in love

1. Слово Божье закон. Никто из ангелов не может возразить ему. Все они склоняются перед ним. Кроме одного. Один из сыновей Божьих явился пред ним в тот самый миг, лик его был хмур. – Ты устроил мятеж, по твоей вине погибли сотни ангелов, так зачем ты пришёл ко мне? – Архангелы не должны управлять Раем. Не их это право. Рафаил и Михаил устроили настоящие кровавые распри, перетягивают на свою сторону тысячи. Каждый день мне приходится наблюдать, как они бросаются друг на другу. – Я не могу их остановить. – Поэтому я хочу остановить их! Это важно. Разве ты сам хочешь падения такого священного места, как Рай? – Ты всего-лишь ангел, низшее звено, а они куда сильнее тебя. По-сравнению с ними ты пылинка. - Бог замолчал. – Мне не нравится ход твоих мыслей. Ты не имеешь права идти против своих. – Тогда почему они могут? – Они мои посланники, хотят устроить революцию – пускай. Но ты… Ангел надеялся на худшее: его лишат благодати, или, быть может, посадят в священную темницу. – Ты порочен. Ты посмел пойти против архангелов, а сейчас идешь и против меня. Как ты можешь называть себя служителей Божьим, когда протестуешь? - Мгновение. Рука Бога взметнулась в воздухе. – Ты не должен находиться здесь, ты склоняешь своих собратьев на ужасный грех, ты безумен. Ты понесешь самое страшное наказание и даже если вдруг вздумается молиться, я тебе не помогу. 2. Он очнулся посреди леса. Громадные сосны возвышались над ним, словно пики впивались в небо, разрезая лазурную гладь. Мертвая тишина. Оглядевшись, падший понял, что это не Чистилище. Внутри было опустошение, будто кусок плоти вырвали. Больше у него нет благодати, теперь он обычный смертный, слабый и уязвимый. Любое неправильное решение убьет его. Как выживать в обычном мире, ничего о нем не зная? Ангел прошел около нескольких миль, ободрал руки и ноги в кровь. Впервые он ощущал боль, чувствовал, как капельки крови скатываются по бледной коже. Определённо боль не самое лучшее чувство, особенно когда ранок становится все больше. Начинало темнеть, сумерки медленно подкрадывались к падшему, наступали ему на пятки, окуная пространство в непроглядную тьму. Юноша выдохся, сил идти больше не было. Мозг подкидывал идеи, мол, останься, но он чувствовал священное место, оно совсем недалеко, осталось лишь немного… Ангел оказался на невысоком холме, в ложбине которого расположился небольшой городок. Там, внизу, горели сотни огоньков, привлекающих взгляд. На возвышенности была церквушка, дряхлая и довольно старая, давно не обновляющиеся. Подойдя ближе, чуть не скатившись по крутому склону кубарем, он рассмотрел место: кое где краска облупилась, штукатурка готова была вот-вот свалиться на голову, за то там горел свет, а значит там кто-то есть. Кто-то живой, кто может помочь вернуть его обратно, в Рай. Ангел постучался, получилось это совсем беззвучно, из-за чего пришлось повторять это действие несколько раз. Дверь долго не открывали, но вскоре, минут через пять, когда падший промерз чуть ли не до костей (все эти ощущения были у него в новинку и вызывали страх), замок щелкнул и дверца, с тягучим скрипом, открылась. Точнее ее открыли. За ней стоял юноша, лет шестнадцати, одетый в рубашку в полоску и такие же штаны. Вид его был явно не самый лучший: волосы растрепаны, глаза сонные, мальчишка держался за косяк двери, дабы не грохнуться на пол. – Вы…кто? - Говорил он нечленораздельно. – Что вы делаете здесь, в такой поздний час? – Я Ангел Божий. - С серьезным лицом отвечает тот. Вот только он больше не Ангел, его благодать находиться под замком, а сам он вынужден страдать, пока не наткнется на Смерть. – Что-что простите? - Человек потер глаза, зевнул и