Джейн... Дуглас?

К тому моменту, когда Чимин покидает спальню, альфа уже полностью собран и как ни в чем не бывало отдает приказы. Чонгук нихуя не выспался, не смог избавиться от навязчивых мыслей, и в целом чувствует себя довольно погано, поэтому когда омега появляется на лестнице, лишь молча оповещает о том, что будет ждать его в машине и сваливает, чтобы избежать неприятного приветствия. Будто можно сбежать от того, с кем придется провести несколько часов наедине в пустой тачке и бесконечной дороге под проливным дождем. Чимин, так предусмотрительно взявший в поездку красные резиновые сапожки, спускается с сумкой за альфой, остановившись в фойе, чтобы попрощаться с Джином и Тэхеном. Они, к счастью, не задают вопросов о том, почему на его лице остались отпечатки ночных слез, и не задают вопросов о Чонгуке, хотя, очевидно, все, что происходит с ним, связано с этим мужчиной. Чимин не представляет, как выдержать эти несколько дней с родственниками, когда единственное его желание — запереться в комнате и никогда из нее не выходить. Он самостоятельно запихивает сумку в открытый Чонгуком багажник, а затем лезет на заднее пассажирское, чтобы избежать иллюзии надобности разговора, чтобы скоротать время. Омега собирается прилечь на скомканную куртку и уснуть под музыку в наушниках, потому что ночью он совершенно не выспался. Чонгуку хочется сделать очевидное замечание, потому что укладываясь на заднее сиденье, Чимин нарушает все возможные правила безопасности, но в итоге решает промолчать. Похуй. Копов на этой дороге все равно не бывает, тем более, в такую погоду. Из-за нее же он ведет машину максимально медленно и осторожно. В голове роится множество непрошенных мыслей, а витающий в салоне легкий пыльный аромат совсем не способствует расслаблению. Взгляд то и дело натыкается на свернувшийся комочек, так хорошо видимый в зеркало заднего вида и все, что Чонгук хочет в этот момент — оказаться рядом с Чимином. Обнять, затащить на собственные колени, утешить, а затем остановиться у первого попавшегося придорожного отеля и завалиться спать в обнимку, предварительно как следует потрахавшись и притвориться, что этого всего не было. Вот только это невозможно. Чимину удается немного подремать, прежде чем он понимает, что тело начинает затекать. Он пробует повернуться на другой бок, но ему неудобно, и поэтому он садится и приваливается боком к стеклу, за которым монотонно бегут дорожки осеннего дождя. На Чонгука он не хочет смотреть. Ему достаточно запаха, который продолжает мучить его в страшных снах и более реальных кошмарах наяву. Глубокий, насыщенный, такой природнившийся, что невыносимо думать о том, что все, что между ними было — никогда не было настоящим, чем-то большим, обещающим вырасти из малого семя в огромное дерево. Когда проходит несколько часов, Чимин понимает, что голоден. Он достает из кармана куртки сладкий батончик, который ему сунул перед дорогой Тэхен. Чонгук слышит хруст обертки, улавливает запах натурального шоколада и не может сдержать громкого урчания в животе. Сам он не позавтракал, ограничившись кофе. В такой ситуации перебороть отсутствие аппетита кажется слишком энергозатратным, поэтому он наплевал на собственное правило, как и на многое другое. В голове лишь мысль о том, как он довезет Чимина до дома и уедет на квартиру, где сможет прожить несколько спокойных дней, пока омегу не придется везти обратно. Это все, чего он сейчас хочет. Почти. Остальное ему попросту недоступно. Больше нет.

