Я всё исправлю, господин Чон

Выходные пролетают непозволительно быстро. После памятного для двоих вечера они оба, не сговариваясь, дают друг другу целые выходные, чтобы разобраться в себе и своих чувствах. Не созваниваются, никак не обсуждают случившееся. Но всё же поздним вечером воскресенья Чонгук отправляет своё «Спокойной ночи <3» Тэхёну и сразу хочет удалить, так как не уверен, что это уместно... но, увы. Сообщение прочитано мгновенно, будто Тэ уже находился в чате и раздумывал: «Написать ли?», и ответ уже красуется согревающими буквами на экране: «И тебе добрых снов, Чонгук». С очередной улыбкой на губах, которая уже не ощущается как что-то чужеродное на каменном лице, альфа засыпает, предвкушая завтрашнюю встречу. Ещё ни разу в жизни Чон так быстро не собирался на работу. Впервые, изменив свой основной маршрут, заскакивает в кофейню за лучшим горячим шоколадом, добавляет к заказу воздушные пирожные и, забрав в соседней палатке лоток со свежей клубникой, подъезжает к офису за пятнадцать минут до начала работы. Скорее всего, Тэхён уже на месте, ведь всегда приходит немного раньше, чтобы подготовиться к рабочему дню без суеты, разложив по полочкам все дела и порадовав себя вкусным завтраком. Удивление и беспокойство Чонгука сложно описать словами, когда он не обнаруживает в кабинете своего помощника ни сейчас, ни через двадцать, потом тридцать минут, при этом осознаёт, что забыл свой личный телефон дома. Нервно пытается набрать с рабочего, но Тэхён просто не отвечает на звонки и даже не читает сообщения. Мысли скачут в самые разные крайности: от безобидного «проспал», до «что-то случилось». Но где-то в глубине души надоедливой мухой мелькает мысль... А вдруг омега пожалел об их поцелуе, испугался и просто сбежал? Чонгук малодушно не может даже понять, какой из вариантов для него сейчас действительно страшнее. Он отправляется к своему другу, делится горячим шоколадом и другими покупками, немало удивляя Юнги, который после появления в «их жизни» омеги, забыл, когда последний раз получал подобное внимание. Как бы между прочим, Чонгук пытается выяснить, не передавал ли Тэхён ему какую-то информацию, но получает отрицательный ответ и протяжное «Ну теперь поняятно, откуда вкусняшки». — Чон, что между вами происходит? — Мин пытливо заглядывает в глаза своего друга. — Если ты решил так поиграть, будь, пожалуйста, осторожнее, не разбей мальчишку. Он ведь ещё такой добрый и наивный. Ты наиграешься, а его потом кто собирать будет? — Чонгук только давит горькую усмешку. Знал бы Юнги, как этот маленький дьяволёнок умеет забраться под кожу, при этом вообще ничего не делая. Чонгук понимает опасения друга, ведь тот не знает, что творится в его душе с того самого момента, как этот добрый и наивный, а ещё невероятно светлый, красивый, умный, отзывчивый — одним словом, Тэхён, переступил порог их компании. — Юнги, я, конечно, тот ещё мудак, но не настолько, чтобы давать на что-то надежду, если ничего не чувствую. Юнги только согласно кивает в ответ. И вот фраза, вроде, одна, но смысл альфы в неё вкладывают совершенно разный. Юнги думает, что эти двое всё обсудили заранее и Тэхён готов к таким «отношениям», ведь давно видит, как между ними искры летают, а от их флирта даже самому жарко становится. Но вот Чонгук наконец без сомнений понимает, что чувствует. Даже как-то слишком много… Но впервые за последние несколько лет это не пугает. — Я влюбился, как мальчишка, Юн… — Юнги давится горячим шоколадом и поднимает шокированный взгляд на друга. — Мне же послышалось сейчас, правда? — надеется на слуховые галлюцинации. — Нет, тебе не послышалось, а мне, увы, не показалось… — Чонгук зависает, глядя в одну точку на полу, пока мысленно разрешает признаться самому себе в чувствах к своему помощнику. — Неужели ты забыл, как мы пять лет назад выбирались из глубокой задницы, когда тебе тоже показалось, что ты нашёл любовь? Или ты забыл, сколько упрёков пришлось выслушать? — с каждым словом голос становится всё громче, но Мин не может себя контролировать. Он правда боится за Чонгука. — Может, ты забыл, как кричал, что отношения не для тебя, а на работе