Пэйринг и персонажи
Описание
В город, где на стенах, словно шрамы, расползаются трещины, где жизнь гудит до темноты и шепчет по ночам, где за каждой дверью квартиры скрываются личные тайны: переезжает подросток, для которого эта богом забытая дыра должна стать новым шансом на счастливую жизнь. Но город, словно живой организм, живет по своим правилам и законам, он воскрешает и убивает, он создает и ломает, у него есть только две стороны: орел и решка. Какой стороной выпадет монетка на этот раз?
Примечания
В ходе работы метки будут пополняться 🤫
БИОС. Книга 1.7.
25 января 2025, 06:16
Феликс:
Курить есть?
Джисон:
Хотел у тебя спросить
Феликс: Бля, ладно, щас намутим Стрельни у мамки сотку, встречаемся у углового продуктовогоДжисон:
Ок
Прежде чем нажать на кнопку блокировки, Феликс перепроверил чат с Хваном, сообщений с момента нового года так и не было. Сказать, что его это не напрягало, было бы ложью, напрягало и очень сильно. Он плохо запомнил их разговор в подъезде, но он точно запомнил подарок Хёнджина, да и наушники сами напоминали о себе, лёжа на полке за учебниками, которые Феликс редко с собой носил. Вот и сейчас, взглянув в очередной раз на небольшую белую коробочку, и на учебники по предметам которые он не любил, он от чего-то тяжело вздохнул, застегнул молнию на олимпийке и вышел из спальни в коридор. Мысли о брюнете улетучились сами собой. Чан ушел ещё рано утром сказав о том, что у него какие-то важные дела с Чанбином, тётушка была на работе, поэтому Феликса провожала глухая тишина квартиры. Дорога до углового магазина заняла не так много времени, поэтому блондину пришлось ждать друга около десяти минут. За это время он успел стрельнуть пару сигарет у прохожих, покурить и выпить банку энергетика брата, взятую из холодильника. – Фел! Парень обернулся и увидел друга, скользящего по ледяным дорожкам в спортивных кроссовках. Джисон по обыкновению был одет в джинсы с подкатами, лёгкую куртку и чёрное худи, заявляющее о себе торчащим капюшоном со спины. Его уши замерзли и покраснели, на щеках проступил алый румянец, а на лице красовалась радостная улыбка. – Чего такой довольный? – поинтересовался Феликс, просовывая в руки другу оставленную ему сигарету. – В смысле блять, а нельзя? Чего вы все доебываетесь до меня сегодня? – Да кто доебывается-то? – Ли изогнул бровь, шмыгнув веснушчатым носом. – То мамка наехала, якобы от меня первого числа пасло как от бомжа Валеры из третьего падика, то ты, заебете… С нового года прошло пару дней а по мне уже катком проехались раз сто, – Джисон не стал говорить о том, что хорошее настроение преследовало его с новогодней ночи, он предполагал, что Ликс и сам уже догадался. Блондин усмехнулся и покачал головой, наблюдая как на лице Хана эмоция сменяют одну за другой. – Да ладно тебе, у нас вот проблема по серьезнее, в магазе какая то тетка новая работает, вряд ли она взглянув на нас, поверит что мы совершеннолетние, тебе вообще больше четырех не дашь… – Слыш, – Джисон толкнул Феликса в бок локтем и затушил о бордюр бычок. – Ща попросим купить кого нибудь... опа, а вот и наша цель. Хан обернулся и увидел подъезжающую чёрную иномарку. В груди все засвербило, неприятное, липкое предчувствие подсказывало остановить друга. Машина была не из дешёвого сегмента, окна полностью затонированные, а номера только подтверждали тот факт, что водитель не самый обычный гражданский. Фары погасли и из машины вылез мужчина средних лет, оглядываясь вокруг и даже не замечая двух парней. Солнцезащитные очки скрывали глаза, пальто очерчивало острые плечи, а вальяжная походка выдавала в нем серьезного дяденьку. Возможно он был обычным бизнесменом, или ему просто нравился подобный стиль, но выглядел он в точь-в-точь, как бандиты из сериалов по первому каналу, которые так любила смотреть его мама. – Ликс, может не ст… – Дядь, а вы нам не поможете? Хан мысленно отбил себе в лобешник рукой и тяжело вздохнул. Мужчина как-то странно покосился в их сторону, обвёл блондина глазами с ног до головы и бросил недолгий взгляд на Джисона. Парню уже не нравился этот загадочный тип, как минимум его странные оценивающие взгляды и внешний вид а-ля Безруков из Бригады, точно доверия не внушали. – Чего хотели? – А вы нам сигарет не купите? Нам продавщица не продает, – блондин протянул сотку мужчине, натянув на лицо самую дружелюбную улыбку, которую он только имел в арсенале. Чонин однажды назвал его маньячиной, запечатлев подобный момент. – А вам самим сколько лет то, пионеры? – Можно без лишних вопросов, окей? – Ли вложил деньги в руку мужику, похлопав его по плечу, – одну пачку Бонда с кнопкой, спасибо, дядь! И пока Хан стоял позади друга и изучал носы своих промокших кроссовок, мужик кивнул и вытащил из нагрудного кармана документы. – Вот же пиздюки пошли, тьфу! Их бы в Советский Союз, в мое время такой хуйни не было… Парни проводили его взглядом, и как только он скрылся за дверьми магазина, переглянулись. – Это он на каком языке щас базарил? – Да хуй его знает, странный какой то, «пионерами» нас назвал, – Джисон покрутил пальцем у виска и пожал плечами. – Кстати, все хочу спросить, как там ваша любовная история с Минхо развивается? Вы уже целовались? – Блять, Фел, – парень свел брови вместе и отмахнулся, прячась в воротнике куртки, – отъебись по-братски, окей? – Да без б, – Ли усмехнулся смущающемуся другу и как бы сдаваясь поднял ладони вверх, но мысленно был рад, надеясь что у того все хорошо, – все, все, не лезу. – Эй, мелочь, – мужчина вышел из магазина, подзывая к себе парней. – Спасибо вам, добрый человек, чтобы мы без вас дела… стоп, вы что, не купили? – блондин уткнулся взглядом в протянутую обратно сотку и удивился в то время, когда тот, сунув деньги в нагрудный карман его куртки, протянул ещё две пачки синего винстена. – Хуйней не травитесь и гроши свои себе оставьте, мамке там шоколадку купите, не знаю. Ну все, – мужчина похлопал Феликса по плечу и обогнув его, двинулся в сторону припаркованной машины, – бывайте. Два друга, подобрав челюсти с пола, проводили авто взглядом и помахали ему в ответ на прощальную сигналку. Расскажи кому нибудь, что Тони Монтана им курево подогнал, да еще и денег не взял, не поверят. – Ладно, валить отсюда пора, пацаны в БИОСе ждут. Срежем? И двинулись они в сторону заброшки, огибая