Отверженный

До замка Лидлов, чтобы сообщить милорду об их с Селимом страшной лесной находке, Роберт добрался в течении часа далеко уже за полдень. С интересом поглядывая по сторонам, Роберт отметил, что замок подновлен и преображен в угоду моде, что царила при дворе. Древние крепостные башни, возвышающиеся над рекой, заброшены, зато выстроено новенькое четыхэтажное, не лишенное изящества строение, где по всей видимости обитал милорд со своей семьей… Роберт вспомнил слова дяди, что Лидл женился на деньгах. «На больших деньгах, мой мальчик», а где деньги - там и улучшения в угоду моде. Оставив Селима с их поклажей и лошадьми при конюшне, Роберт, провожаемый слугой, прошел в сам господский замок, где все было также подчинено диктату моды, сияя зеркалами, драгоценными гобеленами и позолотой… Ей же будто сиял и встретивший его милорд — нестарый еще мужчина к сорока годам, темноволосый и темноглазый, разодетый в пышные буфхозы и облегающий колет, с кровавым рубином на толстой золотой цепи… — довольно странное зрелище здесь, в деревне, отметил для себя Роберт, и, как понял мгновением позже — неимоверно пустой и недалекий, потому как беспомощно хмурился на доклад о страшной лесной находке, совершенно не понимая, что же собственно произошло и что ему со всем этим делать. После завершения доклада Роберта познакомили с частым гостем милорда, которого представили, как королевского нотариуса, мистера Генри Нортона. Господин в благородном серебристом бархате и шелке, разительно отличаясь от милорда, сразу же взялся действовать. Своим мягким, отлично поставленным голосом, он первым делом предложил Роберту присоединиться к ним за поздним завтраком, на котором присутствовала и вся многочисленная семья Лидл: миледи и пять её юных, очень шумных и шустрых дочерей, где и расспросил обо всех подробностях. Позже, когда Роберт завершил свой рассказ, Нортон тем же мягким голосом указал растерянному милорду, что надо послать егерей, чтобы те забрали из леса и доставили в деревню кости, как он пояснил — для опознания тех, кто стал невольной жертвой и волчьим пиршеством. Хотя и предположил, что это мог быть молодой мельник со своей семьей… Продолжая аккуратно поглощать довольно сытный и свежий завтрак, Роберт осторожно присматривался ко всем присутствующим: самовлюбленному-павлину-милорду, его улыбчивой, но простоватой и явно уставшей от жизни жене, которой совершенно не шли модные шелка, их шумным наследницам, но особо его заинтересовал их гость, «человек на своем месте», на первый взгляд - собранный и не глупый, радеющий за людей, за которых вроде и не должен был переживать, но вместе с тем было в нем что-то странное, неуловимо притягательное, что заставило Роберта дать себе зарок понаблюдать за ним повнимательнее. — Хотите о чем-то спросить, любезный мистер Шепард? — заметив его пытливый взгляд, лукаво улыбнулся Нортон. — Или, быть может, допросить? — Все возможно, — возвратил улыбку Роберт. — Но, скорее, я хотел бы видеть вас среди своих информаторов в этом странном деле. Нортон утвердительно кивнул, показывая, что помощь Роберту — его первейшая обязанность, но тут в их разговор вклинился закончивший завтракать милорд Лидл, заставляя Нортона поморщиться от произнесенной им банальности, присущей трусливым пижонам. — Наверное, мне следует уехать. Эта фраза от с виду сильного и крепкого мужчины и у Роберта и, судя по кривой улыбке, Нортона, вызывала одинаковое брезгливое презрение. Милорд, ничего вокруг не замечая, кроме собственной драгоценной персоны, тем временем продолжил: — Забрать семью и отправиться в Лондон, пока здесь все не успокоится. — Не в коем случае, милорд. — прозвучал осаживающий его мягкий, но уверенный голос Нортона. — Ведь вы же не хотите вызвать панику у жителей деревни? Лидл пробурчал себе под нос что-то похожее на: «конечно не хочу», и довольный Нортон вновь с улыбкой обратился к наблюдающему за ними Роберту: — Заканчивайте с завтраком, любезный мистер Шепард. Пора пойти взглянуть на вашу «страшную находку». Нортон поднялся из-за стола. Роберт поднялся следом за ним и поблагодарил хозяев замка. Но, прежде чем уйти, он