теперь вообще табу? — Юнги, не ори! — перебивает эмоциональные переживания своего заместителя. — Я всё помню, и мне тоже страшно, ясно? — оба уже тяжело дышат от эмоций, которые мешают сделать вдох… Всегда мешали, если быть честным. Это то, что мешало жить день за днём. — Я всё ещё слишком хорошо помню слова Ёнбока, когда он уходил… В памяти едва различимым пятном рисуется образ почти забытого омеги, но его голос врезался намертво, и каждый раз, когда Чонгук пытается поверить, что для него ещё не всё потеряно, в ушах гудит мерзкое: «Чон Чонгук, да тебя просто невозможно полюбить! Со стеной проще общаться, чем с тобой! Ты без своих денег — ничтожество, и ни один нормальный омега не выдержит твою вечную работу и твой контроль!». И столько времени он верил. Столько дней, часов, минут внушал себе, что сам виноват. Он запрещал себе даже думать о том, что кто-то может смотреть на него как на альфу, а не на безлимитную кредитную карточку. Как на человека со своими чувствами и проблемами. Как на свою мечту в конце концов. Только сейчас появился тот, кто смог пробраться сквозь глухую оборону, чтобы показать разницу «ожидание — реальность», чтобы сравнить «до — после». Только сейчас он понимает, что всё время раньше встречались не с ним, он просто был удобен, пока не находился вариант получше. Сам же остался виноват, что много работает (и зарабатывает на любые капризы и «хочу» своей пары). Остался виноват в своей заботе и беспокойстве, когда приехал забрать своего омегу из клуба в два часа ночи, но тот был там давно не один. Даже в том, что омега оседлал бёдра какого-то левого альфы и бесстыдно потирался о того всем телом — тоже почему-то оказался виноват сам. Чонгук нервно дёргает плечами, пытаясь скинуть с себя тот мерзкий день и все последующие, что были до Тэхёна. Он не хочет оскорблять даже его имя и образ сравнением с Ёнбоком. С этого дня он с корнями вырывает прогнившие воспоминания из своей души, чтобы дать место новому и прекрасному цветку, за которым хочется ухаживать, беречь и растить, наплевав на все страхи. Сейчас он просто уверен, что нашёл семечко самого ценного растения, а не принял залётный одуванчик за свою судьбу. Он выдыхает после долгого молчания и снова разбито смотрит на Юнги, продолжая: — Я слишком хорошо всё помню, — наконец улыбка касается его губ. — чтобы понимать разницу. И впервые для меня главной проблемой является то, что я совершенно не знаю, как нормальные люди ухаживают, начинают отношения, признаются в симпатии… Я боюсь ошибиться и потерять его, — едва заметно качает головой, как подросток, перекатываясь с пятки на носок. — Слушай, друг, — Юнги садится ближе и хлопает его по плечу. Эмоции поутихли, и сейчас он понимает, что Гук действительно впервые за долгое время чувствует. — Не знаю, видишь ты или нет, но ведь Тэхён иногда даже дышать при тебе забывает. И я всё ещё не понимаю, как он настолько быстро смог исправиться после переезда в твой кабинет. И прости, но сдаётся мне, что дело тут явно не в твоём даре наставника, — они оба посмеиваются, осознавая очевидный факт. — Даже если бы он старался, он всё равно тебя не слышит, когда ты стоишь на несколько шагов ближе положенного, а значит, и сам прекрасно знает и всегда знал, что нужно делать с твоими отчётами, куда передавать документы и как пользоваться таблицей. Подумай об этом, — Чонгук со смущённой улыбкой качает головой. Неужели они оба так очевидны? То, что он так долго пытался понять и до сих пор старается себе доказать, увидел даже Юнги, эмпатия которого находится где-то на уровне камня. — Удачи тебе, Чонгук. Если веришь, что твоё — будь осторожен, но сильно не тормози, пока не увели. — Ну охренеть теперь! — аж давится возмущением. — Спасибо за умную мысль из разряда «Одна ошибка — и ты ошибся!». Мне и правда стало намного легче! — Иди уже, герой-любовник, — выталкивает своего начальника из кабинета под злобный бубнёж. — Ищи свою принцессу, и спасибо за завтрак! — дверь с сильным хлопком закрывается прямо за спиной недоумевающего от такой наглости Чонгука, но Юнги прав. Надо осторожно что-то делать, но как можно быстрее, не тормозить.