дворы, дабы путь скоротить. Джисон разглядывал местные дома, в этот район они заглядывали не часто. Солнечный приветливостью не отличался, в целом, как и любой другой район в этом городе. Старые дома, обшарпанные и потемневшие от времени, смотрели друг на друга с недоверием. Окна, словно глаза, притворялись закрытыми, но за ними прятались истории, полные горечи и надежд. Улицы были наполнены глухими голосами жителей, ревом старых машин, застрявших в колеях на избитых дорогах, и умирающей, но такой громкой тишиной. Иногда, на стенах домов можно было разглядеть граффити, цветные пятна на сером, доживающим свои последние дни, фоне, попытки выразить себя в этом суровом мире. Некоторые из них были грубыми, но Джисон в них чувствовал искренность, стремление к свободе, хоть и запертое в рамках дворового пространства. В рамках гетто. Двигаясь по очередному двору, до ушей Феликса донеслись смешки и отборные маты. Кого-то прессовали за гаражами. Мерзкие такие, с привкусом крови на нёбе. Они с Ханом переглянулись и не придавая этому особого внимания, хотели пройти мимо, район не их и правила чужие, чего лишний раз высовываться и проблем на жопу набирать, пока до слуха Ликса не донеслось кое-что ещё. А точнее – кто. – Эй, ты чего остановился? – Джисон бросил удивленный взгляд на друга. – Ты куда? – Слыш, пацаны? А вас мамки не учили, что девочек обижать не хорошо? Каштановолосый проследил за чужими глазами и зацепился в толпе за знакомое лицо. – Черен? – Не вашего ума дело, валите отсюда, – прыснул один из местных, наваливаясь плечом на девушку, отчего та сжалась до размеров атома. – Дама с нашего района, парни, отпустите и мы все мирно разойдемся, – Ли вглядывался в лица каждого, чтобы запомнить их всех. Всех, кто только пальцем мог притронуться к человеку из их семьи. Боковым зрением же ловил изменившегося в лице Джисона, казалось даже, что он слышал скрежет его зубов и впивающиеся в кожу рук, короткие ногти. – Джас, а они случайно не с той компашки, у которых мы малого отпиздили не так давно? Джастин оскалился и отчего то победно кивнул. Хан был на пределе. – И правда, передайте ему по меньше выебываться, молоко ещё на губах не обсохло. Ну все, бегите отсюда, пока не отхватили как ваш пиздюк. Феликса всего вывернуло и поломало в одночасье. Чонина, малыша Чонина избили безжалостно, не оставляя и живого места на теле, именно эти ублюдки. Ублюдки, что сейчас свои мерзкие ручонки в сторону Черен распускали, Чанбина на них не хватает. Ублюдки, кого в мечтах сейчас Феликс ебашил гвоздями в щеки. Дважды, а то и трижды, создавая месиво на их лицах. – Девушку отпускаете, в полночь за гаражами, посмотрим, кто кого. БИОС против Солнечного. Хан, прикусивший себе язык, взглянул на друга, что сейчас был уверен как никогда. Кулаки нещадно чесались, шестеренки крутили мозги, заставляя на прошлое оглядываться, но мнимая надежда держала фокус на глазах Феликса, который сейчас очень напоминал своего брата. Готовый за своих перегрызать глотки и дикарям на съедение отдавать. Стало немного спокойнее, он старался держать себя в руках. Местные о чем то зашептались, решая свою судьбу. Стрелу уже забили, отказаться они не могут. Только если не хотят всю оставшуюся жизнь в чушпанах ходить. Такие вот они – правила улиц. – Ну давайте, БИОС, увидимся, скоро ваш райончик нашим станет, – процедил один из парней и толкнул Черен в спину. Та отшатнулась и быстрее подошла к Джисону, спрятавшись за него. Блондин сплюнул на землю перед собой и все трое двинулись подальше из этого пропитанного вонью и крысами места. Свернув за угол и двигаясь уже в сторону труб, Хан обратился к девушке, пристально её рассматривая: – Ты чего с ними забыла вообще? Они ничего с тобой не сделали? – Нет, не успели. Шла от репетитора, а они доебались до меня, хотела послать, но поняла, что я одна, а их много. Не знала что делать, спасибо вам большое. – Не благодари, ты чего… Черен смахнула накатившие слезы и закусила губу, пыталась казаться смелой, но маленькая испуганная девочка вылезала наружу. Никто не смел её за это осуждать. Джисон лишь слегка приобнял ее за плечи, выражая свою поддержку. У самого сердце кровью обливалось, ведь если бы не они… – Фел, че делать с этим челкастым упырком будем? Расскажем Чану? Ли скинул бычок от уже скуренной сигареты, выдохнул дым и поежился от холода. – Да, пусть эти сволочи готовят ебла, заебутся зашивать.***
БИОС продувает со всех сторон: ветер сбивает пленку с окон, которую так старательно крепил Джисон на ржавые гвозди, фотографии на стенах, развешанные девчонками, так же порхают на морозном воздухе, генератор Чанбина не приказал долго жить, от чего все их обогреватели накрылись медным тазом, а замерзший Хёнджин, сидя на матрасном диване, стуча зубами бормочет о том, что могли бы и на квартире встретится, а не отмораживать задницы в недострое. Чан, созвавший всех ребят сюда, безусловно согласен, ведь у самого уже в подушечках покалывает, но разговор сегодня предстоит непростой и для него нужна только их территория, только там, где они могут точно без лишний ушей обсудить все беспокоящие новости. – Ты уверен, что Ликси и Хан придут? – подходя к Чану уточняет Чанбин. – Мы ждем их уже больше получаса, а их все нет и нет. – Уверен, наверное, опять к Ассоль за сижками побежали, глядишь и нам принесут. Чан уже сам беспокоится за младших, только вида не подает, ведь зная характер этой парочки, они уже могли тысячу раз найти себе приключения на свои задницы, а к хорошему это не всегда приводит. Он оглядывает собравшихся ребят и взглядом задерживается на Чонине, тихо сидящем в самом углу, под граффити с рыбками кои, и выводящим какие-то рисунки на бетонном полу потушенным сигаретным бычком. Что-то в младшем меняется день ото дня, взрослеет на глазах буквально, уже не такой робкий: всё больше своих идей предлагает, становится открытым, и это его цепляет. Цепляет так сильно, что темно-зеленый шарф на шее сильнее согревать начинает. Чонин ведь тоже не знает зачем они собрались тут, но Чан уверен, что как только узнает, ему это не понравится. Точно не понравится, характер показывать начнет. Спустя несколько десятков минут и отбитые зубы Хёнджина от холода, эти двое явились, только вот не одни, а с Черен, чьи глаза всё такие же заплаканные и красные, у которой руки до