F • KING BUSINESS [18+]

      — Чанни сказал, что этот птенчик самый умный из всех, с кем он когда-либо общался, — заявил Хёнджин воодушевлённо. — По видеосвязи, правда, но…       Феликс бодрого настроя ассистента не оценил и лишь сильнее помрачнел, перебивая:       — Напомни мне лишить его годового бонуса.       — За что это?       — Очевидно, за вот это, — Ли указал на клетку. — Дурацкая идея. Я вообще не праздную дни рождения, он это прекрасно знает и…       — Крис говорил мне. Предупреждал, что вы будете недовольны. Но он тут вообще ни при чём. Это моя дурацкая идея. И мой дурацкий подарок. И если уж кого лишать бонуса, то дурацкого меня.       Хёнджин решительно упёр руки в бока, но, несмотря на недовольный вид начальника и его угрозы, внутренне ликовал от своей дурацкой задумки — ещё со вчерашнего дня. Феликс же сощурился, хотел что-то сказать, но лишь вздохнул и отвернулся к птице.       — И как его зовут? — фыркнул он. — Или её? Это кто вообще?       — Это мальчик. Можете назвать, как вам захочется. Но в магазине было написано что-то вроде «маленькое счастье».       — Хэнгбоки, значит. Ну и что нам с тобой делать, Счастье? Человек, подаривший тебя, либо совершил очень глупую ошибку, либо намеренно решил над нами поиздеваться.       — Никаких издевательств и ошибок! — возмутился Хëнджин. — Я всё обдумал и понял, что это лучший вариант подарка. Вы можете позволить себе что угодно, так что дорогие побрякушки сразу отпали. Походы в театры или музеи, билеты в филармонии и на концерты — тоже, потому что о ваших предпочтениях и вкусах я мало что знаю. В любом случае у вас есть почти неограниченные средства на развлечения, но, насколько я вижу, нет желания развлекаться. Так что я решил пойти совсем в другую сторону. И вот теперь у вас будет маленький друг, который будет радовать вас и всегда ждать дома.       — Ты будто не знаешь, что теперь я почти там не бываю.       — Знаю. Именно поэтому Ббоки тут. Вам стоит поменять что-то в монотонности ваших дней, хотя бы отделять работу от личной жизни и…       — Да нет у меня личной жизни! И с таким ебливым характером не будет. Чёрт, Хёнджин… — Феликс упëр руки по сторонам от клетки, опустил голову и зажмурился. — Ну зачем? Ты мог вообще ничего не дарить и просто забыть об этом дне, как все остальные.       От такой реакции Хëнджин слегка растерялся и замолк. А затем прошептал:       — Я не мог. Двадцать пять ведь бывает раз в жизни. У вас должно остаться что-то как напоминание о молодости, этом времени и обо…       Хёнджин хотел сказать «мне», но закусил губу, понимая что «он» — такой себе аргумент для босса, который не обращает на него особенного внимания. Пришлось пенять на привлекательность птицы.       — Ну посмотрите на него, — продолжил Хван после заминки. — Вы нужны друг другу. И даже чем-то похожи. Одинаково яркие. Необычные. Умные. Этот птенчик, кстати, тоже одиноко сидел на самой высокой перекладине и любил покрикивать на остальных. И его пение уж точно не будет мешать вам спать!       Судя по набухшей на виске венке и играющим желвакам, Феликс явно хотел высказать всё, что думал об этой затее конкретно и Хёнджине в частности, но он сдержался и лишь зыркнул на него одновременно злобно и тоскливо.       — Если я его погублю, — прошептал он, — это будет на твоей совести.       — Не погубите. Канарейки — одни из самых неприхотливых питомцев. Поставьте клетку подальше от сквозняка и яркого света. Пять минут на замену воды утром, пять минут на чистку клетки вечером. Пара минут чтобы подсыпать корм. Всего-то…       — Это не так работает, Хёнджин! — рыкнул Феликс, кажется, впервые повышая на него голос. — С ним нужно говорить! Слушать, как он поёт, и хвалить. Делать ванночки. Приносить веточки. Или игрушки. Просто быть рядом, чтобы ему не было одиноко!       — Ого, да вы и без меня в курсе, как за ним ухаживать.       Несмотря на агрессивный тон, Хёнджин нежно улыбнулся чужим познаниям, а Феликс почти задохнулся возмущением.       — Я… — он сбился с мысли, уставившись на губы Хвана и переходя на угрожающий рокот: — Хёнджин, твоя улыбка сейчас очень раздражает. С чего вообще ты решил, что можешь так шутить надо мной? Это живое существо, которому нужно внимание и забота и противопоказан стресс. Я же самый неподходящий хозяин из всех возможных, потому что буквально этот стресс генерирую!       — Но я совсем не шучу, — Хёнджин снова упёр кулак в бок и сделал уверенный шаг вперёд, будто хотел подставиться под удар. — И уверен, вы будете для него самым лучшим хозяином.       — Да я сам себе хуёвый хозяин, не то что… — Феликс вскрикнул и тут же вздрогнул из-за встрепенувшейся в клетке птички. — Прости, маленький.       Он боязливо замер, а затем зашипел на Хëнджина, крича шепотом:       — Видишь! Я убью его одними своими криками!       Хёнджин сделал ещё шаг и протянул руку, чтобы положить Феликсу на плечо. Он видел в чужих глазах панику, но отчего-то был уверен наверняка: затея с птицей — лучшее, что он мог сделать для начальника.       — Никого вы не убьëте, — уверенно проговорил Хёнджин, слегка сжимая пальцы на чужой руке. — Феликс. Вы глава одной из самых прибыльных косметических компаний страны. Умнейший человек. Невероятно ответственный. У вас не может не получиться поладить с этим солнышком. Всё будет хорошо, вы справитесь со всем. Просто позвольте вашей жизни стать немного ярче.       Феликс долго косился на ладонь на своём плече, затем перевёл печальный взгляд на Хвана и уточнил:       — Его точно нельзя вернуть?              — Счастье невозвратное, — фыркнул Хёнджин, раздражаясь и направляясь к своему столу. — Но если оно вам не нужно, можете отдать его кому-то, кто его оценит.       Феликс фыркнул в ответ и уселся на стул, не прекращая сканировать клетку придирчивым взглядом.       — Отмени встречу с отделом разработки, — попросил он через пять минут напряжённого молчания.       — Совсем отменить? — отозвался Хёнджин со своего места. — Или перенести? Что поставить вместо неё?       — Ничего не ставь, — Ли резко поднялся из-за стола и, забравшись в гардеробную нишу, подхватил пальто, лишь на выходе из кабинета поясняя: — Пойду пройдусь.       «Хорошо» Хёнджин отвечал уже захлопнувшейся двери.       