Look After You

Настоящее время

ДЕНЬ 14:46

Томас двинулся вперед. По его глазам Гарриет догадалась, что это не было похоже на момент счастливого воссоединения. Она моментально схватилась за винтовку и направила ее на Томаса, явно испугавшись за свою подругу и растерявшись, как Ньют ранее. Минхо перегородил Томасу дорогу, и в тот же момент чья-то рука схватила его сзади за рубашку, не дав сделать ни шага дальше. В нос ударил аромат ванили, и Томас замер на месте. Его отпустили, но рука практически тут же крепко сжала предплечье. Томас сверлил взглядом ту девушку, что стояла позади Минхо, а от знакомого касания Ньюта его мозги готовы были закипеть. Томас сделал глубокий вдох, и словно впервые с момента «гибели» Ньюта воздух целиком заполнил легкие. Он медленно обернулся с отчаянным желанием посмотреть на него — Ньют оказался намного ближе, чем думалось, на расстоянии не более метра. Решительность сразу сползла с его лица, стоило ему посмотреть на Томаса, и теперь его взгляд был полон сочувствия, словно ему хорошо был знаком творящийся в голове у Томаса ад. Ньют одарил его тем самым мягким взглядом, каким всегда смотрел только на него. Взглядом, с которым говорил хорошенько выспаться, не забыть поесть — взглядом, с которым он пытался совершить невозможное, лишь бы осчастливить Томаса и придать ему сил. Томас разомкнул губы, и внутреннее напряжение начало постепенно покидать его тело, хотя он по-прежнему пылал от ярости. Ему казалось, что эти шоколадные глаза уносили его в совершенно другую реальность, как делали раньше, забирая все плохие мысли, которые подкидывал этот жестокий мир. Кожа на предплечье горела, и жар распространялся в груди, концентрируясь где-то в области сердца. Как же сильно он влип. — Томас, — голос Минхо вырвал его из оцепенения. Томас обернулся и увидел смесь боли и горечи во взгляде Фрайпана, Минхо и Галли. Внезапно до него дошло, что они смотрели лишь на него одного — в их представлении он по-прежнему был их лидером, оставаясь тем, к кому спустя столько времени они решили обратиться в самый ответственный момент. Мысль об этом заставила его задвинуть куда подальше все необдуманные решения и догадки в отношении той, кто стоял перед ним. С ненавистью можно разобраться позже — сейчас же ему требовалось сохранять трезвый рассудок. Ради них всех. — Том, я… Едва услышав ее голос, Томас закрыл глаза. Потом сделал еще один глубокий вдох и внезапно почувствовал нотки ванили. В этот момент он постарался представить, что за ним стоял прежний Ньют. Его Ньют. Чувствуя его аромат и помня о трепетном прикосновении к предплечью… он точно сможет сохранить трезвость ума. Он знал, что обязательно справится. И поэтому он представил себе, как будто бы… Как будто бы это был его Ньют. Как будто бы его Ньют прикасался к нему, потому что именно это он бы и сделал. Боль Томаса передалась бы ему в тот момент, и он бы понял его чувства, он сообразил бы, что Томас собирался действовать поспешно и необдуманно. Ньют знал, что должен был быть… для него клеем. Ньют знал, что должен был помочь Томасу не растерять здравый смысл, хотя помнил, что только секунду назад мысли Томаса разбегались в разные стороны. — Давайте войдем в дом, — ресницы Томаса дрогнули, и он открыл глаза. Его голос прозвучал четким и командным тоном, словно приказ. Минхо, Фрайпан и Галли тут же расслабились. Вокруг царил хаос, но они услышали голос вернувшегося к ним лидера. С них спало напряженное оцепенение, и они дружно повернулись к той, кто стоял перед ними. Тереза робко кивнула в ответ. Она без лишних слов отступила к открытой калитке и зашагала по высокой траве обратно к маленькому домику на заднем дворе. Гарриет с нерешительным видом опустила винтовку. Она тоже услышала новый тон в голосе Томаса, по которому догадалась, что им предстоял какой-то серьезный разговор, а потому молча последовала за Терезой. Следом выдвинулись Фрайпан и Галли, но Минхо остался на месте, смотря на Томаса с легкостью во взгляде и… уважением. Он коротко и доверительно кивнул, а затем последовал за остальными. — Все будет хорошо, — произнес Ньют, впрочем не особо уверенно. Он медленно отпустил его, но место, где была рука, по-прежнему горело. Воздвигнутая вокруг его сердца стена дрогнула и начала крошиться при звуке голоса Ньюта, как прежде успокаивающего и обнадеживающего. — Будем надеяться, — бросил себе под нос Томас. Прикрыв калитку, Ньют последовал за ним. Из всей группы только Минхо остался стоять перед маленьким бежевым домиком, но при виде Томаса нырнул внутрь. Едва Томас переступил порог, как его внимание привлек один голубоглазый парень с песочного цвета волосами и вытянутым лицом. Он казался одного возраста с ними, но выпавшие на его долю испытания сделали его внешне более взрослым и измученным. Под его глазами красовались мешки, и он бросил на Томаса настороженный взгляд. Внутреннее убранство старого дома осталось ровно таким же, каким Томас его запомнил — пять лежащих на полу матрасов и вокруг стопки одежды. Однако теперь к ним прибавился кто-то шестой. Томас