Ошейник принадлежности

      Море бушевало. Серые волны пенились, ударяли корабль о борта, покачивали его и шумели. А полоска неба оставалась, пусть и смазанной туманом с лёгкими тучами, всё равно достаточно светлой. Ненатурально светлой для волнующегося моря. Арсений подошёл к стеклу и посмотрел на затопленную водой палубу.       — Сколько ещё идти?       — Ну, судя по радарам, — Дима почесал затылок, поправил очки и протёр один из датчиков рукавом синей мантии. Датчик походил на компас: имел круглый корпус с чёрными стрелками под выпуклым стеклом. Только бегали эти стрелки не по четырём меткам сторон света, а по странной часто изогнутой линии, какие можно увидеть на снимках у кардиолога. Арсений смутно помнил значения каждой отметки, обучение проходил много лет назад в начале своей службы. На корабле имелся штаб из натасканных на отслеживание приборных панелей офицеров, а разнообразных приборов здесь было около тридцати штук, поэтому работы у этих ребят всегда хватало. — Мы почти добрались. Прошлый патруль доложил, что где-то на этих координатах их радары стали зашкаливать. Я наблюдаю средне-завышенные значения, но они растут с каждой минутой. Скоро должны быть на месте. По времени, к сожалению, не сориентирую, капитан.       — Хорошо. Держи в курсе.       — Есть, капитан!       Корабль шёл по прямой траектории, несмотря на усердие волн сбить выстроенный курс. Минут через пятнадцать Дима вскочил с места, в возбуждении стал разглядывать то один прибор, то второй, то десятый, и в итоге громко отрапортовал, что они прибыли в предположительное место расположения источника природных волнений.       — Серёж, тормози средним, — прикрикнул Арсений, отправляясь на затопленную палубу. Фиолетовый плащ хлопнул от резкого потока ветра и аккуратно упал вдоль тела.       — Здесь надо тяжёлым, — ответил стоявший за штурвалом Серёжа. — Или у тебя в планах драпать?       Арсений пожал плечами и больше ничего не сказал. С ним в этот раз были новенькие. Трое лучших из нынешнего курса академии и ещё один гвардеец, за которого поручился знакомый. На серьёзном задании в открытом море они были впервые (да и обучались сухопутке, она включала в себя периодическую практику в море). В одной команде — тоже. Не так пойти могло всё, что угодно. Особенно, если монстр попадётся свирепым и здоровым по размеру, поэтому Арсений хотел перестраховаться. Он верил, что Серёжа удержит корабль на месте и с использованием среднего якоря. Себе так не верил, как ему.       Серёжа не подвёл. Поручил своим спускать якорь и наколдовал ровную поверхность под кораблём. Море по-прежнему бушевало, но теперь оно точно билось в прозрачное стекло, постепенно успокаиваясь. Комбинация водных и воздушных сил. Качественно и эффектно.       Новенькие бросили на водный пол восхищённо-недоверчивый взгляд. Арсений промочил края мантии и ботинки — воды на палубе скопилось сантиметров пять. Корабельный экипаж уже вышел убирать её. Неторопливо, переговариваясь о своём, они не замечали хмурой погоды.       — Чего замерли? — спросил у четверых застывших гвардейцев Арсений и с лёгкостью спрыгнул с корабля в открытое море. Приземлился мягко.       Остальные попрыгали за ним.       Арина, Миша, Ваня, Антон: каждому по двадцать лет, перешли на пятый курс гвардейской академии. Последний — самый из них способный и «сложно-характерный» по оценкам преподавателей. Тренируется денно и нощно, обособленный, враждебно настроенный.       Арсений, прежде чем согласиться руководить их практикой, прочитал по каждому личное дело.       Арина с Мишей были знакомы со школы. Они сошлись на общем желании обучаться магии и служить своему городу. Вечно соревновались друг с другом, но сохраняли товарищеский дух. Ребята хорошие, способные. Им не хватало в основном усидчивости и практики.       Ваня был здесь самым слабым, избалованным дядей. Обучался средне, с другими ладил хорошо, часто прогуливал и много фантазировал о высоких, прямо-таки недостижимых целях. Он был из тех, кто на вопрос о планах на будущее без стеснения отвечал: «быть самым важным, сильным и влиятельным человеком этого города». Не всего королевства, и то ладно.       — Что скажете? — поинтересовался Арсений, глядя на воду. Приказывать он любил только своим «первым», лично собранному отряду лучших гвардейцев, которые отправлялись на особо сложные задания. А пока что он исполнял функцию наставника: требовалось проверить способности ребят анализировать обстановку, прежде чем приступать к бою, и другие их навыки.       — О чём? — воскликнул Ваня.       — О том, как прошли выходные, — буркнул Антон.       — А! Это я с радостью!       От его тяжёлого взгляда Ваня насупился и непонятливо напрягся. Арина подошла к нему ближе со вздохом.       — Он шутит. Не обращай внимания. Как понимаю, капитан, речь про обстановку?       Арсений кивнул.       — Что видите, что думаете, что планируете делать, — расписал он неторопливо, сопровождая каждое перечисление загнутым пальцем.       — Здесь ничего непонятно, надо дальше идти осматриваться, — сказал Миша.       — Радары показали, что максимальная активность находится в этом месте, — огрызнулся Антон. — Куда дальше? Тут либо вверх, либо вглубь. Но сверху небо как небо, там нечего искать.       — То есть, нам надо идти под воду? — удивился Ваня. — А мы не утонем?       Ребята ещё переговаривались, а скорее переругивались пару минут. Устав, Арсений со вздохом отдал короткий приказ строить воздушный туннель для прохода под воду.       Командная работа проявилась сразу: Арина с Мишей словились и свою часть туннеля сделали ровно, аккуратно соединив их друг с другом. Антон свою часть выполнил на пять с плюсом, только вот не приспособился к Ваниному стилю колдовства, из-за чего появились стыки, пропускающие воду. Напрямую вины Антона не было, поэтому он оправдано мог возмущаться, но Арсению резкая реакция с желанием отчитать напарника совсем не понравилась.       — Вань, будь в следующий раз внимательнее. Сейчас у нас есть время всё проверить и убедиться в надёжности туннеля, но в других ситуациях этого времени может не быть, и любая осечка может стать фатальной, — Арсений подтолкнул столпившихся у края водного пола ребят к сделанному проходу.       — Это простая магия, если он даже её не может!..       — Антон, не все могут с первого раза, особенно в стрессовой ситуации, сделать всё идеально верно. Мы люди, а не машины. Следи лучше за собой.       — Я слежу, — рыкнул Антон, начав спускаться по воздушной лестнице. Спесь с него поубавилась, но недовольство с лица так и не сошло. Однокурссники глядели ему в спину столь же недовольно. Ваня обиженно бормотал себе под нос плохо различимые, явно оскорбительные выражения.       Спускались минут десять. Вокруг была сплошная вода тёмно-серого цвета. Через неё не проглядывалось ни рыб, ни растений, ни чего-нибудь ещё, что могло находиться в море. Высота была ещё не такой низкой, так что Арсений не делал поспешных выводов, но интуиция подсказывала ему, что и дальше они не встретят ничего плавающего. Кроме заражённого монстра.       