Ты в безопасности

      Отрицаю тебя как явление

Каждый шаг обстоятельно выверен

Я всегда подвергаю сомнению

То, что с кем-то я буду счастливее

Не отпускай меня, даже в смятении

Хоть разок обязательно выгорит

Не смотри на моё поведение

Просто так, ни за что, полюби меня

(ШАРЫ, aikko - не смотри на мое поведение)

      Диму тянуло в «Райдо» с необъяснимой силой. Он трижды прошёл мимо за два дня, и наконец зашёл только на третий. Было очень страшно встретить там Калигари, но одновременно он так на это надеялся. Так сильно, что оказалось сложно сдержать разочарование из-за оглушающей пустоты зала — только пару столов занято, но не тем, кто был так нужен, да флегматичный уборщик все также медитативно двигал шваброй. Дубин взял американо с каплей молока и присел за столик.       Когда Валя открыл дверь и вошёл в тёплый во всех смыслах зал кофейни, Дима только неловко улыбнулся. Ему требовалось время, чтобы собраться с силами и подойти. К удивлению Дубина, Калигари подсел к нему сам и с какой-то щемящей нежностью в голосе сказал: «Привет, Воробушек. Как ты?»       И стоило бы извиниться. Дима проговорил ещё раз в голове отрепетированную речь. А потом ещё раз, заставляя собеседника недоуменно провести рукой перед его лицом, как уже было когда-то за этим же столиком. Это заставило улыбнуться. И стоило бы извиниться. Но открыв рот, Дубин выдал:        — Проведёшь мне экскурсию? Уже нормально, я обещаю слушать.       — А за три раза так и не услышал ничего? — в ответ на кристально честный возмущённый взгляд Калигари только мягко посмеялся. — А ты думал, ты моя единственная птичка в жизни? Тебя сдали с потрохами сразу, как только ты спустился вниз.        — Вадим. Ну конечно.        — Он мой лучший друг, Дим. Этого стоило ожидать.       — Теперь я понимаю, почему, — затянулась пауза, — Прости, ты, наверное, не хочешь меня никуда вести.        — Я жду, пока ты кофе допьешь.