сих пор дрожат, но совсем не от холода. Увидев их, зашедших на этаж, Бин тут же с места сорвался и к Черен подлетел, в глазах у самого страх застыл, смотря на заплаканное лицо. – Вы что? Что случилось? – Бин не знал с кого спрашивать, ведь из троих одна заплаканная и слова сказать не может, а у двоих отдышка такая будто они олимпийский стадион пробежали и пачку на двоих в моменте раскурили. – Короче, полный пиздец! – Джисон был краток, но краткость ведь сестра таланта, только талант в таких ситуациях не ценится. Он уперся ладонями на колени и продолжал попытки выровнять дыхание. – Мы шли в БИОС, как тут видим, что какие-то хуеглоты девчонку окружили и руки распускают, сначала подумали: «Хуй знает, что там за разборки местные, райончик то не наш», а потом подумали «Блять, ну не по пацански это» и пошли к ним, – Феликс рухнул на матрасный диван рядом с Хёнджином, – оказалось, что эти гниды нашу Черен окружили и утянуть её куда-то хотели. Сцепились с ними языками, Черен забрали, а потом выясняется, что это они тогда нашего Чонина и отпи…изби…поби…ударили, короче. – Ага, короче мы им стрелу забили, сегодня за гаражами в полночь, – отдышавшись, Джисон завершил мысль Феликса. Парни молчали, Черен все так же вжималась в плечо Чанбина, а тот её по спине гладил и успокаивал. Переварив информацию Чан подошел к одному из окон и закурил. – Поэтому я вас и собирал, – смотря куда-то в пол сказал Чан, – вчера столкнулся с одним знакомым из Солнечного и мы с ним разговорились, и я от него узнал, кто избил Чонина. Собрал вас тут и думал решить все это более-менее мирно, но они уже перешли все границы, и на район наш заглядывают, и к нашим же лезут, так дело не пойдет. В полночь собираемся за гаражами, но сначала мы поговорим, а потом уже решим, как надо, все поняли? Чанбин, слышишь, сначала поговорим, все выясним, а потом уже действуем их методами, – Чан уперся взглядом в Бина, который Черен обнимает, и по глазам видит, что тот совсем его не понял и не услышал, и будет действовать своими методами, как и всегда. – Понял, ага, – только вот, в глазах у Чанбина боязнь за подругу уже в ярость переросла, никто не смеет трогать его друзей, никто не смеет им боль причинять, а особенно – никто не смеет трогать Черен. – Чонин, ты не приходи. Нечего тебе там делать. – Что?! В смысле? Чан, это не честно, вы все соберетесь! – младший с места подскочил и прямо к Чану начал идти. – В прямом, Чонин. Ты остаешься дома, с бабулей. Тебя и так недавно отчехвостили, а потом бабуля с давлением лежала, остаешься дома, и не пререкайся. – Нет! За диалогом следили все, и все понимали, и Чана, и Чонина. Старший волновался за безопасность младшего, когда тот, в свою очередь, просто не мог сидеть сложа руки. Никто и не пытался воспротивиться или протестовать, все знали, что Чонину и правда лучше остаться дома, все прекрасно понимали, что если он пойдет, то Солнечные нацелятся на него. – Поговорим позже, ладно? – Чан посмотрел на всех поочередно, как бы намекая, что им лучше бы уйти, ведь поговорить он хочет с ним наедине, без лишних, хоть и «своих» ушей. Поняв Чана без слов все начали постепенно расходиться: – Э-э, ну, я домой пойду, мне еще на рынок надо, да и вещи скинуть, покеда, – Джисон первым засобирался и подходя к лестнице услышал шаги за собой. – Ага, мне тоже на рынок, вместе пойдем, до вечера, ребят, – Минхо тут же нагнал Хана и подстроился под его шаг. – Я тоже пойду, мне переодеться надо, дома встретимся, Чан? – сказал Феликс, вставая с дивана, но не пройдя и шага, споткнулся об ноги Хёнджина, – шпала, блять, расставил тут лыжню свою, не пройти, не проехать. – Я тоже домой, вечером увидимся, – Хван пошел следом за Феликсом, усердно удерживая смешок от неловкости блондина на своем лице. – А я Черен до дома провожу, – Бин с Черен так же пошли следом за остальными ребятами. Чонин глаз со старшего не сводил, на лице читалось явное неодобрение его слов, протест и прочее негодование, а руки, сложенные на груди, только подтверждали все это. – Ну и что это значит? Почему я не могу идти? Я хочу помочь, Чан! – Я знаю, но это не безопасно, ты же понимаешь, что они тогда специально на тебя полезут толпой, тем более в солнечном людей больше, чем нас, – старший тяжело вздохнул и из-под бровей посмотрел на Чонина, – я не хочу подвергать тебя опасности, вот и все. – Я уже не ребенок! – Я знаю, извини, Чонин, но так будет лучше. – Не понимаю, я просто не понимаю! Ладно, не хочешь меня видеть, как скажешь, но я найду способ помочь, вот уж не сомневайся. Младший схлестнул руками и не попрощавшись, быстрым шагом пошел на выход. Чан остался наедине с собой и своими мыслями, которых последнее время было уже слишком много. Слишком много забот на его, еще юную, голову упало последнее время: побитый Чонин, потом Минхо; брат, который странно реагирует на Хёнджина; нервный Чанбин, который резко прекратил любое обсуждение окончания учебы; а теперь еще и Чонин обиделся, за то, что его не пустили на пизделовку. Закурив еще одну сигарету следом, мысли все так же не покидали его головы, только теперь волнение за своих парней, сменилось волнением за девочек, которым явно не безопасно ходить одним по району. Этот вопрос тоже надо решить, и если за безопасность Черен можно не переживать, ведь Чанбин ее теперь не отпустит дальше, чем на пару метров от себя, то за остальных девочек сердце не сидело на месте. Выбрасывая скуренный бычок в окно, он смотрел вслед Чонину, который все таким же быстрым шагом отдалялся от БИОСа в сторону своего дома, от чего старший облегченно выдохнул. До вечера оставалось не так уж и много времени, нужно прошвырнуться по району, доделать свои дела, встретится с парочкой человек, подготовиться к встрече с Солнечными, но больше всего хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть из этого города, будто бы тебя никогда и не существовало.***
