Восьмой этаж

      Просыпается Арсений от настойчивого звонка в дверь, перемежающегося с глухими ударами. Естественно, Антон, отключившийся вчера рядом с ним на диване, тоже подскакивает на месте и смотрит на Попова огромными глазами, в которых на секунду мелькает страх.       Смысла сетовать на то, что в итоге Арс совершенно случайно заночевал в чужой квартире, сейчас абсолютно нет, поэтому он сразу задает первый пришедший в голову вопрос:       — Ты что, микрозаймов набрал?       — Нет, — почти шепотом отвечает Антон, озираясь в поиске своего костыля.       — Я пойду посмотрю, — Арсений берет на себя решение проблемы, почти не задумываясь.       — Только тихо, — просит Шастун, когда он уже встает с дивана и пытается поправить растрепавшиеся волосы.       Все это время безумная атака на входную дверь не прекращается, и чем дальше Арс идет по коридору, тем сильнее у него трясутся руки. Он даже представить не может, кто сейчас стоит на лестничной площадке.       Осторожно подняв заслонку дверного глазка, он выглядывает в подъезд и поначалу думает, что ему кажется. Пару раз моргнув, Арсений смотрит в глазок еще раз и все еще видит перед собой Сережу, периодически колотящего кулаком по двери, в компании какого-то незнакомого парня в очках, который то и дело жмет на кнопку звонка.       Честно говоря, спокойнее от этой картины не становится, но Арсений все равно открывает дверь на десяток сантиметров, придерживая ручку, чтобы в случае чего оперативно ее захлопнуть.       — Арс! — сразу узнает его Матвиенко. — Ты что здесь забыл?!       — А ты здесь что забыл? — вопросом на вопрос отвечает Попов, не припоминая, чтобы Антон или Сережа до этого как-то пересекались.       — Где Антон?! — взволнованно вопрошает парень в очках из-за плеча Матвиенко.       — Да здесь, — раздраженным голосом отзывается Шастун, все-таки отыскавший свой костыль и подоспевший на помощь Арсению, застывшему в замешательстве. — Заходите, гости дорогие.       Арсений все-таки отпускает дверную ручку и отходит в сторону, одновременно с этим кидая на Антона многозначительный взгляд, словно говорящий ему, что это было плохой идеей. Он только сейчас вспоминает про так и не состоявшийся разговор с Сережей вчера, и связывает загадочное появление друга в квартире Антона именно с этим.       — И в чем дело? — интересуется Антон, когда все еще незнакомый Попову парень закрывает за собой дверь. — Поз, кто это с тобой?       — Сергей, — невозмутимо представляется Матвиенко, протягивая растерянному Шасту руку для рукопожатия.       — Антон, — представляется он в ответ, пожимая руку и переводя взгляд на Арсения. — Арс, знакомься, это Дима Позов, мой друг. Я тебе про него рассказывал.       — Все это, конечно, хорошо, — подытоживает тот самый Дима, обмениваясь рукопожатием с Арсением, — но вы где были оба?       Ненадолго замолчав, он в очередной раз осматривает Антона с ног до головы, задерживает взгляд на гипсе и тяжело вздыхает, но больше вопросов не задает.       — Я тебе пытался перезвонить вчера, — заговаривает Сережа, обращаясь к Арсению. — А ты недоступен уже был. Где твой телефон?       Попов нащупывает в кармане чужих домашних штанов устройство и достает его, несколько раз безрезультатно нажимая на кнопку разблокировки экрана.       — Разрядился, — виновато заключает он. — Но это же не повод меня искать. И вообще, как ты здесь оказался?       — Ага, не повод. Тебе напомнить, что ты мне сказал вчера? — любезно предлагает Матвиенко, на что Арс отрицательно качает головой, но тот все равно передразнивает: — Пото-ом расскажу-у! Вместо того, чтобы как нормальный человек ответить: да или нет! И что, по-твоему, я должен был подумать, когда ты перестал брать трубку? Мы с Егором поехали к тебе, машины твоей во дворе не нашли, стали думать, где тебя искать. Потом я вспомнил, что ты мне втирал про мистику, когда я к тебе в гости пришел, и мы к заброшке поехали.       