Ты в безопасности

Я заслонил тебе солнце, я заменил тебе социум

И наступая на горло, я перекрыл тебе воздух

Эта клетка открыта с обеих сторон

Только мы никуда из неё не уйдем

Эта камера пыток — наш будущий дом

Ведь у нас всё серьёзно

(DEEP-EX-SENSE — Neurotoxin)

— Воробушек? Дима обернулся и увидел в дверном проёме экскурсовода, под голос которого он уснул на крыше буквально пару дней назад. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и вспомнить имя, потому что сначала в голове всплыло только «не-Анна». Только он открыл рот, чтобы поздороваться, как его опередила Уля: — Калигари! Уже закончил с работой? Что-то ты рано сегодня. — Привет. У меня было ещё две экскурсии, но я свалил их на Вадика. Я устал, а ему можно будет потом тренировку на ноги в зале пропустить, — Валентин подошёл ближе и привалился к стойке лицом к Дубину. — Я так и знал, что тебе у нас понравится. — У нас? Калигари, а ты не оборзел? — как-то удивительно по-доброму возмутилась хозяйка Райдо. — Но я, кстати, была уверена, что это ты ко мне Диму отправил. — Уля, да я тут почти живу, честное слово. И вообще, я тебе столько постоянных клиентов привёл. — Спасибо тебе, конечно, но Вадима своего больше даже не пытайся притащить, на порог не пущу обоих, — строго ответила девушка. И в таком же тоне продолжила, для надежности угрожающе махнув на них тряпкой, — Ладно, нечего мне тут стойку загораживать, вы не одни у меня. Шуруйте за столик быстро, Лиля вам всё сама принесёт. Дима даже не попытался возразить, просто двинулся к только что освободившемуся столику у окна. Экскурсовод также послушно направился за ним и развалился в уютном кресле так свободно, будто он действительно живёт здесь. В целом, Валентин смотрелся в этой обстановке очень органично. Как маленький штрих на картине, который делает всё цельным и правильным. Дубину почему-то стало неуютно. Он, напротив, чувствовал себя чужим, неподходящим; как лишняя деталь, сломанный маленький кусочек механизма, из-за которого ничего не работает правильно. — Расскажешь, почему такой уставший, что аж уснул под мою невероятно интересную историю? Или о таком не говорят на первом свидании? — Свидание? — Дубин поперхнулся воздухом от неожиданности и только растерянно посмотрел на улыбающегося собеседника. — Я же просто шучу, господи. Действительно, как он мог подумать, что Калигари всерьёз заинтересовался бы им? Дима покраснел и грустно улыбнулся. Просто шутка.

