Б.И.О.С.

— Ты всё сделал? — донеслось по ту сторону трубки, голос, который я не хочу слышать пока нахожусь дома. Который я в принципе никогда бы больше не слышал, будь возможность.               Но кому какое дело, что я хочу, а что нет, верно? Эти ублюдки плевать на всех хотели кроме себя, и что им мои просьбы? Они звонят пока я в школе, звонят пока я дома, звонят, когда я нахожусь рядом с матерью. Им плевать. Оно-то и не удивительно, я лишь шестерка в их кругах, но кто бы знал, как же меня это все настоебало. Я устал, я очень устал.        — Еще нет, — отвечаю я тихо, чтобы никто не услышал, лишние вопросы мне ни к чему, — пока не было времени.        — Да ты, мать твою, издеваешься? Вьюрок, тебе мало проблем?               Я прикрываю глаза и медленно выдыхаю дым сигареты, сидя на лестнице в падике, и щелкая пальцем левой руки кнопки звука на телефоне. В полнейшей тишине, его голос был словно раскат грома. Мерзость.        — Послушай сюда, малолетний придурок, ты срываешь нам все сроки, понимаешь или нет? Ты должен был забрать их ещё вчера! Сукин сын… — было слышно как Гриф сплюнул и сделал пару глотков хрен знает чего. По любому какого-нибудь дорогущего пойла, другое он не пил. — У тебя есть время до сегодняшнего вечера, не привезешь товар, и я наведаюсь на работу к твоей мамаше, она будет очень рада увидеть меня, не думаешь? Будет что вспомнить.        — Только посмей! — огрызнулся я и тут же прикусил губу, язык мой враг, он же просто выводит тебя на эмоции, кусок ты идиота! — Я все понял, завтра привезу. И не звоните мне, когда я дома, сколько раз просил.               Я нажал на кнопку сбросить звонок и оперся плечом о подъездную стену, крашенную в мерзкий синий цвет. Глаза остановились на пепельнице, сделанной из банки быстрорастворимого кофе, на дым не затушенной сигареты, на носки потертых кроссовок и на следы, чего-то разлитого бог знает когда, на полу. Вязкая слюна собралась во рту. Затошнило. Как же все-таки я мерзко себя ощущаю, после разговоров с ним. Сразу хочется отмыться.               Я услышал щелканье замка входной двери и сразу же встал, пряча телефон в карман спортивных штанов. На лице озарилась фальшивая улыбка, плечи напряглись, дабы скрыть дрожь, а в голос вернулась банальная беззаботность. Никто не должен знать о том, чем я занимаюсь, никто. Я не позволю птицам вить кровавое гнездо в моей семье, только через мой труп.       