На этом моменте Арсений невольно поднимает глаза на Антона, который в этот момент ведет их всех на кухню и словно затылком чувствует чужой взгляд, ненадолго оборачиваясь на Попова.       — Внутрь мы лезть не решились, конечно, — продолжает Сережа. — Начали по дворам ходить, машину твою искать. Потом Егор разнылся, что спать хочет, и я его домой отвез. Сам чуть позже вернулся и продолжил искать. Вот, нашел здесь.       — Да, а я как раз в этот момент пытался через домофон до тебя дозвониться, — добавляет Дима, с укором глядя на Антона. — Ты мне тоже ни в ВК, ни на телефон не отвечал.       — Ну, допустим, я спал, — пожимает плечами Шастун, в отличие от Арсения не испытывающий никакой вины.       Антон занимает одну из трех табуреток, стоящих у стола, пока Дима по-хозяйски ставит чайник и достает из кухонного шкафчика коробку с чайными пакетиками. Сережа тоже садится за стол, перед этим в очередной раз смеряя Попова недоверчивым взглядом.       — И я искренне за тебя за рад, — отзывается Дима, поворачиваясь ко всем лицом. — Потому что лично мне поспать так и не удалось, когда к нам на дежурство привезли тело молодого мужчины, найденное в той больнице, в которой ты бываешь чаще, чем дома. Я сначала попытался сам посмотреть, кто это, но в тот момент уже шло вскрытие, и меня не пустили. Начал тебе звонить, потом, когда домой приехал, зашел в контакт и увидел, что ты вчера в семь утра заходил. Конечно, я сразу к тебе помчался.       После слов о найденном трупе Арсений так и замирает у стены, сверля взглядом точно так же застывшего Антона.       — Я, очевидно, пропустил что-то важное, — заканчивает свой рассказ Дима, заметивший переглядки друга с Поповым.       — Не ты один, — поддерживает его Сережа, все это время внимательно слушавший Позова.       — Ты можешь как-то узнать, опознали того парня или нет? — наконец, заговаривает Шаст.       — Объясните уже, что происходит! — возмущается Матвиенко, смотря на Арсения уже с надеждой.       — Мы тело Саши нашли, — едва шевеля губами, отвечает Арсений. — Вчера. Там.       Где «там», уточнять ни для кого не требуется, поскольку с ужасами заброшенной больницы каждый из сидящих на этой кухне успел столкнуться лично. Услышав слова Арсения, Сережа меняется в лице и теперь выглядит так, будто из него за секунду кто-то высосал всю энергию.       — Он был мертв уже давно, — бесцветно добавляет Попов.       — Значит, нам привезли точно не его, — подает голос Дима. — Я слышал, это был суицид. Парень упал в шахту лифта с последнего этажа, а уж как там на самом деле было — не знаю. Вы вызывали милицию? Нам за ночь из заброшки больше никого не поступало.       — Нет, — произносит Антон, не сводя взгляда с вытянувшегося по струнке Арсения. — У нас… были на то причины.       — Так, Шаст, если ты опять сейчас о какой-то неведомой херне, которая там живет… — окончание фразы Дима, видимо, не придумал, но даже по этому обрывку уже можно понять его отношение к теориям Антона.       — Я его видел! — в голосе Шастуна появляется обида. — За последнюю неделю это уже второй раз!       — Антон… — Позов вдруг смягчает голос, словно теперь разговаривает с маленьким ребенком, которому надо объяснить, что под его кроватью не прячется монстр.       Теперь обиду чувствует даже Арсений.       — Я могу подтвердить, что там точно что-то есть, — перебивает он, привлекая к себе сразу три удивленных взгляда. — Я его не видел, но… слышал. Мягко говоря. Как-то логически это невозможно объяснить. Сначала все здание ходуном ходило, а вчера мы слышали что-то вроде стрекота огромного насекомого. И оно явно за нами гналось.       — Хватит прикалываться, — обрывает его Сережа. — Арс, что с тобой происходит? Тебя после похорон как будто подменили.       — Юлю тоже мы нашли, — Арсений произносит это прежде, чем успевает подумать. Когда он видит, как бледнеет лицо Матвиенко, то понимает, что обратного пути нет. — Она действительно повесилась, но милиция почему-то соврала ее семье, сказав, что тело нашли в другом месте. Тебе не кажется это странным? Как думаешь, что от нас еще скрывают? Сколько смертей и пропаж людей на самом деле связано с больницей?       — И почему ее до сих пор не снесли или хотя бы не выставили охрану? — добавляет Антон. — И кому и зачем все это надо?       — Так, — произносит Сережа, собравшись с мыслями. — сделаем вид, что вы оба только что не несли херню про какое-то насекомое, которое за вами гонялось. Если менты действительно врут про количество жертв, найденных в больнице, это уже серьезно. И… если вы нашли тело, то все же надо как-то его… похоронить, что ли.       — С тем, чтобы найти его снова, могут возникнуть проблемы, — отвечает Шастун, принимая из рук Димы чашку с горячим чаем. — Сначала надо разобраться со всей мистикой, а потом уже сообщать о трупе. Боюсь, если кто-то еще спустится в тот подвал, он оттуда уже не выйдет. Мы сами выбрались каким-то чудом.       Слова Антона возвращают Арсения во вчерашний день, который сегодня кажется просто ночным кошмаром, даже не претендующим на реалистичность. Весь этот разговор действует на него как гидравлический пресс, своей тяжестью припечатывая его к земле.       Он молча выходит из кухни и направляется в ванную, чтобы умыться и впервые за сегодняшний день посмотреть на себя в зеркало. Заперев дверь и оставшись наедине с собой, Попов вздыхает, когда обращает внимание на свое отражение. Его и вправду довольно легко спутать с городским сумасшедшим в таком виде: растрепанные отросшие волосы, покрасневшие глаза и припухшие от вчерашних слез веки.       Пару раз плеснув себе в лицо холодной водой, он начинает чувствовать себя немного лучше и находит в себе силы, чтобы вернуться к странному собранию на кухне.       Наручные часы, на которые он удосужился взглянуть только сейчас, показывают семь утра, что дает хотя бы какое-то представление о том, сколько им удалось в итоге поспать. На удивление, физической усталости после их с Антоном забега Арс не чувствует.       Подумав об этом, он заодно подмечает, что сегодня ему ничего не снилось.       Когда Арсений возвращается на кухню и занимает свое прежнее место у стены, он понимает, что явно пропустил часть разговора.       — Ты же сам прекрасно знаешь, что вы ввязываетесь в какую-то муть. Неизвестно, чем для вас это закончится. Шаст, ты уже пострадал! Дальше что? — Дима, пытающийся переубедить Антона, уже звучит довольно взволнованно.       — Если мы спасем хотя бы одного человека, мы уже повлияем на чью-то судьбу. Поз, сам подумай: там люди пропадают как в бермудском треугольнике, и никто с этим ничего не делает! — тоже на эмоциях отвечает Антон.       — Можно покурить у тебя на балконе? — интересуется Арс, не особо заботясь о том, что заговаривает не в самый подходящий момент, потому что понимает, что все-таки не может больше это слушать, и ему надо куда-то себя деть.       — Да, конечно, — уже спокойным голосом произносит Антон и встает с табуретки. — Я с тобой.       Арсений пожимает плечами и бредет в коридор, подцепляя с вешалки свою куртку, в кармане которой завалялась пачка сигарет, к которой он вчера даже не притронулся.       Не то, чтобы он рад компании в данный момент, но из всех присутствующих в квартире Антон сейчас напрягает его меньше всего. Проследив, чтобы тот успешно преодолел порог балкона, Арс заходит следом, накидывая куртку и закрывая дверь.       Шастун тоже выглядит так, словно еще не проснулся. Он периодически потирает глаза и то и дело машет головой, убирая с лица вьющиеся волосы, которые через пару секунд возвращаются на свое место. Арсений даже не замечает, что при виде этой картины уголки его губ немного ползут вверх.       — Что думаешь? — подает голос Антон, закуривая сигарету. — Будешь со мной во всем этом разбираться? Просто после вчерашнего…       — Буду, — говорит Арс, не позволяя ему закончить. — Я тоже не в восторге, что всем вокруг, кажется, плевать на пропавших и погибших людей. И на их семьи.       