***

— Юль, а ты не думаешь, что это просто тупая шутка? Ну, не может же кто-то прям серьезно?.. — Дим, ты прости, конечно, но кто будет ради шутки, даже самой жестокой, тратить деньги на три настолько шикарных букета? — Четыре, — обречённо ответил Дубин, — сегодня утром у двери квартиры нашёл. Хорошо, что я вышел первым, а не мама или Вера. Действительно, вряд ли кто-то решил бы устроить такой дорогой розыгрыш, но и поверить в серьёзность намерений тайного поклонника было сложно. Первый раз букет был обнаружен на столе, за которым Дубин всегда сидел на лекциях. Приходилось выбирать места ближе к преподавателю из-за ухудшающегося зрения, а там обычно мало кто хочет сидеть. Шикарный букет, состоящий в основном из альстромерий, ждал своего часа перед лекцией по праву. Дима тогда подумал, что кто-то просто ошибся, но после заметил записку со своим именем. Так и не придумав, куда деть букет, чтобы не вызывать дома подозрений, он подарил его маме, наврав что-то про стипендию раньше срока. Через два дня на том же месте оказался небольшой, но изящный букет гардении. Одногруппники начали коситься на Диму как-то неодобрительно. А может, ему просто показалось. На плотной бумаге кремового цвета было практически каллиграфическим почерком написано: «Дмитрий, вы знали, что гардения символизирует тайную любовь и преданность?». Если быть честным, Дима не знал. Но после он, совершенно не слушая лекцию, решил интереса ради найти значение альстромерий на языке цветов. Желание сделать ненавязчивый комплимент. Что ж, у них с тайным поклонником явно разное представление о ненавязчивости. Белые каллы, символ преклонения, Дубину вручил у выхода из университета молчаливый высокий мужчина с бородой. Видимо, на его лице были так ярко заметны страх и смятение, что импровизированный курьер пояснил с явным акцентом: «Попросили передать». Не попрощавшись, он тихо ушел, а Диме в качестве бонуса к подарку достались два недоуменных взгляда. — Димон, кто это был? Че он от тебя хочет? — заранее готовый пойти бить кому-то морду Игорь смотрел то на букет, то вслед уходящему мужчине. — Я думаю, что не он, но фиг знает. Мне уже третий день кто-то цветы дарит. — Почему ты нам не рассказал? — возмущённо спросила Юля, придирчиво осмотрев букет. — Ну, у твоего тайного поклонника по крайней мере есть вкус. А где первые два? — Один маме подарил, другой пришлось выбросить, куда я его? — Не умеешь ты, дурак, ценить прекрасное, — укоризненно сказала Пчелкина. — Вот и забирай его себе, а мне пора, — Дима торопливо сунул цветы в руки подруги и, бросив «пока», практически убежал в сторону дома. Утром прямо у двери квартиры был обнаружен большой букет гладиолусов. Если верить интернету, это должно значить что-то вроде «я действительно искренен». Что иронично, учитывая убежденность Дубина в глупом желании кого-то просто посмеяться над ним. В этот раз в упаковке было обнаружено приглашение на ужин в субботу. Идти в ресторан с кем-то незнакомым было очень рискованной идеей. Но с другой стороны, Диме, который раньше никогда не чувствовал такого внимания, наивно хотелось верить в чудо. Он задумался о том, в чем он мог бы пойти в такое роскошное место. *** — Дима? Дим! — неожиданно промелькнувшая перед глазами рука вернула из воспоминаний. — А? Прости, задумался. — Да я заметил. Я спрашивал, не нужна ли тебе помощь какая-нибудь. — Не, просто учёба и всё такое, — раньше у Дубина лучше получалось придумывать отговорки, но тогда и выбора не было. Калигари замолчал и отвел взгляд. Неожиданно для себя, Дима понял, что его собеседник… смущен? Казалось, Валя не мог придумать, что ему сказать, так что пришлось взять инициативу в свои руки. — А ты учишься где-то? — безобидный вопрос заставил экскурсовода вздрогнуть и задуматься на несколько секунд. — Я… Ну, скажем, уже нет. Я вообще-то из области приехал поступать. Планировалось, что я стану светилом медицины и гордостью родителей, — Валя вздохнул, — но всё пошло не по плану. *** Всё пошло не по плану. Дима выбрал одежду, в которой ему будет более или менее комфортно в роскошном ресторане. А потом случилась сцена из дешёвого ситкома — на светлую рубашку пролилась кружка кофе. Слава богу, Дубин забыл про него на полчаса из-за волнения, так что хотя бы не обжегся. Пока он подбирал новый образ, потерял кучу времени, и уже не успевал добраться до центра на метро. На отложенные с прошлой стипендии деньги пришлось вызвать такси. И естественно, по пути случилась авария. Ничего серьёзного, обе машины обошлись царапинами, оба водителя — лёгким испугом. Но владелец чёрного Рено оказался чертовски принципиальным и не отпустил таксиста, потребовав вызвать ГИБДД. До места встречи с тайным поклонником осталось буквально пару кварталов, ждать новую машину или автобус точно не было смысла. Пришлось пойти пешком, а от тревожности и осознания, что он опаздывает