Б.И.О.С.

      31 декабря.              В городе суета, людей стало в несколько раз больше, будто они плодятся почкованием. В магазинах стоят километровые очереди за горошком, а самые умные, уже наотмечались до такой степени, что жёны тащат их домой. Маленькие дети цепляются за продуктовые пакеты, чтобы не отстать от родителей, а подростки, наоборот, пытаются выпасть из их поля зрения.              Среди этой суматохи, на центральном перекрестке города стоят они: Хёнджин и Чанбин. Как и договаривались ранее, родители Хёнджина сняли ему и друзьям квартиру до конца учебного года, поэтому они с Чанбином, как те самые богатые Буратино, договорились купить продукты на всех и дождаться остальных ребят в центре. Время уже не идет, а стремительно бежит, Хван и Со устали стоять и ждать их, а идущий снегопад скоро сделает из них снеговиков с пакетами:        – Блять, да где их носит то?! – Чанбин возмущался уже минут пятнадцать, подпрыгивая в попытках согреться.        – В душе не ебу, договаривались же, а мы тут как долбоебы с пакетами стоим, щас на сугробе поляну и накроем, – Хван от скуки уже слепил мини снеговика и вставил ему вместо морковки потушенный бычок, в надежде хоть как-то время скоротать.        – О! Смотри! Это Чан, значит за ним должен пиздюхать Ликси и мелкий, что-то тащат даже, – Чанбин показал в сторону идущего Чана. Тот нес какую-то непонятную коробку, а за его спиной виднелись две фигуры в шапках деда мороза, которые кидались друг в друга снежками.              Хёнджин редко видел такого счастливого Феликса, чаще он его видел каким-то хмурым и насупленным, особенно когда он оставался с ним наедине. За прошедшие недели их отношения стали мягче, но холод порой проскакивает. Увидеть улыбку на лице блондина уже было его личным новогодним желанием, которое он тайно оберегал в своем сердце. Недоверие Феликса чувствовалось на кончиках пальцев, словно их резко окунули в ледяную воду, но Хёнджин прекрасно понимал, чем он заслужил такое отношение младшего и старался сгладить всевозможные острые углы между ними. Он чувствовал, что Феликса он тоже интересует, не зря же тот постоянно рассматривает его в БИОСе или внимательно слушает его истории, хоть и делает вид, что это не так; не зря рефлекторно тянется ему что-то подать или помочь, но потом тут же останавливает себя. Между ними было миллион разных звоночков, которые скорее были похожи на колокола, но Феликс с абсолютным упорством вставлял в уши беруши и делал вид, что звенит это где-то там далеко, точно не между ними двумя. Их отношениями даже Чан заинтересовался, осторожно наблюдая за их молчаливыми гляделками. От Чана Хёнджин услышал только две вещи: «Если сделаешь ему больно – убью» и «Если хочешь, чтобы он тебе открылся – жди», но и этого ему было вполне достаточно. Ждать Хёнджин умеет, а подождать такого как Феликс того стоит, он в этом уверен.              Пока Хёнджин был в своих раздумьях и молчаливо наблюдал за приближающимся и смеющимся блондином, он совершенно не заметил, как это самый блондин зарядил ему снежок в лицо, а пока Хван стряхнул остатки снега с лица, блондин уже оказался прямо перед ним:        – Че зыришь? – грубый голос тут же провибрировал по барабанным перепонкам возвращая Хёнджина в серую реальность.        – Да так, снегом любовался.        – Надеюсь, он тебе вблизи особенно понравился.        – Не представляешь, насколько, – Хёнджин улыбнулся одними уголками губ смотря на порозовевшие, от холода, веснушчатые щеки, а Феликс сам с него взгляд не сводил, смотря в глаза с намокшими, от снега, ресницами.        – Закончили любезничать? – позвал их Чан, – кого мы еще ждем? Минхо сказал, что он придет ближе к ночи, там какие-то дела у него.        – Тогда только Хана, девочки тоже сразу на квартиру придут, они сначала все у Йеджи собираются, потом берут с собой что-то из жрачки и приходят к нам, – Чанбин посмотрел на часы и начал озираться по сторонам, выглядывая каштановую макушку, которая тоже опаздывала.              Собравшаяся компания поставила все свои пакеты с едой и коробку с выпивкой – которую Чан раздобыл в магазине у дома – на сугроб, и теперь обсуждая планы на ближайший вечер стали ждать Джисона.              Хан не заставил себя долго ждать и уже через пару минут ребята увидели, как Джисон выходит из-за угла дома и тащит два огромных пакета, которые если друг на друга поставить, то выше него будут.        – Разве вы договаривались, чтобы он что-то принес? – Чанбин уставился на Чана сводя брови к переносице.        – Нет, мы же договаривались, что только старшие с собой что-то приносят, а мелочь нет, – за спиной Чана послышалось цоканье двух «мелочей», которые видимо никогда не избавятся от своих прилипших кличек от старших, – не цокайте там, лучше посмотрите на него… как он тащит все это?        – Да хуй его знает, я ему удивляюсь еще с первого дня появления в школе, – Чонин выглянул из-за спины Чана и тоже уставился на Джисона, который подходил к пешеходному переходу и тащил нечто в пакетах.        – Лишь бы не наебнулся, переход то скользкий, – только договорив за собой предложение, Феликс тут же тяжело выдохнул и прикрыл глаза, ведь Джисон все же наебнулся на злосчастном переходе, а сверху его еще и придавило одним из огромных пакетов. Старшие тут же ринулись ему на помощь, а Феликс и Чонин сдерживая хохот остались ждать их у импровизированного склада с продуктами.              