Спускаясь по побитым ступенькам БИОСа Черен молчала, но руку из ладони Чанбина не выдергивала. День откровенно испорчен, а ведь она просто сходила на дополнительные занятия. Хорошо, что Феликс и Джисон проходили мимо и заметили её. Страх перерастал в отчаяние, а отчаяние внезапно сменилось чувством безопасности. Сначала, когда её буквально вытянули за руки двое одноклассников, а потом полная безопасность в успокаивающих объятьях давнего друга. Чанбин не задавал ей лишних вопросов, лишь уточнял её самочувствие, по нему было видно, что он тоже переживает, волнуется и беспокоится за девушку. Они бы так и шли молча, каждый боялся завести разговор, но Черен не выдержала первая: – Помнишь, когда мы были детьми, мы ходили на каток? – Помню, только я так и не научился кататься на коньках, а ты вечно смеялась с меня, – Чанбин усмехнулся и повернул голову к Черен, – а почему ты вспомнила это? – Вон, видишь каток? – Черен протянула руку в сторону дороги, указывая за деревья, за парком, – Вот и вспомнила детство, мы же на него и бегали, когда были детьми.Sound: Lizer - Между нами
Бин улыбался, вспоминая те детские времена, но улыбка стала его еще ярче увидев с каким детским восторгом Черен смотрела на каток. – Ну так пошли, время то есть, а мы давно никуда вот так не выбирались. Это был не вопрос. Он не хотел упустить ни один яркий огонек в её глазах, не смотря на такое мрачное начало дня. Все чего он хотел, это чтобы улыбка с её лица больше не спадала, а глаза продолжали так же сверкать, как и сейчас. Крепче сжав ладонь, он повел её в парк, а Черен и не против была, она только и продолжала улыбаться и предаваться воспоминаниям из детства. Подходя к катку, они быстро нашли себе коньки на прокат, переобулись и вышли на лед. На катке оказалось не так много людей: парочки, которые выбрали себе это место для свиданий, родители со своими детьми, несколько одноклассников и просто незнакомые им одиночки. На заснеженном катке, окруженном мерцающими огоньками гирлянд, царила атмосфера волшебства. Холодный ветер играл с волосами, но это было неважно – в сердце горела теплая искра. Она, уверенная и грациозная, легко скользила по льду, оставляя за собой плавные следы. Он же, с трудом удерживая равновесие, старался не упасть, его ноги норовили сбиться, а коньки, казалось, жили своей жизнью – Давай, Бинни, просто расслабься, – смеялась она, останавливаясь и протягивая ему руку. Её глаза светились радостью, а лучезарная улыбка сияла на лице, а большего Чанбину и не требовалось. Он сделал шаг вперед, но снова потерял равновесие и, скомкавшись, чуть ли не упал. – Может я постою у бортика, а ты покатаешься и развеешься? – Нет уж, ты сам меня сюда затащил, так что давай, я буду тебя держать, – Черен взяла его за руки и покатила на себя. – Слушай, но я-то уже намного больше тебя, вряд ли у тебя получится удерживать такую корову на льду, как я. – А ты не сомневайся во мне! Давай, отталкивайся ногами. Парень кивнул, и, обняв её за талию, они снова двинулись. Она вела его, помогая находить уверенность в каждом движении. Постепенно он начал чувствовать, как страх уходит, а вместо этого приходит радость. – Смотри, как ты хорошо катаешься! – подбадривала она. – Просто смотри на меня и следуй за мной. – Блять, я щас умру, Черен, без шуток! В ответ он услышал только звонкий смех, но все так же продолжал держаться за нее, хоть она и пыталась вырваться из его медвежьих объятий, чтобы он попробовал кататься самостоятельно. Вскоре они уже катались вместе. Бин хоть и продолжал неловко поскальзываться, но все же старался слушать Черен и хоть на грамм соответствовать ей. Их смех разносился по катку, создавая мелодию, которая переплеталась с зимним воздухом, а в мыслях навязчиво пролетали моменты из их общего детства и на душе становилось теплее. Когда он снова начал терять равновесие, она крепко сжала его руку, и это дало ему сил. – Я не такой ловкий, как ты, – признался он, чуть запыхавшись – Но ты пытаешься, и это главное, – ответила она, глядя ему в глаза с такой искренностью, что он почувствовал, как его сердце замирает. Мысли в голове сбились в кучу и Бин не понимал, за какую ему цепляться. Все что он видел – это ту самую улыбку, которая заставила его сердце биться чаще еще очень давно, те самые глаза, в которых он утонул и тонет до сих пор, только смелости не хватает, чтобы признаться. Если бы можно было сделать скриншот глазами, он бы делал его каждый раз, когда видел Черен. Чанбин прекрасно понимал свои чувства, но не мог следовать им, ведь они так давно знают друг друга, все их общие воспоминания: смех, радость, то самое детское счастье, первые переживания, все это наполняло сердце теплом, а в голове только приятная пустота наступала. Но на смену этой теплоте приходило осознание и страх, что он может все потерять, что он может испортить многолетнюю дружбу, которую они вместе выстраивали кирпичик за кирпичиком. Он не мог этого допустить, не смел разрушать в одиночку то, что строилось двумя, поэтому выход оставался один: закопать эти чувства подальше в себя, забить их другими эмоциями, перекрыть другими ощущениями, а может и чужими улыбками. Они готовы были простоять так вечно, просто смотря друг на друга, но Чанбин не зря назвал себя коровой на льду, и в тот момент, когда Черен, начала отдаляться от него, ноги перестали слушаться своего хозяина и он упал на спину, утянув Черен за собой. – Ну пиздец, Бин, я же только на минутку тебя отпустила, – с усмешкой возмущалась Черен, лежа сверху на Чанбине и выдыхая ему паром практически в лицо. – А ты не отпускай в следующий раз. – Не отпущу. Бин смотрел на нее, а сердце продолжало замирать от нежности. Она была такой искренней, что отпускать ее совершенно не хотелось. Взгляды случайно пересеклись, а время вокруг будто бы остановилось, казалось, что и других людей не было на катке совершенно, только они одни. Черен лишь слегка наклонилась к его лицу, как вдруг вместо холодного воздуха вокруг он почувствовал нежные губы на своих. Поцелуй получился неожиданным, но в тоже время настолько долгожданным и естественным, что в груди, будто фейерверки взрывались. Губы лишь слегка проскользили друг по другу, как брюнетка тут же оторвалась от него и быстро поднялась на ноги: – Я..извини, я случайно, прости, Бин – Черен начала нервно поправлять волосы и шапку на голове, – мне кажется, на сегодня хватит кататься, проводишь меня до дома? – Да, конечно, ты тоже извини меня, не знаю, что на меня нашло. Неловкость сжирала их с костями, щеки продолжали алеть, лишь при одной мысли о случившемся. Домой они шли молча и руки держали в карманах, старательно избегая любых вглядов и случайных прикосновений друг друга.***
