Ошейник принадлежности

      Несмотря на DS-статус доминанта, Арсения не боялись. Что было несколько удивительно, потому что было у них в строю несколько верхних, и их не особо любили коллеги, за глаза называли не совсем добрыми словами, порой вступали с ними в прямые конфликты. Конечно, доминанты, как и нижние, бывают разными, но всё равно у многих прослеживается общая черта, объединяющая их в общий статус, в общую группу людей со своими особенностями.       И Арсений считал себя охуеть каким молодцом, потому что подчинённые уважали его, а не боялись, и часто забывали о его принадлежности. Когда в один из дней Серёжа пришёл к нему в кабинет, с трудом вырвавшись из моря, и предложил сходить в бар, всем известный как специфическое место для верхних или нижних, большая часть подчинённых на несколько секунд впала в ступор.       — Давно меня там не было, — согласился Арсений. — Анташе уже, верно, заскучала.       — Я недавно с ней переписывался, — сказал Серёжа. — Она ждёт тебя какой месяц. А ты, в отличие от меня, на суше обитаешь! Ну и как так?!       Арсений фыркнул. Подчинённые, пусть и знали его весьма радушный характер, не позволяли себе с ним фамильярничать, поэтому такое отношение капитанов вызвало ещё больший ступор. Старички, конечно, не были удивлены. Они спокойно занимались своими делами, и потом, как самые просвещённые, отвечали на все вопросы.       Где-то через месяц или два будет выпуск из академии. Прибавится несколько новых лиц, старые перейдут по желанию управлять на каких-то конкретных участках, а ещё более старые выйдут на желанную пенсию и отправятся покорять мир.       Жизнь постоянно шла, бежала, забрасывала Арсения делами, так что он совсем не ощутил, как пролетели перед глазами эти самые два месяца. Себе в самый элитный отряд городской стражи он отобрал самых способных за пятый курс. Ими стали прекрасно знакомые ему три человека — Антон, Арина и Миша.       На удивление Арсения, Арина и Миша прекрасно ладили с Антоном. Они помогали друг другу на первых парах, один раз натурально выгораживали один другого, и в целом вели себя, как друзья. Арсений, как и было обещано, не стал влезать в жизнь Антона, просто пару раз осведомился у знакомого дежурного врача (предварительно выписав ему пиздюлей), насколько тот плох, и получил от него обнадёживающий ответ. Арсений и не думал, что последствия избавления от ломки окажутся настолько хорошими.       Теперь Антон часто улыбался, буквально сиял и улыбкой, и глазами. Голубая форма очень шла его светлым русым волосам и фигуре. Разговаривал он мягко, бойко, был крайне любознательным и трудолюбивым. В общем, прекрасный сотрудник, быстро вклинившийся в коллектив.       Из-за постоянных дел ещё где-то на месяца полтора-два Арсений забыл про адаптацию новичков. Обязанность за это всецело легла на его замещающего и отобранный отряд. А отряд состоял из весьма способных, но крайне хитро-ленивых людей, поэтому новеньких они быстро научили сбегать пораньше со смены домой, писать кривые рапорты, к которым было сложно докопаться, и не попадаться на глаза начальству, то есть капитану, когда у того кипело в голове.       Отойти от городской суматохи, кип бумаг и встреч каждый день, порой даже в выходные, Арсений смог только на корабле Серёжи, когда они отправились по заданию, выданному лично королём, на переговоры с другим государством.       Переговорщик с их стороны весь зелёный дрожал в своей каюте, в обнимку с тазиком. Ему на смену на первое время Арсений планировал использовать Мишу с Антоном, у этих двоих язык был достаточно хорошо подвешен, чтобы отвлечь внимание на некоторое время, пока горе-дипломат будет приходить в себя.       На этот раз небо было ярко-голубым, а море спокойным и чистым. Арсений опирался о заборчик, с умиротворением всматриваясь вдаль.       — У нас когда-то был спор, кто станет морским капитаном. Не жалеешь, что проиграл?       Арсений помычал. Серёжа смог обойти его магическое чутьё и подобраться вплотную. Мало кому это удавалось сделать настолько легко.       — Сначала я, правда, грустил, что не смогу отдать свою жизнь морю. А потом свыкся, и сейчас корабль для меня место отдыха. Думаю, меня сейчас всё устраивает.       — Это хорошо, а то я не собираюсь с тобой меняться местами, так и знай. У меня такое ощущение, что ты не капитан, а канцелярская крыса, честное слово. Когда я в последний раз к тебе заходил, у тебя бумаг было больше, чем в книжком магазине.       Арсений засмеялся.       — Скажешь тоже, Серёж. Но вообще да, в последнее время свалилось много бумажной волокиты, от которой в глазах уже темнеет. Я разгрёб бо́льшую часть и упразднил несколько отчётов. Стало чуточку легче. А там видно будет.       — Я когда увидел тебя за столом в очках и тапочках, в руках кружка кофе, а вокруг горы бумаг, подумал, что дверью ошибся. Попал к писателю-затворнику. Ты, главное, не утони там в своих бумажках, а то мне другого капитана на сушу не надо. Твоя рожа меня более, чем устраивает.       — Моя рожа с этими вечными открытиями непонятно чего и подписаниями непонятно зачем уже забудет, как пользоваться магией.       — Дуэль? — игриво поиграв бровями, предложил Серёжа. Он навалился сверху, насколько мог это сделать будучи ниже на полторы головы, от чего Арсений в улыбке поморщился, фыркнул, отталкивая друга от себя.       — Не при подчинённых же. Ещё скажут, что мы тут дурачимся.       — Так и будет. Я планирую хорошо подурачиться с тобой.       — Знаю. У меня где-то через месяц недельный отпуск планируется. Можно будет тогда сойтись. К тому же я б с тобой сходил просто так по морю. Ты на патруль, а я крысой, пока никто не видит.       — Эге-гей, — Серёжа хлопнул его по спине, — вот он, сухопутный капитан нашего славного города во всей своей красе. Договор.       — До́говор.       Арсений с теплотой во взгляде проследил, как друг уходит обратно в рубку, и вернул печально-радостный на море. Лёгкие волны так и звали к себе искупаться, а редкие пролетающие птицы дразнили освободиться от человеческих оков и отдаться чувствам. Для Арсения подобные чувства были схожи с удовольствием от экшенов, поэтому он провалился в сладостные мысли от последнего взаимодействия с милейшей девочкой из Тематического Бара Анташе. Из-за вечной занятости с последнего экшена прошло уже два тяжких, пролетевших за секунду, месяца.       Корабль спокойно шёл по волнам, никакой паники или недоумения среди команд не было, каждый прекрасно знал свою работу с обязанностями. Арсению в каком-то смысле стало скучно. В юности он часто нарушал правила и выводил из себя собственного капитана, а в его взводе сложилась такая строгая дисциплина, что даже поругать лишний раз было некого. С одной стороны хорошо, с другой это всё его корни доминанта издевались над бедными человеческими существами и строили их построже нижних.       Да, временами его заносило, с кем не бывает?       Арсений пошёл обратно в каюту, понадеявшись в тишине и спокойствии прочитать книгу. Но уже в коридоре его планы поменялись. Подпирая стенку совсем рядом с тем местом, где несколько месяцев назад проходил акт самоудушения, стоял Антон. На его губах была шальная улыбка, он напевал себе под нос какую-то песенку. Арсений подошёл ближе и услышал мурчащее: «капитан, капитан, улыбнитесь».       Капитан и улыбнулся.       — У тебя хорошее настроение?       — Так точно, капитан, — с довольной улыбкой Антон сложил за спиной руки. — А у Вас?       — Меня радует идти по морю, так что я более чем счастлив.       — Более чем? Неужели это всё, что Вам нужно для счастья, капитан? И нет совсем ничего, что могло бы сделать Вас ещё более счастливым?       Арсений видел этот взгляд и слышал эти интонации. Антон легонько нарушал субординацию, проверяя почву. Он был игрив и заведён. Казалось, ещё немного и без просьб и приказов он поспешит опуститься на колени, чтобы сделать «хорошо». «Осчастливить» ещё больше.       И от одних лишь этих мыслей у Арсения собирался тугой узел внизу живота, крепчал и пульсировал член. Под мантией это не было заметно, таким образом сохранялась лёгкая интрига. Но Антон смотрел так, как будто был уверен, что он завёл. Подцепил здоровенную рыбу, протолкнул наживку между губ, подождал, пока она дойдёт до кишечника, откуда уже не получится так легко вытащить, и стал тянуть.       Не сломится ли удочка?       — Думаю, есть способы. Но боюсь, тогда мною будет слишком явно руководить природа.       — Вы прекрасно держите себя в руках, сэр, — он сделал акцент на последнем слове. И паузу, прежде чем со шкодливой улыбкой сказать: — А мои руки ничем не связаны.       Он успел их только показать, продемонстрировать тонкие запястья с одним браслетом на левом, прежде чем Арсений схватил их и прижал к стене.       Чёрт, а это было возбуждающе. Арсений не собирался приставать к подчинённому, даже зная о его статусе, но раз тот сам так явно напрашивался, то кто он такой, чтобы отказываться? Единственное что, их могли заметить. Но Антон, казалось, совсем не переживал по этому поводу. Либо он больше не боялся раскрыться, либо он доверял настолько, что ожидал непременной помощи.       