***

Когда автомобиль останавливается на территории родительского дома, Чимин понимает, что впереди его ждут новые испытания. Встреча с отцом после полутора месяцев игнорирования, расспросы родных, снова шум, от которого Чимин совсем отвык, и его братья, обзаведшиеся собственными семьями. Чимин точно белая ворона в родовом полку Пак, но это его сейчас практически не беспокоит, когда сердце и разум занимает один конкретный мужчина. Чимин выходит из автомобиля в тот самый момент, когда с крыльца сбегает матушка, накинувшая на плечи толстую шаль. За ней, семеня, выходит отец, который, конечно же, сначала подходит к Чонгуку. — Доброе утро, господин Пак, — Чонгук совершает глубокий поклон, стараясь даже не смотреть в сторону Чимина. Лишние вопросы ему точно не нужны. — Извините, что не связался с Вами, поездка получилась спонтанная, выехали мы очень рано, решил не беспокоить. Мужчина кивает ему и строго смотрит на сына, который полностью игнорирует альф. Он переключает внимание на мать, выпытывая информацию про братьев. Ему как можно скорее нужно купить подарок и платье, и не хотелось бы болтаться одному по городу. — Детка, никого нет дома. Кивон насколько я знаю, на даче, и вернется завтра, а Шинсок уехал с парнем рано утром. Зачем тебе братья? — хмурится мама, держа сына под руку. — Тебя может отвезти Чонгук, он ведь за этим сюда и отправлен. Правда, дорогой? Последняя фраза адресована его отцу, и Чимин тут же впивается острым взглядом в мужчину, из-за которого он теперь никогда не сможет собрать себя по кускам. Если бы он не нанял Чонгука, ничего из этого не случилось бы. Чонгук слышит вопрос наравне с главой семейства Пак и использует всю свою армейскую выдержку, чтобы оставаться невозмутимым. У них что, нет водителей? Какого хуя он должен куда-то там возить надоевшего омегу, если его наняли исключительно для обеспечения безопасности загородного особняка? Чонгук злится, но не позволяет даже одной ноте феромона проскользнуть наружу. Он надеется, что отец Чимина примет верное решение, хотя понимает еще до того, как тот откроет рот, что пожилому альфе легче сбагрить сына на первого попавшегося охранника и вернуться к своим важным делам. — Пусть отправляются, как поедят и передохнут с дороги. Дай парнишке от руля отойти, — отец Чимина хлопает Чонгука по плечу и зовет всех в дом, взглядом обещая сыну, что разговор не за горами. Чимин уверен, что он произойдет не раньше дня рождения тетушки, а потому спокоен. Он позволяет увести себя внутрь дома, машинально обернувшись, чтобы проверить, идет ли Чонгук следом. Чонгук молча вытаскивает омежью сумку наружу и так же спокойно топает следом, придумывая, как бы побыстрее свалить. Он хочет домой, в свою квартиру, как следует отоспаться и перезагрузиться от последних месяцев. Внутри уже накрыт целый стол, а дом переполнен галдежом ребятишек и громкими разговорами взрослых. Пожилые мистер и миссис Пак, бабушка и дедушка Чимина, насмерть бьются за пульт от телевизора, пока малышня уже играется каналами. За стол их приглашает мама Чимина, где накрыто на них двоих. — Не стесняйтесь, Чонгук, чувствуйте себя, как дома, — приговаривает матушка, коротко огладив плечо мужчины. Они всегда были такими — добродушными, гостеприимными и… Шумными? Чересчур открытыми и добрыми. Чимин унаследовал от семьи лучшие качества, но все равно отличается от них. Он показывает Чонгуку, где можно вымыть руки, и подталкивает его к ванной, не отставая. — Что это за хуйня? — стоит им дойти до нужной комнаты, и Чонгук, убедившись, что их никто не видит, тянет Чимина внутрь. — Какого хуя, Чимин? Я не твой личный водитель, и не телохранитель. Только в особняке. Скажи отцу, чтобы отпустил меня. Как только дверь за ними закрывается, Чимин дергает рукой и морщится, как если бы вляпался во что-то грязное. Потирая руку, он густо хмурится, раздувая ноздри. — Черта с два я стану с ним разговаривать. Если что-то не нравится, иди и разбирайся с моим отцом сам. Глядишь, он доплатит тебе за то, что ты будешь бегать за мной, как цепной пес. — О, я не нуждаюсь в деньгах сверхнеобходимого. Возьми такси или одного