Снег скрипел под ногами, как мысли в голове Джисона. Они до сих пор не обсудили с Минхо произошедшее на Новый год, точнее: старший пытался завести разговор, а вот Джисон быстро менял тему, уходил от разговора, иногда и в прямом смысле. Все это нервировало обоих: у Хана флешбеками плохие воспоминания в голове проявлялись, у Минхо ощущение, что это было ошибкой младшего, а теперь он боится это признать. Сейчас Джисону бежать некуда, Минхо идет прямо рядом с ним и терпеливо молчит, не заводит разговор, лишь ловит, время от времени, косые и нервные взгляды Джисона. – Слушай, если честно, мне на рынок не надо, я просто предлог нашел, чтобы из БИОСа свалить, – шмыгнул Хан замерзшим носом и снова осторожно взглянул на Минхо, – просто у Чана такой взгляд был, что это показалось мне лучшей идеей. – Мне тоже на рынок не нужно, я только из-за тебя так сказал. – Блять, тогда по домам? – Ну иди, я домой пока не вернусь, – Минхо остановился и уперся взглядом в младшего. Такой расклад ему порядком поднадоел, ему кровь из носа надо все это обсудить или тараканы в его голове настроят кучу немыслимых теорий. – На улице холодно, замерзнешь же, – Хан смотрел себе под ноги и волнуясь жевал нижнюю губу, в мыслях пробежала безумная идея, которую он все же решился предложить, – а может тогда ко мне? Чай любишь? – Ух ты! Сам Хан Джисон зовет меня в гости! – Ли театрально размахивал руками, что только больше в неловкость вгоняло младшего, – а ты умеешь удивлять, Джисони, серьезно. Хан молчал. Он крепко зажмурил глаза, сердце неожиданно учащенно забилось, ладони покалывало, а мысли, словно дым, клубили и подкидывали старые воспоминания, которые он так старательно хранил в долгом ящике. – Пожалуйста, – голос перешел на шепот, но даже так подрагивал, – не зови меня так. Как угодно, только не так. Такая реакция на безобидное прозвище взволновала Минхо, но чтобы еще сильнее не пугать младшего, нужно было сделать вид, что он ничего не заметил. В голове он лишь оставил себе галочку, что надо обязательно выяснить, от чего или от кого такая реакция. – Ладно, Каштанка, не буду, – хмыкнул он,– тебе не кажется, что нам нужно поговорить? – Да…Нет…Блять, не знаю, пошли уже ко мне, холодно. До дома они шли молча, лишь перекидывались стандартными фразами про собачий холод и сигареты. Улица, по которой Джисон повел их домой, была узкой, изредка выглядывающим из под снега потрескавшимся асфальтом. По обе стороны тянулись дома, их фасады были выкрашены в тусклые, выцветшие оттенки желтого, а окна с облупившейся краской смотрели на подростков с недовольством, словно прячущие за стеклом свои давние обиды. Дворы, расположенные между этими домами, выглядели как маленькие миры, полные жизни и одновременно запустения. Город будто действительно имел свой микроорганизм, он был многогранен, то дети бегающие между улиц или лепящие снеговиков на площадках, то угрюмые взрослые, с бутылкой в руке. Даже цветники у домов хранили свои секреты: в одном ты увидишь весной прекрасные цветы, которые бережно высаживали пенсионерки, а в другом найдешь закладку, так же бережно оставленную наркокурьером. Если город это отдельный микроорганизм, то у него явно биполярное расстройство, ведь настолько быстро менять свое настроение не подвластно ни одному здоровому организму. На стенах домов ярко выделялись граффити, оставленные не безызвестными дворовыми художниками. Казалось будто весь район принадлежит лишь Хану и Ликсу, куда не посмотри, везде увидишь их особенный почерк.Sound: ATL - В унисон
Заходя в квартиру, Минхо невольно сравнивал ее со своим жилищем: тут чувствовался уют. Да, жили не богато, не было свежего ремонта, но было чисто и вкусно пахло. – Так, ну вообщем, это моя комната, – Хан открыл дверь в свою комнату и развел руки в стороны, – извини за бардак, я не ждал гостей, если честно. Подожди меня тут, пожалуйста, а я сделаю нам чай. Минхо прошел в комнату и начал оглядываться: на стенах развешаны постеры начиная от старых рок-групп, заканчивая постерами с реперами, но среди множества плакатов так же клочками висели выдранные из альбома листы с эскизами, написанными Джисоном. На кровать накинут серый плед, но так небрежно, что сразу видно, сделано это было явно в попыхах. Стол завален альбомами, тетрадями разных форматов, ручками, маркерами, карандашами. Среди всей этой груды, казалось бы, мусора можно было разглядеть несколько пар проводных наушников. Под столом, там где Хан нашел самое лучшее место для учебников, валялись фантики от батончиков и скуренные пачки сигарет. Минхо нравилось смотреть на его комнату, он будто бы в душу Хана заглянул, где царил одновременно хаос из фантиков, и нечто прекрасное и завораживающее, как его эскизы на стенах. Проходясь по поверхностям комнаты кончиками пальцев, в груди, словно первый луч весеннего солнца, что-то теплое появлялось, что-то чарующее было в этом бесконечном хаосе. На столе Ли заприметил заваленный тетрадями и пеналами с маркерами альбом, обычный альбом, со сбитыми углами и судя по коричневым пятнам, Джисон пару раз пролил на него чай или кофе. Пролистав пару страниц альбома, Минхо не нашел там ничего нового для себя: уменьшенные зарисовки будущих граффити, парочка из них уже красовались на стенах БИОСа, что-то похожее на эскизы для тату, рисунки персонажей из онлайн игр и аниме, но перевернув на последнюю страницу – глаза его заблестели, а улыбка, словно у Чеширского кота, расползлась по лицу. Несколько последних страниц были расписаны только его именем. В разных вариациях, шрифтах, разными способами и цветами, но на них было только одно имя «Ли Минхо». Если бы это был кто-то другой, его одноклассник или чувак с района, он бы подумал «Ну и ебанат, по ебалу бы тебе настучать», но в случае с Джисоном, сердце только сильнее забилось. Сердце трепетало, а Минхо, буквально, поплыл лишь от одного взгляда на эти страницы. В голове сотня вопросов, но ответ на них надо вытащить щипцами из Джисона. – Чай готов, пошли на… нахуя ты это взял?! – Джисон тут же подлетел к своему столу, где стоял старший, – отдай сейчас же! – Не, нихуя, – Минхо поднял руку с альбомом вверх, чтобы младший точно не стащил листы обратно к себе, – попробуй отними, я это забираю с собой! – Зачем он тебе? – За «надо»! Под сердцем хранить буду, под подушку положу – спать с ним буду, а может и дрочить буду, какая