Под вечным синим небом

      Дорога не была утомительная, скорее скучная. Монотонное движение по степи, где глазу не за что было зацепиться, раздражало. Бесконечная зелень холмов и бескрайняя синева неба после первых часов путешествия потеряли свою новизну и Чонгук, откинувшись на шкуры, поудобнее улегся, прикрыв глаза. Спать не хотелось, в голове кружили тревожные мысли, не давая покоя. Чтобы хоть как-то развлечь себя юный принц начал тихонько напевать. Он так увлекся пением, что не сразу расслышал топот множества копыт и конское ржание. Открыв глаза, принц замер пораженный, их окружил отряд воинов. На мужчинах были надеты кожаные куртки, расшитые железными пластинами, головы защищали металлические шлемы, на макушках которых красовались черные конские хвосты, у каждого в руке было по короткому копью, которые они направляли на маленький караван.       — «По приказу великого хана вы должны следовать за нами!» — воин с круглой бляхой на груди громко прокричал.       Чонгук с удивлением видел как спешился, пленивший их альфа, и начал быстро говорить, достав из-за пазухи тонкую пластину желтого цвета. Она блеснула на солнце и юный принц понял, что она золотая.       — «У меня есть золотая пайса!» — Итурген поднял ее над головой, демонстрируя всадникам. — «Сам Темучин выдал мне ее, разрешив свободный проезд.»       — «Следуй за нами,» — дегэйне дал договорить альфе, легонько подтолкнув копьем.       Мужчина не хотел подчиняться, его рука с пластиной снова взметнулась вверх и это стало ошибкой. Хлесткий удар кнута заставил его повалиться на колени. Его связали и бросили в повозку к Сарнай. Телеги развернули в обратную сторону, свистнули собак, принуждая гнать коней, и все понуро поплелись по степи в окружении вооруженных воинов.       Чонгук рассматривал своих новых конвоиров, они ехали слаженным строем, заключив их маленький караван в подобие цепи, не было никаких разговоров и перекличек, монголы ехали молча, лишь бросая цепкие взгляды карих глаз на округу. Внезапно один из всадников отделился от строя и поскакал в степь, на ходу освобождая от седла привязанный к нему лук. Его место так же молча занял другой всадник. Чонгук провожал ускакавшего взглядом, пока тот не уменьшился, превратившись в маленькую точку, и совсем не исчез на горизонте.       — Куда это он? — спросил Чонгук у Юнги.       — Не знаю, мой принц, но ничего хорошего нам это не несет, — как только их окружили всадники, лекарь забрался к Чонгуку в телегу и теперь сидел рядом с ним.       — Кто такой этот Темуджин? — Чонгук с трудом выговорил сложное для него имя? — Это имя или титул? Император монголов, у варваров есть император?       — Они кочевники, бродят по степям, — Юнги не был силен в знаниях о дикарях. — Вряд ли у них есть император, скорее имя.       — Получается он главный? — юный принц пришел к выводу. — Нужно предложить ему выкуп за нас, ему же нужно золото. Ты видел у альфы с запахом сандала золото? Значит оно у них в ходу.       Юнги не стал переубеждать Чонгука, пусть тешит себя надеждой освободиться мирным путем. Пока есть надежда юный принц будет вести себя тихо, не привлекая к себе внимания. Его больше волновала проблема, где раздобыть необходимые травы для отвара, притупляющего запах принца. Зелья осталось совсем мало, лекарь не ожидал, что они попадут в плен.       Солнце клонилось к закату, раскрасив небо в различные оттенки красного. Его оранжевый глаз медленно уходил за горизонт, натягивая на небо темную вуаль ночи.       Всадники спешились, явно готовясь стать тут на ночь. Быстро были разведены три костра, над одним из них был повешен огромный котел с водой, в который опустились какие-то коренья. Чонгук ждал что будут разбиты юрты, но к его удивлению, двое юношей, которые ехали с ними, развели свой костер и Сарнай начала хлопотать у него, готовя похлебку.       В степи, притихшей на ночь, отчетливо раздался перестук копыт и из темноты выскочил отъезжавший всадник. У его седла болтались толстые тушки каких-то зверьков. Он отстегнул их, бросив парочку в ноги женщины, остальных повез своим товарищам. Они встретили его приближение восторженными возгласами.       