***

       Утро добрым назвать всегда тяжело, особенно если ты школьник, который пол ночи просидел на крыше и нихера не выспался, но сегодняшнее утро назвать добрым у Феликса язык не повернется совсем. Мало того, что он не выспался, закончилось кофе, брат с самого утра занял ванну, тетушка о чем-то бубнит все утро, так еще и Хван Хёнджин надрачивает ему сообщения пачками. Казалось бы, он позиционирует себя как умного человека, но или пошел сдвиг по фазе или он просто конченный, раз не смотря на игнор блондина продолжает ему писать и писать. У Феликса уже в глазах рябит от всплывающих окошек на экране смартфона, но он упорно продолжает делать вид, что не видит его сообщений, в надежде, что до старшего само дойдет, что его старательно игнорируют. Сидя на подоконнике в их комнате с братом и медленно затягиваясь сигаретой, он смахивает с экрана телефона упавший на него пепел и случайно открывает переписку с брюнетом, в голове тут же штормом, ураганом, оползнем, да и всеми катаклизмами на земле пролетают все известные ему матные слова, теперь-то сообщения прочитаны, а значит Хёнджин продолжит писать. Феликс быстро просматривает каждое сообщение и закатывает глаза:        Хёнджин: Доброе утро, вы встречаетесь в БИОСе?        Хёнджин: Ау        Хёнджин: Наверное, все-таки там, ты придешь?        Хёнджин: Знаешь, мне нравится, что ты старательно игнорируешь личку, но при этом в сети, так еще и музыку слушаешь.        Хёнджин: Я могу писать так до одурения, тебе просто стоит ответить «да» или «нет», и я отъебусь.        Хёнджин: Ладно, игнор, так игнор. Как в школе дела?        Хёнджин: Слушай, у вас тоже Кун ебнулся? Он задал домашку только парням, а девочкам сказал, что им история никогда не пригодится у плиты.        Хёнджин: Кстати, я все же хочу еще прокол, но теперь точно без степлера. Может бровь?        Хёнджин: Да, я думаю бровь это заебись, спасибо, что ответил.       Феликс не понимал, почему Хван пишет ему так, будто они давние знакомые, он же буквально вчера ему угрожал. Разговаривать с ним не хотелось, да и видеть его тоже, оставалась лишь надежда на то, что он не придет в БИОС сам, а в школе они не пересекутся.              Дождавшись, пока старший выйдет из ванны, Фел уже выпил несколько кружек чая, пытаясь заменить им кофе, и съел все бутерброды, заботливо оставленные мамой Чана для них двоих, но как гласит древняя китайская мудрость: «Чем дольше сидишь в ванне, тем меньше хавать тебе остается».              Пока Феликс ждал, когда же соберется его старший брат, Хёнджин резко замолчал в своих сообщениях. Это не могло не радовать, но и слегка удивляло, особенно то, как резко оборвался поток его сообщений. Но Феликс не был бы Фелом, если бы не умел быстро класть на все такие вещи хуй.              На улице был приятный морозец, декабрь выдался не сильно холодным, но снежным. Снег скрипит под подошвой, мелкая школота строит снеговики и кидается снежками, а школота постарше пытается руки от сиг снегом помыть, чтобы мамки запах не почуяли. У взрослых же свои ритуалы на эту зиму: мужики каждое утро, в одно и то же время, прогревают свои корыта, и в процессе отдаются сплетням о местном заводе, женщины же стоят на автобусных остановках и перетирают свежие светские новости, но больше всего их интересуют салаты на ближайший Новый год, который вот вот уже через пару недель наступит.              Празднование ближайшего праздника подростков тоже интересовало, это нужно искать хату, нужно придумать, где и за сколько, слишком много проблем на юные головы, у которых и заработка то нет.              Пока братья шли в свою уличную обитель, по дороге они пересеклись с Чанбином и Минхо, которые шли в школу, ведь их и Джисона назначили на особо важную роль: дежурные по столовке. Перекинувшись парой фраз за перекуром и нагрузив их вопросами про Новый год, братья пошли дальше. Проходя по дворовым улочкам, Феликс заметил, что брат через чур напряжен: постоянно в своих мыслях витает, брови сдвинуты к переносице, да и улыбка на его лице появляется все реже и реже. Попытки узнать с чем это связано ни к чему не привели совершенно, а значит надо идти ва-банк.              Чан, конечно, строит из себя такого шкафа серьезного, который одним взглядом убить может, но Ликс то его знает как облупленного, не зря с пеленок практически вместе были. Переехав из достаточно теплой страны, первое во что влюбился Чан — снег, хоть за несколько зим он уже и привык к нему, но только снег мог вернуть тот детский озорной огонек в глазах, пускай старший и старается прятать его куда-нибудь поглубже.        — Эй, ты, — Феликс отбежал от брата на пару шагов в сторону и окрикнул, — Лови!              Холодный снежный комок прилетел ровно в лицо старшего, а пока он соображал что происходит, его уже полностью обстреливали снежками под звонкий смех. Чан скинул со спины мешающий рюкзак и начал так же обстреливать младшего. Проходящие мимо взрослые с легкой улыбкой смотрели на двух подростков, прыгающих по сугробам, которые выкинули подальше в сторону свои школьные рюкзаки, которые забыли, что они вообще-то серьезные ребята с района, которые забыли про всех вокруг.              Вдоволь накувыркавшись в снегу Феликс остановил снежную войну и уселся ближайшую лавку, Чан последовал его примеру.        — Ну вот теперь я вижу, что ты в норме, — сказал Феликс, отряхивая спину брата от снега, — а то как говно в проруби был.        — Я правда в норме, не волнуйся за меня, — Чан опустил взгляд к своим ногам и прикурил несколько сигарет.        — Ты же помнишь, что я всегда рядом, и все такое?.. Мы же братья, как-никак, видели некоторое дерьмо и помогали друг другу.        — Помню, но, Ликси, все правда хорошо.        — Надеюсь на это, — Феликс выдохнул сигаретный дым куда-то высоко в небо, продолжая переваривать мысли о брате, — ладно, погнали в БИОС, заберем мелкого и пойдем в школу.              По дороге до БИОСа парни обсуждали наступающий новый год, их компанию, школу и все что только в голову придет. Видимо эта снежная перезагрузка была действительно нужна Чану, ведь тот самый огонек в его глазах все так же продолжал блестеть, хоть и не так ярко, как в тот момент.              Поднимаясь по ступенькам БИОСа, Феликс мысленно молился, чтобы прямо сейчас на этаже не увидел того самодовольного брюнета с пирсой в губе, чтобы он просто забыл о существовании БИОСа и их компании, а игнор Феликса задел его эго, и он больше к ним не подойдет. Но не все мечты имеют свойство сбываться и именно поэтому, заходя на этаж, он увидел Хёнджина и Чонина, сидящих на их своеобразном диване и что-то весело обсуждающих.        — Наконец-то! Мы договаривались еще минут пятнадцать назад встретится, — Чонин схлестнул руками и недовольно посмотрел на братьев, — хорошо, что Хёнджин пришел, а то я тут один бы тусовался.        — Да мы с Бином и Хо встретились, запизделись. Ну, покурим еще разок и выдвигаемся? — Чан чесал затылок, намокший от снега, и смотрел на мелкого.        — Кстати, тут Хёнджин вариант с новым годом предложил, расскажешь? — Чонин посмотрел на сидящего рядом брюнета, у которого глаза вмиг округлились.        — Э-э, конечно, ну короче, мои родаки очень обрадовались, узнав, что я начал общаться с ребятами из школы, поэтому они вроде как хотели снять мне квартиру, чтобы я мог с друзьями в ней потусить и вот я думал, как вам такое предложение? — Хван оглядывал взглядом троих подростков, и перед ним предстала картина Репина: младший сиял, как начищенный медный таз, средний, он же блондин, взглядом его расчленял и органы из окна выбрасывал, а самый старший оценивал практичность его идеи, но в целом негатив не выражал.        — Заманчиво. Обсудим с ребятами, у нас просто на себя обычно Бин хату берет, но думаю он не расстроится. Спасибо, Хёнджин, — Чан протянул ему руку для рукопожатия, от чего у Хвана еще сильнее глаза округлились.              Он, конечно, хотел, чтоб его приняли, и старался бы, но после того, что наговорил его брату, как угрозами заставил его сюда притащить, то думал, что максимум что он получит от Чана это хук справа, но точно не протянутую руку.       