***

Нервной системы Чона хватает ещё ровно на час ожидания, и он всё же срывается к дому омеги, оставляя Юнги за главного. По пути зачем-то скупает, похоже, все фруктовые магазины. Подъезжает к знакомому подъезду, а память услужливо подкидывает сладкие флешбэки. Правда, сейчас вместо чувства абсолютного счастья они вызывают сильнейшую тревогу. Однако в данную секунду, кажется, сама судьба на его стороне. Чонгук, подходя к подъезду, слышит тихий писк домофона, звучащий как настоящее спасение. В голове фоном проносится мысль, что этот звук уже не кажется таким противным, как в пятницу вечером. Видимо, проблема была всё же не в самом звуке, а в ситуации, при которой его слышишь. Выходящий человек любезно пропускает Чонгука внутрь, и он быстро поднимается на этаж, который указан в личном деле Тэхёна, находит нужную дверь и быстро нажимает на кнопку звонка, пока не успел передумать. Дверь распахивается почти мгновенно, и на пороге стоит слегка шокированный омега с ребёнком на руках. Заспанный Тэхён сейчас в домашней плюшевой пижаме, в очках с круглой оправой, которая невероятно ему идёт. Чонгук впервые видит своего помощника не в линзах и теряется в глубинах карих глаз. Они молча разглядывают друг друга, словно впервые видят, и сердце Чонгука вновь и вновь пропускает удары. Таким домашним и уютным перед ним стоит Тэхён, что он даже не может понять, какой из Тэхёнов ему нравится больше: всегда безупречный и идеальный на работе или немного помятый, но такой милый и домашний сейчас. Размышляя об этом, Чонгук снова переводит взгляд на малыша и не может оторваться от невероятной картины. Настолько правильно смотрится ребёнок на руках омеги. В этот самый момент мысли почему-то начинают путаться, а это, на минуточку, нонсенс! Ладно, Чонгук смирился с предательским сердцем, которое совершенно некстати начало разгоняться в присутствии омеги, как стиральная машинка в режиме «отжим». Ну, допустим, завелись в его животе какие-то летающие насекомые от лёгкого и манящего запаха хлóпка. Но мозг! Он единственный был выдрессирован и готов к работе в любую секунду, при любых обстоятельствах, а сейчас в голове пустота. С каждым ударом в тарелки вредной обезьянки в черепной коробке потихоньку выстраивается цепочка мыслей: «У Тэхёна есть ребёнок?! —> Но он же сам почти ребёнок. —> А где их отец? —> Метки нет и кольца тоже. —> Альфы нет? —> Запах маленького котëнка очень похож на запах Тэ, такой же свежий и сладкий. —> Я должен стать их альфой. —> Стоп, но я же изучил анкету вдоль и поперёк, омега не замужем и у него нет детей. —> Это не его ребëнок. —> Получается, я не стану его отцом?». Последний пункт неожиданно расстраивает больше всего. Чонгук ведь и правда как начальник знает, что Тэхён не замужем и детей у него нет, ведь сам изучал анкету перед приёмом на работу. Однако сейчас первая мысль, которая поселилась в голове, была лишь о том, что он хотел бы видеть такую картину каждый день, когда возвращается домой. Хотел бы, чтобы этот омега встречал его в их квартире, с их малышом на руках и улыбался так, как умеет только он. И если раньше Чонгук только догадывался о собственных чувствах, то сейчас уже отлично понимает, что да, влип. Проиграл в свою же игру, но первый раз в жизни почему-то совсем не жалеет об этом. Сейчас он даже сам готов сдаться, поднимая белый флаг. Из печальных и сумбурных размышлений его выдергивает нежный голосочек малыша: — Хëн, хëн, хëн, хëн, — тараторит кроха и дёргает Тэхёна за воротник кофты, пытаясь привлечь внимание, пока тот старается понять, всё ли в порядке с его боссом, ведь он за минуту не сказал ни слова. — Что такое, Хан-и? — омега всё же смотрит на ребёнка и мягко улыбается. Где-то в этот момент Чонгук снова чувствует, насколько его кровеносная система слаба перед этим парнем. Ещё чуть-чуть — и произойдёт какой-то глобальный сбой! — Кочу мутики, ты обесял! Я же был колосым матиком? — и этим глазкам просто невозможно отказать! — Конечно, сладкий, — Тэхён отходит от двери и жестом приглашает войти. — Я сейчас вернусь, ты пока проходи, — обращаясь теперь к Чонгуку. Гость всё же