Давление постепенно увеличивалось. Ваня пожаловался на головную боль. Арсений давно активировал пассивные ночное зрение и защиту от физических воздействий. Ребята пришли к этому только на пятнадцатой минуте. Первым предложение выдвинул Антон. Несмотря на резкость, слова его были верны. И именно он первым заметил, что вокруг подозрительно безжизненно.       — Нам далеко ещё идти? Сколько это море вообще в глубину? — жаловался Ваня.       — Ты даже этого не знаешь? — моментально отреагировал Антон.       — Лучше подскажи своим товарищам, а не принижай их, — качнул головой Арсений. Он шёл самым последним, следил за тем, чтобы в туннель залетал воздух. Вообще, этим должны были заниматься сами ребята, но тогда бы их внимание, которое они должны были потратить на изучение местности и сбор полезной информации, рассеялось. Проход их всё равно научат держать на втором или третьем практическом. — Самая глубокая точка в нашем море — десять километров, то есть десять тысяч метров.       — Сколько?! Это сколько же тонуть в нём?!       — Море глубокое, Вань. Мы можем часами погружаться. Вопрос в том, насколько глубоко обитает наше чудище. Вы чувствуете что-нибудь?       — Нет, — сказала Арина. — Вообще ничего. Просто море.       — А рыб нет, — огрызнулся Антон. — Вообще никого нет, я не чувствую никакой жизни.       — Ну так снаружи шторм, все на дно поуходили, — резко сказал Миша.       — Мы прошли неспокойную воду, — не согласился Антон. — Здесь колебания от волн совсем не ощущаются, а значит и рыб они пугать не должны.       — Тогда не знаю! — вскипятился Миша.       Арсений за их дальнейшими препинаниями не смотрел, да и к тому же они быстро стихли. Ребята не позволяли себе излишней вольности при высоком руководстве. Общая атмосфера тоже влияла на них. Море становилось всё глубже и темнее, шаг за шагом казалось, что они погружались в пучину смерти. Ни единой живой души и даже намёка на жизнь. Ваня отбился от остальных, держался ближе к капитану. Арсений оценил его осторожность в минус — больше он этого желторотика на задание не возьмёт, как бы за него не просили.       А потом он почувствовал колебания воды. Ещё далеко, но продвинутый анализ позволял оценивать большие расстояния. Антон почти в тот же момент предложил приманить чудище магией. Идея не была лишена смысла.       Движение в воде шло отстранённо и довольно далеко, но сразу после прочтения заклинания — Антону за него высший балл, — оно приобрело точное направление и постепенно увеличивающуюся скорость. Двигалось нечто очень быстро, форма у него была продолговатой, достаточно длинной.       — Там? — почувствовал Антон, но полностью не успел сориентироваться. Остальные тем более.       Арсений прикрикнул им подниматься вверх и выставил купол. Врезавшись в этот купол носом, здоровенная рыба сделала круг, заходя на очередной разгон. Это была не обычная рыбка: нос у неё походил на меч, а по размеру она была раз в десять больше. Один только глаз был размером с половину человека. Ваня верещал от ужаса, Арина с Мишей не могли выговорить ни слова, и даже Антон, встретившись с чудищем взглядом, замер на месте, будто парализованный.       — Наверх. Помогайте, чем можете. Если ничем, то поднимайтесь на корабль и доложите Сергею Борисовичу о ситуации.       — Я пойду доложу! — крикнул Ваня, в тот же момент срываясь на бешеный бег.       Арина с Мишей громко сглотнули и отошли выше на пару метров, приготовившись атаковать. Антон отмер, помотал головой, занял место рядом с капитаном. Рыба-меч возвращалась.       — Атаковать физически. У неё устойчивость к холоду.       — А электричество? — спросил Миша.       — Ты хочешь нас всех спалить?! — возмутилась Арина.       Антон успел выставить мягкий щит, в который рыба упёрлась носом. Пока она пыталась выбраться, ребята атаковали первой магией, которую только могли вспомнить, но на монстра это не производило никакого эффекта.       — У меня магия не срабатывает!       Арсений посмотрел на Арину и раздосадованно стоящего рядом с ней Мишу.       — Поднимайтесь.       — Н-но!       — Вверх, я сказал.       Приказ капитана был для них неоспорим, да и ничего они не могли сделать в нынешних обстоятельствах. Арсений видел в монстре достаточно серьёзного противника, поэтому не мог рисковать своими подопечными. Антон продолжал стоять рядом. Глаза у него смотрели в одну точку, точно он был загипнотизирован. Рыба неслась на него на огромной скорости, а он и не думал уходить или выставлять щит. Только смотрел на неё, притом смотрел так, как будто готов был упасть перед ней на колени и начать умолять.       Наверное, внутренний DS-статус вызвал у Арсения такие ассоциации. Не мог же парниша на самом деле впасть во время задания в какое-то подобие подчинения. К тому же он был обычным человеком, Дежурный врач не докладывал о причастности ребят к DS-культуре.       — Антон, ты в порядке?       Перепуганный взгляд, после которого Антон крепко сжал глаза, помотал головой, как будто выдохнул всё напряжение, и уверенно кивнул.       — Хорошо. Поставь ещё раз щит, когда она будет подплывать. К правой стене, понял?       — Да, сэр.       «Сказал бы ты мне это на коленях», мимолётно подумал Арсений, после чего поругал себя за излишне похотливые мысли, даже не обратив внимание на другое обращение. В последнее время в городе шли события за событиями, так что он нечасто выбирался на экшены, с последнего месяца два-три прошло. Накопилась внутренняя энергия, вот и мерещится всякое, и мысли не туда уходят, думал он. В любом случае, Арсений был в том возрасте, когда физиологию можно было временно притуплять без потерь для здоровья. Сейчас у него была другая цель — рыбка. И он её почти поймал.       Магия позволяла управлять многими элементами и вещами. Например, водой и воздухом. Арсений сделал тончайшие водные нити, покрыв их слоем воздуха. Они были невидимы и больше походили на леску. Когда рыба в очередной раз ударилась в щит, застряв в нём носом, Арсений потянул за установленные вокруг нити, они резко соединились, сжали рыбе подобие горла с частью жабер, вонзились в чешую, затем, сломав, обойдя её, врезались в плоть. Кровь стала медленно вытекать из порезов. Стенка воздушного туннеля лопнула вместе со щитом Антона. Арсений рисковал, находясь так близко, но ему нужно было в последний раз крепче стянуть нити. У него вышло. Голова рыбы отлетела. Бешено бьющееся тело в миг успокоилось и стало медленно падать вниз, на самое дно. Голова упала на остаток воздушного пола, прямо перед лицом Антона. Он видел её чёрные остекленевшие от смерти глаза и не мог пошевелиться.       Арсений тем временем отряхивался от созданных нитей и рыбьей крови. Он был весь испачкан, а из-за хлынувшей из дыры воды стремительно становился мокрым с головы до ног. Вода была ледяной, пришлось включать пассивную согревающую магию.       — Нам здесь делать нечего, пошли, — коротко приказал Арсений, переступая через острый нос.       Антон отмер, вздрогнув всем телом, и осознанно восхищённо посмотрел на капитана, как будто впервые увидел, какой он сильный.       Арсений фыркнул, в глубине сердца крайне польщённый таким взглядом. Они стали подниматься по туннелю на корабль. Проход за ними растворялся, рыбья голова уже падала на дно вслед за здоровенным туловищем. Острые плавники нельзя было различить даже с усиленным зрением.       — Это было круто, — тихо сказал Антон. Звучал он несколько раздосадованно. — Я постараюсь быть таким же полезным, капитан.       — Хорошая амбиция, — согласился ласково Арсений. — Но если хочешь стать капитаном, тебе нужно научиться ладить с людьми.       — Я не хочу стать капитаном, — неожиданно резко ответил Антон. — Меня вполне устраивает рядовая роль, — договорил он спокойнее. — Но силу хочу такую же.       — Ммм, понятно. Я вижу, что из тебя мог бы получиться неплохой капитан, но как знаешь.       Антон был явно польщён такой оценкой.       Арсений не врал. Несмотря на резкость, парниша достаточно хорошо держался в стрессовой ситуации, придирчиво изучал местность и быстро реагировал на атаки монстра. Магия у него была чёткой, стабильной, послушной. Он долго тренировался, чтобы сделать её такой, Арсений знал по себе, сколько времени этому нужно уделить. У такого трудолюбивого человека могло всё получиться на посту командира, но раз он туда не рвался, не нужно было и толкать. Каждый должен находиться на своём месте, на котором ему больше всего нравится.       Например, Серёжа был морским капитаном, а Арсений выбрал роль капитана на суше. Они долго к этому шли, притом вместе. С самого первого курса вместе, хотя теперь едва ли пересекались. И всё же Арсений искренне любил эти короткие встречи с другом. Вылазки в другие города, совместные отпуска или тренировка новичков. Хотя сухопутному капитану не следовало покидать города, он часто нарушал это правило, находя весьма удивительные отговорки. Впрочем, ему не перед кем было отчитываться, только если перед королём, но тот от него особо многого не требовал. Король был больше занят торговлей и сельским хозяйством, чем обороной, поэтому гвардия спокойно жила своей жизнью. Королевский капитан — главный за оборону во всём королевстве, тоже мирно занимался своими делами.       Арсений планировал искупаться, почистить одежду и поболтать с Серёжей в рубке.       Тройка ребят встречала возле корабля на магическом полу. Они все подбежали ближе, чтобы выразить своё беспокойство и расспросить о произошедшем, но Арсению было лениво им как-либо отвечать.       — Мы возвращаемся, — коротко ответил он вместо всего прочего, — особо не расслабляйтесь. Пусть рыба убита, море далеко не сразу вернётся в норму. Нужно проследить, что это была единственная угроза на воде в этой области.       Все закивали. Антон потупил взгляд и поджал губы, как будто был в чём-то виноват. Арсению было неинтересно с этим разбираться, он забрался на корабль, передал информацию Серёже, пережил его несмешные шутки: «у рыбки были месячные?», «Она так тебя хотела, аж всего пометила», «теперь понимаю, почему ты не любишь рыбу. Она тебя, кстати, тоже», гогот и дружеские хлопки по спине. На всём корабле он был единственным человеком, которому позволялось подобное поведение. И он этим нагло пользовался, разрушая авторитет Арсения у всех на глазах.       Впрочем, их шутки были обоюдные, и на авторитет это никак не влияло. Экипаж корабля давно привык к подобному, а для гвардейцев Арсений был сравни с Морской Царицей, потому что занял место капитана всего в тридцать один год. Прошло уже семь лет с тех пор, и с каждым годом он только укреплял свой авторитет, пользовался любовью граждан и уважением гвардейцев.       — Слушай, а рыбка нижняя была или ты на обычных перешёл? — кинул под конец Серёжа.       Арсений фыркнул, не сдержав улыбки. Куда ж без шутки про DS, верно?       Где-то через часа полтора просушившийся Арсений в своей любимой очищенной от крови фиолетовой мантии травил с Серёжей разные истории о жизни. Как только от Димы поступил отчёт о стабилизации ситуации, Серёжа стал прогонять его от себя, требуя тишину. Арсений и сам был не против перевести дух, почитать книжку или просто написать рапорт с оценочными листом о проделанной работе, поэтому он пошёл в свою каюту.       В коридоре, рядом с лестницей ведущей наверх, где обычно хранят сыпучие припасы, Арсений ощутил магическое присутствие. Он остановился и тщательнее обследовал местность.       В том месте, где обычно стояли коробки и мешки, а сейчас было пусто, потому что отправлялись налегке, магическое чутьё улавливало барьер. Арсений не стал его развеивать, просто сделал видимым. Барьер был создал практикующим гвардейцем, а именно Антоном. Что странно (помимо установления барьера), сдержанная и ровная магия юноши теперь шла неровными импульсами. Он мог обмануть восприятие рядового члена экипажа или, например, Ваню, но маловероятно, что эта шалость сработала бы против остальных.       К тому же — смысл?       Антон резко опустил руки, глаза у него широко распахнулись от шока, только смотрели они расфокусировано.       — Что ты здесь делал?       Он громко сглотнул, перевёл взгляд в стену и рассеянно ответил:       — Практиковался.       Арсений ему не поверил: осипший голос, потерянный вид, непрерывно медленно сжимающиеся пальцы — всё поведение юного гвардейца было чрезмерно странным. Арсений смутно узнавал эти симптомы. На пробу он сделал шаг навстречу. Ничего не случилось. Второй. Встал вплотную и за подбородок обратил обескураженное лицо на себя.       — Сэр, — глаза всё равно косились в сторону, а голос непривычно подрагивал.       — На меня посмотри.       Страх и подчинение моментально затопили эти зелёные глаза. Арсений не мог ошибиться — перед ним нижний. Этот взгляд он мог узнать из тысячи. Антон посмотрел на него, но не как на человека, не как на капитана, а как на верхнего, которому хочется подчиняться.       — Что ты здесь делал? Отвечай честно.       Когда Арсений начинал приказывать, то даже вопросы у него звучали сурово и резко, как будто он вынуждал отвечать ему, а не поддерживал диалог. Впрочем, сейчас так и было. Он наседал, хотя понимал, что делать это с (чужим?) нижним не стоит. Так было проще всего и привычнее с ними взаимодействовать.       Тёмно-зелёная мантия скрывала тело юного гвардейца. Длинные рукава — руки, а высокий ворот — шею. Арсений в первую очередь придирчиво прошёлся по этим местам. Задрал рукава, оттянул ворот. На коже красовались знакомые покраснения от физического воздействия без точных очертаний девайса.       — Я… скрывался, — увилисто стал отвечать Антон, вновь отводя глаза в сторону.       Арсений хмыкнул.       — У тебя есть воля не слушаться верхнего, правда?       Парень вздрогнул, сжался, посмотрел в упор перепуганным взглядом. Наконец-то более осознанно.       — Простите, сэр, — сказал он, склонив голову.       Но не стал продолжать. Своевольный или невоспитанный. Арсений задумчиво помычал — парнишка был напуган, давить на него следовало осторожно. К тому же, на корабле или вне его мог находиться его верхний. Ещё разборок с ревнивыми доминантами не хватало.       — У тебя есть постоянный?       Поджав губы и нахмурившись, Антон помотал головой.       — Ну а временный? Кто с тобой сделал всё это? На шее и руках.       — Й-я сам, сэр.       «Само-мазохизм?», удивился Арсений. «Крайне редкий кинк, всё чаще это является отклонением от нормы. Куда смотрел врач? Неужели он не выявил на медосмотре нижнего? Или этот сучёныш не рассказал мне об этом?».       — Пошли, — со вздохом сказал Арсений.       Дальше стоять в коридоре было слишком опасно: кто угодно мог пройти. Им ещё следовало обсудить нынешнее самочувствие Антона и причину сокрытия им своей личности.       Сперва Антон идти не хотел, был похож щенка, потерявшего своего хозяина, так что Арсению пришлось волочить его «за шкирку». Он крепко обвил пальцы вокруг красного запястья, чтобы показать своё влияние, но передавливать не стал. Состояние подчинённого по-прежнему было неопределено, поэтому он предпочитал действовать аккуратнее.       В капитанской каюте вести допрос было подло. Территория доминанта для любого сабмиссива априори является запретно-стрессовым местом. На это требовалось прямое разрешение и более близкие отношения, хотя бы договорённость в экшене. Будь Антон человеком, Арсений без раздумий привёл бы его к себе. С обычными людьми он с лёгкостью позволял себе давить и перегибать, в том числе запугивать собственной территорией или строгим голосом, но, опять же, с нижним он себе такое позволить не мог, потому что это уже становилось чем-то более личным. Грань между руганью и сессией могла легко стереться такими темпами.       «Как вообще нижний оказался в гвардии?», недоумевал, пока шёл, Арсений.       Явление это было в высшей степени удивительное, ведь служа верхним, нижние очень неохотно находились под контролем людей. И ещё хуже они вели себя и чувствовали, когда им приходилось подчиняться чужому доминанту. По крайней мере большинство сабмиссивов не любило подобное.       Катюта юного гвардейца ожидаемо встретила идеальным порядком неразобранных вещей. Путь на обозначенное прошлым патрулём место занимал не более суток. Добавить столько же для обратной дороги и получалось, что располагаться со всеми удобствами было излишним.       По правилам уверенного верхнего, Арсений несколько вторгся в чужое пространство и вольготно расположился на кровати Антона. Умеренная вольность в поведении в любых обстоятельствах зачастую являлась необходимостью расположить к себе придирчивых нижних, не готовых подчиняться неопытным глупым доминантам.       Пусть и собственная территория, но Антон должен был понимать — бежать некуда. Он был загнан в угол и единственным способом получить желанный комфорт оставалась обезоруживающая честность.       Не успел Арсений задать вопрос, как Антон неожиданно упал перед ним на колени, до самых ключиц склонив голову.       Это что-то странное. Неужели, он настолько боялся? Арсений переборщил с эффектами? Да вроде вёл себя, как обычный доминант и капитан. Не должно было созданное впечатление ставить на колени.       Антон вдруг вскочил, встал в центр комнаты, как деревянный солдатик, и отвёл глаза в угол.       Арсению это всё больше начинало не нравиться.       — Какого чёрта морского ты забыл на корабле? — выдохнул он несдержанно. — Ответь мне чётко, что с тобой происходит?       — Не знаю, — огрызнулся Антон спесиво, потом резко поджал губы и спешно упал на пол, явно разбивая себе колени таким стремительным приземлением.       Арсений только протянул ладонь к склонённой голове, как юный гвардеец вскочил, и ни один палец не успел коснуться даже одного его волоска.       — Со мной всё в порядке!       «Да правда, что ль?», скептично протянул про себя Арсений.       — И вообще! С чего Вы взяли, что я нижний?!       «Действительно, с чего я это взял? Никаких ведь предпосылок не было», ещё более иронично добавил про себя, а вслух не успел сказать ни единого слова, потому что Антона продолжало штормить. Он вновь упал перед ним на колени с лицом, полным раскаяния, склонил голову, начал извиняться, просить прощение слабым голосом. Сплошное «сэр» и «извините», от которых хотелось разве что морщиться.       — Молчать, — коротко приказал Арсений. Антон замолчал, посмотрел на него широко распахнутыми зелёными глазами, упал на руки и немного отполз назад. Всего на метр, не больше. Остановился с гримасой страдания на лице. Казалось, даже издалека можно услышать, насколько бешено стучит его сердце и какой шум творится в голове. — Ответь мне чётко, что ты делал в коридоре, когда я тебя нашёл? Смотри мне в глаза, когда отвечаешь.       Антон громко сглотнул, прикрыл глаза, отвёл их в сторону, но всё же вернул на голубые капитана, когда открыл рот и стал негромко, с резким волнением в голосе, отвечать.       — Я… я душил себя, сэр.       «Самоистязание плюс странное стихийное поведение. Мне не нравится результат», Арсений получал натуральную ломку у своего подчинённого. Он мог бы скинуть желание самоудушения на палубе, полной людей, на личные кинки. Боязнь быть застуканным, причинение вреда самому себе и всё такое. Но это всё отметалось, когда нижний вёл себя так непоследовательно, когда его настроение менялось от агрессии до абсолютного подчинения, когда он смотрел так потерянно и жалко. Нижний должен смотреть иначе. Это были гордые существа, если не брать время сессий, да и на них они могли показывать кусачий характер. И чем кусючей, тем обычно интереснее.       С сабмиссивами, которые находились в состоянии ломки, Арсений в жизни никогда не сталкивался. Но знакомые, которые когда-то проходили её этапы или имели болевших друзей, у него имелись. От них он знал чуть больше практической теории.       Первую стадию можно смело назвать «и хочется, и колется», потому что нижний пробует себя подпустить к сессии, нарывается на неё порой, но постоянно по какой-то причине её избегает.       Вторая стадия — плато. Когда все эмоции затихают и выгорают.       Третья стадия — бешеное желание, которое едва ли можно контролировать. Обычно все ломки, и у верхних, и у нижних, заканчивались этим этапом. Они могли успеть натворить что-то стыдное, но в общем счёте никаких страшных последствий не было.       Четвёртая стадия — очередное выгорание от всего. Длится непродолжительно.       Пятая стадия, она же финальная. Сопровождается самоистязанием, избеганием, перепадами настроения и желаний, агрессивным поведением и всё в таком духе. Зачастую нижние либо дорываются до сессии, либо умирают в попытках себя удовлетворить. Натурально не следят за верёвкой и случайно оказываются повешенными, или играются с газом, чтобы смоделировать контроль дыхания верхнего. Знакомая, которая работает в скорой, рассказывала, что к ней так попал обгоревший нижний на последней стадии ломки. Он поджёг себя ненарочно, просто хотел «острых ощущений», «хоть каких-то». Страшных историй вычитать или узнать от знакомых-знакомых можно было много, Арсений искренне не хотел погружаться в эту теневую сторону своего вида.       