Sound: Сплин - Прочь из моей головы

      После перекура ребята выдвинулись в сторону школы, но как-то по пути разделились и Чан с Чонином шли впереди, что-то обсуждая, Хёнджин затерялся один по середине, а Феликс втыкал в телефон и шел в хвосте этой змейки. Хван периодически поглядывал через плечо на блондина, но тот даже глазом не повел и нахмурив брови о чем-то стучал по экрану смартфона:        — Красивое граффити, ты хорошо рисуешь, учился? — решил все же завести разговор брюнет и подстроился под шаг Феликса.        — Че? С чего ты взял, что это мое? — Ликс поднял одну бровь и телефон в карман отложил, ожидая объяснений.        — Да так, видел, как ты БИОС забил, да и внутри на стенах везде твой тег, как и на этом граффити, — Хван пальцем показал на стену дома, которую они только что прошли.        — Ясно. Не пизди со мной, я тебе не друг, к остальным подкатывай как хочешь, но от меня ты ничего не дождешься, крыса, — Феликс словно ядом выплюнул слова для Хвана и отвернулся от него ускоряя шаг.        — Да подожди ты, — Хван одернул его за рукав, и не дал сбежать ближе к старшему, — я не хотел, я не знаю, что на меня нашло тогда, я не хотел тебе угрожать, да и рассказывать никому не стал бы, меня не так воспитали, — Хёнджин облизнул губу, словно боясь сказать лишнего, — в моей семье крысятничество не уважают, это не в наших правилах, извини.        — Руку отпусти.              И Хван отпустил, а Феликс тут же ускорил шаг и присоединился к парочке впереди идущих, оставив Хвана наедине со своими мыслями.              Надеялся ли Хёнджин на прощение? Конечно. Но ждал ли он его? Он прекрасно понимает кто такой Феликс и что своими угрозами он повернул свое отношение к нему на сто восемьдесят. Остается только на деле доказывать, что он не тот, кем хотел показаться тогда в мед пункте школы, что он нормальный, просто не умеет заводить друзей. Но Хван ни о чем не жалел, да, поступил грубо и неправильно, но без этого он бы никогда не оказался в БИОСе, никогда бы не узнал других ребят ближе: а они оказались неплохими и совсем не такими, как о них говорят уши в школе. Только вот у одного из них голос был подозрительно знакомым, будто слышал его, когда случайно подслушал разговор одного из птенцов в туалете, но кто это — понять не мог.              Но ему было с ними комфортно, впервые за годы учебы ему было комфортно с кем-то в одной компании. Может, дело в том, что тут никто не знал, что у него за семья? Главное, чтобы и не узнали в дальнейшем, а то опять будут делать какие-то необоснованные выводы, пускать слухи… Менять школу в очередной раз не хотелось бы, слишком тут люди интересные, в сердце западающие.              Наблюдая за тройкой подростков впереди, он все глаз не мог оторвать он парня, чьи блондинистые волосы из-под шапки-бини выглядывали, то, как он улыбался, как смеялся, да даже как просто о чем-то говорил, заставляло взгляд примораживаться только на нем одном. Какой-то он многогранный: то отпиздит кого-то своими шипастыми берцами, то улыбается так, что веснушки с щеки на щеку прыгают, то нахмурив брови прокалывает кому-то пирсу в туалете, то с блестящими глазами что-то рисует с Джисоном на стенах. Многогранный. Хвану хочется каждую грань его изучить, ведь это сейчас он излучает уверенность, а у медсестры в кабинете тогда совершенно другое в глазах мелькало. Так и оставшись в своим мыслях, он плелся сзади компании, не отрывая глаз от блондина, который, к слову, взгляды эти ловил и глубоко в сундук мысленно складывал.              Каждый раз при повороте головы, он краем глаза замечал, что взгляд Хвана направлен на него, казалось, что каждый миллиметр его спины уже отсканировали. Это пугало, но и интересовало одновременно. Феликсу и видеть его не хотелось, но в углу зажать и правду выбить — хотелось. Он не понимал: почему Хёнджина заинтересовала именно их компания, и откуда он видел, как Феликс БИОС расписывал? Что явный мажорик забыл именно в их школе? Почему сюда его перевели? Что ему нужно? Хоть друзья и говорят, что он нормальный парень: в классе им помогает, своих не сдает, но что-то здесь не чисто, что-то не то, да и ведет он себя сегодня странно, будто правда раскаивается. Нужно больше времени, может даже подыграть в его игре, сделать вид, что доверяет и больше узнать о нем? Но если он кому-то скажет, что его не тянет к Хвану, он солжет. Только тяга эта странная — хочется и выслушать и ебало набить. Странный он. Они оба странные. Надо попробовать сблизится, хотя бы ради спокойствия за своих ребят. Ну… может не только и из-за этого.