отмирает и проходит в квартиру, ставя корзину с фруктами на банкетку. Оставшись наедине с собой, пытается экстренно возобновить работу мозга, при этом разуваясь и осматривая обстановку. Квартира Тэхёна, как и сам омега, яркая, индивидуальная, но не кричащая. Здесь очень уютно, и в глаза бросается то, с какой любовью всё сделано. Сразу видно, что хозяин лично приложил руку к созданию невероятной атмосферы своего дома. Теперь, ещё раз прокручивая в голове их встречу, Чонгук цепляется за такие важные детали, как слегка покрасневшие глаза парня, как будто он плакал прямо перед тем, как открыть дверь. Тут же взгляд натыкается на открытую пачку носовых платков, градусник и спрей для горла на тумбочке. В этот момент раздаётся звонок в дверь, и Чонгук машинально, даже не успев подумать, как это будет выглядеть со стороны, открывает. — Добрый день, доставка! — с дежурной улыбкой произносит курьер и протягивает квитанцию с ручкой, чтобы расписаться. А Чонгук теперь понимает, почему Ким так быстро и не глядя открыл дверь. — Чонгук, забери, пожалуйста, — Тэхён выглядывает из комнаты и абсолютно спокойно реагирует на то, что в его доме уже хозяйничают. Чонгук благодарит курьера и забирает пакеты, подхватывая вдобавок свою корзинку, и отправляется на кухню, чтобы дождаться там Тэхёна и помочь с тяжёлыми сумками. Когда омега возвращается на кухню, Чонгук уже выкладывает на столешницу продукты, аккуратно сворачивая пакеты, и это выглядит так, будто у них каждый вечер проходит именно так. Не хватает только нежных объятий, рассказов о том, как прошёл день на работе, и приветственного поцелуя у входа. — Прости, пожалуйста, не могли выбрать мультик, — Тэхён подходит ближе и, принимая из рук Чонгука продукты, перекладывает их в холодильник, аккуратно расставляя по полочкам. Альфа на это только кивает с понимающей усмешкой, а омега всё же задаёт так сильно интересующий его вопрос. — Чонгук, что-то случилось? Почему ты здесь, а не на работе? Время — час дня. — Вот это я как раз у тебя хотел спросить, поэтому и приехал, — Чонгук поворачивается и заглядывает в самые красивые на свете глаза. — На работу не вышел, трубку не берёшь, я чуть с ума не сошёл, пока пытался понять, где же ты потерялся! — Блин, прости, — Тэхён хлопает себя по карманам и понимает, что понятия не имеет, где лежит его телефон. — Хан-и спал, и я выключил звук, а обратно включить забыл. Но подожди, я же отправил тебе сообщение, что заболел и отлежусь пару дней дома, чтобы никого не заразить. Ты не прочитал? — Когда вернусь домой, надо будет спросить у Леи, не получала ли она смс, — с очень серьёзным видом Чонгук моет яблоко и начинает срезать с него тонкую кожицу. Заметив краем глаза удивлённый взгляд и явное недоумение, Чон начинает смеяться и всё же объясняет: — Это моя кошка. Сегодня телефон полностью под её ответственностью, потому что я забыл его дома и, как ты понимаешь, никаких сообщений не видел. Чонгук обращает внимание на оставленные на столе детскую кашу, пачку молока и маленькую кастрюльку, при этом нарезая яблоко дольками и выкладывая их на тарелку. Тэхён прослеживает взгляд, мгновенно расстраиваясь, и обречённым голосом делится своей нелёгкой судьбой: — Мне сейчас нужно сварить эту дурацкую кашу, которая никогда не получается без комочков, а Хан-и потом плюётся и не хочет есть. Будет очередная истерика. Чонгук подходит ближе к самому несчастному созданию на этом свете и протягивает очищенную дольку яблока, сам приоткрывая рот, как обычно делают, когда кормят малышей за маму и папу. Тэхён повторяет за ним и заворожённо наблюдает, как сочный фрукт приближается к его губам и оседает прохладной сладостью на языке. Чонгук и дальше бы продолжил кормить с рук это прекрасное чудо, но, касаясь тыльной стороной ладони его лба понимает, что у того поднимается температура. — Видишь, как вовремя я приехал, — вкладывает тарелку в руки Тэхёна и за хрупкие плечи нежно разворачивает на выход из кухни. — Сейчас ты идёшь смотреть вместе с Хан-и «мутики», заворачиваешься в одеяло и отдыхаешь. — А… — пытается возразить Ким, оборачиваясь через плечо. — А я