Время бесов. Мороз по коже

      Николай Васильевич Гоголь       Я с яростью швырнул стопку листов в разожжённый камин. Пламя радостно взвилось выше, быстро пожирая хрупкую, податливую бумагу. Горечь и разочарование вязкой смолой растекались в душе, заставляя едва ли не задыхаться от гнетущих мыслей и чувств.       Месяц… Месяц у меня за спиной стоял призрачный силуэт в алом пальто. Месяц я днями напролёт не выпускал из пальцев перо и в изнеможении засыпал прямо за столом, утопая в одном и том же кошмаре: огонь, лязг стали, пронзительный взгляд потемневших кофейных глаз.       Я тихо заскулил и нервно заметался по комнате. Волосы растрепались от резких, порывистых движений и чёрными нитями упали на глаза. Одни и те же мысли в безумной пляске неслись в голове, сталкиваясь и путаясь, но неизменно повторяясь. Я устал раз за разом думать об одном и том же, но остановиться не мог. Мне нужно было понять, что произошло на самом деле. Мог ли Гуро действительно меня использовать? Или он разыграл тот блестящий спектакль для Лизы?       Разум упорно твердил, что Яков Петрович меня предал. Глупое, влюблённое сердце отчаянно верило, что Яша не мог так поступить… только не после того, что между нами было.       Использовал или ловко притворялся? Зачем поддерживал? Зачем спасал? Кто он: жестокий кукловод или великий актёр?       Слишком много вопросов. Слишком страшно узнать правду.       Как я ни старался тщательно обдумать всё, мои размышления либо заходили в тупик, либо неизменно возвращались к началу. Самому мне не распутать это клубок, нужно идти за ответами к Якову. Он может мне соврать, а я даже не пойму этого…       Я надсадно выругался и обессиленно рухнул на диван, откинувшись на спинку и запрокинув голову. Резное изголовье неприятно впилось в затылок, но мне было плевать на это. Взгляд рассеянно блуждал по потолку, бессмысленно скользя от одного солнечного зайчика к другому.       Весь месяц мне удавалось сдерживать боль и страх, выплёскивая чувства в повести, но сейчас даже чернильные слова не спасали от тяжёлых мыслей. Нужно было что-то решать, причём срочно. Но, для начала, постараться отдохнуть и не думать вообще ни о чём. Хочу на набережную. Я неосознанно кивнул головой, будто подтверждая правильность своей идеи, резко встал, оделся и едва ли не бегом вышел из поместья.       Порыв холодного ветра взметнул полы крылатки и забрался за шиворот, рассыпав по телу гроздья колючих мурашек. Я зябко повёл плечами и с наслаждением вдохнул полной грудью. После душного, пропахшего дымом кабинета, зимний воздух показался пьяняще-сладким. Губы дрогнули в неуверенной улыбке.       В погожий день путь до набережной занимал не более получаса, но сейчас мне не хотелось торопиться. Мокрый снег крупными хлопьями падал с пасмурного неба, таял на волосах и расплывался невидимыми пятнами на чёрной ткани. Редкие прохожие не обращали на меня внимания. Они торопливо пробегали мимо, спеша укрыться от сырости и промозглого ветра в тёплом доме. На набережной и вовсе было безлюдно.       Я облегчённо выдохнул и улыбнулся. Мысли всё ещё роились в голове, но вместо безумной пляски они кружились в плавном танце.       …       Шаг. Вдох. Яков Петрович в первую же нашу встречу осаживает Ковлейского и ограждает меня от его нападок.       Шаг. Выдох. Яков не даёт мне упасть на землю во время очередного приступа. Не отпускает. Ждёт, когда очнусь и смогу стоять. Смотрит заинтересованно, но не может скрыть волнение, затаившееся в глубине глаз.       