невольно застыл, глядя на портрет в богатой раме, что висел у выхода из столовой, на котором была изображена красивая светловолосая девушка в изящном летнем платье. Видимо, художник застал ее в момент радости, или, быть может, веселил во время позирования, но несмотря на это, Роберт всем своим существом почувствовал отчуждение и холод от портрета, как почувствовал и то, что молодой блондинки больше нет в живых… Его мысль подтвердил и остановившийся рядом мистер Нортон: — Ее звали Мэри. Жаль, что ей было отпущено так мало. — Королевский нотариус тоже внимательно смотрел на портрет. — Но я всегда ею восхищался. — Восхищались? — недовольно пробурчал милорд, скривившись. — Этой неблагодарной потаскухой, которая, презрев все заботы моей милой матушки, спуталась с этим Хитклиффом, с этим развратником? — И тем не менее я все равно ей восхищался и продолжаю это делать даже после её смерти, — твердо ответил Нортон. Чванливый милорд раздражал Роберта до зубовного скрежета, в столице он повидал таких в огромном количестве и всегда предпочитал держаться от них подальше, благо дядя, посмеиваясь, одобрял. Вот и сейчас Роберту очень хотелось развернуться и уйти прочь и, если бы не господин Нортон, он, наверное, так бы и сделал, но вот от самого Нортона уходить не хотелось… Глядя на него вспоминалась столица и её самые лучшие умы. Оставалось неясным, что такой благородный, воспитанный и по всему видно, достойный господин, делает в затрапезной деревушке. Задумавшись о достоинствах Нортона, Роберт заметил чуть в стороне, на маленьком изящном столике старинную книгу, на корешке которой на латыни было написано: «Трактат о ламиях, оборотнях и выходцах с того света», — очень странную книгу, особенно в замке разодетого в новомодные шелка Лидла… — Милорд, в свободное время вы занимаете себя чтением? — спросил Роберт у помрачневшего хозяина поместья, беря книгу в руки. — Да, — неожиданно зло вдруг вскинулся милорд. — Как видите, пытался ознакомиться с «предметом». Роберт удивленно изогнул бровь на такую реакцию, но спросил мягко: — Разрешите и мне ознакомиться на досуге? — Конечно, наш друг вам разрешит, — лукаво блестя глазами, внезапно подхватил Нортон. — Берите книгу и пойдемте, мистер Шепард, а милорд пока подготовит для вас комнаты. — Или, быть может, хотите остановиться у меня? — с улыбкой продолжил королевский нотариус. — Соглашайтесь… Роберт. Уверяю, вы никого не обремените, а моя несчастная жена будет только рада такой компании. — Простите за вопрос, но что с вашей женой? Если она больна, уместно ли мое появление? — Более чем уместно, мой добрый друг. — Выходя вместе с ним на улицу под хмурым взглядом Лидла, Нортон кинул подступившему к Роберту Селиму. — Я сейчас дам указания вашему слуге, если вы не против, и расскажу, что с моей женой. Объяснив Селиму, куда ему следует направиться и что сказать его жене, Нортон увел Роберта вниз по дороге, вьющейся среди полей… и во время прогулки рассказал свою нехитрую грустную историю. — Полное мое имя Уильям Генри Нортон, — сын обедневшего сквайра, который буквально разорился, давая мне образование. После его смерти я немало помыкался по чужим домам, в поисках должности и заработка и, как видите, в результате всех своих мытарств оказался здесь, в этой скромной деревушке, где был принят помощником старого королевского нотариуса. Тот, видимо, видел во мне сына и приемника, никогда не скрывая своего расположения и не скупился на похвалу моим скромным талантам. Мне было хорошо у него на службе и в его богатом доме, возможная должность приемника, что уж душой кривить, меня невероятно согревала, как заслуженный результат всех моих трудов. А вот юная дочь нотариуса согревала моё сердце куда как больше… Мистер Нортон ненадолго замолчал, а потом продолжил: — Обычная история, мой добрый мистер Шепард. Мы были молоды и восторженны. Встретились, влюбились и поженились, к величайшей радости её достопочтенного родителя. Внимательно слушающий Роберт заметил, как глаза Нортона потемнели, будто затуманиваясь какой-то тайной грустью… Чуть помолчав, он продолжил свое повествование и рассказал о многом: о смерти