Обреченный на жизнь, полную страданий

      Северус нашёл ведьму стоящей у «Флориш и Блоттс» ровно без пяти минут семь.       Вся его прошлая ночь была сплошной пыткой. Рабастан фонтанировал множеством идей о том, как прочесть ведьму, но большинство из них казались ему менее магическими, менее научными и менее точными, чем гадание на чайных листьях.       Тем не менее Северус поймал себя на том, что наблюдает за ней. Она ещё не заметила его, и у него было немного времени, чтобы проанализировать её на предмет предательства.       На ней был сарафан цвета золотых осенних листьев, который совершенно не вписывался в море окружающих их мантий. Утром он отправил ей сову, чтобы сообщить, что они будут ужинать в маггловском заведении, чтобы она могла одеться соответствующим образом. Только теперь рассматривая ее, Северус осознал, что в письме следовало уточнить, что она должна одеться так, чтобы ее наряд можно было трансформировать в маггловскую одежду, но он этого не сделал, и поэтому сейчас ведьма привлекала к себе ненужное внимание любопытных и брезгливых покупателей.       Она не могла не заметить, что её наряд вызывает недовольство. Некоторые укоризненные взгляды заставляли её отводить глаза, на другие же она отвечала прямым взглядом. Но что заставляло её так реагировать?       — Северус! — заметив его, воскликнула ведьма и, ярко улыбнувшись, пошла к нему навстречу. — Я беспокоилась, что ты передумал насчёт нашего ужина.       Он взглянул на ряд часов в витрине магазина, у которого стоял.       — Полагаю, вы заметили, что я на две минуты раньше назначенного времени.       Она рассмеялась.       Но он не шутил.       — Верно, наверное, я так нервничала, что пришла раньше, из-за чего ты, — она изобразила пальцами кавычки, — опоздал. Я должна была знать, что ты придёшь ровно в семь. Мне отойти от тебя на оставшиеся восемьдесят девять секунд, чтобы ты смог подготовиться к ночи страданий?       Он уставился на нее.       Она ответила ему тем же.       А затем рассмеялась: «Это была шутка, Северус. Я знаю, что у тебя есть чувство юмора, не пытайся притворяться, что это не так».       — Пойдемте? — Он протянул ей руку: «Надеюсь, вы не против аппарировать со мной?»       — Я доверяю тебе, — ответила она и без колебаний взяла его под руку.       Она теснее прижалась к нему. Его магия рванула их за пупки, когда он аппарировал их сквозь пространство, пока они не приземлились перед рекомендованным кинотеатром.       — Мы идём в кино? — спросила она с улыбкой. — О, «Лунный странник»! Отличная идея.       Северус понятия не имел, о чём она говорит, пока она не указала на афишу. Рабастан посоветовал ему пригласить ведьму на французский романтический фильм, но он не стал спорить, когда та предложила сходить на более дешёвый фильм, который показывали во втором зале.       — Тебе всегда нравились шпионские фильмы? — спросила она после того, как Северус купил билеты.       Кинотеатр быстро заполнялся магглами, и они нашли подходящие места.       — Я не уверен, что понимаю…       — Как много ты хочешь знать о моей истории с… такими мужчинами, как ты? — спросила она, шепотом выделив слово «такими».       Всё, ничего, слишком много, слишком мало.       — Всё, что вы захотите мне рассказать, мисс Грейнджер.       — Помфри, меня официально приняли в семью. У меня был напряженный день, — усмехнулась она.       — Вы расскажете мне о своем предыдущем опыте?       — Ах да, когда змеи гостили у меня летом, мы по очереди выбирали фильмы, на которые остальные ходили в кино. Когда настала очередь высокого темноволосого красавчика, он выбрал шпионский фильм. Ему также понравились все фильмы о Бонде, которые крутили по телевизору.       — Сколько змей вы выходили за лето?       — Малфой, Петтигрю и Снейп, — ответила ведьма, перечисляя их по пальцам. — Предполагалось, что это будут только путешественники, но профессор привел в мой дом Драко после того, как тот отказался присоединиться к клубу по интересам своего отца.       — Малфой отказался присоединиться?       — Драко, — уточнила она, — он мой ровесник, э-э-э… Всё это очень запутанно. Я просто хотела спросить, всегда ли тебе нравились шпионские триллеры, потому что младший из моих знакомых Северусов их любит, а старший сам шпион.       Северус не мог до конца понять, что за удовольствие играть на обеих сторонах конфликта. Он ценил преданность. Это была одна из причин, по которой он так стремился получить метку, доказывающую, насколько он предан.       — Нет, это будет мой первый… фильм о двуличности.       — А, ну да, я полагаю, это новый релиз, а не повтор, — ее пальцы забарабанили по подлокотнику между ними. — Боже, как неловко.       — Правда?       — Да, мне всё время хочется протянуть руку и взять тебя за руку или прислониться к тебе, но ты меня не знаешь. Я тебе чужая.       — Почему?       — Что почему?       — Я отказываюсь верить, что вы знали меня шестнадцатилетним и не понимаете моего замешательства из-за вашего явного разочарования тем, что вы не можете проявлять ко мне физическую привязанность.       Она рассмеялась.       — Верно. Ему потребовалось время, чтобы перестать воспринимать дружеские объятия как попытки манипулирования, но когда он это сделал, то стал поощрять их. А потом, после того как мы признались друг другу в своих чувствах, он… он… Он немногословный мужчина или, эм, молодой человек, но его поступки говорят о многом. И хотя он молчал, я знала, что он любит… любит меня не из-за физической привязанности, так понятнее?       — Нет.       — Ну что ж, тогда мне просто придется привыкнуть к этому, — сказала она. Она глубоко вздохнула, и ее осанка улучшилась. Ее чертовы пальцы забарабанили по бедрам.       — Придется привыкнуть?       Если она продолжит так ерзать, то это он будет тем, кому придется к этому привыкать.       — Да, я не собираюсь ставить тебя в неловкое положение, Северус. Или, по крайней мере, я не хочу делать этого намеренно. Ты меня не знаешь, и ты не проявляешь физической привязанности даже к друзьям, не говоря уже о незнакомцах, так что я буду держать свои руки при себе, — объяснила она, словно успокаивая себя, а не его.       — Вы не обязаны.       Почему он так сказал?       — Не обязана?       — Нет, мисс Гр… Помфри. Я ценю вашу готовность скорректировать свое поведение для моего комфорта, но вы не обязаны этого делать.       Её ладонь скользнула по подлокотнику к его руке. Медленно, нерешительно, как глупый ребёнок приближается к кошке, которая пока только шипит и бьет лапой по воздуху.       — Ты уверен?       — О, ради всего святого, — проворчал он, хватая её за руку.       Ведьма уставилась на него, и свет в кинотеатре померк, скрыв выражение ее лица в темноте.       Северус мог бы пересматривать этот фильм сотню раз, но так и не вспомнил ни одной сюжетной линии, потому что её рука…       Она была такой мягкой.       Тёплой.       Её большой палец успокаивающе скользил по его руке.       Где-то на середине фильма Гермиона положила голову ему на плечо, и, несмотря на внутренний протест, он не смог удержаться от того, чтобы не прочувствовать, как её пышные волосы касаются его лица.       Они были такими же мягкими, как и накануне. Да и пахли они значительно лучше.       Северус позволил ей касаться его, но не мог расслабиться. Он чувствовал каждое её движение, каждый вздох, каждый смешок, каждый зевок, и так на протяжении всего фильма. Во время того, что Северус предположил было кульминацией, она схватила его за руку, а в другой эпический момент она схватила его за предплечье. Он смотрел, как она смотрит фильм. Он видел, как напряжение покидает ее тело, и как она озорно улыбается, ослабляя хватку на его руках.       Когда пошли титры, она отпустила его руку и повернулась к нему лицом.       — Что ты думаешь?       — Это было…       — Да, это не самый лучший фильм о Бонде, но в этих фильмах есть что-то захватывающее, понимаешь? Конечно, они немного наивные, но в Бонде Мура есть что-то восхитительно эксцентричное.       Она продолжала болтать о фильме, непринужденно касаясь Северуса, пока они шли к ближайшему ресторану. Запахи ресторана были ему совершенно незнакомы, если не считать некоторых ингредиентов для восточных зелий, которые он варил всего несколько месяцев назад, обучаясь своему Мастерству.       — Ты уверен, что хочешь индийскую кухню? — спросила она. — Мой предыдущий опыт общения с другими версиями тебя не предполагал употребления некоторых специй.       — Я уверен, что всё будет в порядке, — солгал он.       Несмотря на то, что Северус заказал виндалу с пониженным содержанием жира и специй, он вспотел, пытаясь не подавиться едой.       У его спутницы, напротив, таких проблем не было. Она с удовольствием ела и без усилий продолжала болтать о фильме.       Рабастан надоумил его сначала сводить ведьму в кино именно по этой причине, чтобы было о чем поговорить за едой, но он не сказал Северусу, как общаться, когда у тебя во рту пылает Адское пламя.       — Полагаю, ты пригласил меня на ужин не для того, чтобы поговорить о неточностях изобретений Кью. Держу пари, у тебя есть масса вопросов о будущем, и нам, вероятно, следует выработать стратегию. Не знаю, рассматривал ли ты возможность занять профессорское кресло, но если бы ты это сделал, всё стало бы проще.       Северус закашлялся, с отчаяньем потянулся за водой, но она никак не помогла справиться с огнём, бушующим у него во рту. Ведьма выжидающе смотрела на него.       — Я, — он снова закашлялся, — я соглашусь на эту работу.       — Ах да, Тёмный Лорд, полагаю, потребовал этого от тебя.       Северус кивнул. Ведьма, казалось, расстроилась, но ведь она сама этого хотела, почему же ее это огорчило?       — Надеюсь, нам не придется держать тебя в подземельях дольше года или двух. Тогда ты сможешь открыть свою собственную аптеку или заняться чем-нибудь другим.       Он отломил кусочек хлеба… не хлеба, а того, как она его называла?.. Нан? Наан? Как бы то ни было, это было первое, что остановило пожар и позволило ему начать говорить связными предложениями.       — Каково ваше прикрытие, мисс Грейнджер?       — Я же говорила, — она рассмеялась, — теперь я Помфри. Смотри.       Она порылась в своей крошечной сумочке, вытащила оттуда огромный свиток и быстро произнесла заклинание, от которого по его коже прокатилась волна мурашек.       — Для всех остальных он будет выглядеть как газета, — прошептала она в объяснение.       Северус быстро прочитал документ.       — Кровное удочерение?       — Да, и видишь? Помфри. Банк признал меня сестрой Поппи.       — Но что, если бы Поппи прошла тот же тест?       — Он отличался бы от моего, но это не такая уж редкость в роду Помфри. Интересные люди волшебники, ты вот, например, знал, что Поппи в молодости была той еще бунтаркой?       — Не знал, — ему хотелось спросить ее ещё о чем-нибудь, но его отвлек длинный список маггловских имён, прежде чем он остановился на двух волшебных фамилиях. Нилуэ и Ллевеллин, — вы, я так понимаю, потомок сквибов?       — Согласно теории, выдвинутой Драко, э-э-э, то есть мной, магглорождённых не существует. Когда он рассказал о моём происхождении «Ежедневному пророку», многие известные магглорождённые также заявили о себе, но мы до сих пор не нашли ни одного чистокровного маггла. Все мы потомки сквибов.       — Это…       — Разрушение догмы, я знаю, — сказала она, продолжая есть свою еду и совершенно не обращая внимания на ее остроту. Она отправила в рот очередную ее порцию и продолжила: — До того как я попала сюда, мы продвигали кампанию в поддержку магглорождённых. Думаю, я могла бы начать её и здесь. Но единственная магглорождённая в этом времени, о которой я знаю, — это Лили Поттер, или Эванс? Нет, если сейчас восьмидесятый, то она уже Поттер. Скоро родится Гарри.       У Северуса свело желудок.       — Вот черт, прости, — выругалась она, — я так привыкла к тому, что мой Северус оправился после её смерти, что даже не подумала, что ты, возможно, всё ещё любишь её.       Северус проигнорировал ведьму, предпочитая смотреть на пергамент, как будто там можно было почерпнуть больше информации, чем она уже ему сообщила. Он пытался осознать, что ведьма знает о Лили, и почти пропустил тот факт, что ведьма также упомянула о ее смерти.       — Как она умерла?       — Не уверена, что мне стоит тебе об этом рассказывать.       