Старый новый мир

До двери они дойти не успели, Баки вышел навстречу, тревожно осмотрел обоих, коснулся руки Брока, словно бы разрешения спросил, а затем шагнул к Стиву и горячо его обнял. Стиснул в объятиях до затрещавших костей, сбившегося дыхания, или это наконец слёзы у Стива подступили к глазам. Те самые, что так невовремя сбила Пегги, не дав нормально оплакать, раз уж напиться вряд ли получилось бы. — Господи, Баки, — прохрипел Стив, зашарил ладонями по его спине, чуть отстранился, заглянул в глаза. — Это просто невозможно. — А давайте вы в доме сосаться будете? — насмешливо предложил Брок, хлопнул Стива по плечу, мазнул губами по щеке Баки. — Соседям и так наша личная жизнь заменяет вечерние шоу. Щёки Стива покраснели. Он-то и думать забыл о том, что они вообще-то находятся на улице, да ещё и под прицелом чужих взглядов. Получалось в данный момент думать только о Баки. — Действительно, — рассмеялся тот, снова сжал Стива в объятиях, а, выпустив, тут же схватил за ладонь и потянул в дом. — Баки, я… — заговорил Стив, оказавшись вжатым в стену коридора, но рот ему тут же заткнули поцелуем, таким знакомым, что сердце, с кульбитом подпрыгнув до горла, рухнуло в пятки. Время, место, обстоятельства — всё это потеряло всякий смысл, остался только Баки, его мягкие сладкие губы, настойчивые ладони, лезущие под футболку, вбитое между ног колено. Стив словно оказался в собственном горячечном сне, когда одновременно и хорошо, и горько от осознания, что потерял всё это навсегда и ничто не способно воскрешать мёртвых. — Стиви, — выдохнул Баки, обжигая губы дыханием, только так, как это мог сделать живой человек. Нетерпеливо дёрнул вверх его футболку, прижался губами к шее, лизнул. — Можно, — разрешил Стив и крупно вздрогнул от пронзившего тело жаркого удовольствия. Брок пил не так, точнее по-другому ощущался, но и в этот раз Стив совсем не почувствовал боли, лишь краткий укол острых клыков — и мир вокруг закружился, с каждой секундой набирая обороты, пока не превратился в яркое смазанное пятно, а ноги не подкосились. То ли Баки выпил слишком много, то ли сам Стив переволновался, но приходил в себя он тяжело. Первой вернулась ориентация в пространстве, и Стив понял, что как-то переместился на диван в гостиной, а не валяется где-то на полу коридора. Следующим был слух. — Брок, ты же понимаешь, — сбивчиво что-то пытался объяснить Баки. — Я всё понимаю, реально всё. Так что не надо делать из меня монстра. Баки, я знаю, кто он для тебя, не надо объясняться, — голос Брока звучал тихо, едва разборчиво, словно он не хотел всё это обсуждать, но был вынужден хотя бы попытаться успокоить Баки. — Понимаешь? Даже то, что я… — Трахаться с ним будешь? — усмехнулся Брок, громыхнул дверцами навесного шкафчика. — Понимаю. — Брок, — теперь уже голос Баки затих до едва различимого шёпота. — Я же люблю тебя. — Ну и его ты тоже любишь, — как что-то само собой разумеющееся произнёс Брок. — Ты меня его именем бессчётное количество раз называл, сладкий. Думаешь, я за столько десятилетий не догнал, что мы далеко не вдвоём в постели. Да и я сам, как видишь, не без греха. Но ты на меня не злишься, даже показательного скандала и того не было. — Я люблю тебя, — вздохнул Баки. — А я тебя, — тихо рассмеялся Брок. — К тому же, может, у нас всё ещё и получится. За почти пятьдесят лет брака у нас может же появиться любовник. Один на двоих. И он, кстати, уже очнулся и вовсю нас с тобой слушает. Щёки Стива снова вспыхнули румянцем. Он и сам, прислушиваясь к разговору этих двоих, не понял, что может спокойно двигаться, а не видит ничего только из-за крепко зажмуренных глаз. Рядом спружинил диван, и ладони Стива коснулись чьи-то пальцы. Хотя что значит «чьи-то»? Он прекрасно мог различить прикосновения Брока и Баки. — Какой же ты дурак, сопляк! — И я счастлив тебя видеть, — улыбнулся Стив и открыл наконец глаза. Им было о чём поговорить. Начиная от смерти Баки, точнее, от его падения в пропасть, и заканчивая событиями последних двух дней. Особенно Стива интересовала железная левая рука и что вообще произошло в тот день. — Ты ведь уже понял, что из Аццано я вернулся другим? — тихо спросил Баки, не выпуская