Пока старшие соскребали с асфальта угорающего над собой Хана, Чанбин и Чан забрали его пакеты себе и потащили к ребятам:        – Блять, Джи, ты что хоть тащишь? – Феликс пытался разглядеть в черных пакетах хоть что-то, но они были крепко завязаны на узлы.        – Как что? Елку!        – Какую, нахуй, елку? Ты где ее взял? – Хёнджин принялся развязывать меньший из пакетов, который был забит доверху пластиковыми елочными игрушками, мишурой и прочими украшениями.        – Ты елку купил? – Феликс с неверием во взгляде смотрел на своего друга, который лишнюю копейку на булку в столовке не хочет тратить, а тут целая елка, да еще и с игрушками.        – Я тебе богатый буратино что ли? В падик кто-то выбросил, я ее и забрал, че добру пропадать?        – Подожди, ее прям в мешках выбросили или она просто между этажей стояла? – Чан прищурено смотрел на ничего не понимающего, но ужасно довольного Хана.        – Между этажей, я вышел из квартиры, она на лестнице стоит, ну я и подумал, че она пропадать-то будет, нам нужнее. Я поэтому и опоздал, пока пакеты нашел, пока то, пока сё, – не успев договорить Джисон услышал, как компания парней разразилась смехом, да таким, что у Чанбина слезы из глаз текли, а Чонин пополам согнулся, – что смешного?        – Хан, это какая-то бабулька так подъезд нарядила, а ты её елку спиздил, – Феликс еле слова от смеха выговорить мог, а вот глаза Хана увеличились до размера луны.        – Пиздец, кто ж знал… в моем родном городе так никогда не делали, – Джисон уставился взглядом в одну точку, почесал замерзший нос и сделал вывод, – ну, получается, я теперь криминальный авторитет, елку я ей не верну, нехуй ее ставить в падик, пусть спасибо скажет, что я ее спиздил, так бы ее кто-нибудь по пьяни сжёг и всё. Ну все, хватит разглагольствовать, погнали на хату.              Хан снова схватился за свои пакет и пошел в сторону от ребят.        – Эй! Джисон, – окрикнул его Хёнджин, – Квартира в другой стороне.              Услышав тихое «Да блять» Феликс снова рассмеялся и уставился на своего друга, который тащился к ним обратно со своими пакетами. Пока парни шли до квартиры, они делились друг с другом смешными историями с прошлых новогодних праздников и не только. С лиц не спадала улыбка, настроение было приподнятое, им предстоял первый новый год в такой большой компании. Раньше они, конечно, тоже собирались, но только впятером, а в этом году их уже намного больше.              Подходя к одному из панельных домов, Хёнджин вручил свой пакет Феликсу, чтобы найти ключи в карманах. Феликс, конечно, немного прихуел с такого резкого поворота событий, но пакет все же принял и молча уставился на Хвана. Квартира оказалась достаточно большой, родители Хвана не пожалели денег для своего сына: две просторные комнаты, одна из которой была спальней с кроватью и диваном, в гостиной было несколько диванов, пара кресел, шкафы и тумба с небольшим телевизором.        – Ну и хоромы, – Чонин прошелся по коридору, оглядывая квартиру, – да тут нам всем жить можно и даже мешаться не будем.        – Ага, я, когда матери сказал, что нас больше десяти человек, они вообще дом хотели найти, но в речной вы бы не пошли, наверное, поэтому нашли тут, – Хёнджин уже стоял на кухне и разбирал пакеты, которые ребята притащили с собой.        – Ну и правильно, нехуй в вашем речном делать, – буркнул себе под нос Феликс и пошел в гостиную за Джисоном, который уже елку начал из пакета доставать.              Все парни были чем-то да заняты: Чонин настраивал телевизор, чтобы ночью они могли послушать музыку и традиционное поздравление президента, Чан и Хёнджин занимались сборкой стола, Чанбин разгребал имеющиеся блюда, периодически подтыривая еду из тарелок, а Феликс с Джисоном ушли в туалет покурить, обустроив там местную курилку:        – А где Минхо? Он не придет что ли? Вроде договаривались, что только девчонки позже подойдут, – сбрасывая пепел с сигареты спросил Хан.        – Придёт, Чан сказал какие-то дела или проблемы с семьей, он придёт позже, а что? – Феликс улыбнулся и прищурил глаза глядя на Джисона, – Волнуешься, что ли?        – Да нет, просто интересно.        – Ага, а чего покраснел-то?        – Ничего я не покраснел, просто накурили тут, дышать нечем.              Ли смотрел на своего смущенного друга, который глазами тапки на ногах изучал, а щеки его алели будто закат. Он давно уже заметил, что эти двое странные взгляды друг на друга кидают, и если с Минхо всё было понятно после того случая в гардеробе, то Джисон оставался одной большой, вечно смущающейся рядом с Минхо, загадкой, но видимо ее разгадка как раз и была на этих розовеющих щеках:        – Минхо классный, он может тупить иногда, может быть грубым, но он никогда не соврет. Он как раскрытая книга: по нему всегда видно есть ли у него проблема или что-то его тревожит, только вот сам он редко в этом признается, он привык решать все в одиночку. Он с Чанбином очень помогли нам, когда мы только переехали сюда. Так что если все эти ваши переглядки и прогулки вдвоем после школы не просто из уважения к старшему, то тебе не стоит так сильно из-за этого переживать и каждый раз смущаться, у нас все нормально относятся к любым отношениям, – Феликс положил руку на плечо своего друга и заглянул ему в глаза. Хан молча смотрел на него, но по глазам было видно, что слова Феликса были нужны ему.        – Спасибо, – шепотом ответил Хан, получив в ответ легкую улыбку от Ликса.              