На троих

      Недоступный. Хёнджин улыбается сладко собственным мыслям, замечая дефилирующую походку парня, что пах просто восхитительно: любимым ягодным пуншем и терпкой кислинкой граната. Такой, что хочется съесть и не оставить ни кусочка другим. Но на нем нет ни одного пятнышка отметин, ни намека на метки или занятость. Примесей в тонком шлейфе ноль, и очень хочется подкатить к такому омеге, однако он понимает, что с таким подобная тактика не пройдет.        Потому что он одержим этим человеком. Намертво привязан к нему и не желает отпускать нить, едва связывающую их души, ни при каких обстоятельствах. Потому что чувствует жар в груди и инстинктивное желание заботиться и оберегать. Он не знает, что происходит в темной головушке. Не знает, какого мнения о нем сам Минхо, но его дерзкий взгляд из-под ресниц ранит всегда в самое сердце.        О нем ходят разные слухи. И о том, что он бета под прикрытием из-за своей неуверенности. И о том, что он захмурил голову старшего капитана футбольной команды, а потому к нему никто не смеет подходить и обращаться в любовном плане. И о том, что он самое язвительное существо на этой планете, с которым лучше не связываться. Для собственного благополучия.        Хёнджину на эти слухи, мягко говоря, побоку. Хоть он будет вертолетом под прикрытием самурая или что еще можно придумать поизвращеннее. Он просто хочет его себе. Хочет обнимать и прижимать к себе ближе. Дарить цветы и подарки без повода, носить на руках и ловить взгляд на своей персоне, желательно, с отблеском любви и заботы. Он просто хочет быть рядом.        В любой из вероятных вселенных.        Возможно, поэтому он прямо сейчас находится на вечеринке не самого понятного человека, в надежде выцепить хотя бы на долю секунды омегу из общего круговорота людей. Возможно, поэтому по-глупому улыбается, замечая знакомую макушку вдали. Возможно, он просто сошел с ума. Не исключено.        Джисон рядом с ним склоняется больше к последнему варианту, но тактично молчит, прекрасно понимая, какую реакцию вызовет его бессмысленное замечание. Это же друг. А друзей надо принимать такими, какие они есть. Даже с их огромной безответной влюбленностью.        Минхо дружит с небольшой компашкой элиты их университета. Туда затесался и капитан футбольной команды Бан Кристофер Чан, и самый умный человек на потоке физико-математических вычислений Ким Сынмин, и подрастающая звезда графического факультета Ли Феликс, за которым не бегает разве что ленивый. Минхо нашел общий язык с такими неординарными личностями. Хёнджин готов в лепешку расшибиться, стать звездой чего-то другого, лишь бы рядом с ним улыбались так же ярко, смеялись так же звонко и, возможно, целовались, вдали от любопытных глаз.        Неприступный Минхо как кремень, от которого по мановению руки зажигаешься моментально. Как никотин, прожигающий легкие и утоляющий голод. Как лед и пламя одновременно, умея согреть и возбудить все нервные окончания в теле.        Феликс виснет на нем скучающе, утыкается кончиком носа в холку, наверняка вдыхая столь притягательный аромат, прежде чем опускает руки чуть ниже, скользя по талии и обхватывая чуть ниже пупка. Его золотые волосы едва щекочут шею. Старший лишь молча продолжает обсуждать что-то с Чаном. Накрывает сцепленные руки собственными и едва заметно сжимает, давая немое разрешение на поползновения в свою сторону.        Хёнджин наблюдает за этим уже давно. У Минхо с Феликсом явно что-то больше, чем простое дружеское общение. И это почему-то не вызывает привычное состояние ревности, просто потому что Феликс ему самому немного нравится: такой же улыбчивый, яркий, как луч солнца, согревающий собой весь мир и даже чуточку больше. Они сталкивались несколько раз на различных кружках. Хореография, например. Им постоянно приходится представлять университет. И порой взгляд цеплялся за выступающий кадык альфы, капли пота на обнаженных плечах, прессе, когда руки задирали майку во время репетиций.        — Хо-я, — несколько обидчиво тянет парень позади, целуя обнаженный участок шеи. — Нам еще долго здесь торчать, я хочу домой.        — Совсем немного, — спокойно произносит старший, не показывая, как дрожит от такого внимания со стороны. — Так, в итоге вы решили попробовать? — уточняет он у звезды футбола, осматривая с ног до головы.        — Почему бы и нет. Мне он очень нравится, — вздыхательно мечтает Бан Чан. — Ты не подумай там чего, просто много общего.        — Я и не думаю, скорее, поддерживаю, — улыбается дружелюбно Ли, закатывая глаза. — Не то что Сынмин, который всеми силами строит из себя бездушного робота, повернувшись спиной к объекту обожания.        — Он не мой объект обожания, понятно? — ворчит бета, закатывая глаза. Все-таки с Минхо легко найти общий язык, если ты хотя бы на десять процентов похож привычками на него. — Просто пока присматриваюсь.        — Спиной? Когда у тебя на затылке глаза выросли, милый? — мягко усмехается Минхо, касаясь чужого напряженного плеча. Склоняется ближе к уху и шепчет доверительно. — Уверен, ты ему тоже по нраву.        — А мне секретик? — вежливо спрашивает Феликс, слегка надавливая на живот омеги и возвращая к себе.        — А тебе позже расскажу, у нас свои дела, — подмигивает Ли, мгновенно меняясь в лице. — Ну вот, снова он.        — Так говоришь, будто не вздыхал по нему несколько дней назад, — журит мягко Чан, заметив приближающегося человека. — В очередной раз откажешь ему?       — Посмотрим, что предложит на этот раз.        — Посмотрю, ты не против? — язвит Сынмин, прекрасно понимая вовлеченность друга и проклевывающуюся влюбленность. Если у этих троих будет самая крепкая любовь, то вера в нее определенно вернется.        — Ликс, как думаешь: отказать ему? — спрашивает Минхо, заметив, как моментально отстранился парень после.        Феликс пожимает плечами и сам засматривается. Фигура у Хвана то, что надо. Интересная, гармонично сложенная, несколько худая, но мышцы пресса успел увидеть и не раз залипнуть на четкие линии. Ему самому было интересно, что в этот раз выкинет парень. Станет вновь предлагать помощь? Просто выльется в беседу так, будто знаком с ними сто лет? Или наконец-то признается в любви к старшему и покончит с этими ходилками-бродилками.        У них свободные отношения. Минхо слишком горд и странен для того, чтобы лакомиться одним кусочком вместо тысячи. Не то чтобы он хотел перепробовать каждого на вкус, просто сама натура одинокой кошечки не позволяла ему оставаться с кем-то надолго. Но вот Феликс стал исключением из правил. Привязавшись к хену, он понемногу вливал в него своей любви, из-за чего закрепился на месте вроде-как-бойфренда, чему радовался не меньше своих побед в танцевальных конкурсах.        Мало кто мог выдержать капризный характер Минхо. Он был таким во время течки, умоляя повязать и взывая к совести, когда просьбу удовлетворяли иным способом. Он был таким во время переживаний, не понимая, когда закончатся все дела и приключения, свалившиеся на его задницу. Он мог спокойно обижаться и игнорировать. Мог спокойно общаться с другими и без умолку щебетать о своих увлечениях.        Самое главное: пережить. Осознать, что ради любимого человека ты готов стойко преодолевать препятствия, терпеть заскоки и любые тараканы в голове, попутно целуя в макушку и укрывая махровым пледом перед сном. Феликсу было не в тягость. Наоборот, он хотел стать причиной сотни и тысяч улыбок старшего, множества счастливых моментов и воспоминаний. И стал.        — Смотри сам, мне он нравится, — хрипло отвечает парень, забирая свой стакан с колой со стола.        Горло сохнет от такого, как сильно прет феромонами от Хёнджина. Перечная мята красиво вплетается в отблеск граната, вызывая мурашки по коже. Хочется пометить омегу собой, но младший прекрасно знает, чем может закончиться подобная инициатива, а потому лишь заглушает свой аромат грейпфрута, из-за чего омега сжимает его пальчики сильнее. Глупая привязанность. Минхо без ума от дизайнера, а потому липнет временами беспрерывно.        — Привет, — спокойно здоровается Хван, подходя ближе.        Сынмин прыскает беззвучно, скрывая издевательскую улыбку, но машет рукой в ответ. Ему всегда было интересно, что нового выкинет этот чудаковатый альфа с факультета живописи. Его желание завладеть мыслями Минхо иногда умиляла. То, какими глазами он смотрел на ладную фигуру омеги. То, какие слова подбирал во время разговора и осыпал комплиментами.        Кристофер кивает в знак приветствия. Ему уже порядком надоели эти влюбленные переглядки, и через какое-то время придется вмешаться в этот процесс, но пока он лишь стоит, скрестив руки на груди. Хёнджина он знает благодаря его успехам в футболе. Раньше он состоял в клубе, пока учеба и другие развлечения не поглотила парня с головой. Жаль, хорошим нападающим был.        Феликс здоровается словами. Улыбается премило, не ощущая внутри альфьей ревности по отношению к Минхо, будто бы все чувства и мысли нацелились на высокого собеседника, чьи ключицы были будто бы нарочно оголены для всеобщего внимания. Ими вены можно вскрывать. Любоваться часами и терять счет времени. Он заставляет себя отвести взор, чтобы не мешать интересному спектаклю разыгрываться по сценарию.        — Привет, Хёнджин, — хмыкает старший, оглядывая Хёнджина. Оделся со вкусом, уважение. — Как твои дела?       — Все хорошо, — продолжает в своей уверенной манере альфа, источая притягательный феромон. Минхо был готов потечь только от одного упоминания мяты. — Можно украду тебя для танца?       — Ну, укради, — подмигивает Минхо, сжимая напоследок ладонь Феликса, прежде чем подходит чуть ближе к другому альфе, оглядываясь назад. — Скоро буду, не скучайте, ребята.        — Ждем, — через силу спокойно салютует Чан, вертя бокал с мохито в своих руках. — Вот как его такого можно отпускать одного с кем-то? Обязательно приключений на задницу себе отыщет.        — Его задница любые приключения выдержит, — пожимает плечами Ким, зная это не понаслышке. С Минхо они старые-добрые друзья, которые и в течку, и в горе, а потому лишь поджимает губы от непрошенных воспоминаний. — Мне просто интересно, надолго ли это. Феликс, ты чего молчишь? Переживаешь?       — Смотря за кого.        — Это точно, тут как посмотреть.        — Надеюсь, он не съест его полностью, и кусочек оставит мне, — шепотом просит младший, вздыхая. — Так вот, — говорит чуть громче. — Как продвигается твоя работа, Сынмин…       Минхо не слышит часть этого разговора. Он лишь следует за собеседником ощущая, как сильно колотится собственное сердце, а омежья сущность прихорашивается ради такого альфы. За Хёнджином он наблюдает примерно столько же, сколько тот за ним. И не сказать, что эти случайные переглядки были такими уж случайными.        — Хорошо выглядишь, — дарит комплимент Хван, наконец-то останавливаясь на краю танцпола, слегка прикрывая омегу от других людей. — Всегда.        — Приятно слышать, спасибо большое, — хихикает под влиянием алкоголя старший, придвигаясь чуть ближе и касаясь ладонью крепкой шеи. — Ты тоже постарался на славу. Интересно, для кого это все?       — Какой ответ хочешь услышать? — шепчет одними губами Хван, пока собственное тело замирает от приятного прикосновения. Запах ягодного пунша дурманит разум.        — Это мне в тебе и нравится, — усмехается Минхо, прежде чем сокращает расстояние между ними и коротко целует в губы, оставляя мимолетный отпечаток о себе. — Ну, начнем танцевать, горе-любовник?       Их движения напоминают какой-то язык. Плавно прогибаясь в спине, омега касается чужого плеча лопатками, ощущая, как сильные руки обвивают талию, скользят по ней вниз, к бедрам, но не позволяя себе лишнего. Рядом с ним можно расслабиться. Отдаться ритму и этому странному парню, что никогда не отступал от желаемого, от Ли.        Дыхание спирает. Он видит множество бликов перед глазами, теряется в мареве спиртного и опьяняющего феромона мяты, забываясь, прислоняется чуть ниже и аккуратно ведет рукой вниз по груди, отмечая, какие крепкие мышцы спрятаны за плотной рубашкой. Ключицы манят. Ожерелье на шее добавляет властности, утонченности образу, который так сильно въелся в душу.        Феликс наблюдает за ними со стороны. Попивает безалкогольный коктейль, чтобы быть трезвым водителем для этих двоих, и краем уха вслушивается в беседу друзей. Сынмин спорит с Кристофером по поводу языка любви. А Феликс лишь хочет прочувствовать чужой язык в собственном рту, и даже не понимает, какой из, раз так упивается видом двоих парней.        Хёнджин пьянеет от такого количества внимания. Он расцветает внутри, становится чуть увереннее в движениях, аккуратно обнимает за талию и прижимает к себе, ненароком утыкаюсь носом в холку, а после отстраняется, не смея раскрываться сильнее. Он чувствует себя таким счастливым сейчас. Готовым на все, лишь бы и дальше касаться желанного тела, смотреть на Ли влюбленно и считать звездочки в лукавых глазах.        — Эй, — аккуратно замедляется старший, оставаясь в объятиях на долю секунды. — Если ты хочешь просто трахнуть меня, то можем это сделать в комнате на втором этаже.        — А если хочу любить тебя? — уточняет парень, пока пальцы дрожали от напряжения и возможности овладеть податливым омегой.        — А ты хочешь любить меня? — ловит его на вопросе парень, замирая и прижимаясь спиной ближе к крепкой груди, поднимая голову. Кошачьи глаза слегка смеются над ним, но ласково так, беззлобно.        — Хочу, — шепчет альфа, не смея более трогать омегу. — Очень сильно хочу.        — Даже если, помимо тебя, будет еще один? — продолжает задавать вопросы Минхо, допытываясь до правды.        — Феликс? — непонимающе распахивает глаза парень, вглядываясь в лицо старшего на предмет шутки. Но видит лишь серьезность и правду.        — Он самый, — приветствует их младший, приближаясь к опьяневшему хёну. Тот ластится к нему, перебираясь в объятия и утыкаюсь мордочкой в соблазнительный изгиб шеи. — Если надумаешь, Хёнджин, мы на втором этаже, — подмигивает так же, как и Минхо, Феликс, оставляя в недоумении парня.        Ему жарко. Тепло распространяется по всему телу, течет по венам и возбуждает не на шутку, распаляя бледное тело до покраснения, толкает к источнику наслаждения, вызывая дрожь в руках. Минхо очень хочет, чтобы его трахнули прямо сейчас. Заполнили до отказа и назвали своим. Ему очень хочется ощутить руки на своем теле без каких-либо препятствий.        Феликс внимает его желаниям. Несет в их комнату, укладывает на просторной кровати и снимает рубашку, чей вырез на спине оголял лопатки и давал дотронуться до сокровенных мест. Целует в приоткрытые губы и толкается языком внутрь. Смешивает слюну и мычит довольно, когда чужие руки обхватывают его ягодицы, придвигая ближе.        — Сейчас, котенок, потерпи немного, — выдыхает он в приоткрытые уста, целуя подбородок и приподнимая немного возлюбленного, прежде чем выкинуть рубашку куда-то вдаль.        — Ликси, мне так горячо, скорее, — капризничает вновь старший, раздвигая ноги в стороны и обхватывая ими бедра парня.        — Конечно, — соглашается альфа, укрывая своими феромонами разморенного омегу на грани, слегка ускоряя движения рук.        — Я растянул себя перед выходом, — шепчет он, приподнимая таз, чтобы было удобнее стянуть приталенные джинсы.        — Я и не сомневался, ты так течешь, мой хороший, — вдыхает жадно природный аромат пассии Феликс, ощущая, как закручивается тугой узел в низу живота. — Он обязательно придет, — утешает он омегу, целуя чуть ниже пупка, оставляя влажный след языком. — Никто не может устоять перед тобой.        Джинсы улетают так же на пол, к брюкам. Минхо, оголенный практически полностью, проезжается задницей по чужому возбуждению, прежде чем подняться на колени и усесться на кровати. Дрожащие пальцы растегивают ширинку. Пальцы зарываются в его черные волосы, массируя голову и отвлекая от плохих мыслей. Так правильно и нужно. Так, как хочется самому парню.        — Не отвлекаю? — насмешливо произносит Хёнджин, хотя у самого щеки горят от картины, что раскрылась перед ним.        Феликс, в одних расстегнутых брюках, прислоняет тяжело дышащего Минхо к своему вставшему члену, вынуждая смотреть прямо себе в глаза, на растрепавшиеся светлые волосы, тяжелый запах секса в комнате. Хёнджин ощущает, как тело парализует. Он встает столбом, впитывая каждую деталь картины, насыщая себя визуально, лишь бы достигнуть оргазма хоть каким-то способом.        — Нет, проходи, Хван, наш Минхо уже успел соскучиться по тебе, — ласково произносит альфа так, словно не прижимает к себе этого самого Минхо, вынуждая сглотнуть ком в горле от возбуждения. — Продолжай, солнце.        Парень дрожащими пальчиками приспускает резинку нижнего белья вместе с брюками, оголяя вставший член, прежде язык лижет уздечку играючи. Феликс дергает его на себя, показывая, что не готов ждать. Пухлые губы раскрываются и обхватывают головку, сладко посасывая.        — Чего ты ждешь, Джинни, нашему Минхо тоже нужна помощь, — приглашает Феликс, взглядом намекал на текущего омегу, что невольно вилял задом.        Хван не может вымолвить ни слова, подавляемый ярким ароматом грейпрута, что обволакивал щиколотки и утягивал к себе, что парализовал легкие, заставляя дышать чаще и глубже, дурманя и щекоча нервы своим запахом. Хван не может противиться такому влиянию со стороны. Вглядывается в насмешливые карие глаза и почему-то тонет в них, на секунду забывая, зачем пришел в эту укромную комнату.        Такому Феликсу хотелось подчиниться без промедления. Оголить собственную шею и наклонить ее в знак покорности, лечь в ногах так же, как Минхо, и выпрашивать ласки в свою сторону, оглаживая взором стройное тело. Глубокий голос. Терпкий аромат возбуждения. Это сводило с ума так же, как и текущий на чужом органе омега.       Минхо насаживается до упора на член. Губы растягиваются от напряжения, а сам парень мычит, прикрывая глаза. Запах омежьей смазки ударяет в нос, вызывая новый прилив возбуждения. Хван наконец-то отрывается от созерцания порно и решает внести свою лепту, пристраиваясь у ягодиц омеги и слегка приспуская нижнее белье.        Оно полностью намокло. Пропахло природной смазкой. Пальцы собирают ее у входа, размывая по отставленным ягодицам, холодя неприятно кожу. Ягодный пунш забивается а нос, прежде чем Хёнджин окончательно теряет себя и слизывает языком влагу, оставляя след. На вкус еще лучше.        Минхо дергается и пытается уйти от прикосновений, виляет задницей, но так, будто лишь притворяется, потому что коленки все равно по сторонам разъезжаются, открывая блестящую дырочку еще шире. Он становится безумным от этого. Феликс лишь понимающе хмыкает, не останавливая.        