Look After You

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

5 МЕСЯЦЕВ ПОСЛЕ УНИЧТОЖЕНИЯ ПОРОКА

Томасу казалось, что все его мысли застилал туман. Каждое мгновение, длящееся с момента смерти Ньюта, казалось неестественным, не похожим на настоящее. Ему вообще казалось, что все вокруг было ненастоящее. Все было похоже на кошмар, от которого он не мог очнуться. Он много думал о Ньюте. Думал о том, как Ньют в любой ситуации мог вызвать у него улыбку. Думал о том, как Ньют всегда был рядом, ни разу не сомневаясь в нем и всегда доверяя. Томас знал, что не заслуживал его, знал, что Ньют просто каким-то чудом появился в его жизни. Он был для него как клей, соединяющий все воедино. Томас не принимал тот факт, что его клей мог в итоге высохнуть и раскрошиться. Ровно до тех пор, пока не наступил момент, когда его пришлось силой оттащить от тела, и он осознал, что его сердце навеки принадлежало Ньюту. Ему потребовалось на это время, у него не было возможности задуматься об этом раньше. Все всегда сводилось к борьбе, выживанию. И ни минуты на то, чтобы сесть и поразмыслить об их отношениях. Конечно, Томас знал, что с Ньютом все обстояло иначе — знал, что всегда было что-то недоступное для него. Он знал, что даже спустя столько времени в самом темном уголке его сознания по-прежнему сидела какая-то непонятная мысль. Он видел, как Ньют превратился в одного из них. Видел его дикий взгляд и знал, что Ньют уже покинул его. Когда его силой оттащили от тела, кровь хлестала фонтаном из ножевой раны, нанесенной Дженсоном. Томас видел, как капли брызгали на Ньюта и униформа ПОРОКа потемнела, почти полностью промокнув насквозь. Вот почему, когда усилиями Минхо и Хорхе его наконец усадили и затем рассказали, что один из парней, возможно, видел мельком Ньюта во время ночного дежурства, он ни на секунду в это не поверил. — Томас, ты меня сейчас слышал? Туман в мыслях будто бы слегка рассеялся, донося до него голос Минхо. И хотя Томас слушал — не особо внимательно, впрочем — он не смог заставить себя оторваться взглядом от их обуви. Он изучал их грязные ботинки, пока на противоположной койке сидели Минхо с Хорхе. Томас со своими беспорядочно разбросанными мыслями будто не мог думать ни о чем другом, кроме как о грязи, прилипшей к ботинку Минхо. Неужели так трудно было ее стереть? Хорхе и Минхо неуверенно переглянулись. Они уже начали привыкать к тому, что Томас витал где-то в облаках. Когда он удосуживался говорить, то обсуждал лишь какие-то организационные моменты, ничего особо важного. И их двоих начинал пугать тот факт, что они стали привыкать к этому. Томас уже не был прежним. Вот уже почти полгода. — Томас, — мягко и тепло позвал Хорхе. — Томас, послушай меня. Томас кивнул, давая понять, что был весь внимание (несмотря на то, что все, о чем они говорили, было полным бредом). Ясно же, что Ньюта не было в живых. Томас бросил его умирать на той