Ошейник принадлежности

      — Ты помнишь, что завтра корпоратив?       — Уже завтра? — Антон стоял возле шкафа, одевался в новые домашние шорты и футболку пастельных желтоватых оттенков с невидимым, точно пергамент, узором. — Ты ведь на нём тоже будешь? Мне можно пить? Есть те, с кем лучше не разговаривать или запретные темы?       — Чш, давай по порядку, Антош, — Арсений похлопал рядом с собой по кровати, и Антон с радостью устроился на указанное место, заполз под лёгкое одеяло, стараясь лечь так, чтобы соприкасаться со своим господином как можно в больших точках. Арсений украдкой перебирал шелковистые волосы и дышал их сладковатым ароматом. — Я тоже буду присутствовать, но в отдалении. Вероятно даже, что мы с другими командирами и полковниками уединимся от вас в другой комнате или просто обособимся в каком-нибудь уголке. Но я буду стараться за тобой следить. Ты можешь пить, но следи за количеством выпитого и не кури. Ничего не кури, ни сигарет, ни кальян, ни другой травы. Пей только вкусные напитки, чтобы после корпоратива, если я захочу тебя поцеловать, мне не пришлось морщиться от ужасного запаха. Можешь танцевать и играть в игры, если ребята будут их устраивать. Караоке и так далее — пожалуйста. Я не возражаю. Запретные темы… хотел бы я сказать, что их нет, но не скажу. Не говори обо мне, ничего личного. Я не против, если окружение узнает про наши отношения, меня не волнует их мнение, но я не хочу, чтобы они знали обо мне то, что имеешь право знать только ты. Это касается и финансов. Свои тоже не разглашай, они не должны знать сколько ты зарабатываешь и на что конкретно тратишь деньги. Ты можешь говорить обо мне, как о своём доминанте, но не вступай ни в какие споры. Я запрещаю тебе участвовать в драках, даже если ты будешь помогать или кто-то посмеет пристать к тебе. Если такое произойдёт, просто позови меня. И ещё — тебя не должны много трогать. Я понимаю дружеские рукопожатие и объятия, но сведи их к минимуму. Я не люблю, когда трогают мои вещи.       — Сам ты часто их трогаешь?       Арсений за эту подколку тыкнул Антона под рёбра несколько раз. Дурачились так они недолго, Антон и добивался подобного внимания, и уже очень скоро извиняюще ластился к своему папочке, рассыпаясь в сотнях извинениях.       Очень скоро настала ночь, за ней рассвело утро. Арсений обычно вставал раньше, если только не приказывал нижнему позаботиться о завтраке. На этот раз он тоже проснулся пораньше, быстро приготовил на двоих глазунью, себе сделал крепкий кофе — любимый напиток не для бодрости, а именно по вкусу, и также поставил настаиваться цветочный напиток. Антон выполз сонный, зевающий, однако прибранный — успел сходить в ванную комнату и привести себя в порядок, надушился, почистил зубы, умылся. Порой Арсений велел ему завтракать на полу, но сейчас это пошло бы вразрез с заданной ролью, поэтому от мимолётного желания пришлось отказаться.       — Хорошо выглядишь. Ничего не болит?       — Саднит, но это приятное напоминание о вчерашнем вечере, ничего серьёзного.       Так как прав у Антона всё ещё не было, до работы он добирался либо на общественном транспорте, либо ехал с Арсением большую часть дороги, высаживался под конец и пешочком преодолевал оставшийся путь.       Сегодня из-за приближающегося праздника города у Арсения были другие дела в городе, но он всё равно подбросил до куда смог, коротко поцеловал на прощание и уехал. Весь остаток дня, до самого вечера, они не виделись. Понятное, простое, но раздражающее время для любого верхнего — не знать и не видеть, что делает нижний. Возможно, он в течение дня сделал несколько вещей, за которые мог получить наказание, или произошли события, которые могли испортить ему настроение и передаться в сессии. Может быть, к нему пристал какой-нибудь глупый человек с предрассудками. А в целом — Арсений просто скучал. За прошедший год он успел привыкнуть и привязаться к Антону, поэтому хотел, чтобы тот, по заветам старых времён, всегда сидел дома в доступности, заведовал хозяйством, например.       Тоска в связи с расстоянием шла скорее фоново. Сейчас в их отношениях наблюдался период расцвета, период влюблённости, когда принято закрывать глаза на некоторые недостатки, хотеть постоянно потрогать, понюхать — ощутить.       Замотавшись, Арсений забывал про тоску разлуки, но каждые свободные минуты или долгие бессмысленные встречи выматывали его и возвращали мысленно к нижнему. Ему хотелось ходить на мероприятия с нижним за спиной, сидеть в удобном кресле, перекинув ногу через другую, и чтобы свисающая с подлокотника рука касалась волос сидящего рядом Антона. Чтобы он преданной собакой таскался по пятам. Возможно, общался с другими нижними, когда было позволено, или даже с верхними — тут уж по-любому с прямого на то разрешения или в рамках этикета. Но всё это возможно было осуществить в тематических местах, например у знакомой в баре, но никак не на официальном праздновании города.       Поэтому второй раз за день Арсений увидел своего мальчика уже вечером, после длительной официальной части. Отгремели музыкальные инструменты, отработали свои деньги танцоры и исторглись воплями с аплодисментами граждане. Солнечные улицы постепенно помрачнели, приобрели голубые тона и тонкие очертания засыпающего города. Гвардейцы заперлись в здоровенном актовом зале, шум их разговоров прерывался только музыкой, воем и смехом. Стучали бокалы, проливался алкоголь и рассыпалась от неловких движений еда. Арсений вместе с несколькими другими начальниками (но тоже своими подчинёнными, просто на голову выше остальных) прошёл в дальний угол, где им выставили круговые диванчики и подготовили кальян с дурманящими травами.       И именно тогда, проходя по центральному залу, наполненному лиловым мерцающим светом, Арсений увидел улыбающееся лицо Антона, живо о чём-то беседующего со своими коллегами. Он пил напиток желтоватого цвета, закусывая ягодно-фруктовой нарезкой. Сначала один, потом второй подчинённый обернулся, и по цепочки это дошло до Антона. Он отложил бокал на стол и посмотрел ровно в глаза, чуть склонив голову. Арсений не видел точно, но был уверен, что в момент поклона тот ещё сложил ладони на колени. Как бы кивая всем сразу, Арсений выдал короткое разрешение продолжать в том же духе и приземлился недалеко от кальяна.       Разговоры в первое время шли рабочие, обсуждали монстров, магию и сам праздник. На третьем бокале дошли до короля и его новых приказов. «Как будто к войне готовимся», сказал один. «Пусть утопит эти мысли Морская Царица», сказал второй.       Арсений прикрыл глаза и направил магический поток с отдалённого столика к себе в ухо. Звуковой туннель позволял услышать разговоры в относительно хорошем качестве. Конечно, пользоваться магией среди магов было немного странно, но здесь было такое большое скопление пьяных людей, плохо сдерживаемых свою ауру, что подобный туннель несильно бы заметился.       Сначала разговоры были не особо интересные. Арсений подслушивал лениво, в основном курил кальян и кивал беседующим коллегам, иногда вкидывая похожие по смыслу слова. Пару раз подчинённые говорили про него, в основном нейтральное, без упрёков или глупого восхищения. Оно и понятно, он же подслушивал своих прямых подчинённых, которые достаточно уже наработались с ним и привыкли к его способностям и характеру. А потом начались расспросы. Видимо, ребята посчитали Антона в достаточной кондиции делиться личным.       — Слушай, Тох, ну ты правда нижний?       — Ой бля, началось.       — Да ну серьёзно. Я себе нижних по-другому представлял.       — Ну ты думаешь он для красоты ошейник носит?       — А может, ему реально нравится ну… как он выглядит?! Кто твой этот, доминант? Он гражданский? Или его вообще нет?       — Почему ты думаешь, что я притворяюсь нижним? — чуть поплывшим добрым голосом спросил Антон. Мальчика развезло.       — Ну, типа, выделяешься? Единственный нижний во всей гвардии. Как нижний вообще может служить в гвардии?       — Слушай, ну служить мы умеем хорошо, разве нет?       — Воу-воу-воу, подловил. Но! Это ведь другое служение. Ну, не своему верхнему, а… королевству. Городу, гражданам! И своему командиру. Тебе нормально подчиняться, ну, и доминанту своему, и капитану?       — Капитан — тоже доминант, так что не испытываю никаких проблем с этим.       — Но он же другой доминант. Не твой!       Антон фыркнул. Арсений крепко сожмурился и покачал головой. Но он не запрещал разглашать их отношения, так что не стал вмешиваться.       — Ты замечал, чтобы капитан отдавал приказы, не касающиеся работы? Да, конечно, мне, как и любому нижнему, не нравится слушаться чужого человека, но не настолько не нравится, чтобы… ну, знаешь, вовсе уйти из этой сферы. Мне нравится магия, и благодарность граждан приятна. А ещё, знаешь, из-за того, что среди гвардейских нет нижних, я чувствую себя более особенным, понимаешь?       — Я всегда хотел спросить — почему? Почему именно гвардия? Из-за этого? Нравится магия?       — Мне она с детства нравилась, а потом я осознал в себе нижнего и… типа загнался, что мне не стать хорошим магом. И это как-то сподвигло меня всё-таки попробовать. Знаешь, понять и доказать себе, насколько на самом деле влияет природа, и помешает ли она мне стать тем, кем я хочу.       В глазах коллег он приобрёл уважение, а Арсений немного выпал в задумчивое состояние. Кальян только сгущал краски, затягивая одну мысль в петлю. Он знал почему Антон занимался магией и через что проходил. Многое в его объяснении было проглочено. Например, немаловажную роль сыграла мать, не принимающая нижних, но толкающая Антона заниматься, быть сильным, крутым мальчиком, которым она могла бы гордиться. Это тоже на него давило, и Арсений был уверен, что давило намного сильнее собственных стремлений. Потому что все факторы извне всегда толкают куда мощнее, чем собственное желание.       — А ты не считаешь себя выше своего доминанта?       — Выше?       — Ты состоишь в первом взводе города! Ты знаешь как сложно сюда попасть? Капитан редко кого берёт к себе! Тем более в ученики! Это же большая честь! Или твой доминант этого не понимает?       — Ммм…       Арсению даже интересно, что конкретно ответит на это Антон. Понимает ли Арсений, насколько он «важный» и «строгий» в плане набора новеньких в свою группу, точнее в свою роту и тем более в свой личный взвод. «Первый» — название неофициальное, но все граждане так и называют их — первыми. Первыми после капитана.       — Кем бы ни был мой сэр, он для меня всегда остаётся именно моим сэром, хозяином и владельцем.       — Ты ведь не вещь.       — В его руках я что угодно.       Увёл от опасной темы. Арсений готов был похлопать.       — Не понимаю я нижних.       Несколько коллег засобиралось уходить. Корпоратив подошёл к концу, большая часть людей уже напилась и тоже собиралась расходиться, другие кутилы только набирали обороты — выходили танцевать, вступали в глупые споры и вытаскивали за собой других. К Антону несколько ребят тоже подходило, и парочке удалось затащить его за собой на танцпол или всунуть лишний выпитый шот. Арсений хотел оказаться дома, в тихой уютной обстановке, но не мог себе позволить прекратить наблюдать за своим нижним. Он контролировал, он проверял, он оценивал и приходил к мысли, что мальчик всё-таки малясь перебрал с алкоголем.       Кальян действовал медленно, изящно закручивая мысли. Зато текила, которую Арсений выпил залпом и зализал солью, ебанула моментально. Он пришёл к мысли, что либо ему нужно размять ватные косточки, либо не спеша уходить домой. Уходить в одиночку он не собирался, здесь ещё оставалась его вещь, его раб, нижний и, как бы ни звучало это по-человечески глупо, возлюбленный. Своё обязательно нужно забирать, а то пропадёт вещичка просто так или достанется в плохие руки.       Рассказывающий историю Дима моментально заткнулся и с вопросом в глазах уставился на капитана. Он всегда так реагировал — идеальный подчинённый, честно, с самоотдачей исполняющий свою работу. Такого иметь в подчинённых одно удовольствие. А вот Антон оказался в неудобном для себя положении — он сидел другой стороной, ничего не видя и, попав под дурман алкоголя, ничего не замечая остальными органами чувств. На тяжёлые ладони, улёгшиеся на плечи, всё его тело подсобралось в легко осязаемом страхе.       — Как настроение, ребят?       — Нормально.       — Да хорошо.       — Не умеют тут люди веселиться.       — А у Вас как, капитан?       Ворох нестройных очевидных ответов. Антон медленно повернул голову. У него вышло согнать страх, а вместо страха к нему закралось чувство поприятнее — удовольствие. Он пожал плечами, улыбка пьяно расширилась.       — Всё хорошо, пока никто не отрубился, капитан.       — Рад слышать.       Арсений чуть сильнее сжал пальцы на плечах в неожиданных мыслях. Они забрались в голову спонтанно, без явных причин. Возможно, подсознание получило доступ выйти на волю, когда сознание сплелось с алкоголем и дымом кальяна.       — Хочу переместиться в другое место, мне более близкое. Кто-нибудь хочет?       — Вы серьёзно, капитан?!       — Если капитан приглашает, то как не пойти?!       — Может, Вы ещё и угостите чем-нибудь?       — Может быть. Собирайтесь, если идёте. Это будет наш собственный небольшой корпоратив. Первых, так сказать.       — Тох, а ты пойдёшь? Или тебе нужно отпрашиваться у своего?       — Ну… это же часть корпоратива?.. — неуверенно ответил он.       Арсений вздохнул. Конечно, это мог быть повод спровадить домой, а не увести за собой в более интимное место.       — Разумеется. Я же сказал, что это корпоратив первых. Или ты не первый? Не бойся, если твой верхний будет возникать, — Арсений улыбнулся на этом моменте, — я всё улажу.       Ребята довольно заулюлюкали и засобирались. На такую компанию пришлось вызывать три машины такси. В машине с Арсением помимо водителя ехал ещё Антон и двое его друзей-коллег — Дима на переднем, а Миша рядом, возле правого окна.       Во время дороги Антон предпочитал не шевелиться и толком не разговаривать. Слева от него сидел доминант, справа разгорячённые говорливые коллеги. Он постепенно трезвел, невнятно отвечая, что бухать больше не будет и посидит скорее за компанию.       — Посидишь у меня в ногах? — прошептал Арсений ему в ухо.       Безобидный шёпот со сладкими фантазиями вызвали у Антона румяна на щеках, едва ли различимые в вечерней темноте. Только проносящиеся мимо фонари оставляли рыжие блики, подсвечивая и даже удваивая розовый цвет смущения.       — Если такая возможность представится, я с радостью, сэр, — прошептал он в ответ едва слышно. Совсем незаметно Арсений сжал пальцы на его левой коленке, получая в ответ судорожный выдох. Коллеги ничего не заметили, а вот водитель, поглядывающий на капитана в зеркало переднего вида, мог уловить излишне интимные шептания, только рта всё равно не раскрыл. Слова какого-то таксиста против такого высокого чина веса не имели.       