После ухода Феликса, он не находил себе места. Остаточное опьянение отпускало. Нога нервно дёргалась как в день приёма на работу. Выглядевший идеальным план дал трещину, и казавшийся неисчерпаемым задор иссякал с каждой минутой вынужденного одиночества.       — Как прошло? — уточнил Кристофер в коммуникаторе.       Хёнджин не ответил, хотя «хуёво» крутилось на языке почти осязаемой горечью. Он недовольно подпёр кулаком подбородок и уставился в мигающий нотификациями экран. Помимо HR'а из-за отменённой встречи ему писали коллеги из отдела разработки; продажники уточняли, почему Феликс не берёт трубку, логисты просили созвать совещание для обсуждения фрахтов на следующий год, работник ресепшена звал подойти за каким-то конвертом, а Хёнджин смотрел на всплывающие сообщения и впервые за долгое время не знал, что делать.       Ему хотелось сбежать, но он останавливал себя мыслью, что за собственные поступки нужно отвечать собственной же задницей, потому дожидался Феликса, чтобы извиниться за свой порыв и попытаться поговорить ещё раз. Питомец действительно был непростым подарком, к которому не каждый мог быть готов, а он, видимо, всё ещё не до конца протрезвевший, так рьяно налетел на бедного Феликса утром, что даже не задумался: может, у того в прошлом было домашнее животное, чью потерю он не до конца пережил? Или он просто не любил животных? Или, ну вдруг, животных не любил тот, с кем Феликс жил…       Испугавшись этой странной мысли, Хёнджин спешно полез на корпоративный портал и зашёл в карточку данных о директоре. Статус «свободен» оставался неизменным, что позволило Хёнджину облегчённо вздохнуть. Но уже спустя пару секунд волосы на его голове тихонько зашевелились от страха. Что если из-за подобной вольности с птицей Феликс его уволит? Тогда Хёнджин не сможет больше заказывать ему ужины, следить за его здоровьем, радоваться успехам компании и подбадривать. Наверняка новый ассистент будет ужасно тупить и раздражать и без того стрессующего Ли. Он не будет знать, что Феликсу нравится вместе с утренним кофе получать ещё какой-нибудь небольшой десерт. Или что босс предпочитает ездить на электрокарах, потому что выхлопы от них намного меньше, чем от обычных машин. И новичок уж точно не станет напоминать ему принять витамины, или подкрасить корни, или съездить на массаж, или…       Чем дольше Хёнджин размышлял, тем сильнее переживал от того, что гипотетический новый ассистент сведёт Феликса в могилу. Время шло, сообщений и пропущенных звонков становилось слишком много, а Хван сидел, сжимая гудящую голову руками, и, поглядывая на маленькое Счастье, грузился всё сильнее. Притихший птенчик будто читал мысли и смотрел на него таким осуждающим взглядом глаз-бусин, что Хёнджин не выдержал и подошёл к клетке, чтобы проверить, не нужно ли ему чего-нибудь. Поилка была полна, закреплённая к жёрдочке кормушка полнилась злаковой смесью, а кенарь всё равно укоризненно склонил голову и недовольно чирикнул, словно обругав человека перед собой за глупость.       — Прости, Ббоки, — вздохнул Хёнджин, укладывая ладонь на клетку, — если Феликс не сможет тебя забрать, придётся тебе жить со мной. Но если меня уволят, то это будет где-нибудь на окраине Сеула в комнатке, чуть большей, чем твой угол в зоомагазине. Так что, когда он придёт, постарайся быть обворожительным, потому что я с этим, кажется, совершенно не справляюсь. Ты наш последний шанс.       Птенец склонил голову на другую сторону и цыкнул в ответ. Хван готов был поклясться, что он закатил бы глаза, если бы мог.       — Как думаешь, — вздохнул Хёнджин, — почему он…       — Уже строите мне козни? — внезапно спросил бесшумно вошедший Феликс.       Хëнджин вздрогнул от неожиданности и обернулся. А затем виновато улыбнулся.       — Обсуждали план обольщения и придумывали причину исчезновения.       — Мне нужно было проветриться и подумать, — запнувшись, пояснил Ли.       — И как, что-то придумали?       Феликс отошёл к раздвижной стене, чтобы повесить пальто в нишу, и тихо откликнулся:       — Я оставлю его. Но с одним условием: во время моих командировок и отсутствия в городе о нём будешь заботиться ты.              — Хорошо!       — Даже когда… — Феликс обернулся, а Хëнджин поднял на него внимательный взгляд.       — М?       — Даже если… если ты уволишься.       Феликс закончил фразу, подходя к своему столу, Хёнджин кивнул будто на автомате, отошёл к себе, и на том их странный диалог завершился.       До вечера они работали в тишине, прерываемой редким чириканьем Ббоки, стуком закрывающейся от хождений Феликса двери и громким клацаньем клавиатур. Несмотря на вроде как удачно разрешившийся вопрос с птицей, Хёнджин всё равно не находил себе места из-за чувства вины. А когда его рабочий день кончился, он остался дожидаться зависшего в отделе разработок Феликса и тут же подорвался с места, когда тот вернулся в кабинет.       — Помочь вам перенести Ббоки домой? — предложил Хван воодушевлённо.       Феликс не стал играть в самостоятельность и, почесав висок, молча и покорно принял предложение. Ещё несколько минут они одевались, заканчивали дела и возились с личными вещами. Затем под недовольные чириканья укутывали клетку защитным одеялом, которое то и дело норовило сползти. В конце концов Феликс подхватил домик своего нового питомца, а Хёнджин выплыл вперёд, чтобы открывать перед ним двери и предупреждать о препятствиях. Немногочисленные оставшиеся в офисе работники провожали их заинтересованными взглядами. Лифт ехал целую вечность. Феликс тащил громадный куль и напряжённо сжимал челюсти. Из-за всего этого Хёнджин чувствовал себя ещё более виноватым и очень глупым.       — Подержать? — предложил он, когда лифт наконец-то соизволил приехать и впустить их.       — Было бы неплохо, — спешно выдохнул Ли, и Хёнджин перехватил птицу из его рук. — Как вообще ты дотащил сюда клетку? Она же тяжелющая!       — Я, не знаю, просто был воодушевлён.       — М.       — И я торопился вас порадовать.       — М.       — Мне казалось, что вам понравится.       — М-м.       — Но я разочаровал вас, да?       