Отверженный

Англия. 1615 год. Лита*

Лес привычно шумел кронами деревьев, шуршал юркими ящерицами под корягами и полевками в глубоких норах, бил в нос речной сыростью и терпкой гнилью прошлогодней листвы, побуждая бежать все скорее. Лапы мягко трусили по мху и еловой подушке, каждая мышца, каждая клеточка в теле наслаждалась этой ночью. Ушли глухое раздражение и душевная тяжесть, была только эта ночь, теплая и звездная, и знакомое и такое радостное чувство полной свободы. Хотелось захлебнуться в нем, поделиться им, попробовать его на вкус. И пусть этот вкус был вкусом крови... но для него он был вкусом радостного освобождения. Но запах крови не был воображаемым, он тек, струился, будоража рецепторы, заставляя бежать быстрее, настороженно ведя носом и ощущая, как шерсть на загривке топорщится в предвкушении... Запах крови был незнакомым, отдавал горьким страхом и безысходной болью, перемешиваясь с запахом влажной шерсти и яркой злобы, срываясь в неистовое удовлетворение. Крупные сильные лапы вдруг понесли его еще быстрее, изнутри поднялся голод, такой знакомый и нужный сейчас. Он так давно не ощущал его, так скучал по охоте. Мышцы наливались новой силой, острые клыки ярко поблескивали в свете луны... Глаза зверя видели каждое движение, а его память подкидывала приятное воспоминание - теплую тушку барсука, чьи тонкие косточки так сладко хрустели на зубах, пока зверек умирал от страха и боли. И вот сейчас его ждало нечто более интересное... Пахло вкусной свежей кониной, а еще - оборотнями и людьми, такими теплыми со сладкой горячей кровью и жирным мясом... Деревья расступились перед ним медленно, но верно, являя звериному взгляду большую поляну, на которой сейчас происходило роскошное пиршество. Запах конины становился нестерпимо вкусным, но его перебивал другой запах - человек. То запретное, что ему нельзя было трогать... А так хотелось попробовать, потому что другие волки, целая стая - мельче его, обычные волки, не оборотни, как он, - они сейчас подъедали эту конину, и... еще кое-что. То, что нельзя есть ему, оборотню. Стая грызла человека - и не одного, а троих, - самца, у которого уже было съедено лицо, самца, пахнущего человечьим потом и семенем, его самку - белую, пышнотелую, наверняка вкусную, потому что она молодая, с гладкими полными боками. А в двух шагах от нее попискивал детеныш, мелкий человеческий детеныш, заботливо обмотанный мягкой теплой шалью, а над ним стоял громадный черный волк.. И это тоже Оборотень. Он поднял голову, встречаясь с чужаком глазами, яркими, желтыми, звериными, и немного отступил под недовольное ворчание стаи , словно приглашая своего молодого собрата разделить с ним невиданное угощение - молочного детеныша. И... И тут его накрыло омерзением к себе - зверю, и он бросился прочь, все быстрее и быстрее, не оборачиваясь, под словно насмешливый и глумливый вой вожака. *Лита - Праздник летнего солнцестояния — языческий праздник, самая короткая ночь в году, в различных формах отмечавшийся в разных частях света. Является одним из четырёх важных праздников «годового колеса» и ключевой точкой в отсчёте годового цикла.