Look After You

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

Казалось, что тишина длилась целую вечность. — Я пристрелю тебя, клянусь, я правда сделаю это, — прозвучал над ним знакомый дрожащий голос. У Томаса кружилась голова, от звука этого голоса у него сдавило грудь, и он упал, выставив перед собой ладони. Их пронзила та же боль, что и в коленях, но ему было плевать. — Вы преследуете нас уже несколько недель. — Давай, — прошептал Томас своим надломленным, дрожащим голосом. Он обращался к разлетевшимся по дороге бумагам — к тому, кого он абсолютно наверняка представлял перед собой. Его окончательно сломали. Его уже нельзя было починить. Теперь он видел несуществующие вещи. — Убей меня. Все равно это — сущий кошмар. И тогда я наконец-то смогу быть рядом с тобой, Ньют. Черт побери, прошу, убей меня уже наконец. Либо перед ним никого не было и это все происходило в его голове, либо кто-то приставил к его лбу пистолет и заставил его подсознание поверить в то, что это был тот самый человек, которого он хотел увидеть больше всего на свете. Он просто мечтал, чтобы его когда-нибудь уже наконец пристрелили. — Откуда ты знаешь, как меня зовут? — неожиданно голос стал крайне испуганным и от прежней решимости не осталось и следа. — Кто ты? Услышав знакомый голос Ньюта, Томас лишь рассмеялся. — Я уже никогда не думал, что смогу снова услышать твой голос. Никогда, — прерываясь почти на каждом слове, проговорил Томас. Он был в шоке, что смог вообще выдавить что-то из себя. Ему казалось, будто кто-то положил ему на грудь несколько тонн свинца, которые грозили вот-вот раздавить его. Томас даже представить себе не мог, насколько приятно было потерять рассудок. Он наконец-то смог услышать голос Ньюта в последний раз — наконец-то смог услышать голос, по которому скучал больше всего на свете. Но он не мог заставить себя поднять взгляд и посмотреть вверх. Он боялся, что, если сделает это, Ньют вновь исчезнет, поэтому довольствовался тем, что просто смотрел на покрытый грязью асфальт — просто, чтобы слушать его голос. — Да кто ты такой?! — голос был таким яростным, словно требовал внести хоть какую-то ясность во всю эту непонятную ситуацию. Томас только грустно улыбнулся в ответ, не в силах больше говорить. — Томас? — где-то вдалеке раздался голос Галли. Больше всего на свете Томасу захотелось крикнуть ему свалить куда-нибудь или хотя бы исчезнуть на пару секунд. Ему хотелось, чтобы этот незнакомец уже наконец пристрелил его и покончил со всем. — Ну же, Ньют, — прошептал Томас куда-то вниз, сжимая пальцы в кулаки. Он должен был произнести это прежде, чем Ньют исчезнет, как делал всегда во снах. А может, он уже давно произнес это. Ему нужно было произнести это лишь один раз — всего один раз. — Просто сделай это уже. Я ведь сошел с ума. Окончательно двинулся, — горько рассмеялся Томас. — Я задыхаюсь без тебя, Ньют. Без тебя все потеряло смысл. Ты оставил меня, а ведь обещал, что всегда будешь рядом. Так что прошу, пожалуйста. Ради всего святого, забери меня с собой. Ньют, убей меня. Пожалуйста. — Томас! Внезапно раздались щелчки затворов нескольких винтовок, и вновь наступила полная тишина. Томас не слышал, как к нему приблизились парни, не услышал ужаса в голосе Галли при виде того, кто целился ему в голову, пока сам он стоял, упираясь руками в асфальт. Они все были в шоке, гадая, что могло произойти, пока не увидели того, кто возвышался над Томасом. В тишине прозвучало… — Ньют? — голос Минхо прозвучал надломленно. Затем