Губы целуют поджимающееся колечко мышц, прежде чем язык ввинчивается внутрь, растягивая податливые стенки и собирая остатки омежьей смазки, замечая дрожь в ногах. Собственные руки не слушаются. Впиваются пальцами в полные бедра, чуть сжимая. Такие упругие и мягкие. Хван закатывает глаза от возможности наконец-то испробовать на вкус этого парня. Так долго грезил, что сейчас, дорвавшись до лакомства, пытался пометить всеми способами.        Язык толкается внутрь, выбивая едва различимый стон старшего, что эхом проносится в тихой комнате. Мычание подначивает продолжить, пока бедра в руках начинали дрожать.        — Вот так. Хван хорошо тебя наполняет собой, да, милый? Ты ведь этого так хотел? — низким голосом интересуется Феликс, ощущая, каким узким становится ротик старшего. — Не зажимайся, я ведь знаю, что тебе это нравится. Он залюбит тебя так, как ты этого хочешь. Да ведь, Хван?       Хёнджин кивает головой, обводя по кругу языком стеночки, ощущая, как новая порция смазки выталкивается наружу. Приторно-сладкая, означавшая, что их омегу все устраивает и более чем. Хван отстраняется на мгновение, любуясь собственноручным хаосом. Дырочка сжималась от недостатка внимания, выталкивая каплями густую влагу, смешавшуюся с слюной.        — Минхо, Хёнджин спрашивает, может ли он тебе вставить. Милый, может? — задает вопрос Феликс, утягивая волосы подальше, тем самым отрывая ненасытного омегу от своего члена. — Нам нужен ответ словами, солнышко.        — Да-да, пожалуйста, — капризничает омега, пытаясь дотянуться до члена младшего, полностью покрытого слюной. — Вставь мне, Хённи.         — Умница Хо-я, а теперь примись за работу, — хвалит его Феликс, любовно оглаживавший скулы, прежде чем вновь тянет за волосы на себя, вынуждая обхватить член губами и насадиться до упора. — Ты слышал, Джинни? Он весь твой.        Хёнджин торопливо кивает. Облизывает свои губы, прежде чем тянется ко второму ящику комода, находя там упаковку презервативов и смазку. Последняя им явно не понадобится. Омега тек так ярко и сильно, что хоть простыни выжимай. Капли падали на кровать, окрашивая ее в темный цвет. А плотный феромон дурманил голову.        Резинка натягивается на член, прежде чем он проставляет головку к разработанному входу. Минхо мычит согласно и виляет ягодницами, чтобы поскорее ощутить такую желанную заполненность. Хёнджин оттягивает левую ягодицы в сторону, раскрывая дырочку шире, прежде чем проталкивает одну головку и, услышав жалобы, входит слитым движением полностью.        — Ох, солнце, не съешь меня, — мягко журит Феликс, оглаживая подбородок возлюбленного. — Я совсем скоро кончу, ты ведь проглотишь все, что я тебе дам, верно?       Хёнджина заводит глубокий голос Феликса. Его власть над ними, то, как статно и уверенно он держался, натягивая рот Минхо на себя, привлекая всеобщее внимание к себе так, словно ему этого ничего не стоило. От него веет терпким грейпфрутом, что так прекрасно сочетался с гранатом и мятой. Хотелось зацеловать его точно так же.        — Хёнджин, чего ты застыл? Видишь, нашей малышке недостаточно.        Хван толкается пробно. Ощущает, как узкие стенки обхватывают его орган, жадно поглощаются и буквально вынуждают войти до конца, касаясь предстательной железы. Минхо захлебывается в стоне, на мгновение отвлекаясь от вылизывания члена. Прогибается в спине. Позвонки красиво складываются в линию, вызывая иррациональное желание зацеловать ровную дорожку.        — Тшш, продолжай сосать, маленький, я совсем скоро, — наставляет Феликс, закусывая нижнюю губу.        Минхо чувствует себя точно меж двух огней. Перед взором стоял человек, чье внимание хотелось выпрашивать и нежиться под мозолистыми пальцами, так умело находящими слабые точки, эрогенные зоны, вводя в безмолвный экстаз одними прикосновениями. Словом умеющий утолить внутренний голод. Омега сходил с ума, слушая те пошлости, что лились из чужого рта, не вовремя вспоминая, как несколько дней назад эти тонкие губы растягивались уже на его члене и доводили до немого оргазма.        