Но, видимо, придётся, потому что перед ним был нижний на последней стадии ломки, иначе подобное поведение он объяснить не мог.       — Антош, нельзя себя до такого доводить, — чуть мягче обычного попытался сказать Арсений, провёл ладонью по лицу и со вздохом предложил: — Царица морская… Иди ко мне.       Антон подполз ближе, упёрся лбом ему в колени, послушно подставив голову под лёгкие поглаживания. Но успокоение приходило очень и очень медленно. Арсений не был терпеливым, поэтому стёк на пол. Сел перед Антоном на одно колено, поднял его взгляд на себя, пальцами обхватив подбородок. И, глядя ему в глаза, как будто хотел загипнотизировать, равномерно проговаривал:       — Давай мы с тобой подышим, хорошо? Вдох, выдох. Раз, два. Чш. Раз — вдох. Два — выдох. Молодец. Ещё раз. Вдох. Выдох. Раз. Два… Раз… Два…       На открытых экшенах ему приходилось сталкиваться с нижними, находящимися в «дропе». Ничего нового и необычного Арсений не видел. Испуганный, забившийся в себя нижний. Его нужно было успокоить и постепенно вытащить на свет, а потом уже о чём-то говорить по существу.       И судя по тому, как начал успокаиваться Антон, он реально провалился в эмоциональную яму. Каким образом? Вероятно, плохо себя придушил, испугался раскрытия или ещё миллион причин. Об этом Арсений думал в последнюю очередь. Куда важнее было прекратить это состояние нижнего, чего он методично добивался.       Вскоре Антон уже дышал самостоятельно, спокойно прикрыв глаза и доверившись чужим тёплым рукам. Арсений медленно поглаживал его по голове и спине. Ладонью он ощущал, как шаг за шагом напряжённое тело расслаблялось, как лопатки опускались, из головы пропадала пропитанная нервами вата, отражая умиротворение на лице. Совсем немного и эмоциональное состояние должно было прийти в норму.       — Хороший мальчик, — поощрил верное поведение Арсений и тут же словил на себе более осознанный немного удивлённый взгляд.       Прояснение сознания сопровождалось постепенным обдумыванием ситуации, но для полного освобождения рекомендовалось создать полностью спокойную атмосферу, использовать нейтральные утешения, выдать какой-нибудь согревающий предмет, например горячий чай или тёплый плед. Арсений же просто поглаживал и щебетал время от времени «молодец», поддерживая нужный эффект. Мастером утешений он не был, да и вытаскивал нижних из дропа он максимум пару раз за всю жизнь. Тем не менее Антон доверчиво привалился к нему лбом.       Финальный штрих — отвлечение внимания и возвращение нижнего в реальность. Арсений подумал, как лучше было бы поступить, и по итогу выбрал небольшую историю. Совершенно неинтересную. Он рассказал про закрытый пляж, на котором разводят морских котиков. Морские котики приплыли с другого острова и нашли один из берегов удобным для своего проживания. Тогда же появились браконьеры, поэтому власти города решили оцепить часть берега, полностью отдав его животным. Они приставили к нему охрану и исследователей. Теперь по всему городу ходит слух, что там ставят опыты над людьми, пытаясь создать новую расу человека, которая сможет легко перемещаться под водой.       — Не смешно, — тянущимся голосом пропыхтел вдруг Антон в плечо. — Даже не грустно. Хотя немного грустно.       Арсений улыбнулся и пошебуршил его растрепавшиеся волосы.       — А я и не собирался тебя веселить. Как самочувствие?       — Не знаю… лучше. Я себя контролирую. Простите, сэр.       Антон потянул ладонь к своему лицу, пытаясь скрыть стыд, но Арсений перехватил его запястье.       — Ты ведь знаешь, что я доминант. Представитель DS, как и ты. Тебе не за что извиняться. Я всё понимаю.       — Да, но… — Антон смотрел на свою руку. Запястье всё ещё было скованно чужой крепкой хваткой. Он и не пытался вырваться, просто смотрел, поджав губы. Мысль свою заканчивать тоже не спешил.       — «Но» в данном случае должен говорить я. Я всё понимаю, разумеется, кроме того, что ты в таком состоянии отправился на задание. Как твой капитан я обязан знать о твоём состоянии. Если ты себя плохо чувствуешь, физически или психологически, ты обязан мне сообщить об этом. Успех нашего задания напрямую зависит от самочувствия её гвардейцев. Смысл от слабых и больных солдат, если их сдует ветром ещё до того, как придётся сразиться с реальным монстром? С твоей стороны было безответственно, имея представление о своей ломке, приходить на задание. Как ты вообще дежурного врача обошёл? Он, хочешь сказать, ничего не заметил? Я ему такой штык вставлю. Он вообще знает, что ты саб?       — Знает, — пристыженно тихо ответил Антон. — Я просил его не говорить.       Арсений наконец отпустил его руку и устало вздохнул. Главное, не перебрать с руганью, а то опять мальчика в дроп отправит.       Только вот не успел Арсений закончить тему или как-то мягко перевести акцент на что-нибудь другое, как Антон вдруг вскочил, сделал круг и попытался выйти из каюты, но вместо этого остановился по центру, точно хотел начать отчитывать. Его магическая аура вновь исказилась. Не так сильно, как было в коридоре, но стремясь в ту сторону.       — Вы вообще не имеете права лезть в мою личную жизнь! Кто Вам сказал, что я сабмиссив? Это же бред! Вы просто доминант и во всех стараетесь их увидеть. Но я…       Он говорил ещё какое-то время подобный бред. Казалось, он был полностью уверен в том, что его накрыло какое-то неведомое заболевание, раз он так себя вёл, но теперь-то всё стало в порядке, и он готов уходить. Даже вновь направился к двери и уже успешно схватился за ручку.       — Стоять.       Только вот отпускать спятившего нижнего Арсений никуда не собирался. Антон послушно остановился, руки опустил по швам. Повернуться побоялся.       Побоялся первые секунд двадцать, потому что дальше он вновь упал перед капитаном на колени и стал умолять о прощении, точно совершил ужасный проступок, за который ему никогда теперь не будет прощения.       — Как давно у тебя не было верхнего? — игнорируя весь поток пустых слов, спокойно спросил Арсений.       — Да какой верхний?! О чём Вы говорите?! Я не понимаю! — он опять встал, нацелившись на дверь.       Арсения этот спектакль начал конкретно подбешивать. Он уже куда более грозно рявкнул:       — Вернулся.       После которого Антон завис и весь сжался возле двери. Конечно, более приказной тон подействовал на него соответствующе. Он осадил. И приказывать подобным образом до начала экшена, до обсуждения зелёных и красных зон (хотя бы стоп-слова) было, мягко говоря, невежливо.       — Вас не касается моя личная жизнь, — прошептал себе под нос Антон.       — Не касается, — легко согласился Арсений. — Я в неё и не лезу. Твоё право с кем, когда и в какой позе. Но, повторяю, я твой капитан и должен знать о твоём самочувствии. Ты — нижний. Ломка — заболевание. Подтверждённое, излечимое. С диагнозом DS-ломки можно взять оплачиваемый больничный. Тебе — нужно.       — Сэр!       — От следующих заданий ты отстранён, так как не можешь себя контролировать.       — Вы не правы, — взволнованно проговорил Антон, полностью к нему обернувшись. Потом он подошёл ближе и на сей раз медленно сел перед Арсением на колени, сложив, как послушный сабмиссив, ладони на бёдра. — Я в порядке. В своём уме и могу себя контролировать. Я не нижний. Просто человек. Мне ничего не нужно.       — Ничего, кроме подчинения, — выдохнул морально вымотанный Арсений, проведя тяжёлой рукой по лицу. — Всё, я заебался это слушать. Ты — нижний, и у тебя ломка. Это очевидно. Встал.       Антон послушно поднялся. Голову, как провинившийся ребёнок, опустил, подбородком ложась на ключицы.       — Я могу немного сбавить твоё напряжение. Без полноценного экшена и секса, но раздеться тебе придётся. Я хочу посмотреть на твоё тело. Или другой вариант — я запираю тебя в каюте, забирая отсюда все опасные вещи, и по прибытии в город сдаю тебя врачу в руки.       — Простите, что доставляю Вам неудобства, сэр.       Голова у него всё ещё была опущена, а магическая аура притихла, точно её приручили. Арсений поднялся с кровати. На этот раз Антон не дёрнулся. Всё так же стоял, ожидая дальнейших действий и приказов. Можно сказать, что их недоэкшен начался. Конечно же, обговорить нормально все детали не выйдет, но Арсений сильно борщить не планировал. Он уже заметил, к каким способам истязания его подчинённый имел склонность, вот к ним он и собирался прибегнуть. Под присмотром доминанта они получатся всяко лучше.       — У тебя есть здесь что-нибудь из девайсов?       — Да, сэр, — покорно ответил Антон, не поднимая головы.       — Где?       — В верхнем ящике тумбочки, сэр.       В верхнем ящике тумбочки оказался небольшой хлыст-кнут из чёрной, сплетённой в косичку кожи. Подвижная рукоять позволяла более эффективно замахиваться. В движении один единственный хвост походил на грозную змеюку, летящую укусить глупого, побеспокоившего её человека. Арсений обмотал хлыст вокруг ладони и потянул за рукоять, пальцами проверяя качество. Не совсем плохой, но и далеко не самый лучший, притом уже потёртый временем. На кончике располагался змеиный язычок — две маленькие полоски кожи.       — Оборудование для экшенов время от времени нужно обновлять. Раздевайся.       Пока Антон дёргано раздевался, Арсений лениво просматривал остальные ящики, но ничего интересного там не нашёл. В них попросту ничего не лежало. Видимо, все вещи, включая принадлежности личной гигиены и сменную одежду, подчинённый оставил в сумке под кроватью.       Раздевшись, Антон попытался сесть на колени, но Арсений встал перед ним, резко выставив вперёд руку. Антон послушался, замер, уставил удивлённо-вопросительный взгляд. На щеках розовым цветом отразилось смущение. Весьма скудное, что и неудивительно, учитывая его невменяемое состояние.       — У тебя по телу много следов. Бо́льшая часть, как я понимаю, от этого хлыста. Хоть один удар из тех, что сейчас на тебе, нанесён рукой доминанта?       — Нет, сэр.       — Я не знаю ни твоего болевого порога, ни твоих предпочтений, поэтому мучить тебя не буду. В моих планах тебя немного остудить, не более того. Есть ли какие-нибудь пожелания?       — Находиться у Ваших ног, сэр, уже большая радость.       Антон явно дорвался, потому что о своём агрессивном характере он и думать позабыл. Теперь перед Арсением стоял идеал нижнего, послушный и согласный на всё, что предложит доминант. Только вот обычное валяние в ногах мало эффекта произвело бы на такую запущенную ломку. Арсению нужно было хоть как-то временно стабилизировать состояние своего подчинённого. Хотя бы на пару дней. Один на дорогу до дома, второй для поиска верхнего на нормальный экшен.       Например, могли помочь физические следы на теле, которые некоторое время будут напоминать о случившемся.       Тело у Антона было избито им самим. Зачастую бил он себя в одни и те же места, до куда могла достать плеть. Точнее его кнут-хлыст. В основном это лопатки и ляжки по бокам. Несколько ударов отпечатались на мягких ягодицах — такие в самую пору разрумянить посильнее крепкими шлепками, но спанкинг они не обговаривали. К тому же это прямое касание кожи о кожу. Арсений не хотел в интимных местах трогать паренька — это нарушение личных границ. Он мог позволить себе только посмотреть, чтобы оценить для себя предстоящую работу, понять, куда следует наносить свои удары, возможно, коснуться рукоятью хлыста, но не более того.       — Тебе нравится находиться в ногах у доминанта?       Многим это нравилось, так что Арсений скорее отвлекал своим вопросом, пока оценивал чужое тело. Красно-фиолетовые следы на боках ему не совсем понравились. Один старый удар явно порезал до крови. Он уже зажил, но след был похожей формы. В это место Арсений бить точно не собирался.       — Да, сэр.       — В таком случае, тебе бы не помешал ошейник.       Антон вздрогнул так, как будто услышал нечто ужасающее или непристойное. Арсения такая реакция несколько удивила. Да, конечно, у ошейников было немного иное значение, но ничего криминального он не сказал. Обычно нижним нравилось находиться в ногах у своего доминанта и полностью им принадлежать, в том числе они с радостью позволяли надевать на свою шею постоянный ошейник, который однозначно указывал на их DS-статус и занятость.       Хотя, наверное, подобное было запретной мечтой Антона. Арсений не был бы удивлён такому повороту событий. Как-никак, а не просто так он скрывал свой статус. Нижний в рядах гвардии, к тому же выдающийся студент. Много бы слухов полезло. Как минимум, его бы подозревали в связи с капитаном и обесценили бы весь его труд. Люди легко придумывали свои трактовки событий, даже тогда, когда этого не требовалось. Они сводили между собой людей, которые просто улыбнулись друг другу, и наговаривали плохое на тех, кто не соответствовал их стандартам, или которым они завидовали.       Арсению даже не нужно было выяснять, почему именно Антон скрывал себя. На его месте Арсений поступил бы таким же образом. Но он был доминантом, и это в глазах непосвящённых только придавало причин быть капитаном.       Арсений сел на кровать. Он уже освоился на ней, принял максимально вольготное, можно даже сказать — доминирующее, положение. Антон бросил на него такой взгляд, словно сожалел, что не находится сейчас у него в ногах.       — Повернись ко мне спиной. И выпрямись.       Идеальное выполнение без каких-либо возмущений. Антон полностью смирился. Арсений кивнул сам себе и на пробу сделал удар. Звонкий, но не болезненный, попал выше старых ран, почти туда, куда целился изначально. Звук был громкий. Арсению пришлось поставить заглушающее заклинание на стены. Делал он это беззвучно, так что едва ли Антон мог почувствовать изменения. Его магическое чутьё не было настолько развито, а значит он пребывал в состоянии волнения, что их кто-нибудь услышит.       