прежнего нотариуса, о своем назначении на его место, об их с супругой браке — весьма удачном, ознаменовавшимся к конце концов тем, чем благословляется каждый счастливый брак — наследником. Сыном, которого они очень ждали... — Но, как видно, не судьба, — подытожил свой рассказ Нортон. — Потому что ребенка моя добрая супруга потеряла. — Она потому хворает? — с сочувствием спросил его Роберт. — Да. — Кивнул Нортон. — Именно поэтому. Хотя мой друг Джон Хитклифф считает, что это не физическое, а душевное… Услышав имя Хитклиффа, Роберт вспомнил, что именно о нем милорд говорил как о развратнике, но спросить Нортона о нем не успел, потому что они уже дошли до церкви и остановились у дверей в покойницкую. Толкнув тяжелую дверь, Роберт поморщился, по спине пробежал неприятный холодок. В покойницкой не взирая на белый день и летнее тепло, царили полумрак и прохлада, да и запах стоял далеко не цветочный, но привычный ко многому Роберт смело шагнул ближе к столу, где разместились остатки несчастной четы и их ребенка, но тут же пожалел об этом. Вновь смотреть на куски плоти и костей, что еще совсем недавно были молодыми здоровыми людьми было невыносимо трудно, но пришлось. Прикрыв глаза, Роберт спросил: — Что за чудовище могло совершить подобное? — Это действительно Том, наш мельник. — Нортон как будто бы его не слышал. — Видите этот плащ? — Он подцепил пальцем остатки синей домотканой ткани. — Он был на нем в тот самый день, когда Том вместе со своей женой и сыном уехал в гости в соседнюю деревню, чтобы больше не вернуться… Я видел их при выезде из деревни. — Не может ли быть смерть мельника убийством, вдруг волки только завершили начатое человеком? — спросил Роберт, в груди которого вдруг зашевелился червячок сомнения. — Если и были какие-то следы, мы теперь их не найдем. Трупы слишком сильно изувечены. — С сожалением, но в полной уверенности ответил королевский нотариус. — Надо заняться погребением, викарий. — обратился Нортон к усталому и грустному, вышедшему к ним викарию. Тот задумчиво кивнул: — Тогда следуйте за мной. В церкви они задержались почти до вечера. Пока Нортон и викарий обговорили все детали погребения, пока ждали членов совета деревни, Роберт вспоминал все, что было прожито им за этот странный день в небольшой деревушке. «А ведь в вашем голосе мне ясно слышались нотки ревнивого любовника, — подумал Роберт о вдруг вспомнившемся ему милорде Лидле. — Неужели это все из-за того, что девушка с портрета когда-то вас отвергла?» — Мы, кажется, закончили. — Уладив все с викарием и с членами совета, к Роберту вышел усталый Нортон. — Что с вами, друг мой? На вас лица нет! Пойдемте-ка пройдемся перед закатом. Роберт благодарно кивнул, чувствуя ЕЁ приближение. Он только что раздумывал о романтических привязанностях местного милорда, а мгновеньем позже едва не застонал от подступившей к горлу тошноты и ввинчивающейся в затылок уже привычной боли. С трудом удержав стон, Роберт вывалился из церкви вслед за Нортоном, с трудом удерживая лицо. В прохладе вечера стало чуть лучше…но Роберт чувствовал что это ненадолго, боль вернется вновь в самый неподходящий момент. Именно так и произошло, когда Нортон вдруг кивнул какому-то темноволосому юноше на другой стороне улицы. — Это Артур. — Пояснил он на удивленный взгляд Роберта. — Сын моего друга Джона Хитклиффа и Мэри…кхм, той девушки с портрета. Сквозь муть в глазах, вызванную новым мучительным приступом, Роберт разглядел только тонкий юношеский силуэт, а уже через мгновение ощутил крепкую хватку подхватившего его под руку королевского нотариуса. Боль змеёй расползалась от затылка к вискам, но даже сквозь нее до его затуманенного мозга смог пробиться приятный, чуть взволнованный, но уверенный голос: — Пойдемте к нам. Там вам помогут. Пойдемте, я провожу… С трудом переставляя ноги, Роберт перешел какой-то мостик, миновал живую изгородь и уже спустя мгновение оказался в небольшом уютном доме, где какая-то рыжая пигалица рванулась к ним навстречу с криком, от которого голова буквально взорвалась. — Артур! — Она схватила за руку идущего впереди мальчишку. — Ну наконец-то ты вернулся.