Шаг. Судорожный вдох-выдох. Яша дрожащими пальцами стягивает с моей шеи петлю. Понимает, что я не могу стоять — ноги не держат. Подхватывает на руки и несёт на постоялый двор. Сам помогает мне принять ванну. Сам переодевает меня. Сам придерживает кружку с горячим травяным чаем. Смотрит так, что хочется прижаться к нему, и никуда не отпускать. Успокоить его. Сказать, что он успел, что он спас.       Шаг. Дыхание неровное — нервное. Поцелуй с привкусом трав как наяву обжигает губы трепетной нежностью. Руки оглаживают дрожащие плечи. Горячий шёпот опаляет ухо до боли откровенным признанием: «Я испугался за вас, Николай…». Голос срывается, но отчество прозвучало бы слишком неуместно.       Шаг. Вдохнуть не получается. Тьма ночи скрывает наши очертания. Громкие стоны тонут в горячих, сухих губах. Движения мягкие и неторопливые, но с каждым толчком всё сильнее и резче. Голос звучит хрипло, в нём прорывается смущённая мольба: «Яша, быстрее! Люблю тебя, люблю…» Ему вторит другой — уверенный, низкий и завораживающе-бархатный: «Коленька, родной, люблю тебя».       …       Слёзы сорвались с ресниц и расчертили влажные дорожки на щеках. Я едва добрёл до лавки. Рухнув на припорошенное снегом дерево, обессиленно откинулся на кованую спинку и нервно сжал ладонями полы крылатки. Запрокинув голову, подставил лицо холодному снегу. Крупные хлопья быстро таяли на лихорадочно горящих щеках, смешивались со слезами и растворялись в мокром воротнике. Кукловод или актёр…? Не думай, Коля, не думай!       Судорожный вдох-всхлип сорвался с потрескавшихся губ. Горло разодрал могильный холод, в лёгкие будто забилась кладбищенская земля, выбивая воздух. Я задрожал и захлебнулся испуганным вскриком, тщетно пытаясь вдохнуть. Голова закружилась, а в глазах потемнело.       …       Небольшой двухэтажный дом, охваченный пламенем. На стене табличка с адресом и именем: обгоревшая, но достаточно чёткая. Женщина, выбегающая из дома. Удушливый жар пожара. Лестница, ещё не поглощённая жадным огнём. Комната на втором этаже: пламя на стенах, на потолке, на мебели. Лязг стали. Двое людей в центре маленькой гостиной. Удар одного — ранение другого. Человек, изломанной фигуркой падающий на пол. Кровь. Много крови. Она как алое пальто расправляет свои полы под телом мужчины с седыми висками.       …       Я судорожно вдохнул ледяной воздух и закашлялся. Яша… Яша!!! Нет! Только не снова! Сердце пропустило удар и оборвалось. В ушах тонко зазвенело — струны нервов натянулись до предела и готовы были вот-вот лопнуть. Ужас могильной плитой придавил грудь, мешая дышать. Адрес, имя — барон Елисеев! Это же совсем рядом! Я вскочил с лавочки и бросился бежать вдоль набережной к хитросплетению улочек и проспектов. Только бы успеть!       Дыхание с хрипом вырывалось из груди. С приоткрытых губ срывались облачка пара и растворялись в снегопаде. Лёгкие кололо от быстрого бега. Ноги подгибались. Я спотыкался, едва не падал, но упрямо ловил равновесие и бежал дальше. Чувствовал, как всё медленнее становятся мои шаги, и отчаянно звал дар.       Тьма откликнулась, когда надежды почти не осталось. Мгла, словно живая и разумная, не изломала моё лицо трещинами, а подпитала силой только изнутри. Дышать стало намного легче. Исчезла предательская слабость. Впереди показался дом, охваченный пламенем, а перед ним толпа народа, но что Тёмному какие-то жалкие людишки.       Сердце тревожно стукнулось о костяную клетку и пропустило удар. Вязкая тишина ватой забила уши и заставила на миг замереть. В этот раз Яков не останется в пламени один.       Никто даже не понял, как мне удалось проскользнуть мимо гомонящей толпы и оцепления. Позади раздался гневный вскрик, одновременно с которым из дома выбежала испуганная женщина в домашнем платье.       