Чонгук с интересом рассматривал чужую добычу. Вытянутая мордочка с выпирающими передними зубами, почти не видные круглые ушки, толстое тело, короткие лапки и малюсенький хвост.       — Похож на перекормленную крысу, — принц хихикнул. — Зачем он их принес?       Вопрос отпал сам собой едва он увидел, как Сарнай ловко разделывает тушки и кидает куски в закипающую воду.       — Они что будут это есть? — к горлу Чонгука подкатил ком. — Дикари!       Булькающая вода, стрекот каких-то насекомых, грубый смех воинов у костров, все сливалось для Чонгука в единую мелодию тоски, от которой наворачивались на глаза слезы. Принц шмыгнул носом и отвернулся, стараясь сдержаться. Теплая рука провела по его волосам и запах топленого молока проник в легкие.       — «Не надо плакать,» — Сарнай присела рядом, протягивая юноше миску с бульоном. — «Не показывай им свою слабость, мальчик. Лучше поешь, мясо тарбагана вкусное, поешь.»       Чонгук отрицательно покачал головой. Он совсем не хотел быть тут, не хотел ночевать под открытым небом, есть степную крысу, он просто хотел домой, пусть там его никто и не ждал. Женщина смотрела на него со слабой улыбкой, протягивая миску и повторяя «Поешь.» Чонгук взял ее и осторожно понюхал. От бульона пахло мясом, вызвав урчание в животе.       — «Поешь», — Сарнай убедительно кивнула головой.       — «Поешь», — повторил за ней Чонгук и отхлебнул из миски.       Похлебка оказалась вкусной и Чонгук, пересилив предрассудки, поел. Он видел как женщина отнесла миску связанному альфе и, с разрешения воинов покормила его.       — Как думаешь, Юнги, что сделал альфа, что его связали и тащат к этому Темуджину?       — Лучше нам не лезть не в свое дело, Чонгук, — осадил его любопытство лекарь. — Нам нужно беспокоиться о себе. Ложись отдыхать, мой принц, неизвестно что ждет нас впереди.       Чонгук лежал в телеге, укрытый овечьими шкурами, и никак не мог уснуть. Мысли кружили в голове, сменяя одна другую. Он вспоминал свой дом, дворец с большими окнами, сад с бесконечными дорожками, по краям которых росло множество цветов. Его мысли перескочили на китайского императора, которого он никогда не видел, но теперь идея стать его супругом не казалась такой отвратительной. Он бы мог жить в привычной роскоши, а не болтаться по бескрайним степям в окружении дикарей, не понимая их язык и обычаи.       Утро выдалось холодным, ночью выпал снег и сейчас тонким слоем покрывал зеленую траву. Промозглый ветер пробирал до костей, забираясь под легкую ханьфу Чонгука, отчего у юного принца зуб на зуб не попадал. Омега соскочил с телеги в желании согреться. Он несколько раз потопал ногами в легких туфельках по земле и приступил к выполнению комплекса упражнений, которому научил его старый солдат. Он старательно делал махи ногами, плавно поворачивался, руки его летали, подобно крыльям птицы. Чонгук согрелся и настроение его улучшилось, пока он, наконец, не заметил, что у него есть зрители. Монголы стояли и смотрели на него, открыв рот.       — Что? — Чонгук сразу рассердился. — Никогда не видели субак?.       Юноша прошел к телеге и сел в нее, повернувшись спиной к зрителям.       — «Следи за ним в оба» — приказал предводитель монголов одному из воинов, бросив недобрый взгляд в сторону Чонгука. — «Мы должны показать его Великому хану».       — «Что это было?» — воин все никак не мог прийти в себя. — «Это шаманский танец?»       — «Я видел подобное у китайцев, но этот парень не китаец.» — дегэй рассматривал Чонгука. — «И не урусут. Я таких как он раньше не видел.»       — «Это его хочет в награду за донос Юнгур?»       — «Не нашего ума дело, " — начальник махнул рукой, командуя сбор. — «Просто следи за ним!»       Дни тянулись монотонной чередой один за другим. Чонгук чтобы развлечься и, как-то скоротать время, ходил хвостом за Сарнай, повторяя слова. Спустя короткое время, он уже мог сносно понимать названия простых бытовых вещей и действий. От конвоиров юноша старался держаться подальше, не провоцируя на вражду. К исходу третьего дня, по необъятной равнине, где ничего не видно кроме неба и степи, показались горы. Их вершины белели снегами макушек, отражая солнечные лучи. Вдали послышались колокольчики каравана, зыбкая дымка вечернего тумана еще скрывала его, но порыв ветра разнес молочное марево и наблюдатели увидели навьюченных поклажей верблюдов и лошадей, с восседающими на них погонщиками в ярких одеждах, со сверкающим оружием. Чонгук с удивлением рассматривал впервые увиденных необычных животных.       — Что это за звери? — спросил он у Сарнай.       Женщина проследила за указывающей рукой юноши.       — «Караван купцов," — она вздохнула. — «Значит приехали».       Чонгук внимательно следил за ее губами, стараясь вычленить нужное для себя понятие, он нахмурился и повторил.       — Что за звери? — руки его взметнулись к спине в попытке изобразить горб.       — «Ты про верблюдов?» — Сарнай, наконец поняла, что от нее хотел юноша. — Тэмээ.       — Тэмээ, — повторил Чонгук и кивнул головой.       — «Тебе не о верблюдах нужно переживать, а о том что с нами будет,» — запричитала женщина. — «Зачем нас везут к Великому хану? В чем вина Итургена?»       Чонгук уже не слушал ее, он с улыбкой повернулся к Юнги и ткнул пальцем в сторону каравана.       — Тэмээ.       Они смотрели, как навстречу каравану приблизился отряд воинов. После недолгого разговора погонщики безропотно разоружились, отдав все оружие встретившему их отряду, и в сопровождении монголов, продолжили путь.       Вскоре показались разбросанные тут и там серые войлочные юрты, многоголосый лай собак, ржание коней, блеяние овец и коз, короткие всхрапы верблюдов, гомон человеческих голосов. Все это сливалось в единый гул огромного стойбища. Различные запахи, перемешавшись, ударили в нос юного принца, заставив поморщиться.       — Они всегда так воняют? — Чонгук повернулся к Юнги.       — Выпей, мой принц, — Юнги протянул Чонгуку последний бутылёк с отваром.       Нужно было срочно что-то придумать. Раздобыть травы, чтобы вновь сварить зелье. Пока от Чонгука не было запаха, он был в относительной безопасности, хотя с его капризным нравом это была спорная мысль.       Тем временем их маленький отряд остановился и дегэй приказал Сарнай располагаться. Его воины, подхватили под руки плененного альфу и рывком подняли из телеги, заставив встать.       — «Ты!» — командир монголов обратился к Чонгуку. — «Иди за мной!»       Чонгук непонимающе посмотрел на Сарнай.       — «Ты только веди себя тихо, мальчик,» — женщина обняла Чонгука, шепча ему на ухо. — «Делай что велят и никуда не встревай. Пусть тебя оберегает Этуген — мать земля».       Она отстранила от себя Чонгука, проведя рукой по косичкам и слегка подтолкнула в сторону ожидающего его воина. Юнги, попытавшегося пойти за принцем, остановил короткий окрик и упершееся в грудь копье.       Юрта, в которую протолкнули Чонгука, была маленькая и темная. Посредине догорал костер, давая достаточно тепла и совсем немного света. Юноша постоял, привыкая к темноте, стараясь рассмотреть кто в ней находится. У тлеющих углей, сидел седовласый старик и крепкий мужчина. У обоих волосы были до плеч, у молодого светлого пшеничного оттенка. Чонгук принюхался. Оба альфы. От старика пахло скошенной травой, а от молодого каленым железом. Запахи не вызывали отвращения, скорее навевали невесомую ауру спокойствия.       — «Садись, в ногах правды нет», — старый альфа потянулся куда-то за спину и на его ногах звякнули цепи. — «Откуда ты такой»?       Они оба с интересом рассматривали Чонгука. Принц присел неподалеку, настороженно рассматривая их в ответ.       — «Путимир, налей мальцу воды», — старик протянул Чонгуку кусок серого хлеба.       Хлеб был волглый, не пропеченный, от него слабо пахло плесенью. Мужчины наблюдали как юноша осторожно понюхал угощение и не решился откусить.       — «Ешь, малец», — сказал молодой альфа, протянув Чонгуку деревянную чашу с водой, голос его оказался густым, словно он рокотал в трубу. — «Другого от басурман не дождешься. "       Чонгук немного посидел, смотря на кусок хлеба, потом отложил его в сторону, выпил залпом воду и свернулся калачиком, отвернувшись от мужчин.       — «Чудной он», — молодой альфа прибрал чашу и хлеб. — «Может глухонемой?»       — «Нет, Путимир, все он слышит», — старик вздохнул. — «Больно глаза у мальца смышленые. Жар-птицу басурмане словили и даже не знают о том. Омегу, да непростого.»       — «Тебе-то это откуда ведомо, Судиша, парень без запаха? "       — «А ты в глаза мудрость пусти, да погляди внимательнее», — старый альфа говорил тихо, будто сам себе. — «Одежда на нем хоть и грязная, но дорогая. Кожа светлая, да нежная. Взгляд острый, не привыкший он глаза долу опускать, смотрит прямо, без боязни. Это сейчас его немного к земле преклонило, потерялся слегка. А что запаха нет, так он его прячет. Скрывает.»       Чонгук лежал, закрыв глаза, слушая негромкие переговоры мужчин. Он не понимал ни слова, но голоса не несли в себе угрозы, убаюкивая своей монотонностью. Юный принц не заметил как провалился в сон.       Хоть сон и был тяжелым, но просыпаться не хотелось. Чонгук с трудом открыл глаза и осмотрелся. Полог в юрту был отброшен, впуская в полумрак кочевого жилища солнечные лучи, юный принц потянулся и медленно сел. За тонкими стенами юрты послышалась какая-то возня и яркий прямоугольник входа закрыла собой фигура.       — «Эй, урусуты, выходите!» — скомандовал грубый голос.       Чонгук видел как мужчины, загремев цепями на ногах, вышли из юрты.       — «Чжунхуа, выходи.»       — Сам ты чжунхуа, — пробормотал Чонгук, но сопротивляться не стал и вышел наружу.       Яркий солнечный свет, резанул по глазам, заставив зажмуриться, и Чонгук не сразу понял, куда их повели. Их вывели на небольшую площадку, образованную несколькими большими белыми юртами. Посредине возвышался вкопанный столб с развевающимся на нем синим конским хвостом. Небольшая толпа монголов, женщин и детей, вперемешку с воинами стояли поодаль, рассматривая пленников. Чонгук сразу увидел Сарнай с Юнги, их охраняли два стража. Юнги ободряюще улыбнулся принцу, на душе сразу стало легче.       Невысокий, толстый, богато одетый монгол вышел на середину площадки и осмотрелся. Его узкие маленькие глазки, на лоснящемся щекастом лице, жадно осмотрели приведенных. Первыми к нему подвели двух светловолосых альф, которые были с Чонгуком в юрте. Толстяк махнул рукой и к нему тут же подбежал омега, подобострастно кланяясь. Чонгук не понимал ни слова из того, что спрашивал омега и что отвечали альфы, но понял, что омега был переводчиком, знавшим язык урусутов, как называли их монголы. После допроса, пленников увели, юный принц проводил их взглядом.       — «Итурген!» — знакомое имя заставило Чонгука вздрогнуть и поискать глазами названного.       Альфа стоял на коленях перед толстяком. Руки его, посиневшие от тугих веревок, были скручены в локтях за спиной. Шапки не было и спутанные волосы торчали в разные стороны, придавая ему еще более дикий вид.       — «Ты обвиняешься в грабеже караванов, идущих в улус Великого хана Темучина, и попытке бежать в Китай!» — толстяк говорил громко, чтобы все слышали. — «Что скажешь в свое оправдание?»       Чонгук видел как шевелятся губы альфы, но из его рта не донеслось ни звука.       — «Это наговор, нойон », — выкрикнула Сарнай и бросилась в ноги мужчине. — «Я требую суда самого Темучина!»       — «Как ты посмела, собака, лезть в разговор альф?» — щеки толстяка затряслись от гнева, он резким движением выхватил из-за пояса кнут и со всей силы стегнул женщину по спине.       Чонгук и сам не понял, как подскочил к монголу и перехватил его руку, занесенную для очередного удара.       Руки саднило от тянущих его вверх веревок, оголенную спину холодил весенний ветер, на котором слабо колыхался тонкий разрезанный шелк. Юный принц мог только стоять на цыпочках, прижавшись щекой к столбу, так туго его к нему привязали. Он видел как бился Юнги, пытаясь прорваться к нему и как упал на землю от удара по голове. Чонгуку было страшно, очень страшно. Тонкий свист разрезал тишину на площадке, спину Чонгука полоснула обжигающая боль. Он закусил губу, чтобы не закричать и по его подбородку потекла тоненькая струйка крови. Уплывающий взгляд зацепился за необычные глаза, что смотрели на него. Большие, раскосые, необычного желтого цвета, они все приближались к нему, пока не поглотили полностью.