***

      В столовой школы суматоха: поварихи сходят с ума, охают и причитают кого им в подмогу привели, а Чанбин, Минхо и Джисон как на параде стоят и ловят женские взгляды огорчения. Ну подумаешь, что в прошлое их дежурство они совершенно случайно вылили всю кастрюлю супа, а еще картошку посахарили вместо того, чтобы посолить, нечего было лениться и всю готовку на них спихивать. Теперь эти три героя стоят и ждут новых назначений на столовые подвиги, и судьба над ними смиловалась: Чанбин, как самый ответственный, пошел чистить картошку, ему нож можно доверить, и пальцы все на месте останутся и не пострадает никто, а вот двоих партизанов отправили сражаться со столовыми приборами и посудой. Повариха, выдавая стопку тарелок, мысленно их перекрестила… не Минхо и Хана, а тарелки. Тарелки-то столовой еще нужны, а эти два подростка — нет.              Раскладывать тарелки, ложки и салфетки было скучно, поэтому парни сначала в слова поиграли. После пятого подряд слова на «А» Джисон психанул и начал предлагать другие варианты продолжения беседы. Только вот, общаться сначала было неловко, в голове у обоих так и крутился тот тупейший подкат в истории человечества, но оба упорно делали вид, что забыли про него.        — Скучно как-то, — печально вздохнул Хан, ложась на лавочку у столов, — в прошлый раз было веселее.        — В прошлый раз было веселее, потому что нас втроем запрягли на кухне кашеварить, а не ложки раскидывать, — старший посмотрел на Хана, лежащего на лавке, и тяжело вздохнул, — и вообще, поднимай свою классную жопу, у нас еще два стола осталось.        — Блять, Минхо, какой же ты… — Джисон подбирал слова, чтобы старшего не обидеть.        — Какой? Прямолинейный? — Минхо улыбнулся одной стороной губ и наклонив голову посмотрел на встающего с лавки Джисона.        — В точку, прямолинейность — твое второе имя, Хо.        — Стараюсь. Так, смотри, раз тебе скучно, то предлагаю на перегонки, — Минхо начал медленно подходить к Хану, пока тот сидел и смотрел на него, склонился над ним расставив руки по обе стороны от него, и практически в лицо сказал, — нас тут двое, и осталось два стола, кто быстрее накроет, тот выиграл и загадывает желание, а проигравший его выполняет. Как тебе? — Джисон даже чувствовал дыхание Ли на своем лице, хоть и расстояние между ними было достаточным, но кровь к щекам все же прилила.              — Идет.              И начался форсаж. Вместо Доминика Торетто — Минхо, а вместо Брайна О’Коннера — Хан. Оба начали раскладывать тарелки с невиданной скоростью. Ложки бились друг о друга, тарелки скользили по столам в миллиметре от того, чтоб разбиться, стаканы чуть ли не летали между рядами. Глядя друг на друга, смех сдержать никто не мог, поэтому уже через пару минут столовая гудела не только от грохота посуды, но и от смеха двух подростков. На смех вышел Чанбин, который все это время чистил картошку. Но вместо того, чтобы подойти к ним, он замер в дверном проеме и наблюдал, как Хан и Ли раскладывали тарелки и кидались пластиковыми хлебницами друг в друга, при этом громко смеясь и показывая друг на друга пальцами. Бин всего лишь улыбнулся, глядя на них, и ушел обратно дочищать свой таз картошки, так и не помешав этим двоим.        — Все!        — Все!              Они переглянулись и поняли, что оба одновременно закончили сервировать столы.        — Значит, у нас всего два варианта: или оба выполняют желания друг друга, или никто не выполняет, — Минхо стоял напротив Джисона и ждал от него ответа.        — Предлагаю второй вариант, что-то я подзаебался теперь, пошли хлеб заберем, — Хан похлопал Минхо по плечу и обошел его сбоку.        — Блять, — разочарованно выдохнул Минхо, — ну пошли за ебанным хлебом.        — А я смотрю у тебя уже было желание припасено, да?        — Допустим.        — Какое, если не секрет?        — Хотел позвать пройтись сегодня вечером, в БИОСе не будет посиделок, поэтому решил пригласить тебя погулять.              Минхо ни капли не стеснялся и не боялся быть неправильно понятым. Он сказал абсолютно честно и серьезно, хоть и немного расстроенно, а вот Джисон прихуел достаточно сильно, что аж на месте замер и развернулся к старшему:        — Что? Почему? Зачем?        — Слишком много вопросов, Джисон, просто захотел и все.        — Ну… я бы все равно отказался.        — Почему?        — Я… Ну, знаешь… — Джисон мямлил и не мог слова воедино собрать в своей голове, чтобы ответить. Глаза бегали по лицу старшего, изучали эмоции, только вот Ли был непробиваемый, лишь голову в интересе на бок склонил.        — Не парься, я понял, Хан, — Минхо как-то грустно улыбнулся, похлопал Джисона по плечу, и развернулся в сторону входа на кухню.              Догонять Минхо Хан уже не стал, так и остался стоять и ждать его в столовой, ожидая старшего с хлебом.              Дальше время шло болезненно долго, Минхо больше зарылся в своих мыслях или сбегал каждые полчаса покурить, а Джисон тоже не особо беседу поддерживал. Оба смотрели друг на друга и взгляд тут же отводили, в голове мысли клубились, как дым табачный и душу выедали до дна.              Минуты сменялись часами и время дежурства этой тройки подошло к концу. В последние пятнадцать минут Ли решил съебаться пораньше, предупредил повариху и Бина, пошел вещи собирать, а Хан сидел и не понимающе наблюдал, куда старший так засобирался. Когда Минхо уже выходил из столовой он обернулся, чтобы махнуть Хану рукой на прощание и выйти, но заметил, как Джисон подходит к нему.        — Ты со мной покурить? — Спросил Минхо.        — Нет, знаешь, что, — Хан оперся рукой на стену рядом с Минхо, — сегодня, в восемь вечера, у входа в парк в солнечном, не опаздывай, увидимся, — Джисон слегка подмигнул, но чувствуя, как неловкость и смущение начали пробираться к лицу, решил побыстрее удалиться оттуда, чтобы не видеть то самодовольное, ухмыляющееся лицо напротив него.        — Обязательно увидимся, Хан Джисон! — полностью довольный сегодняшним днем Минхо вышел из школы и не мог удержать вырывающуюся улыбку на своем лице.       