Я птицей взлетел по ступеням и вбежал в полыхающую прихожую. Лицо тут же опалил нестерпимый жар. Горький дым разодрал горло и удушливым облаком забился в лёгкие. Закашлявшись, спрятал лицо в сгибе локтя и поспешил наверх. Быстрее, быстрее, быстрее! Глаза защипало от едкого дыма, слёзы замерли на ресницах. Рокот пожара оглушил, но мне удалось расслышать звон стали. Совсем рядом!       Внезапно раздался оглушительный треск, и в конце коридора с грохотом рухнула потолочная балка, рассыпав во все стороны сноп искр. Я испуганно вздрогнул и непроизвольно отшатнулся назад. Лихорадочный стук сердца на миг заглушил рёв пламени. В ушах тонко зазвенело, а голова предательски закружилась. Привалившись плечом к стене, ещё не скрытой под огнём, попытался отдышаться, но воздуха мучительно не хватало. Рубашка насквозь промокла от пота, волосы прилипли ко лбу, а по вискам непрерывно стекали солёные капли. Мне нельзя сдаваться!       Дар чёрным вихрем взметнулся в сознании и растёкся по венам. Мгла невидимой дымкой скользнула по телу, немного защищая от жара и позволяя дышать чуть-чуть свободнее.       В дверном проёме мелькнула статная фигура, но тут же вновь скрылась в глубине комнаты. Яша! Я вздрогнул и сорвался с места. В малой гостиной кружились в смертельном танце две фигуры. Лязг стали заглушал рокот огня.       Барон Елисеев, с искривлённым от злобы лицом, отбил выпад Якова и атаковал сам. Я рванул вперёд, схватил Яшу за воротник и резко дёрнул на себя, отбрасывая назад. Послышался тихий вскрик и глухой удар. Мгновением позже узкое лезвие распороло воздух там, где только что было горло Якова.       Елисеев яростно вскрикнул, взбешённый неудачей, и бросился на меня. Я отшатнулся назад, призывая тьму, но защититься не успел. Щёку обожгло болью — сталь вспорола кожу. Собственный вскрик прозвучал словно из-под земли. Слёзы брызнули из глаз, а в ушах зашумела кровь. Ноги подкосились. Я рухнул на колени и едва не завалился на бок, едва успев опереться на раскрытую ладонь. Взгляд расплывался, и мне никак не удавалось сфокусировать его.       Кажется, Яков снова атаковал. Кажется, он справится сам… Нет, в этот раз ему не придётся защищаться в одиночку.       Мгла кровожадно оскалилась в сознании и свилась за спиной чёрными щупальцами. Взгляд прояснился. Порыв тьмы загробным холодом пронёсся по комнате, притушив огонь и заставив мужчин настороженно замереть. Яков не видел, что творилось у него за спиной, а барон захлебнулся испуганным криком и отшатнулся назад, с ужасом смотря на меня. Клинок выпал из ослабевших пальцев и со звоном упал на паркет. Щупальца метнулись вперёд, обогнули Яшу и ударили Елисеева, отбрасывая к стене. Раздался приглушённый вскрик, глухой удар, и бесчувственное тело рухнуло на пол. Осталось только выбраться, и всё будет хорошо…       Меня резко затошнило, а из носа тонкой струйкой потекла кровь. Пламя вспыхнуло сильнее прежнего — мгла, которая сдерживала огонь, неотвратимо редела. Чёр-р-рт! Вторя моим мыслям, Яков глухо выругался, закашлялся и упал на колени. Сердце пропустило удар и оборвалось. Чёрт-чёрт-чёрт! Дар отозвался неохотно — не привык я так долго использовать тьму. Чёрная дымка окутала Яшу, и он облегчённо вдохнул, но подняться не смог…       Я поспешно встал и едва не рухнул на пол от слабости. Горло разодрал едкий дым, а удушливый жар обжёг лёгкие — на свою защиту сил у меня уже не осталось. Яше нужна помощь! Спрятав нос в сгибе локтя, быстро подошёл к Якову и рывком поднял его с пола. Поднырнув под безвольно повисшую руку, стиснул одной ладонью тонкое запястье, а другой обхватил талию. Плечи согнулись от тяжести, но я чувствовал, что Яша пытается идти сам.       