Туарег. Каменные джунгли

      — Почему Сабах выбрал тебя для поисков призрачного наследника, а не кого-то из своих людей? — в голосе Тэхёна сквозило недоверие.       Хосок понимал почему. Он поднял взгляд на Тэхёна, который выглядел спокойно, держался уверено, но несмотря на лёгкость в его движениях, напряжение между ними двумя звенело в воздухе, ощущалось кожей.       — Старик просто не доверял своему окружению. На кону стояли деньги. Очень большие деньги. У Сабаха не было братьев и сыновей, а это значит, что после его смерти у руля корпорации «Golden Sands» окажется совет директоров. И такой расклад их очень устраивал, а внезапно появившийся наследник вставал, как кость поперёк горла, лишал вице-директоров денег и власти.       Тэхён понимающе кивнул. Вот и появились те, кто хотел подставить Хосока и заткнуть ему рот, чтобы тот не смог найти наследника Аль Сабаха. У этих людей были деньги и ресурсы, чтобы организовать такой спектакль со снайпером.       — Ты знаешь тех, кто входит в совет директоров компании?       — Конечно. После нашей встречи я подробно изучил биографию Аль Сабаха: узнал, где он родился, учился, что он был женат дважды. Первая жена умерла при родах, врачи не спасли ни её, ни ребёнка. Вторая так и не смогла подарить ему наследника. После смерти Сабаха, ей, конечно, будет обеспечено содержание и вилла в Луксоре — на большее по нормам шариата она не может рассчитывать. Основной капитал будет поделён между членами совета директоров корпорации «Golden Sands». Это пять человек. Каждый из них руководит филиалом компании Аль Сабаха. Один филиал расположен в Египте, второй в Саудовской Аравии, два в Европе — в Германии и Италии, и самый крупный здесь, в Америке.       — Почему ты решился взяться за это дело? Дело в деньгах?       Взгляд Хосока полоснул по Тэхёну. Настоящая, чистая, ничем не разбавленная обида плескалась в его глазах.       — Не всё измеряется деньгами, Тэхён, — процедил Хосок. — После нашей ссоры меня накрыло от осознания, что я достиг дна: нажива и насилие стало смыслом моей жизни. На моих руках было столько крови и её ничем не смыть. Тени убитых людей будут следовать за мной до конца моих дней. Я гнил и разлагался, оставшись совсем один. Все шарахались от меня и избегали. А Сабах предложил мне сделать что-то хорошее, достойное, о чём не стыдно будет рассказать детям. И не известно, кто кому помог больше — я Сабаху или он мне.       Эта неожиданная вспышка честности и откровения показала Хосока живым, настоящим. Словно фарфоровую маску, прикреплённую к его лицу, содрало и разнесло на куски. Его откровение было как вспышка. Но Тэхёну определённо требовалось больше времени, чтобы начать доверять Хосоку. Вроде уже не хотелось его убить, как прежде, но настороженное рычание, запрещающее бывшему другу приближаться, настойчиво фонило в затылке.       — Так ты нашёл наследника Аль Сабаха? — скептично уточнил Тэхён.       Хосок замолчал, оценивая, насколько он может довериться Тэхёну. Он был очень самонадеянным дебилом, раз позволил втянуть себя в этот разговор. Глупо и небезопасно. Но отступать было поздно. Сказал «алиф», придётся говорить и «ба». Воспоминания картинками рождались в мозгу, наполняя рассказ живыми образами:       — Когда Сабах попросил меня найти человека, которого возможно даже не существовало, первое, что я подумал, что старик сошёл с ума. Казалось, старик прочёл мои мысли. Он откинулся в кресле на подушки и начал рассказывать… Флэшбэк. Три месяца назад. Поместье Аль Сабаха, Египет       — Пожалуй, нужно ввести вас в курс дела, Хосок. Я был единственным сыном в семье, а это значит, что отец возлагал на меня большие надежды и собирался