Как нагло. Арсений поплыл ещё больше.       — У тебя, случайно, ломки нет?       — Может, есть, может, нет, — пожал плечом Антон, склонив к нему голову. — Не знаю, но меня сейчас всё устраивает.       — Сменим тогда локацию.       Антон поджал и изнутри облизал нижнюю губу, бросив косой взгляд на коридор и ещё один на лестницу. Потом посмотрел в глаза Арсению с явным намерением отклонить его предложение. Следующий раз его наглые зелёные глаза смотрели уже вниз, приблизительно в пах.       — Тебе так нравится мысль быть застуканным?       — Мысль — Да. Но не сам факт. Вы ведь обеспечите нам все условия, сэр?       Арсений схватил его за волосы. Закопавшись в них с затылка, стянул в кулак и потянул вниз. Антон медленно стёк по стене на пол, сел на колени, задрав вверх доверчиво открытое лицо. Пока что блоков и барьеров не стояло, поэтому поступал он рискованно. Арсений насладился их эмоциями страха буквально секунд тридцать, после чего лёгким движением левой руки поставил иллюзорный барьер.       — Заглушающий, кстати, не ставил, — осведомил он Антона.       У того блеснули глаза, надулись, как бы расстроенно, губы. Он потянул руки к поясу под фиолетовой мантией. Нижние полы распахнулись. Копошение в штанах интриговало. Арсений прикрыл глаза, крепче стиснул зажатые в кулаке волосы и блаженно выдохнул, когда член полностью погрузился в горячую глотку. Антон сидел совсем близко, часто поглядывал вверх, но куда больше его занимало своё занятие, к которому он подошёл с больши́м усердием. Сосал качественно, видимо набрался опыта на игрушках с экшенами.       Но одного минета Арсению, разумеется, было мало. Он зафиксировал голову Антона, когда тот поглотил в себя член почти целиком, так что нос стал касаться отросших с последнего бритья лобковых волос. Зафиксировал и надавил на затылок, вынуждая взять ещё глубже. С хлюпающими звуками и сопениями с покашливаниями ствол проехал по языку и головкой упёрся в заднюю стенку горла. Зелёные глаза Антона покраснели, они блестели, налились красным оттенком. Кожа вокруг них тоже приобрела розовый цвет.       Минет — это что-то на ванильном. Арсений не помнил, когда в последний раз делал или получал такой обычный отсос. Кончить на лицо — банально. Куда больше ему нравилось играться с фиксаторами. Например, зафиксировать разными растягивающими приспособлениями рот, проехаться по нему членом, заставив лизать, а после поиграть в меткость, попадёт ли он спермой в «корзину».       Хотя, такое тоже было нечасто. На экшенах Арсений очень не любил кончать. До смешного «очень не». За экшен длинной в три часа ему хватало одного быстрого оргазма (хотя необязательно), а на более короткие он вообще не утруждал себя тем, чтобы спускать.       Зато своих нижних помучить оргазмами, сделав их половые органы мега чувствительными, он обожал. Встречались, конечно, и сессии, где нижним в принципе запрещалось кончать, а вся эрекция нарочно сбивалась.       Столько вариаций, столько возможностей, как жаль, что они были на корабле, и под руками толком не было девайсов! Так бы Арсений с радостью убил бы часика полтора и больше на прощупывание кинков этого бойкого негодника.       — Шире открой, — сказал он нарочито устало и надавил большим пальцем на край губы, попадая подушечкой на острый зубик. — Рот открыл, язык высунул и просто принимаешь.       С высунутым языком было сложнее. Арсений это знал. Он нарочно усложнял, чтобы причинить больше дискомфорта и унижения. Потому что Антон явно закашляется в тот же момент, как головка проедется по нёбу. Закашляется, но будет сдерживаться, чтобы выполнить приказ и не спалиться. Всё же, а заглушающих не стояло. А они, на минуточку, находились буквально в центральном коридоре, по которому ходил и корабельный экипаж, и остальные гвардейцы, с которыми они ехали по заданию в другой город.       Куча людей, а значит куча возможностей спалиться.       Антон стал кашлять. У него закатились глаза, из них друг за другом полились слёзы. Он их практически не сдерживал. Челюсть стала подрагивать.       Ая-яй, так и без члена остаться можно. Арсений вышел и звонко ударил его по щеке.       — Открыл рот и держи его открытым.       Мелко, но челюсть ещё подрагивала. Антон смотрел покорно, в ожидании дальнейших действий — правильный, стандартный взгляд нижнего на своего верхнего во время экшена. Со слезами прекрасно транслировалось полное погружение в происходящее. Мягким и понимающим Арсений быть не собирался, другой характер имел. Поэтому неожиданно вновь влетел в глотку, не дав толком времени на передышку.       — Терпи, — приказал он негромко.       Пока горло Антона безостановочно сокращалось, а он кашлял в себя, стараясь держать челюсть открытой, Арсений прислушивался к внешним звукам. Сверху кто-то шёл. Аура несильная и малознакомая, значит, это был кто-то из корабельного состава.       Арсений резко вышел, но так, чтобы между мокрых губ осталась головка.       — Сейчас нужно быть тихим, — предупредил он и вошёл также резко, как вышел.       На полную входить не стал, только процентов на семьдесят/восемьдесят. Член грелся в тёплой влажной сокращающейся глотке. Антон ничего не видел за вставшими в глазах слезами, но звук открывшейся сверху двери уловил моментально. Весь тревожно замер. Арсений с предвкушающей улыбкой приставил к собственным губам указательный палец.       Какой-то матрос стал спускаться по лестнице вниз, насвистывая какую-то песенку под нос. В руках у него было ведро воды. Это всё, что увидел Арсений, едва бросив на него незаинтересованный взгляд. Куда интереснее картина разворачивалась у него в ногах. Антон весь превратился в слух, перестал двигаться и, казалось, дышать. Арсений стал медленно проталкивать член глубже.       — Экгх, — раздался звук в «пустом коридоре».       Матрос непонятливо обернулся. Он смотрел почти ровно на Антона, на то место, которое издало этот странный приглушённый звук. Арсений чуть повернулся корпусом к матросу и за волосы повернул лицо Антона в ту же сторону, насколько мог это сделать, не вынимая из его рта член. В то же время у себя за спиной левой рукой он колдовал поглощающий звуки барьер.       — Показалось что ли, — почесал голову матрос и пошёл дальше.       Антон облегчённо выдохнул. Член всё ещё находился глубоко в его глотке, из-за чего он вновь стал закашливаться, но максимально беззвучно. Он-то ещё боялся попасться. А Арсений не собирался его успокаивать. Он чуть вышел, буквально сантиметров на пять, пропуская немного воздуха, и въехал так, чтобы губы оказались в основании члена.       — Акх! Мгмнмкх!       Страх и ужас. Мокрые глаза Антона вылупились, забегали из стороны в сторону, он схватился Арсению за пояс, умоляя буквально одним лишь взглядом прекратить.       — Руки за спину, — приказал Арсений.       Антон ошалел, бросил быстрый взгляд на матроса, с удивлением заметив его полное безразличие. Тогда до него стало медленно доходить. Страх стал отступать, вместо него на лицо заползала краснота. Он послушно сцепил руки за спиной и расслабил челюсть, позволяя входить в себя раз за разом. «Мгмн» звучало на особенно глубоких толчках. Потом Арсений вышел, влажной головкой провёл по щеке. Антон склонил голову вниз, распахнул подрагивающие алые губы, ставшие пухлыми и полностью мокрыми, и стал громко восстанавливать дыхание, по большей части просто откашливаясь. Арсений ударил его по щеке.       На ней остался красный след.       — Плохо служишь, — сказал Арсений. — Ещё раз рот открыл. Теперь нормально. Терпи, пока я в тебе.       — Слушаюсь, сэр, — осипшим тихим голосом ответил Антон, сразу же широко раскрывая рот.       Арсений мучил его ещё минут пять. Сначала глубоко входил и долго не выходил, потом быстро ебал, насаживая его голову на себя, как будто она была его родным кулаком. Кулак, и правда, был, он держал волосы. Крепко, с затылка.       — В целом, пойдёт. Пошли, пора начинать экшен. Голову опустил, руки всё так же за спиной.       Ноги у Антона дрожали, поэтому сразу же ровно подняться он не смог. Завалился сперва на один бок, затем на другой, стараясь найти баланс. Голову он опустил низко, взгляд даже не поднимал. Ему хватало видеть удаляющиеся полы фиолетовой мантии, чтобы следовать за своим господином. Точнее, сэром. Потому что Антон предпочитал использовать именно это обращение.       По пути им никто не встретился. Арсений вошёл в выделенную Антону каюту, придирчиво огляделся и без лишних вопросов вольготно расположился на кровати.       — Сними ботинки. Но сначала разденься.       — Слушаюсь, сэр, — негромким эхом ответил Антон. Оказавшись голым, он сел на колени возле кровати и стал последовательно разделываться с застёжкой. Гвардейцы ходили в высоких чёрных сапогах, которые отлично отзывались на магию. Высокая посадка нужна была, чтобы лучше защищать икры. Несмотря на продуманную терморегуляцию, каждый маг сам для себя определял, стоит ли тратить силы на дополнительные эффекты.       Арсений тратил, поэтому чувствовал себя в грозных тяжёлых сапогах так, как будто был в мягких домашних тапочках. И всё же, когда Антон аккуратно снял их, он испытал облегчение. Сжал пальцы и далеко вытянул ноги. Антон продолжал сидеть, опустив голову, и ждать дальнейших приказов.       — Что ты на этот раз взял с собой из девайсов? Показывай.       — Слушаюсь, сэр.       Во всё том же верхнем ящичке нашёлся знакомый хлыст, только на этот раз вместе с ним предлагались моток верёвки и стальное кольцо двойной спаянной формы, чтобы обхватывать и ствол и мошонку.       — Ты точно на задание собирался? — скептично протянул Арсений, выставляя вперёд руку ладонью вверх. Антон вложил в неё всё перечисленное ранее.       — Да, сэр. Я надеялся, что в незнакомом городе будет легко найти верхнего. Или, что Вы будете ко мне благосклонны.       — Какой продуманный.       С этим можно было работать, притом работать долго. Несильная фиксация на член, развлечение на время до получаса, верёвка ещё около часа, минут двадцать — хлыст. Верёвка, правда, оказалась очень некачественной. Самая обычная, купленная в строительном магазине. Грубый крупный ворс крошился между пальцев, но свою прямую функцию верёвка обещала отыграть хорошо. Она была крепкой.       — Подойди.       Член чуть привстал. Зрелище было весьма милым. Арсений ударил розовую головку указательным пальцем, потом крепко сдавил, до протяжного шипения, проскользил по стволу и потянул мошонку вниз. Антон был выбрит, притом выбрит хорошо и явно недавно. Так с ним было проще играться. Арсений нацепил эрекционные кольца. Бечёвка с хлыстом тем временем лежали рядом на постели, обещая скоро присоединиться к игре. Антон стоял немного сгорбившись, голова у него была низко опущена, а глаза — ещё ниже.       — Повернись.       Когда он повернулся, Арсений нехитро связал ему руки. Ладони накрывали локти, так что получались почти прямые углы.       — Напомни по стопперам.       — Синий дракон, — тихо ответил Антон.       — Красные зоны или жёлтые какие?       — Я сообщу «синим», если не буду уверен, сэр.       — Ладно. Отойди на шаг.       Шаг у человека под два метра был достаточно широким. Арсению такого расстояния более, чем хватало. Он обмотал ладонь хлыстом, стянул, ощутив знакомое приятное давление от девайса для порки в руке, резко размотал узлы и с размаху ударил. Хвост–змеиный-язык ошпарил правую ягодицу, Антон издал едва слышный стон. Следующий удар он сдержал молча. И последующие десять тоже.       — Иди сюда. У тебя неплохая задница, хочу над ней поработать.       — Буду рад, сэр, — пробормотал Антон. Он обернулся и подошёл вплотную, не зная, как лучше поступить. Член окреп и теперь походил на пойманную в клетку птицу. Аккуратная круглая мошонка выглядела очень мило: Арсений оттянул её, ущипнул и хлёстко ударил по ней расправленной ладонью пару раз. Потом грубо схватил Антона за плечо и потянул на себя. Не удержав равновесия, Антон упал к нему на колени. Сперва задрал вверх ноги, — чисто интуитивно, чтобы выправить равновесие, заодно устроившись поудобнее, — но скоро полностью расслабился, несмотря на явный дискомфорт в позе. Привязанные к локтям пальцы напряглись, сильнее вонзаясь в кожу.       Арсений усмехнулся и размашисто шлёпнул Антона по заднице. Шлепок получился громким и сразу оставил за собой быстро наливающийся красным след. Дальше следовало ещё ударов десять-пятнадцать. Арсений чередовал их с поглаживаниями, но больше ему нравилось сминать. Румяная кожа была пластичной, свою форму восстанавливала быстро, а вот следы на ней пропадали далеко не сразу, предоставляя завораживающее зрелище для любителей. Медленные изменения цветов с телесного на красный, потом обратно или на более тёмный, оттенок бело-жёлтого в начале, растворяющийся в алом. Что на глаз, что на ощупь, Арсений обожал мять задницы, тем более такие шикарные.       От боли Антон напрягался, подпрыгивал и негромко протяжно вскрикивал. Для нижнего это была весьма яркая реакция, впрочем, всё ещё находящаяся в рамках нормы. На касания он реагировал хорошо, порой самостоятельно поднимал бёдра или вилял ими. Лишних капризов не проявлял, недовольное лицо не строил. Из всего этого Арсений выводил, что в подчинённые ему достался кроткий мальчик, с которым можно было долго плодотворно играться.       Разумеется, не сейчас — им не так далеко плыть, а сильно вымотанный нижний может целый день потом отлёживаться. Такого Арсений допускать не собирался, и всё же…       Антона со своих ног он скинул на пол. Падение получилось громким, но ничем кроме «экхм» при непосредственном столкновении с полом не обернулось. Связанные руки показывали хороший цвет, допустимый. Ещё минут десять точно можно было не развязывать, да даже двадцать. Арсений наклонился, поднял за волосы Антона где-то до уровня своего пояса и резко отпустил. Падал он быстро, но на этот раз тихо.       — А-ну встань.       Легко встать у него не получилось, на это ушло долгие полторы минуты. Он уже был достаточно вымотан, чтобы легко терять восприятие пространства. К тому же на идущем корабле. Арсений за бедро подвёл его к себе и облизал скованный стальным кольцом член. Полностью накрыл его ртом, в тот же момент сжимая скованные тем же девайсом яйца. На этот раз стон оказался очень громким. Антон выгнулся дугой.       — У тебя чувствительные половые органы? — вслух рассуждал Арсений, — Как жаль, что у меня так мало всего под рукой. Хотя бы кистевой флоггер. А как тебе уретральные плаги?       — Синий, — скривился Антон.       — Ты пробовал-то? — мягко, как у глупого ребёнка, спросил Арсений. Антон почти фыркнул, но сдержался в последний момент — как никак, а между ними шёл экшен.       — Один раз.       — С доминантом или самостоятельно с каким-то дешёвым сомнительным стержнем?       — Самостоятельно… это было очень странно и некомфортно.       — А тебе и не должно быть всегда комфортно, не так ли? Зато ты будешь полностью под контролем доминанта. Даже в такой мелочи. А там, может, и удовольствие получишь. Если, конечно, будешь хорошим мальчиком.       — Я всегда хороший, сэр, — почти обиженно проговорил Антон.       — Понятно. Значит, и наказывать тебя не за что? Неужели не хочется получить пиздюлей от доминанта?       Антон задумался. Арсений не то, чтобы на самом деле выяснял его фетиши. Он поднялся и с размаху ударил его по щеке раскрытой ладонью.       — Если ты такая послушная сучка, то вставай на колени. Будем проверять, до какого предела ты такой кроткий мальчик.       Нет, он не собирался проверять, просто навевал верную атмосферу. Антон об этом не знал, поэтому искренне ошалел. Зелёные глаза распахнулись шире, плечи чуть сжались, даже дыхание, казалось, на время перехватилось. Потом он сел. Опустился на колени, голову прижал к груди. В этом было много покорности, конечно, но она была какой-то «правильной».       Нижний может знать и чувствовать, что верхнего надо слушаться, что нужно исполнять его волю.       А ещё нижний может вожделеть это подчинение так, как ничто другое, и со всем рвением пытаться угодить своему верхнему.       Итог, как будто, один: все приказы исполняются, финальное физическое удовольствие можно получить в обоих случаях. Но процесс — разный. И по-разному он ощущается обеими сторонами. Антон пока что служил доминанту. Не Арсению, а просто «доминанту». Он хотел подчиняться, не без этого, но это было общее подчинение виду. А Арсений был несколько ревнив к тому, кому подчинялись сабмиссивы.       — Я буду тебя сейчас бить. Опять. До первого «хватит».       Хлыст приятно лёг в руку. Даже не лёг, а как будто бы подскочил в неё только для того, чтобы изогнуться грозной гадюкой и укусить в спину. Спина, плечи и немного ляжки — это были цели хлыста в ближайшие минут семь. Потом стоны стали громче, и вместо послушного сидения, Антон стал ёрзать, стараясь удрать от ударов.       Ая-яй.       Ещё минуты три таких непрерывных укусов, и Антон свалился лицом в пол с полухриплым: «пожалуйста, хватит». Сразу же после хлыст сочно ударил его по выставленной красной заднице. В зелёных глазах со слёзной коркой блеснуло непонимание, шок, недоверие.       Нужно было объясниться.       — Я не сказал, с какой стороны должно прозвучать это слово? — улыбнулся ласково Арсений. — «Хватит» — говорю я, а не ты, Антош.       — Вы… очень жестоки, сэр, — прошептал Антон, но Арсений прекрасно его услышал и пожал плечами.       — Ты у меня сломаешься, — пообещал он. — Под меня. Жаль, что у нас осталось мало времени. Так бы мучил тебя не одни выходные. Но нам ещё работать надо, так что наслаждайся тем, что есть.       Следующий удар был по бедру. Антон зашипел, сильно скрючившись в ломанной позе эмбриона с заведёнными назад руками. С этого ракурса двойной язык хлыста мог кусать и грудь, и бока, и живот. Арсений побил не так много, ударов двадцать суммарно, от которых Антон сбегал, шипя, и переворачиваясь.       — Ты говорил, что послушно исполняешь приказы, но… уже несколько минут валяешься на полу и уходишь от моих ударов, вместо того, чтобы стоять на коленях и принимать их. Как-то не соответствует твоим словам, не находишь? Следует ли мне тебя наказать или ты всё-таки поднимешь свою задницу и вернёшься в изначальное положение?       