разница, я у тебя это конфискую! Джисон все же пытался опустить руку с альбомом, но старший сопротивлялся на славу. – Ну раз так, – Хан хитро посмотрел на Минхо и улыбнулся, – то получай! Воспользовавшись уязвимостью старшего и его поднятыми руками, Хан, в прямом смысле слова, напал на Минхо с щекоткой, а тот, в свою очередь, согнулся пополам и с звонким смехом пытался отбиться, лишь альбом из рук не выпускал. Стоять на ногах было уже тяжело, хотя бы от того, что они оба задыхались от смеха и от попыток бороться друг с другом, они кружили по комнате, будто вальсируя, только в согнутом состоянии и при этом выкрикивая маты, которые заглушал смех. Хан не боялся использовать запрещенные приемы, он залез старшему под футболку и кончиками пальцев пробегался на его выступающих ребрах, а Ли лишь мурашками покрывался от этого и напрягался сильнее. Они бы исполняли этот вальс гопников еще очень долго, только вот у Джисона не комната, а минное поле, и на одну из таких мин, в лице фантика из под конфеты, наступил Минхо и завалился на гору вещей, будто специально подготовленную у шкафа. Джисон тоже завалился, только на Минхо и в последний момент успел руки по обе его стороны расставить, чтобы не вмазаться старшему прямо в лицо. У Ли победная улыбка на лице, а у Джисона глаза размером с медную монету, а на щеках румянец проступает. Не думая, Ли тут же кладет свои ладони на спину Джисона, водит лишь кончиками пальцев по позвоночнику, а глазами ловит смущенный взгляд сверху и слышит, как Хан слюну сглатывает. Но он не сопротивляется, наоборот, расслабляется: колено между ног старшего поставил для опоры, глазами губы чужие изучает, хоть на щеках и рассветы проявляются, он не уходит и не пытается: – Хани, давай поговорим, прошу тебя, – Ли положил одну руку на щеку Джисона и аккуратно пальцем погладил ее, – мне правда важно обсудить это, вдруг я все не так понял. – Мы поговорим, – шепчет Хан, – обязательно поговорим, только может сначала повторим Новый год? Хан приблизился к губам старшего настолько близко, что своей кожей почувствовал, как тот воздух в себя втянул. Оставались какие-то чертовы миллиметры и они бы заново ощутили то долгожданное чувство, как на Новый год, но с коридора послышалось: – Сынок, привет! Я дома! Хан быстро вскочил с Минхо. Он тут же забыл и про альбом, и про то что старший до сих пор на полу валяется, а сразу помчался к матери в коридор. Пребывая в некотором шоке, Минхо пролежал еще с пол минуты с вытянутыми уточкой губами на полу, и лишь потом сообразил подняться. Пока младший был занят разговорами с мамой, он все же утянул заветный альбом в свой рюкзак, лишь бы младший не очухался о его пропаже.***
Sound: VMVNVT - Касаемо нас
Хёнджин стоял в подъезде, слегка прислонившись к холодной стене, и медленно затягивался сигаретой. Феликс зашел к себе в квартиру пару минут назад и попросил подождать, пока он переоденется. Табачный дым поднимался к крашенному, уже облупленному потолку, создавая легкую завесу, которая в свою очередь создавала иллюзию и отделяла его от внешнего мира. Он смотрел прямо перед собой, и в голове проносились мысли о блондине. Каждый раз, когда он видел его, сердце Хёнджина чувствовало себя чем то инородным. Это было странное, но приятное ощущение, которое он не мог объяснить. Феликс всегда был довольно ярким, полным жизни и искренности. Тому палец в рот не клади, откусит по локоть. Хвана это цепляло. Честность. А когда Ли улыбался, у брюнета подгибались колени. Вот что-что, а подобного диссонанса он объяснить не мог. У веснушчатого была внешность ангела, обросшего образом чего-то грубого с привкусом крови. Это цепляло ещё сильнее. Сигарета медленно догорала, а Хёнджин тем временем осознавал то, как постепенно привязывается к человеку, который его даже своим другом называть не хочет, чего уж говорить о чем-то большем. Он вспоминает их совместные прогулки с компанией, разговоры в БИОСе и моменты, когда они просто молчали, наслаждаясь компанией друг друга. С каждым днем его чувства становились все сильнее, и это пугало его. Ведь кроме него, они никому не всрались, если говорить откровенно. Он не понимал, как Феликс воспринимал их общение. Тот, то отдалялся, то прижимался во сне, как было в новогоднюю ночь. Вероятно блондин этого не помнит, ведь был тогда пьян и спал, пуская слюни на плечо Хвана, но старший помнил, ему тогда не спалось. Хёнджин боялся, что излишняя искренность с его стороны может все испортить. Хотел подступаться медленно, шаг за шагом. Но в то же время, внутри него росло желание стать с веснушчатым ближе, изучить его от корки до корки, понять, что за демоны скрываются под подошвой ботинок с гвоздями. И если понадобиться, самому под эту самую подошву залезть, дать утоптать себя в грязь. Он сделал последнюю затяжку, а затем выбросил окурок в старую банку из-под кофе, расположенную кем-то на подоконнике. Парень глубоко вздохнул и услышал щелчок двери за спиной. В тот самый момент он понял, что не может больше молчать. Если его чувства это то, о чем он думает, то Хёнджин готов ко всему, даже если это будет сложно. Главное – быть честным с самим собой и с Феликсом. В тусклом свете подъезда, где запах табака смешивался с холодным зимним воздухом, Ли посмотрел на Хвана иначе. Стоит весь такой, себе на уме, романтик, пригревшийся, словно щенок которого приютили. Вот же ирония. – Домой к себе не пустишь? – произнёс старший наигранно, но его голос выдал больше, чем он хотел сказать. Феликс покачал головой, пряча под выпущенными волосами из шапки глаза и в привычной себе манере закатил их. – Еще куда? – ответил блондин, провернув ключ в замочной скважине. – В сердце. – Покурим? – проигнорировав только что сказанные слова, спросил Ли. Хёнджин усмехнулся и не мог отвести взгляд. В его груди разгоралось что-то теплое, или даже горячее, и он чувствовал, как его сердце набирало скорость на спидометре до предела каждый раз, находясь рядом с этим грубияном. – В новогоднюю ночь ты был по смелее. Феликс вскинул голову и сведя брови, хотел было уже спустится на улицу, как брюнет, схватив его под локоть, развернул к себе. – Не хочешь узнать о чем я говорю? – Не особо. Хван опускает глаза и приторно улыбается, что у Ли аж зубы сводит от сладости. – Ты ведь обнимал меня, когда все легли спать, говорил что