Антон, сидящий на табуретке, которую когда-то приволокли сюда с кухни, смотрит на Попова снизу вверх, и, наверное, поэтому ему кажется, что в глазах Шаста отражается безмерная благодарность.       — Только я понятия не имею, как нам справиться с той тварью, — тихо продолжает Арс. — Я ее даже увидеть не могу.       — У меня есть одна мысль, — Антон медленно пододвигает к нему пепельницу, сделанную из жестяной кофейной банки. — У одного моего одногруппника девушка — типа экстрасенс.       — Серьезно? — фыркает Арсений. Если он поверил в существование твари и в способности Шаста, это не значит, что он будет верить в людей, которые называют себя экстрасенсами.       Антон выглядит слегка разочарованным такой реакцией, но быстро про это забывает, продолжая рассказывать:       — Это правда. Я один раз ее видел, и она… сразу поняла, что я такой же. Только помимо этого она может и будущее предсказать, и совет дать.       — Как? По картам Таро, что ли? — скептически спрашивает Попов, выдыхая дым в распахнутое окно.       — А ну не пизди на Таро, — Антон выглядит оскорбленным до глубины души, впрочем, это скорее для придания своему виду комичности. — Если у тебя есть варианты получше, я слушаю.       Арсений опускает взгляд на бревенчатый пол и давит в себе улыбку, вызванную непосредственностью Шастуна. Однако в контексте ситуации, в которой они оказались, такое решение действительно может иметь потенциал. Попов никогда не верил ни в карты, ни в астрологию, ни в существование чего-то необъяснимого, и если бы ему пару недель назад сказали, чем он будет заниматься сейчас, он бы покрутил пальцем у виска.       — Хорошо, я могу с ней встретиться, а ты отлеживайся дома. Хватит с тебя пока приключений, тебе постельный режим прописали, — все-таки соглашается Арс. — Может, ей камень какой оттуда принести? Или кусок стены? Ну, для большей вероятности успеха.       — Вряд ли она станет общаться на эти темы с незнакомым чуваком, даже если ты скажешь, что от меня, — Антон смотрит на свою загипсованную ногу так, будто она только что сломала ему всю жизнь в отместку. — Да и контактов ее у меня нет, знаю только, что зовут ее Олеся. А тот одногруппник в унике уже несколько дней не появлялся, и он особо ни с кем не общается, так что номера его у меня тоже нет.       — Напиши ему в контакте, — пожимает плечами Попов, не понимая, в чем проблема отыскать нужного человека в век технологий.       — Его там нет.       — Отлично, — Арсений вздыхает и отправляет окурок в банку. — И где его тогда искать?       — Не знаю, — Антон поджимает губы и тоже тушит сигарету. — Попробую поспрашивать у пацанов, может, кто подскажет.       Такая туманная перспектива Попова не радует от слова совсем, и когда Шаст начинает вставать со своей табуретки, он уже думает о других вариантах, которые у них могут быть.       В этот же момент Антон спотыкается и начинает падать в кучу каких-то коробок за своей спиной. Благодаря тесноте балкона Арс, находящийся к Шастуну достаточно близко, успевает среагировать и подхватить его, потянув на себя и тоже чуть не потеряв равновесие. Антон сразу вцепляется в его плечи, сжимая до боли и заставляя поморщиться. Костыль падает на пол, с грохотом сбивая на своем пути разномастный хлам, и только в этот момент он ослабляет хватку.       Арс продолжает его держать, объясняя себе это тем, что Антону надо сначала немного успокоиться, а то он опять запутается в своих руках и ногах.       — Жив? — тихо спрашивает он, прислушиваясь к чужому неравномерному дыханию.       — Вроде, — наконец, выдыхает Антон. — И вообще, так и было задумано.       — В следующий раз можешь просто сказать, что хочешь пообниматься, — не думая, бросает Арсений, наблюдая, как Шаст отстраняется, опираясь о подоконник, и отводит взгляд в сторону.       Он поднимает упавший костыль и вручает его смущенному Антону, который бурчит себе под нос едва слышное «спасибо» и с завидной ловкостью, которой ему так не хватало несколько секунд назад, запрыгивает обратно в квартиру.