***

      На часах уже половина седьмого вечера, а Минхо все так же улыбается и огонек в глазах горит от предстоящей встречи. Ли был безумно рад тому, что родителей сегодня нет дома, а значит сегодняшний вечер точно ничего не может испортить.              Родители у Минхо запойные люди, уходить в запой для них, как для нормальных родителей сходить на работу или обнять своего ребенка. Конечно, они не всегда были такими, но последние лет пять трезвыми их можно было увидеть очень и очень редко. Когда они уходили в запой они могли не возвращаться домой днями, неделями, а пару раз и месяцами, никогда не угадаешь, когда они уйдут или вернуться. Если первое время, когда он был совсем маленьким ребенком, ему было одиноко и он плакал ночами, то со временем любовь к родителям сменилась безразличием, а то и ненавистью. А зачем они ему? Деньги на жизнь иногда присылает тетка, да и соседи все знают в каком он положении, поэтому с радостью подкидывают ему легкой работенки по дому и оплачивают его труд сполна. Готовить он научился, поэтому сейчас родители ему уже не нужны, он даже рад был, когда они пропадали на подольше. Именно по этой причине Хо никого не звал к себе домой, никогда. Гости дома или посидеть с друзьями у его падика — табу. Кто знает, когда родители вернутся домой и кто знает в каком они будут состоянии: с похмелья они агрессивные и кидаются на всех, а пьяные так еще хуже, а Минхо за них стыд съедает. Поэтому поклялся себе еще очень и очень давно, что таким, как они — не станет никогда. Поклялся, что закончит школу, уедет отсюда подальше, попробует куда-нибудь поступить, найдет работу и человека, который не будет тянуть его на дно, а наоборот крепко держать за руку, пока они поднимаются по этой лестнице жизни.              Собираясь на прогулку, он даже достал парфюм, который подарил ему Бин пару лет назад на новый год. Тогда он решил, что будет пользоваться им только по особым случаям и сегодняшний день ему казался особенным, нутром чуял что сегодня особенный вечер.       

19:00

      Минхо уже собирается выходить из дома, чтобы точно с запасом успеть и подождать Джисона на месте. От волнения сердце превратилось в птицу и бьется о ребра так часто, что сейчас выломает их, руки мокнут и немного подрагивают, а глубокие вдохи уже не помогают собраться. Впервые он так сильно волнуется, в груди странное предчувствие, но он точно знает, что сегодня особенный вечер и ничто его не испортит. В мыслях разворачиваются различные сценарии, но все они уходят в какую-то сопливую романтику, и он сам не понимает, что с ним происходит. Конечно, Джисон ему нравится, он заинтересовал его еще в первую встречу в школе своим пуленепробиваемым взглядом, а потом еще и вечера в БИОСе, подвыпившие разговоры, многократные переглядки, Минхо изучил его со спины на все сто процентов, пока младший расписывал стены. Что-то было в нем притягательное, что тянуло как магнит, с ним постоянно хотелось разговаривать, хотелось шутить только лишь чтобы услышать его смех и увидеть улыбку. Странное чувство, он еще никогда такого не испытывал, даже когда влюблялся в кого-то.              Очередной глубокий вдох и выдох, пора выходить. Но этот вечер могли испортить только одни люди — родители, которые прямо сейчас ужратые в усмерть завалились на порог квартиры.        — Оп, сына, а куда это ты собрался? — не трезвая мать, опираясь на дверной косяк кое как зашла в квартиру.        — Не твое дело, дайте мне выйти, — ни одна эмоция не пробежала на лице, хотя в душе разгоралась брезгливость и ненависть.        — Ты как с матерью разговариваешь вообще! — отец, вернее то, что осталось от того человека, которого Минхо считал отцом, все так же стоя в дверях, начал повышать на него голос, — мы тебя так не воспитывали!        — Вы меня вообще не воспитывали, закройте рты и идите к себе, мне нужно уходить.        — Нет! Никуда ты не пойдешь, не вырос еще отцу перечить!              Минхо схватил отца за воротник куртки и поволок в дальнюю комнату. Отец был настолько пьян, что единственное, что он мог сделать это выкрикивать различные ругательства и угрозы в сторону сына. Зайдя в комнату, когда-то считавшуюся гостиной, Хо кинул отца на ковер и тут же вышел. Мать пыталась что-то сказать ему, но увидев взгляд сына тут же сообразила, что ей лучше молчать, иначе ее так же, словно мешок с картошкой, отправят в комнату.              Поскорее выйдя из квартиры, он снова глубоко вздохнул и надеялся, что не успел пропитаться запахом перегара, приведя чувства в порядок, он пошел сквозь узкие дворовые улочки, чтобы поскорее оказаться в парке.       

19:30

Sound: plenka - Closed

      Оставалось несколько поворотов, и он в парке. Улыбка снова поселилась на лице, в груди опять сейчас сердце выскочит, но теперь волнение становилось приятным и с каждым шагом в душе становилось теплее.              Минхо немного ускорил шаг и даже не обращал внимания на идущих людей вокруг, пока не увидел одну знакомую спину. Сначала он хотел окрикнуть своего друга, но как только увидел, что тот странно себя ведет — передумал это делать. Знакомый подросток шел в сторону, где не работали фонари, постоянно одергивал капюшон на лицо и оглядывался, будто боялся быть замеченным. Чем сильнее отдалялся от него его знакомый, тем больше дурных мыслей лезло в голову: «Он никогда себя так раньше не вел, что с ним? Может он подсел? Хотя это на него не похоже. Может кому-то задолжал? Что-то идет не так, это точно». Пока он смотрел на своего друга, который пытался с тенью слиться, он понял, что стоит на перепутье двух дорог: идти к Джисону или проследить, что с его другом будет все хорошо. Времени до встречи оставалось не так много, да и дворы куда шел знакомый подросток не так далеко от парка. Он решил. Он попробует убить сразу двух зайцев, всего лишь нужно проверить, все ли нормально с другом, а потом он со всех ног побежит к Хану.              Следуя за другом, пришлось самому в тень превращаться, ведь тот постоянно оглядывался и остерегался попасться кому-то на глаза. Сначала ничего необычного не произошло: обычные дворы, гаражи, нарики словившие приходы прямо на улице, классическая картина для этой части района. Ли уже подумал, что зря накрутил себе мысли по поводу друга, ну гуляет он, может просто остерегается всяких ненормальных, вот и ведет себя странно… пока не увидел, как тот зашел в какой-то старый склад, внутри которого еле заметно горело слабое освещение.       

