Восьмой этаж

      Договорившись с Антоном встретиться на том же месте, где они разошлись вчера, Арсений вдруг чувствует небольшой прилив сил, которого хватает ровно на то, чтобы покидать все необходимое в рюкзак, заново одеться и спуститься во двор.       Когда Попов заводит машину, он опускает внезапно ослабевшие руки на руль. Вдруг все это — просто злая шутка? Вдруг те пугающие ощущения, чуть не заставившие его сделать шаг в бездну — всего лишь результат гнетущей атмосферы и личных переживаний, а не какая-то мистика?       Наверняка Арсению известно только одно: если он сейчас же не поедет в эту заброшенную больницу, ему будет еще хуже, чем если рассказ Антона окажется розыгрышем.       Шастун уже поджидает его на нужном месте, с наслаждением докуривая сигарету. Завидев машину Арса еще на повороте, он следит за ней заинтересованным взглядом, пока Попов не выходит на улицу. Когда он немного приближается к Антону, то видит, что во взгляде у него вовсе не любопытство, а напряжение и тревога. Видимо, не только Арсению некомфортно идти в жуткое заброшенное здание с совершенно незнакомым человеком.       Это, как ни странно, немного успокаивает, и он даже мимолетно улыбается, пожимая руку слегка смущенному Шастуну.       — Честно, не думал, что ты так быстро захочешь вернуться, — заговаривает тот.       На это Арсений лишь пожимает плечами и начинает двигаться в сторону больницы, не желая терять время и боясь передумать. Вновь лицом к лицу встречаться с тем, что там творится, естественно, не хочется, но другого способа заткнуть ощущения вины и ответственности, мешающие спокойно жить, у него нет.       — А давно ты там… проводишь время? — задает один из множества интересующих его вопросов Арс.       — С самого детства, — отзывается из-за спины Антон. — У меня окна квартиры на эту больницу выходят. Вид довольно угнетающий, конечно, но все жители дома уже привыкли.       Арсений на несколько секунд представляет себя на месте Антона и думает о том, что с таким видом из окна он бы уже давно впал в депрессию.       — И за все это время с тобой там ничего не случалось?       — Со мной — нет. А вот с моими друзьями бывало всякое, — Шастун наконец решает идти рядом с Арсением, а не позади. — Бывало, упадет кто-то и руку сломает или колени разобьет, но не более. Никто не пропадал и мистики никакой не было, если ты об этом. То, что там сейчас происходит, относительно недавно началось. Пару лет назад, когда там один парень с крыши сиганул из-за неразделенной любви.       — Хочешь сказать, во всем виноват его призрак? — с усмешкой уточняет Арсений.       — Нет, — довольно твердо отвечает Антон. — Нечего на него наговаривать. Там явно что-то другое.       Арс пожимает плечами, и остаток пути они преодолевают в молчании. Вопреки здравому смыслу, Попов все глубже погружается в собственные догадки, основанные на истории, рассказанной Антоном, который на протяжении всего этого времени смотрит перед собой пустым взглядом и даже пару раз спотыкается на нечищенном от снега тротуаре.       Когда они подходят к ограде, Арсений уже смотрит на своего спутника с опаской. Еще вчера этот Антон показался ему каким-то странным — не от мира сего. И как правило, первое впечатление о человеке редко обманывает довольно проницательного Попова, да и то, как Антон встал на защиту этого несчастного парня, прыгнувшего с крыши, наводит на подозрения, которые слишком хорошо вписываются в законы жанра.       — Дыру во мне не прожги, — бормочет Шастун, ногой раскидывая снег у дыры в заборе.       И вопреки своей склонности все рационализировать Арсений не сдерживается и заговаривает прежде, чем успевает подумать:       — Это был ты?       — Что? — переспрашивает Антон, оборачиваясь и с непониманием смотря на Арса.       — Ты прыгнул с крыши? — он с огромным усилием произносит эти слова, уже понимая, какую чушь несет.       — И при этом ты считаешь, что ебанутый здесь я, — тяжело вздыхает Шастун, но все-таки отвечает, понизив голос и перед этим воровато оглянувшись по сторонам. — Нет, я не прыгал с крыши. Я — живой человек, у которого помимо этой заброшки есть своя жизнь. Я учусь в местном унике на последнем курсе, подрабатываю компьютерным мастером и живу с мамой. Иногда вижусь со своим другом Диманом — это он, кстати, руку здесь сломал — и у меня никогда не было неразделенной любви. Доволен?       — Более чем, — тихо отзывается Арсений, крайне смущенный собственным идиотизмом и удивленный таким обилием свалившейся на него информации.       Антон удовлетворенно кивает и пролезает за забор. Попов следует его примеру, тихо шипя, когда снег попадает ему в ботинки. До входа в здание они идут, немного согнувшись, потому что обоим кажется, что так их сложнее увидеть издалека. Вообще, Арс не совсем понимает, почему эта территория до сих пор нормально не охраняется, но сейчас это только играет им на руку.       Оказавшись внутри здания больницы, Арсений ежится от неприятных воспоминаний. Правда, он был уверен, что будет чувствовать себя здесь намного хуже. Либо присутствие Антона прибавляет ему немного уверенности, либо ощущение того, что он ближе к разгадке исчезновения Саши, дает второе дыхание.       — У тебя есть какой-то план действий? Куда мы пойдем? — вполголоса спрашивает Шастун, светя фонариком вокруг.       — Нет, — немного подумав, отвечает Арсений. — Я надеялся, ты мне подскажешь.       Антон возмущенно фыркает, но все же произносит:       — Ну, мою версию исчезновения твоего друга и остальных людей ты знаешь. Поэтому я могу только предложить спровоцировать это нечто, чтобы оно появилось и мы смогли узнать о нем больше.       Какое-то время Арс молчит, рассматривая безжизненное пространство, которое должно было стать холлом. Он всеми силами пытается отрицать вариант Антона, пытается найти хоть какое-то логичное объяснение всему, что здесь творится, но понимает, что больше так не может.       Попову сейчас как воздух необходимо за что-то уцепиться, чтобы не впасть в бессильное отчаяние окончательно. Ему хватает пары секунд, чтобы отбросить свои предрассудки и позволить себе посмотреть на происходящее под другим углом. В конце концов, он варился в собственных догадках на протяжении последнего года, и порой придумывал объяснения куда более безумные, чем это.       — И что ты предлагаешь для этого сделать? — понизив голос, спрашивает Арсений, медленно проходя вперед и смотря по сторонам. Ему впервые выдается возможность без спешки осмотреть это место.       Свет его фонарика выхватывает пестрые пятна граффити. На некоторых рисунках он задерживает оценивающий взгляд, прикидывая как та или иная работа смотрелась бы на выставке современного искусства в Париже, куда он пару лет назад силком затащил отца во время их отпуска. Тот ходил от одной работы к другой, насупившись и бормоча себе под нос что-то неодобрительное. Тогда подобные вещи еще могли испортить Арсению настроение, но сейчас ему, скорее всего, уже было бы все равно.       — В том-то и дело, — голос Антона, который тоже рассматривает одну из самых сложных работ, вырывает Арсения из воспоминаний. — Я ни разу не пытался этого сделать. Проворачивать такое одному как-то стремно.       Он отворачивается от пугающе реалистичного изображения девушки с крыльями ангела на стене и встречается взглядом с озадаченным Поповым.       — Тогда что ты делал здесь все это время? — задает напрашивающийся вопрос Арсений.       — Просто зависал после пар, — Антон пожимает плечами, словно в этом нет ничего необычного. Как будто времяпрепровождение в заброшенной больнице, где почти каждый месяц случается что-то нехорошее, равносильно среднестатистической тусовке за гаражами.       — Тебе что, некуда больше пойти? — Арс выгибает бровь, но тут же отводит взгляд, вспоминая вечер, когда пропал Саша. Если бы всего этого не случилось, вполне вероятно, что они посетили бы это место еще раз.       Шастун понимает, что вопрос стал риторическим, и не отвечает. Вместо этого он кивком головы указывает в сторону лестницы, приглашая Арсения подняться на второй этаж.       — У меня есть теория, что если мы окажемся в каком-то определенном месте, то нарушим условный покой этого существа, — объясняет Антон. — Я первый этаж изучил вдоль и поперек, а выше редко хожу, поэтому думаю, то, что нам нужно, находится именно там. К тому же, всякий раз, когда оно просыпалось, люди, к которым оно цеплялось, были где-то наверху.       По лестнице Арсению идти совершенно не хочется. Там словно находится портал в другое измерение, расщепляющий тебя на мелкие частицы прежде, чем выкинуть в точку назначения. Тем не менее, на месте лифта, который в любом случае бы не работал, тут находится пустая шахта, к которой не хочется подходить даже на пушечный выстрел, поэтому другого способа подняться у них нет.       — Когда пропал мой друг, мы были на пятом этаже, — вспоминает Арс, следуя за Антоном. — Вчера я один в один повторил наш маршрут, и… ну, ты понял.       — Значит, идем на пятый этаж. Ты ведь по этой лестнице поднимался? — получив молчаливый кивок от Попова, Антон продолжает с немного неуместным воодушевлением. — Это уже отличное начало.       Шастун быстрым шагом преодолевает расстояние до лестницы и начинает подниматься. Арсений медлит несколько секунд, стоя у первой ступеньки, но все-таки перебарывает себя и делает первый шаг.       — И много людей тебе удалось спасти, как меня? — кажется, если они будут разговаривать, то находиться здесь будет легче.       — На самом деле, больше никого, — едва слышно отвечает Антон, выдыхая. — Но ты не думай, что я психопат какой-то. Мне самому пиздец страшно, и обычно я сразу сваливаю, как только чувствую что-то странное.       — А меня почему не оставил на произвол судьбы?       — Ну, ты был недалеко от выхода, поэтому я и решил помочь. В целом, я особо ничем не рисковал.       Арсений Антона совершенно не осуждает, прекрасно понимая, что на его месте повел бы себя так же. Однако теперь разговаривать почему-то не особо хочется, поэтому остаток пути они преодолевают в молчании.       На этот раз ничего странного, находясь на лестнице, Попов не почувствовал, сделав вывод, что в прошлый раз на него слишком сильно давило одиночество. Несмотря на то, что Антону он не особо доверяет, его присутствие действительно помогает.       Видимо, в таких местах очень важно понимать, что ты не один, и что если чертова лестница все-таки окажется порталом в альтернативную реальность, то у тебя хотя бы будет собеседник на первое время.       Оказавшись на пятом этаже, Арс выходит вперед, намереваясь опять в точности повторить путь, который он проделал с друзьями год назад. Он слышит за спиной тихие шаги Антона, которые снова оказывают на него успокоительное действие, хотя умом Арсений понимает, что это незнакомый ему человек, от которого можно ожидать что угодно.       В обычной ситуации чувство, что кто-то находится за спиной, раздражает или тревожит, но в этом месте все по-другому. Достаточно лишь того, что твой спутник — человек, а не местная хтонь, а это автоматически значит, что вы на одной стороне.       По сторонам Попов не смотрит, потому что не имеет никакого желания отвлекаться на окружение и нагонять на себя лишнюю тоску. Он идет строго к своей цели, одновременно боясь и надеясь, что их план удастся.       — Стой, — взволнованно шепчет Шастун из-за спины.       