Хёнджин решился задать вопрос лишь потому, что теперь его горящее лицо скрывала громоздкая ноша. Он готовился слушать недовольства, но Феликс, вопреки опасениям, откликнулся тихо и спокойно:       — Вовсе нет. Просто я очень удивился. И не ожидал. И не был готов. И растерялся. Но в целом это не должно быть так плохо, как представлялось мне с самого начала. Я люблю животных. Просто не чувствовал, что могу позволить себе завести кого-то. С моим… С этим всем.       — Всё получится, — улыбнулся Хёнджин, стараясь ободрить одним лишь голосом. — Я в вас верю.       Ответная улыбка Феликса осталась неувиденной, но была вымученной и слегка нервной. Несмотря на небольшое расстояние до его дома, они вызвали такси, чтобы не застудить птенца октябрьской прохладой. Феликс снова забрал его, а Хёнджин постоянно крутился рядом, поддерживал теплозащитное полотно, открывал дверь машины, помогал Феликсу запихнуться и сам втиснулся рядом, с облегчённым выдохом закрыв за собой дверь.       Авто было представительским, но из-за широкой клетки, втиснутой позади водителя, поминутно меняющего цвет кожи, места на заднем сидении оказалось мало. Хёнджин, только ощутив на своем боку тепло Феликса, сообразил, что по-хорошему должен был бы усесться спереди, но тормозить уже покатившееся такси для пересадки было поздно и как-то глупо. Да и Феликс не выказывал негодования, сидел по центру сидения и просто молчал.       Ехать нужно было меньше пяти минут, но за это время в голове Хвана проплыла бесконечность мыслей. Несмотря на согласие Феликса оставить Ббоки, теперь он корил себя за то, что доставляет ему неудобства и в порыве своей странной заботы даже не удосужился поинтересоваться его чувствами. А ещё… Чёрт, почему Феликс ощущался горячим даже сквозь все слои одежды? И как давно он пользовался этим крышесносным парфюмом? И почему, ну почему он снова нервно сжимал кулаки и морщил нос, словно Хёнджин чем-то вонял?       Если бы они ехали чуть дольше, от своих идиотских переживаний Хёнджин точно стал бы потеть, но его пытка закончилась вместе с остановкой такси перед вестибюлем небоскрёба, в котором жил Феликс. Они неловко вылезли, снова загрузились в лифт, теперь придерживая клетку с двух сторон, Феликс тыкнул кнопку последнего этажа, а Хëнджина вдруг захватило странное предвкушение: захотелось посмотреть, как выглядит чужая квартира и сам Феликс, когда тот снимает деловой костюм, смывает косметику и становится сам собой.       — Можно личный вопрос? — тихо позвал Хёнджин, чтобы разбавить тишину. Хотя они снова не видели друг друга, Феликс кивнул.       — Валяй.       — Почему всё-таки вы не отмечаете день рождения? Даже в корпоративной карточке не указали дату.       — Просто не люблю этот день. Поздравления всегда отдают лестью и притворством. А ещё я никогда не получал того, чего мне хотелось бы, так что решил, что проще вообще игнорировать этот день, чем слушать пожелания счастья от тех, на кого я орал пятью минутами ранее, или лицемерно улыбаться, получая не то, о чём я мечтал.       — А о чём вы мечтаете?       Феликс снова взял паузу, будто подбирал слова для ответа:       — Раньше — о многом. Сейчас… О семье. О любви. О принятии. И как ты понимаешь, это не та вещь, которую можно завернуть в подарочную бумагу и преподнести как презент.       — Но Ббоки…       — Что? — Феликс наклонился, выглядывая из-за клетки, чтобы расслышать тихий голос.       — Ббоки может быть частью вашей семьи, — Хёнджин тоже склонился вбок. — Заботьтесь о нём, и он будет любить вас. И принимать. Да, он не человек, но в чём-то так даже лучше.       Лифт пиликнул, оповещая о приезде на нужный этаж, и Хёнджин замолк, а Феликс моргнул и прикусил губу.       — Зачем ты делаешь всё это? — тихо спросил он.       Хёнджин мог истрактовать «всё это» как угодно, но решив, что Феликс спрашивал о подарке, лишь пожал плечами и прошептал:       — Просто так. Потому что не могу иначе. Наверное.       Они вновь смотрели друг на друга и тонули в непонимании — так долго, что створки лифта съехались обратно, отрезая их от коридора. Молчали оба. Хёнджин снова ощутил, что дышать ему трудно и тяжело — и не от веса громоздкой клетки в руках. Феликс тосковал всем своим видом, а его плотно сжатые губы были так хорошо различимы в стерильном холодном свете, что Хёнджин заметил на самом их краешке не тронутую тональником веснушку. В необъяснимом желании разглядеть её лучше он качнулся вперёд, а затем ухнул назад, потому что лифт внезапно загудел и двинулся вниз.       Остановившись на пару этажей ниже, кабина впустила внутрь соседа с рыжим шпицем. Дружелюбный мужчина поздоровался и, кивая на Хёнджина, поинтересовался у Феликса, стоит ли поздравлять его с долгожданным окончанием холостой жизни. Тому пришлось краснеть ушами и оправдываться, спускаясь на первый этаж, а затем снова подняться на последний, краснея наедине с Хёнджином в два раза гуще.       «Хёнджин просто мой… коллега», — звучало в мозгу Хвана хриплым эхом. Неловкость ощущалась как выжигающий лёгкие воздух. Тяжесть клетки, казалось, тянула не руки, а саму душу куда-то к полу. Каждый молчаливый шаг к чужой квартире после тесноты лифта отдавался волнением и странной болью в животе. Отчего-то быть «просто коллегой» Хёнджину совершенно не хотелось. Разве не могли они с Феликсом быть друг другу хотя бы…       Кем?       — Наверное, дальше я сам. У меня не прибрано, — глухо сообщил Феликс перед дверью, прикладывая палец к сенсору замка, и Хёнджин кивнул, отпустив клетку и уставившись на свои ботинки, чтобы скрыть то ли облегчение, то ли недовольство в глазах.       — Тогда до завтра, — прошептал он.       — Завтра суббота, — заметил Феликс.       — А… Тогда до понедельника.       — Увидимся, Хëнджин. И спасибо за… Ну, ты понял.       Феликс неопределённо кивнул на свою ношу, юркнул внутрь и захлопнул массивную дверь так быстро, словно сбегал от погони. Хёнджин же снова ощутил себя как тогда, после благотворительного вечера в такси — брошенным, бесполезным и чертовски уставшим.       