охваченной пламенем крыше, насквозь пропитанным собственной кровью. — Один из наших парней дежурил прошлой ночью. Он сказал, что прямо мимо его поста прошла группа людей. Около пяти человек. Но главное, что он услышал, — его имя. Ньют, его имя. Он сказал, что это был парень — высокий, светлые волосы. Томас рассмеялся при имени Ньюта — совсем тихо, скорее пару раз фыркнув. Он поднял голову с печальной улыбкой на губах. Минхо снова переглянулся с Хорхе. — Томас, я собираюсь отправиться на его поиски и хочу, чтобы ты тоже пошел. Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Они должны быть где-то рядом, где-то недалеко отсюда. Здесь неподалеку есть заброшенный город, а у гор построены хижины — куча мест, которые наши парни еще не исследовали. После уничтожения ПОРОКа нам никто не угрожает, кроме зараженных. Я хочу, чтобы ты пошел со мной. В этот раз Томас не засмеялся. Пойти с ним? Выискивать призрака? — Он мертв, Минхо. После этой фразы в комнате на мгновение воцарилась тишина. Она повисла в воздухе, удушающая и практически грозящая раздавить собой всю хижину. До Томаса будто никак не могло дойти, что Минхо тоже потерял своего лучшего друга. Минхо тоже оплакивал его. Они по-разному справлялись с утратой — Минхо продолжал бороться, а Томас решил окончательно сдаться. Глаза Минхо засверкали от гнева и обиды, но Томас даже не заметил этого, поглощенный скорее попыткой скрыться обратно в тумане, окутавшем его сознание. Попыткой сбежать от самого себя, от всего вокруг. Попыткой перестать чувствовать что-либо. Он продолжил тупо пялиться на ботинки Минхо. Неужели так трудно было просто.их.почистить.? — Мы не знаем этого точно. Это было слишком странное совпадение. Он описал такие детали, о которых мы никогда ему не рассказывали, он знал, как выглядел Ньют… — Минхо говорил холодно и зло, но Томас прервал его. — И мы станем полагаться на слова какого-то дозорного?.. Они ничего не значат. Ноль доказательств. Он мертв. Хорхе чувствовал, как Минхо уже давно начал закипать. Он посмотрел на Минхо, как тот испепелял Томаса взглядом, и решил вклиниться в разговор. Минхо впился в мягкий матрас под собой. Он был чудовищно зол и куда больше, чем просто убит горем. Он уже потерял Ньюта и теперь с каждым уходящим днем терял Томаса. Каждую проходящую секунду. — Ты уже несколько месяцев сидишь сложа руки. Ты должен пойти и найти себе какое-нибудь занятие. Посвятить себе время и хорошенько проветрить мозги. Попытаться залечить свою рану. Поезжай с Минхо. Ты не обязан верить ему. Поезжай, просто чтобы перестать уже наконец сидеть на одном месте. Иди и попытайся найти самого себя. Здесь же, сидя сложа руки и убиваясь жалостью к себе, ты этого не найдешь, — сообщил Хорхе, не спуская с Томаса глаз. Он говорил мягким, практически успокаивающим голосом, беспокоясь об ответной реакции Томаса. Он думал, что тот разозлится. Томас же встал и вышел из хижины.