из ваших водителей, — Чонгук грохает кулаком в нескольких сантиметрах от белокурой головки. — Или, я гарантирую, ты наше совместное времяпрепровождение запомнишь надолго, — он тяжело дышит, возвышаясь над озверевшим омегой, и вновь не может избавиться от желания поцеловать его. — Поверь мне, тебя я точно никогда не забуду, — шипит змеей Чимин, пихнув Чонгука в живот, чтобы выбраться из капкана и включить воду. — Ты сделаешь так, как хотят мои родители, нравится тебе или нет. Ты находишься здесь благодаря им. Потому что деньги отца решают здесь все. Даже то, что тебе можно чувствовать, а что нет. Чонгук морщится от удара, но остается на месте. Лишь разворачивается, чтобы уже самому привалиться к стене, недовольно скрестив руки на груди. — Клянусь, не устроишь так, чтобы меня отпустили, и будешь жалеть об этом до конца своих дней. Ты отлично знаешь, я с тобой церемониться не буду, — Чонгук играет желваками, стараясь смотреть четко на белобрысую макушку, но взгляд то и дело сползает ниже. Туда, где пышным холмиком выпирает давно облюбованная им задница. Чимин усмехается, пожав плечами. — Делай, что хочешь. Но никогда не забывай, что моя тетушка разорвет тебя в клочья, стоит мне дать хоть малейший намек на то, что ты ведешь себя, как свинья. И я все еще могу рассказать отцу, что ты наделал со мной в гон. Поверь, ему не очень понравится то, как я расскажу, что было после него. Поэтому успокойся, мой руки и иди обедать. Не надо заставлять мою маму ждать. — И что же было после него, м? — Чонгук сам не знает, зачем делает шаг вперед. Кажется, его сознание разделяется и рациональная часть остается стоять, подперев стену, а та, которая начала все эти глупости с этим глупым омегой, приближается к нему со спины, грудью вдавливая в столешницу и заключая в капкан собственных рук. — Что ты расскажешь своей тетушке, м, Чимин? — он жарко дышит на заднюю часть раковины маленького ушка, смотря на их отражение и игнорируя, как правильно собственный пах прижимается к невысокому, но ужасно сочному тельцу. Чимин шумно выдыхает через нос, стискивая пальцами столешницу тумбы до побелевших пальцев. Он смотрит на их отражение, с болью в сердце осознавая, как красиво они выглядят вместе. Высокий массивный Чонгук со своими литыми мышцами, и он, мягкий пышный омега, способный выносить здоровых щенят. Чимин хочет игнорировать эти мысли, хочет не думать о том, как сердце заходится сбитым ритмом рядом с мужчиной, но ничего не может поделать с тем, как сладость его феромонов тут же заполняет пространство. В противовес своему состоянию, Чимин явно не выглядит довольным. — То, как ты грязно использовал меня, а затем выбросил, как фантик от конфеты. Как ты постоянно издеваешься надо мной, хотя я не сделал тебе ничего плохого, чтобы заслужить такое отношение. — Вот только использовал меня ты! — Чонгук чисто на инерции отталкивается, чтобы резко податься вперед, впечатываясь пахом в пышную задницу. — Ты, сука, не умеешь слышать слово «нет» и делаешь все, что тебе вздумается, совершенно игнорируя последствия, — он совершенно несдержанно толкается снова, а затем выпускает низкий утробный рык, призванный подчинить ослушавшегося омегу. Тело Чимина мягчает, поддается альфе, но только не сам Чимин. Он неосознанно прижимается к Чонгуку ближе, вжавшись в его бедра мягкими ягодицами, а спиной к твердой груди, до смешного чувствуя себя в этой клетке спокойно. В клетке, которая ни раз причинила ему боль. В клетке, на створках которой повсюду шипы, из раза в раз вспарывающие его беззащитное перед альфой сердце. Он ничего не может поделать с чувствами, которые снова и снова заставляют поддаться мужчине, даже если он знает, что ему снова разобьют сердце. — О каких последствиях ты говоришь мне, Чонгук? — тихо спрашивает омега, глядя альфе прямо в глаза через зеркало. — Так сильно боишься влюбиться? Боишься, что мой папа что-то узнает? Как видишь, я все еще ничего ему не сказал, хотя мог. Мог бы в красках рассказать каждый день, когда ты издевался надо мной, и он бы сделал все, чтобы уничтожить твою репутацию и годами выстраиваемую карьеру, но я не хочу этого