дал Ньюту войти, и, когда в комнате оказалось целых восемь человек, свободное место словно вообще перестало существовать. Фрайпан и Галли сели напротив Томаса, откинувшись к стене, явно довольные тем, что наконец-то ушли с солнцепека — Галли даже коротко кивнул Томасу, а Фрайпан начал увлеченно разглядывать остальных. Минхо неуверенно опустился рядом с Галли. Томас только сейчас заметил, какими они все были уставшими. Наконец-то они нашли того, кого искали днями напролет. Того, о ком невозможно было забыть даже спустя столько месяцев. Они очень устали, и их мучила жажда, но они были безумно рады. Наконец-то спустя столько времени у них появилась возможность отдохнуть… пускай даже будучи плененными. По левую руку от Томаса напряженно стояли Гарриет и Соня. Парень справа по-прежнему не сводил с него глаз, и Ньют присоединился к нему. Парень держал в руках оружие, всем своим видом давая понять, что не доверял незнакомцам и был готов воспользоваться им в любой момент. И среди них была Тереза. Она стояла за спиной Гарриет и со страхом в глазах вжималась в стену. Наступила тишина — все ждали, что Томас с минуты на минуту присоединится к своим друзьям, но он остался сидеть. Он решил гнуть свое. Гарриет вздохнула, словно прочитав его намерения. — Что ж, ладно, — даже ее голос прозвучал устало. — Теперь давайте рассказывайте. — Хорошо, — Томас посмотрел на сидевших у стены парней. Ему достаточно было увидеть лишь один их взгляд, исполненный доверия и почтения к нему, чтобы решиться и начать свою историю. И так он рассказал про Глэйд: про то, кем они были и как их всех туда заточили. Он поведал всем о гриверах и скольких те погубили в ночь, когда он вонзил в себя жало. Он рассказал о чудесном спасении и предательстве. Обо всем. На это ушло несколько часов, но он ни разу не остановился. — А затем Тереза, — Томас увидел, как она пыталась скрыться от всех у стены. — Это она привела к нам ПОРОК и без раздумий отдала им Минхо. Она помогала проводить эксперименты на невинных, напуганных детях. И прекрасно понимала, что делала. Она утверждала, что пыталась найти лекарство, но какой ценой? В конце она попыталась все исправить, но затем снова исчезла. И так предала нас во второй раз. А затем Нью… Томас прервался, и Гарриет приподняла бровь. Томас на секунду поднял взгляд к потолку и сделал глубокий вдох. Что это, черт возьми, такое? Почему он был готов прямо сейчас заплакать? Он чувствовал, как все взгляды были прикованы к нему в ожидании продолжения. Он еще ни разу не говорил ни с кем о той ночи. Ни разу не воспроизводил в памяти тех событий. Ему пришлось продолжить, смотря в потолок. — Н… Ньют… рассказал мне о своем вирусе Вспышки. В повисшей тишине все звуки стали непривычно громкими: чужие выдохи стали шумными, а в ушах зазвенело. — Он начал терять себя и не мог вспомнить… меня. Моего имени. И даже своего собственного. Томас стал говорить хриплым и надломленным голосом. К глазам подступили слезы, но он изо всех сил сдерживал их, зная, что со стороны это выглядело ужасно. Но он не мог совладать с собой. Об этой истории не знали даже три его друга напротив. — Он был напуган и растерян. Вирус медленно брал над ним верх и… в ночь, когда мы уничтожили ПОРОК, он… умирал. Мы уже практически добрались до крыши, когда Дженсон напал на нас. Меня серьезно ранили, и я уже терял сознание, но… Ньют отключился первым. Я вытащил его наружу, застрелил Аву Пейдж и сидел ждал, пока кто-нибудь спасет нас. Просто… мы думали, что для Ньюта уже все кончено. Он не приходил в себя. Мне сказали, что я должен бросить его, если хочу попасть в Тихую Гавань — в противном случае меня оставят с ним на горящей крыше. Я… я отключился из-за большой потери крови и не успел сказать, что… — Хотел остаться? — голос Ньюта вернул Томаса к реальности. Томас медленно опустил голову и посмотрел на него через всю комнату. В прекрасных карих глазах стояли слезы. У Ньюта дрожали губы и тряслись руки, и он весь выглядел разбитым. — Ты бы остался? — Конечно бы остался, — прошептал Томас, и слезы потекли у него по щекам. Он с фальшивым смешком опустил голову, пряча взгляд. — Ты никогда не бросал меня… как мне было бросить тебя в тот момент? — Выходит, вся эта история для тебя не новость, да? Томаса до ужаса напугала его ярость. Он резко вскинул голову, не ожидав в свой адрес такого тона, но потом понял, что обращались вовсе не к нему. — Почему ты предала меня? У тебя как вообще, все дома? Они будто поменялись ролями — теперь наброситься на Терезу хотел уже Ньют, но его тут же схватил за руку Арис. Ньют грубо оттолкнул его и отступил с пылающим в глазах гневом. С его ресниц сорвалось несколько слезинок. — Я был сам не свой все эти несколько месяцев. Я был словно… черт, господи! Все это время ты знала! Ты знала, что где-то обо мне думали, что меня считали погибшим, что кто-то не находил себе места из-за этого, а ты не сделала ровным счетом ничего! Томас посмотрел на Терезу: та была в ужасе, страх сковал ее всю, что было вполне себе объяснимо. Она будто хотела слиться со