Часть той Силы

Маргарита гладила его по лицу, заглядывая в пустые глаза и спрашивая что-то. Он не понимал ни слова. Его оглушило вчерашними событиями, и теперь он лишь рассеянно кивал, не в силах дать женщине какое-то объяснение происходящему. Она пробыла с ним все утро. Плакала, пытаясь выяснить причину таких перемен в нем. Рассказывала что-то, но смысл ее речей доходил до него с огромным трудом. Марго приходила к выводу, что его состояние продиктовано печальным положением карьеры писателя и тайной их связи. Она, держа его за руки и пытаясь найти ответы на усталом печальном лице, предлагала ему бросить все и уехать. Говорила, что купит билеты и увезет его туда, где будут только они одни, где он сможет писать роман и где никто его не потревожит. Мастер лишь устало улыбался. У него не было сил принимать какие-либо решения, но он точно знал, что он не допустит, чтоб Маргарита погибала вместе с ним. Она ушла, как всегда, в начале шестого часа. Долго целовала его, прощаясь. А как только дверь за нею закрылась, Мастер, наконец, ответил вслух: - Прошу, забудь меня. Он все также неподвижно смотрел, как наступает тьма, заменяя собой день. Вечер ожидаемо прошел в одиночестве, а затем, в таком же ледяном оцепенении, прошла целая неделя. Мастер не помнил, что он ел - и делал ли это вообще, спал ли он ночами и приходил ли к нему кто-то. Два главных человека, ставшие ключевыми персонажами его жизни и романа, исчезли, оставляя за собой огромную болезненную пустоту. Все случилось именно так, как он и предполагал. Он презирал себя, перебирая по секундам два дня, за которые успел лишить себя двух важнейших людей в своей жизни. Ненависть, потухшей спичкой тлевшая в его душе, разгоралась с каждым прожитым мгновением. Набравшись сил выбраться из постели, он думал лишь о том, что сейчас же хочет покончить с собственным осточертевшим существованием. Силы вернулись к нему, и он бросал на пол все, к чему прикасался, силясь найти какой-нибудь яд или, на худой конец, затупившийся нож для хлеба, но те будто провалились сквозь землю. Спустя несколько мучительных минут ему удалось найти лишь собственную чернильную ручку. Но вместо того, чтобы использовать ее, как это планировалось парой мгновений раньше, он, сидя на полу, принялся исписывать строками новые листы. Мастер писал, забывая себя, забывая собственное горе. В романе его любимые жили, страдали и были рядом, ведомые лишь его фантазией. Маргарита бросала мужа, решаясь остаться с любимым, а дьявол обещал забрать их в собственные владения. Спустя еще несколько дней он все же смог немного оправиться от своего подавленного состояния. Ему все еще было тошно, но он набрался решимости попытаться что-то исправить. Он не решился бы явиться пред очами мужа Маргариты или ее растерянной служанки. Но мог попробовать испытать удачу, нанеся визит Воланду. Солнце садилось. Он курил на ходу, в кармане горела драгоценная визитка. Ему снова было страшно. Больше всего на свете он боялся услышать, что немец больше не живет по указанному адресу, и в то же время ему хотелось этого. Дверь распахнулась, и его встретил крепкий мужчина пугающего вида. Мастер узнал в нем личного водителя Воланда, и из его груди вырвался хриплый вздох. - Слушаю, - хмуро отозвался мужчина. - Могу я видеть профессора Воланда? Азазелло отошел от дверного проема, жестом приглашая незваного гостя. Прихожая была просторной, если не сказать - огромной. Она была обставлена довольно просто, но вещи, стоящие на немногочисленных полках, казались страшно дорогими. Из комнаты на другом конце холла вышла улыбающаяся девушка с короткими белыми волосами. Она посмотрела на Мастера, удивленно прикрывая рот рукой. Он узнал в ней молодую амбициозную актрису, которая не так давно уговорила его сходить с ней на джазовый вечер в ресторан. Не самый счастливый день его жизни, надо сказать. «Но все же, день, когда я встретил его», - пронеслось в голове. - Вы же наш дорогой писатель, не так ли? Очень