Прошлой ночью он почти не спал. Не потому что они с Чаном и другими коллегами куролесили в баре до утра. Нет, это тоже, но помимо алкогольных возлияний Хёнджина удерживала ото сна глупая уверенность в своей затее. Он чувствовал себя настолько одухотворённым, что протрезвел без опохмела и с утра пораньше обзвонил владельцев десятка зоомагазинов и помчался выбирать птенца в тот, который согласились открыть первым. Теперь же, бредя домой по холодной тёмной улице, Хёнджин сомневался, что из этой идеи выйдет что-то путное, и ловил догоняющую головную боль, преисполняясь тревоги. Так или иначе Феликс затронул тему с увольнением, и Хёнджину казалось, что теперь оно — лишь дело времени. Уже лежа в постели после горячего душа, Хван добивал себя мыслью, что за этот полный переживаний день безалаберно забыл притащить начальнику и завтрак, и обед, и почти проебался с заказом ужина.       Утро субботы принесло с собой мигрень, тоску и желание незамедлительно поговорить с Феликсом. Последнему Хёнджин не сопротивлялся и просто позвонил, едва продрав глаза.       — Как прошла ночь? — начал он хрипло и без приветствия, и Феликс, зависнув на несколько секунд, уточнил тихим шёпотом:       — В смысле?       — Ну, Ббоки не мешал вам отдыхать? Вы подружились?       — А. Д-да. С ним всё хорошо. Он ест, пьёт, пока не поëт, но иногда посвистывает, если я говорю с ним.       — Хорошо. А о чём болтаете?       — Да т-так, — запнулся Феликс. — О работе.       — Боже, Феликс, зачем вы мучаете птицу, — вдруг улыбнулся Хёнджин. — Лучше обсудите с ним какое-нибудь кино. Или там, послушайте вместе музыку.       — Думаю, всё это лучше делать с тем, чьи ответы ты способен понять.       Голос Феликса стал ещё более тихим, и Хëнджин снова ощутил себя очень глупым и поспешил закончить разговор, чтобы не ляпнуть ещё какой-нибудь ерунды.       — Вы правы. Кхм. Ладно, раз у вас всё хорошо, то я отключаюсь. Хорошего дня, и, если что, звоните.       — Х… хорошего дня.       День Хёнджина, однако, проходил отвратительно. Он не мог понять причины своей грусти, но всё валилось из рук, и ничего не хотелось. Он кое-как протянул до вечера, заняв себя стиркой и тщательной уборкой дома, но даже уснуть удавалось с трудом. Хëнджин крутился, сбивал простыни и недовольно подминал под себя подушки, душа их в горячих объятиях. Он написал Феликсу, спросив, не нужно ли ему или птице чего-нибудь, и совсем загрузился после короткого «нет». После такой бездушной пощёчины текстом Хвану казалось, что увольнение неотвратимо, дни его в этой квартире сочтены, а стены смотрят с молчаливым укором, так что даже доставать секс-игрушки, чтобы отвлечь себя дрочкой, было стыдно.       Воскресенье тянулось так долго и безрадостно, что Хëнджину казалось, что он попал во временную петлю. Каждое уведомление на телефоне было пыткой, потому что писал кто угодно, кроме того, кого Хëнджин ждал. Наверное, снова решиться позвонить Феликсу, чтобы уточнить, как дела, было ошибкой. Вероятно, услышав: «Все хорошо, но, прости, я сейчас очень занят», — Хëнджин самую малость тронулся от переживаний. Возможно, в тот день он забыл поесть. Кажется, он зачем-то стал отбирать вещи, с которыми мог бы с позором вернуться в родительскую квартиру. Пожалуй, он слегка успокоился, проверив баланс карты и увидев накопленную на счету сумму, позволявшую снять отдельное жильё аж на пару лет. Но, быть может, что-то иное, кроме возможной потери источника доходов, весь день не давало ему покоя и заставляло беспричинно переживать, тосковать и маяться.       И думать, что он зря не послушал Кристофера и прислушался к своему глупому сердцу.       Хёнджин пытался мыслить разумно, но до рабочего понедельника еле дожил, а в офис стал собираться намного раньше, чем нужно было. Он просто не мог сидеть дома дольше и хотел скорее убедиться, что между ним и Феликсом ничего не изменилось. Или изменилось, но не слишком уж сильно.       Когда он пришел на работу, Ли уже был в кабинете. Ставя на стол любимый завтрак начальника, Хëнджин дрожал от странного волнения. Стакан кофе, кимпаб с ветчиной и омлетом, панкейки с джемом и взбитыми сливками. Слишком задумчивый и суровый на вид — из-за десятка графиков на мониторе — Феликс заглянул в пакет, кивнул Хëнджину в знак благодарности и отвернулся обратно к экрану.       — Что такое? — не выдержал он пару минут спустя.       Хëнджин так и стоял поблизости, не двигаясь с места и чего-то ожидая.       — Не будете есть? — прошептал он.       — Буду. Чуть позже, — Ли удивлённо поднял бровь. — А что?       — Ничего. Могу я ещё что-нибудь для вас сделать?       — Нет, — ухмыльнулся Феликс. — Спасибо, ты уже всё сделал.       Хëнджин отвернулся, тоскливо вздохнул и наконец поплëлся за свой стол, размышляя над тем, что, кажется, разрушил свою жизнь одним несдержанным душевным порывом.       Через минуту до него долетел серьёзный голос босса:       — Хëнджин, слушай, дольше тянуть нет смысла. Позови в главный зал всех, кто относится к разработкам, коммерции и маркетингу. Сегодня. Желательно, в самое ближайшее время. У меня появилось срочное объявление, о котором не выйдет сообщить общим письмом.       — Вы… — горло Хвана на миг предательски пересохло, и он кашлянул, — есть какие-то новости, о которых мне нужно знать?       — Да, но я хотел бы, чтобы ты послушал их вместе со всеми.       — Что-то серьёзное?       — Нет. Или да. Просто изменения в плане развития компании. Кое-что заменим. От кое-чего… — Феликс глубоко вдохнул, — избавимся.       Хëнджин нервно сглотнул. Страх подкатил к горлу. Спутанность мыслей была мгновенной и слишком странной. А Феликс… был обычным.       Он не выглядел злым и ничего больше не говорил, но печатал так увлечённо, что даже не замечал, как Хëнджин опасливо приглядывался к нему. Всё время до совещания Хван откровенно пялился. Он ловил каждое новое слово, пытаясь понять сокрытые в просьбах подсмыслы. Старался поймать на себе недовольные взгляды. Но Феликс будто бы остался прежним и даже выглядел чуть бодрее, чем обычно. Не слишком бледным, не особенно молчаливым, не сильно орущим на коллег. А Хёнджин ёрзал на стуле, будучи не в силах внятно ответить на новые сообщения в коммуникаторе, и то мысленно прощался с должностью, то убеждал себя, что Ли не стал бы отрывать столько сотрудников от работы, только чтобы публично сократить его, своего глупого помощника.       