стеной, когда посмотрела на Ньюта своими широко распахнутыми глазами. — Говори! — крик Ньюта прокатился по всей комнате. — В твоих же интересах найти себе оправдание, а иначе я… — Да-да, хорошо! — шумно выдохнув, закивала Тереза. — Ньют, я не знала, были ли они живы или… — Да что ты говоришь, — зло бросил Галли. Его золотистые глаза угрожающе сверкнули. — Хочешь сказать, что не видела, как улетал наш гигантский берг? Боже, ты вообще не умеешь врать… — Ладно-ладно, хорошо, — покраснев, воскликнула Тереза. — Ладно. Я знала, что вы были живы, но как, по-вашему, я должна была вас отыскать? Зачем мне было обнадеживать Ньюта, если мы могли случайно найти вас всех мертвыми?! Да и даже если бы мы нашли вас, разве вы не прикончили бы меня? Типа, давайте быть честными! Видели бы вы сейчас себя со стороны! — Выходит, ты знала этих парней, когда мы целыми днями в страхе скрывались от них? — Соня со злостью сжала кулаки. — Я собиралась вам обо всем рассказать еще тогда, ясно, да? Мне просто хотелось… побыть с вами еще немного друзьями, прежде чем вы все вновь возненавидите меня. Повисла тишина, и Томас увидел, что никто в тот момент не мог подобрать подходящих слов. Все кипели от гнева. Даже Фрай смотрел Терезу так, словно был готов ударить ее. — Клянусь, я пошла на это лишь ради лекарства. Просто чтобы попытаться найти его. Но вы же так и не знаете до конца всей истории с Ньютом. Поэтому прежде чем вновь возненавидеть меня, просто… выслушайте. Пожалуйста. Томас промолчал. Все посмотрели на него, и он коротко кивнул. — Я нашла Ньюта на той крыше, когда вы уже были в воздухе, и у меня была сыворотка с кровью Томаса. Это я сделала ему инъекцию, это я протащила его на себе весь путь из горящего здания — я все проделала одна. Он же был в сознании. Все это время он был в сознании. Минхо сдавленно выдохнул и вместе со всеми в ужасе уставился на Терезу. Разум Томаса заполнили страшные, отравляющие сознание мысли. Он не мог описать, сколь больно и совестно ему стало в тот момент, словно кто-то уронил ему на грудь кусок свинца. — Он был практически без сознания, когда я нашла его, но после сыворотки он начал постепенно приходить в себя. Его речь было просто не остановить. Он думал, что ты погиб, Томас. Он… Томас вновь опустил голову. Грудь сдавило тяжестью, будто в душе образовалась огромная зияющая дыра. Колени задрожали, и, закрыв глаза, он постарался сделать большой глубокий вдох, сопротивляясь тем чувствам, что готовы были разом навалиться на него. — Он сходил с ума. Он рыдал, кричал и вел себя как безумный. Он без умолку говорил о… — Хватит, — хрипло оборвал ее Ньют. Томас не осмелился взглянуть на него. — Прекрати. Замолч… — Я оттащила его в лес, окружавший сооружения ПОРОКа. Там было полно зараженных… и они все последовали на шум. Внезапно Ньют снова потерял сознание. Тогда-то они и нашли нас, — Тереза указала на двух девушек и стоящего рядом парня. — Они подоспели в самое время. Нам удалось спастись. Пока Арис вез нас в лагерь, Ньют начал при мне приходить в себя. Я думала… я думала, что опоздала. Повисшая в комнате звенящая тишина резала слух. — А когда Ньют очнулся, он совсем ничего не помнил. Ньют считал, что ты погиб, Том. И его поведение, его разбитое состояние… как я вообще могла позволить ему вновь пройти через все это? — Ты сказала, что не знала меня и спасла мне жизнь, просто потому что увидела, как я умирал. Ты даже не рассказала мне про вирус Вспышки, — несчастно произнес Ньют. Томас даже представить себе не мог в тот момент его боль. Как бы ему хотелось сейчас поддержать его, и он просто не находил себе места от того, что не мог этого сделать. Его сердце разрывалось от мысли, что Ньют, ничего не помня, слышал сейчас это все. — Мне было стыдно, — объяснила Тереза. — Мне было стыдно за все, что я с вами сделала. За то, что из-за меня ты чуть не погиб. Я не могла заставить себя рассказать кому-либо о содеянном. — Спасибо, — надломленным голосом ответил Томас. Грудь все еще теснило ноющей болью, но об этом нужно было сказать вслух. — Спасибо, что спасла его. — Я знала, что ты никогда бы не простил меня, не сделай я этого, — горько рассмеялась Тереза. Перед его закрытыми глазами всплыла ее натянутая улыбка. — Ты бы придушил меня голыми руками, если бы узнал, что я этого не сделала, Том. — Я бы не стал ему мешать, — язвительно усмехнулся Фрай. — Даже предложил бы помочь. — Спасибо, — Минхо произнес это так, словно речь причиняла ему физическую боль. — Правда, спасибо. — Да, да, мы поняли, — прервал их Галли. — Одного спасибо будет достаточно, но знаешь что… катись ты к черту, стерва. Томас непроизвольно рассмеялся, и его встретило всеобщее удивление, но потом к нему присоединились и остальные: их всех охватил такой приступ смеха, что у Томаса вновь проступили слезы. Во всем был виноват стресс, лежащая на душе тяжесть и ненависть к Терезе, но теперь все разом схлынуло. Им наконец-то удалось по крупицам собрать историю и выяснить все до мелочей. Особых поводов для смеха не было, но, черт возьми, как же это было здорово.