жаль, что вашу пьесу сняли с проката. Но вы, полагаю, к господину Воланду? Мастер совершенно смутился. Он не ожидал встретить кого-то вроде Галы в этом доме, а факт того, что она знала об их знакомстве, и вовсе шокировал. - Не знал, что он занят. Прошу прощения, я, пожалуй, пойду… - Нет-нет, профессор абсолютно свободен! Вы себе не представляете, насколько он свободен, он очень даже не занят, - «актриса» вела себя очень странно, то ли пугаясь, то ли пытаясь не рассмеяться, и путалась в словах, - прошу, проходите! Мастер автоматически прошел вглубь квартиры, ведомый взглядом огромных глаз, в которых плескалась нечитаемая эмоция. Азазелло проводил его тяжелым вздохом. Гелла распахнула перед ним дверь. У него возникло иррациональное ощущение, что сейчас она втолкнет его в эту комнату. Воланд полусидел на кровати, откинувшись на подушки. Он был в брюках и полностью расстегнутой рубашке. Увидев гостя, он сел, напряженно глядя на него. - Я помешал вам? – спросил Мастер, набравшись решимости. - Ничуть, - ответили ему лаконично. Повисла пауза. Писатель пытался считать эмоции с лица собеседника, но у него не получалось. - Вы знакомы с Галой? - Она ходит на мои лекции. - В каких вы отношениях? - Считаете, имеете право задавать мне подобные вопросы? Мастер разозлился. Ему захотелось ударить немца и сбежать из этой чертовой квартиры. Вместо этого он схватил ближайший доступный ему предмет - черную стеклянную пепельницу - и разбил ее об пол. Немец беззвучно наблюдал за этой молчаливой истерикой. Он поджал губы, глядя на непоправимо испорченный предмет, и перевел взгляд на писателя. - Мы не состоим с ней в романтических отношениях, если вы об этом. Она возвращала мне некоторые рукописи, которые я давал ей для ознакомления, не более. - Откуда она знает, что мы знакомы? - Гала говорила мне, что была крайне опечалена тем, что некую пьесу отменили. Кажется, она впечатлена прочитанным. Я сказал ей, что знаю автора. В комнате повисло долгое молчание. Мастеру на некоторое время стало легче, но спустя пару спокойных мгновений снова захотелось сбежать. - Зачем вы пришли? - спросил немец, сцепляя руки в замок. - Я хотел поговорить. - О чем? Вы уже высказались, и довольно внятно. Не думал, что вы захотите снова видеть меня. ⁃ Я люблю Вас. Фраза замерла в воздухе. Воланд, удивленно подняв брови, молчал. Мастер осторожно двинулся и, обходя осколки, подошел к кровати, а затем сел на ее край. - Вы не устаете меня удивлять, mein Freund. И что это значит? – удивленно спросил «профессор». - Мы не можем быть с вами вместе. Не в этом смысле, - Мастер говорил нервно, глядя в одну точку, - я так не могу. Если про эту связь кто-нибудь узнает - мне конец. Но даже если все это останется тайной, с чем вы меня оставите? Ведь не ровен час, уедете. Я смогу отпустить своего друга, принимая от него редкие письма и читая в них порой безнадежные обещания снова приехать однажды в Москву. Но если вы будете моим… - Мастер с трудом проглотил слюну, - любовником? Ваш отъезд совершенно разобьет мне сердце. Они снова замолчали, слушая дыхание друг друга. Наконец, Воланд взял писателя за руку, увлекая за собой. Мастер, ведомый невидимой силой, сел на него сверху. Воланд тихо зашипел и обхватил писателя, прижимая ближе, а свободной рукой тронул собственное колено. - Что..? - Старая рана. Однажды расскажу тебе. - Прости меня, - Мастер, извиняясь, осторожно положил обе ладони на его лицо. Немец прикрыл глаза от удовольствия. - Знаешь, я ненавижу жару. А у тебя всегда такие холодные руки. Ноги писателя обхватывали тело немца, которое и впрямь казалось слишком горячим. Голова шла кругом от ощущений неожиданной близости с этим человеком. Сухие губы медленно прошлись по его запястьям. Мастер почувствовал, что впервые за долгое время его душат слёзы. - Я ведь сказал тебе все. Я объяснил. Я не могу. - Я никогда не оставлю тебя. Мастер шумно вдохнул, силясь справиться с чувствами. Мысль о том, чтобы снова оттолкнуть своего