делать, потому что ничего из того, что я делал, никакое решение, из которых я принимал, не нацелено на то, чтобы тебе навредить. Никогда. — Все, что может узнать твой отец — это бесконечные провокации с твоей стороны, половина из которых записаны на камеры, — Чонгук прижимается теснее, впечатывая омегу в край столешницы и неосознанно тянется носом к пульсирующей жилке, чтобы глубоко вдохнуть пыльный феромон. — Наглое, провоцирующее создание, теряющее голову от альфьего члена, — из груди вырывается очередной рык, когда он резко отстраняется, чтобы в одно движение развернуть Чимина лицом к себе и посадить на тумбу, уместившись между широко раздвинутыми бедрами. Ладонь сама тянется к изящной шее, накрывая ее и перекрывая омеге часть кислорода. Тяжело дыша, Чонгук практически сталкивает их лбами, не в силах отвести взгляда от широко распахнутых глаз и вновь несдержанно толкается, но на этот раз в спрятанную несколькими слоями ткани промежность. — Отпусти меня сейчас же, подонок, — шипит Чимин, тяжело дыша. Он весь вытягивается по струнке, вздернув подбородок, прожигает альфу ненавистным взглядом, пока его окровавленное сердце долбится о ребра, грозясь выломать их, а киска мокнет от наглых действий мужчины, прекрасно помня, как хорошо ей было с членом внутри. Черта с два Чимин позволит случиться тому, где они снова будут соединены гениталиями. Чимин упирается руками Чонгуку в мягкую грудь, которая тут же напрягается и становится каменной. Он давит сильнее, чувствуя, как перед глазами начинает темнеть от легкого придушивания. — Отпущу, когда ты дашь слово, что я через час буду в своей квартире, — точно так же шипит Чонгук, игнорируя давление на грудь. Они тесно прижаты друг к другу, вновь соединяются самыми интимными местами, пусть и через одежду. — Я устал, Чимин. Устал от тебя и твоих капризов. И раз ты выдернул меня в этот чертов город, то будь добр устроить так, чтобы мне не пришлось видеть тебя все эти дни. У меня есть свои дела и потребности, я не твой цепной пес. — Ты не поедешь в свою квартиру, — каждое слово Чимин цедит сквозь яд, плещущийся во рту, на языке. — Ты заслужил все это. Ты будешь рядом со мной столько, сколько я захочу. Сколько захочет этого мой отец, моя мама или тетя. И ты будешь вести себя хорошо, потому что я не хочу, чтобы моя семья огорчалась. С тебя хватит моего разочарования. Можешь не мечтать о том, что удастся удрать отсюда, поджав хвост. Ты на работе, и это не каникулы. Поэтому ты будешь жить здесь, в этом доме, и смотреть на меня каждый божий день. — О, ну тогда, полагаю, позаботиться о моих потребностях тоже придется живущим тут омегам, да? — Чонгук нагло скалится, разжимая пальцы на пульсирующей шее и дерзко ведя ладонью вниз, прямо на мягкие груди. — Думаю, твой отец, будучи альфой, войдет в мое положение, м? Работающие тут омежки так же хороши, как Тэхен с Джином? Чимин тут же отпинывает альфу ногами, лупит по плечам и попадает по лицу, не выдержав вспышки обжигающей ревности, обгладывающей кости. — Ненавижу тебя, — шипит омега, чувствуя, как глаза начинает щипать. Чтобы прекратить эту пытку, он громко кричит на всю комнату: — Мамочка! Подготовь для Чонгука комнату у прислуг, он останется здесь, пока мы не уедем! И собери комплект чистых полотенец! Игнорируя альфу Чимин наскоро плещет в лицо водой, чтобы скрыть следы расстройства, и, зыркнув на альфу в последний раз, выходит из ванной, хлопнув дверью. — Сука! — Чонгук с силой бьет кулаком по кафелю, сбивая костяшки в кровь. Он зло смотрит на свое отражение, приходя в ярость от того, что с ним обращаются, как с облезшим щенком. — Твою мать! — врубая воду он, как и омега секундами ранее, плещет прохладными каплями себе на горящие щеки, спешно приводя себя в приемлемый вид. А затем спокойно покидает уборную, будто тут ничего и не было. К моменту, когда Чонгук выходит, Чимин уже сидит за столом и ждет его. Матушка суетится с тряпьем, останавливаясь, когда видит Чонгука. — Мистер Чон, надеюсь, у вас нет аллергии на шерсть животных? Здесь есть кервелт и ангора, не хочу, чтобы вы простудились или замерзли. — Знаете, — Чонгук