из своей живой руки ладонь Стива, словно боялся, что он может вдруг испариться. — Ты потому так странно себя вёл? — Ты помнишь… — Баки криво усмехнулся. — Мне страшно было, Стив, очень страшно, понимаешь? Я чувствовал в себе изменения, но никак не мог их объяснить. Ты стал выше, сильнее, быстрее, но и я тоже. И если на тебе ставили эксперименты союзники, то что во мне навертела Гидра? — Баки покачал головой. — А ещё эта жажда. В лаборатории нам что-то кололи. — А на свободе этих препаратов не было, — понял Стив. Видимо, тогда Баки и ощутил в первый раз жажду крови. Ощутил и попробовал с ней бороться. — Это больно, Стив. Очень больно, словно изнутри что-то тебя выгрызает, но страшнее всего… — Баки поднёс ладонь Стива к губам и поцеловал костяшки пальцев, — что меня тянуло сильнее всего именно к тебе, хотелось навалиться всем весом и… — Потому ты и отстранялся, — кивнул Стив, нашёл взглядом молчаливо стоящего в дверях Брока. И рвался Баки тогда вернуться в лабораторию именно за ним, за другом, таким же иным, как и он сам. За тем, кого Стив не нашёл, не вывел, не спас. Тогда между ними ничего не было, кроме отчаянного желания выжить, что обычно всех обречённых спаивает куда как крепко. Поверить в то, что Брок мёртв, Баки не смог. А вот Стив поверил. — Ты не виноват, — заверил его Баки. — Если бы я рассказал, если бы признался в том, что с нами там делали… — Так, Барнс, прекращай заниматься самобичеванием, — оборвал его Брок, вошёл в гостиную и упал в кресло напротив. — Никто ни в чём не виноват. Шла война. Погибших тогда не искали, времени на это не было. Главное, что нашёл я, правда не сразу, а через три года. Но ты, Стив, к тому моменту уже успел наворотить дел и отправиться к праотцам. Так что вы квиты, оба побывали там, где не должны были. А сейчас обнимитесь, плачьте друг у друга на груди и оба на кухню, поможете мне с ужином. Я в кухарки не нанимался! На душе и правда стало гораздо легче. Стив видел по глазам Баки, что этот разговор не последний и он, скорее всего, попытается попросить прощения за Брока, за то, что не последовал во тьму за Стивом. Но разве можно обвинять другого человека в том, что он выбрал жизнь и даже счастлив? Стив наоборот был очень рад за Баки. Было бы куда хуже, если бы все эти семь десятков лет он скитался по миру один, не найдя себе ни приюта, ни занятия. Или ещё хуже, попал бы в руки кого-то похожего на Фьюри. Уж Брок-то не из тех людей, кого так легко можно загнать в резервацию. — А что у нас сегодня на ужин? — и рад был переключиться Баки, чмокнул Стива в губы и поднялся. Открывая глаза в лазарете бункера, Стив и не думал, что всё может так обернуться. Не догадывался о том, что нынешнее поколение умудрится прохерить то, что их отцы и деды с таким усилием пытались сохранить и защитить. Не представлял, что столкнётся с новой расой, не так уж и сильно отличающейся по основным параметрам от людей. Хотя если учесть, что и он сам принял непосредственное участие в очень странном эксперименте, то чему удивляться? Гидра вообще далеко шагнула по части науки. — Стив, ты идёшь? — позвал его выглянувший из кухни Баки. — Да, сейчас. Весь этот дом был пропитан жизнью и любовью. Каждая мелочь рассказывала свою историю, наполняя комнаты уютом и светом. Вспомнились фотографии из кабинета Брока, куда Стив не решился заглянуть, сам для себя ссылаясь на то, что не хочет лезть в личное иного, что ещё не готов ко встрече с ним. А может, и правильно, что не заглянул. Кто знает, как бы всё развернулось. На кухне уже вовсю кипела работа: Брок разогревал гриль и приправлял разложенные на толстой дубовой доске стейки, Баки мыл в большой металлической раковине овощи, что-то едва слышно насвистывая. — Чем я могу помочь? — с ходу спросил Стив. — Достань из духовки хлеб — как раз должен разогреться — и нарежь его в то, ага зелёное, блюдо, — взял его в оборот Брок. Когда первые куски мяса отправились на гриль, Стив до конца осознал, что не только живой, но и умудрился в новом для себя мире не потеряться в бешеном круговороте, а найти для себя дом — место, за которое он готов сражаться до последнего со всем миром. Что уж говорить про запершегося в бункере Фьюри.