Через пару часов они направились в главную переговорку. Хёнджин был здесь десятки раз, но лишь теперь ощущал себя бредущим на суд. Зал с возвышающимися по бокам рядами кресел напоминал ему Визенгамот, и чем больше людей стекалось в просторный кабинет с рядами-трибунами, тем неспокойнее ему становилось, тем сильнее он сжимал челюсти, и тем плотнее липла белоснежная сорочка к потеющей от страха спине. Несмотря на внешнее спокойствие, Хëнджин паниковал от всей этой ситуации и своей неосведомлённости, так что ещё до того, как началось грандиозное совещание отделов, ладони его предательски взмокли.       — Вы снова с Чаном в бар ходили, или тебе нехорошо по другой причине? — щурился Феликс, глядя Хёнджину в глаза. Тот выдал лишь глупое:       — А?       — Ты бледный. И странновато себя ведёшь. Что-то случилось? — уточнял Феликс, и Хёнджин снова заблеял, будто не тренировал красноречие несколько месяцев подряд:       — Я. Нет. Нормальный. Мне просто…       «Не хочется, чтобы вы меня бросали», — проскочило в голове.       — Надо в туалет? — понимающе шепнул Феликс.       Хёнджин удивлённо мотнул головой, затем понял, что упускает шанс прийти в себя, и неловко поддакнул.       — Хорошо, иди, — Феликс взглянул на часы, — но поторопись по возможности, без тебя я не смогу начать.       Хёнджин кивнул и вылетел из зала переговоров. Он добежал до уборной, где долго обливал лицо водой в тщетной попытке успокоиться. Он проматерился вслух, поняв, что сильно замочил рубашку и лишь ухудшил своё незавидное положение. Через пару минут безуспешных попыток просушить ткань салфетками он получил короткое сообщение «ждём только тебя» от Феликса и вовсе простонал. Он не хотел расставаться с ним, компанией и своей уже привычной жизнью, но чувствовал, что впереди ждёт что-то фатальное, и не хотел двигаться. Однако на телефоне всплыла очередная нотификация, и ноги сами собой понесли дрожащее тело обратно к кабинету: если уж там ждало что-то неотвратимое, то стоило сохранить хотя бы каплю гордости и частицу пунктуальности.       Сделав пару глубоких вдохов перед закрытыми дверями, Хёнджин вернулся в кабинет, тихо гудящий от перешептываний, и застыл под острым взглядом Ли, стоящего в самом центре зала. Вспомнив о намокшей рубашке, Хёнджин поспешил скрестить руки на груди и направился к своему месту в первом ряду, извиняясь перед коллегами и медленно краснея. Феликс посерьёзнел, кашлянул, отвёл глаза, прошёлся по комнате и наконец попросил тишины.       — Хочу поблагодарить всех за то, что собрались в таком срочном порядке, — начал он после громкого приветствия собравшимся. — К сожалению, повод встречи не терпит отлагательств.       От одной этой фразы и сурового вида начальника Хëнджин как подбитый упал на своё кресло, заработав ещё один то ли обеспокоенный, то ли злобный взгляд.       — Возможно, многие не поймут и не оценят мою идею, ведь нам комфортно держаться за прошлое, сохранять удобные отношения и привычные многим связи, — продолжил Феликс, выкатывая на центр зала доску-флипчарт, — однако и течение времени, и некоторые личные обстоятельства заставляют меня убеждаться в том, что жить по-старому мы больше не можем. Да, такие решения не принимаются быстро и бездумно, но у меня была целая пара дней, чтобы всё хорошенько обдумать.       Хёнджин закусил губу, провожая блуждающего Феликса печальным взглядом. «Личные обстоятельства», «пара дней», «ты уже всё сделал»… Сердце билось тяжело и больно. Хёнджин больше не предчувствовал, а вовсю готовился к неизбежному концу и старался настроиться, чтобы не выдать ненужных реакций в нужный момент. Получалось скверно. Тоска топила душу, грусть отражалась на лице. Ли, тем временем, вздохнул и в очередной раз нахмурился.       — Кажется, я звучу слишком вычурно. Кхэм. В общем, к сути. Все вы прекрасно знаете моего личного ассистента, господина Хвана. Хёнджин, встань, пожалуйста.       Хёнджину хотелось провалиться под землю, но он покорно выпрямился и попытался дышать глубоко и медленно, чтобы не выглядеть слишком жалко.       — Так вот, недавно Хёнджин некоторыми своими действиями и словами поставил меня в довольно неловкое положение, из-за чего мне пришлось крепко задуматься о целом множестве вещей. Опустив детали, скажу, что по итогу этих размышлений я принял непростое, но важное для компании решение, — Феликс скрестил руки за спиной и поднял голову к потолку. — Во многом благодаря господину Хвану, его внезапным советам и несдержанному неравнодушию, мы начнём новую главу истории Бьюликс и попрощаемся с…       Хëнджин перестал слышать голос Феликса из-за ударившей в уши крови и, не выдержав напряжения, обессиленно опустился обратно на место. Он ощущал, как краска приливает к лицу вместе с десятками взглядов и желанием расплакаться от несправедливости. Кто-то из коллег нахмурился, кто-то стал удивлённо переговариваться, кто-то хлопнул Хвана по спине, кто-то кивнул ему с другой стороны зала, а кто-то продолжал удивлённым взглядом сканировать незатыкающегося начальника. Хëнджин не понимал происходящего несколько томительных секунд, пока Ли с улыбкой заканчивал речь, указывал ладонью в его сторону и чиркал фломастером на флипчарте, а затем до слуха стали долетать голоса разгоравшихся обсуждений:       — Не припомню такого концепта ни у кого из конкурентов.       — В основном все используют референсы на цветы. Птицы выглядят… ново.       — Но ведь наш фокус всегда был на уходовые линейки, вы уверены насчёт декоративного сегмента?       — Да, господин Ли, в Корее мало кто любит яркий макияж. Исследования прошлых лет показывают стабильную приверженность потребителей к нюдовому мейкапу и чистой коже. Это же основа нашего бизнеса и базис, с которого Бьюликс начинался.       Коллеги спорили, по обрывкам их фраз Хёнджин пытался понять, что пропустил за минуту своей внезапной глухоты, а затем Феликс снова взял слово и стал отвечать всем и сразу:       — Мне ли не знать, с чего я начинал свой бизнес. Я прекрасно помню, как на тëткиной кухне пытался перемолоть кофемолкой овсяные хлопья, а потом мешал муку с соком её бедного многострадального алоэ, чтобы сделать осветляющую маску для лица. С той поры прошло много лет. Тогда я беспричинно верил в силу своих идей, теперь же просто доверяю своему чутью, интуиции и посетившему меня, — Феликс мельком глянул на Хёнджина, — вдохновению. Наша база никуда не денется, но нам пора расти и меняться. Ты упоминал исследования потребностей корейских потребителей, Чинмин, но стенд у входа в Олив Янг не должен быть пределом наших мечтаний. Нам стоит пристальнее смотреть на глобальный рынок и учитывать запросы потребителей по всему миру, потому ребрендинг, — Феликс отошёл к доске и снова что-то начертил, — лишь дело времени. В конце концов мы все собрались здесь, чтобы делать жизни других людей хоть немного ярче.       