демона, вернувшись в холодный подвал, казалась безумным ужасом. Он закрыл глаза, изо всех сил пытаясь поверить сказанному. Он почувствовал горячие губы на своих щеках, только теперь понимая, что все же плачет. Его слезы сцеловывали и собирали теплыми пальцами. - «Но я хочу вам сказать, что, если вы меня погубите, - цитировал он, - вам будет стыдно. Да, стыдно. Я погибаю из-за любви». Воланд тихо засмеялся. Мастер подался вперед, целуя влажные от его собственных слез губы. Первый поцелуй вышел неловким. Он отстранился, глядя в черные глаза с печально опущенными уголками. Всегда идеально уложенные волосы слегка растрепались, а на тонких губах по обыкновению царила лукавая улыбка. Но дело определенно было не во внешности. Что-то внутри этого человека лишало писателя воли. Он осторожно завел руку за голову Воланда, пропуская сквозь пальцы его волосы, еще больше разрушая обычно аккуратную прическу. Немец откинул голову назад, шумно вздохнув. Затем горячая рука легла на шею Мастера, и тот потянулся за новым поцелуем. Воланд перехватил инициативу, заставляя писателя разомкнуть губы. Он целовал его глубоко и жадно, лишая воздуха и остатков желания сопротивляться. Под веками блестели цветные вспышки. Его чувства будто вывернули наизнанку. Он ощущал все так остро, что, когда почувствовал прикосновение горячей руки к оголившейся коже на спине, ему захотелось кричать. Рука скользнула вниз, под ремень, сильные пальцы обхватили его ягодицу. Он теснее вжался в тело напротив и застонал прямо в губы Воланда. Голова закружилась. - Ты когда-нибудь был с мужчиной? Он отрицательно махнул головой, не способный на большее. Хриплый шепот на немецком языке лишал его понимания сути сказанного. Чужие руки расстегнули его ремень, проникая внутрь. Возбуждение помутило разум, заставляя выгибаться и шумно дышать, без слов выпрашивая большего. Он торопливо стянул с плеч немца рубашку, покрывая их голодными поцелуями. Воланд поднял его над собой, помогая раздеться. Когда с одеждой было покончено, его рывком повалили на кровать. Мастера прижимали к постели, и он почувствовал чужое возбуждение сквозь ткань еще не снятых с Воланда брюк. Ему вдруг стало страшно, но волнение вместе с остатками здравого смысла утонули в еще одном долгом поцелуе. Перед глазами стояла пелена, но он видел, как Воланд ненадолго отстранился, раздеваясь и выдавливая себе на пальцы что-то из тюбика, лежавшего в прикроватной тумбе. - Расслабься, - прошептал низкий охрипший голос. Мастер цеплялся ледяными руками за плечи мужчины, целуя все, до чего мог дотянуться, и сбивчиво выдыхая. Он почувствовал пальцы между ягодицами, оглаживающие его, и резко двинулся вниз. Как оказалось, слишком быстро. Он зашипел, на глазах его выступили слёзы. - Что ты творишь, безумец. Воланд медленно двигал пальцами, глядя в мокрые блестящие глаза. Боль постепенно стихла, а возбуждение снова стало нарастать. Мастер прикрыл глаза, погружаясь в новое ощущение, вздрагивая в ритм движений. Вскоре пальцев не стало, он снова почувствовал, как мужчина отстраняется от него. А спустя несколько долгих мгновений Воланд медленно вошел в него. Все это было слишком. Мастер запрокинул голову и громко застонал. Горячие губы впились поцелуем в его шею. - Пожалуйста, пожалуйста… Мастер просил, сам не понимая чего. Сквозь смазанную пелену он снова посмотрел в глаза Воланда. Радужку было не различить из-за затопивших ее зрачков. Мир сошелся в этой, одной точке. Все, что ему оставалось - стонать, впиваться пальцами в спину и двигаться, двигаться навстречу ему, его дьяволу, его помешательству, его любовнику. Воланд кончил первым. Он обхватил член Мастера одной рукой, надавливая на головку. Пары быстрых движений хватило для того, чтоб тот кончил тоже. Мастер тяжело дышал, чувствуя жар лежащего рядом тела. Он наощупь нашел чужую руку и переплел их пальцы. Впервые за долгое время ему выдался шанс насладиться блаженной тишиной. В голове было беспрецедентно, восхитительно пусто.