Вечерний бар Анташе, названный в честь владелицы, прекрасной домины — близкой подруги Арсения — переливался розово-голубыми огнями снаружи и тёплым огненным внутри. Большинство столиков оставались свободными, и дело было не в позднем часу или качестве заведения, а в том, что оно не отличалось особенной известностью, имело «дресс-код» и кусало случайно зашедшего выпить посетителя своими ценами на алкоголь с закуской.       — Как здесь пафосно, — воскликнул Миша. — Нам сюда точно можно? Здесь всё такое… строгое.       На стенах висели картины и фотографии. Картины — обычные, достаточно стильные и уютные натюрморты или пейзажи. А вот фотографии — разные человеческие фигуры в верёвках. Очень качественные работы, которыми можно было полюбоваться. Одна из композиций принадлежала Арсению, чем он гордился, хотя вслух хвастался об этом только в крайнюю степень выпитого.       Рядом с обычными диванами и столиками располагались их, можно сказать, уменьшенные копии. Напольные столики и скорее собачьи лежанки, чем настоящие диваны. При входе в зал стояла забавная табличка: «разрешается ходить без поводков и намордников». Табличка была прибита к длинной железной палке, криво установленной в небольшой садик, огороженный деревянным заборчиком. Садик напоминал собой водопад, и если присмотреться, можно было увидеть небольшую черепашку, лениво перебирающую там лапками.       — Анташе, моя ты дорогая! — воскликнул весело Арсений и подошёл поцеловать её краем губ в щёки. Она горячо ответила своими поцелуями.       — Какие люди! С прошлого визита и года не прошло, какая честь для нас, Арсюш! Ты один, с компанией или, может быть, — она оглядела столпившихся за Арсением ребят и зацепилась взглядом за Антона. — С нижним?       — С коллегами, — установил Арсений. — Точнее подчинёнными. Разместишь нас где-нибудь?       Анташе сияла не только глазами, вытягивающими из Арсения деньги и слова, но и внешне. На ней была дорогущая красивая бижутерия, и изысканный наряд из жёлтого полуобнажающего платья. На загорелом теле вместе с выгоревшими на солнце волосами она выглядела божественно. Ребята залюбовались её солнечным задором, но не посмели отчего-то представляться или просто говорить в её присутствии.       Она была подругой Арсения — заметно по обращению, о котором подчинённые и мечтать не могли. А ещё она была доминой, и это чувствовалось в том, насколько свободно она перемещалась по лицам взглядом и изящными ногами на каблуках между столиков. Её подчинёнными были по большей части молоденькие девочки, по оставшейся такие же миловидные мальчишки (у единственного брутального пацана не так давно обзавёлся верхний, так что он с сожалением покинул их цветочный сад), у всех на открытых шеях красовалась цепочка с буквой «S». При виде новых гостей каждый официант отложил свои дела, что почтенно склонить голову. Впрочем, на лицах цвели поистине дьявольские улыбки вместо ожидаемых серьёзных масок полного почтения. Здесь почти все нижние были с норовом. Хозяйка предпочитала бойких девочек и юношей, хотя и на остальных посетителей держала нескольких нижних другого характера и внешнего вида. Всех своих птенцов Анташе обожала и не давала их в плохие руки. На одной из стен с портретами висели имена доминантов, навечно забаненных в этом месте.       — Госпожа, будут распоряжения? — спросила подошедшая к ним девушка с меню в руках.       — Обслужи господ, дорогая. Среди вас есть доминанты, мальчики? Я вижу только занятого нижнего. Он с кем-то или сам по себе?       — Он мой подчинённый, — с нажимом сказал Арсений, хватая Анташе под плечо. — Как и остальные, — договорил он, глядя ей в глаза. — Угости их чем-нибудь хорошим за мой счёт, но не разоряй меня до нитки.       — А тебя возможно разорить? — хохотнула подруга. — Анют, собери предпочтения, и пусть Костик их исполнит. Пойдём, Арсюш, поговорим. Мы так давно не виделись. Как всегда хорош.       — Перестань, это ты выглядишь, как богиня.       — Да-да-да, я слышу эти комплименты каждый раз.       — Не представляешь, как это взаимно.       Они рассмеялись друг другу и пошли за обособленный столик ближе к бару. Размещался столик удобно, с него отлично просматривался весь зал. Хозяйское место, редко отдаваемое обычным посетителям. Антону в неизведанном DS-окружении особенно важно было чувствовать или хотя бы видеть своего сэра, поэтому он сел нарочно напротив него, перед этим сломлено посмотрев на «собачью лежанку» у собственных ног. Нижние должны были садиться на них, если не получали иного приказа от своего господина. Этого не нужно было знать, понимание моментально вкручивалось в голову впервые пришедшего сюда сабмиссива, ведь нет лучше места, чем ноги доминанта. Он вежливо попросил у Анюты свежевыжатый сок без алкогольных добавок, всё ещё нервничая от неправильно занятого места. У Анюты были такие искрящиеся глаза, что Антон смутился, отведя взгляд в сторону.       — Я слышала, что в городской страже появился нижний мальчик. Стоит ли мне удивляться, что ты захапал его к себе?       — Он мой нижний, — не стал скрывать Арсений. — Это так очевидно?       — Ты явно хотел, чтобы я от него отстала. Стал бы ты делать это для чужого для тебя человека? Разумеется, нет. Ты эгоистичен, несмотря на должность, которую занимаешь. Твоей целью всегда были личные амбиции и признание, но никак не помощь людям. Да и к тому же, Арс… Какой верхний отпустит своего нижнего одного в такое место? Не смеши. Да и не похож мальчик на бунтаря, решившего ослушаться волю своего постоянного. Здесь каждому очевидно, чей он. В последний раз, когда ты был у меня, то говорил, что никому ещё не надевал ошейник. Что изменилось за эти… полгода? Ты нашёл его на улице и затащил к себе под крыло или же он сам в него так удачно влетел?       — Не нужно думать, что я взял бездарность, чтобы удовлетворить своего доминанта. Это не так. Но кадр, как по мне, безумно интересный. И, главное, на экшенах он меня абсолютно устраивает.       — Это главное, — кивнула понимающе Анташе. — Как понимаю, они не знают, кто хозяин твоего мальчика? Неужели ты спокойно с этим смиряешься? Когда ты встречал с Али, об этом знали все. Девочке до сих пор порой звонят журналисты.       — Ужасные люди. О ней все знали среди моих близких, а остальные узнали случайно, и я очень об этом сожалею. С Антоном узнавание будет в разы хуже, он сам по себе достаточно медийное лицо, по крайней мере в среде патрулируемого района. Но ты права. Хочу этого. Хотя бы среди своих, но они по-любому разнесут дальше. Рано или поздно об этом узнают. Мне нужно успеть его хорошо воспитать до этого момента.       — Он зелёный?       — Уже нет, но был.       — Надо же. Ты взял зелёного? Как он не сбежал-то от тебя? О, он смотрит в нашу сторону. И, кстати, очень часто. Виноват?       — Возможно, перепил. Но об этом судить я буду дома. Мне кажется, ему просто интересно, с кем я общаюсь и говорю ли о нём. Он никогда не был в подобном месте. В DS-комьюнити.       — Совсем зелёный, — покачала головой Анташе. — С твоей-то любовью красоваться. Поскорее воспитай его и приходи к нам уже нормально. Утолишь его любопытство? Скажешь, что только о нём мы и болтаем?       — Ещё чего.       — И всё же, это бар для Тематических. И ты даже не посадишь его рядом с собой на колени? На месте нижнего, я бы расстроилась. Ты пьян. Уверен, что не хочешь отдать всё в руки своему доминанту? — Арсений отрицательно мотнул головой, и она отстала. — Кстати, ошейник. Ты палишься, Арс. Почти такой же, какой был у Али. Отдам все свои плети на то, что Кир и Мари сразу его узнали. И остальные наши узнают, если не уже.       — Ну, об этом знает не так много людей. Но в остальном ты права. Когда я брал его сюда с собой, не думал, что настолько сильно захочется посадить его рядом. К тому же он прекрасно понимает, что это за место.       — Ему некомфортно. Пойдёшь спасать своего мальчика?       — Пойду с ребятами пообщаюсь. Заглядывай.       Арсений вернулся с бокалом разбавленной соком текилы. Подчинённые поднимали руки, провозглашая тост, и тост этот посвятили капитану. Они радостно чокнулись с ним, завопили и опрокинули в себя свои напитки. Антон пригубил сок. Всё его внимание было обращено к Арсению, он бегал глазами по его лицу, не то пытаясь узнать мнение или приказ, не то просто любуясь и боясь своих очевидных разглядываний. Арсений пересадил его в самый угол дивана, — ещё немного и начинались напольные лежанки, — а сам сел рядом с коротким объяснением, что в таком месте нижнему необходим хоть какой-то верхний рядом.       Ложь. Если бы даже верхний разрешил своему нижнему одному пойти в подобное место, строго настрого запретил бы садиться рядом с доминантом. Но откуда об этом знать ванильным, правда? Для них определённым авторитетом и по работе, и по своей среде, был Арсений, и любое его слово обличалось правдой.       Разговоры шли в основном рабочей направленности, но более интересной. Например, обсуждали скорые соревнования. Антон летал в своём собственном мире, напрочь пропуская всю речь коллег. Пару раз к нему подходили официанты-нижние и что-то шептали на ухо, получая от него такой же интимный ответ. От одного вопроса Антон покраснел сильнее, чем от всего выпитого ранее алкоголя.       — О чём она спросила у тебя? — не удержался от негромкого вопроса Арсений.       — Сэр, это всего лишь сплетни нижних.       — Ты не отвечаешь мне на вопрос? Серьёзно? Я мог бы выпороть тебя прямо сейчас.       — Могли бы, сэр, — с улыбкой тем же шёпотом ответил Антон, — но не сделаете.       Арсений скидывал такую вольность на алкогольное опьянение и свободную атмосферу, на обманчивую равность от сидения рядом со своим доминантом на диване, а не в его ногах. Он решил припугнуть, незаметно соскользнул под стол и сжал, как в такси, коленку.       — Не сделаю здесь — сделаю дома.       — Я ведь хороший мальчик у папочки и ничего не нарушил, — протянул Антон, дёрнув ножкой.       Он был расслабленным. И игривым. Место на него влияло. Арсений чувствовал, что ещё пару шепотков от других нижних, ещё пару грамм алкоголя в коллегах, и он переползёт либо на пол, либо на коленки своего верхнего. Он хотел быть собой. Не гвардейцем, а обычным нижним. Арсений бегло вдохнул воздух вокруг его шеи, почувствовал тонкий аромат ошейника и осадочный духов. И чуть отсел.       Игнорировать нижнего — идея плохая. Тот сразу начнёт приставать, уточняя, в чём провинился. Это лишь подтолкнёт, раззадорит. Арсению словно хотелось дождаться этого. Но он не стал. Провёл со своими ребятами ещё где-то час, пытаясь втянуть Антона в совершенно обычные разговоры, совсем не касающиеся Темы. Но из-за того, что они были в Тематическом баре, ребята, никогда не бывавшие в подобных местах, не могли перестать говорить об этом, переходя на совсем неподходящие разговоры.       — Тох, а ты бы тоже сел на пол, если бы здесь был твой верхний?       Антон пытался не смотреть на Арсения, но ёрзаньем пододвинулся к нему ближе.       — Я бы очень этого хотел.       — Ну вот не понимаю я их!       — Тиш-тиш, ты в Тематическом баре, не кричи об этом так громко.       — Но серьёзно! Я слишком человек для всего этого. А место классное. И официантки классные.       Они много о чём ещё говорили. Арсений дал им минут двадцать, по истечению которых на правах капитана стал посылать всех по домам. Антон ушёл в туалет и «пропал» в нём. За время его отсутствия такси успело всех увезти. Арсений бы с радостью продолжил вечер в желаемом ему виде, но в баре оставались чужие незнакомые люди, и так несколько раз вылезающие с телефонами их сфотографировать или попросить совместную фотографию/автограф.       Когда Арсений зашёл в туалет, — туалет в баре был общим, для обоих полов, для верхних и нижних не было никаких разделений, потому что так они могли познакомиться, — рядом с большим красиво оформленным зеркалом стоял Антон в окружении двух девочек-официанток.       — И что мы тут делаем?       Девочки вздрогнули, переглянулись и весело тихонечко захихикали, склонив головы.       — Ничего, сэр, — сказали они в унисон, сложив за спиной руки. — Просто общались.       — Идите, — махнул рукой Арсений, и девочки в тот же момент исчезли со всё той же задорной улыбкой на лицах. А Антон обернулся к нему и с надеждой склонил голову. — Как ты, малыш? Тебе не плохо?       — Нет, ничего такого. Они не хотели отпускать меня.       — Они знают?       — Им сказала госпожа Анташе. У Вас, правда, были с ними экшены?       — Правда. Но не со всеми. Ревнуешь?       — Не смею, сэр.       — А если честно?       — Ревную, сэр.       — И почему же ты соврал в первый раз?       — Я не соврал, сэр. Я, правда, не смею ревновать Вас к другим нижним и тем более к тем, что были до меня. Но эти чувства всё равно во мне есть.       Арсений не стал расспрашивать дальше. Обсуждать тему — тоже. Обсуждать её было бессмысленно. Ревность свойственна всем нижним и делает их только более страстными, капризными и покорными. Редко когда нижние на самом деле не ревновали, в остальных случаях отрицательный ответ на вопрос о ревности обязательно был враньём.       Такси подъехало скоро. Арсений горячо попрощался с Анташе, кивнул прислуживающим нижним и в последний раз обвёл зал глазами. Это место было для него вторым домом. Раньше он часто проводил здесь время. Иногда Анташе даже закрывала заведение, чтобы они могли знакомой компанией спокойно о чём-то поговорить или устроить закрытую тематическую встречу.       — Приходи с ним один, — прошептала Анташе на ухо, удерживая Арсения в прощальных объятиях. — Можешь ещё Серёженьку взять. Он хоть и не дом, мои девочки ему очень рады.       — У нас с ним почти никогда не совпадает расписание. Ты же знаешь, флот живёт своей жизнью.       — Всё равно ждём!       Серёжа был обходительным мужчиной, умеющим общаться с девочками. Несмотря на ванильность, он позволял себе определённые эксперименты в постели, из-за чего даже некоторые нижние, с которыми он спал, отзывались о нём хорошо. Конечно, в отношения с ним они не стремились, всё же он не тематический и постоянно в море, но ждали в гости всё равно каждый раз с нетерпением.       Такси доехало быстро. Антон первым вошёл домой, придержав Арсению двери. В прихожей он не стал раздеваться, сразу сел перед ним на колени, склонив голову и сложив руки на бёдрах.       — Ты в чём-то провинился? — уточнил Арсений, снимая мантию.       — Нет, сэр.       — Тогда почему не раздеваешься, а стоишь на пороге с опущенной головой?       — У меня не получилось сделать это в баре.       — В следующий раз, — пожал плечами Арсений и взлохматил ему волосы. — Не устраивай трагедию. Кстати, мы с тобой уже закончили играть в папочку и его хорошенького мальчика?       — Нет, сэр.       — Тогда что ты сейчас себе позволяешь, позволь узнать? Ммм? Почему молчишь?       — В том месте… Вы были моим сэром.       — Разве? Я был твоим капитаном.       — Для других, сэр. Для меня Вы в первую очередь сэр и хозяин.       — Ладно, допустим. Но я всё ещё не заканчивал нашу игру. Ты думаешь, что-то поменялось бы, знай все о наших отношениях? Нет, хороший мой. Я бы наказал тебя за неверное обращение при всех. При твоих коллегах в том числе. Но я не наказал. И сейчас не буду. А знаешь почему?       — Почему, сэр?       — Потому что этого ты и ждёшь. Ты ждёшь боли, ждёшь порки. Ждёшь внимания. Знаешь, что тебя ждёт вместо этого?       — Клетка, сэр?       — Клетка, — кивнул Арсений. — Раздевайся. Спать будешь в ней.       — Может, папочка будет более милостив? — с надеждой уточнил Антон, поднимая умоляющие глаза.       — Может, — пожал плечами Арсений. — Если он вообще услышит. Мне приказ повторять дважды?       — Нет, сэр.       Повторять было не нужно. Антон разделся быстро и аккуратно. Перед сном почистил зубы и сел перед клеткой, ожидая, когда Арсений откроет её и разрешит заползти в неё. Ковёр на стальном полу был мягким, это была настоящая звериная шкура светлого цвета. Но размера коврика не хватало, чтобы полностью укутаться или хотя бы накинуть на плечи. Поэтому Арсений принёс плед и перед уходом накинул на молчащего Антона.       Молчал Антон, потому что понимал и принимал свою вину. Арсений готов был пойти на уступки: новый опыт, желание быть покорным существом для своего господина, всё это было ему давно знакомо. На этот раз повлияли алкоголь и эмоции от первого окунания в DS-среду. Арсений сам не пресекал такое обращение в баре — оно ему нравилось. Оно было правильным. Пусть и нарушало установленное им правило. Раз не пресекал, значит сам виноват.       И всё же наказание необязательно было исполнять полностью. Пожалуй, всю ночь спать в тесной клетке, в темноте, в одиночестве — перебор для такой ситуативной оплошности. Арсений лёг на кровать и стал ждать.       Прошёл, наверное, час. Антон заскрёб по прутьям клетки. Он что-то говорил, но говорил слишком тихо. В открытую дверь спальни звуки едва ли долетали. Потом они стали крепче. Настойчивее. И всё равно больше походили на собачий скулёж. Арсений поднялся, наколдовал свет на ладони и медленно пошёл в общую комнату. Звуки прекратились, он остановился. Антон ещё раз проскулил обращение. Он пошёл. И так каждый раз, пока клетка не оказалась совсем рядом.       — Что я слышу, не понимаю? — театрально оглядывался вокруг Арсений.       Антон полностью припал к прутьям клетки и негромко сказал:       — Папочка, забери меня. Пожалуйста.       — М?       — Я хочу к тебе, папочка. Прости меня.       — Котёнок что ли завёлся?       Антон съёжился и сказал уже громче:       — Папочка, это я.       — О, Антош, — улыбнулся Арсений, точно впервые его увидел. Он озадаченно нахмурился и присел рядом с клеткой. — Ты чего здесь делаешь?       — Я наказан, — прозвучало с небольшой заминкой.       — За что?       — Не позвал тебя вовремя. Опять отдался сэру. Прости, пожалуйста. Ты ведь хороший? Ты заберёшь меня? Я хочу к тебе, папочка. Пожалуйста…       Арсений задумчиво оглядел клетку.       — И как же тебя вызволить, хороший мой? У меня ведь нет ключа. Ах, — воскликнул он удивлённо, когда коснулся дверцы. — Так она не закрыта! Тебе повезло, теперь ты можешь выйти. И долго ты там просидел?       — Недостаточно, — ответил Антон, склонив голову.       — Почему же тогда выходишь?       — Мне нужно разрешение на это. Я не хочу тревожить сон своего господина.       — А его нервы? — хмыкнул Арсений. — Вставай. Завтра досидишь. Сегодня я добрый, но это в последний раз. Надеюсь, больше мне не нужно объяснять, что правила я устанавливаю не только для дома? И не для красоты, чтобы ты их по своему желанию нарушал.       — Мои оправдания в любом случае не интересуют господина.       — Я их услышал. Поэтому сейчас ты идёшь спать со мной в кровать, так бы оставался в клетке. Или мне изменить своё решение?       Разумеется, Антон поспешил в спальню. В остальном он вновь вернулся к роли хорошего мальчика, поэтому перед сном даже переоделся в красивую ночную одежду. Арсений долго гладил его ноги под одеялом, но к сексу решил не переходить. Зато следующим утром, чувствуя лёгкое похмелье, уже заприметил шикарный план развития событий: разбудил Антона и попросил (равно приказал) его сделать завтрак на двоих.       Просыпаться рано Антону очень не нравилось, но с завтраком он справился. По утрам аппетит у него был паршивый, поэтому вместо своей тарелки он вылизывал член невозмутимо пьющего кофе и кушающего глазунью Арсения.       — Очень хорошо, очень хорошо, — бормотал, прикрыв глаза Арсений.       — Папочке нравится?       — Ты работай давай.       Антон проглотил всю сперму, вылизал член дочиста и сел рядом на коленях в ожидании. Лежащий рядом в складках одеяла поднос опустошился наполовину к тому времени. Арсений потянулся и порекомендовал позавтракать, пока глазунья совсем не остыла.       Это был первый облом оргазма.       Второй был около двух часов дня, когда Арсений прервал своим присутствием увлекательную игру на телефоне. Антон жаловался, что она была в онлайн-режиме, но не смог нормально возмущаться против прямого взгляда, поэтому замолк и развернулся. Он был во всё том же домашнем белье, с его слов «раздражающе впивающимся в задницу». Арсений разрезал ткань в области яичек и вошёл, вжав Антона лицом в диван.       — Папуль, можешь чуть…       — Да-да, я почти, хороший мой.       Он запихнул пальцы Антону в рот, чтобы тот точно не попросил того, чего просить сейчас не должен был. Следующие толчки были почти ленивыми, но звонкими. Антон изгибался дугой и покорно шёл в чужом темпе. Но этот темп и отсутствие физической стимуляции не дали ему кончить. А Арсений, когда хотел, спускал очень даже быстро.       — Папочка…       — Играй, больше не отвлекаю.       Антон уставил крайне обиженную физиономию. Арсений сделал вид, что не заметил её, и пошёл тренироваться магией. К сожалению, с таким огромным количеством однотипной бумажной работы он напрочь забывал некоторые заклинания. А ему не хотелось терять форму. Серёжа на новом месте чувствовал настоящее повышение, он поймал волну удовольствия, вступив в должность морского капитана и позабыв большую часть экзаменационных вопросов.       А вот Арсений сперва искренне радовался этому назначению, а потом сильно им разочаровался. Новая должность пусть и была спокойнее, но лишала всех радостей прошлой работы. Банальные магические навыки использовались раз в месяц, и то, только для обучения новеньких или по праздникам, чтобы красивую картинку показать гражданам, мэру или королю. Но уходить уже было поздно. Капитаны не сменялись почти столько же, сколько и короли. С прошлыми повезло — один подал заявление на пенсию, найдя себе хорошую замену в лице Арсения, второй умер от болезни, сильно посадив здоровье на одном из последних заданий.       