***

      Они не пошли на Рубинштейна в этот раз — Калигари объяснил, что там экскурсия. Пройтись пришлось прилично, но дорога пролетела незаметно. Калигари рассказывал, шутил, смеялся, заставляя смеяться в ответ. Было бы так легко и свободно, если бы не застрявшее тромбом по всем сосудам чувство вины. Дима снова репетировал извинения, но до него наконец дошло, что нельзя так с Валей. С ним нужно по-настоящему, как живые люди. Лучше трижды запнуться в одном предложении, чем сказать хоть одно заученное наизусть сухое слово.       Внезапно атмосфера разговора заставила Дубина вспомнить и даже рассказать смешную историю, произошедшую на очередной олимпиаде по истории в школе. И Валик рассмеялся так живо и мелодично… Ладно, возможно, он посмеялся совершенно обычно, но Диме показалось, что это один из лучших звуков, что он слышал за последние несколько лет. А ведь он был и на выступлении симфонических оркестров и на итальянской опере. Прямо в Италии, естественно. А ещё Калигари рассказал свою историю, только с региональной олимпиады по биологии. До конца пути они так и обсуждали свои школьные достижения, то ли соревнуясь, то ли поддерживая друг друга. Про универ не говорили — у обоих свои заморочки.       Подниматься на крышу было больно — ныла часть тела, пострадавшая при побеге, но Валя пытался помочь, как мог. Опять вытащил откуда-то плед, в этот раз клетчатый, и сел чуть-чуть ближе. Он начал рассказывать про Питер, но чуть неформальнее, чем обычно. По крайней мере, вряд ли он говорил туристам, что вид «охуенный», а архитектура «пиздатая».       Дима, естественно, свое обещание нарушил. Не слушал он никакую экскурсию, только откровенно залипал то на вдохновленное лицо, то на руки в чёрных вихрях. И в какой-то момент на автомате потянулся к скетчбуку. И мгновенно вздрогнул. Ему нельзя.       Калигари прекрасно видел, что его не слушают, но продолжал и продолжал говорить. Когда Дима дернулся, он перевёл на него недоуменный взгляд. В этот раз ему нельзя было растеряться и позволить Дубину убежать, так что он только молча обнял за плечи, придвинувшись ближе.        — Ты в безопасности, Дим. — Валик дал время немного пожить с этой информацией и хотя бы попытаться поверить.       И то ли он так нежно прикасался, то ли голос у него такой мягкий, то ли сам он вызывал у Дубина необоснованно много доверия… Неважно, Диму прорвало как плотину и он заплакал маленьким мальчиком, уткнувшись в плечо, в моменте казавшееся спасительным.        — Валь, Валечка, прости меня пожалуйста. Прости, ты хороший такой, а я…       — Тише, Воробушек, тише. Не надо извиняться. Просто выплесни эмоции. Мы спокойно поговорим, когда ты будешь в порядке. — Калигари погладил светлые волосы и немного наугад начал говорить. — Я не заставляю тебя рассказывать всё о своём прошлом. Но станет ли легче, если ты расскажешь что… что он делал с тобой?       Диме, казалось, и не нужен был его вопрос. Что бы Калигари сейчас не сказал, поток боли, облаченной в слова, в любом случае увидел бы свет.       — Его звали Август. Ну, и сейчас зовут. Знаешь, в начале все было хорошо. Мы были влюблены, и он так красиво за мной ухаживал. Моё утро начиналось с какао с солёной карамелью и машины под окнами. Правда соседнего дома, а не моего, чтобы вопросов не возникало. Он был таким красивым, таким сильным, таким обворожительным, таким заботливым… Я не мог не поддаться ему. Я был принцем в его королевских руках. Понимаешь? Но со временем… Я потерялся и потерял. Все больше погружался в него, все меньше уделял внимания другим людям. Спасибо моей маленькой стае лучших друзей за верность и наглость оставаться рядом, — эта часть истории вызвала легкую улыбку у обоих, — Нашим первым летом он отвёз меня в Италию. Это были счастливые два месяца вранья маме, что я там на практике. Моё первое лето с первым возлюбленным. Я был так слепо и болезненно счастлив там.       Калигари не был дураком, он знал, к чему приведёт рассказ Димы. По крайней мере, теперь он убедился, что причина в нездоровых отношениях в прошлом. Осталось самое сложное — выдержать рассказ Дубина без порывов пойти набить ебальник кому-то, кто может позволить тебе такую дорогую машину с охраной.       — Проблема в том, что он оставался всё лето тем же прекрасным любовником и партнёром. Ведь там я принадлежал ему полностью. Но потом мы вернулись. У меня появилась жизнь кроме него. Конечно, его королевское величество не устраивал такой исход. Тогда он попытался связать меня по рукам и ногам всеми возможными способами, — истерика уже не накрывала, скорее медленно тлела и Дима хихикнул. — Короче, я как-то специально позвонил подруге и ей полчаса рассказывал, как хочу новую душевую кабину домой. И угадай что? На следующий же день её привезли. То же самое было с соцсетями. По ощущением, на каждом предмете моей одежды висел жучок. А там фиг его знает, может, так и было.       Валя решился. Глубоко вдохнул и осторожно перекинул ноги Дубина через свои так, чтобы он сидел всё ещё на пледе, но было удобно обнимать одной рукой за талию, а другой за плечи, и начал чуть покачивать его в своих руках.       — Сначала он манипулировал. Я же люблю, я просто забочусь, я хочу для тебя лучшего… Потом ультимативно — или я, или они. Ну, ты догадываешься, к чему я веду, правда? — такой тоскливый взгляд в глаза и лёгкий кивок. — Он бил меня редко. И всегда останавливался, если видел слезы. Ну, в первый год наших отношений. Ровно до годовщины. Тогда мои слезы ещё были стоп-сигналом. Но я всё ещё думал, что я счастлив.       Дубин посмеялся, а после уткнулся в уже мокрую ткань чужой футболки, не пытаясь скрыть дрожь. Он собирался сказать это. Он должен был. Он хотел. Мерные поглаживания, тёплое дыхание в макушку, горячие ладони. Он хотел сказать это.       — У нас была годовщина. Август отвёз меня в Диснейленд. Он, всегда обвиняющий меня в детской наивности, провел со мной там целый день. Этот день… Боже, Август был таким, каким я его полюбил. Будто все его удары были страшным сном, а потом я проснулся в свою счастливую реальность. — Дима сделал паузу, но в итоге так и не смог назвать вещи своими именами. — На следующий день в дорогом отеле я рисовал очередной его портрет. Он остался незаконченным. Тогда Август… Август.       Дима задыхался. Его трясло, он не мог произнести вслух то, что все полтора года сидело иглой в глотке, делая болезненным каждый глоток воды. Он поднял лицо на Валю и замотал головой, как ребёнок. Не спрашивай, не заставляй, не вынуждай. Пожалуйста.       — Тише, Дим, — Калигари не сдержался и наклонился поцеловать в макушку. — Подыши немного, хорошо? Ты сейчас в порядке.       Дубин кивнул, и его накрыл новый поток слез. В порядке? О, нет, это точно не про него. Он не помнит, когда он в последний раз был «в порядке». Валя попытался заставить дышать вместе с ним. Что-то романтичное в стиле «вдох-выдох, давай со мной» Но затея провалилась. Когда Калигари коснулся подбородка Димы, повернув его лицо к себе, тот зажмурился, ожидая удара.       Валика передернуло, он прижал трясущееся в рыданиях тело ближе и решил просто дать проплакаться, как следует.       — Воробушек, жизнь бывает дерьмом, — начал он, когда истерика схлынула, оставив за собой пеной на берегу редкие всхлипы. — Мне пиздец жаль, что ты прошёл через это. Помнишь, я говорил, что кулаками дела решать не люблю? Вот сейчас я бы разбил ему ебало, не моргнув глазом. Но ты очень хороший, светлый, симпатичный парень. Разве прошлое с ним стоит того, чтобы забить на настоящее?       Дима усмехнулся. Они с Улей сговорились, честное слово. Только Валик не умел так красиво говорить. Риторический вопрос растянулся жвачкой, а после был прерван спокойными рассуждениями:       — Так вот почему ты сбежал? Получается, тебя пугает романтика. Давай назначим крепкую мужскую дружескую встречу? Обещаю не лезть, не делать комплиментов и не флиртовать.        — Ты не сможешь, не обманывай себя.        — Ладно, я постараюсь не флиртовать. Такой формат тебе ближе? Я просто хочу пообщаться и узнать тебя. Я не претендую на большее, — наглая ложь. Конечно, он претендует. — Ты просто прикольный человек.        — Ладно, — чуть подумав, согласился Дубин, — дружеская встреча.

