Какого это, когда грёз больше нет?

Обычно нас будят самые-самые первые лучи яркого солнца. Они пронзают окна и как лукавые кинжалы устремляются прямо в наши глаза. От такого мощного удара веки сонно и так неохотно открываются, они слипаются и мы ме-едленно просыпаемся, выходя из полудрема. Но здесь в Халлоунесте все на порядок отличается. Это королевство полностью построенно и скрыто в недрах громадных пещер. Пускай например, в Городе Слез и находит место быть такое явление как дождь, он идет вовсе не из-за переизбытка влаги в облаках или чего-либо еще что связанного с этими паровыми гигантами, а из-за Голубого Озера, чье дно дало трещину и выливается таким меланхоличным дождем на столицу подземной страны. Соотвественно, под землей ни о каком солнце речи не может идти. Однако, все не так плохо. Внутренние часы здешних жителей работают как надо, поэтому все времена суток здесь присутствуют, несмотря на то, что четкой границы им не было и не может быть дано. Так вот и Хорнет сладко потягиваясь в шелковой кроватке проснулась по внутренним часам и... по окончанию все еще будоражещего сознание сна-воспоминания с храмом Черного Яйца. А что насчет главного героя того ночного видения? Он до сих пор уже какой час беспробудно дремал, даже не думая о пробуждении, нисколечки. Ну что ж, то и было логично. После стольких увечий, что принесла Лучезарность, ныне канувшая в лету Полому и оставалось только спать, "есть" и восстанавливаться, долго и мучительно. Хорнет окинула цепким взглядом лежащего поблизости брата. Вроде бы милая, но такая печальная картина... Некогда великое существо, когда-то гордо именуемое "Чистый Сосуд" сейчас выглядело совсем разбитым: Да, глубокая трещина на маске забинтована. Да, часть в буквальном смысле отвалившейся правой руки так же аккуратно закрыта некой повязкой, но это не сильно-то и скрывало всю ту боль, пережитую сосудом. Ужасную боль. Боль, которая вытягивала из него жизненную силу, желание продолжать держать в себе Чуму нисмотря ни на что, как приказал Бледный Черв. Боль здесь можно так же трактовать как Старый Свет. Выше упомянутый Черв, что породил Полого Рыцаря, действительно надеялся что тот будет чист и без изъяна. Будет предано служить Королевству и целую вечность, а то и две хранить в себе Сияние. Но если бы сосуд и впрямь был чист, то он бы возможно чувствовал только боль физическую. Она давит скорее с поверхности, "кожи" если таковой можно назвать пустотную оболочку. Но Полый чувствовал и душевную боль. Она же в свою очередь распирала и рвалась изнутри. Прямо как янтарный свет Нет, выбрось из головы. Забудь его Полый еще и мирно посапывал, находясь прямо под бочком Хорнет. Это посапывание трудно было назвать таковым, как у обычных жуков. Оно скорее похоже на завывание. Но не как в воющих утесах, там оно вполне живое и энергичное. Завывания сосуда... пустые Хорнет завершила последнее потягивание лениво сбросив одну лапку с кровати, а за ней и следующую. В таком же темпе она встала и пошагала в сторону импровизированного зала. Их с Полым дом был всего лишь небольшим коконом в Далекой Деревне, созданным по тем же неизменным технологиям ткачей. Единственное, некоторая мебель была вполне обычной, она не состояла из шелка. Но вот когда речь заходит про вещь, на которой можно посидеть, полежать или отдохнуть, Хорнет со строжайшей аккуратностью вышивает это что-то. Будь то например кровать, сиденье, диван. Вроде только-только Хорнет пришла в себя от сна, но присев на уютный диванчик в углу зала весь заряд энергии и бодрость в миг куда-то улетучились. Веки опять стали неподъемными и слипались друг с другом. Вернуть паучиху в состояние бодрствования смогла только наспех склеиная маска Призрака, застывшая в ожидании хозяина. Эта вещь когда-то служившая предметом защиты для сосуда, а ныне одиноко висящая на стене домика Далекой Деревни сейчас значит для Хорнет многое, а вернее ее бывший носитель значит для ткачихи многое. Маска лишь служит неким проводником меж реальностью и воспоминаниями про Призрака. Особенно этот один из множества полых братьев Хорнет так важен из-за этого момента:

***

Пробравшись в самые дебри мрачного и жуткого места, именуемого Глубинным гнездом, Хорнет преодолела тернистый путь через заросшие шелковой паутиной туннели, ведущие в ее родной дом. В Далекую Деревню ткачей. Путь сюда и правда лежал не простой — воительнице приходилось значительно пригибаться в некоторых местах, а кое-где паутины было так много, что приходилось долго и муторно возиться с ней, прорубая ее изящной как и сама ткачиха иглой. Но вот, наконец перед Хорнет раскинулись просторы огромной пещеры, такой что наверняка издав звук немного более громкий, чем стандартное топание тонких лапок он бы оглушающее отразился по сводам пещеры. Здесь, кстати, в отличии от остального Гнезда царит куда менее нагнетающая атмосфера. Возможно, на это повлияло то, что Деревня некогда была таким родным, теплым и уютным домом паучихи, а возможно сыграло роль гораздо более яркое освещение пространства светомушими фонарями. В любом случае, один только лишь шум шелковой нити, когда проводишь по ней когтистыми пальчиками неимоверно грел сердце Хорнет, без того холодное в свете событий, случившихся с ее "большой" родиной. Пока еще ткачиха не успела пройтись к самой деревне по надежно сделанным из паутины мостикам, она заметила лишь одну вещь, выдававшую недавнее появление здесь незванного гостя — свежий труп одного из ткачей, последователя матери Хорнет, Херры Зверя, смирно лежал на одном из нижних уступов. И означать это могло лишь одно — пришел сюда кто-то могущественный, в совершенстве обладающий техникой боя. Кто же это тогда? Квиррел? Но он отправлялся посетить Мономону, его здесь быть не может. Призрак? Вот здесь из сердца воительницы мигом куда-то улетучилось то трепещущее, сладостное ощущение в самом сердце. Может, трепетание осталось, но вовсе не радостное. Казалось, небольшое сердечко Хорнет будто бы скоро пробьет ее хитиновую оболочку и стремглав вылетит, устремившись вниз в сточные воды пещеры. Сейчас не было времени стоять и волноваться, нужно было спешить. Хорнет как только могла быстро привязала нить к игле и бросила ее в каменный уступ у самого грандиозного здания всей деревни, ведущего своими сложными туннелями вглубь стен пещеры. Паучиха в моменте взлетела за ее блестящим оружием и почти сразу же оказалась у порога в здания. Пройдя внутрь и увидев множественные трупы культистов смирно лежащих у лавки, Хорнет немного ужаснулась, но все-таки есть дела поважнее, да и видала она и не такое. Ткачиха проделала еще несколько несложных движений иглой с нитью, перед тем как оказаться прямо перед своей матерью, беспробудно лежащей и мирно грезящей где-то там, куда Хорнет, к сожалению не попасть ни при каких условиях. Она с надеждой припала лапками к печатям, окружавшим Херру — казалось бы, вот она, "жива" и цела. Но не успел этот тяжкий груз с плеч спасть, как все надежды Хорнет болезненно разбились. На печати был зияющий скол, разрез, она была разбита, прямо как надежды воительницы на то, что Херра будет жива, останется грезить где-то глубоко вне поле зрения чьих-либо глаз еще долгие года, а может и века. Паучиха прискорбно упала на колени перед пьедесталом, что подписан текстом "Здесь грезит Херра Зверь. Мы будем помнить ее жертву, благодаря которой Халлоунест простоит вечность" По ее белой маске медленно прокатилась прозрачная слеза, которая оставила еле заметную дорожку на ней. Слегка соленая капля горьких слез приостановилась у подбородка Хорнет и упала на пол с характерным звуком, подтолкнутая еще одной такой же каплей. Слез становилось все больше и больше, как и тоскливых, скорее даже истерических всхлипов ткачихи. Хорнет с силой ударила в печать, с надеждой разбить ее и как-то спасти мать, но разбить ей удалось только тонкое хитиновое покрытие лапки, из которой медленно по чуть-чуть вытекала полу-прозрачная гемолимфа. Вся комната озарилась отчаянным криком и новым мощным ударом, только уже левой лапкой. Казалось смесь крика и грохота разнеслась не только по Далекой Деревне, но и уже по всему королевству. Острая боль вперемешку с отвращением от собственной телесной жидкости