Следующая смена кадров ожидалась лет через двадцать, не раньше. Арсения окружало много талантливых ребят, но ни одному из них он бы не доверил свой титул. Нет, способных среди подчинённых водилось много, некоторые вполне себе могли его победить, но для должности капитана одних сил было мало. Требовались качества переговорщика, наставника, руководителя, усидчивость и умение ставить приказ короля выше собственного мнения. Самое главное — капитан переставал быть гвардейцем, он становился картинкой, обложкой, лицом города и королевства, но никак не главным защитником. Должность, конечно, необходимая, но Арсений в полной мере осознал её спустя первый рабочий год. И был сильно зол на прошлого капитана за то, что тот не предупредил его о необходимости отказаться от всех своих желаний и стремлений в области магии.       Как говорил Серёжа, капитан — канцелярская крыса. Арсения это злило, поэтому занимался он упорно и резво на выделившимся потоке этой агрессивной энергии.       Позанимавшись часов шесть, сбавив пыл и прогнав три раза от себя навязчиво подходящего нижнего, Арсений проголодался. Обедали они ресторанной едой, за которой ходил Антон. К тому времени он был не удовлетворён уже дважды. Он пока не знал, не догадывался, что в планах на сегодняшний день он и не должен был кончать ни разу, да и получать любое удовольствие, связанное напрямую с половыми органами и эрогенными зонами.       Именно поэтому после ужина, когда разнеженный вкусной пищей Арсений полез к нему и услышал просьбу помочь достичь оргазма, Антон получил только безжалостный отрицательный ответ и был выебан второй раз за день.       — А теперь спать.       — Ну, пап!       В этом даже игры не было. Арсений усмехнулся, но только когда отвернулся, чтобы его эмоции нельзя было заметить. Выключил свет. Антон долго пыхтел, устраиваясь, и по итогу затих. Вероятно, у него был коварный план дождаться, когда папочка заснёт и тихонечко себе вздрочнуть, но Арсений крепко обнял его, нарочно прижав руки у себя возле груди, и попросил не вертеться.       Таким образом без прямых приказов и запретов Антон был опрокинут на оргазм. Утром он проснулся настороженный и хмурый, готовый к новому подвоху.       — Сходи в душ и оденься как-нибудь покрасивше.       — Зачем? Ты сейчас мой папочка, так что я могу задавать такие вопросы, — объяснился, так как по правилам нижний не должен спрашивать подобное. Хороший мальчик хотел себя обезопасить от наказания.       — Можешь, — промурчал Арсений. — Но что тебе дадут ответы на них? Я хочу полюбоваться твоим красивым нарядом. Я же тебе не просто так дорогое бельё покупал, не так ли?       — А в душ зачем?       — Утренняя гигиена, — почти по слогам проговорил Арсений. — Шуруй давай, кисунь. У тебя пятнадцать минут.       — Иначе папочка поставит в угол? — съязвил Антон, поднимаясь.       — Почему же? Отшлёпаю. Мне до полудня хочется почитать газету. Ускоряйся, малыш. Я не прочту её, пока не встану с кровати. А не встану с кровати, пока не увижу своего мальчика, чистенького и красивенького, передо мной через четырнадцать минут.       — Сука, у нас ещё и таймер?!       Антон поспешил в душ. Не нарушать таймер он научился будучи рабом. Он раздевался на время, уходил готовить или убираться на время, даже на улицу ходил погулять на определённое время, и каждый раз от него требовалась идеальная пунктуальность. Минута опоздания считалась за десять очень крепких ударов розг, вымоченных в соли. После трёх таких наказаний, Антон всегда приходил минута в минуту. В том числе на работу, хотя за опоздание на неё Арсений отчитал бы скорее как капитан (по крайней мере в первый раз), но Антон не смел рисковать.       Уже через десять минут он вышел из душа и закопался в шкафу. На перебор одежды потратил две минуты. Натянул и белые кружевные трусы, и чулочки к ним с голубыми бантиками, очень быстро, так что у него по-прежнему оставалось две минуты. Он сел в ожидании рядом на кровать. Арсений лениво протянул руку к его волосам и покачал головой.       — Иди сушить. Осталось полторы минуты.       — Да блять, — проскулил Антон, вскакивая и в ту же секунду исчезая из спальни. В следующую секунду из ванной раздался шум фена и ещё один приглушённый мат.       Кстати, за мат Арсений тоже наказывал, но опять же — раба. Мальчик Антоша мог позволить себе немного посквернословить и получить за это либо лёгкую усмешку, либо несколько профилактических шлепков, но не более того. И он этим пользовался. Потому что, как оказалось, Антон обожал материться.       — Хм, опоздал? — протянул Арсений, всматриваясь в круглые часы на стене. — Напомни, во сколько я тебе таймер ставил?       — В девять семнадцать, папочка, — невинно ответил Антон.       — То есть ровно пятнадцать минут назад? Хм, ты уверен? Мне казалось…       — В семнадцать, — убедительно кивнул Антон. — А в восемнадцать ты сказал, что у меня осталось четырнадцать минут.       — Ладно, поверю тебе. Иди сюда, дай попробую твои волосы. Хорошо. Молодец. Ты у меня очень красивый, особенно в подходящем нижнем белье. Не забывай красиво одеваться на ночь, хорошо? Чтобы утром радовать глаз. Ты ведь хочешь меня радовать, да? Или тебе удовольствие твоего папочки не интересно?       — Конечно интересно! Особенно, если папочке интересно моё.       Арсений улыбнулся. Ему нравилась эта манипулятивность и хитрожопость. Сначала соврал насчёт времени, теперь намекает, что и его неплохо было бы приласкать. Делает то, за что раньше сразу бы получил какой-нибудь шлёпалкой по хитровыебанной заднице. Наверное, в этом и прелесть игры — давать послабления.       — Ты у меня такой сладкий мальчик, как мне может быть оно неинтересно?       — Вчера не было, — натурально обиженно пробурчал Антон.       — Вчера был особенный день. Кто-то расплачивался за ошибки прошлого. Или, погоди… тебе было неприятно моё внимание?       — Не нужно меня постоянно подлавливать, — почти натурально хныкнул Антон, заёрзав на коленях. — Ты ведь знаешь, что для меня нет ничего дороже папиного внимания. Мне так хочется, чтобы он постоянно трогал меня, хвалил и входил в меня. Мне очень нравится ощущать в себе член папочки. И другие его ласки мне тоже очень нравятся. Если они происходят.       — Понятно. Давай тогда поиграем с тобой в игру. Если ты отвечаешь на вопрос, я даю тебе ласку, какую попросишь. Если не отвечаешь — ты получаешь удар.       — Удар чего, папуль? Ремня?       — Можно и ремня, но я хотел предложить свою ладонь.       Антон призадумался. Ладонь могла ударить сильнее ремня, но в то же время ладонь — прямое касание верхнего. Во время спанкинга доминант зачастую не просто раз за разом бил, но и трогал, мял, поглаживал румяные ягодицы. Жар от ударов и тепло от касаний обычно расслабляли и сносили на невидимый остров удовольствия, грубо говоря сабспейс, Антона куда чаще и увереннее. Бывало, он почти отрубался с отшлёпанной задницей у Арсения на коленях, настолько кайфово ему было.       Учитывая это, думал Антон недолго.       — Ладонь — так ладонь, папочка. Меня всё устраивает!       — На всякий случай повторю. Если ты отвечаешь верно, то можешь сказать мне, что с тобой сделать. Обнять, поцеловать, облизать сосок, войти членом, может быть, наоборот, ты захочешь, чтобы я тебе сделал минет. Всё это в твоих возможностях. Кроме одного, разумеется.       — Я и не собирался такое просить, — фыркнул Антон. — Даже не хочу представлять себе подобное.       — Ты ни разу не был в верхней роли? С девочкой, может быть?       — Нет, и не собираюсь. У меня есть папочка, мне его более, чем хватает.       — Хорошо. Значит, при правильном ответе ты имеешь право попросить у меня одно действие, чтобы удовлетворить себя. При неправильном — я тебя шлёпаю… пять раз. Вопросов будет двадцать два.       — Это сто десять ударов у худшем случае?       Антон думал как мазохист. Арсений был уверен, что на некоторые вопросы он нарочно ответит неправильно. Просто потому что его давно не пороли, особенно ладонью, а ходить с избитой задницей ему очень нравилось. На то, впрочем, и был расчёт.       Вопросы были не банальные, не детские и не какие-нибудь математические, а профильные. Скоро у них должна быть аттестация, и Арсений просто хотел убедиться, что его мальчик пройдёт её на максимальный балл без глупых ошибок, которые могут появиться из-за волнения. Начал он как по билету. Первый вопрос был разминочным, касался видов монстров. Антон ответил на него без запинки верно и попросил себя «полапать». Дословно.       Арсений прощупывал нежное нижнее бельё, скользил ладонями по бёдрам, чуть их сжимая, мял ягодицы, представляя на них скорые шлепки, поднимался выше и чуть надавливал на соски. Последним он полапал шею, чуть её сжав. Давно у них не было удушения. Ошейник немного мешал.       — Хватит на этом, — Арсений сел обратно на кровать. — Назови и подробнее опиши возможные опасности на северной части острова, а также способы их устранения.       — А… осы… И там ещё, вроде, флора опасная. Ммм, цветы какие-то есть…       Антон искренне пытался сыграть незнание. Арсений любовался им целых две минуты. Просто молча слушал этот нелепый ответ не перебивая, не сводил внимательно наблюдающих глаз. Смеющихся, знающих, не в серьёз порицающих.       — Понятно, малыш. Как ты думаешь, ты хорошо ответил?       — Наверное, нет, папочка. Я немного подзабыл эту часть.       Арсений шлёпнул себя по ляжке.       — Ложись.       Антон лёг к нему на колени, свёл и чуть задрал вверх ноги. Он готовился, от нетерпения у него напрягались ягодицы. Но он не дёргался и даже не толкался заинтересованно поднимающимся членом.       Первый шлепок был игриво лёгкий. Звонкий, но практически безболезненный. Антон сильнее свёл ноги и чуть выше поднял таз. Арсений долго гладил его кожу перед следующим ударом. Мял то одну половинку, то другую, водил одними пальцами, вырисовывая разные узоры. А потом ударил так, что Антон вскрикнул.       — Я, конечно, представлял, что мой хитрожопый мальчик будет нарочно лажать, но чтобы так нагло, — покачал головой Арсений. — Оставшиеся три удара ты надолго запомнишь, малыш.       Это была не пустая угроза. Арсений на самом деле вложил в последующие три удара такую силу, что у него у самого адски пекла ладонь. Антон вскрикивал и дёргался, едва не падая с колен, каждый удар. Когда он вставал, его лицо покраснело от натуги и сдерживаемых слёз. Но он не плакал. Ещё пять таких ударов, и заплакал бы. Но пока он ровно встал и посмотрел в сторону пола.       — А теперь ответь нормально на тот же самый вопрос. Если ответ будет неполным, ты опять получишь наказание. Если верный — мы перейдём к следующему вопросу. Начинай.       На этот раз Антон ответил верно и быстро. Не сразу вспомнил названия двух опасных растений, но по итогу вспомнил и по остальному ответил быстро и чётко. Следующий вопрос он уже не стал юлить, тоже ответил верно без придумок. И за это получил поощрение.       — Вылижи меня, как тогда, — сказал Антон бойко и насупленно. — Между ягодиц.       — Думаешь, это тебе поможет избавиться от боли? Сильно пульсирует?       — Папочка постарался, — пожаловался Антон. — Знал бы, выбрал ремень. Так папочка вылижет?       Арсений кивнул, попросил подойти к себе поближе, развернуться и наклониться. Поза буквой «Г», идеальная для наказания. Ассоциации у Антона были соответствующие, поэтому он вздрогнул, когда опускал корпус. А потом застонал от тягучей боли и удовольствия, когда Арсений, чтобы пролезть языком и носом между ягодиц, развёл их, задевая новые удары, в стороны.       Лизал он не так много, минуты две-три. Больше ничего не делал. Не гладил, не сжимал, не шлёпал в процессе. Потому что один ответ — одно действие. Антон старался помочь себе самостоятельно, чуть виляя попой вверх-вниз, но это плохо работало.       — Четвёртый вопрос. Пока лёгкие. С пятого будет посложнее. Назови мне магические аспекты.       — Воздух и газ — самый часто используемый. Вода и жидкости — сложный в освоении. Растения и другая живая природа — сложный для запоминания и воспроизведения. Минералы и твёрдые вещества — зависит от таланта. Ментальные — изучить практически нереально, ими владеют только определённые люди, у которых сильно ограничены другие магические аспекты.       — Правильно. Школьные вопросы, но, сам знаешь, необходимая база. Говори, что хочешь.       — Соски. Поиграй с моими сосками.       — Одно действие, — напомнил Арсений. — Что конкретно мне нужно с ними сделать? Потереть, посжимать, укусить, пососать, поцеловать, погладить? Может, дунуть на них или… охладить?       — Двадцать два вопроса невероятно мало для такого количества действий.       — А если нарываться на наказания, то вообще не хватит, — подстебал Арсений. — Я услышу действие?       — Пососите их.       Арсений кивнул, жестом ладони подозвал Антона поближе и сам привстал. Соски не были скрыты нижним бельём, но под ними был корсет, а сверху полупрозрачные голубые ленточки. Хвосты бантиков ложились на ключицы. Арсений стал сдержаннее дышать, накрыл правый сосок губами, толкнул языком и сразу же засосал. По привычке хотел укусить, но не сделал этого ведь один правильный ответ — одно действие. Он отпустил и ещё раз засосал красный влажный сосок, от чего Антон сжал руки в кулаки и, подняв голову выше, тихонечко проскулил. Со вторым соском Арсений провернул ту же самую процедуру.       — Пятый: чем отличается паразитическое воздействие заражённого от самого заражения искажённым аспектом?       — Существа ведут себя одинаково, но если уничтожить самого заражённого, то искажённая магия больше не будет проецироваться на внешний мир, а если уничтожить объект паразитического воздействия, то возможны дальнейшие случаи паразитизма.       — Ещё.       Антон не мог вспомнить другие отличительные признаки, поэтому стал предполагать. Решение правильное, и предположения были близки к правильным ответам, но всё же Арсений пригласил его к себе на колени.       — Запоминай. Да, это база, что если убьёшь не первопричину, то возможны рецидивы, более широкое распространение или усиленная мутация. Но, — Арсений приглушённо шлёпнул по одной из половинок подставленных ягодиц, — Сами паразитируемые, они же хозяева, также могут заражать других, если находятся в относительной близости — зависит от степени заражения — к поражённому искажённой магией объекту, — следующий шлепок был похожий на первый: не особо звонкий, средней болезненности. Антон даже не ойкал, только чуть дёргался бёдрами и поджимал пальцы на ногах. — Способности: заражённый может действовать более осознанно, у него больше возможностей, тогда как хозяин имеет только половину изначальных способностей. — Третий шлепок. Арсений погладил задницу, с удовольствием проходя по сделанным ударам. — Живучесть: Хозяин становится раз в десять защищённее, чем был до воздействия. Крепче панцирь, сильнее яд, твёрже кожа, меньше восприимчивости и так далее. А искажённый в двадцать-двадцать пять раз. — четвёртый, более расслабленный, но тяжёлый шлепок пришёлся по середине, и задел сразу обе половинки. — Остальное варьируется от вида к виду, но обычно выделяют ещё агрессивность. Хозяин отличается слепой яростью, тогда как искажённый паразит порой может оставаться достаточно спокойным. На первый взгляд по крайней мере.       