уже на десять минут, Дубин автоматически перешёл на бег. К ресторану он пришёл запыхавшимся, взволнованным и опоздавшим. Всё стало ещё хуже, когда его встретила привлекательная девушка и сразу же отвела к столику, не спрашивая даже имени. Во всём ресторане было пусто, только один столик был изящно украшен и занят молодым человеком. Дима определённо его где-то видел, скорее всего в университете, но имени или не знал, или не помнил. Парень встал, чтобы отодвинуть стул для Дубина и только когда сел обратно представился: — Август. Услышав явный акцент, Дима вспомнил, что у них учится какой-то сын известного иностранного бизнесмена. Кажется, он с факультета международных отношений. Вроде бы, с третьего курса. *** — В общем, я ушёл после третьего курса. Если честно, никогда не хотел быть врачом, просто потребовалось много времени, чтобы решиться уйти, — продолжал свою историю Валентин. — Из общаги выгнали, конечно, так что искал соседа в интернете. Нашёл Вадика. Я тогда официантом подрабатывал, а он уже экскурсиями занимался и довольно быстро меня переманил к себе. — А, так Вадим это твой сосед? — Ну, уже бывший сосед, — снова замялся Калигари. И как у Димы получается своими вопросами задевать именно те темы, которые не хотелось бы обсуждать? — Он съехал ещё в декабре. Прикинь, мы полтора года вместе жили, а потом он меня променял на… Променял, короче. — А с кем ты сейчас живешь? Нашёл нового соседа или соседку? — Нет, живу один. Экскурсии в Питере довольно прибыльное дело, так что могу себе позволить. *** — Дмитрий, прекрати смущаться, я могу себе позволить просто порадовать тебя, — уже в который раз настаивал Август. Он почему-то продолжал обращаться полным именем даже спустя месяц после первого свидания. И действительно, Хольт старался радовать Диму и окружать заботой. Иногда даже слишком. На дворе стоял холодный и промозглый питерский декабрь, а на столе Дубина каждое утро стоял его любимый какао с солёной карамелью. Ещё в начале декабря Август несмотря на протесты потащил его в самые дорогие магазины за тёплой одеждой. На обеденном перерыве хмурый Отто раз за разом выполнял обязанности курьера, передавая каждый день блюда из роскошного ресторана прямо в университетскую столовую, потому что Дима не хотел отказываться от традиционных посиделок с Игорем и Юлей. Во время их первого свидания Дима был уверен, что оно окажется последним. Он просто смущался и был нелепым на протяжении двух часов, пока Август смотрел на него влюбленными глазами и продолжал осыпать комплиментами. Отправил домой на роскошной машине с водителем и охранником считается за «проводил»? В любом случае, наивному и никогда не сталкивающимся с таким вниманием Дубину это показалось невероятно романтичным. Потом был целый месяц ухаживаний, подарков, цветов, свиданий и всего прочего. Август был готов начать отношения, кажется, ещё до начала того самого свидания, Дима — нет. Ему было странно и даже страшно. Хольт не давил напрямую, просто окутывал собой, занимал всё время и пространство вокруг, заставляя привыкнуть к своему постоянному присутствию. И в это всё очень-очень хотелось верить. Было так красиво, так романтично, так заманчиво и соблазнительно. Так хотелось чувствовать себя любимым и желанным, что Дима, конечно, рано или поздно бы сдался. Хольт позвал его встретить вместе католическое Рождество. Вечер они провели не в очередном ресторане, а дома у Августа, в уютной гостиной при свечах с ароматом имбирного пряника. Дима долго думал, что он может подарить человеку, способному купить не просто любую вещь, а целый магазин. А может и торговый центр, Дубин даже примерно не представлял, какое состояние должно быть у наследника империи Holt Int. В итоге Август получил свой портрет маслом на холсте, работа над которым заняла несколько долгих ночей, а в ответ он подарил мольберт из красного дерева и огромный набор явно недешевых материалов для творчества. В этот вечер прозвучало официальное предложение начать отношения, и Дима согласился. *** После долгих, удивительно лёгких и приятных разговоров ни о чём, Валя предложил проводить до дома, и Дима согласился. Было решено пойти пешком, к вечеру в Питере стало даже прохладно, несмотря на начало лета. — Так ты учишься на юридическом? Добровольно пошёл или семья настояла? — в целом, Калигари подкидывался на любую предложенную тему и задавал много вопросов, хотя инициативу в разговоре он все-таки потихоньку перехватил. — Добровольно. Я мечтал, знаешь, о помощи людям. Хотел стать адвокатом, защищать невинных, — удивительно грустно ответил Дима. — А сейчас не мечтаешь? — Валя притормозил, чтобы посмотреть прямо на собеседника. — Я больше в это не верю. Я был таким наивным на первом курсе. *** Дима был так чертовски счастлив на первом курсе. Август был прекрасным партнёром, он забирал его из университета каждый