Вроде, у него как раз имелся подобный кинк. Не зря же он душил себя именно в коридоре за стеной невидимости.       Арсений сделал ещё один удар на пробу. Попал рядом со старыми ранами, на этот раз куда болезненнее. Антон сжался, пальцы согнулись, но очень скоро кулаки вновь распались в ровные ладони. Следующие удары он принимал более сдержано. Где-то на седьмом начал шумно выдыхать. На двадцатом перестал глотать в себя стоны.       Магическая аура высвобождалась. Арсений её видел и чувствовал. Она, как пластилин, мялась под его воздействием. Послушно перетекала из одного состояния в другое. Антон терпел, ничего не говорил. Просто стоял спиной, издавая всякие громкие, возбуждающие звуки.       Но наблюдать за состоянием нижнего со спины — вот уж задание из ряда невозможных. Арсений поднялся с кровати, играясь-издеваясь провёл кончиком сложенного хлыста сперва по голым плечам, затем по ягодицам и бёдрам. Ударил согнутым вдвое кнутом по заднице пару раз. Звук был приглушённый, удар средней силы. Антон не сдержал ни стона, ни глубокого выдоха, ни собранных на секунду в кулаки рук.       Вблизи становилось видно погружённый в экшен поплывший профиль, подрагивающие ресницы и пересохшие приоткрытые губы. Арсений завёл хлыст вперёд и несколько раз ударил по передней части бёдер. Мягкие, упругие, их было бы отлично мучить руками и верёвками.       Пусть это был недоэкшен, эрекция всё равно не заставила себя ждать. Арсений любил, обожал даже причинять другим боль и видеть, как к ней стремились. Ему нравилось, когда на него смотрело лицо подчинённого нижнего, как его глаза утопали в благодарности и ощущениях, а тело становилось из чистого — заклеймлённым.       Арсений сел на край кровати. Для зрелищности ударил хлыстом пол рядом с ногами Антона.       — Сядь на колени. Также спиной ко мне. И ближе к ногам.       — Слушаюсь, сэр, — тихо проговорил Антон, стараясь выполнить приказ.       Голос у него был нормальным. Чуть сорванным и волнующимся, но далеко не заплаканным и не дрожащим от страха. Прежде чем выполнить запланированное, Арсений опустил змеиный кончик хлыста на голую коленку Антона. С коленки хвост проскользил повыше и упал на стоящий член. Антон громко сглотнул. На щекотку не повёлся. Руки он интуитивно сложил за спиной, сцепив ладони с локтями.       Первый раз Арсений планировал сделать неожиданно. Он взял хлыст двумя руками, приставил плетённое тело к горлу Антона и завёл хвост с рукоятью назад, начав душить. В шоке Антон распахнул глаза, но руки не расцепил. Наоборот, вонзил их себе в кожу ещё глубже. От неожиданности он едва ли запасся достаточным количеством воздуха. Очень скоро из распахнутых, словно у выброшенной на берег рыбы, губ стали извергаться хрипы.       — Пять. Четыре. Три. Два. Один.       Арсений ослабил хватку, но хлыст не убрал. Просто отпустил его так, чтобы он касался ключиц, постоянно о себе напоминая. Антон же стал часто дышать, запасаясь кислородом, и на хлысте буквально повис, устало опустив свою тяжёлую голову.       — Какое слово ты используешь для остановки экшена?       Антон громко сглотнул, попробовал прочистить горло, но голос всё равно остался низко посаженным.       — Не принципиально. Обычно пользовался светофором.       — Светофором? — скучающе переспросил Арсений. — Не люблю его. Значит, красный?       — Я могу использовать другое стоп-слово, сэр.       — Ты ведь знаешь принцип? Стоп-слово придумывается до экшена и часто проговаривается, чтобы точно не забыть его в моменте. Оно не должно быть возбуждающим или сложно произносимым. Придумывать его лучше находясь в трезвом уме и твёрдой памяти. Поэтому я и спросил, какое слово ты используешь обычно.       — Я обычно не использую слова-стопперы, сэр.       — Не знаю, радоваться мне или горевать, — иронично проговорил Арсений. — Останавливаемся тогда на «красном».       — Если позволите, сэр, я раньше использовал «синего дракона», где слово «синий» играет роль «жёлтого», а «дракон» — «красный».       — Радует, что ты не девственник. Необычный выбор. Это из легенды, как понимаю. Ты явно был большим фантазёром в детстве. Ладно, «синий дракон» меня устраивает. Надеюсь, ты достаточно хорошо помнишь эти слова.       — Я использовал их в школьные годы, сэр. Я хорошо помню оба слова. Вы правы, они из легенды. Мой первый доминант помогал мне с учёбой.       — Мм, тебя соблазнила история о крылатой ящерице? Как мило, — Арсений погладил большими пальцами его шею, как бы примеряясь и массируя. — Я спрашивал не просто так, — сказал он уже строже. — Сейчас я буду тебя душить. Дважды. И мне нужно от тебя чёткое понимание, что ты знаешь, что в любой момент можешь это остановить. Я неплохо читаю по губам, но на всякий случай договоримся о языке жестов. Не знаю, насколько хорошо ты его помнишь, поэтому напоминаю: «синий» — чуть отворачиваешь запястье в сторону, держишь все пальцы, кроме большого, вместе и ровно, указательный немного сгибаешь. Большой палец сгибаешь так, чтобы он уткнулся в основание безымянного. Вот, смотри. Теперь повтори. Большой к безымянному. Да, верно. «Дракон» — представь себе пасть дракона, это три средних пальца, ими двигаешься ото рта вперёд, как будто нападаешь на жертву. Ам. Делается в движении. В целом, я тебя пойму если ты начнёшь от губ тянуться рукой вперёд, так что не страшно, если ты полностью не запомнил. Повтори «дракона». Молодец. А теперь оба слова. Хороший мальчик. Теперь сиди ровно.       Арсений заметил громкое нервно-предвкушающее сглатывание слюны, протянул хлыст спереди и крепко обхватил свободные концы, стягивая их вместе с задней стороны шеи, где-то над холкой. Антон захрипел, вцепился в хлыст обеими руками, тщетно стараясь отодрать его хоть немного от себя. Перепуганные глаза раскрылись на полную, заслезились, покраснели, ресницы быстро хлопали, лицо становилось румяным от напряжения, вены вздувались одна за другой.       А потом настало облегчение. Арсений ослабил хватку. Несильно, просто убрал натяжение. Антон стал громко дышать, всё так же держась за хлыст. Он хватал дрожащими губами воздух, мокрые глаза блаженно прикрыл. Краснота пока не собиралась сходить, только, как будто, усиливалась. Прождав где-то минуту, Арсений ещё раз крепко стянул хлыст позади шеи.       На этот раз он душил дольше. Антон брыкался, хрипел, старался отцепить от себя хлыст, по-прежнему боясь трогать руки доминанта, бился ногами о пол, и по итогу начал терять сознание. Глаза уплывали, сознание покидало его. Он стал ослабевать. Голова безвольно откинулась назад. Тогда Арсений размотал с руки хлыст и отложил его в сторону, а голову Антона положил себе ровно между ног, на пах. Ни о каком сексуальном подтексте он не думал. Просто так было удобно держать его рядом, зафиксировано. В настоящую отключку нижний провалиться не успел. Арсению не нужно было прикасаться ладонью к груди или трогать пульс, чтобы понять, насколько бешено стучало чужое сердце.       