нравлюсь, я знаю что это все не пиздеж. Ещё скажи, что не помнишь… Младший впитывает его слова, мысленно соглашается со всем кроме последнего, ведь помнит все до мельчайших деталей, но по рукам себя бьет, не давая морочить голову ни себе, ни ему. Сам до конца ещё не разобрался. – Нам пора, пацаны ждут. – Да стой же, – Хёнджин наступает, вжимая его спиной к холодной стене подъезда. На мгновение и сам теряется, во взгляде ищет намеки на боль или испуг, хоть что-то, что могло бы оттолкнуть себя от него, но ничего не находит. – Че ты заднюю даешь? Думаешь, я не вижу как тебя самого тянет ко мне? Я не дурак, Фел, и я тоже этого хочу. Чего ты боишься? «Бессмысленный вопрос», – подумал Ли. Бессмысленный, потому что ответа на него у него в арсенале не имеется. Он боится своего же недоверия? Или же, неискренности со стороны старшего? Или иллюзию того, что все это ложь, но на деле не так? Он не знает. Феликс запутался окончательно, и как бы ему не хотелось подпустить Хёнджина хоть на миллиметр ближе к себе, внутри что-то чешется и скребется, заставляя отойди на два шага назад. Но сейчас, когда он стоит настолько близко, когда он ощущает его дыхание на своих веснушках, то, когда он так нависает над ним, выдавливает из него весь страх и настолько пронзительно смотрит, дышится легче. Руки правда все ещё дрожат, еле держа тлеющую сигарету, но уже не страшно. – Сейчас? Ничего. Хван делает шаг ближе и следит за реакцией, взгляд падает на дрожащие ресницы, на солнечные веснушки и пухлые губы. Ждёт, что его оттолкнут, пошлют или ещё чего, но Феликс лишь следит за его руками, что сами к его шее тянуться. Ли думает о том, что хватит уже сбегать от Хёнджина, сжигать мосты и томится в ожидании следующей встречи и смс, хватит выстраивать стеклянные стены, что в итоге все равно в крошку осыпятся, хватит сбегать, даже если не от него, то от себя точно. Он самолично свое сердце в крепкие руки кладет, всматривается в глаза напротив и ныряет в их омут с головой. Губы встречаются осторожно, почти не касаясь друг друга, ловя легкие оттенки чувств и пытаясь прощупать почву. Брюнет дышать боится, кажется, одно неловкое движение, и Феликс резко передумает. Снова закроется, заколотит окна, замок повесит и при желании, даже на порог не пустит. Но он не закрывается, сам тянется в ответ, сам, бросая не докуренную сигарету на пол, за ворот куртки хватается и притягивает к себе. Хёнджин же задыхается. Его буквально размазывает, когда в рот проникает чужой язык, размазывает настолько, что приходится руку о стену опереть, лишь бы не свалится в обмороке. Он одной ладонью ближе за шею тянет, а второй равновесие держит, пока ткань на плечах натягивается и чуть ли не трещит, сил блондину не занимать. Губы горят, словно солнцем зацелованные, но это лишь пыль в глазах, обманка, иллюзия, ведь на данный момент, то самое солнце действительно целует его. Освобождая себя от предрассудков, прощается с остатками разума и полностью отдается новым ощущениям, что внизу живота узлы морские вяжут. Они целуются долго, обмениваются дыханием, ранее смешанным с дымом, терзают губы друг друга, оставляя все проблемы и мир за железной дверью подъезда. Сейчас есть только они одни, неровно бьющиеся сердца и руки, что растворяют зимний холод, горячими касаниями. – Ну все, – выдыхает Хёнджин в уже покрасневшие губы и снова ловит их, слегка прикусывая, дабы в чувства красивого привести. – Все-все. Не остановимся и я точно сгорю. – Что? О чем ты? – рвано произносит Феликс, восстанавливая дыхание. Его пальцы все ещё дрожат и он несмело прячет их в карманы, смущено уводя взгляд. – Ничего, лучик, – брюнет перехватывает одну руку Ли, делая пару шагов назад и спускаясь по лестнице. – Нам и правда пора, время поджимает. Младший расслабляется, ощущая, как Хёнджин своим большим пальцем его ладонь поглаживает, ненужные думки на второй план отводит, собираясь с мыслями и оценивая свое новое прозвище. Конечно, он отпустит его руку как только в поле зрения кто-то появится. Конечно, он не покажет не единой эмоции, когда рядом с ними кто-то будет. Конечно, ему все это надо переварить. Но сейчас, пока они вместе, пока их никто не видит, и, пока есть хоть небольшая возможность, он крепче сжимает руку Хвана и выдыхает, смотря в затылок человека, который его внутренний мир с ног на голову перевернул. Пять минут, хотя бы ещё каких то пять минут ему хотелось бы ощущать то, что он чувствует сейчас. Но время беспощадно, а кулаки соперников ещё беспощаднее, поэтому Феликс отключается и остановившись на секунду, под вопросительные взгляды Хёнджина, покрепче зашнуровывает свои берцы с торчащими в разные стороны гвоздями.***
Sound: Каста - Вокруг шум
На часах скоро пробьет полночь, на небе проявляются первые звезды, морозный воздух щекочет ноздри, а дым вперемешку с паром изо рта клубился и в воздухе развеивался. Чан сидел в ожидании парней и своих, и чужих, на излюбленных ранее трубах. За спиной кошки бродили уличные, терлись о куртку, в надежде получить лакомство или чуть заботы. Как по часам, с разных сторон, за гаражи начали подходить ребята: первым пришел Чанбин, взглядом он уже был готов убивать, при чем в прямом смысле, смотря на него, Чан надеялся, что он нигде монтировку не прячет. Следом за ним явились Минхо и Хан, и, если старший был до безумия спокоен, что даже легкая улыбка была и глаза блестели, то младший явно нервничал, рукава одергивал, губу покусывал. Последними пришли Феликс с Хёнджином, Чан удивился, что они пришли вместе, ведь атмосфера между этими двумя напряженная, между ними искры били, да такие, что только с помощью одной спички можно было олимпийский огонь зажечь. – Ну что? Все в сборе? Солнечные минут через пять уже должны подойти, если не слились только, – Чан спрыгнул с труб и встал в центр своей компании. – Смотрите, парни, сначала мы говорим. Объясняем на человеческом, где они не правы и что делать нельзя, а по результату разговора будет понятен итог. Но пизделовки сегодня не избежать, у меня у самого уже кулаки на этого Джастина чешутся. – Поняли, не ссы. – Эй, пацаны, – свистнул какой-то парень выходя из-за гаражей со своей компанией, – это вы тут БИОСовские? – Ну мы, – Феликс вышел вперед и басом спросил, – а вы кто? Хули надо тут? Шли бы подобру-поздорову, тут стрелу забили. – Да мы