день, заботился, радовал подарками и комплиментами, был невозможно внимателен и галантен. Несмотря на протесты, на день рождения подарил графический планшет. На три месяца отношений увез его на три дня в Париж на личном самолёте. И продолжал смотреть с обожанием на то, как Дубин всё рисовал и рисовал красивые виды вокруг. И как казалось Диме, ничего не просил взамен. Однажды пришлось решиться на диалог о ненависти к себе и внутренней гомофобии. Хольт сразу же предложил ему список проверенных психотерапевтов, но эта идея не нашла отклика. Было банально очень страшно в это лезть и, казалось, что сопротивление Димы было намного сильнее, чем требовала ситуация. Август не давил и здесь, просто продолжал повторять предложение раз за разом. Пытка каплями воды, чтобы расколоть преступника — вот, чем это было. И в какой-то момент и здесь пришлось согласиться. Психолог, очаровательная девушка лет тридцати, быстро расположила к себе. Где-то с третьей консультации в её речи начали звучать идеи о том, как важно доверять своему партнёру, проводить с ним больше времени, сокращать дистанцию и идти на уступки. Во время обсуждений сеансов по вечерам, Дима рассказывал об этом с восторгом и абсолютным согласием. Август улыбался как довольный кот. Очередным испытанием оказался первый секс. Конечно же, у Димы не было партнёров до этих отношений, так что ему было и стыдно, и неловко, и немного страшно. Возможно, даже очень страшно. Август не давил. Он часто повторял, что будет предельно нежен и осторожен, что доставит удовольствие, что бояться нечего. Дубин был уверен — Август не давил. Медленно обнимал щупальцами как спрут. Улыбался как змей-искуситель. Развращал как суккуб, продвигаясь дальше раз за разом. Хольт не рушил границы, он медленно, но верно растворял их, как вода растворяет кубик сахара. Их первый раз случился дома у Августа, после почти двух бутылок вина. Пьяный Дубин — мягкий пластилин. Даже если он пытался сопротивляться, стоило чуть надавить на него, и он сдавался очень легко и быстро. Хольт действительно был предельно осторожен с ним, старался не причинить боли, был мягким, но настойчивым. Дима получил удовольствие от секса, но куда больше он радовался, когда смотрел на довольного Августа. Единственное, что расстраивало — Хольт никак не хотел контактировать с друзьями своего парня. Когда они пересекались, Август оставался холодным и молчаливым. После таких встреч, он был раздраженнее обычного, а Дубин почему-то чувствовал себя виноватым. Ситуация стала ещё острее, когда они обсудили школьную влюбленность в Игоря. Да и сам Гром невзлюбил парня лучшего друга с первой встречи. Он нарывался на конфликт, несколько раз пытался угрожать и абсолютно всегда казался собакой, готовой к нападению. Дима пытался его успокоить и хоть как-то наладить контакт, взывал к здравому смыслу Юли, просил её как-то повлиять на ситуацию. Пчелкина, на удивление, отказывалась. Обычно она была своеобразным якорем для Игоря, тормозом в спорткаре, иногда — строгим ошейником, а иногда — тихой гаванью. Сейчас она только молча смотрела с сожалением и иногда гладила Грома по плечу, поддерживая. Дима думал, что Август злится на Игоря за то, что тот разбил ему сердце в школе. Дима думал, что у них всё хорошо. *** Дима не помнил, когда последний раз чувствовал себя хорошо. Дима не помнил, когда он последний раз чувствовал. И уж точно не мог подумать, что прогулка с малознакомым парнем поможет ему. Но Калигари рассказывал смешные истории, которые происходили во время экскурсий, так театрально и ярко, что невозможно было не смеяться. Рассказывал какую-то городскую легенду про девочку, которая похищала и убивала женщин для своего отца. Обычно скептик, Дубин невольно вздрогнул и покрылся мурашками, настолько правдоподобно это звучало. В целом, неудивительно, рассказывать городские легенды буквально было работой Вали. Ладно, возможно дело в его природной харизме. Диме было так легко и спокойно. Как при первом посещении Райдо, только это ощущение было ещё более ярким и концентрированным. Как будто в акварель добавили меньше воды. И хотя желание и способность рисовать всё ещё казались выдернутым из розетки разрядившимся телефоном, но что-то изменилось. Будто на секунду в абсолютно выцветшем мире промелькнуло яркое пятно, пусть даже оно было чёрным. И это пятно было подозрительно знакомой формы. Всё закончилось резко. Перегорела с характерным звуком лампочка накаливания, порвав пружинку. Перед глазами Димы появилось новое чёрное пятно в виде неприлично дорогого внедорожника рядом с его подъездом. Внедорожника с иностранными номерами. Тиски, сжимающие грудную клетку, сомкнулись с новой силой. — Видишь подворотню слева? — напряжённо спросил Дубин. Дождавшись кивка, продолжил, — сейчас мы спокойно сворачиваем в неё, будто ничего не происходит. Не задавай вопросов, просто поверни со мной.