Восьмой этаж

      Перед тем, как проследовать за Олесей на кухню, Антон оборачивается на Арсения, который выглядит так, будто только что прошел все круги ада. Шаст сразу замечает, что он весь дрожит и едва держится на ногах, поэтому осторожно, помня о том, что Попова сегодня и так слишком много трогали, берет его за руку. Убедившись, что это прикосновение не приносит Арсению дискомфорта, Антон слегка сжимает чужую ладонь, давая понять, что он рядом.       — Ты как? — тихо спрашивает он, подходя ближе.       Арс глубоко вдыхает и на какое-то время прикрывает глаза, тоже сжимая руку Антона в ответ. В ярком свете коридора Шастун замечает испарину на его побледневшем лице и уже жалеет, что они сюда пришли.       — Как будто слишком резко встал с кровати, — ослабевшим голосом отвечает Арсений, открывая глаза. — И вообще, что все это значит? Как оно может на мне сидеть? И если оно действительно здесь, то почему ты его не видишь? Или видишь? Почему ты мне тогда не говорил?       — Арс, я ничего не вижу. Оно сидит не буквально, — пытается успокоить его Антон. — Я же говорил, оно к нам прицепилось и теперь… может как-то на нас влиять.       — На меня, — поправляет его Арсений, понемногу приходя в себя. — И если она права, я живу с этим уже год.       Антон хочет сказать, что жить с его обостренным чувством личной вины на протяжении этого времени гораздо страшнее, но вовремя себя останавливает. К тому же, есть вероятность, что все эти эмоции как раз и вызваны прицепившейся к Попову тварью.       Значит ли это, что настоящего Арсения Шаст толком не знает? Каким он был до этих событий? Эти вопросы не дают Антону покоя даже когда они уже садятся за небольшой кухонный стол напротив Олеси. Она тоже смотрит на побледневшего Арсения с сочувствием:       — Прости, мне нужно было это сделать для собственной безопасности. Эти твари любят таких, как мы с Антоном.       — Все нормально, — отзывается Арс, все еще избегая смотреть на нее.       — Итак, где вы умудрились ее подцепить? — заинтересованно спрашивает Олеся.       — Мне кажется, во всем нашем городе есть только одно место, где это возможно, — вздыхает Антон. — Я даже ее видел собственными глазами. И она становится сильнее, потому что каким-то образом питается людьми.       — И вы, насколько я понимаю, хотите от нее избавиться? — девушка приподнимает бровь в скептическом жесте.       — Что-то вроде того. Надо остановить этот поток смертей, — кивает Антон.       — И у нас есть небольшая зацепка, — снова включается в разговор Арс, доставая телефон. — Эти фотографии я сделал рядом с мемориалом погибшего парня, с которого все началось. Похоже на какие-то магические символы, но есть вероятность, что это ничего не значит. Посмотри, пожалуйста, может, тебе это о чем-то скажет.       Олеся какое-то время внимательно рассматривает снимки, хмуря свои тонкие брови, и в целом выглядит довольно напряженно.       — Я где-то видела что-то похожее, — наконец произносит она, возвращая Арсению телефон. — Отправь мне эти фотки, я поищу в своих книгах.       Упоминание каких-то книг заставляет Антона, находящегося здесь впервые, обратить внимание на интерьер кухни. В целом, помещение ничем не примечательно, но его глаза все же цепляются за обилие каких-то растений на подоконнике и стопки потертых книг там же. Присмотревшись, Шаст различает название одной из них, написанное на корешке. «Практическая магия» доверия не внушает даже ему, но лучших решений пока что нет.       — Избавиться от нее навсегда будет очень тяжело, — продолжает Олеся. — И пока вы не поймете ее природу, нет смысла даже пытаться. Не советую вам ходить туда с ведром святой воды и распятием.       Антон, конечно, ожидал не такого ответа. Правда, и на то, что Иванченко даст им точный порядок действий, он тоже не рассчитывал. Тем не менее, он начинает чувствовать, как внутри медленно расползается безнадега вперемешку со страхом.       — Хорошо, а что будет, если здание просто снести? — заговаривает Арсений. Причем звучит он так, будто действительно может этого добиться.       — Вы лишите ее дома, — мрачно отвечает девушка, — и она пойдет искать новый. А твоя с ней связь никуда не денется, и со временем тебе будет становиться только хуже.       Арс, уже собиравшийся сказать что-то еще, закрывает приоткрытый рот и опускает глаза. Антон, в свою очередь, и представить не может, каково ему сейчас. Ему кажется, что он отдал бы многое, если бы была возможность прочувствовать это на себе и лучше понять эмоции Попова.       — Но почему она прицепилась именно к Арсу? — спрашивает он скорее в пустоту. — Почему не ко мне? Я в этой больнице бываю намного чаще, и ты сама сказала, что они любят таких, как мы.       Олеся вдруг вскидывает голову и смотрит куда-то за плечо Арсения пустым взглядом, что со стороны выглядит жутковато.       — Понравился, — уверенно заявляет она. — Эмоций плохих много, а для таких тварей это — один из источников пищи.       — А если этих эмоций не будет, она отстанет? — в Антоне все еще теплится надежда, что Арсению можно будет помочь даже в том случае, если им не удастся избавиться от существа насовсем.       — Скорее выпьет его до остатка. Да и пока она на нем сидит, не закончится это все, даже если к психологу пойти, — Олеся своими словами вновь не обнадеживает.       — Значит, выход только один, — вздыхает Антон.