10 МЕСЯЦЕВ ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ

НОЧЬ 3:48

5 МЕСЯЦЕВ ДО УНИЧТОЖЕНИЯ ПОРОКА/«СМЕРТИ» НЬЮТА

Они были в дороге уже два дня, передвигаясь на машине без остановок под палящим солнцем Жаровни, и остановились лишь раз, чтобы наполнить канистру в заброшенном городе, а затем продолжили путь. Все были невероятно измождены и страдали от недосыпания. Им удавалось урвать себе часок-другой, передавая друг другу место за рулем, но и этого было недостаточно. Когда они наконец нашли скрытое в горах более-менее приличное место для отдыха, то решили сделать привал. Ньют развернул свой спальный мешок по левую сторону от Томаса, как делал всегда каждую ночь. Его движения были лишены прежней четкости, и Томас наблюдал за тем, как тот пытался побороть усталость. У Томаса самого уже закрывались глаза. Расположившись, Ньют скользнул своими длинными ногами в мешок и тут же подтянул их к груди. Теперь он лежал лицом к Томасу, и его светлые волосы разметались в разные стороны. Ньют медленно опустил голову на мешок, его болезненно красные глаза застыли на одном месте. Свет луны выделял черты его лица, и они казались более острыми — то ли из-за нервов, то ли из-за голода и недостатка сна — Томас не знал точно. Ему не нравился вид Ньюта. Его лицо же не всегда было таким вытянутым? Томас подложил себе под голову руку, чуть приподнявшись, и ему пришлось затем немного согнуть шею, чтобы посмотреть на Ньюта. — Знаешь что? — произнес он в ночь, практически самому себе. Он посмотрел вниз на Ньюта, который тихо пропускал через себя каждое услышанное слово. Ньют всегда был особенно чуток с ним, и Томасу все еще было чуждо такое отношение к себе. — Ты мой самый лучший друг. Ньют слегка стиснул зубы. Если бы не лунный свет, Томас вообще бы этого не заметил. Ньют посмотрел на него нечитаемым взглядом. — Правда? — Даже еще до Лабиринта. Я верю, что ты был им даже тогда. Лучшим другом, что у меня когда-либо был, прежде чем с миром случилось все это дерьмо. И до Вспышки. Может, мне только так кажется, но ты всегда будешь для меня самым лучшим другом, о ком я мог только мечтать. Всегда, Ньют. Ньют чуть ли не опешил от такого заявления. В темноте его брови нахмурились, и он окинул Томаса сверху вниз. Его губы чуть приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но с них не сорвалось ни звука. Порыв ночного ветра взъерошил волосы, проник в спальные мешки и проскользил мимо остальных спящих. Томас очень устал и чувствовал, как на теплом ветру его глаза сами закрывались. Он чуть было не забыл, что они с Ньютом разговаривали секунду назад. Сон пытался одолеть его и слегка туманил разум. Они не спали почти целых два дня, и сегодня Томасу все время мерещились какие-то видения. Однако по какой-то причине он чувствовал, что ему нужно было об этом сказать. Бренда была права. В его измученном мозгу прозвучали произнесенные ей слова: если кто-то для тебя так много значит — скажи ему об этом и не жалей об упущенном шансе, когда уже будет поздно. Когда уже будет некому об этом сказать. — Правда? — шепотом спросил Ньют, и его слова унеслись в ночь вместе с теплым ветерком. Томас уже практически закрыл глаза, но кивнул, уткнувшись в мягкий спальный мешок. — Правда. И наконец закрыл их. Он чувствовал, как легкий бриз все больше и больше убаюкивал его. Наконец-то он сможет выспаться. Наконец-то. — И ты мой тоже, — пробормотал Ньют низким, неуверенным голосом. Томас даже на расстоянии почувствовал его беспокойство. Ньют будто бы взвешивал каждое произнесенное слово. Они что, все это время лежали так близко? — Правда? — спросил в свою очередь Томас. — Правда. Но все равно последовала пауза и осталось сомнение, которое повисло в воздухе, как готовая вот-вот лопнуть леска. — Я последую за тобой куда угодно, Томми. Ты знаешь это. Ньют был так близко, что Томас чувствовал кожей его выдохи. Они щекотали лицо и посылали мурашки по всему позвоночнику, но то было вовсе не от холода. Томас с неуверенностью медленно открыл глаза. Ньют оказался очень близко, намного ближе, чем несколько секунд назад. Томас опустил взгляд, поняв, что, оказывается, придвинулся сам. Край его спального мешка накрывал собой мешок Ньюта. Теперь он был намного дальше от Бренды, спавшей по правую руку. Томас поднял взгляд и вновь наткнулся на черные глаза, в которых отражался свет луны. «Я хочу, чтобы этот момент длился вечность», — подумал Томас. В его голове мысли проносились одна за другой, осознание всей ситуации сдавливало грудь