раздался короткий смешок, в котором смешались печаль и облегчение. Что? Томас медленно поднял голову. Солнечные лучи болезненно ударили в глаза, и взгляд поплыл. Парень со светлыми волосами убрал от него пистолет и направил его в сторону тех, кто стоял позади Томаса — угроза, поступающая от вида троих парней, выглядела для него гораздо серьезнее той, что стояла сейчас перед ним на коленях. Он все еще оставался здесь. Светлые волосы сияли, и солнечные лучи красиво светились на их кончиках. Ньют быстро бегал взглядом от трех парней к Томасу и обратно. Он был явно испуган. Теперь их стало четверо. Ну, три с половиной. Томас был немного не в себе. Стоящие позади Томаса парни заметили страх Ньюта по тому, как трясся огромный пистолет в его дрожащих руках. Они все опустили оружие, позволив винтовкам повиснуть на груди, и подняли вверх руки. Все едва сдерживали слезы — в каждом их мускуле было заметно облегчение. Фрайпан, чья кожа блестела от пота и солнечных лучей, даже всхлипнул. У него дрожали губы. — Кто вы все такие? Почему вы следите за нами? — требовательно спросил Ньют, чудом сохраняя ровный тон голоса. Теперь Томас уже не мог опустить глаз, полностью прикованный взглядом к Ньюту. Он был заворожен тем, что являлось не более чем иллюзией, призраком того, которого он любил. Едва сдерживая слезы, Галли прочистил горло и произнес: — Ньют, я знаю, ты не помнишь нас, но мы… Раздалось щелканье взведенных курков, и все повернули головы вправо, откуда появились две девушки с винтовками. Они целились прямо на стоящих посреди улицы парней. Одна отличалась более загорелой кожей, но обе выглядели испуганно и не отводили взгляда, словно смотрели на свою добычу. Скорее всего, они были вместе с Ньютом, потому что он не стал направлять на них пистолет, однако не стал выглядеть от этого спокойнее. Он был в напряжении и растерянности, что совсем не удивляло. Было ясно, что, несмотря на спасение, к Ньюту не вернулась память, ведь он понятия не имел, кто был перед ним. — Продолжай, — прищурившись, обратилась к Галли загорелая девушка. В отличие от Ньюта, она крепко держала свое оружие. — Объясни нам, кто вы вообще такие. Несмотря на царивший вокруг хаос, Томас не отводил от Ньюта глаз. Ньют продолжал нерешительно поглядывать на него, не зная, как ему стоило смотреть в ответ. На его лице читался неподдельный страх. — Мы друзья Ньюта, — ответил из-за спины Галли Фрайпан, по-прежнему держа руки поднятыми. По его лицу текли слезы, но его голос был твердым, и смотрел он не на девушку, а на Ньюта, равно как и Томас. — Мы всю жизнь знакомы с ним. Он наш лучший друг. Последовало молчание, и даже на лице девушки промелькнула растерянность. Она посмотрела на Ньюта, не решаясь действовать без его одобрения. — Ты же знаешь, я ничего не помню, — в волнении прошептал Ньют. Его руки и голос дрожали. — Я понятия не имею, правда это или нет. Снова воцарилось молчание, и затем Минхо взглянул на Томаса. Тот все еще стоял на коленях, упираясь руками в асфальт, и выглядел, по всей видимости, потрясенный тем фактом, что Ньют был жив. Минхо знал, что Томас никогда в это не верил — он и сам питал слабую надежду, поэтому даже представить себе не мог, в каком состоянии сейчас находился Томас. Он выглядел ошеломленным и смотрел на Ньюта, словно впервые за много лет увидел солнце. — Покажи ему письмо, Томас, — громко сказал Минхо в надежде, что тот услышит его, несмотря на все, что происходило в тот момент у него в голове. Так оно и случилось. Минхо поразился