F • KING BUSINESS [18+]

      После того выдроченного дня всё вернулось на круги своя. Не в том плане, что ребрендинг отменился, птица отправилась обратно в зоомагазин, а Хёнджин перестал представлять, как трахает босса. Нет. С этими постоянными всем пришлось смириться. Однако Феликс снова стал угрюмым, бледным и абсолютно безрадостным.       И вот с этой переменой Хёнджин мириться совершенно не хотел.       Когда на следующее утро он в довольно бодром — после тройки ночных оргазмов — расположении духа зашёл в кабинет, на него не посмотрели. Начальник не удостоил его своим вниманием, ни когда он принёс за стол Феликса завтрак, ни в течение пары следующих часов, что они провели вместе в кабинете. В какой-то момент Феликс просто сбежал. Молча ушёл на какие-то сверхважные совещания, хотя обычно он всегда говорил Хёнджину хотя бы пару фраз: можно ли ему звонить по срочным вопросам, стоит ли отвечать на входящие вместо него, что и кому передать во время его отсутствия. Теперь же Феликс безмолвно вышел из комнаты и пропал на много часов. Вернулся он лишь ближе к четырём.       О том, что что-то не так, Хёнджин стал догадываться по оставленному без внимания, давно остывшему обеду.       И сухим, почти односложным ответам на любой из заданных вопросов.       И всё тому же отсутствию хотя бы одного за день взгляда.       Ли даже голову в сторону ассистента не поворачивал, хотя он всё ещё мог вертеть шеей. Хёнджин видел — иногда Феликс смотрел в окно, и какого хрена он не оборачивался в его сторону, оставалось загадкой. Хëнджин недоумевал. И, кажется, самую малость злился. После ночи развратных фантазий и внезапных удовольствий он слишком уж проникся образом босса: хотелось его поощрений, внимания, да хотя бы голоса. Сейчас Хëнджин с удовольствием послушал бы даже крики на нерадивых коллег, но Феликс молчал, и эта дурацкая тишина ощущалась пыткой, почти такой же, как вчерашнее незнание собственного положения перед общим собранием.       Мысль о том, что Феликс дуется из-за птицы, Хëнджин сразу же отбросил. Феликс был благоразумным человеком и точно бы не стал включать игнор из-за такой ерунды. Так что, пропялившись на него в течение ещё минут десяти, Хëнджин всë-таки позвал:       — У вас всё хорошо?       Мгновенное «да» резануло слух. Ли даже позы не поменял. Хëнджин нахмурился и продолжил пристальное наблюдение за объектом. Через минуту Феликс медленно и тихо вздохнул.       — Может, вам нужна моя помощь в чём-то?       Не отлипая от экрана, Феликс выдохнул короткое «нет». Хëнджин, сильнее сморщившись от недовольства, в неверии помотал головой. Ну не могла тишина между ними быть вызвана тем, что он не пошёл проведать птицу. Не могла же?       Хван искренне верил, что обижаться из-за такой ерунды могут только дети. Он же не дулся из-за того, что Феликс отложил своим внезапным звонком его оргазм? Наоборот, отпустив накатившую злобу, Хёнджин прекрасно провёл остаток вечера, прокручивая в голове звучание собственного имени, произнесённого чужим проникновенным голосом. И это было так хорошо, что приятная нега выбила из Хвана все негативные мысли. Однако Ли был настолько тихим и избегающим, что Хёнджин решился то ли спросить, то ли пояснить ситуацию:       — Феликс.       — Да?       — Извините, я правда не мог прийти вчера.       — М. Да, я так и понял. Ничего страшного.       — Но если в следующий раз вы предупредите меня заранее, то я с радостью присмотрю за Ббоки.       — А, не переживай. Я не буду беспокоить тебя. И, знаешь, наверное, сам стану заказывать себе ужины. Ты можешь больше не отвлекаться на это ночами и хотя бы станешь нормально спать.       Феликс говорил, не отрываясь от экрана. Монотонно. Тихо. Раздражающе равнодушно. Такой интонацией, которой смертельно обиженные жёны сообщают мужьям, что ни капли не обиделись. И если до этого Хёнджин не то чтобы чувствовал себя виноватым: в конце концов он правда не был обязан пожизненно приглядывать за собственным подарком, то теперь в груди ощутимо кололо странное чувство, подобрать названия которому он не мог или не хотел. Хёнджин не сразу понял, что Феликс сказал, но очень скоро до него дошло:       — Подождите! Что? В смысле, вы сами? Но… Я… Мне вообще-то не сложно!       — Мне тоже. И твоя зарплата останется прежней, если ты переживаешь об этом.       «Да какая нахрен зарплата?! — хотелось крикнуть Хёнджину на весь кабинет. — Я о тебе переживаю, идиот ты непробиваемый!»       Вместо громких слов он ошарашенно молчал и дрожал самым сердцем, пока начальник добивал его продолжением:       — А ещё, на будущее, давай обойдёмся без подарков. И всяких там специалистов давай сократим до поездки в парикмахерскую раз в три недели. Из-за ребрендинга у меня много дел, так что нет времени на всякие там массажи, иглоукалывания и солевые комнаты в течение дня. Надеюсь, ты меня понимаешь.       Несмотря на предельно ясную речь Феликса, Хёнджин ни хрена не понимал. Средства компании давно позволяли Феликсу посещать спа и любые другие процедуры ночами, а этот страдалец снова загонял себя в какую-то беспросветную кабалу. Без отдыха. Без перерывов. Без Хёнджина. И для чего? Дела, совещания, встречи… Синяки под глазами и мертвенная бледность Феликса — только чтобы кто-то другой мог приобрести тюбик тональника, позволяющего замазать синяки под глазами и бледность?       Мышка скрипнула в руке Хёнджина от нервного напряжения в пальцах. Ему хотелось спорить до боли в горле. Хван впервые за очень долгое время вспомнил о своей идиотской способности и снова пожалел о том, что вырубает членом, а не чем-то ещё. Дурацкого Феликса хотелось чем-нибудь огреть и, воспользовавшись моментом, просто привязать к кровати. Заставить не думать о работе. А для разнообразия подумать о Хёнджине. Вернее всех его стараниях и попытках сберечь чужое здоровье, летящих в трубу.       — Я вас понял, — проворчал Хёнджин, а затем продолжил тихо и обиженно: — но буду работать так, как работаю.       Феликс хмыкнул за своим столом, и остаток дня они провели в холодном молчании. А вечером почти успокоившийся Хёнджин как ни в чём не бывало уточнил адрес для доставки ужина и взбеленился вновь.       Офис. Грёбаный офис. Опять! И на следующий день. И на другой-пятый-десятый тоже.       При этом Хёнджин даже не мог уличить Феликса в том, что тот не бывает дома. Бывал. Каждый рабочий день в одно и то же время он смиренно поднимался с кресла, кутался в пальто и медленно шёл к своему небоскрёбу. Хёнджин знал, потому что провожал его. Дважды. Может, трижды. Не в том плане провожал, что шёл рядом, в оживлённой дружеской беседе доводил до подъезда нужного здания и прощался. Нет. Хёнджин прощался с Феликсом чуть раньше в кабинете, выжидал, когда дверь за ним закроется, и начинал пулей собираться, а затем спускался вниз на следующем лифте и догонял, преследовал, сопровождал ссутуленную фигуру босса с расстояния пяти-десяти метров.       Собственный сталкерский порыв Хёнджин обосновывал обычной заботой о вверенной Феликсу птице. На все расспросы Ли ежедневно отвечал, что с Ббоки всё хорошо, что они играют, что хорошо проводят вместе время. А сам — выглядел хреновее некуда и не переставал получать свои полуночные ужины в офисе. Потому Хёнджин ему и не поверил. В тот первый раз он подгадал время, проследил за боссом до самого дома, дождался, пока Феликс скроется за прозрачной дверью вычурного вестибюля и наконец облегчённо выдохнул.       Ненадолго, впрочем.       По чистой случайности (и чтобы согреться после своей незапланированной слежки), Хёнджин зашёл в ближайшую к дому Феликса кофейню с панорамными окнами и тихим джазом. И как-то незаметно засиделся, отужинав там, выпив кофе под приятную музыку и залипнув на красивый вид вечернего города за стеклом. А через пару часов он совершенно случайно заметил Феликса бредущим обратно с маской тоски и страданий на лице.       Не заметив его в помещении, начальник прошёл мимо кафе и побрёл явно в направлении офиса. Спешно выбежавший на улицу Хёнджин бросился следом и в предположениях своих не ошибся: Феликс вернулся в здание Бьюликс. А Хёнджин потоптался у входа и, развернувшись, недовольно пошагал к себе домой.       А на следующий день повторил все те же самые действия и запечатлел те же самые перемещения Феликса из офиса домой и обратно.       «Придурок».       «Идиот».       «Безалаберный дурак!»       Каждый новый день получая с поста охраны расшифровку о времени прихода и ухода Феликса, Хёнджин придумывал всё новые обзывательства для любимого начальника. И бесился, терзался и ничего не мог поделать с этим странным графиком. Три часа с семи до десяти вечера. Четыре часа с четырёх утра до восьми. Столько времени Ли не было в офисе, и, видимо, это время он проводил в компании своей птицы, а затем возвращался в Бьюликс, чтобы продолжить медленно загонять себя в могилу.       К концу октября Феликс выглядел так паршиво, что ему не нужно было готовить костюм на Хэллоуин — он и без того напоминал то ли призрака, то ли мертвяка. Потому, несмотря на прямую просьбу, Хёнджин пытался и дальше ставить расслабляющие процедуры в его расписание, но попытки эти почти никогда не венчались успехом. Феликс с вымученным видом говорил: «Я не могу», — и шёл разгребать бесконечные дела. А Хёнджин, задолбавшийся сидеть в кабинете в одиночестве, всё чаще перемещался в опен-спейс с надеждой выпытать хоть какие-нибудь сплетни о Феликсе у болтливых коллег.       Однако, как и раньше, о личной жизни Ли никто ничего не говорил. А ещё никто будто бы не замечал изменений в его внешности и характере. Так что очень скоро сам Хёнджин своим внешним видом начал напоминать злобного, всем недовольного хорька.       — Хёнджин!       — А?       — Хватит тебе уже, — Кристофер тыкал локтем в бок, пытаясь отвлечь от тяжких дум и привлечь внимание к стоящей на столе еде. — Феликс — обычный! А вот ты весь последний месяц выглядишь бледным и заёбанным.       — Я нормальный! — фыркал Хёнджин, не понимая замечаний друга. — А этот… еле доедает свои обеды! Он же вечно в делах, ему нужно нормально питаться. Но вчера он оставил треть любимого кимпаба! И к десерту даже не притронулся! Где это видано, чтобы взрослый парень…       Хван продолжал тихо шипеть, описывая безалаберность начальника так, чтобы другие коллеги не слышали, Чан же на это лишь улыбался и еле заметно качал головой. Хёнджин злился на него за эти снисходительные эмоции, однако, жалобы свои всё равно не прекращал.       — Может, объяснишь ему, почему для тебя это важно, — вздыхая, наставлял Чан, — вдруг так он лучше поймёт твои мотивы? Почему вот для тебя принципиально, чтобы он непременно доедал всё?       — Да потому что! Это же… Ну ты что, не понимаешь сам?! — от возмущения Хёнджин запинался. — Всем нужно хорошо питаться, чтобы быть здоровыми и работоспособными!       — М-м. А ты, кстати, почему не доедаешь лапшу?       — Да не хочу я, что ты пристал? У меня нет аппетита!       — М-м-м, — качал головой Чан, и добавлял уже тише и в сторону. — А ведь ты казался мне умным человеком…       Может, Хёнджин и был некогда сообразительным и разумным парнем, только теперь с его мозгом творилось что-то неладное. Нет, он всё ещё старался работать вдумчиво и эффективно, но состояние Феликса отвлекало его от входящих запросов и заставляло размышлять над тем, как или чем ещё можно порадовать уставшего босса. В конце концов Хёнджин не придумал ничего лучшего, чем…       — Раскраска?       — Простите? — Хёнджин усиленно делал вид, что не слышал вопроса и не понимает, что Феликс от него хочет. Тот, впрочем, почти терпеливо поднял большой прямоугольный короб, что лежал на его столе, и переспросил:       — Что это?       — Наверное, картина по номерам, — пожал плечами Хёнджин, прекрасно зная, что это она.       — Зачем? — вздохнул Ли. — Я же просил ничего не дарить.       — Но это не я. Мне на рецепции передали, — врал Хёнджин, не краснея.       Не краснел он лишь потому что предусмотрительно намазал лицо тональником и действительно забрал заказанный накануне набор с ресепшена. Феликс тем временем разглядывал подношение и хмурился.       — А кто тогда это принёс? Или отправил?       — Не знаю. Принёс курьер. Имени отправителя в бланке не было. Только пометка, что это для вас. Девочки сказали передать вам, вот я и притащил, — Хёнджин даже на месте приподнялся и вытянул шею, отыгрывая заинтересованность, будто актёр без Оскара. — А там точно нет записки? Может, это отправил кто-то из наших партнёров? Или ваших поклонников?       — Поклонников? — крякнул Феликс. — У меня?       Он расхохотался впервые за много-много дней, словно услышал несусветную глупость, и Хёнджин мог бы обидеться на такую странную реакцию, если бы звук чужого голоса не разжёг в его груди ласково греющий огонь. Он и сам заулыбался, но, как только хохот начальника стих, снова нахмурился, потому что тот попросил впредь подобные анонимные штуки в кабинет не тащить — мало ли что.       Однако коробку с холстом, кистями и кучей баночек с красками в комплекте Феликс всё-таки унёс домой. А Хёнджин снова загрузился. Он не терял надежды докопаться до причины чужого осунувшегося лица и всё пытал Феликса вежливыми, будто ничего не значащими вопросами. «Всё в порядке? — Да!» — скоро стало их новой, странной и раздражающей обоих перекличкой. При этом они оба выглядели так измотанно, что до порядка им явно было очень далеко.       Дни текли рутинно загруженно, яркий октябрь сменился ноябрьским отсутствием красок. Осенне-зимняя хмарь перебиралась с городских улиц прямо в душу, заставляя беспричинно тосковать. Приближались те обозначенные полгода работы, которые Хван ставил себе за самоцель продержаться. И он держался, хотя желание поискать место с чуть более весёлой и менее напряжённой атмосферой пару раз проскакивало в его голове. Однако особенного желания уйти у Хёнджина не возникало. Возникали лишь раздражение, непонимание и жалость к Феликсу.       Хёнджин постоянно ловил себя на мыслях о нём, а затем сам себя одёргивал: это не его дело, это просто работа, это лишь дурацкие загоны начальника, хочет убиваться за своим чёртовым экраном — его право. Но в душе всё равно было неспокойно. В очередной раз уточняя адрес для ночной доставки ужина, Хёнджин ждал ответ от Феликса, зависнув над своими секс-игрушками в муках выбора. А после короткого ответного «офис», остервенело вбивался в мастурбатор, зажатый между подушками дивана и крепко злился.       А утром заранее готовился к явно нелёгкому предстоящему разговору, подбирая аргументы для Феликса и успокоительные мантры для себя.       — Господин Ли, — начал Хёнджин, выждав стратегические пять минут после громкого телефонного разговора, — завтра в восемь сорок у вас назначена годовая диспансеризация в…       — Отмени.              Феликс даже не дал договорить. Стараясь выдыхать раздражение как можно медленнее, будущий ответ из серии «не́когда» Хёнджин знал заранее, но всё равно спрашивал для проформы:       — Почему?       — Ничего нового мне там не скажут, — отвечал Ли монотонно. — Каждый год одно и то же. Недовес, пониженное давление, но ничего смертельного по итогу многочасовых блужданий по больнице.       — А что если в этом году всё иначе? Выглядите вы совсем не так, как когда я только пришёл в компанию. Вам стоит проверить здоровье, — напирал Хван и в качестве рычага давления припомнил фразу, которой Феликс и сам подначивал к диспансеризации своих сотрудников: — Многие болезни начинаются бессимптомно, и их очень просто упустить из виду, если пропускать диагностику.       Феликс оторвался от монитора и пару секунд сканировал Хёнджина глазами. Затем отвернулся обратно, заключив уже осточертевшее:       — Я не могу.       — Можете, — рыкнул Хёнджин, отбрасывая ни в чём не повинную папку с чьим-то отчётом. — И пойдёте. Если не сами, то я вас потащу. Что вы мне противопоставите с вашим недовесом и отсутствующим давлением?       Феликс снова смерил его взглядом и, вместо ругани, хищно улыбнулся уголком рта.       — Например, то, что в детстве я занимался борьбой.       — Прекрасно! Значит, изобьёте меня по дороге, — Хёнджин ядовито улыбнулся. — Буду ждать вас под дверью в восемь.       — Хватит, Хёнджин, — усмехнулся Феликс. — Это не смешно.       — А я и не смеюсь. Но, уверен, повеселятся все наши коллеги. На прошлом звонке вы так рьяно старались донести до каждого сотрудника важность чекапа, что они наверняка будут рады узнать, что обязательная для всех диспансеризация отчего-то стала совсем необязательной для основателя компании.       Феликс в третий раз перевёл на Хёнджина уставший взгляд, оглядел решительное лицо и заговорил сквозь зубы:       — Ладно. Схожу, только чтобы ты убедился, что со мной всё нормально, и больше не приставал.       — Я ещё не начинал приставать, — проворчал Хёнджин, саркастично усмехаясь.       И остаток рабочего дня думал, что случится, если он вдруг воплотит все свои ночные фантазии в жизнь и действительно пристанет к боссу. Оттолкнёт ли его Феликс? Или с радостью ответит на заигрывания, лишь бы добраться до волшебного члена и отключиться? А Феликс вообще помнил, что у Хёнджина был этот самый магический жезл, который он так отчаянно рвался потрогать в их первую встречу? Или ему давно было плевать?       Хёнджину вот не было. Он даже пару раз всерьёз задумывался, как бы намекнуть Феликсу на то, что он готов его жахнуть, но удачного момента не подворачивалось. И такое предложение всё ещё выглядело неприличным в собственных глазах, хотя неприличных фантазий о собственном члене в изящных пальцах Феликса никак не отменяло.       