***

      После тяжелого разговора с Олесей, который принес им больше вопросов, чем ответов, Арс окончательно уходит в себя. Пообещав отправить фотографии символов, когда приедет домой, он молча кивает Антону в сторону выхода, и у того не остается иного выбора, кроме как последовать за ним.       Всю дорогу Попов молчит, а Шаст не находит в себе смелости, чтобы заговорить первым и обсудить все случившееся за сегодняшний день. Да и что конкретно сейчас обсуждать, он пока что не знает, потому что сам толком не разобрался в череде событий и не понял, какое из них важнее.       Остановив машину у подъезда Антона, Арсений впервые за последние минут двадцать одаривает своего пассажира долгим взглядом, под которым Шасту становится неуютно, потому что ему кажется, что Попов не хочет, чтобы он задерживался.       — Ты… пиши или звони, если что, — все-таки выдавливает из себя Антон, прежде чем взяться за дверную ручку.       В ответ Арсений лишь кивает, и Шастун, понимая, что больше ничего от него сегодня не добьется, выходит на улицу. Добравшись до двери, прихрамывая на больную ногу, он оборачивается, чтобы проводить взглядом разворачивающийся автомобиль, который сразу же покидает двор и выезжает на главную дорогу, шумя мощным двигателем, мгновенно набирающим обороты.       С наступлением совершеннолетия Антона мать перестала постоянно контролировать его передвижения и в большинстве случаев относилась к его поздним возвращениям домой как к чему-то обыденному, но сейчас, выйдя встречать сына в коридор, она смотрит на него напряженно, замечая подавленное состояние, но не говоря ни слова.       Засыпает Шаст лишь под утро, потому что сначала сидит у компьютера в течение пары часов, смотря на уже порядком надоевший логотип контакта в ожидании сообщения от одного конкретного человека, но себе в этом не признаваясь. Около трех ночи он все-таки слышит заветный звук чьего-то сообщения и даже подскакивает на месте, сразу же переходя в диалоги. Дмитрий Позов: не спишь еще? Вы: как видишь Дмитрий Позов: надо встретиться завтра поговорить Вы: ок       Не заботясь даже о том, чтобы уточнить время и место встречи, Антон закрывает сайт и отправляет компьютер в спящий режим, только сейчас почувствовав на своих плечах груз усталости.       Ведь ни у кого из них действительно нет других вариантов касательно того, как быть дальше, если Олеся не найдет никакой информации. Решив все-таки попробовать заснуть, Шаст наконец стягивает футболку и джинсы, из заднего кармана которых выпадает небольшой листок бумаги. Подняв его, Антон удивленно вскидывает брови, потому что видит на нем номер телефона Олеси, которая написала ему примерно то же, что он сказал Арсу сегодня на прощание.       Он записывает номер в телефонную книгу и наконец ложится в кровать, предварительно зашторив окно в своей комнате. Как только голова Антона соприкасается с прохладной подушкой, его начинают терзать мысли, от которых невозможно избавиться. Главным образом они связаны с тем, как повел себя Арсений в конце дня. Спустя примерно полчаса копаний в этом Шастун вновь убеждает себя, что сделал что-то не то.       Узнав, что существо из больницы прицепилось именно к Попову, он не знает, как теперь будет с ним общаться, не думая о том, что они не одни. При этом осознание того, что сам Антон пока в безопасности, его совершенно не радует.       