и увеличивалось подобно пламени. Он хотел, чтобы этот момент никогда не кончался. — Я тоже, — эти слова были высказаны Томасу прямо в лицо, очень близко. Слишком близко. Ох, кажется, он произнес это вслух, и Ньют ответил ему. Томас проигнорировал легкое смущение, и до него дошло, что он опять неосознанно закрыл глаза — сон вновь пытался сомкнуть его веки. Когда он открыл их, то понял, что Ньют лежал к нему ближе, чем вообще когда-либо. Теперь он видел блеск в его зрачках, видел его крохотные веснушки. Томас никогда раньше не замечал их. Он никогда раньше не оказывался настолько близко к Ньюту. Томас задался смутным вопросом, был ли хоть кто-нибудь настолько близок к нему когда-то. Грудь сдавила еще большая тяжесть. Томас почувствовал, как его рука сама высунулась наружу, и кончики пальцев нежно коснулись костяшек Ньюта. Ньют опустил взгляд, спальный мешок под его головой издал царапающий шум, который в тишине оказался слишком громким. Его взгляд был прикован к пальцам Томаса, пока тот мягко поглаживал его нежную кожу. Томас еще никогда не трогал кого-то столь ласково. Этот мрачный ужасный мир был полон ненависти и жестокости, и Томас гадал, был ли у Ньюта кто-то, кто прикасался к нему так же нежно. Томас чувствовал, как кровь стучала в ушах, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Выдохи Ньюта все так же опаляли его губы, а дрожь по всему позвоночнику сводила с ума. Все его тело будто объяло пламя. Томас почувствовал, как от теплого легкого ветерка, от согревающей близости Ньюта и усталости его веки вновь налились свинцом. Его пальцы медленно остановились. Томас ощутил, как дыхание Ньюта выровнялось, и они теперь стали дышать в унисон — дрема одолела и Ньюта. Голова Томаса начала медленно клониться вниз. Медленно, так медленно, что он сам этого не понял. Внезапно Томас почувствовал теплое прикосновение к своему рту. Его губы сами непроизвольно и неосознанно приоткрылись. Его с Ньютом дыхание смешалось, словно став единым целым. Томас не помнил, кто подался вперед первым — может, даже они оба. Этого он не знал наверняка, однако знал точно, что ему было плевать. Неужели их губы правда соприкоснулись? Или же это было очередным видением, вызванным усталостью, как до этого? Больше всего на свете Томасу хотелось, чтобы все это было настоящим. Они оба практически одновременно — медленно и осторожно — подались вперед. Их губы приоткрылись, и они мягко прижались ими друг к другу. Ньют распахнул для него свой жаркий и гостеприимный рот, делая все очень нежно, трепетно и так несмело. Они даже не понимали, действительно ли это все было реальным или же усталость не только сковала им веки, но и закралась в разум, дергая за все запретные ниточки и поощряя желание, которое повисло между ними на тонкой нити под ночным небом. Томас каждую секунду думал, насколько все было похожим на явь. Губы Ньюта были такими жаркими и мягкими. Просто невероятно жаркими. Он чувствовал знакомый аромат ванили, который будто всегда окружал Ньюта, и ему словно наконец удалось по-настоящему попробовать ее. Ее вкус был самым прекрасным, самым изумительным из всех. Томас точно знал, что за всю свою жизнь — до Лабиринта, до Жаровни, до Вспышки — он еще ни разу не испытывал ничего столь более удивительного и нежного. Они отстранились друг от друга, едва коснувшись. Тихий и нежный поцелуй длился не дольше одного мимолетного мгновения. Нить ослабла, где-то в ночном небе, под сияющими над ними звездами. Это едва ли можно было назвать поцелуем — всего лишь прикосновением — но они оба не удержались и улыбка тронула их уголки губ. Ньют по-прежнему лежал близко, и Томас почувствовал, как тот слегка улыбнулся. Усталость взяла верх, и Томас наконец провалился в сон, лежа в миллиметре от Ньюта. Он сам не понял, как в полной темноте его рука нашла пальцы Ньюта. Они заснули, при каждом небольшом движении касаясь друг друга кончиками носов, и лежали в считанных миллиметрах друг от друга, хотя этой звездной ночью казалось, что их разделяли километры. На следующий день никто из них не стал говорить о случившемся. Оба решили, что во всем была виновата накопившаяся усталость, а всего произошедшего никогда не было. От одной только мысли об этом у Томаса в замешательстве шла кругом голова, а грудь сдавливала тяжесть. Томас отбросил эту мысль, затолкал ее куда подальше, не в силах думать об этом вновь. Это было невыносимо, он уже просто не мог вновь начать прокручивать вертящиеся в голове мысли. И ПОРОК позаботился об этом.