***

После той истории Ньют несколько часов где-то бродил. Он ушел, не сказал никому ни слова, кроме «скоро вернусь». И больше ничего. На протяжении всего его отсутствия Томас был весь как на иголках. Конечно, теперь уже не нужно было так переживать за него, но он ничего не мог с собой поделать. Что если на него нападет зараженный? Что если их будет целая орда? Что если его схватит какая-то другая группа людей? Что если… Так, хватит. Надо остановиться. Иначе он сойдет с ума. И чтобы этого не случилось, он просто лежал на полу вместе с остальными, пока Арис готовил то, чем в прошлый раз провонял весь дом. Он был занят на улице, колдуя над небольшим разведенным костром. С ним была Тереза, но он явно он не обращал на нее никакого внимания, пока та пыталась укрыться от взора тех, кого когда-то предала. Гарриет и Соня завалили их вопросами. На них по-прежнему были наручники, но девушки уже выглядели намного спокойнее. У Томаса просто чертовски болели запястья. Поход в туалет был тем еще испытанием: Минхо захотел отлить, и его освободили, только лишь чтобы он сделал свои дела. Соня пригрозила винтовкой, пока тот отходил в сторонку, и сказала, что, если он не вернется через пять минут, она застрелит всех остальных. Минхо вернулся даже раньше, и его опять заковали. Ньют возвратился уже глубокой ночью к моменту, когда они все укладывались спать. В доме было тихо, Гарриет и Соня уже дремали, а Арис дежурил, прислонившись спиной к стене. По его острым чертам лица казалось, что он все еще злился, однако теперь он уже как минимум не пялился во все глаза на Томаса. Терезу же он игнорировал. В отличие от двух девушек, она просто лежала с открытыми глазами. Гарриет сердилась, но все равно достала для парней несколько матрасов, которые принесла из большого главного дома перед лачугой. Она нашла три штуки и положила их и рядом со всеми. Фрайпан и Минхо спали вместе. Было забавно наблюдать, как два здоровенных парня ютились на узком матрасе, оставаясь как есть в одежде и закованные в наручники. Они довольно быстро уснули, а потом в один момент голова Фрайпана съехала вбок и свисла с матраса под очень неудобным углом. Галли с его довольно крепким и широким телом занял целый матрас, тоже заснув и негромко посапывая. У Томаса сжалось сердце от вида мирно спящих парней, пускай даже те были закованы. Смотреть на них было просто невероятно. Они все стоили целого мира, и ему очень хотелось, чтобы этот момент длился вечность. Стоило Ньюту войти в комнату, как взгляд Томаса резко метнулся к нему. Тот был в изодранном темном пальто, под которым виднелась черная рубашка. Ветер растрепал его волосы и испортил всю прическу, и щеки розовели от холода. От такой картины его сердце сделало кульбит. Ньют даже не посмотрел на него и сразу обратился к Арису: — Я посторожу. Иди спать, — Ньют кивнул Арису на матрас… лежавший в диаметрально противоположной стороне. Ох, черт. До Томаса только сейчас дошло, что он лежал рядом с матрасом Ньюта. Арис сдержанно улыбнулся, и, взяв у него винтовку, Ньют неуверенно посмотрел на Томаса. Едва их взгляды пересеклись, как Ньют вздрогнул и глубоко вздохнул. Розовый оттенок тут же добрался до кончиков ушей. Ньют осторожно переступил через несколько спящих и, преодолевая по пути матрасы, направился к Томасу. В ушах застучала кровь — Томас не был готов к такому. Он не был готов оказаться с ним в той близости, что была между ними когда-то в прошлом. Ньют аккуратно опустился на придвинутый к стене матрас — в комнате было очень тесно. Потом он скрестил ноги и откинулся назад. Теперь он сидел напротив, поставив винтовку рядом, словно вообще не собирался к ней прикасаться. От нечего делать Томас уставился в потолок. Ему казалось, что он позабыл все слова. Было тихо, но эта тишина оглушала своим грохотом, раздающимся в ушах в унисон шумному дыханию. Стоило ли ему вообще начинать разговор? Это был не его Ньют, но его по-прежнему так звали. Томасу было сложно представить сейчас его ужасное внутреннее состояние. Наступил тот момент, когда ему нужно было как-нибудь поддержать Ньюта, с чем он пока совершенно не справлялся. Просто он уже и думать не думал о такой возможности. Томас попытался откинуть волосы назад, что оказалось довольно непростой задачей с его-то скованными руками. Ньют моментально вскочил на ноги и, как мышь, шустро перемахнул через лежащие на полу спящие препятствия. Томас был не в силах оторвать глаз от его длинных ног, в очередной раз восхитившись его телосложением. У него всегда был на это особый пунктик. Ньют присел на корточки и, покопавшись с серьезным видом в рюкзаке Сони, наконец нашел, что искал. Затем он медленно подошел к Томасу и опустился рядом, но вместо того, чтобы прислониться стене, он как можно ближе подсел к Томасу. В его руках оказались ключи. Ньют нащупал в темноте его запястья, и стоило ему лишь прикоснуться, как Томас резко выдохнул. Конечно, боль была страшной, но теплое прикосновение вызвало в нем бурю эмоций. Длинные изящные пальцы Ньюта нашли замок и вставили ключ, а затем медленно и аккуратно открыли его. Томас с облегчением выдохнул, и боль начала стремительно уходить. Пока Ньют снимал с него второй наручник, Томас прижимал к себе свободную руку, ощущая пульсирующую боль. Он словно сунул руку в огонь, а касания Ньюта делали все лишь только хуже. Когда его освободили, он прижал обе руки к груди. — Спасибо. Ньют промолчал и просто склонился в попытке внимательно рассмотреть в темноте запястья. Он хмурился и был явно сердит. Мягко взяв Томаса за запястье, он развернул его к себе, и распахнул глаза, а Томас опустил взгляд. Его руки были практически истерты в кровь, и кожа казалась нездорового красноватого оттенка, будто после ожога. — Черт возьми. Мне очень, очень жаль. — Ты не виноват, — перешел на шепот Томас. Ему казалось, будто слова застревали где-то в горле и ему стоило больших усилий произносить их, так что он очень удивился, как вообще смог выдать столь длинное предложение. — Выглядит просто ужасно, — прошептал Ньют, отпуская его. Но от этого пламя, охватившее его сердце, не угасло. Оглушающий шум в ушах никуда не делся. — Как мило с твоей стороны. Спасибо, — Томас удивился, что по-прежнему был способен на сарказм. Казалось, словно из панциря выскочил тот прежний Томас, который уже на автомате выдавал шутки, едва завидев Ньюта. Он сам поразился сказанному, не подозревая, что даже в такой момент у него оставались силы на черный юмор. Ньют приподнял брови и затем одарил его маленькой улыбкой. Сердце Томаса сделало вжух! и подпрыгнуло, и у него перехватило дыхание, будто своей маленькой улыбкой Ньют взял и ничего от него не оставил. Томас не мог поверить своим глазам — на него смотрели с грустной улыбкой, которая светилась озорной искринкой. Затем Ньют вернулся на свое место и посмотрел на него из темноты самым невинным взглядом. Лунный свет падал ему на волосы, и Томас заметил, как его шоколадные глаза блеснули. — Обращайся.

Жаровня

События происходят в период между «Испытание огнем» и «Лекарство от смерти»