С ненавистным взглядом Антон поднялся. Обвинение в недобросовестности расшевелило его. Арсений выводил нарочно, ему эти яркие эмоции и были нужны. Ударив, довольно сильно, ещё семь раз, он подошёл к Антону сзади и резко перекинул хлыст ему через шею, начав душить.       По крайней мере, удушение входило в определённый зелёный, так что завершать им было весьма радушно.       Арсений натягивал хлыст всё сильнее и сильнее, так что лицо Антона округлилось и раскраснелось. Он вылупил глаза и распахнул губы. Тщетные попытки поймать ртом воздух скорее веселили, но вместо улыбки Антон видел только серьёзное сосредоточенное лицо, какое можно встретить у маньяка, безжалостно убирающего свидетеля со своего пути.       — Кстати, — прошептал Арсений ему на ухо, умудрившись вызвать этим незатейливым действием волну мурашек. Он перехватил хлыст двумя руками так, что на секунду Антон смог поймать воздух, но уже все последующие давление усилилось настолько, что доступ к кислороду был ему полностью перекрыт. — Ты либо кончаешь сейчас, либо не кончаешь вовсе.       С учётом эрекционного кольца, перетягивающего мошонку и ствол, сделать это было сложно. На самом деле сложно, но возможно, так как кольцо не было слишком тугим и не причиняло лишней боли, как, например, делают такие кольца с шипами внутри. Другое дело, что без прямой стимуляции кончить было не так легко. Конечно, нижних можно было натаскать кончать по приказу, но сейчас они были далеко не на том уровне отношений.       Маловероятно, что вожделение оргазма было в Антоне таким сильным, чтобы кончить без дополнительной стимуляции.       И всё же Арсений дал ему такой шанс. Если выйдет, то эффект будет огненным. Если не выйдет, но он кончит позже — то его можно будет наказать, то есть растянуть экшен ещё на чуть-чуть. А если он не кончит, то просто выполнит условие. Каждый из этих вариантов одинаково устраивал Арсения.       С хрипами Антон стал закатывать глаза, явно постепенно отключаясь. Арсений подержал хлыст ещё буквально пять секунд, прежде чем отпустить один конец, давая доступ к кислороду. Вместо того, чтобы начать откашливаться, Антон безвольной тушей рухнул на пол. Руки у него всё ещё были связаны за спиной, так бы он, вероятно, схватился за горло.       — Тц, — нарочито недовольно цокнул Арсений, доставая из кармана мантии трубку. — Не хочешь, как хочешь. Сегодня, значит, никакого самоудовлетворения, понял? Или мне искать по всему кораблю пояс верности?       Ответа не последовало. Арсений толкнул носком румяную избитую задницу. Антон пошевелился, изогнулся с громким стоном, откинув голову и тут же вернув её обратно. Он как-то странно скрутился клубочком на полу.       Уже отложенный хлыст вновь оказался в руке. Не вынимая трубки изо рта, Арсений размашисто хлестанул, толком ни во что не целясь. Удар прилетел по бедру.       — Агх!       — Ты почему меня игнорируешь?       — Извините, сэр, — шёпотом ответил Антон, сжимаясь сильнее прежнего.       Арсений обошёл его, толкнул ногой в плечо, разворачивая и почти переворачивая на спину. Слёз на лице не было, оно было искажено мучениями, всё красное, потное, обращённое в себя. Можно сказать, что спейс. Арсений хмыкнул, присел на корточки и проверил эрекционное кольцо. Пока что снять его было сложно и болезненно, потому что член стоял железно, налился не то, что красным, а пугающе фиолетовым. Несколько легчайших проверяющих касаний (вдруг нужно сбивать эрекцию и скорее снимать эту штуку, всё же а к такому беспечно относиться нельзя) кончиками пальцев, и Антон вдруг затрясся.       Из этого крепкого лилового члена вдруг брызнула белая жидкость. Капли спермы попали на фиолетовую мантию, другие преимущественно летели и стекали на пол.       — Ая-яй, — тяжёлым угрожающим голосом проговорил Арсений, вынимая трубку изо рта. — Сейчас я тебе не разрешал кончать.       Вот теперь зелёные глаза Антона, поплывшие от возбуждения, удовольствия и боли, подчинялись конкретно ему. Арсений не улыбался снаружи, но в душе очень даже ликовал. Транслировать злость и разочарование — тоже часть экшена. Играть её было не так сложно. Антон прикрыл глаза и в следующий раз, когда он их распахнул, с его губ стали безостановочно слетать слова извинений.       — Пожалуйста, сэр, простите меня… Накажите, пожалуйста. Я виноват, простите. Я… Я нарушил Ваш приказ, сэр. Просите меня, пожалуйста. Я заслуживаю наказание…       Арсений поднялся с корточек, сыто потянулся, засунув трубку обратно между губ, и наконец спокойно задымил. У него были зажжены травы, при испарении увеличивающие скорость регенерации.       