в курсе. Нам Чонин все рассказал, он сосед наш. Сказал, что пацанва с соседнего района понятия путает, на девок руки распускает, понты тут свои крутят, мы по его просьбе на помощь пришли. Я его деду по гроб обязан, так что не обессудьте, мы сегодня с вами на вечер братишки. Чан усмехнулся о вспомнил слова младшего, что он найдет способы помочь им, и ведь правда нашел. Теперь количество людей сравнялось, все по честному будет. – Минхо, – подозвал его к себе Чан, – слушай, будь рядом с Чанбином, а то зная его вспыльчивость, что-нибудь точно учудит. Ли кивнул ему в ответ и подошел поближе к Бину. После небольшого знакомства и дружеского перекура, за гаражи все же пожаловали Солнечные. Выглядели они очень уверено в себе, их главарь – Джастин, шел впереди: – Здарова, так это вы нам стрелу назначили? – обратился Джастин к ребятам. – Ага, поговорить надо, хотя мы это уже обсуждали, – Чан вышел вперед и подошел практически вплотную к Джастину, – мы же летом договорились, после того как Наби бойню устроил, что вы – у себя, мы – у себя, и друг друга не трогаем, а вы что? – А что мы? – Солнечный криво ухмыльнулся и сплюнул к себе под ноги. – А ваши сначала нашего избили из-за сигарет, сегодня нашу девчонку обидели. Не по договору это, не находишь? – кровь в жилах уже закипала, а челкастый главарь будто намерено его изводил, смотрел высокомерно. – И че? Значит, как ваш громила наших девок шпехает, так ничего, а как мы вашу шлюшку по кругу хотели, так катастрофа? – Да ты ахуел, блять! Чанбина, который и без того старался себя сдерживать, все же прорвало. Джастин даже не успел среагировать, как Бин тут же подлетел к нему и со лба в нос ударил. Солнечные, увидев, как из носа главаря хлынула кровь, а разъяренный Чанбин, его за челку таскает и в асфальт вминает, сорвались с места и налетели на остальных ребят. Удары летели один за другим, кулаки витали в воздухе, словно птицы сбежавшие из клетки, раздавая глухие звуки по телу противников. Издалека это было похоже на совсем неграциозный танец: кровь на лицах, руках, капли на снегу. С помощью Чонина драться было легче, выходило ровно один на один: Чанбин продолжал забивать и втаптывать в снег солнечного главаря, а остальные занимались его ребятами, которые с собой на подмогу притащили и кастеты, и палки, только их это не спасало, ведь БИОС за своих стоит горой, нерушимой стеной, о которую только разбиться можно. Джастин уже лежал на снегу, а Чанбин продолжал ногами из него дух выбивать, близкие солнечного главаря тоже на последних силах дрались, ими занимались Чан и Феликс. Среди всей суматохи, никто не заметил, что Джисону будто руки развязало: он повалил одного из парней, своими коленями его руки к земле прижимал, а руками продолжал наносить удары, да такие, что вместо лица его противника, скоро фарш останется, а он не останавливался. Глаза словно яростью налились и не видели, что он творил, эмоции в голове все чувства отключили, и прокручивали недобрые воспоминания. Хан потерял контроль. Внутри него развернулась настоящая буря, он словно пружина, которая была сжата до предела и ее наконец отпустили. Сердце бешено бьется, кровь бежит по венам с такой скоростью, что в уши отдает сердечные удары, дыхание сбитое, поверхностное, будто совсем не дышит. Все чувства и эмоции смешались в единый коктейль, который смешивать нельзя, иначе получится взрывоопасная смесь. Взгляд его был острый, холодный, не выражающих никаких эмоций, только плотно сжатые губы и редко раздувающиеся ноздри придавали его лицу человеческий вид. С каждым ударом он выбивал из противника душу, а из себя выбрасывал скопленные за долгое время эмоции, а воспоминания, лишь сил придавали и не давали остановиться. Драка заканчивалась, а Джисон продолжал бить. Удар. Еще удар. Солнечный уже кровью захлебывается, но удары не останавливаются. – Да оттащите его кто-нибудь, он же убьет его! – крикнул дружок бедолаги. Феликс и Минхо, переглянувшись, за руки Хана схватили и уложили лопатками на снег: – Эй, Хани, все хорошо, успокойся, – Минхо пытался удержать Джисона, который норовил продолжить свое кровавое дело, – дыши, Хан! – Да блять, Джисон, хватит уже, не рыпайся! – Ликс набрал в ладони снег и умыл им Хана. Джисон пришел в себя, он снова нашел в себе силы для контроля. Чувства на место приходят, агрессия угасает, адреналин в крови падает, на смену этому приходит осознание происходящего. Он смотрит на руки свои, со сбитыми костяшками, которые все в крови, и не только своей, смотрит, как Солнечные парня с Земли поднимают, а тот еле ноги плетет, пока его тащат обратно к себе на район. – О боже, что я наделал? – Хан смотрит на свои руки и не верит глазам своим. Он опять сорвался, опять контроль потерял, он ходит по кругу из агрессии и сожаления. – Хани, все хорошо, ты слышишь меня? – Минхо рядом на корточках сидит и с волнением в глаза заветные заглядывает, он попытался руку к его лицу протянуть, но Хан отпрыгнул от него, будто от кипятка. – Нет, не трогай меня, мне нужно домой. Извините, парни... за все извините! Хан убежал не оборачиваясь. В глазах собирались горячие слезы, он снова сорвался. Неужели придется начинать все сначала? – Ты знаешь, что с ним? – Ли с надеждой посмотрел на Феликса, но тот лишь в ответ головой повел. – Нет, не думаю, что что-то серьезное, ему надо успокоится, может он сам от себя такого не ожидал, выясним все, не ссы, Ромео. – Да ну тебя, мелкий. По-крайней мере солнечные больше точно не сунутся, особенно после того, как Чанбин Джастину его шторку на голове выдернул. Где-то на трубах раздался смешок Чана, смотрящего на валяющийся клок волос на снегу: – Кстати, Минхо, не знал, что ты на шпагат умеешь садится, нихуево ты тому парню с ноги прописал. – Чан закуривая сигарету смотрел на Ли, вспоминая как краем глаза видел, что тот дерется словно Брюс Ли из старых фильмов. – Да бля, я же на танцы ходил мелким, а растяжка осталась. Минхо рухнул рядом с Чаном на трубы и прикурил от его сигареты. – Хо, станцуешь нам как-нибудь? – Хенджин, вытирая уже запекшуюся кровь с рассеченной брови, смеясь, посмотрел на Минхо, а тот лишь в ответ отмахнулся. – Ну что парни, по домам? Честь девушек и территорию района отстояли, можно и поспать, – Чан потянулся, спрыгивая с труб, – Ликси, погнали домой, а то нас скоро мамка хватится.