скорости, с которой Томас резко обернулся на него — его глаза готовы были вылезти на лоб. Минхо вздохнул, устав долго держать руки поднятыми. — Я знаю, что оно висит у тебя на шее. Давай, покажи ему. — Что еще за письмо? — одновременно поинтересовались Ньют и загорелая девушка. Она спросила с агрессией, Ньют же — с любопытством. Минхо посмотрел на Ньюта, не обращая внимания на то, что Томас был готов прожечь в нем дыру. Впервые за несколько месяцев Ньют взглянул на Минхо, и у того сжалось сердце при мысли о том, что он действительно понятия не имел, доведется ли им еще когда-нибудь встретиться. Его все время одолевали сомнения, но он даже не осознавал этого. — Это твой почерк, Ньют. Ты написал ему письмо. Оно висит у него на шее. Фрайпан и Галли с недоумением на лице обменялись взглядами, понятия не имея, о чем говорил Минхо. — Прежде чем мы сделаем это, — с усталостью в голосе сказал Галли, — можно мы уже опустим руки? Мои уже скоро отвалятся. Загорелая девушка сделала жест головой, и к ним подбежала ее бледная подруга. Та аккуратно сняла с них винтовки и перекинула через плечо. Парни с благодарным видом опустили руки, потирая затекшие места. Но к Томасу девушка не решилась подойти. Она бросила взгляд на подругу — та кивнула, и лишь тогда она неуверенной походкой приблизилась к нему. — Соня, — внезапно произнес Ньют, не дав ей прикоснуться к Томасу. — Я не доверяю ему. Лучше не подходи. Все три парня прыснули от смеха. Загорелая девушка мрачно приподняла бровь. — Что смешного? — Томас последний, кто мог бы ему навредить, — негромко ответил Фрайпан. Он смотрел на Томаса, а тот в свою очередь на Ньюта. Ньют же продолжал поглядывать на Томаса, чувствуя, что тот постепенно начинал его пугать. — Я сам сделаю это, — сказал Минхо и сделал шаг вперед. В тот же момент Соня направила на него винтовку. — Гарриет? — нерешительно обратилась к ней Соня. Гарриет не ответила. Соня не стала его останавливать, и, сняв с Томаса дробовик, Минхо передал его ей. — Надеюсь, ты помнишь, как выглядит твой почерк, — со вздохом обратился он к Ньюту. Тот промолчал. Он не совсем понимал, почему ему было настолько комфортно находиться в обществе этих парней, несмотря на то, что они представляли угрозу для его жизни. — Покажи ему кулон, Томас, — сказал Минхо. Но Томас не мог произнести ни слова. Даже сдвинуться с места. Минхо шагнул к нему, но Томас отдернулся, будто кулон хотели сорвать, и съежился. Он не хотел, чтобы Минхо прикасался к нему или вообще приближался к нему сейчас. В его голове все было вперемешку, и он не мог сформулировать ни единой связной мысли. Он был растерян от осознания, что все это вряд ли было плодом его воображения. Видение слишком затянулось. У него проступил пот, и рубашка стала липнуть к телу, подтверждая, что он слишком долгое время провел под солнцем. — Хорошо, я не буду его трогать. Тогда просто покажи ему сам, Томас, — в голосе Минхо промелькнули нотки отчаяния. — Я бы очень хотел, чтобы на нас перестали целиться, — вздохнув, произнес Галли. — Томас, пожалуйста. Мы наконец-то нашли его. Неужели ты хочешь, чтобы он стал нас бояться? Взгляни на него. Он напуган. — Не дави на него, — осадил его Фрайпан. — У него шок. Он не может прийти в себя. — Шок? — переспросила Соня и отшагнула к двум своим спутникам. — Мы несколько месяцев жили с мыслью, что он погиб, — объяснил Минхо, не сводя с Томаса глаз. — Мне кажется, мы все сейчас в шоке. — Просто, понимаете, все обстоит иначе, когда дело касается… — Фрайпан