справлюсь. У меня два племянника, с которыми я просидел всё их детство, пока брат катался по командировкам. Кашей меня уж точно не напугаешь, — Тэхён смущённо улыбается и кивает, прекращая спорить. Его и так начинает знобить, а мысли о злополучной каше, которую они с Хан-и пытаются сварить уже в третий раз, добавляют головной боли. Тэхён и правда послушно уходит смотреть мультики, обниматься с Хан-и и пытаться согреться в тёплом одеяле. Уже в полудрёме прислушивается к звукам, доносящимся с кухни. Там тихонько гремит посуда, работает вытяжка, открывается и закрывается холодильник, и всё это согревает намного глубже, доходит до самого сердечка. Он уже и не помнит, когда последний раз о нём так заботились с тех пор, как начал жить один. Его кухня всегда остаётся идеально чистой, потому что готовить он хоть и умеет, но не любит, а стараться только ради себя — лень, поэтому обычно выбирает вариант быстрого ужина в кафе или доставку. Но сейчас ему очень хочется присоединиться к альфе, который бесстрашно сражается на его кухне с вредной кашей, но реальность очень быстро смешивается в калейдоскоп звуков, запахов и ощущений, поэтому спустя десять минут Тэхён почему-то уже с пепельными волосами, тонет в ледяной реке. Кажется, что этот холод и мрак уже никогда не отступят, но не это сейчас главное. Он спас Хан-и. За ним обязательно приедут родители, ну а сам… Сам он проваливается в бесконечную пустоту, до тех пор, пока не начинает снова чувствовать. А чувствует он тепло, разливающееся по телу, и мягкие поглаживания по голове. Он лежит посреди поляны, головой на коленях Чонгука, кроличьи ушки которого слегка покачиваются от тёплого ветерка. Прямо на них светит солнышко, а вокруг разбросаны яркие пасхальные яйца, украшенные разными узорами, наклейками и блёстками. — Просыпайся, соня, — пасхальный кролик-Чонгук продолжает перебирать волосы и легко касается лба своего внезапного гостя. — Нужно покушать, а то у вас совсем не будет сил бороться с болезнью. — Я что, жив? Это ты? Ты спас меня? — Тэхён резко подрывается и чувствует головную боль, а в глазах резко темнеет. Видимо, купание в зимней реке дало о себе знать. — Тише, тише, — Чонгук укладывает Тэхёна обратно, а тот, привыкая к свету, осматривается и понимает, что лежит на своём же диване, укрытый уже двумя одеялами. На телевизоре играет музыка и идут титры «Хранителей снов», а рядом сидит его директор (жаль, уже без прелестных ушек) и едва заметно гладит по голове, убирая непослушные волосы с глаз. — Хан-и? — опять пытаясь встать, с волнением спрашивает Тэхён. — Да тише, ты, господи, — Чонгук мягко давит на плечи и укладывает взволнованного омегу на подушку. — Хан-и спит в твоей комнате, он очень сильно вертелся. Я побоялся, что он упадёт с дивана, и отнёс его на кровать, а тебя не стал трогать, ты и так тревожно спал, — альфа засматривается на сонное лицо, мягкие щёчки, на которых отпечатались следы от подушки и застыли дорожки от слёз. — Что тебе снилось, Тэ? Сначала тебя сильно знобило, ты плакал, я укрыл тебя ещё одним одеялом. Ты что-то бормотал. Кто кого спас? Тебе приснился кошмар? — Скорее лихорадочный бред, — приходя в себя и успокаиваясь, смущённо улыбается Тэхён. — Я был на месте ледяного Джека, спас Хан-и, а сам тонул, было очень холодно и страшно, а потом очнулся на поляне у… кхм… пасхального кролика. И теперь я не могу это развидеть. Признавайся, где ушки спрятал? — Ким начинает немного хрипло смеяться и закашливается. Горло всё-таки нещадно болит. — Уши? — глаза Чона в недоумении округляются, и он действительно становится похож на кролика из сна. Пока до него медленно доходит смысл слов, Тэхён всё никак не может успокоиться. — Это я-то? Пасхальный кролик? Тот вредный и заносчивый мудак, который вечно задевал Джека? — Угу, — кивает с улыбкой. — И который оказался очень добрым и ранимым зайкой внутри, а ещё спас меня и был очень нежен, — переходя на шёпот, перебивает Чонгука, покрасневшего до кончиков человеческих ушей, и перехватывает его ладонь своей. Тэхён прикрывает глаза, когда чувствует прохладные губы на своём лбу и не может сдержать