И грянет гром

      Я помню, как шла по дороге. Не знаю куда, не знаю зачем, но — шла. Вокруг было мало деталей, однако меня это не смущало, ведь всё ощущалось правильным. Много света. Тепло. Пахло солнцем и домом.       Покой не продлился долго.       — Рэй, — Я обернулась. Оттуда?       — Рэй, — Голос послышался сзади. Поворот.       — Рэймэй, — С другой стороны.       — Рэй! — Я не понимала, откуда меня зовут и беспомощно вертелась на месте. Почему-то было важно найти того, кто зовёт. Или зовут?       Наступило затишье. Яркие краски вокруг начинали давить.       — Заблудилась? — Я сразу поняла кто это. Пусть ещё не видела её, но уже знала. Я не спешила оборачиваться. Не хотела. Меня обняли со спины, — С тебя спали оковы времени. Теперь у вас есть шанс.       — А ты? — Я положила свои руки поверх чужих.       — Я — всё то, что ты тогда хоронила. Я — твоё лекарство от страха.       — От одиночества, — Продолжила фразу я.       — Настолько сильного, что ты не смогла смириться с тем, что тебя бросили, — Горло сдавила горечь. Голос был вкрадчивым, — И теперь я тебе мешаю. Давно, если быть честной.       Я покачала головой:       — Они просто не понимают. Как я когда-то… Если бы не Арджи с Луи, если бы они не передали твоих слов… Я бы так и не догадалась. Хотя твоя бесконтрольность действительно заставляет волноваться. Потеряю сознание — ты. Перенапрягусь — ты. Увлекусь битвой — ты. А я слишком хорошо знаю, какой могу быть.       — Ты боишься того, что тебя снова бросят.       — Ты права, — Мы обе усмехнулись. Ещё бы ей не быть правой, — Нормальные люди не разделяются на две личности, одна из которых буквально творит то, что хочет её левая нога. Потому что «почему бы и нет?»       — Теперь мы сможем познакомиться лучше, — Жаркий шёпот растревожил сознание. По лицу мазнула светлая прядь, — Здесь меньше глаз, больше свободы. В Эмрубе тебя бы сразу повязали, как я бы вылезла. Да и скучно, зачем выходить? Но ничего, теперь заживём. Вместе.       — Спасибо тебе… Мирэй, — На ухо хихикнули.       — Прошлое не стереть, не отмотать назад. Осколки никогда не станут целым, — Девушка за спиной сделала паузу, а потом вдруг пропела, — Я ухожу, чтобы потом вернуться…       — …Ведь всякое безумие конечно, — Тяжесть рук на плечах исчезла. Я услышала знакомый смех и улыбнулась.       — РЭЙМЭЙ!       Резко раздавшийся крик оглушил. Мир, будто ранее замороженный Мирей, очнулся. Время и впрямь пошло вновь.       — Рэй!       — Рэй!       Сдвоившийся голос заставил подскочить на месте и распахнуть глаза. Сердце заполошно билось в истерике. Я судорожно хватала ртом воздух, не знамо чего испугавшись. Далеко не сразу поняла, что меня, вообще-то, трясут и что-то орут в ухо. Я с трудом сосредоточилась на реальности.       — Рэй! Рэ-э-эй! Просыпайся, с Юго что-то не так! — Наконец, разобрала я то, что мне говорили. Пробурчав что-то невнятное даже для себя самой, села и провела ладонью по лицу, пытаясь отдышаться. Так. Сейчас. Ага…       — Да прекрати ты меня трясти! — Я недовольно рыкнула и грубо откинула руку Амалии. Вопли над ухом затихли. Заполучив немного спокойствия, я протёрла глаза, чтобы окончательно скинуть видение и вернуть ясность зрения. Я нашла взглядом причину воплей и сразу же поняла, что случилось.       Узоры. Видимо, это расплата. За энергию, за преодоление предела, за использование способностей не по возрасту и подготовке. Цена победы. Мне оставалось только вздохнуть и подползти ближе к нехладному телу. Даже не касаясь Юго, я чувствовала от него жар, что заставило меня вспомнить собственные приступы. Я посмотрела внутренним взором.       