И хотя отношения с ним всё ещё не виделись Хёнджину желанными или хотя бы возможными при их разнице статусов, Феликс сидел внутри мозга занозой и чем-то неотвратимо манил. Было что-то привлекательное в его холодности. Сводящее с ума — в намеренном избегании. Убийственное — в красоте губ и милого лица, не сочетающихся с хриплым властным голосом. Приятное — в том, что Хёнджин всё ещё оставался единственным, на кого Феликс не кричал. И совсем уж эйфорийное — в том, что Феликс его послушался и всё-таки прошёл диспансеризацию.       В тот день они добрались до больницы вместе. Молча перемещались от кабинета к кабинету друг за другом. Неловко кивали друг дружке в коридорах. Переминались с ноги на ногу, ожидая своей очереди на сдачу крови. Не сговариваясь разбежались в туалеты на разных концах этажа с позорными баночками для анализов мочи и кала. Закончив почти в одно время, они встретились у кофеаппарата и, с жадностью присосавшись к живительной чёрной жиже после часов блуждания натощак, синхронно испустили стоны облегчения от окончившейся пытки. А затем направились в офис дорабатывать остаток дня. Так же в одном такси. Так же молча.       Наверное, из-за близости в списках имейлов результаты их исследований перепутали и — парой дней позже — прислали друг другу.       К удивлению Хёнджина, не сразу заметившего подмену, в анализах Феликса всё действительно было нормально. Небольшой недовес, слегка пониженное давление, но все прочие показатели погранично, но соответствовали норме. Хёнджин очень удивился стопроцентному зрению, а ещё — почти открыл отдельный док с результатами осмотра венеролога-проктолога, но сдержался и как благоразумный человек не заглянул в него, а лишь переслал всё на верную почту, получив от задумчивого Феликса письмо со своими анализами.       Как неблагоразумный человек Хёнджин продолжил на Феликса мастурбировать. Но ничего преступного в дрочке на начальника он не видел. Просто Ли заёбывал своим кислым лицом на работе, а Хёнджин выёбывал его мысленно уже дома, так что, по его мнению, в какой-то мере это было даже честно. В конце-то концов, Феликс был привлекательным парнем, и развлечения Хёнджина ему никак не вредили, а то, что последний частенько шептал его имя в ночи, совсем ничего не значило. Не было у него к Феликсу никаких чувств. Зато было что-то пикантное в этих фантазиях, где Хёнджин доминировал, выматывал, мучил удовольствием того, кто изводил его холодным безразличием в реальности.       Хёнджин представлял так много всего, что невольно подумывал записывать выдуманные сюжеты: вдруг однажды их удастся воплотить в жизнь или хотя бы продать сценаристам порно? Секс на яхте, в подсобке волейбольного клуба, на лавке в цветущем саду, в зеркальном тренировочном зале, на морском берегу, заднем сидении авто, даже где-нибудь в укромных уголках у аттракционов Диснейленда… Хёнджин каждую ночь выдумывал что-нибудь новенькое.       А на утро всё крутилось по-старому. Принести завтрак. Спросить про птицу. Выслушать ругань Феликса по телефону. Посетить совещания. Сделать звонки. Заказать обед. Попытаться уговорить Феликса отдохнуть. Послушать крики на других сотрудников. Снова звонки с проклятиями в процессе. Попрощаться. Заказать ужин.       Наверное, Хёнджину стоило взять отпуск, чтобы переключиться и сменить картинку, тем более что отработанный стаж это уже позволял, но ребрендинговые активности, тесты новой продукции, рекламные кампании с айдолами, маячившие на горизонте Рождественские ивенты, измотанный и еле живой Феликс… Хёнджин даже представить себе не мог, что оставляет его одного. Не представлял и потому не оставлял. Сидел в большой переговорной комнате, смотрел на Феликса, отчитывающего своими криками напортачившего с какими-то приглашениями менеджера по связям с общественностью, и воображал, как было бы здорово хоть разок заткнуть этот красивый, кривящийся в злобе рот своим членом.       — Самая масштабная выставка полугодия — если не года — в регионе, а я узнаю об этом по чистой, мать его, случайности?! — Ли едва не брызгал слюной, крича на провинившихся. — Чонин, может, тебя роняли в детстве? Или по какой ещё причине ты смел полагать, что наше участие в этом форуме необязательно? Лита, а ты? Спихнула на новенького проверку, хотя приглашение пришло именно тебе! За пару лет работы твой мозг превратился в грёбаный спонж для пудры?       — Господин Ли, н-но мы всё ещё можем отправить наших представителей, — плакался менеджер, — приглашения у нас остались, я просто не думал…       — Для таких мероприятий, мой недумающий друг, даже компании самого низкого эшелона продумывают программу и готовятся не меньше недели! У нас же ни стенда, ни буклетов, ни видеоролика с новым корпоративным стилем. Мы можем сваять листовки за ночь, но дизайнеры и без этого слишком заняты внутренними задачами. И мне нужны наши представители с фабрики, но отвлекать их за день до вылета — бездумное кощунство!       — Простите, я исправлюсь, — пискнул парень. Феликс злобно рыкнул на него в ответ.       — «Простите» не превратишь в стабильную поставку сырья, не замесишь в помаду и уж тем более не намажешь на отчёт о прибылях и убытках! Если вы, бездарные отпрыски блудных женщин, не возьмёте себя в руки и продолжите работать в том же темпе, то можете распрощаться с бонусами. И месячным, и квартальным, и даже годовым! Одна пропущенная выставка — и конкуренты обойдут нас в два счёта. Почему никто кроме меня в этой грёбаной компании этого не понимает?!       Феликс так пылал, что впервые на памяти Хёнджина позволил себе выйти из переговорки на середине совещания и, звучно хлопнув дверью, погрузил комнату в звенящую от напряжения тишину. Хёнджин, мгновенно сменивший эгоистичные развратные фантазии на альтруистичное желание помочь и утешить Феликса, медленно поднялся с места и, попросив коллег выслать имеющиеся у них приглашения, проследовал к своему кабинету.       — Безмозглые кривоглазые кретины… — скрестив на груди руки, Феликс ругался, расхаживая перед окном. Он выглядел кровожадно, но Хёнджин всё равно решился его окликнуть.       — Господин Ли.       — Что? — прогремел Феликс, не оборачиваясь.       — Коллеги вышлют мне данные. Давайте я посмотрю, что ещё можно сделать? Нам ведь не обязательно представлять свой стенд на форуме, чтобы иметь возможность заключать контракты.       — Собственный стенд — это, в первую очередь, престиж, внимание прессы, интерес других игроков рынка…       — А ещё дополнительные расходы и трудозатраты, — перебил Хван. — Я понимаю вас, и да, ситуация сложилась не очень хорошая, но ведь вы всё ещё можете посетить выставку и просто пообщаться с представителями других фирм, подписывая соглашения не на нашем поле, а на их.       — Хёнджин. Всё намного сложнее, чем тебе видится. Для адекватных переговоров там мне нужно присутствие технических специалистов, разработчиков, технологов, да огромного количества наших сотрудников, которые сразу смогут сделать выводы об эффективности, рентабельности да простой применимости входящих предложений. Вырывать людей с мест за день до поездки без предупреждения и подготовки нелогично и неправильно. Кто на такое согласится? Уже середина рабочего дня.       — Вы правы, времени мало, но разве не лучше будет, если на форум поедет хотя бы один представитель компании, чем совсем никого?       — Нет. Я только потеряю драгоценное время, пытаясь со своим топографическим кретинизмом продумать, куда и на чём добраться, а к тому моменту, как доберусь, всё закончится. Мне нечего делать там одному.       — Н-но я могу… тоже, — начал Хёнджин, не вполне понимая, что предлагает. — Сопровождать вас. Если нужно.       Феликс глубоко вдохнул, а затем развернулся, впервые за неделю обратил на Хёнджина пристальный взгляд и прошиб его прямым вопросом:       — Ты сделал загран?       — Да, — кивнул Хёнджин, только теперь с удивлением осознавая, что стоит к Феликсу слишком близко, — ещё в первый месяц работы.       — И ты правда готов поехать? — сощурился Ли.       — Да. Ведь это важно для… — Хёнджин глотнул воздуха, — компании.       — Хорошо. Тогда спишись с контактным лицом, уточни, что ещё можно сделать и, — Феликс вздохнул ещё раз, совсем успокаиваясь, — если у тебя получится договориться с их представителем, забронируй нам перелёт.       Хёнджин моргнул несколько раз, провожая взглядом бредущего к рабочему столу босса. Ему почему-то не верилось, что всё складывается так просто. Он лишь предложил свою бескорыстную помощь, и теперь его рвение могло обернуться самой настоящей командировкой.       — «Нам» — это вам и мне? — на всякий случай уточнил Хёнджин.       — Да, — кивнул Ли, уже плюхаясь на стул.       — А… а Ббоки?       — Если надо будет, останется с Чаном, — Феликс устало потёр глаза, — эти двое явно найдут общий язык.       Хёнджину одновременно хотелось спорить и не хотелось говорить. Он прикусил язык от странной вибрации сердца в груди и полез в почту. Пробежавшись глазами по новому письму, Хёнджин вычленил основную информацию: десятое ноября, Осака, трёхдневная международная выставка поставщиков расходных материалов для бьюти-сегмента, контактное лицо, мейл, телефон.       Набрав в лёгкие побольше воздуха и прокрутив в голове несколько фраз на японском, Хёнджин сперва набросал письмо-план, затем, на всякий случай открыв переводчик, решился набрать указанный номер. Несмотря на долгое отсутствие практики, он понял практически всю информацию, уточнил детали и договорился о присутствии на форуме в последние два дня. Увлечённый важным разговором, он не заметил, что Феликс пристально вслушивается в его речь, а когда закончил звонок, то так и не решился повернуть к нему голову и занялся срочным бронированием перелёта.       — А… Простите, Феликс, нужен персональный чартер, или подойдёт бизнес-класс? — уточнил Хёнджин.       — Любой рейс, можно даже эконом, тут лететь всего ничего. Но если тебе это кажется неудобным, то, конечно, бери бизнес.       — Да я… Я даже экономом никогда не летал.       — То есть ты не летал вообще? — удивлённо отозвался Феликс. — Даже куда-нибудь на Чеджу?       — Ну, да. В моей семье никто не путешествовал.       — Тогда точно бери бизнес. Если вдруг на борту тебе станет страшно, то по крайней мере безлимитный алкоголь будет под рукой. А по поводу жилья напиши Мамору из бухгалтерии, он советовал какой-то интересный отель, но я позабыл название.       Кивнув, Хёнджин вернул взгляд к экрану и стал оформлять билеты, стараясь не замечать в словах Феликса проявление заботы. Они ещё недолго обсуждали детали отъезда и разошлись по домам. Никогда не бывавший в командировках Хёнджин заехал в торговый центр купить чемодан, но на всякий случай прикупил новеньких комплектов белья и носков; поразмыслив немного, выбрал ещё пару модных сорочек и обновил парфюм, а затем покатил домой, чтобы собирать вещи. Хотя он старался не думать о поездке кроме как о рабочей необходимости, в мысли всё равно закрадывались развратно-романтические фантазии, из-за которых собраться было сложно.       Они с Феликсом. Только вдвоём. В другой стране. Одном отеле. Наверняка будут встречаться за завтраком и ужином, сидеть рядом в дорогих интерьерах. А до этого в самолёте, потом в такси, а ещё на самом форуме… Предвкушение будоражило так, что в животе было неспокойно, и Хёнджин не понимал, это волнение из-за грядущего перелёта, порхающие от предвкушения близости Феликса бабочки или банальное несварение.       Следующий день прошёл как в тумане. Хёнджин почти не спал, потому что сильно волновался, спешил успеть неуспеваемое и дела в офисе заканчивал уже на последнем издыхании. Новых корпоративных визиток для форума распечатали меньше, чем нужно; трансфер в аэропорт задерживался в дороге, собственный загранник затерялся в карманах новой сумки, и Хёнджину постоянно казалось, что он что-то забыл. Ответственность за поездку давила на голову вместе с прибивающим запахом одеколона постоянно находившегося рядом Феликса, но по итогу недолгих приключений они прошли все предполётные проверки и уселись в бизнес-зале в ожидании рейса.       — Волнуешься? — позвал Феликс.       — Немного, — признался Хван, стараясь смотреть куда угодно, но не на начальника.       — Всё будет хорошо, — тихо сказал тот. — Самолёты — наименее аварийный транспорт из всех. Иногда случается турбулентность, но это нестрашно. Ну, то есть, страшно порой, но всегда можно закрыть глаза и представить, что ты на каруселях.       Хёнджину хотелось сказать, что переживает он из-за того, что мог в чём-то напортачить, но ободряющие слова не хотелось прерывать, так что он лишь кивал Феликсу, поражаясь его двойственности и озадачивая сам себя. Почему для всех остальных он был совершенно другим? Где он прятал эту свою приветливую, понимающую и заботливую сущность во время работы? Каким вообще он был на самом деле?       Видимо, пытаясь успокоить ассистента, Феликс продолжал рассказывать что-то ещё о своих перелётах и забавных ситуациях на борту, а Хёнджину вдруг вспомнилось, как душевно они отмечали вместе Чхусок. Он так увлёкся своими мыслями, что пропустил заданный Ли вопрос. Затихший Феликс не стал переспрашивать и, кашлянув, полез в телефон, чтобы пролистать рабочую почту. Когда Хёнджин опомнился, возобновлять разговор было странно. В конце концов они оба заткнули уши наушниками и просидели так до самого приглашения в самолёт.       На борт их проводили последними. Показав места, стюарды сразу же уточнили, не нужно ли принести каких-нибудь напитков до взлёта. Услышав отказ, вежливо указали на одноразовые полётные наборы на сидениях, показали на экранах меню мультимедиа, попросили приготовиться к полёту.       — Боишься высоты? — спросил вдруг Феликс, взвешивая в руках ремень безопасности и смотря на стоящего в проходе Хёнджина снизу вверх.       Тот нахмурился, запихнул ручную кладь на полку и пожал плечами:       — Нет. А что?       — Давай поменяемся местами? Сможешь смотреть в окно, увидеть ночной город. Может, даже море или звёзды. Должно быть красиво.       — А вы что, боитесь? — не понял Хёнджин.       — Нет, не боюсь, — ответил Феликс тихо. — Просто предложил. Вдруг тебе интересно.       — Мне интересно.       Хёнджин кивнул и под слегка недовольным взором стюардессы поменялся с Феликсом местами. Скоро начался инструктаж по безопасности. Хёнджин слушал его очень внимательно, но несмотря на пугающие предупреждения об аварийных выходах, спасательных жилетах под сидениями и позах для экстренной посадки, не паниковал. «…сперва наденьте маску на себя, затем на ребёнка…» — вещал поставленный голос бортпроводника, и Хёнджин завис на этом странном объявлении. Глупая мысль — при разгерметизации надеть кислородную маску сперва на Феликса, а уже потом на себя — засела в голове.       А потом инструктаж в динамиках стих, и остался только гул двигателей, отдающий вибрацией по салону. Стало слегка боязно.       — Может заложить уши, — раздался вдруг голос над ухом. — Попробуй сглатывать слюну, чтобы стало легче.       Феликс протянул Хёнджину несколько карамелек, а тот залип на его ладони как в самый первый день.       «Наш борт готов к взлёту. Просим вас застегнуть ремни, открыть шторки иллюминаторов, убрать откидные столики…»       Хёнджин хотел было отказаться, но схватил конфеты, прошелестел одной, положил в рот и завис на растёкшейся по языку сливочно-клубничной сладости. Теперь у его фантазий о поцелуях с Феликсом появился вкус. И это было одновременно приятно и очень нехорошо.       Чтобы не смотреть на Феликса, Хёнджин уткнул взгляд в иллюминатор, за которым медленно убегали назад сигнальные огни дорожек, белые линии разметки, другие самолеты, подсобные здания, маячки, грузовые машины.       — Как красиво, — выдохнул он, отчего-то начиная грустить.       — Мы ведь ещё не взлетели, — заметил Феликс.       Хёнджин не стал отвечать. Описать красоту происходящего ему было сложно, но он чувствовал что-то в этом моменте, этом виде за толстым стеклом, этом приглушённом освещении, гуле самолёта и Феликсе, сидящем рядом и раздающим конфеты. Откуда вообще он их взял? Почему делился? И почему так пристально всматривался в глаза, спрашивая о самочувствии Хёнджина, когда самолёт наконец поднялся в небо?       Треть перелёта — с краткими перерывами на шампанское и закуски — Хёнджин пялился в окошко. Он видел только плотную тьму, а всё равно продолжал вглядываться в неё, стараясь не смотреть на Феликса, не дышать Феликсом, не думать о Феликсе, но его близость манила невероятно. Хотелось просто поговорить. Как друзья. На отвлечённые темы, а не по работе и не о том, какой напиток стюарду стоит подать следующим. Но их короткие диалоги были довольно сухими и формальными, а от непрерывного гудения аппаратуры у Хвана разболелась голова.       Настроение было странным, долгий день давил на плечи, а переизбыток эмоций в конце концов дал о себе знать. Привалившись к стенке, Хёнджин задумался, что было бы неплохо всё-таки найти нормального парня для отношений, чтобы перестать размышлять о Феликсе так часто, и даже прикрыл глаза, мысленно перебирая черты будущего избранника, да только внезапный сон сморил его, и список требований так и не родился. Зато очень скоро кто-то укрыл Хёнджина пледом и подложил под голову подушку, и до конца короткого полёта его больше не тревожили.       Феликс разбудил Хёнджина, когда в иллюминаторе уже золотился ночными огнями незнакомый город. А дальше были мягкая посадка. Паспортный контроль. Трансфер. Неоновые огни Осаки.       