улыбки. — Очень нежен… — разморенно повторяет омега. — Вам нужно покушать, Тэ, — слегка дрожащим голосом произносит Чонгук. — Пока температура немного спала. Разбудишь Хан-и? Боюсь его напугать. — Конечно, сейчас схожу за ним, — Тэхён пытается подняться, а Чонгук поддерживает его под спину, чтобы не закружилась голова. — Только аккуратнее, пожалуйста. Тебе нельзя так резко вставать, — заботится и ничего не может с собой поделать. — И вот честно, не было бы тебе так плохо, я бы точно тебя отшлёпал. Тэхён даже замирает на мгновение, приподнимая одну бровь, и до Чона доходит, что именно только что сказал. Вот он вообще сейчас не имел в виду ничего такого, но от реакции омеги становится только хуже. Даже болезненное состояние Тэхёна не может сделать его менее привлекательным. И сейчас, находясь так близко из-за своего же необдуманного слова, мысли с мультиков скоростным поездом стремятся свернуть куда-то в сторону рейтинга восемнадцать плюс. Но Чонгук им решительно не позволяет, продолжая почти натурально возмущаться: — Вообще-то я теперь себя виноватым чувствую за твою прогулку под дождём и её последствия, — договаривает таки свою мысль. Тэхён решает не смущать их ещё сильнее, хотя и очень забавно наблюдать за сменой эмоций на чужом лице. — Поверь, тем, что ты приехал и вчера, и сейчас, ты уже загладил любую свою вину. Даже несуществующую, — и он снова дарит свою улыбку, которая теперь предназначена только для одного человека. — А своей заботой ты рискуешь украсть моё сердце... Окончательно... Чонгук растерянно смотрит вслед быстро удаляющейся фигуре и старается не светиться так ярко. Убеждает себя, что, возможно, Тэхён вообще ещё не проснулся и ещё неизвестно кому признавался, своему начальнику или зайцу-переростку. На секунду где-то кольнула ревность, правда была она к себе же, да ещё и к выдуманному. Подумалось, что это довольно глупая ситуация, поэтому Чонгук решил занять руки, чтобы голова с ума не сводила. Омега заходит на кухню за ручку с сонным малышом, и выглядят они одинаково помято и откровенно болезненно. Ребёнок постоянно чихает и трёт глазки, которые не перестают слезиться, а Тэхён просто плетётся по памяти, почти не открывая глаз, но оба оживляются, когда видят накрытый стол. С одной стороны стоит детская тарелочка с идеальной манной кашей, украшенной ягодами голубики и шоколадной крошкой. Рядом блюдце с кусочками нарезанного банана, яблока и очищенные дольки мандарина. На другой же стороне глубокая чашка с ароматным куриным бульоном, яйцом и зеленью. А на маленькой деревянной дощечке лежат горячие тосты в виде сердечек с ветчиной и сыром. У Чонгука такая же порция, как у Тэхёна, только без сердечек. Сзади на тумбе заваривается чай с лимоном и имбирём, а рядом стоит соблазнительная коробочка с клубничными моти, на которую устремляются две пары глаз. — Сладкое только после еды! — со смехом Чонгук сначала усаживает на место Хан-и, а затем отодвигает стул для Тэхёна. — Ну паааап, — омега смешно дует губы и выглядит сейчас меньше ребёнка, потому что даже тот сразу смирился и с наслаждением вылавливает ягодки из сладкой каши. — Это не сработает, даже не пытайся, — щёлкнув Тэхёна по кончику носа, Чонгук продолжает радостно улыбаться и почти разворачивается к своему месту, когда его ловят за руку и заставляют обернуться. — Уверен? — Тэхён играет бровями, закусывая губу, пока Чонгук нервно сглатывает. Нет, ну как можно быть таким несносным? — Тэ, здесь дети, — еле слышно отвечает Чон, освобождая свою руку из тёплого плена. — Знаю, — вздыхает Ким, становясь снова милой сонной булочкой. — Но я не мог не попытаться, — принимается за еду, а Чонгук следит за реакцией. Очень переживает, ведь впервые готовит для омеги. Он на самом деле любит готовить и обычно сильно не нервничает, потому что даже делая всё на глаз, необъяснимо идеально соблюдает пропорции, но вот именно сейчас совсем никак нельзя ударить в грязь лицом. — Чон Чонгук! — с возмущением почти кричит Тэхён, а альфа делает вдох и боится выдохнуть, потому что, ну не может же это быть настолько плохо? Он сверлит глазами парня, а тот смотрит