***

      Остаток воскресенья Попов проводит дома, пытаясь хоть как-то отвлечь себя просмотром фильма и даже готовкой, чем он не занимался последние месяца два вообще. Правда, никакие занятия не могут избавить его от навязчивых вопросов вроде «что делать дальше?» и мыслей об Антоне, прощание с которым прошло максимально скомканно и неловко.       Возможно, это было связано с тем, что рядом стоял Дима, прожигающий в нем дыру недружелюбным взглядом исподлобья, но Арс все-таки склоняется к тому, что границы дозволенного в общении с Шастуном он сегодня нарушил. Причем нарушил как-то по-идиотски, даже не подумав перед тем, как пошутить.       Желание вернуться в больницу уже одному и убедиться, что вчерашний день не был сном — как будто ноги Антона в гипсе недостаточно — настигает Попова так же внезапно, как и пропадает, когда он задумывается о том, что будет, если он снова сунется в подвал.       О том, что своим бездействием сейчас он в каком-то смысле предает погибшего друга, Арс думать не хочет, но это умозаключение не дает ему покоя на протяжении всей рабочей недели, которая внезапно становится действительно рабочей, потому что на него сваливается одно серьезное задание за другим, что вместе с грузом произошедшего словно затягивает веревку на его шее, мешая спокойно вдохнуть.       На работе Сережа ходит за Арсением маленьким и вредным хвостиком, постоянно задавая надоевшие вопросы о его самочувствии и мешая спокойно покурить. Сейчас Попов не уверен, раздражен он этим поведением или нет, потому что за несколько дней Матвиенко потихоньку начинает приходить в себя после смерти Юли и больше не напоминает призрака.       Сделав пару попыток обсудить случившееся на выходных, Сережа сдается, каждый раз сталкиваясь с отстраненным «забей». Тем не менее, он все равно пытается внушить Арсению свое не очень приятное мнение об Антоне.       Попов успешно пропускает эти слова мимо ушей, потому что прекрасно помнит, что буквально неделю назад сравнивал Шаста с Чарльзом Мэнсоном, выискивая подвох в каждом его слове и не понимая его рвения разобраться с кошмаром, происходящем в больнице.       Пару раз Арсений все же списывается с Антоном, чтобы узнать, как его нога, и из довольно скудных ответов узнает, что та уже почти не болит. Правда, его мать, вернувшаяся из рейса, чуть не схлопотала инфаркт, увидев костыли. Ему пришлось наврать с три короба, чтобы ее успокоить, но она все равно стала внимательно следить за тем, чтобы сын лишний раз никуда не ходил.       Узнав об улучшении состояния Антона, Арс перебарывает себя и вызывается отвезти его к врачу на выходных — как, впрочем, и обещал. Согласие Шастуна вызывает приятное удивление и даже какое-то облегчение, которое помогает дожить до конца недели и не превратить метафорическую веревку на своей шее в реальную.       Вечером пятницы Арсений вдруг понимает, что если продолжит сидеть на месте и дальше, не делая ничего для продвижения в разгадке природы существа, поселившегося в больнице, то просто сойдет с ума.       С его глаз словно спадает пелена, вызванная огромной нагрузкой на работе, и он возвращается в реальность, где тело его друга до сих пор находится где-то в сыром подвале, и он не может с этим ничего сделать, пока там обитает тварь, которую так просто оттуда не прогнать.       Ночь тянется бесконечно долго, и пока Арс не принимает окончательное решение пойти в заброшенную больницу после хотя бы пары часов сна, он не может сомкнуть глаз.