19:50

      Возле заброшенного склада стояли тонированные машины, и их было не мало. Дело набирало новые, крутые обороты. Простояв недалеко от входа пару минут и так и не увидев, как друг выходит обратно, Минхо решил обойти склад и найти хоть какую-то щель, чтобы узнать что происходит внутри.       

Тем временем внутри старого склада.

      Гриф стоял посреди заброшенного помещения, освещение было слабым, его лицо не было видно полностью, но не заметить, что он стоял спиной ко входу было невозможно. Вокруг него стояли его верные подданные, в том числе и Скопа, и все они ждали лишь одного — Вьюрка.              Как только дверь склада скрипнула, лица взрослых мужчин устремились ко входу и смотрели на подростка, который идет с пустыми руками, к сожалению.        — Принес, Вьюрок? — Гриф обернулся и стал смотреть на подростка.        — Нет.        — Как интересно, почему?        — Я пришел к нему в квартиру, начал угрожать, но товара у него при себе не было, менты забрали.        — Я-ясно, — Гриф растягивал каждую гласную, но говорил абсолютно безэмоционально, что только больше смущало Вьюрка, — а почему не убил?        — Я не буду убийцей, к тому же у него маленький сын, — адреналин в крови Вьюрка зашкаливал, в венах был чистых страх вместо крови.        — Ну убил бы и сына, делов-то, — Гриф подошел к подростку и зарылся руками в карманы, — или смотря на маленького пацаненка узнал себя? Ты ведь тоже мог быть на его месте. Если бы папашка не сдох на улице, вы бы никуда не уехали, а жили бы тут дальше и в один из дней, будь уверен, птички бы обязательно зашли к вам на чай и тогда бы прямо на твоих глазах отправили папашку в мир иной… всего одной пулей, прямо сюда, — главный высунул одну руку из кармана и с силой ткнул указательным пальцем ровно по середине лба.              Вьюрок стоял молча, по венам продолжал бегать страх, а нервные клетки умирали одна за другой. Гриф полнейший психопат, предугадать его действия наперед невозможно, кто знает, может в другой руке у него будет нож, который через секунду откажется у тебя под ребрами?       