мягко улыбается зрелой омеге, одаривая ее одной из лучших улыбок в своем арсенале. — Не хочу Вас утруждать. У меня есть собственная квартира в Сеуле, я очень давно там не был, соскучился по родным стенам. К тому же, друзьям приходится присматривать за моим псом, хотелось бы хотя бы на пару дней их разгрузить и повидаться со своим питомцем. Я с радостью с Вами отужинаю, но затем хотел бы вернуться к себе, если Вы не против. — Так Вы можете забрать своего пса прямо сегодня вместе с Чимином! Да, детка? — женщина смотрит на свое чадо, и Чимин, широко улыбнувшись, с готовностью кивает. — Вы можете взять его и на усадьбу, думаю, собаке точно хватит там места. К тому же Чимин говорил, что Вы подружились, вот мы и хотели познакомиться с вами поближе. На этих словах отец заинтересовенно оборачивается на сцену, ранее не привлекающую его, и прислушивается. Он понимает, что не может оставить эту ситуацию просто так. Когда в последний раз его сын дружил с альфами? Мужчина понимает, что нанять Чонгука было его лучшей идеей. А поэтому он встревает в разговор со счастливой улыбкой, хоть и знает, что Чимин все еще дуется на него. — Мистер Чон, в самом деле, привозите свою собаку! Она никак не помешает нам! Вечером мы можем организовать игру в бильярд, отдохнуть как следует и провести время все вместе. Да, милая? Мама Чимина тут же расплывается в счастливой улыбке. Она очень соскучилась по Чимину. — Конечно, дорогой! — Боюсь, для моего пса будет большим стрессом покидать привычную среду, но я бы с радостью его навестил, — Чонгук лыбится во все тридцать два так, будто не пиздит зрелой паре за милую душу. — Да и Чимину совсем не обязательно ездить со мной, все-таки это моя личная квартира, а нас связывают исключительно рабочие отношения. Не хочу ставить приличие Вашего сына под угрозу. Давайте я все-таки все сделаю сам и вернусь, когда Чимина понадобится везти обратно загород. У Вас личные семейные дела, а я всего лишь отвечаю за безопасность загородного дома. Здесь мне находиться ни к чему. — Очень жаль, — расстроенно вздыхает женщина, а следом за ней меркнет и ее муж. Чимин приступает к еде, пожав плечами. Жаль, что не получится поиздеваться над Чонгуком и его равновесием в ответ, но ему все еще нужно заниматься своими делами, ради которых он и прибыл в город. — Мам, можешь вызвать Туона? Пусть Чонгук поест и едет отдыхать к себе домой. А Туон отвезет меня в торговый центр. Может быть, мы задержимся до вечера, хочу заглянуть в театр или кино. Скучаю по городу. Чонгук довольно усаживается за стол, краем уха слушая семейство. Еда здесь отличается особенным изыском и он с удовольствием уплетает за обе щеки, представляя, с каким кайфом завалится в свою квартиру на несколько дней. Может, встретится с кем-нибудь из бывших, чтобы спустить пар и выкинуть Чимина из головы. Чимин доедает к тому моменту, когда мама сообщает, что Туон с радостью свозит Чимина развеяться. Однако все планы и воздушные замки обоих молодых людей рушатся в тот момент, когда с порога слышатся громкие ругательства тетушки Пак. Женщина, приехавшая навестить родню, оказалась здесь вовсе не случайно. Выцепив взглядом в столовой тех, к кому приехала, она скорее снимает обувь и идет обнимать своего любимого племянника, покрывая его лицо поцелуями. Чимин тут же обнимает женщину, забыв обо всех проблемах. Тетушка значит для него так же много, как и родители. Можно считать, она воспитала его наравне с ними. Чонгук чувствует, как дергается его кадык, когда, с трудом отрываясь от запеченого лосося, оборачивается на громкую женщину и к собственному ужасу узнает в ней Пак Мунбёль собственной персоной. Чонгук — взрослый военный, закаленный многими годами службы в горячих точках, но сейчас он бизнесмен. Бизнесмен, чья судьба, как и всех предпринимателей этого города зависит от Пак Мунбёль — главы министерства бизнеса. Твою мать. Чонгук и представить себе не мог, что она имеет отношение к этому семейству. Он тут же подрывается со своего места, отвешивая глубокий поклон. Когда тетушка, вдоволь натискавшись с племянником, отходит от него, ее цепкий взгляд сразу же приклеивается