— Томас, — шепот Фрайпана напугал его. Взгляд Томаса был прикован к Ньюту, спящему в окутывающей его темноте: тот натянул себе мешок до подбородка и лежал, уткнувшись лицом в сгиб руки и слегка надув губы. Томас тоже собирался готовиться ко сну — он стоял над Ньютом и уже был готов лечь, как вдруг увидел развернувшуюся перед собой столь невинную картину. Сон уже закрадывался в него, но он не мог оторвать от нее глаз. Фрай уже раз десять обратился к нему, но Томас прикинулся, что не слышал. Фрайпан сидел в ярком свете костра. Он дежурил первым, и в сумерках на его груди виднелась винтовка. Он грелся у огня в предвкушении долгих бессонных часов, пока остальные спали рядом, и помахал Томасу. Томас с Ньютом всегда спали у джипа на небольшом расстоянии от остальных, примерно в пяти метрах. Томас медленно подошел к Фраю. Холод пощипывал нос и кончики его ушей. Ночь была на редкость ветреной, и он мысленно обрадовался спасительному теплу костра. В двух шагах от них спала Бренда. — Все в порядке? — спросил Томас с вернувшейся к нему ответственностью лидера. Он по привычке готовился к худшему. Фрайпан тихо рассмеялся и хлопнул его по спине широкой ладонью, а потом со спокойной улыбкой посмотрел куда-то в сторону костра, словно ему было неловко. — У меня был к тебе один вопрос, босс, — Фрайпан смотрел на костер, будто обращался именно к нему. И выглядел он… смущенным. — Что такое? Томас весь сгорал от любопытства. С чего бы Фрайпану бояться на него посмотреть? По спине пробежал холодок, и Томас повторил: — Все в порядке? Фрайпан вздохнул, словно готовясь в будущем пожалеть о своем решении. Он не мог оторваться взглядом от костра, будто готовился в следующую секунду прыгнуть в него. — Мне просто интересно, тебе правда нравится Тереза? Он произнес это так тихо и быстро, словно хотел поскорее закончить разговор. Томас на секунду потерял дар речи и широко раскрыл глаза. Тереза? Фрай воспринял молчание за отказ отвечать и украдкой взглянул на Томаса. Его смесь неловкости и смущения внезапно сменилась удивлением. До Томаса только сейчас дошло, как глупо он выглядел со стороны, стоя с выпученными глазами и отвисшей челюстью. Он даже не понял, в какой момент его лицо приняло такое выражение. — Ты не обязан отвечать. Мне просто было интересно… — Нет, — невесело усмехнулся Томас. Фрайпан изогнул бровь. — Не нравится. И никогда не нравилась. — Серьезно? Томас не понял, почему на губах Фрайпана заиграла улыбка. — Конечно, нет. — Знаешь, я немного удивлен, — вновь усмехнулся Фрай. Получив наконец от Томаса ответ, он расслабился и стал выглядеть куда спокойнее. Томас тряхнул головой, чтобы привести мысли в порядок. — Почему тебя это удивляет? — Эта девчонка просто по уши втрескалась в тебя. Он с сочувствием посмотрел на Томаса. — Ты что, правда ничего не заметил? Томас правда не замечал. Фрай пожал плечами. К нему вернулась привычная беззаботность, хотя он все так же внимательно смотрел на Томаса. — Просто… знаешь, приятель, наверное, ты слишком занят все время, потому-то ничего и не заметил. Томас молча согласился с ним и кивнул, внезапно погрузившись в свои мысли. Он нравился Терезе? Ну и чушь. Если на то пошло, максимум, кем она могла ему быть, — это сестрой. У него никогда не было такого, что от ее присутствия сердце начинало бы биться чаще, а от звучания ее голоса по телу бы бежали мурашки. У него даже не захватывало дыхания от ее улыбки. Ему не становилось спокойнее в ее обществе… Внезапное осознание лавиной обрушилось на Томаса. Это была вовсе не Тереза. Все это происходило с ним не из-за Терезы. Его мысли посетила вовсе не она. — Томас, можно спросить прямо? Томас просто кивнул, потому что дар речи так и не вернулся к нему. — Мне кажется, никому невдомек, что на самом деле ты ничего не испытываешь к Терезе. — В каком смысле? — Томас от удивления заморгал. Никому невдомек? Почему кому-то могла прийти в голову мысль, что она ему нравилась? И почему об этом ему сообщал именно Фрай? — Мне кажется, тебе нужно расставить все точки над i и открыть всем глаза, — с явным намеком сообщил ему Фрай. Он пристально смотрел на Томаса своими темными глазами, явно пытаясь донести до него какую-то мысль, и они оба почувствовали, как в воздухе повисла какая-то недосказанность. Молчание затянулось. Внезапно поднялся порыв ветра, и тени от костра бешено заплясали на их лицах. Когда Фрайпан понял, что Томас был не в силах произнести ни слова, то вновь склонил голову вбок и одарил его маленькой улыбкой. В их головах словно пронеслась одна и та же мысль. — Можно задать еще один вопрос? Томас кивнул. — Это Ньют? Наступила тишина, и произнесенное им имя повисло в воздухе. Теперь все мысли Томаса занимало одно единственное имя, вытеснившее собой все остальные мысли, кроме одной… Ньют. В этот момент Фрайпан посмотрел на Томаса так, словно получил ответ на свой вопрос. Они пересеклись взглядами, и Томас застыл на месте. Что? Он хотел было сказать «нет», он собирался сказать «да нет конечно», но язык будто не поворачивался произнести это. Почему он не мог сказать это вслух? — Томми? Сонный голос заставил их подпрыгнуть. Томас резко обернулся и увидел, что Ньют смотрел на них, приподняв со спального мешка голову. — Парни, чем вы там заняты? Видимо, он проснулся только секунду назад. Ньют лежал поодаль и вряд ли слышал их разговор, но Томас все равно покраснел от смущения и, оставив Фрая наедине с самим собой, направился к Ньюту. Вопрос повис в воздухе, так и оставшись без ответа. Чего и так было достаточно. Фрай получил свой ответ.

***

Следующий день в Жаровне был объявлен банным. В такие периоды они отправлялись к небольшому озеру в десяти минутах езды от лагеря и наполняли бочки водой. Затем отвозили их обратно и кипятили ее, чтобы убить все бактерии из озера. Это был тяжелый и длительный процесс, но после принятия душа всем становилось лучше. Томас ненароком уснул, что стало большой ошибкой. Сегодня была его очередь ехать вместе с Фрайпаном, но он пропустил ее. Его легко могли просто взять и разбудить, но все знали, что Томас заслужил еще пару часов сна, однако это не помешало Фрайпану и Бренде вовлечь его в их коварный план. Томас спал без задних ног на своем привычном месте рядом с джипом, когда Фрай с Брендой подтащили к нему бочку воды. В следующий момент его разбудило громкое: — Проснись и пой! Томаса фактически разбудили одни их крики, но не успел он открыть глаза, как сверху обрушился поток воды. Томас вскочил на ноги, хватая ртом воздух — вода была просто ледяная, и холод пробрал его до костей, одежда начала противно липнуть к телу, словно к нему приклеились сотни пиявок. Он ненавидел ходить в мокрой одежде. Просто лютой ненавистью. В ней было ужасно, и из-за этого по телу бежали мурашки. Еще полусонный и неспособный толком соображать, Томас принялся срывать все с себя. Он услышал чей-то смех, и непроизвольно рассмеялся сам, стягивая через голову рубашку. Смех был редкостью и, оказывается, мог звучать очень приятно. Голый по пояс, он начал быстро расстегивать ремень. Жаркое солнце приятно согревало мокрое тело. Томас без задней мысли принялся вытряхивать себя из штанов, думая, что на него смотрели лишь смеющиеся в тот момент Бренда и Фрайпан, а остальные как обычно принимали душ. Поэтому в первые секунды он даже не заметил стоящего неподалеку Ньюта. У того же резко перехватило дыхание, и глаза полезли на лоб. — Ладно-ладно, наверное, я правда заслужил это, — рассмеялся Томас и наклонился, чтобы стянуть с лодыжек джинсы. Он чуть ли не потерял равновесие, запутавшись в штанинах, которые прилипли к его ногам, и, как ненормальный, запрыгал на месте. Фрай и Бренда покатывались со смеху, наблюдая за развернувшейся картиной. Томас поднял голову и, посмотрев Бренде через плечо, поймал на себе взгляд Ньюта. Томас так и не понял, что крылось в его взгляде, но едва их глаза встретились, как Ньют быстро развернулся и ушел, заставив его залиться краской. Ньют оказался свидетелем картины, на которой Томас стоял до нитки мокрый, а из одежды на нем были только узкие черные боксеры.