Все новые и новые детали вставали на свои места в мозаике его мира. Странные обрывки разговоров о Гарри Поттере и пророчестве, которое Северус якобы услышал и рассказал Темному Лорду о Гарри. Гарри, — понял он, — это имя будущего ребенка Лили.       — Темный Лорд убил ее? Из-за пророчества?       — Да, ну, он пытался убить Гарри, но…       — Но она никогда бы не стала добровольно смотреть, как умирает ее ребенок.       — Да.       Северус ненавидел Лили. Он любил и ненавидел ее в равной степени. Он ненавидел то, что она бросила его. Он ненавидел то, что она сделала это из-за него. Он ненавидел то, что она вышла замуж за человека, который мучил его семь долгих лет. Он ревновал ее. Она была его первой. Он завидовал Поттеру, которому удалось удержать ее.       — Вы думаете, что если она пройдет тест, то это защитит её от сторонников превосходства крови?       — Ну, не то чтобы защитит, но для тех, кто колеблется, для консерваторов, которые больше заинтересованы в сохранении статус-кво… Магических доказательств того, что магглорожденные не крадут магию и что сквибы не бесполезны для магического мира, было бы достаточно, чтобы склонить их в сторону прогрессивной политики. Но это не изменит мнение злобных фанатиков, которые убивают магглов ради забавы.       — И с чего вы взяли, что я не из таких?       Ведьма фыркнула.       — Ладно, Северус, ты — большой и злой волшебник, пусть будет так, если тебе от этого легче.       — Я участвовал в травле магглов, — признался он. — Это было частью моего посвящения.       Ведьма небрежно взмахнула рукой и легко сменила тему беседы.       — Наверняка где-то ещё должны быть выдающиеся магглорождённые. Может быть, мы пригласим пятерых или шестерых из них в Гринготтс на проверку. Если они из вымерших родов и достигли совершеннолетия, они могли бы вернуть себе места в волшебном мире, и, если повезёт, то даже в Визенгамоте.       — Что, как я полагаю, вы и сделаете с местами Нилуэ и Ллевеллин?       — Не раньше, чем я определюсь со своей личностью, — сказала она. — В конце июля я сдам выпускные экзамены и начну учиться на целителя у Поппи.       — А как же мастерство в трансфигурации?       Ведьма покраснела.       — Дамблдор уже начал оформлять документы, но я хочу доказать, что справлюсь сама, понимаешь? Традиционным способом. И в мире никогда не будет достаточно целителей, так что я начну с этого.       — В лечебном ученичестве много зелий и заклинаний.       Она кивнула.       — Я надеялась, что новый хогвартский горячий профессор зельеварения позволит мне работать над своими зельями под его руководством.       Северус закатил глаза.       — Я буду считать, что это не значит «нет».       — Зачем вы мне это показали? — спросил он. — Я могу передать это воспоминание Тёмному Лорду, и он всё узнает.       — Я доверяю тебе.       — Почему?       — А почему бы и нет?       — Гермиона.       — Северус.       — Ты невыносима.       — А ты — лучший волшебник, которого я когда-либо знала. Я знаю, что ты из тех, кому стыдно за себя, но ты всё равно остаёшься собой, понимаешь?       Она так часто произносила слово «ты», что для него оно перестало быть чем-то привлекающим внимание, и он, к своему огромному, гораздо позже осознанному удивлению, сам не заметил, как перешел на «ты».       — Дамблдор знает обо мне?       — Нет, если только ты сам не захочешь ему все рассказать. Но если твои окклюменционные щиты недостаточно сильны, тебе стоит потренироваться.       — Я противостоял Темному Лорду, Дамблдор меня не пугает.       — Да, но Дамблдор щекочет и аккуратно проскальзывает внутрь. Судя же по тому, что профессор сказал о Тёмном Лорде, тот грубо вламывается и сметает все на своем пути. Они разные.       Северус кивнул.       — Это утомительно — постоянно держать щиты поднятыми, а ведь прошел всего день. Он хранит информацию, из-за которой погибают десятки людей. Я не хочу, чтобы Гарри рос без родителей. Я не хочу, чтобы Невилл навещал своих родителей в отделении Януса Тики. Молли Уизли не будет хоронить своих братьев, — практически прорычала ведьма.       — Ты ведь была гриффиндоркой, не так ли?       — Но мой парень был змеей.       — Не могу поверить, что моя младшая версия встречалась с тобой.       — С высокомерной магглорождённой? А я-то думала, что такие в твоём вкусе, — она подмигнула ему.       Подмигнула.       — Мне не терпится встретиться с Лили, — продолжила она. — На уроках меня всегда сравнивали с ней. Она произвела сильное впечатление на преподавателей Хогвартса. Было ли это потому, что она действительно была самой умной ведьмой своего возраста, или потому, что стала мученицей, — на этот вопрос можно будет ответить только после того, как мы убедимся, что она будет жить.       — Она проходит стажировку в больнице Святого Мунго, — сказал Северус, — но её стажировка приостановлена до тех пор, пока она не родит Поттеру ребёнка и не выйдет из декретного отпуска.       — Хорошо, интересно, она уже в Ордене?       — Где?       — О, Северус, ты так оторван от окружающей тебя реальности, что это даже больно, — простонала она. — Какой из тебя выйдет шпион, если ты не владеешь и половиной информации?       — Я не шпион.       — Пока нет, по крайней мере, не для Дамблдора. Я уверена, что Тёмный Лорд поручил тебе стать профессором зельеварения не потому, что знает о твоей неизменной страсти к обучению бестолковых детей.       — Ты хочешь, чтобы я стал двойным агентом? Это же самоубийство!       — Будь моя воля, — отчеканила она, — я бы вообще не отправлялась в прошлое, и в этом случае ты все равно стал бы двойным агентом, если ты не понял смысла моих слов. Но раз уж я здесь, и не по своей, а по воле твоей старшей версии, я бы хотела просто забрать тебя отсюда. Уехать в Штаты или Канаду и жить там спокойно, но у тебя на руке метка, и пока эта проклятая змея не исчезнет, ты не будешь свободен. И пока ты не освободишься, ты останешься со мной.       — Какое отношение к тебе имеет моя свобода или ее отсутствие?       Она вздохнула.       — Ты единственный человек, который знает правду, Северус. Я знаю тебя, даже если ты не хочешь признавать, как сильно страдаешь от виндалу. Я знаю, что ты любишь эксперименты ради самих экспериментов. Я знаю, что ты любишь Темные искусства не за зло, а за вызов, который они бросают. Я знаю, что ты ненавидишь своих родителей и чувствуешь вину за ненависть к матери, потому что тебе кажется, что ты должен ее жалеть, но она также должна была защитить тебя, но не делала этого. Я знаю, что ты обижен на своих бабушку и дедушку за то, что они бросили твою мать. Я также знаю, что ты сожалеешь о том, что не ответил на их сову, когда они написали тебе на четвертом курсе. Я знаю, что ты носишь черное, потому что, хотя ты и выглядишь в нем очень привлекательно, это цвет, на котором не были видны магические изменения, и ты носил одну и ту же мантию с первого по четвертый курс, пока не открыл свой собственный бизнес по продаже зелий другим студентам. Я знаю тебя.       — Кто тебе это рассказал? — прорычал Северус.       — Ты, «моя» версия тебя, доверила мне ваши самые сокровенные чувства и страхи. И ты доверил мне это еще до того, как мы поцеловались, Северус. Сначала мы были друзьями. Хорошими друзьями. Лучшими друзьями. Ты бросал мне вызов, дразнил меня, и твоя язвительность смешила меня не меньше, чем твоя магия восхитила меня. И я так чертовски скучаю по нему, а ведь я провела здесь всего один день, — ее голос становился все пронзительнее, пока она не разрыдалась.       Несколько магглов неподалёку посмотрели на неё, и Северус, не зная, как реагировать, придвинул ее стул ближе к себе и слегка приобнял ее.       Он не был тем волшебником, из-за которого она плакала.       Он был им.       Он, но не он.       Все ее тело содрогалось, когда она плакала. Через каждые несколько всхлипов она извинялась за то, что плачет и устраивает сцену, что было похоже на попытку засунуть дерьмо обратно в лошадь. Она уже устроила сцену, и она все еще плакала. Жестом Северус велел официанту принести счет.       К тому времени, как счёт был оплачен, ведьма успокоилась, но её лицо было всё в пятнах и слезах.       — Мне так жаль, — прошептала она, — я не хотела тебя смущать.       — Ты только и делаешь, что смущаешь меня с тех пор, как упала в мои объятия в отвратительном розовом нижнем белье.       