Краснота постепенно стала сходить. Арсений легонько поглаживал кончиками пальцев основание его волос, лоб и виски, стараясь вернуть нормальный кровоток. Где-то через минуту Антон расхристано открыл глаза и посмотрел снизу-вверх поплывшим благодарным взглядом.       — Как самочувствие?       — Спокойно.       Арсений не стал его трогать, только кивнул и выждал ещё где-то пять минут, в течение которых Антон восстанавливал своё дыхание и приходил в норму. Пол был достаточно прохладным. «Не хватало к ломке ещё переохлаждение добавлять», подумал он.       — Сейчас ты поднимаешься, медленно разминаешь затёкшие конечности и одеваешься. Понял?       — Да, сэр.       Пока Антон исполнял указание, Арсений игрался с хлыстом. Ему нравилось, как удобно его можно наматывать на ладонь, а ещё кожа была приятной на ощупь. Змеиный язычок на кончике подходил для игривых невесомых поглаживаний, так чтобы было чуть щекотно, до мурашек. Ещё им отлично получалось жалить кожу. Арсения посетила шальная мысль ужалить этим кончиком ещё раз, но Антон уже почти оделся, ему осталось только мантию застегнуть, так что желание пришлось похоронить.       — Не воспринимай то, что сейчас было, как жалость или мою похотливость. О твоём статусе я никому не расскажу и акцентировать на нём внимание не собираюсь. Ты, в любом случае, очень способный парень и скоро сменишь форму на голубую, какую и должен носить гвардеец. Но я не шутил и не преувеличивал, когда говорил, что не пущу тебя до заданий. У всех молодых, особенно во время стресса, магия скачет. У вас недостаточно опыта, чтобы спокойно реагировать на разные ситуации. Твоё состояние ломки может усугубить и так стрессовую ситуацию. Это может плохо отразиться и на тебе самом, на твоём ментально здоровье, и на задании. Сегодня, например, твоя магия была особенно нестабильной.       — Но… это после задания. На нём же я контролировал себя. Это… просто откат…       — Ты несколько раз там на дне оказывался под влиянием рыбы. Мне казалось, ты её просто боялся, но нет, она пользовалась твоей нестабильностью и влияла на твоё сознание. Как ты говоришь «откат» случился, и правда, позже, но он случился. И даже не на суше. Мы сейчас в открытом море, всё ещё на задании. Никогда не знаешь, что может произойти. Вдруг монстр был не один? Нам пришлось бы исследовать море дальше в поисках второго источника. У тебя бы хватило на это сил? А если по пути понадобится помощь ближайшим кораблям? Или на суше будет нападение, и мобилизуют вернувшихся из моря? Ты должен понимать, что гвардейцем ты не просто работаешь, ты натурально служишь. Служишь государству постоянно, так же, как когда-нибудь будешь служить своему доминанту, если найдёшь себе достойного постоянного. И твоё состояние всегда и везде должно быть в норме. Мы не просто так часто проходим медицинские тесты. Тесты на психику в том числе. Ты понимаешь, о чём я говорю?       — Да, сэр, — негромко ответил Антон, уводя взгляд. Теперь он был уже менее подчинён, разговор о насущном тяготил его. — Вы всегда читаете морали, — он наконец надел до конца своё зелёное платье, тоскливо рассмотрев его полы и длинные рукава. Печаль не шла такому милому юному личику, но хвалить его было пока не за что. Оправив на себе получше мантию, Антон повернулся к Арсению, неторопливо подошёл к нему и спокойно, не как раньше, опустился перед ним на колени. Прижался к ногам щекой, точно был преданным домашним псом.       Арсений погладил ему волосы.       — Это не мораль, а наша действительность, Антош. Пойми, я просто волнуюсь за тебя, как за хорошего, способного гвардейца и моего подчинённого. Сейчас ты на пятом курсе. Я уверен, что ты отлично доучишься, и спустя пару месяцев практики я смогу взять тебя в свой взвод. В тебе есть потенциал, есть призвание защищать город и людей, сражаться с монстрами, за последние несколько выпусков ты один из самых выдающихся. И я натурально боюсь, что ты угробишь себя, не успев раскрыться, понимаешь?       — Понимаю, но Вы явно не понимаете, как влияете на других, сэр.       — Я не встречал в академии других нижних. И ты не вызывал во мне подобные мысли до сегодняшнего дня, хотя мы и не так часто пересекались. Но ты прав, мне нужно пересмотреть свой к тебе подход.       — Не нужно, сэр. Я ведь такой же Ваш подчинённый, как и другие.       — Сейчас ты подчинён мне иначе, — со вздохом ответил Арсений, погладив его по голове. — И я очень не хочу повторять подобное. Люблю экшены на добровольной основе, знаешь ли, а не на вынужденной. Ответь мне честно, сколько времени ты уже без верхнего?       — Под Вашим контролем денно и нощно, сэр.       Арсений щёлкнул его по носу, от чего Антон обиженно скукожился.       — Зубы мне не заговаривай. Ответь честно и серьёзно.       — Опять пользуетесь своим влиянием.       — Если б пользовался, ты б уже выпоротым был, хороший мой. За всё твоё увиливание и подвержение своей жизни и жизни твоих однокурсников опасности. А я с тобой сейчас разговариваю.       — И приказываете рассказать о личном.       — В таком случае нужно возвращаться субординацию, — сказал Арсений, выпрямляясь. Он уже хотел подняться и убрать с себя лишнюю тяжесть, но Антон крепко в него вцепился, замотав русой головой.       — Не нужно, сэр. Ещё… ещё немного, пожалуйста. Дайте ещё немного, сэр.       Арсений кивнул, но посмотрел до того строго, что Антону пришлось спустя небольшую заминку рассказать о себе немного личного.       — Последний раз был на втором курсе. В начале… Потом я углубился в учёбу, там началась практика и первая… популярность, если это можно так назвать. Патрули, первые небольшие задания. Меня стали узнавать люди на улице. И… теперь мне страшно, что доминант, с которым у нас состоится сессия, узнает меня и расскажет кому-нибудь. И дальше пойдёт слух. Один, второй, третий. А Вы ведь сами понимаете, что люди имеют некоторые предубеждения, касаемые нижних.       — Я понимаю тебя, но свою физиологию в любом случае нельзя игнорировать. Город большой, и людей в нём много. В том числе и тех, кто не проговорится или совсем не интересуется городской гвардией. Лекарств от ломки не придумали ещё, можно только притупить её всякими психотропами, но так тебе станет только хуже и твоё общее самочувствие упадёт.       — Дежурный врач говорил то же самое.       — Потому что знает свою работу чертяка. Сейчас ты стабилен, но это пока рядом нахожусь я и ты ощущаешь осадочное влияние от моего взаимодействия. Потом к тебе опять вернутся все прежние проблемы, ты ведь это понимаешь?       — Понимаю. Я найду себе верхнего, как только мы прибудем в город.       — Рад это слышать. В честь хорошо выполненного задания даю тебе два дня выходных. Потрать их с толком.       — Слушаюсь, капитан.