Они только снаружи выглядели как серьезные пацаны, способные ебала разбивать каждому встречному, а души их были хрупче самого чистого хрусталя, хоть внешний мир и старательно делал все возможное чтобы запачкать эту чистоту. Но так часто происходит, что за самой сильной броней скрывается что-то тонкое и нежное, будто цветок лотоса. Парни простояли еще несколько минут в табачной дымке тихо обсуждая что-то настолько личное, о чем не поговоришь в большой компании, то, о чем можешь рассказать только самому верному другу и товарищу, который поймет тебя с полуслова и не осудит. Они бы стояли так до самой ночи, только вот крик Чанбина о том, что девочки уже подходят к дому, а у них еще стол не накрыт, не дал им этого сделать.              Выходя из туалета, остальные парни носились по квартире и расставляли тарелки, бокалы, стаканы, контейнеры с салатами, заботливо приготовленные мамами, и расставляли бутылки с алкоголем, которые так же заботливо купил Чану их дедуля сосед. Пока они накрывали на стол, Хан осторожно подливал в себе бокал ближайший под рукой алкоголь, и к моменту, когда в квартиру пришли девочки, ему было уже достаточно весело, а огонек в глазах блестел ярче обычного.        – О-ой, девчоночки пожаловали, – улыбающийся во все тридцать два Хан вышел в коридор.        – Ясно, Джисон уже отмечает, – Лиа повесила свое пальто на вешалку и вручила Хану пакеты, – на вот, отнеси за стол, мы тут с девочками покушать приготовили.              С приходом девочек компания явно повеселела, остался только один гость и они все будут в полном сборе.              Как Минхо и обещал, он пришел ближе к ночи, вид у него был максимально уставший, даже можно сказать заебанный, но чем он занимался весь день он так никому и не сказал. Через пару часов будут стучать куранты, компания уже навеселе: Рюджин подключила свой телефон к колонке и притворяясь местным диджеем, крутила перевернутые кверху дном тарелки на столе, включала музыку из своего плейлиста, ребята смеялись и танцевали, Феликс баловался с гирляндами, найденными Джисоном и устраивал подобие светомузыки, только Минхо сидел в одиночке и смотрел на развлекающихся ребят.              Что творилось в его голове знал только он, но теперь он даже не мог ни с кем поделиться своими мыслями. Для всех он сегодня решал проблемы с семьей, но только он и Вьюрок знали всю правду. Сегодня Скопа возил его по району и рассказывал местные правила, хотя обычно он и делает это по ночам, но в новогодней суете всем абсолютно плевать на происходящее вокруг, на них даже внимания никто не обращал. Минхо сначала боялся ехать один со Скопой, но Вьюрок уверил его, что он тут чуть ли не единственный, кому можно довериться, что Скопа не только учил его, но и заботился о его безопасности, в отличии от остальных. Ли и доверился, поэтому пол дня провел на заднем сидении машины, и слушая рассказы о том, чем ему предстоит заниматься, радовало его только одно, что все дела он будет делать вместе со своим другом. Каждый раз, когда Ли говорил о Вьюрке, как о своем друге, в зеркале заднего вида Минхо видел взгляд Скопы, только взгляд этот, на удивление, выражал лишь сожаление и жалость.              Сидя в кресле в углу комнаты, Минхо смотрел на своих друзей: как они улыбались и радовались предстоящему празднику и школьным каникулам, видел, как глаза их искрятся в свете мигающих гирлянд, слышал их звонкий смех, который набатом в уши отдавал и всё чего он боялся – потерять все это в одну из грядущих ночей. Он не боялся потерять себя или остатки своей семьи, он боялся потерять их, людей, которые для него значили больше, чем семья: Чана и Чанбина, которые за него горой были, которые всегда поддерживают и даже пару раз приютили у себя дома, пока родители сходили с ума от выпитого алкоголя; Феликса и Чонина, которые стали ему как родные младшие братья; Рюджин и Йеджи, которые хоть и делают вид, что сильные и независимые, но никогда не отвергали его помощь; Лиа и Юна, которые помогают ему с учебными проблемами и несмотря на собственную хрупкость прикрывают его своими спинами, если этого требует ситуация; Черен, которая выслушивала его, когда жить с родителями уже совсем не хотелось, и будто бы поделилась своими силами; даже Хёнджина он боялся потерять, хоть они и знакомы всего ничего, но он оказался абсолютно своим, которого не испортили деньги.              Но больше всех он боялся потерять Джисона. Он вызывал в нем странные чувства, с ним сердце залечивалось, он будто бы его боль заглушал, с ним мир казался настолько спокойным и размеренным, даже не смотря на его, порой, вулканический характер, который мог взорваться от чего угодно, с ним было спокойно. И даже сейчас, сидя в кресле, он видел много людей, но взгляд был приковал только к одному человеку, который смеется в голос, у которого глаза блестят как небо ночное, что даже на расстоянии кажется, что боль в душе затихает, а вместо нее расцветает какое-то приятное и теплое чувство и силы появляются из неоткуда. Все это он может потерять. Сегодня, завтра, через неделю или месяц, никто не знает. Тогда, на складе, его жизнь поделилась на две стороны и Минхо балансирует на тонком канате между кромешной тьмой и светом, который идет от друзей. Мысли стали невозможными, они накрывали такой безысходностью, что хотелось в окно выйти прямо сейчас, лишь бы перестать испытывать эти рвущие чувства, но сил хватило лишь встать и уйти в соседнюю комнату. Ему нужно побыть одному, в тишине, в темноте, принять себя нового и найти в себе силы и смелость продолжать жить и выбираться из этой птичьей клетки, но не одному, а с Вьюрком, друга он ни за что не бросит гнить там в одиночку.              