удачи, снова уткнулся в журналы. Петер всё же взял себе ту книгу, что читал рядом с Ники. Раздел эпохи Возрождения очень его заинтересовала. Забрав книгу, Петер вернулся в общежитие. Зайдя в комнату, он не нашёл там Аарона. Оставив книгу в тумбе, Петер ещё раз сверился со временем и понял, что, если он не хочет опоздать на сеанс нужно прямо сейчас выдвигаться. Почувствовав покалывания по всему телу, Петер невольно вспомнил утро и решил, что лучше сейчас выпить капсулу чтобы ближайшие несколько часов не волноваться о ломке. Это заняло буквально несколько секунд, после чего Петер снова двинулся к выходу.              

***

             Пять минут третьего.       А он только стучится в кабинет Бетси. Странное отвратное предчувствие свернулось где-то в животе. Сердце билось в ускоренном ритме. Но прежде, чем Петер успел осознать своё волнение дверь перед ним открылась и его встретила улыбающуюся Бетси.       — Простите что опоздал, — слова вырвались вперёд действий.       — Всё хорошо. Я как раз нагрела молоко, — успокоила его психотерапевт и впустила пациента. Петер облегчённо выдохнул. — Горький шоколад или лесной орех?       — Первое, — Петер прошёл к диванчику, и проводил Бетси взглядом до её небольшой комнатки. Она вернулась через минуту с двумя чашками горячего шоколада. Поставив его перед Дже, она села напротив.       — У тебя сегодня хороший день, — предположила она.       — Простите, — ещё раз извинился Петер. — Не думал, что опоздаю.       — Разве это так странно? — Бетси заметила, как этот инцидент взволновал клиента. — Все опаздывают. В этот нет ничего страшного, если это не делается намерено и систематически.       — Я постараюсь больше не задерживаться, — упрямо заявляет Дже. Бетси беспомощно вздыхает.       — Как тебе спалось? После нашего прошлого сеанса у тебя осталось немало не отвеченных вопросов. Хочешь поговорить об этом?       — Спалось? — Петер вспомнил свой сегодняшний «сон» и его передёрнуло. — Мне, опять приснился кошмар.       — Хочешь обсудить это? — уточняет Бетси.       — Не знаю, — выдавил Петер. — Точнее, не знаю, имею ли на это право. Этот кошмар, не принадлежит мне.       — Что ты имеешь в виду? — Бетси явно нащупала тему для их сегодняшнего сеанса, осталось только позволить Петеру высказаться.       — Я, не думаю, что имею право говорить об этом. Даже то что я думаю об этом. Это… — Петер вобрал побольше воздуха. — Я боюсь говорить об этом.       — Но хочешь? — замечает мисс Добсон. Петер молчит, дрожащими руками выкручивая себе пальцы. — Кому «принадлежит» этот кошмар?       — Жан, — шёпотом ответил Петер и сглотнул. — Это был, его кошмар. Кошмар наяву.       — Но почему ты думаешь, что ты не заслужил его?       Петер поднял на неё потерянный взгляд. Глаза округлились сами собой и рот раскрылся. Бетси почувствовала себя так словно сказала какую-то непристойность. Петер избавил её от этого чувства, когда заговорил.       — Не заслужил?.. — Дже качнул головой. — Я лишь говорю, что он не принадлежит мне. Но я всё равно вижу его. И я не отрицаю своей вины.       — Насколько я могу судить по твоим рассказам у вас никогда не было «личных» кошмаров. Всё что происходило, делилось на двоих, но никак не доставалось одному.       — Это исключительный случай, — перебил Петер. — Жан, не был виноват. Не был виноват ни в чём и получил такое. Тот день… я помню его, весь помню. Это просто жалко. Я, должен был предотвратить это. Должен был сделать всё, чтобы он навсегда забыл этот день. А вместо того, я сам, каждый божий день, закрывая глаза вижу это. Вижу, и всё больше, ненавижу себя.       Петер сглатывает и чудом сдерживается, чтобы не заикнуться и не заплакать, руки затряслись, на костяшках ещё было несколько ссадин.       — Это случилось по моей вине. Жан пострадал и пережил настоящий кошмар… из-за меня.       — Но в чём ты виноват? — Бетси сцепляет руки. — Я на твоей стороне, Петер, но пока я не узнаю всей картины я не смогу высказать своего мнения.       Петер оглядел её, опустил взгляд в пол, уставился на свои руки, что сами собой сцепились крепче.       — Это случилось на третьем году, в конце июня, — руки начинали дрожать и челюсть начинало сводить, глаза щипали и голос начал заикаться. — Жана изнасиловали.       Бетси посидела, минуту-вторую-третью. То ли в шоке, то ли ожидала, что Петер продолжит. Дже так и не понял, и потому решил договорить.       — Это случилось, из-за меня. Я спровоцировал Рико и он, отыгрался на Жане.       — Рико надругался над Жаном? — в пол голоса уточняет Бетси.       — Н-нет, — Петер качнул головой, приложив руку к глазам, стирая бегущие слёзы, он, дрожа вбирает воздух и всхлипывает. Душа выворачивалась наизнанку от боли стоило только вспомнить это. Нырять в ледяную ванну не больно, стирать руки в кровь не больно и получить ожоги не больно. Воспоминания. Вот что было по-настоящему больно. — Он заставил другого Ворона с-сделать это… он, дал ему какую-то дрянь и…       — А как ты узнал об этом? — прервав заикающуюся речь, расспрашивает Бетси, подтолкнув Петеру его шоколад. Ей было невыносимо смотреть на него. Каждая клеточка его естества была пронизана ненавистью к себе и чем дольше он молчал, тем больше Би убеждалась в этом.       — Я видел это, — сипло произнёс он наконец. — Рико, держал меня. Он заставил меня смотреть на это.       Бетси не высказывала никакой яркой реакции, позволяя Петеру высказаться до конца.       — Он д-держал меня за волосы и сказал, смотреть иначе… он бы позвал кого-то ещё, — Петер подавил в себе всхлип, но заикнулся. Слёзы душили наравне с этим кошмаром. — Это была моя вина. Из-за меня, Жан получил такое… если бы я заткнулся тогда.       Бетси выдохнула. Наблюдая как Петер поднял чашку шоколада, он выпил его, проглатывая тугой болезненный ком в горле и она произнесла.       — Послушай, Петер, — начала она. — В этом, нет твоей вины и вины Жана. Невозможно спровоцировать кого-то на подобные действия. Чтобы не случилось, ты ведь не мог предугадать всего. Ты делал всё что в твоих силах. Ты не знал и даже не подозревал, что Рико способен на подобное. Вы были совсем мальчишками. В случившемся нет вашей вины.       Петер сглотнул и упрямо мотнул головой.       — Вы говорите прямо как Жан, — заметил Дже. — «Ты ни в чём не виноват, Петер». Он говорил так всегда. Что бы не случилось. Но этот случай другое. Жан, расплатился за мой проступок. Я, никогда не прощу себя за это.       — А что насчёт самого Жана? — начала Бетси. — Разве он не простил тебя?       Петер прикрыл глаза.       — Он, просто был рад, что я не отвернулся от него, — бросил Дже. — Знаете, мисс Добсон, я часто ловлю себя на мысли, что без меня, возможно, Жану было бы намного лучше.       — Откуда такие выводы? — искренне удивилась она.       — Моё вмешательство, чаще делало только хуже. Я делал так ничтожно мало для него, что это просто… бессмысленно. Думаю, ему было бы лучше, если бы я никогда не делал того, чего делал.       — Как думаешь, чтобы ответил Жан на подобные слова? — этот вопрос словно молот ударил по голове. — Скажи ты Жану: «прости что я появился в твоей жизни и сделал так мало», он точно бы очень расстроился.       Петер опустил взгляд.       — Ты считаешь, что почти ничего не сделал, но как по мне удивительно что ты делал хоть что-то. Я уверена, Жан благодарен тебе за всё что ты сделал для него, — Бетси пожала плечами. — Прошлое должно оставаться в прошлом. И даже то, что Рико делал с вами, с Жаном, всё это осталось в прошлом. Я не оправдываю его, просто хочу сказать, если ты продолжишь винить себя, ты в конце концов можешь довести себя до ручки.       Бетси протянула руку, подняв голову Петера за подбородок и посмотрела прямо ему в глаза.       — Помни лишь одно. Спровоцировать кого-то на насилие невозможно, — Бетси опустила руку и провела большим пальцем по влажной скуле. — То, что он сделал с Жаном ненормально и никто не мог предположить подобного. И то, как он издевался над тобой, заставлял смотреть, только доказывает это. В этом всём нет твоей вины. Ты не «спровоцировал» его. Просто, люди с такими расстройствами делают, что угодно, если могут. И то, что ты не предвидел этого — не твоя вина.       Петер ещё минуту смотрит в глаза психотерапевта и сглатывает. Эта мысль сама собой пропитывает его мозг. Он всхлипывает и цепляет зубы плотнее.       — Подобное очень тяжело пережить и то, что вы смогли перенести это, морально перебороть хоть как-то просто удивительно. Жан очень сильный человек, — понимающе произносит она.       — Невероятный, — шёпотом добавляет Дже, стерев остатки слёз. — Я бы очень хотел, чтобы он забыл всё это. Без этих воспоминаний ему было бы лучше.       — И без тебя в том числе? — предполагает Бетси. Петер молчит. — Оставь этот выбор за Жаном. Я думаю, он имеет право сам решить это.       — Я просто хочу, чтобы он был счастлив, — пояснил он, дрожащим голосом.       — «Счастье» понятие очень растяжимое, — Бетси выдохнула. — И я уверена, Жан сам в силах решить, что для него счастье. Понимаешь?       Петер вымученно кивает.       Ближайшее время сеанса они просто молчали, потягивая горячий шоколад. Бетси часто спрашивала его о Жане, и Петер с радостью и в красках расписывал каждую его черту. Настроение поднималось само собой.       — Его голос просто, непередаваем, — наперебой восхищаясь всем, что только мог вспомнить, Дже невольно сам прогонял это в голове и чувствовал, как по телу бежит дрожь. — Особенно когда он говорит на французском. И его глаза! Ох, когда мы читали, они так сияли. Его улыбка, всё в нём… настолько прекрасно. Я не могу подобрать верных слов.       Бетси довольно улыбается, наблюдая как Петер светится, когда рассказывает о Моро. Её отвлёк тихий звон таймера.       Конец сеанса.       Петер тут же примолк и поднялся с места. Мисс Добсон последовала за ним.       — Спасибо, — произносит Петер, как и всегда.       — Спасибо тебе за доверие, — Бетси улыбнулась, провожая Петера к выходу. — Встретимся в пятницу в это же время.       — В два часа? — уточнил Дже, Би кивнула, и они распрощались.       Только оказавшись на улице и проветрив голову, Петер смог навести порядок в собственных мыслях. Систематизируя всё, он двинулся в сторону Лисьей Башни. Уже на подходе он вспомнил про мобильник. Достав его, Петер увидел лишь несколько сообщений от Ники и одно от Нила. Тот написал, что вечером они тоже никуда не едут. Причин сегодняшнего выходного никто ему не объявил, но это было не важно.       От Жана не пришло ни одного сообщения. Петер перечитал переписку, вспомнив о том, что Жан с командой на стадионе, вероятно они ещё там. Или он очень устал или проводит время с командой. Оптимизм Петера даже его удивлял и тем не менее, всё это легко объяснялось фактом того, что любое место было приветливее их бывшей базы. Сейчас Жан в силах постоять за себя. Он точно будет в безопасности… без него.       Петер одёрнул себя, понимая, что сам Жан не одобрил бы такое самобичевание.       — Петер! — голос послышался с парковки. Обернувшись на голос, Дже присмотрелся и рассмотрел Нила, что стоял рядом со знакомой «Мазерати». — Идёшь от Би?       — А по нему не видно? Вон какой загруженный, — подтрунил Миньярд и кивнул на авто, мол «полезай», а Нил поспешил пояснить.       — Мы едем в магазин. Решили немного закупиться для общей кухни. Ты с нами?       — Пойду в Башню, — отмахнулся Дже. — Устал. Хочу привести мысли в порядок.       — Думаю, сидя в душной комнате это будет сложнее, — скромно заметил Джостен. Он явно настаивал, и Петер сдался.              Оказавшись в магазине, они живо разделились. Взяв тележку, Нил отправился по ближайшим продуктовым отделам, пока сам Петер диковато оглядывался по сторонам. Он уже не помнил, когда в последний раз был в таком большом магазине, к тому же толпа народу, что то и дело пялилась и оглядывалась на него спокойной прогулке не способствовали.       — Как прошёл сеанс? Обсудили что-то важное? — интересуется Нил, передав Петеру упаковку бекона, тот спокойно закинул её в тележку.       — Думаю, мне придётся многое переосмыслить, — предположил Дже. Он смотрит в спину Нила, что внимательно разглядывает срок годности на упаковке с какими-то морепродуктами. — Можно я спрошу?       — Конечно, — Нил оглянулся на Миньярда, что потерялся где-то в отделе со сладостями.       — Ты когда-нибудь чувствовал себя виноватым за что-то?       Нил опустил коробку с морепродуктами на место и повернулся к Дже. Они помолчали минуту глядя друг на друга, тогда Нил заговорил на французском:       — Мне легче сказать, когда я не чувствовал себя виноватым, — Нил идёт дальше, всё-таки поставив морскую коробку в тележку. — Моя мать погибла, защищая меня, Сэт погиб из-за моих слов и сколько всего натерпелись Лисы. Сколько перенёс Эндрю…       Нил замолчал, сглотнул, потёр запястья и качнул головой.       — Но я смирился с этим, — продолжил Нил, предугадывая вопрос Петера. — Можно помнить, но нельзя чтобы это отражалось на тебе. Всё это было. Было когда-то. Не сейчас. Значит и помнить об этом сейчас тоже бессмысленно.       Петер не знал, что должен ответить на эти слова. Он отвёл взгляд, остановился возле прилавка с овощами.       — Можно взять, сделать салат, — предложил Нил.       — Спасибо, — на французском отозвался Петер. — Ты правда помог.       — Я рад, — признался Нил и дальше их разговор касался только будущего ужина.       Подхватив Миньярда в отделе сладостей, они прошли на кассу, позже вернулись в Башню и разгрузили пакеты, не без помощи Дэя и Аарона, конечно. Ники же так и не явился из библиотеки. Петер даже написал ему, что он уже в Лисьей Башне, Ники ответил ему мгновенно. Он должен вернуться вечером.       Вернувшись в комнату, Дже оглянулся и вспомнил про книгу что оставил в тумбе.       «Воспоминания о прошлом имеют смысл лишь тогда, когда не причиняют боли».       Это было его первой мыслью, когда он открыл книгу по истории.