***

      Стадия таких сугубо дружеских встреч затянулась. Они гуляли, ходили в кино, сидели в Райдо под испытующим взглядом Ули, сходили на какой-то рок-фестиваль и разговаривали. Бесконечно разговаривали обо всем. От неонацизма до семейных секретов идеального безе, от умерших родственников до самых смешных пород собак. И им всегда было мало.       Дубину было мало разговоров, ему нужно было знать о Валике больше и рассказывать о своих приключениях ярче. Его слушали. Дима чувствовал себя важным.       Не хватало прикосновений. Оказалось, когда ты не ждёшь удара каждую секунду, касания не пропитаны похотью, а объятия лёгкие и осторожные, это приятно. Дима чувствовал себя безопасно.       Ему было мало времени. Он категорически не успевал наговориться, насмеяться, пару позорных раз даже наплакаться вдоволь. Дима чувствовал.       Дима жил.       Вале не хватало Дубина. Калигари жил до него и смог бы после, если бы тот ушел и не нашел силы вернуться. Но тут не то, что руки чесались, всё внутри кипело, бурлило и убегало, как перегретое молоко. Обнимать. Целовать. Ласкать и залюбливать. Валик бил себя по рукам, иногда даже физически, когда был один и держался до последнего. И однажды не выдержал. Ну, чего они даже не за ручки ходят?       Он собрался с силами и просто спросил. Словами. Бегать друг от друга дальше не хотелось, тем более, пока бегут по одной и той же дорожке и скорость друг под друга подстраивают. К удивлению и радости, Дима подозрительно легко согласился.

***

      В тот самый день Валя собирался почти как на выпускной. Он надел белую футболку, затем передумал и переоделся в рубашку, снова передумал и вывалил все свои вещи на кровать в поисках идеального варианта. Выбор пал на его любимую кастомную футболку, разрезанную и скрепленную булавками с написанными красками из болончика цитатами Хаски. Выбрал чёрные узкие брюки, те самые, которые после потребуют минут двадцать, чтобы от них избавиться, и массивные белые кроссовки. Уложил гелем волосы, хотя уже давно так не делал. Даже вышел заранее.       Они договорились встретиться на Лиговском и начать с прогулки по центру. Калигари ждал шести часов с детским восторгом. У него получилось! Дубин согласился пойти с ним на свидание! Но в шесть никто не пришёл. Валя послушным псом ждал десять минут, двадцать, сорок. Позвонил, но трубку не взяли. Спустя час пришло осознание:       Дима не пришёл.