Хëнджин слабо осознавал, что происходит, но маркерные линии на белом листе складывались в контур птички, какие-то завитки вокруг неё и слова «полёт бьюти-фантазии». Коллеги по всему залу гудели, тихо обсуждая что-то небольшими группками. Феликс же, окинув трибуны взглядом и выждав пару минут, продолжил декламировать:       — Я понимаю, что такая новость для всех вас как снег на голову особенно к концу года, но я хотел бы, чтобы мы стали двигаться по новому курсу уже сейчас. А это значит, что нам нужны новые корпоративные логотипы и слоганы. Редизайн существующих упаковок. Абсолютно новые линейки декоративной косметики и сопутствующих товаров. Глобальные амбассадоры с яркой внешностью и лёгкой на подъём аудиторией. Мы не будем приостанавливать текущее производство упаковки, но расчёт затрат на смену дизайна запланированных на первый квартал партий товара нужен мне через неделю. Предложения по лого и макетам можете выносить уже сейчас. Лучшие варианты отправим для маркетинговых исследований самым крупным агентствам. Пусть отдел разработок начинает прорабатывать возможные формулы новой продукции как продолжение уже имеющихся у нас линеек, а закупки проверят текущих поставщиков на возможность приобретения нужных пигментов. Думаю, начнём с карандашей, кремовых теней и блесков, как наиболее маржинальных товаров…       Хëнджин слушал звучный, уверенный голос и натурально охреневал. Мозг пытался уловить связь между собственным именем, каракулями на бумаге, ребрендингом и воодушевлёнными речами Феликса, но получалось хреново. Когда Ли, завершив долгий монолог, наконец отпустил сотрудников обдумывать новость, подошёл к его месту и весело подмигнул, Хёнджин почти лишился дара речи.       — Ещё раз спасибо, — Феликс довольно улыбнулся и благодарно склонил голову, — это всё благодаря тебе.       — Мне?       — Ну, да. Тебе и Ббоки.       Хёнджин непонимающе моргнул, хотя почти начал понимать.       — Так вы не будете меня увольнять?       — Я… — Феликс внезапно растерялся и сощурился, — вообще-то хотел тебя повысить. Ты ведь хотел в маркетинговый отдел, так?       — Нет, не надо, я ничего не хотел! — выпалил Хёнджин, не осознавая, от чего отказывается и почему. — Я вообще никуда не собирался. Просто хотел сделать вам подарок.       — Но тем самым ты вдохновил меня, — недоумевал Ли.       — Вы сами вдохновились, я ничего не делал. Зачем благодарности? Что это всё значит? Я же просто…       — Сказал, что мне стоит поменять что-то в жизни. Добавить яркости. И вот, благодаря тебе я меняю. Ты разве не это имел в виду?       Хёнджин раскрыл рот, но так и не произнёс ни слова. Он смотрел и молчал так долго, что внимательный взгляд Феликса соскользнул с лица к его шее и прилипшей к ключицам и груди влажной рубашке. Феликс нахмурился ещё сильнее и поспешил отвести глаза к выходу из переговорки, продолжая:       — В общем, даже если ты имел в виду не это, — что сделано, то сделано, и от своих решений я уже не откажусь. Разошли всем, кто не присутствовал, анонс изменений и краткое резюме встречи. А ещё создай опросник и форму для сбора предложений по изменению корпоративного стиля. И я, пожалуй, пока пойду в коммерческий. Кажется, я порушил абсолютно все их планы на будущий год. А то и все три.       — Хорошо, — Хёнджин заторможенно кивнул уходящему Феликсу, — я сделаю рассылку.       Хван остался сидеть в переговорке, даже когда та опустела. Он не осознавал произошедшее, не верил своей удаче и охреневал с этого странного поворота событий ещё много минут спустя. Он всего-то вспомнил про пропущенный день рождения начальника. Слетел с катушек, напился и купил чёртову канарейку. Заставил Феликса возиться с ней, оставив его голодным на целый день. Убедил себя, что за эту вольность ему светит сокращение и заранее страдал все выходные. А Феликс за это время так проникся полученным подарком, что решил перекроить собственный бизнес и увековечить образ птицы на каждом продукте Бьюликс.       Хёнджин издал нервный смешок. Затем вдруг вспомнил, что он, ко всему прочему, отказался от предложенного повышения, и нахмурился. Выходило, что Феликс, каким бы колючим и суровым ни казался, прислушивался к его словам, пусть и трактовал их по-своему. А ещё босс отметил совершенно незаслуженные (по мнению Хёнджина), но вдохновляющие (по мнению Феликса) заслуги перед всей компанией. Хван ещё не знал, хорошо или не слишком другие сотрудники восприняли смену курса развития, но от осознания признательности начальника в сердце наконец стало тепло и спокойно. К своему кабинету Хёнджин возвращался со странной улыбкой на лице и в уже высохшей от жара тела рубашке.       Там его и поймал Чан.       — Это правда? — Кристофер влетел в комнату без стука. — Ты надоумил Феликса на ребрендинг?! Почему я узнаю обо всём последним?       — Я ничего не делал! — стал спешно оправдываться Хван. С одной стороны, он действительно не видел своей заслуги в произошедшем, с другой — факт был налицо: — Я просто подарил ему птицу. Он сам придумал всё остальное.       — Так он что, не отказался от неё? — Чан опёрся о стол Хёнджина, сосредоточенно глядя ему в глаза. — Я был почти уверен, что это дохлый номер.       — Нет. Он забрал Ббоки и… — Хёнджин развёл руками. — И вот что из этого вышло.       Чан пару секунд выглядел ошарашенным, а затем рассмеялся, хватаясь за живот.       — Кажется, пить вместе нам больше нельзя.       — Почему это?       — Мало ли что ещё ты удумаешь спьяну. Ляпнешь при Феликсе, а он и это превратит в бизнес-план. Ты слишком уж на него влияешь.       Щёки Хёнджина запекло, хотя мозг свято верил, что подобные мысли друга безосновательны.       — Ладно тебе. Это просто… просто стечение обстоятельств, — фыркнул Хван. — Я влияю на него примерно никак. Если б он правда меня слушал, то следил бы за здоровьем, а не сидел бы в офисе ночами и… Ну чего ты так лыбишься?       