***

      На этот раз он четко осознает, что спит, потому что образ живого Саши стал уже синонимом слова «сон» в сознании Попова. Сейчас они находятся на первом этаже больницы, правда, поначалу Арсений этого не понимает, поскольку здание со свежим ремонтом и снующими мимо них врачами и пациентами никак не ассоциируется с огромной развалиной, мешающей жить всему району.       — Что на этот раз? — тяжело вздохнув, спрашивает Арс.       Он уже морально готовится к очередной странной выходке погибшего друга, но в течение следующих нескольких секунд ничего не происходит. Саша с умиротворенным видом осматривает залитый светом коридор и легко улыбается. Теперь эта улыбка не похожа на безумный оскал, и Арсений не может не отметить, что этот сон действительно отличается от предыдущих. Кажется, спокойствие друга передается и ему, перекрывая собой уже не такое острое чувство вины, которое, тем не менее, до сих пор дает о себе знать.       — Хорошо здесь, — вдруг произносит Саша. — Я так рад, что ты наконец пришел меня навестить.       — Пожалуйста, перестань мне сниться, — Попов делает попытку все прекратить, несмотря на то, что атмосфера этого места погружает в подобие транса, в котором ему становится абсолютно все равно на происходящее вокруг.       Кажется, еще немного, и он заснет еще и здесь.       — А ты уверен, что не будешь скучать?       Саша продолжает улыбаться, рассматривая Арсения, застывшего напротив него посреди больничного коридора. Проплывающие мимо разномастные лица людей создают серьезный визуальный шум, мешающий сконцентрироваться на вопросе. В какой-то момент он обращает внимание на знакомое лицо проходящей мимо молодой девушки в форме медсестры или санитарки, но не может вспомнить, где видел ее раньше.       — Как пожелаешь, — пожимает плечами Саша, словно только что услышав от Попова ответ. — Но сначала ты должен кое-что увидеть.       С этими словами он берет Арса за руку и ведет к лифту, нажимая кнопку вызова. Пока они ждут, Саша вновь заводит беседу.       — Антон хороший. Мне нравится, — это имя, сказанное голосом мертвого друга, заставляет Арсения поежиться. — Вам обоим повезло, что вы встретились.       Двери лифта открываются, и Саша проходит туда первым, затягивая вслед за собой беспрекословно повинующегося Попова. Чем выше они поднимаются, тем Арсению становится комфортнее. Как будто с каждым метром он становится все ближе к своему счастливому детству, когда была жива мама, когда отец был добрым, когда все было просто и когда он еще умел радоваться любой мелочи.       — Приехали, — объявляет Саша, когда лифт останавливается на последнем этаже.       Они выходят в пустой коридор, где нет даже мебели, но который все еще нельзя назвать заброшенным. Но даже не это кажется Арсению самым странным. На этом этаже почему-то открыты нараспашку все окна, создавая сильнейший сквозняк, из-за которого складывается впечатление, что они находятся не в здании, а посреди чистого поля, продуваемого всевозможными ветрами.       — И что ты хотел мне показать? Здесь ничего нет, — искренне не понимает Арс, смотря по сторонам.       Саша продолжает вести его прямо по коридору, в самый конец одного из корпусов. Все происходящее уже совершенно не нравится Арсению, но он продолжает идти, не сопротивляясь, потому что чувствует, что может узнать что-то важное, и для этого ему надо преодолеть себя и свою нарастающую тревогу.       — Тебе просто надо смотреть внимательнее, — отзывается Саша, — и ты все поймешь.       Он останавливается напротив очередного раскрытого окна и вплотную подводит к нему Попова, отпуская его руку и вставая за его спиной.       — Здесь мы с тобой и попрощаемся, — слышится над ухом. — Я бы не смог вернуться, даже если бы ты этого хотел. Оно мне больше не доверяет.       В этот момент Арсений резко приходит в себя, пытаясь обернуться или сказать что-то вроде «подожди», но не успевает. Чужая рука, наполненная нечеловеческой силой, толкает его вперед, заставляя перевеситься через окно. Прежде, чем он понимает, что происходит, его толкают снова, и в следующую секунду он уже летит вниз, все сильнее отдаляясь от друга, вытолкнувшего его с последнего этажа больницы.