Минхо

      Облазив вокруг склада все кусты, он все-таки нашел небольшое окошко, которое хоть и было забито листами с обратной стороны, но через небольшую щелку можно было увидеть что происходит внутри. Он уже катастрофически опаздывал на свидание прогулку с Джисоном, но бросить друга в такой момент не мог, совесть бы не простила.              Заняв для себя более удобную позицию, он прислонился к окну и увидел, что его друг стоит в кругу взрослых мужчин, а перед его лицом стоит мужчина, который по внешнему виду напоминает бандита из сериалов про 90-е. Он что-то говорил ему, но что — не было слышно, как вдруг этот мужчина ударяет его друга в живот с такой силой, что знакомый подросток падает на колени прямо перед ним. Минхо уже был готов сорваться с места, но через секунду заметил, что у мужчины что-то блестит на руке, в слабом освещении склада, и это что-то до боли в груди напоминало кастет. Следующий удар пришелся другу прямо по лицу и даже через тонкую щель было видно, как кровь на его скуле выступила. После этого — выбора не оставалось, Минхо сорвался из своего укрытия и побежал прямо на вход к складу.              Минхо даже не успел дверь полностью открыть, как сходу начал:        — Эй, мужики, лежачего не бьют, не слышали такого? — он быстро снял с себя куртку, как будто бы наперед предугадывает, что сейчас будет месиво.        — Это еще кто? — Гриф схватил Вьюрка за волосы и подтянул к себе, — ты что, крысу за собой приволок, сволочь!              А у Вьюрка глаза по пять копеек, вот уж кого он не ожила увидеть так это Минхо.        — Ты че, не слышал меня? Лежачего не бьют, отпусти его, уебок, — Минхо подходил все ближе к кругу бандитов, а стоящий на коленях Вьюрок глазами молил его бежать.        — Коршун, Беркут, Канюк, на вас этот мелкий крысеныш, а с этим, — показал Гриф на лежащего Вьюрка, — я разберусь сам.              Трое взрослых мужчин быстро подлетели к Минхо, удары шли один за другим, он даже не успевал толком среагировать чтобы защититься. Канюк ударил Минхо с такой силой, что тот пошатнулся, только вот Беркут не дал ему упасть и схватил за руки. Пока Беркут держал подростка за руки, не давая отражать удары или хоть как-то защитится, двое остальных били Минхо. Во рту чувствовался привкус метала, в голове, словно в сломанном телевизоре, гудело, а перед глазами Минхо видел, как его друга, лежащего на земле, избивает мужчина.              Вьюрок пытался сражаться с ним, несколько раз ударял в ответ, пытался сбить его с ног, только вот кастет на руке Грифа делал свое дело и с каждым ударом ему становилось все хуже и хуже, перед глазами начинало мутнеть, кровь шла ртом и носом, руки ослабевали. Сил не оставалось, казалось его бьют целую вечность, а Вьюрок все продолжал смотреть на то, как его верного друга держит взрослый мужик, а другие два нещадно избивают. Минхо все сильнее вис на руках у мужчин и все меньше сопротивлялся.              Они оба были как тряпичные куклы, которые не могли и пошевелиться. Казалось, что смерть тоже заходит в этот старый склад, но все это прервал сам Гриф. Он ударил Вьюрка последний раз и тот распластался на полу лежа на спине, единственное на что ему хватало сил это повернуть голову в сторону друга.              Канюк и Коршун отошли от подростка, давая дорогу своему главарю:        — Зачем Вьюрок привел тебя сюда.        — Он не приводил, — сплевывая накопившуюся кровь во рту, ответил Минхо, — я случайно его увидел и проследил, — скрывать ему было нечего, два друга смотрели друг на друга и понимали, что живыми их отсюда не выпустят.        — Как интересно, много услышал?        — Ничего, — дыхание сбивалось, говорить было трудно и больно, отбитые ребра будто горели под кожей, — я ничего не услышал, я увидел, как вы его бьете и не смог пройти мимо.        — А лучше бы прошел, да? — мерзкая улыбка поселилась на лице Грифа, и он двумя пальцами приподнял голову Минхо.        — Нет, никогда бы не прошел.        — Так вы друзья значит, какая прелесть, — Гриф, словно сумасшедший, ухмыльнулся и посмотрел на лежащего Вьюрка, — а знаешь, у меня к тебе есть предложение. Ты слишком много видел сегодня, наши лица, где мы находимся, наши машины, слышал все наши прозвища, я не могу так просто тебя отпустить, а во всем виноват твой дружок, представляешь? Как бы ты не старался его защищать, он все равно нас подставил, а еще и тебя за собой приволок, у нас такое не одобряют. Будь у меня плохое настроение, я бы просто вас пристрелил и скинул бы в реку, но сегодня я добрый, вам повезло, — Гриф отошел от Минхо на пару шагов и продолжит свой монолог, — знаешь, как мы поступим? Есть одна древняя игра, пользовалась особой популярностью у русских царских офицеров, догадался?        — Рулетка? — Минхо боязно поднял взгляд на Грифа и тут же посмотрел на друга, лежащего за его спиной.        — Она самая, русская рулетка, но я немного изменил правила, — Гриф подошел к лежащему Вьюрку и заставил того встать перед ним на колени, — обычно в барабан кладут всего одну пулю из шести возможных, но это как-то скучно, тебе так не кажется?        — Не надо, пожалуйста, не трогайте его, — Минхо чуть ли не молил Грифа, а старшего это только забавляло.        — У моей рулетки другие правила: пять пуль и одна пустая, — Гриф завел руки за пояс и вытащил из кобуры свой револьвер, — сыграем? — Сказал он, подставляя к виску Вьюрка вплотную дуло.        — Нет, пожалуйста, не надо, я никому ничего не скажу, он не виноват, он даже не знал, что я увидел его на улице, пожалуйста! — нервы сдавали, голос трясся, а вместе с ним и все поджилки, оставшиеся целыми.        — Ну тогда у тебя есть два выбора, я не могу отпустить вас просто так, — Гриф с интересом смотрел на подростков, ему нравилось над ними издеваться, нравилось доводить их до такого, что они соглашались на все, — мы можем сыграть, и, если Вьюрок выживет, то я отпускаю тебя и забываю, а если сдохнет — ты становишься на его место, или ты примыкаешь к нам прямо сейчас. У тебя пару минут на раздумье, кстати, Вьюрок, скажи-ка своему дружку, стоит ли ему к нам вступить?        — Не смей, Хо, не нужно, не соглашайся, — Вьюрок прохрипел это еле живым голосом.        — Ну давай же, Хо, думай! — снова мерзкая улыбка разрезала лицо главаря, а он будто не моргая уставился на подростка, — тик-так, тик- так, твоя жизнь идет не так, что решил? — Гриф снова прижал дуло пистолета к виску Вьюрка и уставился на Минхо.        — Я согласен.              По пустому складу раздались аплодисменты Грифа, а Вьюрок, прикрывая глаза, опустил голову. Главный подошел к Минхо и подозвал к себе Скопу:        — Эти двое теперь твои, давай, мамочка Скопа, воспитывай. Кстати, забудь про свое имя, теперь ты Калипта, — старший похлопал его по плечу и снова показал свой револьвер, — а давай узнаем, на вашей ли стороне была удача? — Гриф поднял оружие вверх и нажал на спусковой крючок. Выстрела не произошло.        — Как жаль, правда? Может стоило все же рискнуть? Но уже поздно, малыши! Собираемся, ребята, а этот детский сад оставьте тут, они сами до дома доползут.              Гриф и его люди оставили подростков в одиночестве и вышли со склада. Минхо, хотя его безжалостно побили, нашел в себе силы, чтобы подползти к своему другу, все еще сидящему на коленях.        — Блять, Хо, что же ты наделал, лучше бы я сдох, — Вьюрок не сдержался, по его щекам потекли слезы, смывая за собой кровь с лица.        — Ты чего, братан? Все норм, не ссы, вывезем, но нам предстоит серьезный разговор, — Минхо попытался подняться и следом за собой помог встать другу, — я отведу тебя к себе, вряд ли твоя мамка обрадуется, когда сына всего в крови увидит.        — Твоих опять нет?        — Есть, к сожалению, но они хуй на все клали, кроме водки, пошли домой уже, а то у меня еще дела остались, — Минхо закинул себе за плечо руку Вьюрка, и они медленно пошли на выход из склада.        — Как ты меня нашел?        — Не поверишь, братан, на свиданку торопился!       