В качестве наказания Арсений решил игнорировать.       Вообще, он мог бы ещё что-нибудь придумать, но у них было не так много времени. Антону требовалось ещё немного поваляться, хотя бы пару часиков, а потом быть свежим, готовым выйти на берег и представлять их торговый город, а по сути всё королевство. Здесь передавливать было совершенно нельзя. На первое место Арсений ставил не своё удовлетворение, а интересы государства. Как-никак, он был капитаном, рабочая сторона в данном случае имела приоритет.       Поэтому игнорирование — самое лёгкое и эффективное наказание.       Арсений ничего не говорил, даже когда встал к нему за спину и за верёвку поднял его на колени. Развязывать стоя было неудобно, поэтому он сел на одно колено. Антон продолжал извиняться и молить о наказании, хоть о каком-нибудь ответе, но не двигался, что определённо шло ему в плюс. Арсений весьма быстро избавился от бечёвки. Она была одна длинная, и хоть даже с одной он сделал хорошую обвязку, Арсений больше предпочитал сложный шибари, включащий в себя несколько перетягиваний верёвки в разных местах и соединения потом их в одну готовую композицию. Или хотя бы одну длиннющую, с которой можно было нормально разыграться.       Белый дым от трубки он выдыхал Антону почти что в лицо, а именно на ухо, вынуждая почти каждый раз вздрагивать от щекотки. Закончив развязывать, Арсений бросил верёвку на пол и поднялся. Антон же обернулся и упал, прижался грудью к его ногам, поднял вверх искажённое болью лицо. Болью не физической.       — Сэр, пожалуйста!..       Арсений перехватил его голову, зацепив в кулак энное количество волос, одёрнул её назад и проговорил, силясь и слова чётко выговаривать, и трубку из губ не выронить:       — Заткнись. Встал.       Антон вскочил с пола. Ровно выпрямиться у него не получилось, а ещё его руки тоскливо опустились вдоль тела. Тянуться к ногам и туловищу доминанта им явно нравилось больше. Арсений без особых сложностей снял эрекционное кольцо и:       — Руку.       Бросил его на протянутую ладонь.       — Приберись здесь.       Пока Антон спешно прятал девайсы и искал, чем бы вытереть или как бы испарить собственную сперму с пола, Арсений безмятежно курил. Он раздумывал сесть на кровать в ожидании, но подчинённый справился слишком быстро. От него уже нужно было уходить, хотя напоследок желательно было приласкать негодника. А ласкать нижних он любил, это приносило не меньше удовольствия, чем остальные аспекты БДСМ.       — Ладно. На первый раз ты прощён. Хочешь чего-нибудь? Ты был достаточно хорошим мальчиком, чтобы получить поощрение.       Антон вскинул счастливое лицо на него. О просьбе он думал недолго.       — Позвольте, — сказал он порывисто, после чего чуть понизил громкость, но не возбуждённость голоса, — немного побыть у Вас в ногах, сэр.       — Садись, — позволил с лёгкой руки. Как только Антон упал — далеко не сел, за что, кстати, можно было и поругать, но Арсений воздержался, — перед ним на колени и прижался щекой к бедру, Арсений закопался в лохматые пряди, за которые успел не один раз уже потаскать, и нежно потрепал его. Погладил, помассировал. Антон обнимал ему ноги так, как будто собирался отрубиться прямо так, используя их вместо дакимакуры. В процессе он стёк немного ниже, и теперь по большей части лежал на полу, обнимая щиколотки и лежа щекой на ступнях.       Опять же, ему приказывали сесть, а не лечь… но экшен, вроде как, закончился и теперь шла ласковая часть постсессионной заботы со «случайным» (на один раз) нижним, так что Арсений только с лёгкой мягкой улыбкой на губах присел на корточки, чтобы погладить его, похвалив одним этим действием его за всё между ними произошедшее за последний час. Он привык заканчивать одноразовые экшены именно так, получил удовольствие, и надеялся, что оно было обоюдным.       — Пол холодный. Если хочешь ещё немного побыть со мной, то давай переместимся на кровать.       Он провёл ещё минут десять с Антоном, просто наблюдая за его спокойным силуэтом, улыбаясь на внезапные порывы обнять посильнее и выкуривая всю забитую в трубку зелень. Потом, когда Антон стал проваливаться в сон, Арсений чуть растормошил его, оповестил о своём уходе, приказав ещё немного поваляться, а лучше поспать. Он был уверен, что этот приказ уж точно будет выполнен и скоро он увидит бодрого юного гвардейца, готового на новые подвиги, среди остальных своих подчинённых.       Встал, снял все барьеры, проверил наличие людей в коридоре. Тихонечко закрыл дверь и отправил в свою каюту в превосходном настроении.