***

      Арс вскакивает на кровати, порывисто вдыхая воздух, чтобы закричать, но вовремя понимает, где находится, и останавливается. Немного успокоившись, он переводит взгляд на будильник у кровати и видит, что опять проснулся в шесть утра.       С Антоном они договорились встретиться в девять, чтобы поехать к врачу, поэтому Арсений без лишних раздумий встает с кровати и идет собираться, намереваясь посетить заброшенную больницу в одиночестве.       Слова Саши о том, что он больше не будет приходить к нему во снах, радуют, но вместе с этим Арс переживает, что вместо него появится нечто другое.       Уже через сорок минут он кое-как паркуется в чужом дворе, заполненном автомобилями, и выходит на улицу, озираясь по сторонам словно какой-то вор. Вокруг него сейчас ни души, что немного успокаивает, но сам факт того, что сейчас он лезет в логово монстра, слепо веря информации, полученной во сне от мертвого друга, конечно, сильнее, и нагоняет на него довольно много переживаний. Арс клянется себе, что делает так первый и последний раз.       Подходя к неприметному залазу на территорию больницы, Арсений обнаруживает неприятный сюрприз в виде милицейского УАЗика, припаркованного у главных ворот. Он тихо ругается себе под нос, но все-таки пролезает на территорию, главным образом мотивируя себя тем, что в дальнейшем, возможно, здесь будет дежурить еще больше людей в связи с участившимися несчастными случаями.       Он, пригнувшись, быстро пересекает задний дворик, заваленный хлюпающим под ногами грязным снегом, который уже успел начать таять. В само здание пробирается тоже уже привычным путем: через пустой дверной проем, к которому почему-то не сделали лестницу, что и стало причиной их с Антоном падения в сугроб в их первую встречу. Мысль о Шастуне, которого сейчас нет рядом, почему-то заставляет чувствовать себя непривычно.       Оказавшись внутри, он не включает фонарик, боясь привлечь к себе внимание сотрудников милиции, которые могут быть где угодно. Через минуту его глаза уже привыкают к полумраку, который кое-как разбавляет поздний мартовский рассвет.       Несмотря на то, что находиться здесь Арсу совершенно не хочется, он идет к лестнице, не торопясь, внимательно смотря по сторонам и прислушиваясь. Он слышит какое-то копошение парой этажей выше и тихо выдыхает с облегчением, потому что служители закона сейчас явно не на восьмом этаже, куда он сам и собирается подняться.       Во избежание неожиданного столкновения Попов выбирает дальнюю лестницу, до которой он пробирается еще минуты две, не переставая озираться. Он готов в любой момент сорваться с места и побежать со всех ног или тихо прошмыгнуть в какое-нибудь укромное место — благо, их здесь полно.       Он ненадолго задерживается напротив граффити, на котором изображена пугающе реалистичная девушка с ангельскими крыльями, и округляет глаза, когда понимает, что буквально пару часов назад видел ее во сне. Ему хочется думать, что все это — просто игры разума, но если предположить, что та девушка, как и остальные люди, которых он видел, так или иначе являются жертвами этого места, становится совсем тошно, потому что мимо них с Сашей прошла довольно приличная толпа.       Стараясь держаться поближе к стене, Арсений продолжает идти дальше. Он в очередной раз задает себе вопрос, насколько разумным было решение пойти сюда, руководствуясь каким-то сном, в конце которого он выпал из окна. При этом наплевать и на милицию, и на огромное количество провалов в полу, и на главный минус этой больницы — ее обитателя.       Свое рвение он объясняет только тем, что не успокоит свое чувство вины, пока не уничтожит главную причину всех этих смертей — пропажи людей без вести он уже мысленно прибавил к этому числу.       Поднимаясь по лестнице, все-таки включив фонарик, Арс понимает, что уже не так боится этого переходного пространства. Возможно, это связано с временем суток, возможно, с пониманием, что помимо него здесь находятся живые люди, но сейчас он испытывает лишь какой-то безумный азарт.       На пятом этаже он замирает, услышав неподалеку шаги. Успокоив слегка сбитое дыхание, он выключает фонарик и поднимается выше, замирая между пятым и шестым этажом так, чтобы видеть дверной проем, из которого только что доносились звуки. Вскоре становится очевидно, что в его сторону идет пара человек, переговариваясь вполголоса.       — Больше тут ловить нечего, — Арсений еле разбирает слова, перебиваемые противным скрежетом бетонной крошки.       — Я вообще не понимаю, что мы должны были найти, — отзывается второй. — Ясно же, что паренек просто сам в шахту прыгнул.       — Ага, — охотно соглашается первый. — А Владимирович такой шум поднял, как будто тут чуть ли не маньяк орудует.       Арсений поджимает губы, едва не усмехнувшись вслух тому, насколько этот милиционер сейчас близок к истине. Отчество их непосредственного начальника он тоже узнает, поскольку именно с этим человеком его отец вел переговоры, когда еще не было ясно, жив Саша или нет.       — Да у него то же самое год назад было, — от того, насколько резко стражи порядка выходят на лестничную площадку, Попов, сидящий буквально на метр выше них, чуть не вздрагивает. — Помнишь, тогда тоже молодой парень пропал какой-то?       — Такое забудешь, — вздыхает другой. — Только тот был знакомым чьим-то, вот и искали как следует. А тут — сразу труп, так еще и не опознали до сих пор. Странно.       — Странно, что эту херню не снесли до сих пор, — усмехается второй милиционер. — Или охрану не поставили хотя бы.       — Да я слышал, местные власти опять стройку возобновить собираются. Инвесторов пугать не хотят, вот мы и подчищаем тут все.       — Пара ЧОПовцев на входе, думаешь, их напугает? — голоса начинают понемногу удаляться.       — Да хрен их разберет, чего они добиваются. Как будто кому-то сверху выгодно, чтобы тут подростки помирали каждый месяц.       — Это уже какая-то теория заговора, — скептически отвечает другой милиционер.       После этой реплики Арсений уже слышит лишь удаляющиеся шаги. Перестав слышать их окончательно, он выжидает еще пару минут на всякий случай, и только тогда встает, разминая слегка затекшие ноги, и продолжает подниматься.       Последний этаж встречает его жутким завывающим сквозняком, который словно продувает насквозь, прямо до костей. Арсений ежится то ли от холода, то ли от осознания того, насколько это напоминает его сегодняшний сон. Он делает пару глубоких вздохов, убеждая себя в том, что сейчас ситуация под полным контролем, и идет дальше, повторяя путь, которым провел его Саша.       Несмотря на то, что в больнице Попов, скорее всего, теперь один, он остается крайне внимательным и осторожным, обдумывая каждый свой следующий шаг. Безжизненные коридоры, которые уже кажутся изученными вдоль и поперек, пока что не дают ему никаких ответов на вопросы, но он решает все равно дойти до того окна, откуда его выбросили, и только потом разворачиваться.       Дойдя до того злополучного коридора, Арс уже ругает себя на чем свет стоит за свой опрометчивый поступок, обусловленный тем, что он вопреки самому себе пошел на поводу у собственной интуиции — которая у него, к слову, отвратительная — и запихнул свою логику куда подальше.       Однако уже через секунду он замирает на месте, хмуря брови и все же включая фонарик. Он направляет тусклый лучик на остатки небольшого мемориала, мимо которого они неделю назад прошли вместе с Антоном. Тот тогда лишь шепнул, что остатки свечей и потрепанные пластиковые цветочки посвящены памяти того самого суицидника, с момента смерти которого здесь начали твориться все кошмарные вещи.       Арс присаживается на корточки и начинает поправлять разбросанные ритуальные принадлежности, создавая из них более-менее складную, но оттого не менее унылую, композицию. Закончив свое творение, он встает и отходит на пару шагов назад, смотря то на мемориал, устроенный прямо под провалом незастекленного окна, то на вид, который ему отсюда открывается.       На секунду его посещает мысль, что это, наверное, не самое ужасное, что человек может увидеть перед собственной смертью. Наверняка, отсюда погибший парень видел свой дом или хотя бы дворы, в которых гулял с друзьями с самого детства.       Арсений поднимает взгляд почти под потолок, чтобы из внезапно намокших глаз вновь не покатились слезы, и от удивления даже приоткрывает рот. На стене над окном он замечает какие-то странные символы, написанные красной краской из баллончика, на которые до этого он не обращал внимания, насмотревшись прочих подобных произведений этажами ниже. Подняв глаза к потолку, он видит их продолжение, загадочным подобием вязи выстраивающееся в ровную линию, которую издалека легко спутать с трещиной в потолке.       Может, эти символы — и есть ответ, который он искал?