Уже изрядно уставшие от долгого дня, они с Феликсом заселялись в помпезный отель. Менеджеры на стойке регистрации сканировали паспорта и сверяли данные с международной базой способностей. А Хёнджин пялился по сторонам. Нет, конечно, он видел фото при бронировании, но в реальности гостиница выглядела ещё шикарнее, чем на картинках. Огромный холл со свисающими вниз хрустальными нитями светильников, диванчики в бархатной обивке, шитые золотом ковры. Под прозрачным потолком-куполом в светлых струящихся одеждах под медленную музыку левитировала девушка, и Хёнджин искренне залюбовался её грациозным воздушным танцем. А затем вдруг вспомнил о своей дурацкой способности и вздохнул, возвращая взгляд к стойке ресепшена, где мужчина с жемчужной кожей проверял их документы и регистрировал снова хмурого Феликса.       — Благодарим за ожидание, господин Ли, — кивнул менеджер, поясняя по-английски. — Способности подтверждены как неопасные, теперь вы можете заселиться в номер. Ваш ключ-карта. Номер тысяча семь. Десятый этаж, налево из лифтов. Потребуется ли помощь с багажом?       — Нет, спасибо, — устало вздохнул Феликс.       — Хорошо. Тогда вы можете подниматься. Хорошего отдыха.       Ресепшионист махнул рукой, указывая направление к лифтам, и, подхватив пару новых листов, перевёл взгляд на Хёнджина.       — Теперь о вас, господин Хван. В связи со способностью начального класса опасности, Вам нужно подписать дополнительное подтверждение о неприменении сил, вот здесь, — мужчина ткнул пальцем в нужное место, и Хёнджин тут же поставил там свой завиток. — Благодарю. Ваш номер пятьсот четырнадцать, этаж пять. Вам тре…       — Ты на другом этаже? — перебил Феликс.       Хёнджин даже не думал, что Ли остался ждать его, и удивлённо вздрогнул, оборачиваясь.       — Ну. Да. У вас люкс, а я, ну… кхэм. В обычном.       — Почему это? — левая бровь Феликса поползла вверх. — Там что, не было одинаковых номеров?       — Были, но… я как-то…       — Поскромничал? — к левой брови присоединилась правая.       — Да мне же ничего особенного не надо, — попытался оправдаться Хван. — Кровати с душем достаточно.       — Мне тоже нужны только кровать и душ, — сощурился Феликс, но, увидев виноватую растерянность на чужом лице, притормозил с натиском. — В следующий раз просто бери одинаковые номера, ладно?       — Хорошо, — откликнулся Хёнджин, ясно представляя, что «следующего раза» не будет.       — Кхэм. Прошу прощения, что прерываю вас, господа. Но у нас есть потрясающие сдвоенные делюкс сьюты, — вклинился мужчина, перейдя на корейский. — Две спальни с кроватями кинг сайз, соединены столовой с зоной для отдыха или переговоров. Прекрасно подходят для бизнес встреч и по стоимости не сильно дороже вашей текущей брони. Хотите, наш консьерж проводит вас, чтобы вы определились с выбором?       — Эм… Хёнджин?       Феликс смотрел в глаза нечитаемо. А Хёнджин непонимающе моргал, и хотел оказаться к нему ближе, и… одновременно очень не хотел.       — Ладно, давайте посмотрим, — ответил Ли, так и не дождавшись от ассистента хоть какой-нибудь адекватной реакции. — Просто откажемся, если не понравится.       Отказаться от такого было сложно. Сдвоенный сьют оказался потрясным. Хёнджину казалось, что после шика офиса Бьюликс и залов званых ужинов он привык к роскоши, но номер отеля превосходил ожидания. Выплывающая из пола огромная плазма, ванная комната из белого мрамора, виниловый проигрыватель с обширной коллекцией пластинок, ковры ручной работы, картины во всю стену, зеркала в золотой потали… Хёнджин ощущал себя путешественником во времени или посетителем музея, в котором хотелось пощупать каждый экспонат, а Феликс внимательно наблюдал за ним, как молчаливый терпеливый смотритель.       Консьерж, провожавший их, кашлянул. Нужно было что-то сказать, но Хёнджин лишь зачарованно пялился по сторонам и не хотел оборачиваться и что-либо решать.       — Хочешь? — Феликс позвал одним настойчивым словом.       — Можно, — прошептал Хёнджин, хотя точно знал, что нельзя.       Нельзя было быть к Феликсу так близко. Хёнджин весь день ощущал себя странно в его компании, но всё равно согласился и почти сразу пожалел об этом.       Как только консьерж удалился переоформлять бронь, Феликс потянул галстук и расслабил ворот рубашки. А затем протяжно промычал. Хёнджин вроде как не страдал от спермотоксикоза, но один только вид на открывшуюся взору ярёмную впадину и этот низкий томный вздох заставил всё тело ниже пояса брюк гореть адским пламенем. Десятки его эротических фантазий начиналась именно так: расстёгнутая сорочка, проникающие в вырез пальцы, поцелуи на ключицах, стоны…       — А вот сейчас я бы не отказался от массажа, — вздохнул Ли, потирая трапецию одной рукой. — Удивительно неудобные сидения были в этом такси.       — Я… могу… — тихо начал Хван.       — Не парься, — перебил Феликс, подталкивая чемодан в сторону своей спальни. — Сам уточню, а ты пока раскладывай вещи и устраивайся.       — Уточните?.. — не понял Хёнджин.       — Про массаж в этом комплексе. Мы же о нём?       Хёнджин кивнул, умолчав о том, что хотел бы размять шею Феликса сам, и сбежал в свою комнату, спешно закрывая за собой раздвижную дверь. Стыд жёг щёки. Фантазия начинала разыгрываться. Нужно было что-то делать с этим захватывающим сумасшествием, потому Хёнджин, спешно приняв душ, решил занять себя работой. Он был здесь только из-за неё, и давать волю воображению сейчас явно не стоило. Стоило собраться. И не думать о Феликсе, который наверняка сейчас сбрасывал с себя одежду где-то там за парой тонких стен...       — Так, стоп! — вслух оборвал себя Хёнджин. — У меня много дел!       Дел действительно было полно. Сдать привезëнные костюмы в глажку. Обувь на чистку. Заказать новый трансфер. Забрать с ресепшена переданные партнёром конверты с планом рассадки и программой форума. Написать заявленным представителям компаний-поставщиков и проверить назначенный тайминг встреч. А ещё проверить все навалившиеся за время перелёта письма в рабочей почте.       