передать мне после окончания учёбы в Каирском университете весь свой бизнес. Но мой отец допустил одну ошибку: подарил мне фотокамеру Кэнон последней модели. Это была первая в мире камера, использовавшая микрокомпьютер. Я заболел съёмкой. И знаешь, Хосок, у меня довольно неплохо получалось — настолько, что несколько моих фотографий купил National Geographic для своих журналов. Я всерьёз мечтал стать фотокорреспондентом, хотел ездить по всему миру, выпуская крутые репортажи, а не сидеть в отцовском кресле и руководить фирмой. Апломба и амбиций мне было не занимать. Я отправился в пустыню и жил несколько месяцев в племени туарегов, снимая на камеру их жизнь. Несмотря на все трудности, я всей душой влюбился в этот загадочный и непостижимый народ. Именно там я познакомился с Сайёрой. Женщин туарегов не зря считают самыми красивыми во всей Африке: высокие скулы, изящные пропорции тела, позавидовать которым могут мировые топ-модели. А главное — манящий, таинственный взгляд бездонно-голубых глаз, таких, как небо в Сахаре. Я влюбился в Сайёру окончательно и бесповоротно, как только её увидел. Вскоре она забеременела. День, когда я рассказал отцу об этом, стал самым кошмарным днём в моей жизни…       Сабах замолчал и опустил глаза. Хосок заметил, как его взгляд затуманился и скупая слеза покатилась по щеке. Додумать, что случилось дальше, было не трудно, но он молчал, так как хотел узнать от старика лично как можно больше.       — Что случилось? — спросил Хосок, как только Сабах успокоился.       — Сайёра исчезла из моей жизни. Отец грозил мне позором, отречением от семьи и даже уголовным преследованием из-за её возраста. Мне ещё не было девятнадцати, а девушке — семнадцати. Сейчас законы изменились, но тогда, во времена моей юности, половой акт с девушкой, не достигшей совершеннолетия, считался изнасилованием и преступлением — не зависимо от согласия девушки. Исключение только лишь если она была женой. Мы были совсем дети. Отец опасался, что родители Сайёры обратятся в шариат и потребуют для меня законного наказания. Он избил меня, разбил фотокамеру… Но он разбил не только камеру. Отец разбил все мои мечты, мою первую любовь. Мне стыдно в этом признаться, Хосок, но я струсил — сделал, как велел мой отец. Не осуждай меня, времена тогда были другие. Я вернулся в университет и закончил экономический факультет, а по окончании женился. А вскоре отец оформил на меня весь семейный бизнес.       Старик захрипел и закашлялся. Сабах указал дрожащей рукой на графин. Хосок торопливо налил и подал Сабаху воды. Пока тот пил, с трудом держа дрожащей рукой стакан, Хосок обдумывал, как бы сказать старику, что поиски его наследника — это абсолютно безнадёжное дело.       — Я не видел Сайёру больше. Даже не знаю, родила она ребёнка или нет. Аллах наказал меня за слабость, что я не смог отстоять свою любовь. Первая моя жена умерла при родах, а вторая так и не смогла подарить мне наследника. И вот теперь я сам в одном шаге от смерти, и нет никого, кому я мог бы оставить всё своё наследство. Я хочу исправить свою ошибку. Ты сможешь мне помочь, Хосок?       Боль в глазах старика была неподдельной: прошло много десятилетий, но Сабаху всё еще было больно говорить на эту тему. И Хосок поверил ему.       — Ничего не могу обещать, но попробовать можно. Поиски могут зайти в тупик, девушку могли убить, она могла потерять ребёнка. Вы готовы к тому, что я принесу дурные вести, господин Сабах?       Старик сгорбился в кресле, но упрямо кивнул головой.       — Допустим, Сайёра выносила ребёнка. Когда примерно он должен был родиться? — задал Хосок щекотливый вопрос.       — По моим подсчётам ребёнок должен был родиться в январе восемьдесят первого года.       — Как вы считаете, ваш отец откупился от Сайёры и её родителей, чтобы она исчезла из вашей жизни? Или…       — Это не она исчезла, это я сбежал от неё. Тогда я успокаивал себя тем, что отдаляясь от Сайёры, спасаю её. И мне до сих пор стыдно за этот поступок. С тобой было такое, Хосок? Ты совершал поступки, за которые стыдно, сколько бы лет ни прошло?       — Я совершил гораздо худшее, чем бросил девушку с ребёнком, господин Сабах. Но изливать душу вам не буду. Я буду жить с этим грузом презрения к себе, который едва ли смогу отпустить. Некоторые свои грехи лучше не замаливать.       — Всё равно, я надеюсь, Хосок, что и тебе представится в этой жизни шанс всё исправить.       — Допустим, я найду вам вашего наследника. А если у вас родился не сын, а дочь? Что тогда?       — Тогда она, — старик лукаво улыбнулся, — могла бы подарить мне внука!       — Вы понимаете, что наследник может отказаться от вашего предложения?       — Понимаю, — ответил Сабах. — Как и понимаю то, что, начиная эти поиски, подвергаю и своего наследника, и тебя большой опасности. Именно поэтому мне нужен только ты, Хосок. Ты хорошо знаешь туарегов, ты жил в их племени несколько лет, ты не знаешь никого из моего окружения, и никто не знает тебя, а это значит, что будет временная фора. Но главное, на что я рассчитываю — в непредвиденной ситуации ты сможешь защитить его. Хосок, как только найдёшь моего наследника, сообщи мне немедленно.       — Мне нужна вся информация о девушке. Всё, что вы о ней помните: её имя, где жило племя и кто был аменокалем, как звали её родителей.       — Я отвечу на все твои вопросы, Хосок, расскажу всё, что знаю и помню, только возьми сначала в верхнем ящике моего стола большой конверт.       В незапечатанном конверте из плотной крафтовой бумаги Хосок обнаружил деньги и запечатанную пластиковую пробирку.       — Когда я найду наследника, вы хотите чтобы я провел анализ ДНК? — уточнил Хосок, разглядывая колбу с тампоном для сбора слюны.       — Да. Ты должен быть уверен, что нашёл нужного человека. Хосок, держи связь только со мной. Не разговаривай ни с кем об этом деле. Всё, о чём мы сейчас с тобой говорили, должно оставаться в строжайшей тайне. И это делается, в первую очередь, ради твоей безопасности.       — Всё настолько серьёзно? — встревоженно спросил Хосок.       — Человеку в моём положении всегда грозит опасность, — устало ответил старик. — Я жду от тебя новостей, Хосок… Хороших новостей. И чем быстрее, тем лучше. От этого зависит… многое.       Хосок понимал, что это задание будет одним из самых трудных и интересных. Ему предстояло сделать огромный прыжок в прошлое. Но ведь чем сложнее загадка, тем интереснее её разгадать.       Хосок вышел в коридор и почти сразу к нему подошёл начальник охраны и молча проводил до выхода. Конец Флэшбэка

****

      Хосок поднял глаза на Тэхёна, долго смотрел на него, но не мог прочитать эмоции. Его лицо не выражало ничего, он просто слушал, изредка показывая то интерес, то переживание, то тревогу. Но настоящие его чувства не были видны, будто он закрылся. Хосоку хотелось завершить этот чёртов разговор, но это был единственный шанс вернуть то, чего он полностью лишился — доверия Тэхёна.       — На несколько дней я погрузился в поиски. Это было сложно, Тэхён, но я нашёл Сайёру. Нашёл слугу, который служил ещё отцу Аль Сабаха, он-то и рассказал, что девушку силой увезли из племени, устроили самосуд, закидав камнями, и отвезли в пустыню. Её, истекающую кровью, бросили среди горячих песков умирать. На этом следы девушки терялись, никто не знал, что с ней случилось дальше. Я занимался этим делом всего несколько дней, но уже успел вжиться в него. История Сабаха и Сайёры напоминала мне историю Ромео и Джульетты. События, случившиеся давно, не могли никого оставить равнодушным: жестокость отца Сабаха, желание старика загладить вину спустя много лет, его смертельная болезнь… Но как бы я ни стремился помочь Аль Сабаху, буквально сразу в поисках попал в тупик.       