Лицо Криса светилось улыбкой настолько широкой, что за щеками почти не было видно глаз.       — Боюсь представить, что было бы, если бы ты подарил ему что-то другое.       — Ничего бы не было. Это всё просто случайность! И, слушай, Крис, мне надо работать. Я сам не был в курсе его решения, так что тут куча дел, куча дел… Если понимаешь.       — Понимаю, — хохотнул Крис, направляясь к выходу. — Но жду подробного отчёта. Когда-нибудь, когда ты наконец будешь готов.       — К чему готов?       — Честно поговорить.       — В смысле?       Кристофер покинул кабинет, продолжив улыбаться, но так ничего и не пояснив. Хёнджин думал над его странными словами пару мгновений, а затем его отвлекли новые письма, звонки, сообщения.       Даже к концу дня весь офис не переставал гудеть и фонтанировать идеями логотипов, возможных слоганов и упаковок. В ответ на разосланную Хёнджином опросную форму сыпались картинки с попугаями, павлинами и колибри, фразы про взлёты-полёты-перелёты и предложения возможных коллабораций с актёрами первой величины, айдолами, стримерами и медийными личностями. Хëнджин так воодушевился от бурной обратной связи, что любые, даже самые безумные идеи и предложения коллег считал вполне возможными в исполнении, и заносил в специальный чарт, искренне веря в грядущий успех.       Ли вернулся с первого совещания, плавно перетёкшего в седьмое, когда Хёнджин собирался уходить домой. Несмотря на плотный график встреч, босс выглядел таким довольным и спокойным, что Хëнджину стало казаться, что его задумка с канарейкой работает на всю тысячу процентов. Он кратко пересказал содержание писем и запросов, поступивших за время отсутствия Феликса, спросил, не нужно ли сделать что-нибудь ещё перед уходом, на что Феликс отвёл взгляд, покачал головой и тихонько улыбнулся. Он проникновенно поблагодарил Хёнджина ещё раз, а тому как наяву привиделось, что теперь-то состояние Феликса начнёт налаживаться, вместе с балансом работы и отдыха.       Однако эти мечты разошлись с реальностью в тот же вечер.       Ещё не предполагая проблем, Хёнджин вернулся с работы в прекрасном настроении. Он был готов сворачивать горы, потому потренировался в спортзале жилого комплекса, принял бодрящий душ дома, прямо голышом отужинал вкуснейшей лапшой из щиктана господина Ана и просмотрел прохождение пары игр от любимого видеоблогера. На контрасте с переживаниями выходных, теперь жизнь казалась потрясающей. Образ почти улыбающегося Феликса в памяти успокаивал ещё недавно метавшуюся в недобрых предчувствиях душу, а его похвала заставляла пьянеть без алкоголя. Было очень хорошо, и для идеального завершения дня не хватало лишь приятной разрядки.       Насвистывая незатейливую мелодию, Хёнджин протанцевал в спальню и улёгся на постель, готовясь к сеансу дрочки. Даже лагающий ВПН не испортил его бодрого настроя. Наконец подключив его с четвёртой попытки, Хёнджин зашёл и пролистал рекомендации любимого порно-сайта, но все видео в выдаче казались совершенно не подходящими под настроение. Ему хотелось чего-то яркого, нежного и светлого, так что по итогу поисков Хёнджин остановился на видео с безгрудой белокурой девочкой, перемазанной блёстками, имитирующими веснушки, и огромным дилдо телесного цвета, на котором не смыкалась еë небольшая ладонь.       Умостив телефон в складках одеяла, Хёнджин пару раз огладил свой набухший от предвкушения член, а через несколько секунд потянулся к прикроватной тумбе, чтобы схватить лубрикант. Влага растеклась по правой руке и члену прохладой, за несколько мгновений сменяясь теплом. Хëнджин глубоко вдохнул, шумно выдохнул и нажал «play» сухим пальцем левой руки.       Картинка была хороша: и ракурс, и освещение, и действия на экране удовлетворяли Хëнджина несмотря на то, что на видео был не мужчина. Сперва девушка красиво облизывала свою игрушку, затем на камеру медленно растягивала себя пальцами крохотной ладони, после — пихала влажное дилдо в задницу, удивляя зрителей глубиной неспешного погружения.       Хëнджину нравилось, что актриса почти не стонала, но хлюпанье её смазки с каждым толчком было слышно отчётливо. Поначалу его руки двигались синхронно с видео. А потом ритм сбился, оттого что девушка сменила позу и, пихнув член в рот, игриво подмигнула в экран. Образ Феликса тут же снова забрёл в голову. Хëнджин убеждал себя, что это совершенно случайно — просто он подходил под ассоциативный ряд к картинке в порно. Он тоже был хрупким, белокурым, с этими своими ладонями размера S и хитрыми подмигиваниями. Ещё Феликс прятал где-то там под тональником наверняка красивые веснушки и, возможно, тоже любил члены в своей заднице.       Хёнджин отчего-то надеялся, что любил.       Он завис на миг или, может, десяток секунд, осознавая, что не как обычно мельком вспоминает о чужих красивых губах, но вовсю мысленно представляет ладони начальника на себе, а себя в них, и осознание того, что фантазии перерастают в реальное желание, больно ударили по голове.       И заставили член затвердеть непривычно сильно.       Приятный зуд внизу живота был одновременно и пыткой, и блаженством. Хëнджин сказал себе, что эта игра его воображения не имеет ничего общего с его мечтами и тем более реальностью. Феликс его ни капельки не привлекал. Он был дотошным, нервным, угрюмым. Раздражительным, громким, безалаберным к собственному здоровью. Гиперответственным за других, но неспособным поберечь себя контрол-фриком. Колким кактусом, нуждающимся в заботе. Мальчишкой, жаждущим, но избегающим любви.       Хёнджин не хотел отношений с ним, но, забив на видео, зачем-то прикрыл глаза и представил, что подходит к сидящему на своём месте Феликсу и начинает массировать его вечно напряжённые плечи.       А Феликс останавливает его кратким касанием пальцев, поднимается, откатывает рабочее кресло и позволяет утянуть себя в объятия. Хёнджин льнёт к его спине грудью, а его руки по-хозяйски расправляются с ремнём дорогих брюк, пока возбуждение потирается об упругий зад.       