***

НОЧЬ 2:34

Ньют всегда спал слева от Томаса, но в ту ночь он внезапно отодвинулся в сторону. У него была привычка лежать, поджав к себе колени и повернувшись к нему лицом, поэтому в тот момент Томас очень удивился. Он уже практически провалился в сон и просто вздрогнул от небольшого кошмара, но даже не помнил, что конкретно ему приснилось, потому что в тот момент его больше волновал вопрос, почему Ньют решил отодвинуться. Томас надеялся, что это не имело отношения к тому, как он успел недавно опозориться, представ перед ним в одних коротких боксерах. Ньют с тех пор держался от него на расстоянии, и у Томаса не хватало смелости заговорить с ним. Вдруг Ньюту было неприятно увидеть перед собой такую картину? Эта мысль пугала его, и он жалел, что вообще начал тогда раздеваться догола, весь промокший до нитки. Если бы он только мог отмотать время назад. Томас уже хотел было позвать Ньюта и спросить, все ли в порядке, как вдруг Ньют сделал глубокий вдох, и Томас заметил, как он зашевелил рукой в своем спальном мешке. Ньют принялся медленно и плавно двигать ей, повернувшись к нему спиной, и Томас быстро сложил дважды два. Ох. Жар нахлынул на него волной, и в горле застрял вдох. Ох. Томасу доводилось заставать в Глэйде некоторых парней, которые занимались этим, и несколько раз он даже имел несчастье видеть, как рука Минхо делала то же самое у него в штанах. Все постоянно думали, что окружающие крепко спали, и обычно занимались этим в ранние утренние часы. Томас каждый раз мысленно вздыхал и быстро зажмуривался. Он даже пытался шумно дышать, чтобы заглушить звуки, которые негромко вырывались у некоторых. Томас даже не знал, почему в этот раз не стал зажмуриваться и не начал громче дышать. У него никогда не появлялось внутри трепета, если он заставал кого-то за этим занятием, и его даже не возбуждало это, но сейчас он словно не мог отвести взгляда от того, кто лежал напротив. Он не мог побороть охвативший его жар и нарастающее напряжение. Все ощущения обострились до предела — от разворачивающейся перед ним картины он начал терять остатки самообладания. Внизу живота скрутился узел, и Томас даже не удивился, когда ткань штанов начал оттягивать собственный член. Смутился, но не удивился. Томасу не верилось, что его мог возбудить вид дрочащего себе лучшего друга. У него даже не было повода для того, чтобы… Внезапно у Ньюта вырвался тихий стон, и из головы Томаса разом испарились все мысли, словно его всего прошило током. Ох, черт, только не это. Член дернулся от этого звука, а внизу живота все стремительнее начал скапливаться жар, разливаясь волнами по всему телу. Томас знал, что был единственным, до кого долетел этот соблазнительный и низкий стон, потому что они лежали слишком далеко от остальных. При мысли об этом вся ситуация приобрела еще более личный и интимный оттенок… Все тело потряхивало от возбуждения. Ньют замедлился — теперь его рука двигалась таким неспешным темпом, что даже Томас не смог бы от такого кончить. И тут его внезапно осенило. Ньют игрался с собой. Ох, черт возьми. Ньют лежал на согнутом локте, и Томас не поверил своим глазам, когда увидел, как Ньют взялся за несколько прядей на затылке и слегка за них потянул. С губ сорвался еще один низкий и сдавленный стон — Ньюту явно нравилась боль. У Томаса задрожали колени. Он представил, каково это — запустить пальцы в эти короткие светлые пряди и узнать, насколько они были мягкими, если за них потянуть. Как бы ему хотелось самому вызывать у Ньюта подобные стоны. В голову хлынул поток фантазий о том, что бы он сейчас сделал с Ньютом. Томас еще никогда не думал о подобном, ни разу не давал своим мыслям такой свободы, как сейчас. Эти мысли разжигали его воображение, охватывали каждую крупицу сознания пламенем и заставляли пылать. Он не мог подчинить себе эти мысли, они вспыхивали в его голове подобно настоящему пожару. Томас всегда брал все под контроль, стремясь к порядку и внутреннему равновесию… но что-то в образе Ньюта порождало в нем желание утратить это чувство контроля, подталкивая к тому, чтобы передать власть над собой в его собственные руки. Ему хотелось, чтобы Ньют получил над ним полный контроль. Чтобы расцеловал всю его шею, вылизывая своим теплым языком и прикусывая кожу. Ему хотелось быть сверху, чтобы он мог оседлать бедра Ньюта и проскользить ладонями вдоль по жаркой груди, а потом расстегнуть пряжку ремня и, обхватив ладонью член, потянуть назад за мягкие светлые пряди. И чтобы все это время Ньют смотрел на него снизу своими большими шоколадными глазами. Томас почти явственно успел представить картину, где Ньют весь извивался и постанывал с его именем на губах, утопая в ласках. Ему хотелось, чтобы Ньют оттянул его за волосы и от наслаждения бесцеремонно расцарапал бы ему спину. — Ну же, Томми, — прошептал бы снизу Ньют, смотря ему прямо в душу. Томас дернул бы его за волосы от столь низкого голоса, и вдох застрял бы где-то у Ньюта в горле, а на губах мелькнула улыбка. Ньют крепко обвился бы вокруг него и мазнул своими теплыми губами по его собственным. — Вот так, Томми. Не останавливайся, пожалуйста… И Томас без боя сдался бы под взглядом этих шоколадных глаз ровно так же, как Ньют отдался бы ему. Ньют ускорился. Его прерывистые стоны стали раздаваться чаще, и он начал еще сильнее оттягивать себя за волосы. Тон голоса стал еще ниже, а всхлипы постепенно переросли в настоящие стоны, отчего у Томаса по всему позвоночнику бежали мурашки. Его член пульсировал, оттягивая нижнее белье, и оно уже практически все было мокрое от смазки. Прошло не больше минуты — и Ньют уже не мог сдерживаться. Его движения стали более резкими, и он весь начал немного извиваться в спальном мешке, приближаясь к своему пику. Томасу очень захотелось дотянуться до него, схватить за руку и… С губ Ньюта сорвался тихий и низкий стон, как будто он приложил все силы, лишь бы подавить его в себе и не дать вырваться наружу. Он еще какое-то время оглаживал себя, пока движения не начали приносить дискомфорт, и спустя пару минут потянулся к грязной рубашке над головой. Томас закрыл глаза, а Ньют тем временем привел себя в порядок. Потом Ньют повернулся обратно к нему лицом, но Томас не осмелился открыть глаз, готовый поклясться, что Ньют точно взглянул на него, прежде чем зашуршать чем-то с тяжелым вздохом. Томас мечтал, что Ньют отвернется и ему тоже удастся довести себя до оргазма. Он надеялся, что этого больше не повторится, потому что охвативший весь низ живота жар был адски невыносимым. Он точно знал, что если взглянет на свое белье под одеялом, то обязательно увидит мокрое пятно, просочившееся через ткань. Ситуация через несколько дней повторилась, однако во второй раз он уже тайно присоединился к Ньюту.