осекся, осознав, что сболтнул лишнего. Все до единого — за исключением, понятное дело, Томаса — с любопытством повернулись к нему. Фрай почувствовал, как его лицо вспыхнуло, что не имело никакого отношения к палящего солнцу. Наконец спустя несколько секунд Томас все же потянулся к кулону своими трясущимися руками, который, будто живой, прожигал ему кожу до костей. Ньют с недоверием медленно опустил пистолет, и его шоколадный взгляд устремился на Томаса — тот же, словно заколдованный, сверлил взглядом черный предмет, с которым так не хотел расставаться. — Он вернет его тебе, — заверил его Минхо, бросая на Ньюта В-Твоих-Же-Интересах-Это-Сделать взгляд. — Просто отдай ему уже. Томас медленно поднял руку и посмотрел на Ньюта, отчего по спине пробежала дрожь. Ньют медленно обошел почтовый ящик, покачивающийся на поясе пистолет более не был предметом его внимания. Столь знакомые длинные, изящные пальцы неуверенно потянулись к кулону, и Ньют постарался взять его так, чтобы не прикасаться к чужим. Только в момент, когда у него забрали кулон, до Томаса дошло, как сильно у него кровоточили руки. Ньюту пришлось слегка обтереть его об пальто, прежде чем поднести к лицу и вглядеться. Ньют стоял в каком-то метре от него, и Томасу былоневозможнодышать. Длинные пальцы открутили крышку, и оттуда показался краешек письма. Ньют медленно достал его и аккуратно развернул. В момент, когда к нему с любопытством приблизилась Гарриет, Томас рявкнул на нее: — Не смей трогать. Гарриет тут же отскочила в сторону, сердито сверкнув на него глазами, однако рисковать не стала и отошла. Ньют полностью развернул письмо и не спеша изучил его. Его лицо оставалось бесстрастным, но при виде почерка — его собственного почерка — у него дернулся глаз. Дорогой Томми, Это, похоже, мое первое письмо… Он не решился читать дальше. Было ясно, что это письмо личного характера. Ньют опустил взгляд на Томаса. Томас поднял взгляд на Ньюта. Ньют медленно кивнул, словно молча ответив на незаданный вопрос. Ощущение тепла, которым наполнилось все его тело при взгляде на Томаса — того, кого он не помнил — перевернуло весь его мир с ног до головы. — Это мой почерк. Ньюта настолько переполняли эмоции, что он поразился тому, как ему вообще удалось что-то произнести. Его взгляд целиком и полностью был прикован к Томасу. — Он и правда мой.

Глэйд

УТРО 7:48

Томас медленно открыл глаза, солнечный свет падал ему на лицо. Его голова лежала на чем-то неудобном, а в затылке была невыносимая боль. Что, черт возьми, произошло? Стоило ему полностью раскрыть глаза, как он увидел яркое жаркое солнце и плетеную дверь маленькой клетки. — Эй, — тихий голос полностью разбудил его, вырвав из болезненной дремы. — Ты в порядке? В поле зрения постепенно показалось лицо Терезы — оно нависало прямо над ним. Чувствуя себя не очень уютно от такой близости, Томас приподнялся и высвободился из ее объятий, пытаясь не обращать внимания на боль. Все это время он лежал у нее на коленях. Что вообще произошло? — Черт, о чем ты только думал? — воскликнул Чак, напугав его. Обернувшись, Томас заметил трех парней, сидящих у входа в яму прямо над его головой. Там были Чак, Минхо и выглядящий крайне недовольным Ньют. У них у всех был немного помятый и усталый вид, по которому Томас восстановил воспоминания прошлой ночи. Черт. — Что произошло? — спросил он, пытаясь прочитать ответ по их лицам. Понятное дело, что он повел себя как идиот, вонзив в себя жало гривера, но зато он получил ответы на вопросы, которые его так