В двенадцать часов дня его будит настойчивый стук в комнатную дверь. Еле открыв глаза и посмотрев на часы у кровати, Шаст понимает, что проспал всего несколько часов, и с недовольным сопением принимает сидячее положение.       — Шаст? — слышит он голос Димы из-за двери.       — Проходи, — севшим голосом отзывается Антон, протирая глаза и только сейчас понимая, что совсем забыл о договоренности с другом. — Что-то случилось?       — Случилось, — кивает Поз, садясь в кресло у стола. — Вчера к нам сам начальник МВД нашего заходил. Спрашивал про того парня, которого неделю назад нашли. Искал, кто вскрытие делал. В общем, вынюхивал что-то.       — Странно, что он сам к вам приехал, а не прислал кого-то, — задумчиво произносит Антон, подтягивая к себе ноги и вновь накрываясь одеялом. — Он и в саму больницу ментов отправлял вчера, они тоже говорили, что их начальник шуму наделал с этим трупом. Это Арсений мне сказал, он вчера ходил туда и случайно подслушал.       Несколько мучительно долгих секунд Дима смотрит на него немигающими глазами, словно услышал что-то шокирующее.       — Шаст, это еще одно доказательство того, что вы оба вообще куда-то не туда лезете. Оставь это, пожалуйста, — в его словах так и сквозит неподдельное беспокойство. — И Арсений твой мне вообще не нравится. Эта история с трупом друга — просто муть какая-то. Тебе не кажется странным, что его все так долго искали, а стоило вам спуститься в этот подвал, вы сразу на него наткнулись? И вообще, откуда тебе знать, что труп принадлежит именно этому Саше?       Дима говорит полушепотом, чтобы Майя, находящаяся за стеной, не услышала их разговор, и это единственное, за что Антон ему сейчас благодарен. Смысла объяснять Позову необходимость избавиться от твари, в существование которой тот даже не верит, Шаст не видит, поэтому просто встает с кровати, придерживая на плечах одеяло, и включает компьютер.       Под непонимающим взглядом Димы он дожидается, пока откроется ВК, заходит на страницу Арсения и находит среди его друзей Александра Шульгина — единственного из двухсот человек, чей профиль Антон изучить до сих пор не решился. На чужой аватарке стоит вполне красноречивая картинка с горящей свечкой на черном фоне, и Шастун, собравшись с силами, переходит на его страницу.       Они с Позом синхронно наклоняются поближе к монитору, вчитываясь в бесконечный поток соболезнований на стене молодого парня. Оба замечают запись, сделанную Сережей Матвиенко, но не видят ни слова от Арсения. Что выглядит вполне логично, если знать, что Попов до последнего не верил в его смерть.       Пролистав все записи друзей и знакомых, Антон натыкается на фотографию, выложенную самим Сашей чуть больше года назад. На ней изображен сам владелец страницы, какой-то незнакомый голубоглазый блондин и Арсений собственной персоной.       Втроем они стоят на заваленной снегом улице, щурясь от вспышки фотоаппарата. И если Саша и неизвестный парень здесь явно выглядят поддатыми, то по Арсу что-либо сказать сложно, потому что в камеру он даже не смотрит. Его взгляд обращен на друга, которому на тот момент оставалось жить совсем немного, а рот приоткрыт, словно он с улыбкой о чем-то говорит прямо во время нажатия кнопки затвора.       Да и выглядит он здесь так, будто фотографии не год, а лет пять — настолько велика разница во внешнем виде. Просмотрев фотографии на странице Попова, Антон уже успел заметить, что за этот год Арсений довольно сильно похудел, да и взгляд у него стал каким-то другим. На изображении, которое Шаст рассматривает в данный момент, это видно особенно сильно. Думать об этом сейчас, зная, что в такое состояние его привело существо из больницы, намного более неприятно и даже страшно.       