Уничтожение ПОРОКа

Ранее

— Ну, не знаю, — зло усмехнулся Галли. Напротив него сидела Тереза, и ее лихорадочный взгляд метался от одного парня к другому. Она по-прежнему выискивала хоть кого-нибудь, кто встал бы на ее защиту. — Не так уж она и нужна. Верно? Не вся она целиком. Внезапно Галли поднялся со стула и направился туда, где стояли Томас с Ньютом. Он подошел к столу, на котором сидел Фрайпан, и, стоило ему пройти мимо Томаса, как на того резко накатило осознание. Томас оглянулся прямо в тот момент, когда Галли схватил за стола скальпель и яростно сжал его в своей большой ладони. — Нам ведь нужен только палец, — мрачно усмехнулся рядом Ньют. — Галли, завязывай, — подорвался Томас, вскакивая с места. Он не хотел смотреть на Терезу, зная, что ее жалостливое лицо лишь разозлит его. Ему было плевать, отрежет Галли ей палец или нет, но у него просто не было времени на угрозы, которые лишь еще больше напугают ее, а не заставят выслушать их. Это будет неверным подходом. Ньют фыркнул у него за спиной, но Томас не стал оборачиваться. — Ох, брось, Томас. Что, боишься за свою подружку? Кого вообще волнует, останется она без пальца или нет? Томас пропустил это мимо ушей — Ньют пребывал в прескверном настроении с того момента, как он сообщил, что отправляется за Терезой. Он вел себя угрюмо и ни с кем не разговаривал. Стоило Ньюту увидеть ее, как слепая ярость исказила его лицо и он так грубо сорвал с ее головы мешок, что Томас практически услышал хруст ее шейных позвонков. Томас списывал все на вирус Вспышки, но сейчас ему не хотелось об этом думать. Он не мог. Если он начнет, то не сможет сосредоточиться на происходящем и единственным его желанием будет держать Ньюта в своих объятиях до скончания времен. Сейчас же у них не было на это времени. Томас проигнорировал того самого человека, который своим взглядом был готов прожечь дыру в его затылке. — Кишка тонка? С Минхо она проделала кое-что покруче, — гневно огрызнулся Галли. Он подошел почти вплотную и теперь возвышался над Томасом, но тот стойко выдержал его взгляд — решительность взяла верх над страхом. — Ты знаешь, на что способна эта стерва. — План другой. Отвали, Галли, — в отчаянии произнес Томас. — А хоть так, хоть так. Делайте, что хотите. Через главный вход вам все равно никак не пройти, — начала храбриться Тереза. Томас увидел, как она гордо подняла голову. — Сенсоры засекут вас… Ньют перебил ее со своего места голосом, источающим яд. — Знаем. Мы меченые. Собственность ПОРОКа. Твоих рук дело. У Терезы округлились глаза от его резкого тона. Ньют всегда был единственным, кто не терял голову, оставаясь предельно спокойным. Но образ нового, зараженного Ньюта был поистине шокирующей картиной. В особенности для Томаса. На протяжении разговора Томас так ни разу и не взглянул на него, но при мысли о вирусе Вспышки в груди снова все сжалось от боли. Ему нельзя было сейчас об этом думать. Пытаясь вновь сосредоточиться на предстоящей миссии, Томас подошел к Терезе, присел перед ней на корточки и посмотрел на нее холодным и пронзительным взглядом. Она с удивлением посмотрела в ответ, явно не ожидав, что он решит уделить ей свое личное время, и ранее наверняка думала, что Томас прикончит ее на месте. Томас мрачно усмехнулся. — Ты и с этим нам поможешь. И чтобы поставить жирную точку, он поднес к ней небольшой скальпель, давая понять, что конкретно от нее требовалось.