Всё плохо. Одним месяцем, как я когда-то, он не отделается… И то, у меня был месяц с сильной натяжкой, всё из-за излишней ответственности лекарей. Даже не смотря на последствия от удара молнии, моё состояние было лучше, чем у Юго. Горячий, как пламя дракона, бледнее всех ледников севера и юга, и проявившиеся ожоги внутренней энергией. Самое отвратительное, что применять заклинания на него для лечения — нельзя, знакомых мне трав здесь не найти, а маленькая аптечка, что у меня с собой, бесполезна. Когда собиралась, я предположила, что уж синяки здесь лечить умеют и взяла только самые специализированные препараты, да образцы трав, чтобы потом попытаться их вырастить и что-то сварить самой.       — Фаэрис, это же ты его пробудил? — Я искала способы как-нибудь улучшить положение. Шутка ли: в одиннадцать самостоятельно зажечь узоры, да кто в это поверит? Обычно этим занимались в пятнадцать-шестнадцать, признаком одарённости и везения считалось начать учиться в четырнадцать. Если здесь замешано заклинание, то методы лечения кардинально отличались, а потом и ветвились, смотря что было использовано.       — Это тайный метод совета, — Старший дракон сразу понял, зачем я интересуюсь, но почему-то решил, что хранить молчание — хорошая идея.       — Ты жаждешь, чтобы он долго и мучительно восстанавливался на протяжении двух-трёх месяцев? — Я временно сменила зрение на нормальное и потёрла виски, — Мне не нужен метод, только на что он конкретно влияет. Я — заклинатель, а не лекарь, хоть и прочитала много медицинских книг. Теория без практики трудна в обращении, не усложняй, пожалуйста.       — Фаэрис считал, что Бальтазар поделился с тобой, ты же Хранитель, — Спокойно ответил старший.       А. Так это недоразумение. Я тяжело вздохнула.       — Видимо, таким образом сработала суть совета, — Я махнула рукой, — Неважно. Так на что мне обратить внимание?       Дальше мы перешли на родной язык, потому что так было гораздо быстрее и понятнее. Речь Фаэриса была монотонной, вгоняющей в транс, из которого был различим едва уловимый ритм слов, а их смысл…       Власть Инкарнама минуя, следуем длани Богини. В жизни чтя веры закон, в погибели — неустрашимы.       Дракон нам судья и верховный воитель, он — наш суровый отец-предводитель.       От бога досталась нам кровь и законы, бессмертие тем, кто с ним одинаковой плоти, сей дар — колыбель, от драконьей любви зарождённый.       Мать-богиня духовность превыше всего назвала: жить в гармонии с миром, с собой и с семьёй, вот она, наша вера, три наших главных столпа.       От Элиатроп наше виденье жизни, её дар — связи равных, особая чувственность к ближним.       Так же дарует богиня-мать власть над вакфу — великую силу, ни дать не отнять.       … О, какой смыл был у этих слов. То, что для непосвящённых звучит как простая история о былом, обретает форму и глубину у знающих. Устаревшие или малоиспользуемые слова, игра ударениями, что усложняли понимание из-за своей, на первый взгляд, неверности, странный ритм, сама атмосфера и ссылки на культурные особенности… Всё это было загадкой в загадке.       Вакфу — основа. Душа и тело. Стазис стяжает сиё проявленье.       Закончив круг, стремясь в колыбель, вселенной порядок обходим скорей.       Память — вечной души проявленье, крепко слились, но забудешь мгновенья.       Причина есть и отнюдь не проста: слушай же истину, преемник-ца.       Груз из ошибок, грехов и сомнений к земле прибивает надёжно, свободы лишает и сердце спирает в оковы. Вернувшись в начало, клинок совершает сеченье. Сечённый фрагмент не утерян — он спит, советы давая украдкой: то внутренний голос, ушедшая мудрость, проявленный призрак былого, — зовут интуицией то, что сокрыто отныне надёжно. Лишь круг завершая, спадает печать охраненья. Прошлое — в прошлом, пусть позабыто, влиянье, однако, имеет. Целью задавшись понятной, искатель свой путь обретёт: если желаешь — память о круге вернёшь. Только лишь радость, увы, не добыть из глубин — будь осторожен, к истокам бросаясь своим. Фрагменты былого вольются в проторенный путь — себя потерять, что с тропинки привычной свернуть. Есть путь безопасней — друга привлечь, того, кто знал, чтоб в омут не слечь. Думал, что всё, готов к потрясеньям? Знаний желаешь? Иль ищешь спасения? Сильнейшая боль от шития души — духовные нити, что словно мосты — вот она, плата, за чтение тайн, за тягу к покрытыми мраком векам. Метод сей — следствие дара и воли, однако же, помни: верно лишь для драконов и тех, кто одних с ними крови.       