5 МЕСЯЦЕВ ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ

ДЕНЬ 11:32

УНИЧТОЖЕНИЕ ПОРОКА/«СМЕРТЬ» НЬЮТА

Томас медленно приходил в себя. Время от времени он чувствовал толчки, которые постепенно выводили его из глубокого сна. Он истекал кровью и даже не понял, что в один момент потерял сознание. Вокруг раны скопилась липкая густая жидкость. Глубокий порез чем-то сдавливало, словно кто-то крепко прижал к нему что-то. Был слышен мотор берга, под спиной вибрировал холодный пол. Как только Томас открыл глаза, все разом обрушилось на него. Все произошедшие недавно события потоком хлынули в его разум. Как он уничтожил ПОРОК. Как все оказалось охвачено пламенем. Как он застрелил Аву Пэйдж… И как вирус Вспышки завладел в итоге телом Ньюта. Последним, что он увидел, прежде чем отключиться, был умирающий Ньют. Из его горла вырвался непроизвольный сдавленный выдох. Он чувствовал, как Минхо мягко похлопывал его по спине и слышал его успокаивающий голос, однако все было приглушенным. Отчаяние и ужас переполняли его. Остатки сознания были как в тумане и изорваны в клочья. Как он мог позволить этому случиться, как он мог позволить своему лучшему другу погибнуть? Как он теперь будет с этим жить? Томаса начало трясти, и он быстро сообразил, что это, скорее всего, был приступ паники. — Мы в безопасности, — сказал Минхо. — Томас, нам больше ничто не угрожает. Томаса охватывали разные чувства, но только не чувство безопасности. Он будто со стороны увидел, как собственные руки оттолкнули Минхо. Он потерял много крови и отключился, когда его оттаскивали от Ньюта, потому что иначе боролся бы до последнего вздоха, лишь бы остаться там, с ним. Он бы не ушел без Ньюта. Впрочем, Минхо наконец-то был рядом, в полной безопасности и без единой царапины. Но он не взял с собой Ньюта. Томас слышал, как кто-то обращался к нему, хотя казалось, что голос доносился откуда-то из глубины. Все звуки, даже громкий рев берга, были приглушенными и отдаленными. Он почувствовал чьи-то руки на своем кровоточащем плече, потом кто-то надавил на него еще сильнее. Взгляд вновь стал туманным, тяжесть навалилась на грудь и сковала сердце. Внезапно, впервые за все время, в памяти всплыл их с Ньютом поцелуй. Это произошло совершенно непроизвольно. Томас все еще не мог понять, случилось ли это на самом деле — был ли это сон или нет — но одна лишь мысль об этом повергла его разум в еще больший хаос. Мысль о том, как их губы соприкоснулись, вызвала в голове полный беспорядок, словно от этого мозг был готов взорваться. Воспоминание о поцелуе сменилось другим — о том, как Ньют постепенно утрачивал собственные воспоминания из-за вируса Вспышки, который все больше охватывал его тело. — Мы в безопасности, Томас. Пожалуйста, вернись к нам. Мы все здесь ради тебя. Пожалуйста. Они не были в безопасности. Томас почувствовал как его вот-вот стошнит, его желудок скрутило, все вокруг по-прежнему было далеким и туманным. Он вновь начал терять сознание. Они больше никогда не смогут быть в безопасности. Только не без Ньюта.