От нестерпимого жара меня мелко затрясло, а перед глазами всё поплыло. Стиснув зубы, сделал шаг вперёд, а за ним ещё один и ещё. Пот застилал глаза и больно жёг рану на щеке. Кровь медленно стекала по лицу. Ноги норовили подломиться в любую минуту, но сдаваться было нельзя — не ради себя, так ради Якова. Ещё чуть-чуть! Позади нас громко затрещала лестница, сдавшись чревоугодию пламени. Последний, отчаянный рывок, и ледяной порыв ветра обжёг разгорячённую кожу.       Из-за резкой смены температуры меня затрясло ещё сильнее, голова закружилась, а глаза застелила мутная пелена. Кто-то подбежал к нам, подхватил под локти и увёл подальше от горящего дома, усаживая на что-то жёсткое.       Сквозь гул крови в ушах с трудом пробился взволнованный голос, но разобрать слова не получилось. Я отчаянно цеплялся пальцами за ускользающую ладонь Яши и судорожно глотал ледяной воздух, но не мог отдышаться. Грудь больно сдавливало, и каждый вдох отдавался колющей болью в лёгких.       Внезапно к потрескавшимися, кровоточащим губам прижали что-то холодное, а на затылок опустилась горячая – знакомая, родная — ладонь, сжимая пряди в кулак и заставляя немного запрокинуть голову.       — Коля, пейте! — пробился в сознание напряжённый голос Якова.       Я послушно открыл губы, ударился зубами о металлическое горлышко и жадно сделал несколько глотков прохладной воды. Сердце, заполошно бившееся в тесной костяной клетке, медленно успокоилось. Гул в ушах сменился понятными словами, а размытые пятна приобрели чёткие очертания, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.       Слишком близком был Яша. Слишком испуганно смотрел на меня. Слишком правильно ощущалась его ладонь на моём затылке.       Яков облегчённо вздохнул и обессиленно сел на лавку рядом со мной, опустив ладонь с затылка на моё плечо, практически до боли сжав его пальцами.       — Николай Васильевич, как вы?       Я посмотрел на Гуро: всего в копоти, с измазанным сажей лицом и в одном жилете. Сердце болезненно сжалось и лихорадочно забилось в груди. Резко поднявшись, стянул крылатку и накинул на плечи опешившему Яше. Мне уж точно хуже не станет, а он может заболеть. Яков сурово нахмурился и потянулся было снять пальто, но замер под моим тяжёлым, на миг почерневшим взглядом.       Внезапно раздался громкий треск. Я поднял голову и увидел, как крыша дома с грохотом обрушилась, похоронив под обломками барона Елисеева. Тяжело сглотнув, медленно перевёл взгляд на Яшу, только сейчас постепенно осознавая, что успел. Спас. А мог и не успеть, как тогда, в Диканьке… Ужас сдавил горло ледяными пальцами, перекрывая воздух. Слабость накатила резко и беспощадно. Колени подломились, и только крепкие руки уберегли меня от падения.       — Николай! Коля, не закрывайте глаза! — голос Яши звенел от напряжения и доносился как сквозь толщу воды.       Я пытался, правда пытался не потерять сознание. Старался сфокусировать взгляд, но не мог зацепиться даже за любимые глаза. К горлу вязким комом подкатывала тошнота, а сознание норовило вот-вот ускользнуть прочь. Уже на самой грани я почувствовал, как меня подняли на руки и куда-то понесли. Сквозь удушливый запах гари пробился тонкий аромат гвоздики и корицы. Перед глазами как наяву встала горящая хата и статная фигура в беснующемся пламени.       Дыхание болезненно перехватило. Стук сердца набатом отдался в висках. Чернота вязкой смолой затопила сознание, и я утонул во мраке.

27.11.2024 — 29.12.2024