к Чонгуку. О, она хорошо ознакомилась с ним и всем, что его касается. Бывший военный, ныне ведущий лидерство в охранном агентстве, по совместительству ловелас и просто отвратительный мужчина, по собранной ею информации. Она долго всматривается в чужие бесстыжие глаза, а затем радушно улыбается, чтобы не делать паузу неловкой. Чтобы никто из присутствующих не понял, что ей известно куда больше, чем Чонгуку или Чимину может казаться. Женщина одаривает его лишь кивком головы, проходя к столу, чтобы усесться на стул. Она манит молодых людей обратно, переводя весь фокус внимания на альфу. Тот действительно хорош собой. Высок, широкоплеч, красив на мордашку. Все бы ничего, если бы не его горькая начинка. Огромных усилий женщине стоит сидеть сейчас смирно, а не драть чужие волосы за разбитое сердце своего племянника. Будь ее воля, она бы тут же забрала Чимина из родового гнезда Пак, да только понимает, что никто не может встать на пути чужих чувств. И ничто не помешает влюбленному сердцу получить то, что оно желает. Мунбель искреннее жалеет о том, что первым мужчиной ее драгоценного птенчика стал монстр с окровавленными по локоть руками, лишившийся сердца тогда, когда взял в руки автомат. Она не имеет ничего против военных, пока те не вытирают ноги об ее дорогую кровинушку. — Как доехали, мистер Чон? По дороге не случилось никаких приключений? Чонгук удивляется тому, что женщина знает его имя и заранее чувствует, что это не к добру. — Благодарю, дорога была легкой, — он снова делает низкий поклон, а затем переводит взгляд на чету Пак. — Благодарю за вкусный обед, но, думаю, мне пора, — теперь он кланяется им, чувствуя на себе четыре внимательных взгляда. Женщина тянет однобокую улыбку, наблюдая за этой жалкой попыткой сбежать от неизбежного. Она смотрит на Чимина, который не обращает никакого внимания на альфу (пытается делать вид, что его не трогает происходящее), смотрит на Чонгука, и выходит вместе со всеми в коридор. Когда чета Пак оставляют любезности и уходят в гостиную, женщина касается руки Чимина, чтобы привлечь внимание. — Дорогой, сделай для тетушки облепиховый чай. Так жажда замучила, вот-вот пересохну! Чимин бросает беглый взгляд на Чонгука, а затем давит из себя сухое «До встречи», растворяясь в глубине дома. Пак Мунбель тут же сбрасывает с лица все напускное радушие, нахмурив идеально уложенные брови. — Мистер Чон, напомните мне, пожалуйста, с кем у вас сейчас заключен рабочий контракт? Чонгук тут же замирает, чувствуя исходящую от пожилой альфы угрозу. Он медленно поворачивается, смотря на женщину напряженным взглядом. — С господином Пак, госпожа, — медленно проговаривает он, стараясь не выдать своим видом волнения. — И это значит, что Вы сейчас исполняете условия контракта, верно? — она чуть щурится, изучая молодое лицо. — Не припомню, чтобы видела в договоре хоть одно упоминание об увольнительных. Куда вы так торопитесь? — Нет, по условиям контракта моя команда обеспечивает безопасность загородного дома и Чимина на время его нахождения там. Я не личный водитель, и, тем более, не личный телохранитель, — Чонгук говорит четко, не соврав ни в одном слове. — Господин Пак попросил подвезти его в город, что я и сделал, хотя и это не входит в условия контракта. И точно так же я доставлю его обратно в целости и сохранности. — И Вам придется остаться здесь, хотите Вы этого или нет, — женщина улыбается довольной масляной улыбкой, еще раз оценивающим взглядом проходясь по молодому мужчине. Вкус Чимина не дурен — сложно не повестись на эту картинку, и если поработать с наполнением, из него выйдет неплохой муж. И кто тетя такая, чтобы не помочь своему птенчику? — Потому что в условия контракта так же не входит соитие с девственным охраняемым объектом, верно, мистер Чон? Чонгук замирает и, кажется, даже его сердце перестает биться. Он в шоке смотрит на старую каргу (а никак иначе он ее назвать уже не может) и неверяще выдыхает: — Не понимаю, о чем Вы, госпожа Пак. — Возможно, я неправильно выразилась, мистер Чон, — женщина вновь становится серьезной, скрестив на груди руки. — Пока Вы здесь водите не