мучили… пускай даже они оказались не тем, на что они рассчитывали. Парни выглядели расстроенными и уставшими. Ньют не сводил с него глаз, так что Томас практически кожей ощущал его сердитый взгляд. — Галли теперь главный, — отозвался Ньют напряженным голосом, в котором сквозила злость. Он впился в Томаса взглядом. — Он дал нам выбор: присоединиться или быть изгнанным с тобой. Томас глухо застонал, медленно поднимаясь и пытаясь не обращать внимания на ужасное ощущение от взгляда на рассерженного Ньюта. — И что, другие согласились? — Галли убедил всех, что это произошло из-за тебя, — вмешалась Тереза, прервав Ньюта, который хотел что-то сказать. Томас заметил, как тот перевел взгляд на Терезу, а затем резко закрыл рот и сжал губы в тонкую полоску. По крайней мере Терезой он был недоволен еще больше, чем им. Но почему именно он был недоволен? Что ж, он точно открыто возненавидит Томаса после того, что тот собирался сказать. На душе тяжким грузом лежала вина, и он знал, что, даже если сейчас промолчит, в будущем это все равно всплывет. Томас посмотрел на трех своих друзей, которые все без исключения молча смотрели на него и будто ждали, что он вот-вот должен был что-то предпринять. Томас прочистил горло, расправил плечи и отдался на волю судьбе. — Да, в чем-то он прав. Все молчали пару мгновений, в любопытстве склонив головы. Непривычно тихий Минхо нахмурился при его словах. — О чем ты говоришь? — растерянно спросил он. Теперь он выглядел еще более расстроенным, чем секунду назад, подтверждая опасения Томаса. Это был момент, когда еще секунда — и он останется без друзей. Он даже не мог заставить себя взглянуть на Ньюта, старательно избегая его и с виноватым видом смотря на Минхо. А потом тяжело вздохнул. — Это место… не то, что мы думали, — тихо проговорил Томас, переводя взгляд с Минхо на Чака. На кого угодно, кроме Ньюта. — Это не тюрьма, а проверка. Все трое сосредоточенно посмотрели на Томаса. Тереза разглядывала свои колени. Томас не мог ручаться, но был готов поспорить, что она прекрасно понимала, о чем он говорил. Ее вид вызывал у него недоверие и тревогу. — Все началось, когда мы были детьми. Они устроили испытания. Экспериментировали на нас. А потом ребята начали пропадать. Один за другим, каждый месяц, как по часам. — Они отсылали их в Лабиринт, — проговорил Ньют, прерывая нескончаемый поток слов. Теперь он звучал не расстроенно, а скорее задумчиво. Томас по-прежнему не решался посмотреть ему в глаза и просто уставился на его руку на прутьях клетки. — Да, но не всех нас, — тихо сказал он, вновь опустив взгляд. — В смысле? — аккуратно спросил Ньют. Томас бросил на него взгляд и тут же перевел его на Чака. Чак выглядел невозмутимым, так что смотреть на него оказалось еще тяжелее, и поэтому Томас снова опустил глаза. Повисла долгая пауза. — Я был один из них. Из тех, кто отправлял вас сюда. Я работал с ними, — прервался Томас, чувствуя на душе тяжесть. Он не смел оторвать взгляда от земляного пола. — И я наблюдал за вами несколько лет. Все время, что вы здесь, я… я был по другую сторону. И затем Томас посмотрел на Терезу. Глубоко в его душе по-прежнему лежали семена недоверия к ней, но он хотел сказать ей правду, даже если она не хотела ее слышать. А если хотела? Тогда все было крайне печально. — Как и ты. — Что? — со слезами на глазах спросила Тереза. Томас смотрел на нее, не испытывая ни капли жалости. — Тереза, мы сделали это с ними. — Нет! — она покачала головой, едва ли не плача. — Этого не может быть. — Это