В соседней спальне было темно, там не было украшений, не было света, лишь через окно падал свет от уличных фонарей, Минхо сел на диван: запрокинул голову на спинку, закрыл глаза, перед ним тут же мелькали картинки его прошлого, те моменты, когда он поистине чувствовал себя счастливым. В закрытых глазах начали скапливаться слезы, но он сдерживал их изо всех сил, как вдруг услышал, что дверь в комнату открылась, кто-то зашел и молча сел рядом с ним на диван. Он мог узнать его по запаху, он него всегда пахло одним и тем же порошком, сигаретами, но сегодня еще и алкоголем:        – Все хорошо, Минхо? – тихо спросил Джисон, и, судя по тому, как прогнулась спинка дивана, он тоже запрокинул на нее голову.        – Да, просто устал за сегодня, – Минхо боялся глаза открыть, ведь опять рядом с ним ему стало спокойно, будто он все плохие мысли из головы забрал, а вдруг, когда глаза откроет его рядом не окажется?        – Видимо сильно устал, никогда тебя таким еще не видел.              Ли не нашел нужных слов, чтобы ему ответить, но Хан все равно остался рядом, будто чувствовал, что старшему это необходимо.        – Можно вопрос? – Джисон смелости набрался (или смелости ему помог набраться алкоголь в крови).        – Конечно.        – Помнишь, тогда в раздевалке… ты пытался подкатить ко мне что ли?        – Да, глупо вышло, извини, – Минхо ответил так быстро, что сам не ожидал.        – Да нет, я не к этому, – Хан сглотнул густую слюну, скопившуюся во рту от волнения, – ты серьезно пытался подкатить ко мне? Зачем?              Минхо тяжело вздохнул, он не ожидал такого вопроса. Видимо алкоголь и правда развязал язык младшему, но может это и к лучшему? Может стоит ответить чистую правду, все равно Хан ничего не вспомнит на утро.        – Потому что ты мне нравишься, Джисон, и не просто как друг нравишься.              Хан молчит, а Минхо уже пожалел, что решил чистую правду сказать, надо было от ответа уйти, придумать что-то, тему перевести, все что угодно лишь бы не слышать молчание в ответ.        – Прикольно, ты мне тоже, – Хан улыбнулся и повернул голову к Ли.        – Что «ты мне тоже»? – Минхо решился открыть глаза, повернул голову к Хану, он тут же встретился с его блестящими глазами и улыбкой, которая раны залечивала.        – Нравишься мне тоже. Нравится, когда смотришь на меня, когда следишь за моими движениями, пока я рисую. Нравится, когда свою сигарету подкуриваешь, но отдаешь ее мне, такой знаешь, поцелуй на расстоянии получается, – Джисон тихо хмыкнул и снова улыбнулся одними уголками губ. – Мне много, что в тебе нравится, да и поцеловать я тебя был бы не против.        – Так поцелуй.        – Вот и поцелую.              Ли был уверен, что младший просто на словах такой смелый, но до дела так и не дойдет, но уже через пару секунд он почувствовал на своих губах чужие, отдающие недорогим и горьковатым алкоголем, губы. Первые секунды он даже не понимал, что произошло, но когда младший придвинулся ближе и положил свою ладонь на его щеку, то внутренний вихрь из эмоций затмил все остатки разума и он наконец-то ответил на поцелуй. Губы скользили друг по другу, а ладонь с щеки переместилась на шею старшего и сильнее притягивала к себе. Поцелуй растекался как мед, как невероятно теплая энергия, они будто оба отпустили все страхи и предрассудки в своих головах. Губы утягивали этих в двоих куда-то в другой мир, где не было проблем и страхов, где были только одни они, готовые принять чувства друг друга, со всеми вытекающими головными тараканами. Сердце стучало бешено, а кислород в легких заканчивался, но оторваться друг от друга не было ни сил, ни желания. Они совершенно забыли, что в соседней комнате их ждали друзья, совершенно забыли, что сегодня новый год, их мир заканчивался только на них двоих прямо сейчас. Но оторваться все же пришлось и Минхо взял на себя эту ответственность. Отстранившись от губ, он не сразу смог отодвинуться от Хана, у которого глаза сверкали, как самые яркие звезды на небе. Они просидели, смотря друг на друга еще несколько минут, пока из соседней комнаты не услышали крики Чанбина: «Ну, где вы там все, через десять минут уже поздравление будет, давайте собираться все!».        – Похоже это нас зовут, когда я пошел тебя искать, все были на месте, - прошептал Хан.        – Подождут еще пару минут, ничего страшного, у меня для тебя кое-что есть, – Минхо полез в задний карман своих джинсов и вытащил небольшую коробочку, – я долго думал, что могу тебе подарить, но решил остановиться на этом. С новым годом, Хани.        – Что это?        – Это кэпы для баллончиков, надеюсь, они подойдут тебе, и я дальше смогу любоваться на твое творчество.              Джисон раскрыл коробочку и увидел в ряд уложенный набор различных кэп, он давно хотел себе приобрести что-то подобное, чтобы пробовать рисовать более сложные граффити, но всегда было стыдно просить их у матери, которая концы с концами еле сводит. Он еще раз повертел коробку в руках и поднял взгляд на Минхо, который пытался его эмоции угадать.        – Охуеть, Минхо, это просто охуенно! – Хан кинулся на шею с Ли с объятьями и прижал его к себе так крепко, насколько только силы позволили, – только вот я ничего не подготовил в ответ, извини.        – Ты мне уже подарил свой подарок, поверь.              Они обнимались, пока не услышали стук по стене и поняли, что уже пора возвращаться к ребятам, которые их явно заждались.              