Она рассмеялась и фыркнула.       — Это одежда для тренировок.       — Ну же, я не могу вернуть тебя в Хогвартс в таком виде, будто кто-то умер.       Он аппарировал её в парк в Годриковой Впадине. Он сам не знал, почему именно туда. Это было не то место, которое он когда-либо бы назвал своим или которое часто посещал. В некоторых вещах он не мог признаться даже самому себе.       В коттедже, стоящем в темноте под холмом, горели огни, а в окружающем его палисаднике цвели десятки колокольчиков.       — Похоже, у кого-то вечеринка, — сказала ведьма. Она прищурилась, глядя вниз: — Если бы я не знала наверняка, то подумала бы, что тот волшебник на метле — Сириус Блэк.       — Ты знаешь Блэка?       — Целых двух, — ответила она, и её лицо исказилось от отвращения. — Одна его версия трагически погибла, другая, к сожалению, жива.       — Ты действительно упоминаешь очень интригующие факты.       — Я приму это за комплимент.       — Звучит как история, — Северус превратил травинку в покрывало и жестом пригласил ведьму сесть.       — О котором из них? Я расскажу тебе, как умер Блэк, если ты расскажешь мне, что ты рассказал обо мне своему Лорду, — она ухмыльнулась.       — Договорились.       Он сел первым, она прислонилась к нему, и он на полнейшем автомате осторожно приобнял ее за плечо. Во дворе внизу раздавался смех: бывшая любовь Северуса и его злейшие враги наслаждались вечером. Ведьма начала рассказывать историю, в которую он не мог поверить и не был уверен, что хочет, чтобы она оказалась правдой.       О Блэке в Азкабане, юной дерзкой ведьме с маховиком времени и гиппогрифе, которого она не смогла спасти законным путём.       К тому времени, когда Гермиона дошла до кульминации своей истории — битвы в Отделе тайн, — Северус уже благоговел перед ней.       — Мне удалось заставить его замолчать до того, как он применил ко мне заклинание, но, — она постучала палочкой по груди, и фиолетовый шрам, который он видел в Хогсмиде, ярко выделился на фоне ее золотого платья, — в тот момент я сама была при смерти. По словам свидетелей, Беллатриса заставила его пройти сквозь завесу. Она бегала по Атриуму, распевая, что убила его, и Гар… Гарри был в отчаянии. Честно говоря, я не знаю, как бы он пережил эту потерю.       — Что случилось потом? Вы добрались до безопасного места? Как тебя вылечили? — Северус не смог удержаться и невесомо провёл пальцем по видимой части шрама.       — Профессор сварил десяток зелий. Мне пришлось выпить их очень много. Думаю, я до сих пор не осознала, насколько была близка к смерти. Я должна была умереть. Пока я выздоравливала, прибыли путешественники. С того момента, как меня выписали из Больничного крыла, и до моего прибытия сюда я была сосредоточена на чём угодно, только не на том, что со мной происходит.       Свет в коттедже сначала был приглушен, а вскоре и вовсе выключен. Гуляки давно легли спать, а Северус так и сидел, приобнимая прижавшуюся к нему Гермиону.       Как его шестнадцатилетнему «я» могло так повезти с этой свирепой ведьмой?       О чём только думал тот счастливец? У него самого в шестнадцать лет не было такого друга.       Но сейчас она была в его объятиях.       — Что дальше? — спросил он.       — Вы не выполнили свою часть сделки, мистер, — дерзко ответила она. — Но, думаю, вы сможете рассказать мне об этом на нашем следующем свидании.       — Ты хочешь снова пойти со мной на свидание?       Она положила голову на его плечо.       — Мы в одной упряжке, Снейп, нравится тебе это или нет. И я бы предпочла иметь возможность наслаждаться нашим общением, ты согласен?       Она поцеловала его в щеку и аппарировала прочь.       — Итак, Нюньчик, что это за цыпочка?       — И почему она думает, что Сириус умер?       — Такие ты любишь сказки на ночь?       Северус аппарировал прочь за миг до того, как округу осветили вспышки выпущенных в него заклятий.       Блядь!       Поттер и Блэк узнали о Гермионе.       И у них были все основания подозревать, что она — путешественница во времени.       И это был пиздец в квад… Нет, это был тройной пиздец.