правда. Я все видел, — подтвердил Томас и рискнул взглянуть на трех парней. О чем думали Минхо и Чак, по-прежнему было трудно сказать… но Ньют? Ньют выглядел расстроенным. — Зачем отправили нас, если мы одни из них? — спросила Тереза, обращая внимание Томаса на себя. Он вновь повернулся к ней. — Это уже не важно. — Он прав, — произнес Ньют, испугав его. Он не ожидал услышать его и уж точно не думал услышать решимость в его голосе. — Это не важно. Все это. Потому что те, кем мы были до Лабиринта, — их уже не существует. Эти создатели все сделали для этого. Теперь же Томас не мог отвести от него взгляда, хотя казалось, что именно Ньюту было тяжело смотреть на него. Он с глубоким вздохом посмотрел своими шоколадными глазами на Томаса. — Но что важно — это то, кем мы стали. Кем стал ты, Томас. И что мы делаем прямо сейчас. Ты пошел в Лабиринт и нашел выход. — Да, но останься я, Алби был бы еще жив, — прошептал Томас, не сводя с него взгляда. Он говорил со скорбью в голосе и не заметил, как Минхо на секунду закрыл глаза, сам скорбя по утрате. Ньют посмотрел на него долгим взглядом, будто обдумывая сказанное, прежде чем самому найтись с ответом. — Возможно, — последовала пауза. — Но я знаю, что, будь он здесь, он бы говорил тебе все то же самое. Мы все гордимся тобой, Томас. И мы очень благодарны за то, что ты с нами. Но ты должен поднять свою задницу и закончить то, что начал. Мы все здесь ради тебя. Настал твой час, Томас. Потому что если мы ничего не сделаем, значит Алби погиб зря, а этого я не допущу. Томас медленно кивнул, не сводя глаз с парней. Ньют держался решительно и непоколебимо, и печаль полностью отступила. — Хорошо, — выдохнув, кивнул Томас. — Ладно, но сначала нам надо договориться с Галли. Парни медленно поднялись на ноги, и у Томаса на сердце стало тоскливо от того, что никто не сказал ему больше ни слова, прежде чем медленно удалиться прочь. Его оставили с Терезой, и он, чувствуя на себе ее взгляд, отвернулся, не в силах разобраться во всех своих мыслях. Почему же ее слезы выглядели фальшиво? Почему она выглядела так, словно для нее это все не было неожиданностью? Тереза позвала его, но он проигнорировал ее. Спустя пару минут у ямы вновь раздались чьи-то шаги. Томас поднял голову, и в глаза ударили лучи солнца, помешав разглядеть подошедшего. Это оказался Ньют с двумя тарелками в руках. Он с нервным видом посмотрел сверху вниз на Томаса, потом аккуратно опустился на землю и, скрестив ноги, уселся рядом с ямой. Он разместился как можно дальше от Терезы и даже не удостоил ее взглядом, хотя и поставил перед ней тарелку. Она поблагодарила его и взяла кусок хлеба, но он не обратил внимания. — Я подумал, ты проголодался, — в нерешительности произнес Ньют. Вместо того чтобы поставить перед ним, как перед Терезой, тарелку, Ньют сложил ее пополам и просунул между прутьев решетки. Томас с благодарностью взял ее, постаравшись не обращать внимания на то, как его сердце пропустило удар от соприкосновения с нежной кожей. По телу прокатилась волна жара, а Ньют пристально посмотрел на него, словно приклеенный взглядом. — Спасибо, — тихо сказал Томас. На тарелке лежали кусок хлеба и мяса — просто, но аппетитно. Он продолжал смотреть на еду, не испытывая внутри ни малейшего чувства голода. Внутри тянуло от вины и досады. Как он мог испытывать голод, когда был готов вот-вот потерять всех своих друзей? Почему Ньют вообще был здесь? — Я просто чертовски зол на тебя, ты в курсе? — сказал Ньют настолько беспечным