Хёнджин дышал бы Феликсу в затылок, упивался запахом парфюма и стягивал его одежду мучительно долго. Он хотел бы, чтобы Феликс изнывал от желания. Чтобы он сам выгнулся над столом, чтобы собственными руками развёл ягодицы, открываясь для растяжки. Или, может, если бы Феликс всё это время сидел с игрушкой в заднице и сразу был готов принять его, то Хёнджин мог бы не тратить время на подготовку и просто взял то, что так давно манило, ждало, хотело его…       Первый порно-ролик кончился, и автоматика сайта включила следующее видео, в котором пара зрелых лесбиянок начинала безбожно пошло кричать от притворной страсти. Из-за внезапно прерванной их визгами горячей фантазии Хёнджин недовольно проматерился, клацнул по экрану и погасил телефон. Он добавил лубриканта на руки, снова прикрыл глаза и продолжил представлять.       Его пальцы медленно тянут игрушку из задницы, предусмотрительно заполненной смазкой. Опустошённый Феликс всхлипывает от желания, пока Хёнджин неспешно расправляется со своей одеждой. Брюки спадают до колен, боксёры виснут на бёдрах, и Хёнджин стонет, когда его освобождённый член, потёршись головкой о вход, медленно погружается в тугое нутро чужого жаждущего тела. Феликс, прибитый похотью к рабочему столу, на выдохе шепчет его имя. Просит войти глубже. Молит взять жёстче. Слегка хрипло и сбито, но проникновенно и жарко. Хёнджин не собирается ему отказывать, но намеревается поиграть ещё немного.       Он запускает пальцы в светлые волосы. Притягивает обратно к себе слишком горячее тело. Он бы впился зубами в шею под линией роста волос, но лишь целует открытые участки кожи и снова томит ожиданием. Феликс сжимается, тихо просит, затем ведёт бёдрами и упрямо требует. И Хёнджин, насладившись его откровенным голодом, обхватывает узкую талию цепкими пальцами, насаживает чужой зад на себя направляющим движением до упора. Раз, два, десяток, сотню. А затем он…       Хёнджин простонал и закусил пухлую губу от дурацкого, слишком реального желания целоваться. И трогать. Осязать тепло. Чувствовать запах тела. И вжимать в стол, или в кровать, или в себя. Хёнджин рисовал в воображении выразительно пошлые-картины, мысленно менял позы, изгибался в реальности, ритмично двигал руками по члену и яичкам и даже не вспоминал об игрушках — так сильно его распаляли откровенные фантазии о Феликсе. Его влажной заднице. Его хриплых стонах. Снова о его красивых до умопомрачения губах. И той еле заметной крапинке на них. Впившейся в память и такой манящей сейчас.       Хёнджин простонал, ощущая, как всё нутро переполняет бесноватое желание окропить своей спермой чужой идеальный рот. Он стал подмахивать бёдрами, вбиваясь в собственный туго сжатый кулак, словно в чужой узкий зад. Оргазм стремительно приближался, да только Хёнджин так распалил собственное воображение, что не мог решить, было бы приятнее кончить внутрь Феликса или на его кукольное лицо. Из-за этих сомнений, картинки поплыли перед внутренним взором Хёнджина, но его губы, раз за разом пропускающие томные вздохи, шептали чужое имя как молитву.       Возможно, Хёнджин молился слишком хорошо.       Вызов от Феликса всплыл на телефоне так внезапно, что Хёнджин вздрогнул от громкой мелодии, ударившей прямо в ухо, и крутанулся на кровати. Он попытался подхватить трубку, но та вывалилась из скользких пальцев, попутно задевших зелёный значок, и упала экраном вверх. Увидев начавшийся отсчёт времени звонка, Хван в голос простонал, до боли закусил запястье и пережал истерзанный до предоргазменного состояния член. А затем, вместо отключения разговора, костяшкой пальца перевёл звук на динамик.       — Х… Хёнджин? — несмело позвал босс, и тот почти кончил от резонирующего хрипа в ушах.       Пытаясь остановить накатывающий оргазм, Хёнджин промычал, сильнее сжал член и не смог откликнуться, стараясь привести дыхание в норму. Феликс снова позвал. Почему-то шёпотом.       — Ты слышишь меня? Хёнджин?       — Д-да…       Хёнджин слышал его слишком хорошо. Только этого тихого голоса ему не хватало, чтобы окончательно сойти с ума от желания. Член гудел. Рука на нём подрагивала. Болезненные волны удовольствия разбегались от паха к груди, а от ушей в мозг. Хёнджину было очень плохо и очень хорошо одновременно.       — Я не вовремя?       — Что вы… — Хёнджин звучно выдохнул, кое-как совладал с голосом и согнулся над телефоном, — х-хотели?       — Расписаться в собственной глупости, — признался Ли. — Можешь прийти ко мне? Сам я, кажется, сегодня останусь на работе.       Чужой голос творил с Хёнджином что-то необъяснимое. От звучания каждого слова в голове взрывался маленький фейерверк. «Прийти ко мне» долетало до пьяного от удовольствия мозга неправильным сигналом.       — Мгх, — снова вздохнул Хёнджин. — Хотите… чтобы я...       — Проверил Ббоки.       — А-а… — Хёнджин разочарованно выдохнул. Осознал себя голым, скрюченным на кровати с каменным стояком на того, кто снова завис на работе вопреки всем его стараниям и надеждам. — Н-не уверен, что получится.       — Но мы же… Мы договорились, что ты будешь присматривать за ним, когда понадобится.       — Во время ваших командировок и поездок, а не когда вы внезапно вспомните о нём среди ночи! — недовольно гаркнул Хёнджин, пробивая лбом матрас. — Я подарил вам птицу, чтобы вы хоть иногда бывали дома. Что там опять такого важного в офисе, что вы не можете уйти?       — Я… Из-за ребрендинга навалилось много дел, и я завис в переписках, но подумал, что ты сможешь составить Ббоки компанию. Или просто проверить его. У него всё есть, я чистил клетку утром и подсыпал еду, но я не хочу, чтобы он грустил или что-то вдруг случилось.       Хёнджин вздохнул в сотый раз за время этого короткого разговора, а затем глянул на свой истекающий предэякулятом член и тихо отозвался:       — Я тоже не хочу этого, но я сейчас… простите, очень занят личными делами.       — Кхм. Я тебя понял, — голос Феликса мгновенно сделался безжизненным и формальным. — Извини, что разбудил. Доброй ночи.       — И вам, — прошептал Хёнджин.       Он был настолько расстроен, растерян и зол из-за выкрутасов Ли и прерванного оргазма, что простонал несдержанное «блять» и отбросил трубку подальше, не удосужившись сбросить звонок. Хёнджин снова ухватил смазку и брызнул на подсохшую ладонь.       — Чёрт бы тебя, Феликс… — рыкнул он в сердцах, с ходу остервенело продолжая прерванные движения. — Ёбаный твой… Бьюликс. Ёбаный твой… бизнес. И ёбаный… ах… м-м-м… ты-ы-ы.