то в свою тарелку, то на Чона, переводя взгляд. — Почему ты раньше молчал, что так прекрасно готовишь? Я отказываюсь больше есть в дурацких кафе! Требую домашнюю еду твоего приготовления. Чонгук наконец шумно выдыхает, уже не сдерживая смущённую улыбку. Его семья часто хвалит его еду, хоть он и достаточно редко готовит, но такой реакции он давно не видел. Вдвойне приятно слышать похвалу именно от этого омеги, чьё мнение вдруг стало слишком важным во всём. От взаимных переглядок их отвлекает резкий стук ложки о стол и возмущённое: — Я тозэ отказываюсь есть дуацкую кашу в садике, там комочки. Мозно адзосси будет мне готовить вседа? — Хан-и дует губы точно так же, как старший омега, и Чонгук не успевает переводить взгляд с одного на другого, ведь вообще не видит различий. — Намджун меня убьёт, — тихо стонет Тэхён. — И да, Чонгук, познакомься наконец, это Хан-и — мой любимый и единственный племянник. Малыш тоже приболел, а мой брат, узнав, что я буду дома, незамедлительно привёз его ко мне. А я и не был против. Чувствую себя сносно, а Хан-и весь в Намджуна, тихий и спокойный. Как с утра объяснил Джун, им с Джином очень срочно нужно на работу, но не поведут же они ребёнка в таком состоянии в сад. Тэхён, конечно, почти поверил людям, которые спокойно могут работать удалённо, но решил не смущать брата и позволить родителям остаться наедине. Как бы только не пришлось потом сидеть сразу с двумя сопливчиками. На самом деле, Тэхён любит малыша как своего, и раньше часто забирал к себе, до того, как устроился на работу. Поэтому сейчас невероятно соскучился по племяннику, а его родители, видимо, друг по другу. Никто не остался в обиде, кроме Чонгука, который в первую очередь был обижен на себя. Впервые забыл телефон и не получил такое важное сообщение, поэтому сам виноват в потраченных нервных клетках. — Приятно познакомиться, малыш, — ребёнок деловито протягивает руку для крепкого пожатия, видел, что так делают взрослые, и Чонгук, сохраняя серьёзное выражение лица, поддерживает крошечную инициативу. Они жмут друг другу руки, а потом Тэхён вспоминает, что представил только одного. — Хан-и, это Чонгук-хён, мой… хороший друг, — и смотрит на альфу, который сложил руки на груди, глядя с вызовом в ответ. — Друг? — кажется, задело, хотя какие могут быть претензии, если их отношения пока вообще сложно как-то идентифицировать. — Надеюсь, в следующий раз ты представишь меня нормально, — с усмешкой возвращает внимание к задумчивому лицу маленького омежки. — Посмотрим, — загадочно ухмыляется Тэхён и тоже смотрит на Хан-и, потому что он вдруг выдаёт: — А ты тепель длуг хёна вместо Чимин-хёна? — Почему ты так решил, малыш? — Чонгук пока не может понять сложную логику ребёнка, который явно долго выстраивал какую-то свою цепочку умозаключений. — Ну... у Тэхён-и-хёна всегда был один длуг, а тепель его длуг ты… А как же Чимин-хён? — он слегка дует губки, как будто вот-вот расплачется. — Нет, солнышко, не переживай так сильно, — он берёт маленькую ладошку в руку и продолжает успокаивать. — У каждого человека может быть много приятелей, и если появляется новый друг, это не значит, что старые исчезнут из жизни, — Чонгук разговаривает с Хан-и как со взрослым, а тот внимательно слушает каждое слово, понимающе кивая головой. Тэхён даже забывает про еду, глядя, как мастерски справляется с ребёнком альфа. — Но у меня вот только один длуг, — снова расстраивается кроха, отправляя новую ложку каши в рот. — Его зовут Мин-и, он всегда делится со мной иглушками. А где мне взять ещё длузей? — Но ведь у тебя уже есть другие друзья, — Чонгук слегка улыбается удивлённому личику Хан-и, ведь тот становится так похож своей мимикой на Кима. — Чимин-хён ведь тоже твой друг, если ты расстроился, что Тэхён больше не будет с ним общаться? — в ответ сосредоточенный кивок. — А теперь и я твой друг, если ты не против. Надеюсь, мы будем иногда видеться, если твой хён ещё позовёт нас в гости, — и они вместе с надеждой переводят взгляд на счастливого Тэхёна, который обезоруживающе поднимает руки, всем видом показывая, что ни за что не будет мешать новому