Арсений тут же замирает на месте и оборачивается, чувствуя, как его сердце начинает колотиться быстрее. Антон тоже стоит неподвижно. Его лицо, на котором застыло выражение смятения, едва освещается тусклым светом, проникающим с улицы в провалы окон заброшенной больницы. Луч фонарика, который держит Шастун, направляется в одну из комнат, которые должны были стать палатами. Арс прослеживает взглядом за лучом и вздрагивает, когда замечает жуткую находку Антона.       Он с огромным усилием подавляет испуганный выдох, который так и хочет выбиться из его груди. В палате на какой-то трубе, тянущейся через потолок, на веревке висит девушка.       Когда Антон отмирает и делает первый шаг в сторону тела, Арсений все еще стоит на месте, не в силах понять, декорация это или настоящий человек. Девушка висит совершенно неподвижно, из-за чего Попову кажется, что все это не может быть реальным. Однако Шастун, едва прикоснувшись к пальцам покойницы рукой, словно выливает на Арса ведро холодной воды:       — Уже остыла, — заключает Антон каким-то не своим голосом и возвращается в коридор. — Уходим.       — В смысле «уходим»? — Арсений приходит в себя только сейчас. — Надо вызвать скорую… или милицию. Или всех сразу! Мы не можем просто так ее здесь оставить!       Он понимает, что бояться сейчас нечего, но его с каждой секундой все сильнее охватывают тревога и понимание того, что они оба только что нажили себе кучу проблем, которые сам Арсений даже близко не представляет, как решать.       Антон, уже сделавший несколько шагов в сторону лестницы, оборачивается и, оценив состояние своего компаньона, возвращается к нему, останавливаясь в полуметре, чтобы внимательно заглянуть в беспокойно бегающие глаза Попова.       — С тебя на сегодня хватит, идем, — повторяет он, понизив голос и осторожно коснувшись руки Арсения в успокаивающем жесте, но в итоге это приносит обратный эффект.       Арсений отдергивает руку, словно только что ошпарился, потому что осознание того, что Шастун только что точно так же коснулся руки повешенной девушки, вызывает у него какие-то странные ассоциации. Секунду спустя Арс понимает, что сделал, и вновь чувствует вину. Перед Антоном, перед Сашей, которого оставил здесь, перед Сережей и Егором за то, что почти перестал с ними общаться после того происшествия, перед отцом за то, что не оправдал его ожиданий, и перед самим собой за то, что постоянно отталкивает людей, которые хотят для него лучшего.       — Прости, — севшим голосом произносит Арсений, чем вызывает у Антона искреннее удивление. — Ты прав, на сегодня достаточно.       Шастун коротко кивает и в ту же секунду практически срывается с места, торопливым шагом продвигаясь к лестнице. Не понимая такой спешки, но и не собираясь задавать сейчас никаких вопросов, Арс следует за ним. Кажется, его тревога каким-то образом передалась и Антону, иначе он просто не может объяснить такую перемену в его настроении.       Лестничные пролеты, заполненные спертым сырым воздухом, пролетают незаметно, и когда они вновь оказываются на первом этаже, Антон еще сильнее ускоряется. Кажется, ему даже не нужен фонарик, чтобы уверенно здесь передвигаться. Видимо, он настолько хорошо изучил эту часть больницы, что чувствует себя здесь почти как дома.       Тем не менее, эта уверенность в глазах Арсения выглядит как банальная неосторожность, поэтому в тот момент, когда они приближаются к тому самому провалу, куда упал Саша, Попов сдавленно шипит:       — Да куда ты так бежишь?! На арматуру наебнуться хочешь?       Антон отвечать даже не собирается, и секунду спустя Арс понимает, почему. По зданию вновь проходит тот самый гул, от которого словно дребезжат все кости. Именно по этому признаку он понимает, что своими действиями они все же пробудили нечто, обитающее в этих стенах, чем бы то на самом деле ни было.       — Блять, — в сердцах произносит Шастун себе под нос, оборачиваясь и хватая Арсения за руку, но уже по-другому. Словно он — спасатель, вытягивающий утопающего на берег.       Теперь Арсений не сопротивляется уже ни секунды, и этот жест позволяет ему бежать дальше, а не застыть на месте, как было в остальных случаях.       Ловкость Антона заканчивается ровно в тот момент, когда они оказываются на улице. Не успев рассчитать свой прыжок с небольшого бетонного возвышения, он теряет равновесие и падает в сугроб, роняя следом и Арсения. Тот Шастуна не осуждает, потому что сам бы на его месте шмякнулся точно так же.       Однако находиться в опасной близости от здания совершенно не хочется, поэтому Попов, взбодрившись горстью снега, попавшей за шиворот, резко вскакивает и помогает подняться Антону, после чего уже сам бежит впереди, видя перед собой только спасительную дыру в сетчатом заборе, через которую они сюда и пришли.       Ступив на тротуар, Шастун, не давая никому из них времени на передышку, тянет Арсения в противоположную от его машины сторону. Тот не сопротивляется, да и как-то трезво анализировать происходящее пока не может, все еще пребывая в шоке от увиденного в больнице. Сейчас он уверен, что Антон лучше знает, что делать, поэтому просто идет за ним, еле переставляя ноги.       Через несколько минут ходьбы Шастун переходит дорогу и продолжает вести Арсения куда-то вглубь спального района, состоящего из абсолютно одинаковых пятиэтажек. К тому моменту он уже начинает понемногу приходить в себя и все лучше осознавать, что картина, увиденная в заброшенной больнице, вполне реальна, и они обязаны что-то с этим сделать хотя бы сейчас.       И ровно в тот момент, когда Арс хочет озвучить свои мысли, Антон, согнувшись в три погибели, останавливается под массивным козырьком телефона-автомата на стене одной из пятиэтажек. Прищурившись, Попов замечает, что длинные пальцы, усеянные каким-то нелепым количеством колец, набирают «02».       — У меня был с собой телефон, — поежившись от порыва холодного ветра, подмечает Арсений.       Антон, слушающий долгие гудки в трубке, прикладывает ее к груди и быстро зыркает в сторону Арса, тихо спрашивая:       — А ты хочешь ближайшие пару месяцев ходить на допросы как на работу?       Гудки наконец прекращаются, и Антон начинает быстро описывать, что они увидели в здании больницы, не давая диспетчеру вставить ни единого слова. Как только на том конце его просят представиться, Шастун со звонким ударом вешает трубку на место.       — Ты как? — первым делом интересуется он, уже совершенно другим взглядом смотря на замерзшего Арсения, который уже с минуты на минуту готов начать прыгать на месте, чтобы хоть как-то согреться.       — В порядке, — не совсем уверенно отзывается он.       Попову кажется, в этом странном человеке живет две личности. Одна из них просыпается в заброшенной больнице: рациональная, осторожная и даже в каком-то смысле циничная. Другая же — та, которая появилась вчера в его машине и сейчас — гораздо меньше поддается пониманию, и это приводит Арсения, обычно читающего людей как открытые книги, в ступор.       — Я, пожалуй, поеду, — добавляет Попов, изучающим взглядом смотря на Антона.       — Давай провожу до машины, — неожиданно предлагает тот со странным энтузиазмом. — Мне все равно в ту же сторону.       Арсений, уже намеревавшийся вежливо отказаться, пожимает плечами и начинает идти быстрым шагом в сторону парковки, сам не понимая, что подгоняет его больше: мороз, забирающийся под легкую куртку, или желание поскорее остаться наедине с собой.       — Я правильно понимаю, что ты больше туда не полезешь? — голос Антона звучит как-то отстраненно.       — Почему? Мы еще ничего толком не выяснили, — уже стуча зубами, отзывается Арсений. — К тому же, кажется, мы на правильном пути.