Арсений шлёпнул последний пятый раз и попросил заново пересказать всё, о чём он говорил. Антон называл пункт за пунктом последовательно шлепкам. Ответил по итогу верно, поэтому поднялся обратно на ноги и приготовился к следующему вопросу.       На двадцать первом вопросе у него горели ягодицы и пухла голова. Вопросы под конец тоже были не из лёгких, Арсений сам успел вымотаться за время своего теста.       — Объясни структуру защитных заклинаний разных аспектов и причину невозможности использовать целебную магию в полевых условиях. Это два разных, но связанных друг с другом вопроса, поэтому я соединил их в один. Ответ должен быть максимально полным.       Базу Антон знал хуже, чем практику, поэтому с первого раза ответить должным образом не смог, и не потому что юлил и стремился лечь на коленки получить новую порцию шлепков по заднице. Ответы в его исполнении дотягивали до балла выше среднего, но не были идеальными, а значит не подходили для первых.       С третьего раза у Антона получилось на запутаться в словах. Облегчённо выдохнув после «правильно, следующий вопрос», он попросил не сходить с колен, уже предчувствуя сложный финальный вопрос, на который точно не смог бы ответить максимально точно с первого раза.       — Ладно, лежи. Вопрос этот немного отличается от остальных, но я думаю, что ты не сможешь мне на него ответить. Звучит он так: назови всех членов королевской семьи за последний век. На всякий случай подчеркну — всех, а не только правящих за это время и их детей. Родители, побочные ветки, другие известные родственники, бастарды, к примеру. Всю династию последнего столетия.       Антон аж вытянулся на руках и недоверчиво обернулся на Арсения.       — Я не знаю, — растерянно ответил он. — Я никогда не интересовался царской семьёй.       — Так я и думал. Тогда лежи и запоминай, — он положил ладонь на голую красную ягодицу. Сразу бить не собирался: родственников у короля было куда больше, чем пять шлепков. Рассказ получился длинным и несколько монотонным, а потом у Антона было ещё целых четыре попытки пересказа, потому что каждый раз он умудрялся кого-то забыть.       К счастью, тест закончился, Арсений расслабленно рухнул на кровать и сказал:       — Теперь можешь делать с папочкой всё, что хочешь. Ты молодец и будешь ещё большим молодцом, если задержишь эти знания в себе до переаттестации.       — Я так и думал, что этот опрос был для неё, — сказал Антон, подползая ближе. — Но, позвольте узнать, капитан, к чему был последний вопрос? Он, на самом деле, будет на экзамене?       — Как капитан я такой информацией делиться не должен, так что отвечу как твой сэр — будет.       — Но…       — Король в последнее время уделяет гвардии, личной страже и нашему военному производству много времени. Ходят слухи, что он либо готовится к войне, либо опасается нападения извне. Но разведка не докладывала мне ни о чём подозрительном, так что у нашего любимого короля просто немного сбоит восприятие реальности. Он стал раздражительным и недоверчивым, а ещё очень амбициозным в тех вещах, до которых раньше ему не было дела. Приказ о переаттестации пришёл лично от него вместе с просьбой проверить, насколько гвардейцы знают и чтят королевскую семью.       — Не грозит ли нам это всё войной с кем-либо из соседей?       — Надеюсь, что нет. У нас небольшая страна и славится она своими торговыми отношениями и защитой всех окружающих земель и вод от монстров. У нас их водится больше, чем где-либо ещё, но мы расположены крайне удобно для торговых путей, так что нам удобнее всего соблюдать нейтралитет и тем более не лезть на рожон. Надеюсь, советники смогут донести это до Его Величества. Но хватит о короле и работе. Либо я иду сейчас читать газету и предсказание звёзд на сегодня, либо ты делаешь мне приятно.       — А с чего… — Антон встал на четвереньки и переступил рукой через Арсения, уперев ладонь рядом с его шеей, — папочка решил, что я хочу сделать приятно ему, а не себе? Он меня столько мучил, я опять не смогу сидеть.       — Неужели ты планируешь не дать папочке кончить?       — Я подумаю.       Антон спустился ниже, носом провёл по шее, груди, животу, пока не упёрся в постепенно поднимающийся член. Он облизал его и борзо заглотил, не испытав ни малейшего дискомфорта. Двигался быстро, уверенно, не стараясь доставить удовольствие как таковое — просто возбуждал. Когда член окреп достаточно, он остановился и забрался на него. Руки папочки вжал в кровать. Двигался размашисто, пружинил коленями и в частности сильно мотал задницей, так что она мило тряслась каждый раз и ударялась о бёдра Арсения, а он только расслабленно лежал, огорчаясь, что не может посмотреть на такую красоту с другого ракурса.       — Папуль, — устав и запыхавшись, Антон навис над ним, ладонями уперевшись по левую и правую сторону от головы Арсения, совсем рядом с ушами и чуть ли не наступая на волосы. — Придуши меня.       — А волшебное слово?       — Сейчас же.       Арсений в смешке фыркнул, но послушно потянул руки к его шее. Попробовал сжать горло. Ошейник мешал удобно расположить пальцы, поэтому он сместил его выше и повторно уже более уверенно уложил ладони. Антон полностью сел, с удовольствием откинув покрасневшую голову.       — Посжимайся. Нет, не двигайся. Именно сжимай своё очко, чтобы полностью чувствовать мой член в себе. Да, так. Я тоже тебя чувствую. Сильнее. Ох, хороший ты мой, — Арсений блаженно прикрыл глаза, став наблюдать из-за опущенных ресниц за поплывшим, перекошенным лицом Антона. Он чувствовал его пальцы рядом, слышал их попытки схватить простыню, их усилившееся давление на матрас и хаотичные движения друг о друга.       Воздуха становилось всё меньше. Из-за такого фетиша, Антон мог надолго задерживать дыхание, но и у него был вполне земной предел, поэтому вскоре он стал задыхаться. Арсений продолжал давить, где-то даже чуть усилил нажим, и резко двинулся несколько раз бёдрами вверх, неожиданно грубо входя в его сжавшийся от натуги анус по всю длину члена.       Антон задёргался в последний раз как припадочный, зашипел умирающей птицей, подбито пикирующей к земле, и ослаб, излившись на живот белым не особо густым, но очень пахучим семенем. Арсений отпустил руки, позволив Антону полностью упасть на себя.       — Мальчик доволен? — пророкотал он на ухо, приглаживая шелковистые волосы.       — Да, — прохрипел слабым голосом Антон, прижимаясь к нему ещё сильнее. — Спасибо, папочка.       Арсений тихонечко чмокнул его в макушку и оставил на себе лежать где-то минуты три. Собственный организм был близок к разрядке, но так и не финишировал. А потом уже и не хотелось. Арсения заполнила скорее нежность и удовольствие другого уровня, удовольствие верхнего, удовлетворившего своего нижнего. Так и кончать было не надо.       По указанному времени он стал двигаться и пошёл за газетой, но прежде завернул в ванную помыть живот. Антон ещё минут пятнадцать просто лежал в сломанной позе, как будто бы спал. Но он не спал, ему просто было хорошо.