Теперь же его наполняют так правильно с двух сторон. Так, как ему долгое время хотелось, ощущая жар и феромоны двух доминирующих альф, переплетающихся между собой в жгучую смесь, что ненароком сжигала последние остатки здравомыслия. Хотелось забеременеть от двоих. Прочувствовать сперму внутри себя и скулить от подавления воли. Внутренняя сучность была более чем довольна происходящим.        Хёнджин медленно трахает омегу сзади, вызывая мурашки и непрерывное мычание. Он видит, как старается старший, как слизывает подтеки собственной слюны, обводит выступающие вены на стволе языком, обхватывает головку губами. Как насаживается до упора и ведет головой сверху-вниз. Ему вставляет от этого не меньше, чем самому Феликсу.        Хёнджин ощущает, как волнообразно сжимается на нем омега, покачивая бедрами в своем темпе, упиваясь вкусом грейпфрута на своем языке. Феликс стонет сквозь стиснутые зубы и сильнее наматывает черные волосы на свой кулак не позволяя отстраниться.        — Проглоти все, солнышко, — произносит он, прежде чем вздрагивает тело, приживаясь ближе к узкому ротику старшего.        Тот покорно прогибается, спускаясь ниже и не позволяя ни одной капле спермы стечь на кровать. Проходится шершавым языком по стволу, вычищая, прежде чем поднимает взгляд, сталкиваясь с влюбленным младшего.        — Моя умница, — хвалит он беспрестанно, массируя голову и вызывая довольное мурчание. — Теперь надо заняться тобой, верно?       Хёнджин, точно услышав какую-то неведомую команду, толкается вперед, выбивая из груди жаркие стоны и вздохи. Бедра врезаются в чужую задницу. И приятные шлепки наполняют комнату, разрезая затянувшуюся тишину.        Феликс спускается чуть ниже, целует своего омегу в губы, углубляя поцелуй и жадно перехватывая чужие стоны так, словно они принадлежали ему самому. Посасывал язык, отлаживал небо, наслаждаясь разбитым видом старшего. Хёнджин жадно поглощал картинку перед глазами, надеялся, что от доминантного альфы ему тоже что-то перепадет и не ошибается, когда тот встает рядом.        Горячие руки располагаются на груди. Оглаживают ключицы, прежде чем спускаются ниже, к соскам, и надавливают, вызывая электрический импульс по всему телу. Феликс — искуситель, он знает, как делать хорошо.        — Давай, Хван, ты ведь так хотел трахнуть нашего маленького, верно? Пометить его, повязать, присвоить себе, — продолжает нашептывать соблазнительно парень, наблюдая, как резче двигаются бедра, а Минхо стонет без остановки. — Но не забывай, что я рядом.        С этими словами он врезается в чужие губы, углубляя поцелуй и надавливая на шею в подчиняющем жесте. Хван не против, поддается в моменте, все ощущая свободную руку на своей груди. Член долбиться в узкое нутро, пока скользкий язык хозяйничает в его рту.        Он не выдерживает вместе с Минхо. Тот, вскрикнув, произносит два имени одновременно, вызывая собственническое желание. Сильно сжимается на органе, утягивая за собой и Хёнджина, обильно кончает на постель, замирая всем телом. Запах замороженных ягод распространяется новым тонким, едва уловимым шлейфом, нежно-приторным, сладким, полностью раскрывающего желанного омегу с другой стороны.        Хван спускает в презерватив, когда Феликс дает ему отдышаться от этого адского марафона. Собственные руки сжимают чужие ягодицы сильнее, до побеления кожи, рождая новый стон из искусанных соблазнительных губ. Узел в низу живота наконец-то распускается, даруя долгожданное наслаждение и негу. Лоб соприкасается с потной спиной омеги. Тот невольно вздрагивает, ощущая увеличившийся узел.        — Эй, Джинни, — мягко отталкивает его Феликс, применяя силу, и вынуждает выйти из разнеженного омеги без сцепки. — Нашей малышке уже хватит.        Минхо канючит несколько секунд, виляет блестящей задницей, из которой толчками выбрасывались остатки смазки, что пахла просто сногсшибательно, слишком сильно для разморенных альф. Он недоволен таким исходом событий. Инстинктивно хотелось оставаться на члене, забирая все семя себе.        — Тихо, тихо, — воркует над ним Феликс, целуя в подставленную шею и мягко касается пальцами ямочек венеры, слегка надавливая на таз, чтобы полностью разложить омегу на постели. Подальше от испачканных простыней. — Тебя укутать, котенок? Пить не хочешь?       — Хочу, — шепчет Ли, пряча нос под одеялом и всматриваясь в двух альф из-под ресниц.        — Хван, не принесешь стакан с водой? — дружелюбно обращается к нему младший, оглядывая запыхавшегося, точно после марафона, старшего. Хёнджин заторможенно кивает, натягивает брюки и выходит из комнаты в поисках питья. — Ну как тебе, солнце?       — Очень хорошо, Ликс, я хочу еще раз, — скулит едва различимо Минхо, сжимая крепкую ладонь альфы, ластясь, выпрашивая ласки, которую тут же получает. — Поцелуй меня, мне так плохо, когда ты далеко.        — Я ведь совсем рядом, милый, — улыбается счастливо Ли, аккуратно склоняясь к пухлым губам, прежде чем углубить поцелуй на несколько секунд. В комнату входит Хван, протягивая стакан. — Будешь спать?       — Да, только рядом с вами двумя, — возвращается в свою самоуверенную натуру омега, поднимаясь с постели и потягиваясь за водой. — Спасибо большое, Хённи.        — Хённи? — хрипло переспрашивает названный, точно не веря своим ушам.        — Тебе по душе больше Джинни? — уточняет Феликс, ставя пустой стакан на тумбочку.        — Нет, то есть, мне нравятся оба варианта, просто, я думал, что это, ну, на один раз?       Его неловкость вкупе с покрасневшими ушами вызывает легкую улыбку у Минхо, что подползает ближе к несмышленному юноше, укладывая голову на бедра. Носом утыкается в торс, вдыхая концентрированный запах секса. Феликс просто наблюдает за этими двумя, сделав про себя верный выбор. Он всегда останется верен Минхо и обязательно сможет полюбить того, кто приносит ему такое удовольствие.        — Если хочешь остаться с нами, то советую подумать над этим, — подмигивает старший, прежде чем поднимается с притягательных колен, прогибаясь в спине, как настоящая кошечка. Одеяло едва прикрывает его соблазнительные формы. — Но сейчас я хочу спать, так что, Ликси, ложись рядом со мной, пожалуйста, мне нужен твой аромат.        — Ты с нами? — спокойным тоном спрашивает его дизайнер, уже устраиваясь спереди от сонной омеги.        — А я могу?       — Конечно, к тому же, тебе самому предложили, — прыскает беззлобно альфа, поманив ладонью ближе.        Хёнджин закрывает дверь и выключает свет в комнате, прежде чем тоже ныряет под одеяло, устраиваясь позади омеги, не зная куда деть руки. Минхо лишь недовольно цокает, взяв ладонь и уложив себе на талию. Нос его утыкается в соблазнительный изгиб шеи Феликса, что прикрыл глаза, собираясь уснуть. Тихонько посапывает, упиваясь природным ароматом своего альфы.        Хёнджин глубоко вздыхает, не понимая, как вообще оказался в такой ситуации, подле горячего парня и его бойфренда. В одной с ними кровати. Наполовину раздетым и удовлетворенным в сексуальном плане. Не понимая, как только полюбился этим двоим. Счастье и легкость постепенно наполняет его тело, утягивая в царство Морфея.        Феликс вдыхает их смешанный аромат мяты, грейпфрута и ягод, который не даст соврать, как хорошо они дополняли друг друга. Улыбка сама расцветает на устах, прежде чем он окончательно засыпает.