Выходя обратно в комнату взгляд всех подростков был устремлен на них и среди всех только Феликс смотрел на эту парочку с легкой улыбкой, будто бы знал, что произошло за стеной.        – Давайте живее за стол, президент уже почти договорил, сейчас куранты будут! – Юна подталкивала ребят за стол, а Лиа уже тянула им два бокала с шампанским.              Как только праздничное поздравление и рассуждение о непростом прожитом годе закончилось – забили куранты, все стояли молча и по традиции загадывали желание. Никто никому не говорил о том, что они загадали, но Минхо был уверен, что у него и одного его друга желание будет одно «Справиться и выжить».              Как из динамика телевизора прозвучал бой курантов, за окнами яркими вспышками замигали фейерверки, рассыпаясь в небе цветной крошкой. Ребята радостно задвигали тосты, чокались и кричали «с Новым годом!» на всю квартиру.        – Пошлите на улицу, там кто-то из соседнего падика заряжает салюты, – Чонин отошел от окна и быстро натянул на себя куртку. – Ну че вы копошитесь, быстрее давайте, бенгальские огни взяли?        – Зажигалка у меня! – выкрикнула уже порядком подвыпившая Йеджи, спотыкаясь о чью-то обувь, выходя из ванной.        – Ты что, опять курила в ванной?        – Я парила, Чан, па-ри-ла, – она прокрутила вейпом у него перед лицом, моргая стеклянными глазками. – Зажигалка валялась на стиралке, не ебу чья она.        – Да пусть курит, не страшно, – Хёнджин тоже вышел в прихожую, а за его спиной подтянулись и остальные.        – Блять, да я не курила!        – Мы поняли – поняли, не агрись. Новый год сегодня, а ну улыбнись, – Ян закинул руку на плечо девушки, весело улыбаясь и поглядывая на Чана напротив.        – Обуваемся, нехуй языками чесать, а то все пропустим, – Феликс высунул в проход белоснежную макушку, крутя бутылкой пива в руках.               Ребята впопыхах натянули сырую, не высохшую от снега обувь, кто-то успел надеть на ходу куртку, кто-то нес её в руках, Чанбин же крутил свою перед лицом и ничего не понимал.        – Че за хуйня, почему она такая маленькая?        – Долбоеб, это моя! – Минхо вырвал из рук друга свой пуховик и вернул своему хозяину ту, что оказалась ему большой, размера так на два.               Парни с девочками всей гурьбой вывалились из подъезда: кому-то в ухо прилетело громкое и очередное поздравление, разносящееся по всему двору, Рюджин упала под чью-то машину, споткнувшись о бордюр, и пока Йеджи с Джисоном пытались её поднять, та выкрикивала отборные маты и чмырила водителя несчастной шестерки на чем только свет стоит.        – Чанбин, блять, ты мне рукав порвал!        – Смотрите, чуваки, да этот придурок же сейчас себе руку пробьет, кто нахуй фейерверки с рук запускает?        – Малой, тебе напомнить, что было в прошлом году? Хан, хочешь услышать ахуенную историю о карлике с петардой в жопе?        – Конечно хочу.        – Да пиздец, я щас нахуй домой уйду!               Пока Со рассказывал Джисону познавательную историю и технику безопасности о использовании пиротехники, Феликс подкурил сигарету найденной в ванне зажигалкой и выдохнул дым, смешивая его с паром от мороза. Ветер трепал блондинистые волосы, вылезающие из-под капюшона, в зрачках отражались огоньки с неба, алкоголь кружил голову и заставлял опускать глаза на темную макушку, смеющуюся и пытающуюся успокоить младшего. У Ли не получалось ему доверять, он пытался, хотел, но назойливые мысли и опасения пробирались в голову и строили баррикады. Для него этот богатенький буратино все ещё был странным, хоть и прошло уже достаточно времени, с тех пор как Хёнджин попал в компанию. Однако для Феликса месяца прошли как один день, а отношение к старшему лучше не становилось. Хуже оно тоже не становилось, парень просто забивал хуй чаще всего, но непрекращающиеся каждодневные сообщения от Хвана превратились в рутину, без которой блондин ощущал себя неполноценно, что изрядно бесило.               Он по-прежнему не отвечал на его смс, либо отвечал односложно, то есть на отъебись, но когда в один из хреновых дней он напился, коротая время в одиночку на крыше БИОСа, думая о странном поведении брата и бренности этого серого и мерзкого города, опытно скрывающего свою грязь под снегом, Хёнджин прислал ему пару дурацких селфи с свежей пирсой в брови, наверное, после умывания: лицо его было мокрое, губа оттопырена, а ниже дополненное сообщение о том, что он соблюдает все рекомендации ухода. Кажется, Ликс тогда впервые улыбнулся, разглядывая на фото слипшиеся от воды длинные ресницы брюнета, назвал его мокрой псиной в ответном сообщении и начиная с того дня, никогда не пропускал ни одного сообщения от него. Отвечал конечно не на все, но читал каждое.        – Я тебе настолько не нравлюсь, что ты решил просверлить во мне дыру?              Блондин вынырнул из своих размышлений, смотря прямо на довольное лицо Хёнджина, что стоял уже рядом с ним и прикладывался к его бутылке с пивом.        – Блять, вообще-то, это моё, – скорчил недовольное лицо Феликс.        – Да? – Хван отпил ещё глоток и протянул алкоголь Ли. – Держи.        – Не буду я пить после тебя.               Брюнет усмехнулся, пожал плечами, и, вытащив из кармана Феликса свою зажигалку, тоже подкурил сигарету. Парень на подобную провокацию никак не среагировал, лишь покачал головой и затянулся. Оказывается, сигарета успела уже дотлеть до фильтра.        – Ты мне не «не нравишься».               