статусу этих двоих и их дальнейшему общению. — Улааааа! Чу... Нук... Чо... Гук… — Хан-и по слогам пытается выговорить новое имя, хмуря бровки, но у него категорически не получается. — Хан-и, тебе как моему другу не обязательно называть меня полным именем, можешь звать меня Гук-хён. — Улаааааа! Тэхён-хён, ты слышал? Гук-хён тепель мой длуг тозе! — и он радостно перебирается на колени к новоиспечённому другу, который аккуратно поддерживает его и двигает ближе тарелку с остатками каши, отправляя самолётик в улыбающийся ротик. Так и проходит их вечер. Хан-и ни на секунду не отстаёт от Чонгука, прилипнув к тому маленькой липучкой и спрашивая у нового взрослого все «почему», которые только могут прийти в эту светлую голову. После основной еды они перебираются в зал, наконец дождавшись чая и моти. Они много болтают, смеются и смотрят мультики, весело обсуждая героев. Но время летит неумолимо быстро, и вскоре Чонгук проверяет, что все лекарства выпиты, состояние омег стало немного лучше, поэтому сам собирается домой. Завтра рано на работу, а хозяевам уже пора спать и набираться сил. Они прощаются в коридоре, где Хан-и виснет маленькой коалой на быстро полюбившемся взрослом и категорически не хочет его отпускать, пока Тэхён не обещает дочитать сказку, которую они начали утром. Когда маленький ураганчик уносится в спальню на поиски книги, Чонгук наконец притягивает Тэхёна в свои объятия под возмущённое «Я же тебя заражу!» и смеётся: — Тэ, мы весь день были в одной квартире, если ты и можешь меня заразить, то этого уже не избежать, поэтому хорош вырываться и нагонять себе температуру, — Тэхён наконец расслабляется в руках и поднимает доверчивый взгляд, полный расстройства из-за предстоящей разлуки. Он за этот день слишком привык к Чонгуку, его заботе и их постоянному притяжению, что уже сейчас чувствует пустоту, хотя альфа ещё даже не ушёл. — Ну-ну, чего ты? — Чонгук за подбородок поднимает лицо омеги и внимательно всматривается в грустные глаза, со всей уверенностью произнося: — Ты сейчас пойдёшь поспишь, посмотришь самые добрые и яркие сны, а завтра я снова приду к тебе после работы. Ты даже заметить не успеешь, как быстро пройдёт время. Только не тони больше, особенно без меня. Договорились? Тэ неуверенно кивает головой, а Чон наконец прикасается к немного потрескавшимся после температуры губам своими, тем самым закрепляя обещание, и, с трудом оторвавшись от омеги, уходит, оборачиваясь из коридора и даря мимолётную улыбку. Тэхён стоит в дверном проёме, пока двери лифта не скрывают за собой альфу. Наверное, уже его альфу…

***

Всю неделю после этого дня Чонгук действительно приезжает к Тэхёну. Они много болтают, смотрят мультики, выход которых альфа пропустил из-за работы, и ещё больше узнают друг друга. Оба привыкают к необходимому присутствию второго рядом. Тэхёну уже гораздо лучше, поэтому в предстоящие выходные они собираются устроить своё первое настоящее свидание. Они решили, что хотят окончательно переступить черту хороших знакомых, друзей, коллег и так далее по списку, но пока не спешат бросаться громкими словами, также договариваясь заранее, что на работе отношения не афишируют, ведь им обоим не нужна огласка. Тэхён не хочет, чтобы о нём собирали сплетни и все его заслуги списывали на статус пары директора, а Чонгук после последних отношений и так долго восстанавливал своё имя. Когда он застал своего бывшего с другим в клубе, тот был уволен с позором, но в отместку написал заявление о домогательствах на рабочем месте и принуждении к близким отношениям, а увольнение списал на свой отказ, хотя был как раз тем, кто вешался на альфу и не давал ему прохода. Компании пришлось долго улаживать конфликт, нанимать лучших адвокатов и восстанавливать репутацию. Хотя дело и было закрыто в пользу Чонгука, но от слухов никуда не деться. Полностью история улеглась только тогда, когда этот омега, весьма лёгкого поведения, попал ещё в пару скандальных историй. Отношения Чонгука с Тэхёном начинаются тихо для окружающих, ведь, как мы знаем, счастье любит тишину. Но кто запретит им сводить друг друга с ума наедине?