На ужин в тот вечер никто так и не пошёл: хотя было около полуночи, Феликс сообщил, что привык есть намного позже, а Хёнджин наелся в самолете или не был голоден из-за поглощающих разум странных переживаний. Но он всё равно спустился вниз, чтобы пропустить стаканчик в гостиничном баре — слишком уж странным было его состояние. Хотелось посидеть, расслабиться и подумать. Голова туманилась. Короткий сон в полёте не сделал лучше. Хёнджин просто пялился в одну точку, тянул холодный виски и ощущал, что ему беспричинно плохо и как-то тяжело в груди. Он впервые был за границей, жил в шикарном отеле, при желании мог бы прогуляться по ночному городу, опробовать в каком-нибудь дорогом клубе местную кухню, но ничего не хотелось. Хëнджин никак не мог понять, что именно его беспокоит, но осознавал, что причина сокрыта в Феликсе. Тот вроде бы был здоров, вëл себя как обычно, но… но почему из-за него было так тоскливо?       Так и не разобравшись в собственных чувствах, Хёнджин прикончил бокал виски, вернулся в номер и сразу же застыл от тяжёлых вздохов. Сквозь небольшую щёлку в раздвижной двери в общий холл пробивался свет, а вместе с ним и ритмичные звуки дыхания, от которых Хёнджину вмиг стало плохо. Он сделал пару тихих шагов к своей комнате, но опьянение повело его в другую сторону. А жадность заставила взглянуть в узкий проём и отыскать источник пошлых звуков.       Конечно, это был Феликс. Только вопреки разыгравшимся фантазиям, он стоял возле кровати и всего-навсего практиковался в йоге. С закрытыми глазами. С наушниками в ушах. В одних лишь чёрных боксёрах, плотно обхватывающих задницу и… стоящий член?              Хёнджин аж сглотнул, увидев сбоку выпирающий силуэт под бельём. Затем сглотнул ещё раз — Феликс громко выдохнул, встал в позу собаки мордой вниз прямо задницей к двери, и от открывшегося взору вида на плотно обтянутые тканью мошонку и ягодицы слишком много слюны накопилось у Хëнджина во рту.       Захотелось.       Ещё сильнее, чем во все прошлые разы, когда Хёнджину приходилось довольствоваться только своей фантазией. Но раньше он лишь представлял, как его начальник выглядит без одежды, теперь же щель двери, незакрытой с того самого момента, когда он уточнял у Феликса про ужин, практически лишала фантазии. Хёнджину почти осязаемо представилось, как приятно было бы входить в этот узкий зад. Ему до покалывания в пальцах захотелось огладить чужие яички. Затем сжать их в пальцах, выбив тем самым голодный, просящий стон, после — втянуть в рот и поиграться с ними языком. А потом провести влажный след от них до наверняка красивой розовой дырочки и протолкнуть язык внутрь…       Хёнджин тряхнул хмельной головой, отгоняя воспламеняющее душу и тело наваждение. Однако наваждение никуда не девалось. Оно состояло из тугих мышц. Оно медленно, но громко дышало. Оно двигалось отточенными и в то же время плавными движениями. Манило, распаляло, жгло нутро.       Феликс был красив непередаваемо. Теперь Хëнджин видел не только его моральную стойкость, но и физическую силу, и хотел его в своих руках, на себе и в себе тоже, но он мог лишь заворожённо подглядывать за беззвучным танцем и поражаться каждой утончëнной части тела, каждому изгибу, каждой позе.       Когда Феликс, вытянувшись над полом в струну, встал на прямые руки, с губ Хëнджина сорвался поражëнный шёпот:       — Боже…       Феликс резко обернулся и нахмурился. Хëнджин же как ошпаренный отлетел от проëма и спешно попятился назад. Наткнулся бедром на стоящий между спальнями диванчик. Каким-то чудом сдержал вскрик боли и успел юркнуть на пол, прежде чем Феликс заметил его.       — Хёнджин? — позвали из комнаты, а вскоре голос переместился к двери. — Это ты?       Хван враскоряку валялся на дорогом ковре под диваном, прибитый страхом быть застигнутым в такой странной позе. Он закусывал губу и пытался не дышать, молясь сразу всем богам, чтобы Феликс не пошёл проверять комнату. Он поражался болезненной твëрдости собственного члена в брюках, не ослабевающей даже от столь явного стресса.       Ну почему, почему он просто не остался в первом номере? Зачем вообще предложил эту поездку? И чего вообще устроился в Бьюликс к этому ужасно привлекательному засранцу Ли Феликсу, скрывающему под деловым костюмом такое красивое всё?! Сидел бы себе в какой-нибудь конторке, предложенной родителями, не думал бы о манящей заднице начальника и знать не знал о сложности командировок с ним…       Не дождавшись ответа и хмыкнув, Феликс задвинул дверцу комнаты, Хёнджин же, на всякий случай выждав пару минут, спешно пополз к своей спальне. Ему пришлось снова принять душ, чтобы хоть немного успокоиться. Прохладная вода смыла страх, а быстрая дрочка освободила от накопленного напряжения, но возвращение в комнату снова подкинуло дров в костёр душевных метаний.       Если до сего момента Хёнджин считал, что в его квартире большая кровать, то теперь он убедился, что существуют настоящие траходромы: размер гостиничной постели явно позволял разогнаться на одном краю, чтобы влететь в затяжной секс-марафон на другом её краю. С первой попыткой забраться на бесконечное ложе Хёнджин не преуспел — попросту соскользнул с шёлковых простыней — такими безупречно гладкими они были. Со второй — он кое-как уместился по центру и разложился звёздочкой. А затем простонал в прислонённую к лицу подушку.       В таких королевских покоях невозможно было не хотеть секса. С такой близостью Феликса невозможно было не хотеть секса. После того, что он увидел, невозможно было не хотеть секса с Феликсом. И Хёнджин хотел его сильнее, чем во все вместе взятые ночи, но до последнего гнал из головы образ чужой крепкой задницы, перекатывающихся мышц, ниспадающих на плечи белоснежных волос… А потом он плюнул на приличия и ещё раз довёл себя до оргазма, представляя, что вместо позорного побега просто зашёл в спальню Феликса и без лишних слов разложил его прямо там на полу.