С минуту погипнотизировав запись на стене взглядом, Антон вспоминает, зачем вообще сюда зашел.       — Мы видели именно его. Та же прическа, та же куртка, — заключает он. — Если ты считаешь, что все, что было неделю назад, подстроил именно Арсений, то пойти в больницу и в подвал изначально было моей идеей. И если бы он был как-то причастен к смерти этого Саши, то наверняка в числе первых написал бы здесь соболезнования.       Дима ничего не отвечает, потому что занят внимательным просмотром фотографий Шульгина, на которых то и дело мелькает неизменно улыбающийся Арс. Антон отворачивается и возвращается на кровать, не имея желания копаться на странице покойника.       — Вас вчера Катя в кафе видела, — вдруг произносит Позов.       Антон в очередной раз сетует на то, что живет в маленьком городе, где все друг друга знают. То, что новая девушка Димы работает официанткой, он знал, но почему-то не удосужился спросить, где именно.       — Надеюсь, все закончилось не тем, о чем я думаю, — продолжает Дима, внимательно смотря на Шаста исподлобья.       — Что?! — тут же возмущается Антон. Немного успокоившись и понизив громкость, он добавляет: — Он не… То есть, я не… Блять, Поз! О чем ты вообще думаешь?!       — Я про больницу, дурень, — теперь Дима выглядит таким же обескураженным. — Вам там как будто медом намазано. А ты о чем подумал?       — Ни о чем, — пытается убедить его Шаст, опуская голову, чтобы спрятать стремительно краснеющее лицо.       Дима тяжело вздыхает и закрывает браузер, после чего переводит взгляд на Антона, все еще ожидая ответ.       — Нет, вчера в больницу ходил только он. Утром, — отчитывается Шаст, решая не спорить. — Слушай, не хочу тебе врать, поэтому скажу сразу: я точно пойду туда еще. У меня есть на то свои причины, но ты их даже слушать не станешь.       — Шаст, пойми меня тоже, — просит Дима. — Я тебе на мозги капаю не просто так, я за тебя волнуюсь. Ты с каждым днем все сильнее веришь во всю эту хрень, ходишь туда чаще, чем на пары… Зачем, Антон? Ну хорошо, предположим, что там действительно что-то есть, но какой тебе толк от того, что ты докопаешься до правды?       — Я не просто докопаюсь до правды, — уверенно говорит Шастун. — Мы с Арсом выясним, что это за тварь, и уничтожим ее. Остановим поток смертей.       Позов снова смотрит на него до боли знакомым взглядом. Обычно после такого они ругаются в пух и прах и потом не разговаривают, пока один из них не отойдет от спора и не напишет первым. Дима смотрит на него, как на сумасшедшего.       — Антон… — вопреки ожиданиям, он не звучит раздраженно. В его голосе слышится такая усталость, будто он — психиатр, который пытается вылечить безнадежного пациента. — Сегодня еще одного привезли оттуда. Убегал от милиции, видимо, споткнулся и провалился вниз. По нашим прикидкам, пролетел несколько этажей, прежде чем напороться на арматуру и истечь кровью. Двоих патрульных, которые за ним побежали, так и не нашли.       Подобного случая Антон не может припомнить за всю историю существования больницы. По поводу судьбы пропавших милиционеров он уже даже не сомневается — своими глазами видел, где такие в итоге оказываются.       — Пожалуйста, не ходи туда больше, — повторяет Дима. Впрочем, без какой-либо надежды.