голосом, что Томас от удивления поднял голову. Ньют тут же стал мрачным, но в выражении его лица таилось что-то еще, что Томас никак не мог прочесть. — Ньют… — Не Ньюткай мне, Томас. Поверить не могу, что ты мог так сглупить, — с яростью в глазах сорвался тот. От шока у Томаса отвисла челюсть и внутри все сжалось. — Чт… — Ты в курсе, что напугал меня, когда ринулся в тот чертов Лабиринт? А потом как последний идиот поступил с тем чертовым гривером? Ты очень разозлил меня. Просто чертовски разозлил и заставил страшно переживать. Поверить не могу, чтобы ты взял и вонзил жало себе в чертову ногу. У Томаса внутри все сжалось, а в висках загрохотало. Он «страшно переживал» за него. Ньют отвел взгляд, слегка насупившись, как маленький ребенок. Томас не смог сдержать маленькой облегченной улыбки. Ньют страшно переживал за него. Не сердился за все то, что только что перечислил, а переживал. Ну, уж это Томас мог пережить. Ньют сжимал правую руку в кулак, упираясь ей в траву, и Томас видел, как она немного дрожала. Он поднял взгляд, но Ньют сидел, отвернувшись, и смотрел на Глэйд вместе с валяющимися вокруг руинами. Недолго думая, Томас осторожно протянул руку и накрыл ей кулак Ньюта. Ньют не обернулся. И не стал спокойнее. Казалось, что он весь был как натянутая струна. Однако Томас не стал убирать ладонь и просто уставился на их руки. Его тело наполнилось блаженным теплом. Оно моментально прогнало все его страхи и тревогу, и его ужасные мысли о ПОРОКе, о Лабиринте… растворились от одного прикосновения к Ньюту. У Ньюта была поразительно нежная кожа. И красивые руки — их оплетали вены, которые поднимались к предплечью. Оттенок его кожи был чуть светлее, чем у Томаса, и их контраст тоже казался в какой-то мере красивым. Томас нежно погладил большим пальцев его костяшки, но Ньют от этого не стал менее печальным — он будто еще больше напрягся. Ньют медленно опустил голову и посмотрел на Томаса. В его взгляде смешались удивление и смятение. Когда их взгляды встретились, у Томаса не хватило бы даже слов, чтобы описать, что он почувствовал. Его настолько заворожили эти шоколадные глаза, словно он в ту же секунду был готов без лишних вопросов исполнить любой приказ Ньюта. Ньют медленно разжал крепко стиснутый кулак и, пристально смотря на Томаса, аккуратно развернул ладонь, чтобы в следующее мгновение переплести их пальцы. Теперь, когда они слегка держались друг за друга, его дыхание выровнялось и он отбросил свою сдержанность, но Томасу по-прежнему было сложно понять его истинные эмоции. — Прости, — пробормотал он, непроизвольно сжимая пальцы. — Я не хотел, чтобы ты переживал за меня. Или сердился. Прости. Взгляд Ньюта потеплел. Он уже хотел было что-то сказать, как вдруг в тишине раздался резкий выдох. Они оба подпрыгнули на месте, практически отскочив друг от друга. Повернувшись к источнику звука, они обнаружили по-прежнему сидящую в яме Терезу. На несколько секунд они даже забыли о ее существовании, пока та все это время смотрела на них с круглыми от удивления глазами. К большому сожалению Томаса, Ньют вырвал свою руку из его пальцев и вскочил на ноги. — Ты можешь хотя бы на секунду отвернуться? Или просто сделать что-то типа того, черт возьми? Это вообще тебя не касается, — процедил Ньют. Он развернулся на пятках и быстро пошел прочь. Томас в полном шоке посмотрел ему вслед. Он еще никогда не видел, чтобы Ньют на кого-то срывался. Даже на Галли, хотя тот подкидывал ему кучу поводов. И похоже, Ньют просто дико ненавидел Терезу.