Хёнджин округлил глаза и вцепился взглядом в Ли. Где-то на периферии что-то зашевелилось.        – Значит нравлюсь?        – Я тебя ненавижу.               Хван пытался сдержать ликующую улыбку, но выходило у него плохо. Врать у Феликса тоже выходило плохо.        – Ты либо глухой, либо тупой, – смотря на улыбающееся лицо Хёнджина ответил Ли.        – Я тебе нравлюсь.               Блондин не ответил, да и вопроса как такого не прозвучало. Ответ знали оба. Хёнджин улыбнулся ещё раз, тепло заглядывая в глаза напротив.        – Не обольщайся, и хватит лыбу давить. Это ничего не меняет.               После слов младшего у парня уголки губ ещё больше потянулись вверх, он тут же опустил голову, в надежде спрятать отчего то покрасневшие щеки. Ли вызывал у него странные эмоции, а может это был просто алкоголь? Хёнджин уже сам себя не понимал.        – Это прогресс.        – Парни, харе трубку мира выкуривать, девчонки замерзли!               Компания держала путь обратно в квартиру: Чонин держал подъездную дверь, Чан и Минхо зацепились языками с бухим соседом, стоящим на улице в одних семейниках, носках, домашних тапочках и в старой фуфайке, девочки успели вернуться обратно, а Джисон и Чанбин ждали топающих к ним Хёнджина и Феликса.               Зайдя в квартиру, ребята снова расположились за праздничным столом, поздравляли друг друга, произносили тосты и пили водку на скорость.        – Ну давайте пацаны, чтоб хуй стоял и бабки были, – выкрикнул Чанбин, под обиженные взгляды девочек. – Да шучу я, щас. Кхм-кхм, – он прочистил горло и поднял бокал, – давайте выпьем за то, чтобы все праздники в новом году мы провели так же, как и сейчас – вместе! Посмотрите, как сегодня всем охуенно, я считаю, что нас сама судьба свела, мы же буквально как семья. И пусть горбатый и бородатый пидорас считает нас плохими детьми, мы сами обеспечим себя праздником. В первый раз что ли? Отметим же и следующий Новый год вместе, и последующий тоже! Люблю вас, ребята! С НОВЫМ ГОДОМ!        – Ура! – закричали все, чокаясь и заливая алкоголем все содержимое стола.               После чего, когда все добрались до нужной кондиции, или как сказала Юна, ужрались в самые слюни, из колонки полилась песня Жухов – Батарейка. Девочки тут же подхватили слова, залепи во весь голос, а парни отставать не стали и забравшись на диван с ногами, обняв друг друга за плечи, горланили строчки и улыбались в камеру смартфона, который Минхо подарил Чанбин. Хоть Минхо и протестовал против такого дорогого подарка от друга, но все остальные убедили его, что хватит уже с кирпичом в кармане ходить, пора приобщаться к современной молодежи.        – О-оу-и-я-и-ё, батарейка!        – О-оу-и-я-и-ё, батарейка!               Ли откровенно угорал над друзьями, хватаясь за живот и сгибаясь от смеха. Тепло разливалось в груди, приятное чувство семейности и нужности не отпускало, а уже косой Джисон не отпускал его. Он, чуть не наебнувшись носом об палас, спустился с дивана, забрал у старшего Ли его новенький смартфон и начал что-то быстро на нем печатать, присаживаясь поближе к Минхо.              Черен и Рюджин принялись делась селфи у наряженной елки, затянули к ним в кадр Чанбина, обмотав его блестящей мишурой, Хёнджина, что отнекивался до последнего, а потом и вовсе заставили подняться уже задремавшую Юну и фоткать их в полный рост.              Когда фотосессия подошла к концу, а девчонки разбежались рассматривать получившиеся фотографии, Черен и Чанбин остались вдвоем у елки, возвращая на свои места мишуру и шары, использовавшиеся для реквизита. Бин нервно поглядывал на Черен, что не могло пройти мимо ее взгляда:        – Все нормально? Я как-то не так выгляжу? – Черен нервно начала поправлять платье и стряхивать невидимые пылинки с него.        – Нет – нет, ты отлично выглядишь, не переживай.        – Тогда что не так? Почему ты так смотришь?        – Да я.. просто знаешь, – Чанбин замямлил как пятиклассник перед доской, который не выучил свою домашку, – мы с тобой так долго дружим, и я никогда не делал тебе памятных подарков, а это последний школьный год, дальше, как говорят, взрослая жизнь начинается, так что это тебе, с новым годом, Черен.              Чанбин протянул ей длинную бархатную коробочку, которая магическим образом появилась в его руках. Девушка стояла и не понимала, что ей делать, краска прилила к лицу, но открыть она ее все же решилась: внутри лежала серебряная цепочка с небольшим голубым кулоном в виде сердечка.        – Это сапфир, говорят, что это символ постоянства, справедливости, доброты и душевной теплоты, а ты как раз такая. Надеюсь, она тебе подойдет, – Бин переживал и кусал свою нижнюю губу, пока девушка напротив стояла и разглядывала цепочку в руках.        – Она очень красивая, Бини. Спасибо тебе, – не выдержав Черен быстро поцеловала Чанбина в щеку и тут же смущенно спросила, – поможешь застегнуть?              Пока Чанбин возился с застежкой на шее Черен, в его мыслях уже витали мысли, чтобы вызвать службу спасения, потому что у него это точно не получится в одиночку. Но местной службой спасения оказалась Лиа, которая наблюдала за этой картиной со стороны и когда, поняла, что Чанбин не справляется, закатывая глаза, подошла к парочке.              Пока несколько подростков возились с цепочкой, а остальные занимались своими делами в остальной части комнаты, из коридора послышалась ругань:        – Блять, кто там в туалете? – Чан дернул за ручку, недовольно сведя брови.        – Вы покурить хотите? – бросил на него и Чонина взгляд, хозяин квартиры. – Можете на кухне, только закройте дверь и откройте окно.              Зайдя в комнату, Чонин тут же открыл окно, как того и попросил Хёнджин, а Чан запер дверь посильнее, чтобы табачный дым точно не проник в квартиру. Чан уперся поясницей на старенькую газовую плиту и подкурил сразу несколько сигарет, передавая вторую младшему.        – Не стой рядом с окном, заболеешь еще, – Чан махнул головой в бок, подзывая к себе Чонина, чтобы тот встал рядом с ним.        – Кстати об этом, – Чонин положил свою сигарету в пепельницу и вышел из кухни              Когда он вернулся на кухню, в его руках был небольшой подарочный пакетик:        – Это тебе, – протягивая пакет старшему сказал сильно смущенный Чонин, – я заметил, что ты начал часто простывать последнее время… поэтому… вот.              Когда Чан открыл пакет, он увидел, что внутри него лежит аккуратно связанный темно- зеленый шарф. Шарф был связан вручную из невероятно мягкой шерсти, Чан тут же замотал его себе на шею и с широкой улыбкой на лице посмотрел на Чонина.        – Ты бабулю что ли попросил шарф мне связать? Мне очень нравится, спасибо большое, Чонин.              Чан подошел и обнял младшего, а он так ничего и не смог ответить, только обнимая смотрел на свои руки, которые были исколоты вязальными спицами. Он связал этот шарф сам и учился вязать он самостоятельно, смотря на то, как это делает бабушка. Конечно, первые попытки были не очень, от этого и руки все исколол, сидя на кровати и вяжа этот шарф ночами. Чану он так ничего и не ответил, кроме робкого «Не за что».              После распева любимых сердцу песен, фотосессии и перекура, дождавшись парней с кухни, все уселись обратно за стол и решили продолжить сыпать тостами. Время на часах потихоньку близилось к утру, все уже были уставшие и бухие, высиживая из последних сил.              Феликс спрятался в углу стола, задумчивый, погруженный на дно своих мыслей и откуда-то взявшихся переживаний.        – Эй, Феликс, не спи, – дернула его за рукав, сидящая рядом Черен. – Твоя очередь тост говорить.        – Можно не надо, – блондин спустился по мягкой спинке дивана и прикрыл лицо руками, – я лучше покурить схожу.               Парень начал вылазить из-за стола, шатаясь и наблюдая за кружащими вокруг него птичками, снеся рукой бутылку колы и виновато застонав.        – Ясно, брату больше не наливать, – выпалил Чан, усмехаясь.        – Потеряли пацана, – Чанбин отбил Чонину пять и прилег на плечо Черен.               Феликс закатил глаза и взяв в руки салфетки, хотел промокнуть палас, успевший в себя впитать газировку, но тут же был остановлен Хёнджином, схватившим его за плечо.        – Не надо, я уберу, – тот уже стоял рядом с тряпкой и ведром с водой.        – Ага, – лишь кивнул Ли, ретировавшись в прихожую.               Он натянул на стопы берцы, накинул чью-то куртку не глядя, и вышел в подъезд, дабы проветрить мозги. Перед глазами уже стояла пелена, зрение по заволакивало, а стоять ровно не получалось. Блондин сполз по стене, усевшись на подъездную ступеньку, и кое как подкурив сигарету.               Из-за спины послышалась шаги.        – С Новым годом! Сигаретки не найдется?               Феликс, сощурив глаза обернулся, перед ним стоял мужичек средних лет, явно уже веселенький, натянув шапку до ушей.        – С наступившим. Конечно, держите, – он вытащил из пачки ещё одну сигарету, протянув ту мужчине.        – А огонька не будет? Ни говна, ни ложки… не обессудь.        – Да без базара, – он так же достал зажигалку, но мужчина не взял ее в руки, а выдвинулся вперед, ожидая что Феликс сам ему подкурит. Блондина это смутило, но алкоголь делал своё дело, и он стремительно забил хуй, вытянув огонь поближе к морщинистому лицу.        – Я видел вас с балкона, компанией празднуете?        – Ага, – без особого интереса к диалогу ответил парень, отвернувшись от подозрительного типа.        – Понял. Бабы у вас что надо, парней много. А ты че волосы-то отрастил такие, мамка не подстрижет? Симпатично, как у девчонки.               Ликс хотел было ему уже ответить, но услышал захлопывание двери и свел брови. Странно что-то, как открылась дверь, до его ушей не дошло.        – Подкуривают только шлюхам, шел бы отсюда, дядь, – Хёнджин втиснулся между удивленным мужчиной и блондином, толкнув первого в плечо. Закурил сигарету и выдохнул дым тому в лицо.               Он откашлялся и покачнувшись, завалился на перила спиной, сверля высокого парня недовольным взглядом, но отвечать ничего не стал, а лишь сплюнул на пол и зашел обратно к себе в квартиру.               Парней одолела тишина и лишь изредка доносящейся смех ребят за стенами.        – И давно ты тут стоял?        – Почти сразу как ты вышел.               Феликс усмехнулся и затянулся.        – Защитник, хуев, я бы и сам его нахуй послал, без твоей помощи.               Хёнджин покачал головой, устроившись рядом с блондином на ступеньку:        – Мне просто нравится смотреть как ты злишься.        – Ага, я так и понял.              Оба снова замолчали. Дым разлетался по этажу подъезда причудливыми узорами, из-за двери на весь дом заиграл Скриптонит и парни услышали, как девочки запели во все горло «Это любовь». Хван усмехнулся, туша бычок о пол и забрав из рук Феликса уже давно истлевший. Тот лишь обвел его действие взглядом.        – Вроде уже спать собирались, но кажется, вечеринка продолжается. – Уже?        – Да, как ты ушел они начали убирать со стола и расстилать спальные места, – брюнет уткнулся глазами в свои руки и шмыгнул замерзшим носом. – Кстати, у меня для тебя есть небольшой подарок.               Ли округлил глаза. Вот чего-чего, а подобного он точно не ожидал. Хотя от Хвана можно было ожидать чего угодно, но о подарке Феликс даже не задумывался. На душе стало неприятно, подлизывания, чтобы задобрить, он не любил больше всего.        – Я видел, что ты постоянно мучаешься со своими наушниками: то провод запутается, то ещё что-то… вот, подумал, что так тебе будет удобнее, – он протянул парню небольшую коробочку. Надпись гласила «Беспроводные наушники».               Ли стало смешно. Он рассмеялся с хрипотцой, как-то отчаянно и капельку разочарованно. Хёнджин подобную реакцию не понял.        – Думаешь, мне нужны твои сраные подачки? Считаешь, что моё расположение можно купить? Убери это блять, мажорик.               Хван встал в ступор, не зная что и сказать. Он совсем не преследовал цели задобрить Феликса, заслужить хорошего к себе отношения и уж тем более купить его. Его это расстроило и совсем немного выбило из колеи, он не ожидал подобной реакции.        – Я делаю это не потому что хочу розовой пудры в глаза накидать, а потому что хочу сделать тебе приятно. Возьми и не выебывайся, можешь выкинуть, если они тебе не нужны. Но я дарю их тебе, решай сам что с ними делать, – брюнет буквально всунул парню в руки подарок и тяжело вздохнул. С Феликсом было пиздец как сложно, но это разогревало его интерес только больше.               Хотелось разгадать этого веснушчатого граффитчика всего, как самый сложный и не выполнимый ребус. Узнать, что за тайны и мысли он в себе держит, о чем думает и мечтает. Хёнджин уже смирился со своим положением и возможными чувствами к белобрысому гопнику, смирился и с тем, что дальше приятелей они не продвинутся, от чего внутри все сжималось и болело.        – Спасибо…        – Мм?        – Спасибо, говорю. Вряд ли я буду ими пользоваться, но спасибо.               Хван взглянул на засыпающего Ли и грустно улыбнулся. Вероятно, Феликс произнес это дремучи, не задумываясь.        – Идём, а то ты сейчас ночевать в падике останешься. И почему на тебе моя куртка?              

***

             Зайдя в квартиру, Феликс и Хёнджин наблюдали натюрморт: Минхо и Джисон улеглись в обнимку в комнате Хвана, и уже сладенько храпели, Чан и Чонин вырубились в домике из подушек, который соорудили себе девочки, Черен разговаривала о чем то с Чанбином на кухне, где вероятно они и собирались спать, а девочки развалились на расстеленном диване и продолжали петь песни, на единственном оставшемся месте для сна.        – Чан и малой заняли наше место, поэтому мы забираем у вас диван, где вы собирались спать вчетвером! – выпалила Юна, недовольно тыча пальцем в Феликса.        – Заебись, конечно, а нам спать на коврике у порога? Мы не влезем все в ваш замок, там даже эти оба-два лежат друг на друге.        – Там есть ещё двухместный матрас, – Чанбин вышел с кухни и указал за шкаф в спальной комнате, – можете постелить его на полу.        – Да лучше и правда на пороге…               Хёнджин лишь пожал плечами и принялся расстилать спальное место, толкая длинные ноги парней, торчащие из подушечного домика.              На утро все хотели повеситься и проклинали Яна за то, что он забыл купить таблетки обезбола, хоть это и было его единственной задачей на новогодний вечер. Головы ребят нещадно раскалывались, а подозрительно активный Минхо лишь усугублял ситуацию своим громким смехом и звоном ложки, стучавшей о кружку с кофе.               Чан тоже не спал, старший курил в туалете, подозрительно наблюдая за странной субстанцией в унитазе. Версия с салатом со стола ему нравилась больше, поэтому он молча прикрыл глаза и нажал на копку спуска воды. Чанбин лежал, хватаясь за голову и уговаривая малого сгонять в аптеку, но шутка юмора была в том, что Чонин лежал рядом с ним в совершенно идентичном состоянии. Джисон хотел продолжать спать, зарывшись с головой в одеяло, но настойчивые уговоры Бина заставили его встать и натянуть штаны, а Феликс открыл глаза, провел рукой по пустому матрасу, взглянул на проснувшихся девочек, перевернулся, и снова уснул.        – Кофе? – спросил Хёнджин у вошедшего на кухню Джисона.               Парень от чего-то смутился, бросая взгляд на Минхо, что спокойненько встал и снова наполнив чайник, поставил его на плиту. Воспоминания всплывали в голове один за одним, заставляя щеки гореть пунцовым цветом. Хану не хотелось ничего обсуждать, тем более сейчас, когда желудок достать хочется и отжать его хорошенько. Да он и вовсе счел, что Ли просто-напросто забыл о их поцелуе, уж слишком он был спокоен. Да, алкоголь точно сделал своё дело, стирая из памяти старшего все крупицы новогодней ночи. В какой-то мере, Джисон даже надеялся на это. Чересчур это смущало.        – Пиздец голова болит, сколько мы вчера выпили?        – Не знаю сколько выпили вы, а я почти нисколько.               Каштанововолосый округлил глаза, проворачиваясь к только что говорившему.        – Как это нисколько? Я точно видел в твоих руках стакан.        – Минхо почти не пьет, ты не знал? – Чанбин встряхнул головой, хватаясь за виски, – он сосал один стакан целый вечер, а в соотношении с едой это вообще ни о чем.               Джисона перетряхнуло. На глаза попалась довольная улыбка Ли, спрятавшаяся за кружкой с кофе.        – Ну пиздец теперь…