***

      Первым делом после того, как Позов уходит отсыпаться, Антон набирает номер Арса, сделав над собой титаническое усилие. Получше узнав характер Попова, он тут же начинает переживать, что тот опять отправился в больницу, которая, по словам Димы, теперь охраняется несколькими служителями правопорядка круглые сутки.       Антону кажется, что на эмоциях, которыми, скорее всего, отчасти управляет существо из больницы, Арсений способен на любую глупость, даже несмотря на данное вчера обещание. На другом конце провода его приветствует такой же заспанный голос, и от этого у Шаста словно падает гора с плеч.       Он передает Попову всю информацию, услышанную от Димы, на что тот невнятно хмыкает, шурша на фоне одеялами.       — Не ходи туда один, — на всякий случай просит Шаст.       — Я же обещал, — из-за низкого спросонья голоса Арсения Антон забывает вдохнуть. — Но то, что они все-таки выставили постоянную охрану, конечно, неприятно.       — Да они, наверное, не смотрят толком, — отвечает Шаст, опомнившись лишь через несколько секунд. — Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Вчера был… тяжелый день.       В трубке ненадолго повисает молчание, которое уже говорит Антону о многом.       — Нормально, — такой ответ заставляет его поджать губы, чтобы не сказать ничего необдуманного. — Давай поговорим позже, ладно? Не хочу обсуждать такие вещи по телефону.       — Ладно, — Шаст соглашается, не имея иного выбора. Услышав на той стороне емкое «до встречи», он торопливо добавляет: — Мы ведь точно об этом поговорим?       — Точно, — слышится из динамика.       Когда Попов вешает трубку, Антон еще какое-то время слушает короткие гудки. Теперь он не просто подозревает, а уже уверен на все сто процентов, что вчера сказал что-то не так. Свои слова, сказанные у запасного выхода клуба, он помнит наизусть, и сейчас мысленно повторяет каждое из них, ставя под сомнение все, вплоть до интонации.       Он задает себе вполне логичный вопрос, почему холод со стороны Арса так его беспокоит, ведь если бы на месте нового друга был кто-то другой, Шастун бы просто убедил себя, что сделал все правильно и не имел цели как-то оскорбить человека, открывшегося ему, пусть и под натиском обстоятельств.       Тем не менее, в случае с Арсением все иначе. Пусть за это короткое время они и не стали лучшими друзьями, но то, что у них есть сейчас, значит для Антона, наверное, намного больше, чем должно значить. С Арсением он испытывает пусть и довольно иррациональное, но все же чувство безопасности.       Попов не посмотрит на него с осуждением после очередной озвученной мысли, так или иначе связанной с чем-то необъяснимым. Он лишь обоснованно покритикует и, возможно, отпустит дурацкую шутку. Он будет тем самым якорем, который постоянно возвращает в материальный мир, но не играет роль опекающего взрослого.       И Антону до безумия хочется это сохранить.

***

      Только Арсений не перезванивает ни на следующий день, ни через два дня, а Антон никак не может послать к чертям собственный страх оттолкнуть его своей навязчивостью и набрать его номер самостоятельно.       Время тянется для него очень медленно. Он пытается нагнать пропущенный материал по учебе, но потом сдается и принимается за свою подработку, потому что такой механический процесс, не требующий особой концентрации, дается ему намного легче.       Избавившись от очередного трояна на ноутбуке, который передал ему очередной невзрачный мужчина, Антон бросает взгляд на часы и решает лечь спать, чтобы этот день, один в один похожий на предыдущие два, уже наконец сменился следующим. В десять вечера он не ложился уже давно, но сейчас уверен, что сможет заснуть, потому что последние часы откровенно клюет носом.       Только лечь ему не дает телефонный звонок. Увидев на экране имя Олеси, Шаст сразу же берет трубку, откуда в тот же момент раздается радостный и бодрый голос девушки:       — Антон, я нашла их! — восторженно заявляет она. — И вы были правы, они действительно кое-что значат.       — Подожди, — пытаясь немного прийти в себя, останавливает ее Антон. — Кого нашла?       — Символы, которые Арсений сфоткал в больнице, — объясняет Иванченко. — Я все свои книги перекопала, и стала обращаться ко всем, кого знаю. Сегодня я разговаривала с одной женщиной, которая занимается восточными практиками, и она показала мне сборник, где встречается ваш символ. Он использовался тибетскими монахами для концентрации мыслительной энергии во время тренировок. Там даже описан случай, когда несколько десятков монахов силой мысли призвали какого-то монстра, представляешь?       Антон пару раз хлопает глазами, просыпаясь окончательно. Описание применения этого символа идеально подходит под то, что происходит в заброшенной больнице.       — Получается, люди приходят туда, думают о какой-то твари, которая тут живет по местной легенде, затем символ поглощает их страх, который в итоге ее и вызывает? — на всякий случай уточняет Антон.       — Тульпу, — поправляет его Олеся. — Все верно. И она будет жить, пока люди в нее верят и приходят в эту больницу.       — Хочешь сказать, просто пойти и уничтожить символы на стене недостаточно? Надо каким-то образом избавиться от самой легенды? — пока Шастун произносит это вслух, он уже начинает ломать голову над тем, каким образом им удастся убедить тысячи людей в том, что никакой тульпы в больнице не существует. Это будет достаточно тяжело, даже не учитывая тот факт, что теперь она и вправду есть.       — Судя по всему, — из голоса Олеси пропадает энтузиазм. — К тому же, и этого может быть недостаточно. Тульпа не берется из ниоткуда. Обычно это воплощение когда-то жившего человека, который ушел из этого мира… не по правилам.       — Суицид? — предполагает Антон.       — Например, — отзываются на том конце. — Или насильственная смерть. Таких людей объединяет одно: незавершенное дело. Если тульпа не пропадет после уничтожения символов и легенды, вам придется выяснить, кем она была до своей смерти, и понять, что ее здесь держит.       Шаст устало плюхается на кровать и закрывает глаза. Кажется, сегодня он точно не заснет. Все это, за исключением уничтожения символов, кажется невыполнимым, и от этого ему впервые за последнее время хочется действительно просто бросить эту затею.       — И это все там написано? Про тульпу, — спрашивает Антон, потому что если в этой книге действительно так много информации, есть вероятность, что она может им пригодиться.       — Нет, в книге есть только про символ, — Олеся вздыхает и ненадолго замолкает, но прощаться не спешит. — Остальное я взяла из опыта моих… коллег. Сама я с таким, к счастью, не сталкивалась.       — А ты… родилась с этими способностями или смогла их как-то развить? — Шасту действительно интересен этот вопрос с того момента, как Иванченко заметила за спиной Арсения тульпу. Или, может, это была какая-то аура — Антон даже представить не может, как это выглядит в действительности.       — Все мы рождаемся с тем или иным количеством сил. Важно научиться находить им применение, — рассказывает Олеся. — У кого-то этих сил достаточно, чтобы видеть всякое, у кого-то — нет. А кто-то просто не хочет это видеть, и этому тоже можно научиться, — снова на какое-то время прервавшись, она добавляет: — А ты бы что предпочел?       — Честно, не знаю, — тихо произносит Шаст, глядя в потолок. — С одной стороны, действительно не хочется это видеть, а с другой… хочется знать, в безопасности ли мои близкие.       — Арсений тебе близок? — вполне закономерно интересуется Олеся.       — Это сложный вопрос, — честно отвечает Антон, не видя смысла кривить душой перед Иванченко, которая, скорее всего, и так уже знает ответ лучше него. — Наверное, да. Но насчет него сказать не могу.       Обычно Шастун никогда так просто не впускал людей в свою жизнь, но Арсения он принял с распростертыми объятиями, потому что он оказался одним из немногих, кто встал на его сторону, поверил его словам и действительно готов помочь, пусть и по каким-то личным причинам, которые кроются в его взгляде на погибшего друга на фотографиях.       — Могу тебе расклад сделать завтра, — прерывает поток его мыслей Олеся. — Если хочешь знать, конечно.       — Хочу, — отвечает Антон спустя долю секунды, удивляясь собственной реакции.       — Договорились, — по-доброму усмехаются в трубке. — Со своих денег не беру.       — Спасибо, — Шаст тоже непроизвольно улыбается.       — Кстати, мне Арсений скинул те фотографии, и я зашла на его страницу, — вдруг вспоминает девушка. — У него, оказывается, день рождения в конце недели. Придумал, что дарить будешь?       Антон издает невнятное «э-э», потому что эта дата совершенно вылетела из его головы в свете последних событий.       — Поняла, — отвечает Олеся. — Знаешь, подарки имеют особую силу. Особенно от такого человека, как ты. Если ты за него переживаешь, подари ему какое-нибудь украшение, оно вполне сойдет за амулет и, возможно, ослабит тульпу.       — Я… подумаю, — слегка растерянно говорит Шастун.       Поболтав еще пару минут, пожелав ей спокойной ночи и повесив трубку, Антон садится на кровати и гипнотизирует вид из окна взглядом, полным ненависти. Ему до сих пор странно осознавать, что место, в котором он провел огромную часть своего детства, место, где он позволял себе быть собой, теперь является источником всех его проблем.       Он завидует своим сверстникам, которых сейчас беспокоит лишь выпуск из института и поиск хорошей работы, но вместе с этим понимает, что просто не сможет дальше жить, зная, что сделал не все возможное, чтобы остановить этот кошмар наяву.       Подойдя к окну, Антон открывает створки, впуская в комнату морозный ночной воздух, вместо того, чтобы задвинуть занавески. Он высовывается наружу с сигаретой в зубах, что тоже обычно не делает, поскольку весь дым в итоге все равно летит в комнату, но сейчас ему почему-то хочется посмотреть на чертову больницу с вызовом.       Больше она не получит ни единой капли его страха.