Письмо

Дорогой Томми, Это, похоже, мое первое письмо. Естественно, я не помню, писал ли я их до Лабиринта. Но даже если оно не первое, скорее всего, оно будет последним. Главное, знай: я не боюсь. Смерти, по крайней мере. Страшно забывать. Я теряю себя из-за вируса, и это меня пугает. Я боюсь. Я теряю память. Хотелось бы, чтобы эта участь меня миновала. А еще я боюсь потерять тебя. Я не знаю, что меня ждет там. Я не знаю, с чем там столкнусь. Я просто знаю, что если тебя не будет рядом, то мне не выдержать это испытание. Я каждый вечер вслух повторяю их имена: Алби, Уинстон, Чак… Я повторяю и повторяю их, как молитву, и я снова все вспоминаю. Я не могу их забыть. Я знаю, что увижусь с ними, где бы ни оказался. Уже не могу дождаться, когда они расскажут мне, как гордятся тобой. Жду не дождусь момента, когда мы все сядем рядом и с радостью поговорим о тебе. Поделимся всеми прекрасными воспоминаниями. Мы обсудим то, как ты спасешь весь мир. Я хочу помнить мелочи, например, как изумительное солнце освещало Глэйд в момент перед тем, как оно скрывалось за стенами. Вспоминается вкус рагу Фрайпана. Я и не думал, что буду так по нему скучать. Будь добр, передай комплименты в адрес шеф-повара. Ему будет приятно. Вспоминаются моменты, которые были между мной и Галли, между Минхо и мной. Я хочу, чтобы эти воспоминания остались со мной, где бы я ни оказался. Я знаю, что ты не очень хорошо ладил с Галли, но вы были самыми важными людьми в моей жизни. И я вспоминаю тебя. Я всегда буду помнить тебя. Я вспоминаю, как ты в первый раз появился в лифте, как ты был напуган. Я помню, как дал тебе попробовать настойку Галли, а ты чуть не подавился и умер. Ты еще тогда так перепугался. Конечно, я бы никогда не признался, что тоже испугался. Не важно, как страшно я рассердился на тебя, но в тот момент, когда ты побежал в Лабиринт, я понял, что пойду за тобой куда угодно. И я пошел. Пошел бы за тобой хоть на край света без лишних вопросов. Как и все мы. Я прошел бы через все это снова и снова. И не стал бы ничего менять. Ну, может, только самую малость. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. Надеюсь, я не спятил и не напридумывал себе ничего лишнего. Я надеюсь, что, вспоминая все это много лет спустя, ты будешь помнить все, что было между нами. Но главное — ты будешь помнить, кто ты есть на самом деле. Смелый, стойкий и удивительный человек. Лидер. Я надеюсь, ты не будет жалеть о прошлом, потому что будущее теперь зависит от тебя, Томми. И я знаю, что ты найдешь верное решение. Как и всегда. Я не хочу видеть рядом кого-то, кроме тебя. Рядом с каждым из нас. Никто бы не справился с ролью лидера так хорошо, как ты. Береги всех ребят ради меня. И береги себя. Ты достоин счастья. Ты самый потрясающий человек, и ты достоин счастья всего мира в этой и следующей жизни. Надеюсь, что встречу тебя в одной из них. Спасибо тебе. Спасибо за то, что ты есть. Спасибо за то, что был всем тем, что сделало этот мир лучше. Когда я спрыгнул со стены, я и подумать не мог, что у меня вновь появится смысл жить. Но с тобой я быстро нашел его. Я даже смог обрести счастье. А ведь даже не смел мечтать, что мне выпадет такой шанс. Я надеюсь, что снова встречусь с тобой в другой жизни. Может, мы наконец сбежим от этого жестокого мира. Может, даже сможем начать все заново. Может, между нами все будет иначе. Для меня всегда был только ты, Томми. Прощай, дорогой Томми. Ньют