***

Пока Тереза разрезала кожу на шее Томаса, Ньют пытался найти для себя какое-нибудь занятие, словно стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на них двоих, и скользил мимо них взглядом, только когда приходилось оборачиваться. Томас наблюдал, как тот мотался туда-сюда, подбирая валяющиеся пальто и раздавая их людям в помещении. Потом в какой-то момент он даже скинул с себя свое собственное, и тут взгляд Томаса застыл от открывшейся перед ним картины. С Ньюта градом лился пот. В помещении было холодно, и Томаса ввел в замешательство тот факт, что Ньюту могло быть настолько жарко. С него текло крупными каплями, отчего он постоянно утирал лицо, чтобы они ему не мешали. Его кашель тоже стал хуже. Это уже было не обычное покашливание — Ньют почти каждую минуту издавал натужные хрипы, которые словно разрывали его легкие. До Томаса доносились отголоски разговора Галли и Фрайпана, которые ругались на Терезу, хотя та сидела прямо перед ними. За углом Бренда тихо переговаривалась с Хорхе, но Тереза больше слушала их, чем парней, и немного приостановилась в своем занятии, когда их голоса стали раздаваться громче и ближе. Вошел Хорхе, а следом за ним появилась Бренда, которая проследовала мимо, даже не взглянув в их сторону. Она держалась холодно и не испытывала ни малейшего желания смотреть на них. Видимо, ее тоже не особо радовало общество Терезы. — Она хорошо выглядит, — пробормотала Тереза, продолжая медленно вести скальпелем вдоль шеи. Боль была настолько острой, что Томас услышал лишь половину из того, что она сказала. Он по-прежнему смотрел на «страшно занятого» Ньюта, продолжающего бесцельно ходить туда-сюда. Теперь он прижимал руку к животу, весь скривившись от боли. — Давно ее лечили? — У «Правой руки». В тот самый день, — невыразительно проговорил Томас. Внезапно Ньют остановился в нескольких метрах от них и стал притворяться, что протирал со стола несуществующую пыль. В этот момент пальцы Терезы замерли. — Но прошел не один месяц. У нее будто дрогнула рука, и лезвие вошло глубоко под кожу, отчего в следующий миг вся шея взорвалась пронзительной болью, которая прошила Томаса аж до самого позвоночника. Томас ахнул и, вывернувшись из-под ее руки, дернулся в сторону. Ньют стремительно развернулся, стоило ему только услышать судорожный вдох. Не медля ни секунды и не собираясь даже выяснять, что толком произошло, он ринулся вперед и оказался между ними. Он лишь слегка толкнул Томаса, но тот сразу почувствовал, что Ньют был горячим, как печка. Ньют схватил Терезу за запястье — скальпель выскользнул из ее пальцев и со звоном упал на пол. Тереза выдохнула и в страхе уставилась на Ньюта своими большими глазами. — Еще раз тронешь его, и я прикончу тебя к чертям, — прорычал Ньют, дернув ее так грубо, что она вся покачнулась и чуть не свалилась на пол. От крепкой хватки кожа на ее запястье покраснела. — Ты поняла меня? — Ньют, прекрати, — вспылил Томас. Он сжал плечо Ньюта, но тот моментально сбросил с себя его руку, а Тереза наконец вновь обрела свободу. Он не собирался оборачиваться, и Томасу просто оставалось сверлить взглядом его напряженную спину. А затем Ньют вдруг опять схватился за живот. — У вас все в порядке? — спросил издалека Галли. — Да. Мы закончили, — бросил Томас, и Ньют отошел от него. Потом он быстрым шагом приблизился к Бренде, стоящей рядом со столом, и взял из ее рук пистолет. Томас оставил Терезу, тут же забыв про нее. Ему хотелось поддержать Ньюта, сделать для него хоть что-нибудь. Ему было противно от того, что он прекрасно знал, из-за чего Ньют так вел себя, в то время как он ничем не мог ему помочь. Его словно бросили в самом центре Лабиринта, оставив одного, потерянного и напуганного, в месте, где не существовало выхода. Его действительно не было. — Разве не грустно видеть ее такой? Тебе она нравилась? — спросила Бренда, вручая Томасу пистолет. Для нее это был совершенно обычный вопрос, а потому карие глаза воззрились на Томаса с детской непосредственностью, но он почувствовал, как Ньют замер в этот момент. Томас подошел было к нему до этого, но Ньют тут же куда-то делся, по всей видимости вновь избегая его. Однако стоило Бренде заговорить, как он встал рядом в каких-то считанных метрах. И все по-прежнему держался за живот. — Черта с два, — фыркнул Томас, передернув затвор пистолета. Дослушав их разговор ровно до этого момента, Ньют развернулся и быстро пошел к противоположной двери, а Томас вприпрыжку последовал за ним, хотя Бренда еще о чем-то его спрашивала. Он шел следом, но внезапно остановился как вкопанный, когда кое-что услышал. Ньют вышел на улицу, но нечаянно оставил дверь приоткрытой. Холодный порыв ветра растрепал волосы Томаса и затерялся в складках его одежды, однако тот холод не шел ни в какое сравнение с тем, что пробежал по его спине. Ньюта вновь выворачивало наизнанку. Томас хотел было уйти… Да, хотел было развернуться и уйти. Хотел. У него не было желания в очередной раз бросать все свои силы на то, чтобы совладать с эмоциями, которые обязательно нахлынут на него, едва только Ньюта вновь стошнит. Но… внезапно его посетила мысль, от которой ему захотелось рухнуть на колени и никогда больше с них не вставать. Вполне возможно, это был самый последний раз, когда ему предоставлялся шанс проявить участие к Ньюту. Недолго думая, Томас заткнул за пояс пистолет, и, стоило слегка приоткрыть дверь, как холодный металл обжег пальцы. Снаружи был порывистый ветер, и холод тут же пробрал до костей. Но это никак на него не повлияло, стоило лишь увидеть скорчившегося в нескольких метрах Ньюта. У его ног была огромная лужа крови, и в ней чернели какие-то непонятные сгустки. — Ньют, — горько прошептал Томас. Его голос был таким тихим, что это имя должно было утонуть в порыве ветра, который подхватил бы его и унес с собой, но нет. Ньют резко выпрямился и обернулся. Взгляд его шоколадных глаз казался пустым и отсутствующим, словно мыслями Ньют был где-то далеко отсюда. Далеко от всего происходящего. Их взгляды пересеклись, и Ньют сразу увидел огни своего маяка. Его взгляд потеплел, черты лица разгладились, и плечи расслабились. Его светлая челка была слегка зачесана набок, будто бы чтобы Томас специально смог лучше увидеть его лицо. Ветер трепал волосы и раздувал полы его рубашки. Ньют выглядел печальным. Хотя Томас стоял очень близко, казалось, что их разделяли сотни километров. Ньют сам был на себя не похож. Томасу показалось, что посреди этого огромного мира Ньют резко стал крошечным, практически хрупким. Томас никогда в жизни не видел его хрупким, ни разу. Даже когда Ньют был готов заплакать у него на плече тогда в Жаровне. Томас знал, что со стороны сам походил на убитого горем человека. Подавшись вперед, он притянул Ньюта к себе и обвил его за талию. Как он и думал — у Ньюта была безумно высокая температура. Он весь пылал, словно от одного касания можно было обжечься. Томас даже не заметил, как сам дрожал от холода, но стоило лишь обнять Ньюта, как ему тут же стало тепло. Но внутри была пустота и все леденело. Ньют стоял секунду в нерешительности, но потом все же обнял Томаса и притянул к себе за шею. Казалось, что они простояли так целую вечность. Ньют позволил ему тихо плакать себе в плечо и произносить очевидные для них обоих слова безмолвного прощания. Уткнувшись лицом Томасу в шею, он коснулся кончиком носа линии его челюсти, и Томас почувствовал, что по щекам Ньюта тоже бежали слезы. Они стояли в объятиях друг друга, в их волосах путался ветер, и Томас мечтал, чтобы в следующую секунду земля разверзлась и поглотила их обоих. Он хотел, чтобы этот момент никогда не кончался и ему бы не пришлось отпускать Ньюта. Обнимать Ньюта было подобно долгожданному возвращению домой после тяжелого дня. Обнимать Ньюта должно было стать единственным занятием в жизни Томаса. Обнимая Ньюта, он думал, что у всей этой истории мог быть счастливый конец. Они так тесно прижимались друг к другу, что между их телами не оставалось ни миллиметра, и Томас чувствовал, как билось сердце Ньюта. То были печальные минуты, но его приглушенный стук утешал и вселял надежду. Он понятия не имел, что прямо сейчас Ньют отчаянно хотел признаться, что именно это сердце целиком и полностью принадлежало ему. Когда Ньют сильнее уткнулся ему в шею, случилось то, из-за чего Томас забыл сделать очередной вдох. Его руки еще крепче сжали талию Ньюта, а из глаз снова брызнули слезы. Томас больше не чувствовал аромата ванили.