***

21:30

Sound: XOLIDAYBOY - Антикиллер любовь

      Хан сидит в своей комнате, он прождал Минхо на улице полчаса и зверски замерз, а старший даже не явился и не предупредил, что не придет.              Злость кипела внутри, пролистывание ленты соцсетей никак не помогало, музыка в ушах тоже. Хан злился на старшего, злился на себя, на погоду, вообще на все.              Он вроде бы только решился попробовать сблизится с Минхо, как тот тут же его кинул. А Хан ведь готовился, даже треники без растянутых коленок нашел. Джисон не находил себе места и кругами ходил по комнате, мать уже спала у включенного телевизора, что только на руку ему было, ведь теперь можно просто открыть окно в своей комнате, и не боясь быть запаленным, курить прямо там. Так он и сделал: включил себе любимую подборку треков на минимальной громкости, чтобы не разбудить маму, открыл настежь окно, потеплее оделся и кругами бродил по комнате выкуривая сигареты. Злость постепенно сходила на нет, а на ее место приходила обида и разочарование. Вдруг за открытым окном послышался чей-то знакомый голос:        — Хан Джисон! Я знаю, что ты не спишь, спустись, прошу тебя!              «Не может быть, как в парке встретится, так он не пришел, а как в ночи под окнами орать, так тут как тут. Хуй тебе, золотая рыбка, померзнешь теперь»        — Хан, пожалуйста, я никуда не уйду!              «Ну и не уходи, мерзни там, заслужил»        — Хотя бы выгляни, прошу тебя, дай мне извиниться!              «Ну нихуя себе, так он извиниться пришел! Поздно пришел, надо было ровно в восемь в парк приходить»              Хан продолжал игнорировать крики старшего за окном, он игнорировал бы их всю ночь, но вспомнил, что дом-то многоквартирный, а остальным крики Минхо вряд ли приносили удовольствие больше, чем самому Хану. Да и если сейчас мать разбудит своими воплями, то только хуже будет. Джисон сначала решил выглянуть в окно, а дальше уже смотреть по ситуации. Глубоко в душе ему было безумно приятно, что этот дурачок пришел под его окна и просит его выйти, Хан, наверное, даже простил его в первые минуты, но обиженную физиономию нужно еще поделать, для профилактики. Собрав все эмоции в кучу и старательно сдерживая улыбку, Хан выглянул в окно, и тут ожидания с грохотом разбились о реальность. Вместо того Минхо, что он видел утром, под его окнами стоял будто совершенно другой человек: разбитая и опухшая скула, на которой еще виднелась кровь, разбитая губа и переносица, на подбородке даже с высоты виднелись синяки. Если до этого Хан сдерживал улыбку, то после увиденного от улыбки осталось лишь воспоминание в голове:        — Я сейчас спущусь, не ори больше, пожалуйста, — голос дрогнул непонятно от чего, в голове ноль мыслей и идей, по лицу Минхо будто экскаватором проехались.              На носочках пройдя в гостиную, где тихо спала мама, Хан быстро вытащил из шкафа аптечку, в которой было все самое необходимое, быстро накинул на себя куртку потеплее и чуть было не забыв обуться выбежал в подъезд. Выходя из подъезда, на ближайшей лавочке, его уже ждал Минхо, расплываясь в кровавой улыбке.        — Ты че блять? Что с тобой? — Хан налетел тут же с вопросов и даже с какой-то заботливой агрессией напал на Минхо.        — Да норм, в парк торопился и упал, — Минхо глаз не мог оторвать от Джисона, который брови хмурил и копался в аптечке.        — Упал?! — Хан посмотрел на Минхо не скрывая недоверия во взгляде и параллельно мочил ватку антисептиком, чтобы травмы от «падения» обработать.        — Да епт, шнурки не завязал, бывает.        — Если только с тобой, — проводя по разбитой скуле и слушая шипение старшего сказал Джисон, — а если честно, что случилось? — Хан отстранился от лица Минхо, чтобы снова намочить ватку.        — Я упал, Хан, все нормально, не стоит переживать, — Минхо с трепетом во взгляде смотрел, как Джисон старательно обрабатывает ему каждую ссадину на лице, каждую царапину и синяк. Наносит какие-то крема, клеит пластыри, только в этих движениях заботы было больше, чем он ощущал к себе за последние несколько лет. Минхо даже говорить не хотелось, он просто наблюдал за ним, как у младшего сжимаются губы, когда он боится сделать больно, как он хмурит брови, вероятно обдумывая, где же так упал Минхо. Чем ближе Хан подходил к его разбитой губе, тем сильнее сердце Минхо замирало, а почувствовав на них холодное прикосновение чужих пальцев так вообще сальто сделало и чуть из организма не улетело.        — Спасибо, Хан, — Минхо перехватил запястье Хана своей рукой и сказал это глядя прямо в глаза.        — За что?        — За то что согласился на прогулку и даже когда не получилось, все равно спустился ко мне, хотя мог просто окно закрыть, за то что аптечку с собой притащил, пластыри мне тут клеишь, обрабатываешь, спасибо, правда, — Минхо продолжал держать Хана за запястье, только поднялся с лавочки и встал прямо напротив его лица, а пальцами залез под рукав куртки и осторожно поглаживал чужое запястье, — как мне извиниться перед тобой? Может ты мне дашь еще один шанс на прогулку?              Хан задумался. В глазах Минхо горела Вселенная и взрывались дальние звезды, в них читалась искренность и сожаление, ему правда было жаль, что он не пришел в парк и это чувствовалось каждым миллиметром тела, особенно запястьем, которое старший продолжал гладить одними пальцами, словно это его личный антистресс.        — Завтра сразу после уроков и не падай больше, ладно?        — Ладно.              Они простояли еще несколько десятков минут, пока Джисон не замерз, а Минхо все так же держал его за запястье, но младший и не против был. Им было так легко вдвоем, даже несмотря на то, что Хан прекрасно понимал, как так можно было упасть. Рядом с Минхо он не переживал ни о чем, рядом с ним ему стало спокойно.              Минхо уходить не хотелось совершенно, даже после того, как Хан ушел домой, он простоял еще несколько минут под его окнами, ожидая увидеть ту самую каштановую макушку, поселившуюся в его голове. Лишь когда Хан снова появился в окне и помахал ему на прощание Ли развернулся и пошел в сторону дома, где в комнате его ожидает такой же побитый друг, только теперь с новым для него именем — Вьюрок.