подступила только сейчас, когда Хорнет взглянула мокрыми глазами на свои окровавленные пальцы Комнату окинула ослепляющая желтоватая вспышка Она резко потеряла опору, как бы преклонившись на холодный каменный пьедестал. Когда яркий "грезный" свет внезапно наполнивший помещение, сменился привычным тусклым и бледным, паучихе удалось прояснить ситуацию — ее мать... она бесследно пропала. Зато появился Призрак, как ни в чем не бывало оттряхивающий старую накидку и перекладывающий верный гвоздь в импровизированные ножны. Кажется, сейчас он получит меткий удар иглой промеж глазниц — подумает наблюдатель, но как бы не так. Хорнет ни капли не держала зла на маленького рыцаря. Она сама рассказала ему про печати, отметила грезящих на карте. Это убийство было совершенно в благих целях, благих даже для Хорнет. Пускай сейчас она в истерике, она поймет это немного позже и в конце концов будет счастлива, ведь цель оправдает средства. Но не сейчас. Сейчас она кинет робкий взгляд на виновника сей трагедии и тревожно сглонет под маской, для того чтобы неожиданно для нее самой нервно выдавить целую речь -Значит, Зверь пала от твоего гвоздя… И ты движешься к предначертанной цели. Я не препятствовала тебе, но мне больно осознавать, что я стояла в стороне. …Что такое? Ты можешь думать, что я черства, но даже у меня есть чувства. Мы не выбираем матерей или обстоятельства нашего рождения. Но несмотря на все тяготы этого мира, я благодарна ей за подаренную жизнь. Но долг сей так просто не отдать. Только позволив ей покинуть этот мир и забрав у неё ношу нашего будущего, я могу начать платить по счетам Призрак в недоумении скосил голову набок, неловко сделав пару мелких шажков в сторону Хорнет Почему ей больно? Маленький сосуд хоть и не мог произнести ни звука, но паучиха прекрасно поняла вопрос лишь по его взгляду и неуклюжему действию -Эта грезящая, была моей матерью. ...А теперь, Призрак, оставь меня одну. Дай поскорбить... в одиночестве Рыцарь вернул голову в исходное положение, устремив пустой взгляд на прозрачные капли, ручьем текущие по маске Хорнет Ей больно душевно? Да, мне говорили Ткачиха со стуком опустила голову на прохладный пьедестал, что был немного мокрым от накапавших слез. Прикрыв темные, будто такие же как у сосудов глаза она услышала топот маленьких ножек. Но он не отдалялся. На против, только приближался к воительнице, такой беззащитной в этот момент -Оставь. Меня. В покое! Хорнет с силой ударила по каменному монументу, от чего Призрак немедленно вздрогнул, но не забоялся. Теперь, ткачиха действительно была зла. Как Призрак посмел нарушить ее покой, когда его так просили? Она решительно подняла тяжелую от ужасных дум голову и постаралась сфокусировать взгляд на сосуде, но тот был куда ближе, чем то было обычно допустимо Что он...? Всю эту цепь тягостных и противных мыслей окончило какое-то тепло ощущение, мягко разливающееся в области поясницы. Хорнет ощутила нежные прикосновения только что обхвативших ее маленьких ручек, которые понемногу усилялу хватку, не получая сопротивления, как бы принявшие сигнал "можно". Когда паучихе удалось осознать, что это не просто какое-то странное тепло, а объятия маленького Призрака, прижимавшегося к хрупкому тельцу, покрытому малиновым платьем, она попыталась неловко повернуться в его сторону, что все же получилось. -Ох... Хорнет томно выдохнула с долей облегчения. Ему удалось успокоить бывшую принцессу Халлоунеста и даже остановить шквал слез, медленно стекающих на пол. -С-спасибо... Но откуда ты умеешь..? Фраза Хорнет, в ответ на объятия приложившей раненные пальчики к накидке сосуда, была прервана Призраком, что указал лапкой на торчавший из ножн гвоздь -Гвоздь? Хорнет успела чуточку поразмышлять -Мастера гвоздя? Ткачиха получила ясный ответ в возобновлении теплых объятий Призрака, из которых сосуд и не думал выпускать совсем недавно разбитую Хорнет

***

Из приятных, но в тоже время каплю тоскливых воспоминаний паучиху выдернул Полый, но всего-лишь на секунду, потому что его объятия были такими же теплыми и успокаивающими как у маленького Призрака