пойми что с Чимином, я в два счета могу организовать проверку Вашего агентства. Службы с радостью изучат нынешний контракт, и изучат десятки других, где Вы позволяли себе вступать в сексуальные связи со своими заказчиками. То, конечно, дело Ваше личное, но если Вы думаете, что Вам все дозволено и все сойдет с рук — это не так. Чимин не простой омега, если Вы еще не поняли. Может быть, ему и хочется стать простым, но ничто не изменит его благородной крови, которую Вы имели совесть опорочить своими низменными желаниями. Так будьте же альфой, мистер Чон, и сделайте так, чтобы мне не пришлось переживать за своего драгоценного племянника. Иначе Ваш следующий гон может пройти не в нашем родовом гнезде, а в местах не особо приятных для жизни. — Я Вас понял, — Чонгук крепко стискивает челюсть, но не позволяет голосу измениться ни на октаву. — Полагаю, это значит, что спешить мне некуда? — Вы правильно полагаете. Можете съездить домой, если Вам это жизненно необходимо, или куда Вам приспичит еще, но жить Вы будете здесь. Моя сестра, признаться честно, недальновидна и слишком наивна, поэтому мне не составит труда узнать о Ваших делах. Чимина Вы не оставите в одиночестве после того, что натворили. — Могу я поинтересоваться, как Вы узнали? — Чонгук решает, что ненадолго все же отлучится, хотя бы просто взять вещи, ведь он не собирался жить в доме Чимина. Но теперь это будет не просто увеселительная поездка. — А зачем Вам эта информация? — гнет уложенную бровь женщина. — В верности Чимина можете не сомневаться — даже если бы я на него надавила, он бы не рассказал мне всей правды. Поэтому будьте спокойны, Ваше счастье, что это золотко выросло достойным человеком, и даже после всего того, что с ним приключилось, он продолжает стоять на Вашей стороне. Иначе мистер Пак давным давно стер бы Вас в порошок. Чонгук старается игнорировать чужие слова, в очередной раз убеждаясь в собственной правоте. Чимина трахать не стоило. Но сейчас главное не это. — Раз это не Чимин, то я тем более должен знать. Все-таки, я отвечаю за безопасность Вашего племянника. Если Вы смогли узнать конфиденциальную информацию, значит может узнать кто-то другой. Кто-то… — Чонгук понижает голос, внимательно смотря женщине в глаза. — … не столь лояльный. — Поверьте мне, люди, с которыми работаю я — самые лояльные в этом проклятом мире. Потому что для них, как и для меня, важна безопасность Чимина. Любая, включая его моральное состояние. Я надеюсь, Вы в силах справиться с этим. Ведь такой мужчина, как Вы, наверняка умеет обращаться с омегами должным образом. — Значит, Тэхен и Джин, — Чонгук легко складывает два и два, удовлетворенный тем, что это не кто-то из его парней. — Что ж, когда будете в следующий раз связываться с Вашими информаторами, попросите их не так активно раздвигать ноги перед моими альфами. А то мало ли, какие семейные секреты они могут выболтать моим парням, верно? — кривя губы в неестественной улыбке, Чонгук низко кланяется и покидает уже успевший осточертеть ему дом. Кажется, семья Пак скоро поднимется в рейтинги самых ненавистных ему клиентов. Причем, сразу на первое место.

***

Чимин как раз заканчивает накрывать тетушке стол, не ограничившись простым облепиховым чаем, когда та возвращается. Он еще раз на радостях целует ее в щеку и усаживает на стул, а когда приходит время, отправляется с Туоном в торговый центр. Бывшему личному водителю Чимина не больше тридцати, он молод и холост, и его теплые чувства к Чимину не остыли за все то время, пока они были в разлуке. Мужчина принимает активное участие в выборе подарка для Пак Мунбель, а так же терпеливо сопровождает Чимина в поисках подходящего наряда для празднества. После всего этого они действительно посещают кинотеатр, и когда на улице горят фонари, Туон не может удержаться от того, чтобы купить у бабушки на рынке небольшой букетик цветов для омеги. Когда Чимин возвращается домой с бумажным кулечком цветов, его улыбка сразу же меркнет, когда он видит на пороге армейские берцы. Такую обувь носит только один человек, и он всеми правдами и неправдами еще днем пытался сбежать от него.