Тэхён догадался, что даже потерпев неудачу, Хосок не остановился — не случайно он оказался в Штатах. Аль Сабах в лице Чон Хосока нашёл идеальную ищейку. Его не нужно было подгонять, дополнительно инструктировать, спрашивать отчёта. Человек работал сам. Работал на результат.       — Но ты всё равно продолжил поиски?       Хосок замер на секунду и кивнул Тэхёну с лёгкой улыбкой, настолько заразительной, что захотелось улыбнуться в ответ, потому что его непосредственность подкупала.       — Тебе знахарь Шуга не рассказывал, что я приходил к нему? — уточнил Хоби.       Тэхён отрицательно покачал головой, медленно поднялся со своего места и подошел к окну. Покрутил цепочку жалюзи, закрывая их. Глазам моментально стало легче, потому что обстановка в палате смягчилась.       — Интуиция подсказывала мне, что не нужно спешить сообщать Сабаху печальные вести, нужно продолжать поиски. Врачей в округе не было, с любой болячкой люди шли к знахарю. Я надеялся, что девушка выжила, а это значит, что ей понадобилась бы помощь лекаря. Шуга меня прогнал, не желая со мной разговаривать, — Тэхён на этих словах довольно улыбнулся, вспоминая, какой занозой в заднице мог быть старик. — Но я взял его измором, точнее он меня. Я две недели пахал на него как раб: собирал коренья, перемалывал их вручную в ступе, не смыкая глаз следил по ночам за отваром на огне. Не сразу, но он сдался, дал мне первую зацепку, которая и помогла раскрутить этот запутанный клубок.       — Он знал Сайёру?       — Не просто знал. Он спас её от смерти. Однажды к нему привезли девушку с сильным обезвоживанием, солнечными ожогами, всё её тело было в ссадинах и гематомах. Её нашла в пустыне группа археологов, возвращаясь в Каир с раскопок. Имя своё она отказалась называть, но вот подозрительно глядя на склянку с отваром уточнила, не повредит ли он её будущему ребёнку. Девушка была на втором месяце беременности, ребёнок не пострадал. Рассказ Шуги подсказал мне, что нужно найти этих археологов. Я прикинул, что даже после того, как девушка залечила у него свои раны, идти ей было некуда: для семьи она изгой, падшая женщина, отец ребёнка от неё отказался. Единственный вариант не умереть от голода — это остаться с теми, кто спас ей жизнь.       Мне очень повезло, что эта совместная экспедиция археологов Чикагского университета и студентов Каирского университета была сенсационной. Это именно они обнаружили гробницу фараона Себетхотепа, поэтому в газетах и журналах того времени было очень много статей и фотографий. Фотографии были чёрно-белые, нечёткие, но я сразу заметил одну девушку, которая по внешнему виду выделялась от всех остальных. Она не могла быть студенткой Каирского университета, сам понимаешь, женщинам доступ к образованию в Египте был закрыт, да и на американку она не очень походила. Зато очень соответствовала описанию Аль Сабаха. Я почти не сомневался, что на снимке была Сайёра. Старик не обманул — она действительно была очень красивой девушкой. Вот только её следы после того, как экспедиция закончилась и археологи вернулись в Штаты, снова потерялись.       — Она не могла поселиться где-нибудь поблизости? Рядом с Гизой много мелких поселений, — уточнил Тэхён.       — Нет. Я объехал с расспросами всю округу. Запрашивал в архиве данные о роженицах и детях. Она просто исчезла… испарилась. Вдруг меня осенила мысль: а что если она уехала в Америку? Запросил данные в консульстве по группе археологов и выяснил, что в Египет приехала группа из восьмерых человек, а уехала из девяти. Страну покинул молодой преподаватель Жак Морган Брэ́стед вместе…       Хосок решил выдержать театральную паузу, словно подначивал Тэхёна пихнуть его в бок или нетерпеливо спросить «с кем?». Но тот мужественно терпел. Хосок понял, что тянуть с дополнительной информацией не стоит:       — …с супругой Софи Брэстед!       — Сайёра что, сменила имя и вышла замуж за американца? — Тэхён высказал единственно верное предположение, которое успело прийти ему в голову за доли секунд.       — Так всё и было. Поэтому я и оказался здесь, в Америке. Найти Брэстеда, преподавателя кафедры египтологии Чикагского университета, оказалось не сложно. Он с женой до сих пор живёт в Чикаго. А вот их сын…       — Их сын? Или это сын Аль Сабаха?       — Я был уверен, что это сын Аль Сабаха. По документам Генри Брэстед родился в декабре восьмидесятого года. Сабах указывал примерно на этот период. Моя встреча с его родителями прошла, — Хосок поморщился, — не совсем удачно. Как только я открыл рот и представился, что работаю на человека, который ищет своего ребёнка, тут же понял, что ошибся с выбором слов. Меня вышвырнули за дверь и пригрозили, что вызовут полицию.       — Ну а ты чего хотел? Если они скрывают его происхождение, неужели ты рассчитывал, что они первому встречному признаются в том, что произошло почти полвека назад?       — Тэхён, ты бы видел, какая паника поселилась в глазах Софии, а её муж не на шутку рассердился. Я был настойчив, но не успел рассказать почти ничего. «Ничем не можем помочь», — сказал профессор Брэстед, схватил меня за ворот и захлопнул дверь перед носом. Их отказ идти на контакт сильно замедлил мои поиски. Но деньги решают всё, в том числе открывают доступ к полицейским базам. Когда я ввел в строку поиска имя и дату рождения, в базе тут же нашлось соответствие. Генри Брэстед получил нью-йоркские водительские права.       — Если у тебя были деньги, почему ты жил в трейлере? — голос Тэхёна вернул Хосока в реальность, где он сидел на больничной койке, прикованный к ней наручниками.       Он не поднимал взгляда. Казалось, Хосок стыдился смотреть Тэхёну в глаза до сих пор. Тэхён заметил, что Хосок крепко сжал алюминиевые поручни кровати.       — Аль Сабах дал мне деньги на поиски наследника, а не для того чтобы я спал на мягком матрасе в гостинице, — буркнул он. — И я честно отработал каждый доллар, что получил от него. Поиски Генри привели меня в Нью-Йорк. Идти напрямую к нему с разговором я не стал, наученный опытом общения с его родителями. Нужно было присмотреться, понять, что он за человек. Как и договорились, я позвонил Аль Сабаху и сообщил, что, возможно, нашёл его наследника. Стопроцентной гарантии, что Генри его сын, у меня не было. Но даже такая слабая надежда вселила в старика силы. Поначалу он не мог говорить со мной от волнения, я слышал только хриплое, тяжелое дыхание, а потом сообщил, что лично приедет в Штаты, чтобы поговорить с сыном. Как бы я не отговаривал старика не делать это, что не в его состоянии было совершать такие многочасовые перелёты, Сабах не слушал меня. Он прилетел в Штаты.       — А дальше? Он успел встретиться с сыном до своей смерти?       — Не знаю, — честно признался Хосок. — Дальше начали происходить странные вещи. О том, что прилетел Аль Сабах, я узнал из выпуска новостей. На кадрах в репортаже он выглядел гораздо лучше, чем в нашу с ним встречу. Не было болезненной отдышки, твёрдые уверенные рукопожатия партнёрам, даже румянец был на щеках.       — Это могли постараться стилисты.       Тэхён нахмурился. Он пытался поймать мысль, но она исчезала в потоке других. Что-то не стыковалось, но пока было сложно понять что.       — Могли. Но на лицо были все признаки чудесного выздоровления. Улучшение состояние Аль Сабаха — это было не самое странное. Я ждал, что вскоре должны были появиться новости о том, что Сабах назначает своего преемника. Это означало бы, что он встретился с Генри и им удалось поговорить. Но новостей не последовало. Тогда я решил посетить Генри Брэстеда лично, а жил он в Куинсе. Когда я приехал, то понял, его не было дома и отсутствовал он дня два точно.       — Почему ты так решил? — Тэхён нахмурился.       — Почта на крыльце. Там лежали две упаковки газет. Генри работал в рекламном агентстве и выписывал много всякой прессы. Потом накануне был дождь, приличный дождь, а на газоне был включён полив. Если бы Генри был дома, то он бы обязательно его отключил. Машина стояла на въезде, он её даже не загнал в гараж. Генри исчез, испарился. Возможно он уехал к родителям в Чикаго, или он встретился с Аль Сабахом и уехал к нему. Но это были мои догадки. Пока было сложно найти им какое-то дельное подкрепление.       — Давно это было? — спросил Тэхён, а грудь сдавило из-за странного предчувствия.       — В понедельник. Моя чуйка орала, билась в истерике. Требовала немедленно узнать больше. И я решил еще раз съездить к дому Генри. Я нарезал круги вокруг дома, вгрызался в детали. Всё было точно так же, как и накануне: почта на крыльце, машина у гаража, даже положение штор не изменилось. Тэхён, — Хосок нехотя и недовольно признался, — я не выдержал и проник в дом.       — Мне иногда так хочется сказать, что ты дебил, Хосок. И кажется, сейчас самое лучшее время. Теперь к выдвинутым против тебя обвинениям до кучи еще будет и незаконное проникновение в жилище, — накинулся на Хосока Тэхён, мысленно прикидывая, что к гонорару адвоката придётся приписать еще один нолик.       — Я был в перчатках и бахилах. Действовал осторожно, и меня никто не видел. Дом даже не стоял на сигнализации. В раковине грязная посуда, а холодильник полон продуктов. Так не поступают, если собираются уехать на несколько дней. Тэхён, я думаю, что скорее всего они следили за мной или прослушали наш разговор с Сабахом и добрались до наследника. Быстрее, чем старик с ним встретился.       — Ты точно ничего там не трогал?       — Точно. Я только в ванной комнате взял с расчёски волосы Генри.       — Зачем?       — Я хотел быть уверенным на сто процентов, что не ошибся в поисках, что Генри Брэстед сын Аль Сабаха. Поэтому и отвёз образцы в лабораторию на экспертизу установления отцовства.       — Когда это было?       — В день, когда меня арестовали. Тэхён, я честно не делал того, в чём меня обвиняют. Я не был тем снайпером… — похоже, у Хосока поднялась температура, потому что тело начала бить дрожь, и подавить её совсем не получалось.       — Ни слова больше. Дальше расскажешь всё уже не мне, а своему адвокату.       — Какому адвокату? — Хосок распахнул глаза, всем видом выражая удивление.       — Я здесь только лишь потому, что для меня важно было услышать тебя и понять, как ты здесь оказался. Представляешь ли угрозу Чонгуку и мне. И пришёл я сюда с одной единственной целью — вытрясти из тебя десятки ответов на вопросы, прежде чем я хоть малость тебе поверю. Это твоя история, твоё задание, и впутываться в это я не хочу. После твоего рассказа предчувствие неминуемого пиздеца стало еще отчётливее.       — А почему тогда выглядишь таким спокойным? — не скрывая удивления, спросил Хосок.       — Так пиздец-то неминуем, Хоби, — как-то мягко ответил Тэхён. — Как бы я к тебе ни относился, бросить тебя в этом дерьме одного не смог. Поэтому пригласил адвоката, в этом деле толковый человек не помешает. Дальше будешь взаимодействовать с ним, и он будет представлять твои интересы по этому делу, — Тэхён даже не спрашивал, а у Хосока не было сил спорить с ним.       Тэ подошёл к двери и распахнул её, приглашая пройти в палату детектива Колдера в сопровождении импозантного мужчины средних лет. Тот был истинным эстетом: щедро, но элегантно обвешанный аксессуарами от модных ювелирных домов, в идеально подогнанном по фигуре костюме и тщательно подобранных ему в цвет замшевых туфлях.       — Адвокат Давид Гройсман, — представился мужчина. — Ваш адвокат, Чон Хосок. С этих пор я попросил бы вас не вести задушевных разговоров с кем бы то ни было. Включая господина Ким Тэхёна.       — Гонорар… у меня нет таких денег, — начал было Хосок.       — Не беспокойтесь, — усмехнулся адвокат. — Для начала мне нужно, чтобы вы подписали несколько документов. Вот это, — Гройсман протянул Хосоку листок и вложил в руку дорогую ручку, — договор на защиту по уголовному делу. В нём указаны стандартные ставки за ведение дела, и аванс за мои услуги уже внесён Ким Тэхёном. Что же касается вашей платёжеспособности, об этом сказано в другом договоре. Я знаю, что это дело привлечёт большое внимание общественности и этот документ предоставляет мне права на всё, что может последовать после процесса. А это освещение судебного заседания на телевидении и в СМИ. Это покроет дальнейшие расходы.       Хосок не стал читать дальше. Он подписал все документы, что вручил ему адвокат. Тот удовлетворённо кивнул и убрал документы в портфель.       — А теперь, Хосок, внимание: то, что я сейчас вам скажу — самый важный совет, который вы могли получить от меня. Поэтому я хочу, чтобы вы его выслушали и сказали мне, что всё поняли.       — Хорошо.       — Мы постараемся доказать, что вы не совершали того, в чём вас обвиняют. Это потребует времени. Но вы не должны разговаривать о своём деле ни с кем, кроме меня. Ни с детективами, ни с друзьями, ни с врачами в больнице, ни с сокамерниками. — Заметив, как округлились глаза Хосока, адвокат усмехнулся. — Запомните, кто бы о чём вас ни спрашивал, просто отвечайте, что вы не можете говорить о своём деле. Вам всё понятно?       — Понятно. Но я не делал того, в чём меня обвиняют.       Адвокат предостерегающе поднял палец, и Хосок замолчал.       — Похоже, вы не восприняли всерьёз то, что я вам сейчас объяснял.       — Да понял я. Понял, — буркнул Хосок и покосился на Тэхёна. — Где ты нашёл этого монстра?       — Поверь, он лучший в этом деле. Делай всё, как он тебе говорит.       — А теперь, господа, я попрошу оставить меня наедине с моим клиентом. У нас и так очень мало времени. Детектив Колдер обозначил мне только пятнадцать минут, после этого вас, Чон Хосок, увезут.       — Меня поместят в тюрьму?       Адвокат нахмурился и кивнул, прекрасно понимая, что отдавал своего нового клиента практически на убой.       — А что насчёт залога? — уточнил Тэхён.       — По делу об убийстве очень трудно получить освобождение под залог, — адвокат был осторожен в высказываниях и обещаниях. — Сначала мне нужно вникнуть в детали дела.       — Тогда мы вас оставим, — быстро свернул диалог Тэхён.       Он указал детективу Колдеру на выход, намекая, что им нужно покинуть палату.       — Тэхён, — окликнул Хосок друга, до конца ещё не веря, что может вновь так называть туарега. — Спасибо, что поверил. И берегите себя. Оба. И ты, и Чонгук. Меньше всего я бы хотел, чтобы с вами что-то случилось.       — Ин ша́ Аллах, Хосок, ин ша́ Аллах…