Запомни и высеки: нить из души, иголка из воли. Память тела не трогай — больше тревоги. Коли один — ищи повторенья, проще понять, где искомые членья. Если же с другом, память-компас его, путь укажет (вот только ли то направленье?). Выбранный путь — дорога, канал, что порталу в пещеру подобна. Думай о цели, коль не хочешь в завале застрять, не туда провалиться или тьму походя обобрать.       — Это же.! — Я застыла, вторя своему имени. Стоило последним звукам речи утихнуть, как транс спал и я осознала. Это сам метод! Каждое слово отзывалось во мне эхом, эхом понимания. Я уловила общий смысл, глубинный смысл, поняла, что случилось конкретно с Юго… Да во имя Дракона и Богини, и всех Двенадцати! Я почувствовала связь услышанного со своей собственной ситуацией. Я знала… Мы знали, догадывались, о произошедшем в прошлом, но это… это… этот трактат.       Почти невозможным подвигом оказалось сосредоточиться на деле. Как бы я не хотела подумать об этом подольше, составляя полную картину, я не могла. Не тогда, когда последствия применения метода разрушали Юго.       — Ты затронул запрещённую категорию памяти, — Констатировала я, вновь перейдя на понятный окружающим язык.       Молчание было мне ответом: всё-таки память тела. Сказался недостаток лекарской практики, я не увидела истинных причин, пока меня не ткнули носом. Катастрофа. Энергия пробивает себе путь там, где пока нет под неё каналов. Лихорадка меньшая из проблем, точнее, вообще не проблема, а лишь следствие. Фаэрис, помимо пробуждения сил, дал Юго ещё и временную защиту с регенерацией? Неважно. Я стала аккуратно выправлять потоки. Перенаправить, скорректировать, закрепить. Перейти к другому. Не отпускать уже исправленные потоки, чтобы работа не пошла насмарку. Постепенно, температура стала спадать и Юго расслабился. Когда я закончила, то, к сожалению, не могла просто отойти, а то всё вернётся как было. Я застыла со светящимися руками над элиатропом. Если бы это происходило в Эмрубе, то меня бы сменили. Я вздохнула и посмотрела в небо. Как утомительно. Поэтому я и не хочу быть лекарем. Не подходит мне.       — Что ты делаешь? — Всё это время Адамай вертелся рядом, но не мешал, он единственный, кто мог увидеть мою работу.       — Держу потоки. Отпускать нельзя, пока Юго не проснётся и не возьмёт их под контроль сам, — Я зевнула. Руки были заняты, поэтому я попыталась скрыть его плечом, но, скорее всего, ничего не вышло, — Прошу прощения, — Я примерно представила, сколько элиатроп может спать и впала в уныние. Истощён до крайности. Я вообще смогу так долго поддерживать заклинание? Чтобы отвлечься, я решила заранее рассказать рекомендации близнецу больного, — Следующие два месяца лучше не использовать вакфу вообще. Было бы замечательно принимать специальные отвары для замедления течения энергии первую неделю, конечно же покой, ту же самую неделю, и хорошее питание, — Адамай покивал. Я снова зевнула. Это будет до-о-олго…       — Ты же не лекарь, откуда ты это знаешь? — Странный вопрос, учитывая то, что он знает, что я — Хранитель знаний. Всех знаний. Но мне всё равно нужно как-то не уснуть, поэтому буду болтать.       — Вообще, в Эмрубе теперь все лекари низшего ранга, это результат одного проекта, — Я почти с ностальгией вспомнила о его введении и улыбнулась, — Но ты спрашивал не об этом… Я прочитала много медицинских книг и у меня в друзьях два хороших лекаря-специалиста в своих областях, было с кем обсудить. Ещё я тоже получала травму из-за тату, так что часть рекомендаций оттуда. Я искренне счастлива, что всю первую неделю после того события пролежала без сознания, а то бы точно сошла с ума от безделья: наши лекари очень серьёзно относятся к своим обязанностям… — Перед глазами встало лицо Луи, когда он меня лечил, я чисто машинально закатила глаза и вздохнула. Очень серьезно… Я снова зевнула. Да что ж такое?       — Ты сейчас вырубишься, — Какое очевидное замечание. Он специально меня тормошит?       — Значит, не дай мне уснуть, — Адамай ничего не ответил и уставился на брата, а я осмотрелась. Пока была занята лечением, не обращала внимания на обстановку вокруг, поэтому не знала, куда делась разбудившая меня Амалия. Ну что, теперь знаю. Почти все счастливо спали, кроме Руэля, но он, видимо увидев, что с Юго теперь всё в порядке, тоже собрался поспать.       — Рэй? — Неуверенно обратился ко мне Адамай. Я повернулась к единственно возможному собеседнику, — А почему Гругалорагран не рассказывал мне о Фаэрисе? Об Элиакубе? Эмрубе? Предательстве Килби? Если бы мы знали, то не допустили бы такой ошибки… — Вся поза дракончика выражала недоумение и сожаление.       А. Ясно. Муки совести? Вот только почему?       — Во время второй войны врата в Эмруб защищали Фаэрис, Гругалорагран, Бальтазар и Глип. Они поддерживали защитный барьер, причём довольно долго. Глипа выпило насмерть. Остальные тоже заплатили серьезную цену. Бальтазар резко постарел и ослаб, он и раньше не был воином, но теперь он… — Я вздохнула. Нужно быть честной? — Он стал жалок. Не подумай ничего плохого, я его уважаю. Это просто факт. Неспособен сменить форму на долгое время, физические показатели как у калеки, он даже передвигается с трудом. Используя заклинания он каждый раз оказывается в объятиях лекарей, а ведь их с Глипом дар — одарённость в магии. Он мудр и умён, но последствия той битвы слишком велики. Да что говорить, у него чешуя побелела, а вообще он — красный дракон, — Брат-близнец Юго смотрел на меня, явно не понимая к чему я это говорю, — Гругалорагран и Фаэрис тоже были ранены, но… — Как и всегда, я сменила тон на раздражённый, говоря об этом, — … Но, видимо, им было всё равно на последствия и спустя всего два месяца в Эмрубе, даже не показавшись народу, оба молодых дракона ушли в мир, — Я мысленно прикинула возраст и кивнула головой, — Да, они были молоды, Фаэрису было не больше двухсот, а Гругалораграну не больше ста лет. Возможно, именно поэтому им не сиделось.       — Ты такая недовольная. Что случилось? — Адамай, что до этого стоял, сел рядом.       — Если кратко, то они бросили детей, оставив их в ужасном состоянии на больше всех ослабевшего Бальтазара, пренебрегли собственным состоянием и оба ушли. Хорошо, у Гругалораграна важная причина — следить за вашим дофусом снаружи, потому что в Эмрубе он бы не вылупился никогда. Но следить за дофусом Килби и Шинономе? Это не срочно… — Я осеклась. Ему уж точно не нужны мои личные предубеждения, — Я действительно не понимаю этого решения, но какая сейчас разница? С годами я поняла, что для осознания чего-то у меня просто недостаёт мудрости, которая придёт в будущем, — Или просто это слишком противоречит моим убеждениям и это непонимание не исчезнет никогда. Я вздохнула и чуть потрясла руками. Всё это время я держала их над грудью Юго, и они уже успели устать, — Но я вела не к этому. Бальтазар сказал, что он периодически связывался с Гругалораграном и Фаэрисом, так они обменивались информацией и приняли решение вас разделить при рождении. Наставник заметил, что чёрный дракон стал путать некоторые факты, о чём-то вспоминать с запозданием, а что-то и вовсе забыл. У Гругалораграна появились проблемы с памятью и довольно серьёзные, задолго до вашего рождения. Держать связь из Эмруба было трудно, поэтому мы не знаем, насколько далеко это зашло. Похоже, что Фаэрис отделался легче всех.       — То есть… Он просто… Забыл.? — Адамай выглядел таким растерянным, что мне стало его жаль. Гугалорагран его воспитал, поэтому ему было вдвойне обидно узнать о такой вещи. Тот, кого ты считал примером и образцом для подражания, оказался неидеален.       — Изначально Элиакуб хранился именно у него. Мы были очень удивлены, когда через экран увидели его у Нокса… — О-о-о, какие там истерики и дебаты были! Я даже из библиотеки выползла, чтобы поучаствовать и послушать, — Как давно он сменил владельца? Столь важная вещь — источник и хранилище энергии Зинита, предмет, на который завязано защитное измерение, артефакт, которому нет равных среди всех наших изобретений, и в руках врага… Как давно? Когда это случилось? — Я горько усмехнулась, — Нас могли уничтожить, а мы даже дёрнуться не успели бы.       Адамай молчал.       — Ещё Гругалорагран мог просто не посчитать нужным это рассказать. Приберечь до воссоединения, — Сделала предположение я.       — Он не стал бы. Гругал старался научить меня всему необходимому, — Голос дракона звучал агрессивно, но я не приняла это на свой счёт, — Он не мог утаить от меня такие важные для нашего будущего вещи. Не мог, — Адамай всем свои видом показывал, что лучше поверит в проблемы с памятью, чем примет факт того, что его наставник мог действительно просто не посчитать нужным рассказывать это так рано, — Он даже учил меня обращению со стазисом.       Я удивлённо воззрилась на собеседника, усталость была благополучно забыта:       — Со скольки лет? — Я даже поближе наклонилась к Адамаю.       — С восьми, — Мысли покинули мой разум после этой цифры.       Я сделала перерасчёт… с шести. Он учил его почти запретным техникам с шести лет. Через год после того, как он принял нынешний внешний вид, через год после того, как Адамай вступил во вторую фазу роста. Как же велико было моё желание уткнуться лицом в собственные руки, да они заняты лечением.       — Чтобы ты знал, эту область знаний изучают сущие единицы из нашего народа, все они поголовно драконы и начинали обучение после ста лет точно. Младше — никогда. При этом даже основы они изучали на протяжении пятидесяти лет. Все они были гениями, одарённейшими умами. Я даже не буду говорить о суровом отборе кандидатов для изучения стазиса, — Выдала я краткую справку, всё ещё находясь в шоке.       После моего замечания разговор сошёл на нет. Я следила за ровным течением вакфу в теле Юго, периодически встряхивала руками над его телом и примеривалась к возможности просто положить уже, наконец, свои конечности, потому что они начали заметно дрожать от перенапряжения. Меня останавливал тот факт, что ни один, из учивших меня лекарей, никогда не касался больного руками при творении заклинаний, если оно того не требовало.       — Ты сможешь научить меня? — Голос Адамая прозвучал как-то неожиданно, несмотря на то что он никуда не уходил и с места не двигался.       — Чему? — Не поняла я. Всему виной была не усталость, что захватывала сознание, а банальное неумение дракона общаться. Мы до этого говорили о стазисе… Он всё ещё о нем? Обычно никто не понимает друг друга без слов спустя пару часов с момента знакомства. Неужели так трудно говорить нормально? Ах, да… Драконы.       — Тому, что ты сейчас делаешь, — Не моргнув и глазом ответили мне. Поразительная наглость, если честно, это же не простенькая следилка или молчание, это полноценное лекарское заклинание с множеством нюансов.       — Вообще-то этому нужно долго учиться, а у тебя даже основ нет. И это не говоря о том, что я даже поправить твои ошибки не смогу, — Проявила скепцизм я.       — А вдруг ты не сможешь больше держать? — Он волнуется за брата. Я вздохнула. Отказать близнецу в возможности оказать помощь? Невозможно.       — Расскажу на самом базовом уровне и исключительно для этой ситуации, может, хоть так у тебя будет шанс… Это заклинание с распространением волной… — Пару минут объяснений выявили очень даже неплохой багаж знаний у дракона. Большинство терминов не пришлось разжёвывать, только сопоставлять с известными ему, а оставшееся я объяснила простыми словами. Во время маленькой лекции я краем уха услышала чьё-то ворчание про зануд…       — Вот так? — Адамай тренировался пускать волну, но она не смогла проникнуть в тело Юго. Первый этап в освоении любых лекарских заклинаний.       — Нет, слишком жёстко. Он инстинктивно защищается, — Дракон пробовал снова и снова, всё дошло до того, что элиатроп снова начал морщиться во сне, — Пока что остановись на этом, — Адамай раздражённо повёл хвостом, но отступил, — Не всем даются лекарские заклинания. Впрочем, у тебя пока что неплохо выходит.       — Почему не получается? — Новоявленный ученик за считанные мгновения взял себя в лапы. Гругалорагран хорошо постарался.       — Чтобы лечить нужен определённый склад ума. Умение придать своей вакфу проникающие свойства, убедить организм больного в том, что не несёшь вреда. Это трудно даже тем, у кого есть склонность. Ты же не лекарь, ты — воин, защитник. Во многих аспектах противоположен.       — А кто ты? — Дракон пристально посмотрел мне в глаза, будто пытался сходу разглядеть ответ.       — Не знаю. Со стороны такое лучше видно, — Я пожала плечами, а потом усмехнулась, — Уж точно не воин.       — Я думал, что ты скажешь «хранитель».       — Это другое, — Я пожевала губу в задумчивости, — Это мой… путь. Я выбрала его как смысл жизни. Мой способ влиять на будущее.       Снова наступила пауза. Адамай продолжил попытки освоить лекарское заклинание, и у него даже что-то получилось. Я смогла дать отдых рукам, не переставая смотреть за потоками вакфу. Пару минут, но всё же.       — Я чувствую, как она «бьётся». В такт сердцу, — Дракон пристально смотрел вглубь тела брата.       — Вакфу — наша жизнь. Это нормально. Завораживает, пра-а-авда? — Я зевнула. Дракон кивнул мне, но явно был согласен не полностью, однако своих мыслей не озвучил.       Так мы и менялись: то я держу, то он. Много маленьких циклов, чем-то похожих на игру в мяч. Постепенно у меня было всё больше времени на отдых, мы менялись реже. Адамай стал лучше выполнять заклинание. Происходящее слилось в одну бесконечно долгую пытку, накапливалась усталость, вернулась сонливость (временно отогнанная обучением заклинанию), я чётко ощутила недостаток отдыха. Больше всего выматывало то, что мы не знали сколько ещё это будет длиться. Час? Два? Восемь? Постоянная концентрация и отток моей собственной вакфу. Я начинала подходить к своему пределу, после которого только неспособность отвечать за собственные поступки, когда Юго наконец очнулся. Я не заметила предшествующих этому признаков, хотя должна была, я была слишком измотана. Мальчик пошевелился и открыл глаза.       — Что ты делаешь? — Осоловело поморгал Юго.       Сейчас была моя очередь держать.       — Устраняю последствия битвы с Килби. Это трудно, знаешь ли, — Тон был на редкость безэмоциональным, — Настолько, что я даже не имею сил сейчас жаловаться, — Я вздохнула и прикрыла глаза, — Почувствуй потоки вакфу в своём теле, запомни их расположение и держи, как запомнил, — Юго после сна всё не мог меня понять, но я была настойчива, — Давай, а то я сейчас вырублюсь.       Всё оказалось несколько сложней. Наш юный предводитель из всех важных начальных умений нормально владел только порталами (базово!) и внутренним взором. Всё. Всё остальное максимально интуитивно, как и чувство собственной вакфу. Видя моё состояние, а точнее наблюдая постепенное его ухудшение, Адамай вызвался объяснить Юго, что от него хотят. Пока я размышляла и уже почти машинально держала потоки, дракон как раз добился от элиатропа требуемого.       — Иди спи уже, — Адамай толкнул меня в плечо, — Бледная, как мел. Мы тут разберёмся.       Я деревянно убрала руки, кое-как отползла в сторону и свет для меня померк. Наконец-то.