слегка ухмыльнулся такому заявлению. Незнакомец рьяно игнорировал царапины на теле стоящего перед ним, хотя не заметить их было сложно. Скорее он даже не смотрел на него. – Я все понимаю, но если вам нужна помощь, то давайте я вызову полицию и те что-то придумают. Ангелов пропускают везде, даже в самые тайные уголки вселенной. Но, неужели, люди настолько глупы, что не могут различить человека и посланника Божьего? – По…лиция? Первый раз слышу. - Шепчет юнец. Губы посинели, руки он перестал чувствовать ещё где-то полчаса назад, пока пробирался через заросли. Падший хочет зайти внутрь, он чувствует, что именно здесь он вымолит прощение у Бога. Тот раздобрится, отдаст благодать обратно и вернет ангела восвояси. – Мне нужно сюда, в церковь. – Уже слишком поздно, зайдите завтра. Мальчик хотел захлопнуть дверь, но сделать это ему не дали. Падший подставил руку, чтобы дверной проем не закрылся, не учев одного факта. Ему стало ужасно больно. Он зашипел, карая себя за такую забывчивость. – Вы что, с ума сошли? Вас в детстве не учили не совать руки куда попало? - Парень вздохнул. Похоже нормально выспаться у него сегодня не получится. Придётся помочь ему. – Ладно, проходите. Ангел прошел внутрь и его силы будто прибавились. Он вздохнул полной грудью, улыбнулся, забил на пульсирующую боль. – Что вы делаете здесь, посреди ночи? - Мальчишка все еще стоял у двери. – Меня выгнали с Рая, Бог разгневался на меня, забрал благодать! - Падший начал кричать, умолять и чуть ли не опустился на колени, чтобы начать молиться. – Я Ангел! Ангел! Он все тараторил и тараторил, повторяя одно и то же слово. По мальчику было видно, что он не верит ему, смотрит с презрением, как на сумасшедшего. – Почему ты мне не веришь? Ты же живешь в священном месте! Вы…вы, люди, всегда мечтали нас увидеть! Вы жили верой! – Я неверующий. - Юноша сел на край скамьи. – Мой отец священник, а мать просто очень религиозная. Я Уилл, кстати. – Я…я…Майкл. – Ладно, Майк, я все равно не верю, что ты ангел. Это же полный бред, ты же и сам понимаешь, верно? - Уилл охнул, посмотрел на лицо сумасшедшего. – Я все-таки думаю, что тебе нужна помощь, эм…более образованных людей. – Поверь! Я должен вернуться назад! Твой отец может мне помочь, он же…связан с Богом! Ангелам не место на Земле. - Майкл прерывисто дышал и заикался. – Я был Ангелом, я совершил ужасную оплошность, его гнев был страшен, он лишил меня всего! – Поверить в то, чего нет - невозможно. Тем более, если ты Ангел, то насколько я помню они не имеют физического образа, они безлики, а ты…не такой. – Да, ты прав, у нас нет истинного обличия, а это лишь мой сосуд. - Юноша указал пальцем на себя. Рука все ещё пульсировала и горела огнём. Лучше бы он так ничего и не чувствовал. – Поверь мне, пожалуйста! Уилл поджал губы. Ему просто хотелось поспать, а не выслушивать чепуху, льющушиеся изо рта непонятно кого. – Твоя рука все еще болит? - Шатен перевёл тему. Голова и так была забита всякой всячиной, а болтовня незнакомца лишь сильнее усугубляла положение. – Плевать на эту руку! Скажи. Скажи, ты мне веришь? – Допустим. И что дальше? Раз ты Ангел, то почему здесь? За что тебя выгнали? – Я пошёл против Бога. Архангелы: Рафаил и Михаил не захотели делить территорию, поэтому собрали армию и устроили войну. Я не хотел, чтобы мои братья и сестры погибали на этой глупой междоусобице, поэтому устроил так сказать “революцию”. Бог узнал о содеянных мной поступках, поэтому наказал меня. Я чувствую себя слабым, никудышным и жалким людишкой. Я не выживу на Земле и полугода, поэтому мне надо обратно, вернуть благодать, вымолить прощение и все. Падший думал, что это дело займёт лишь пару часов, но он ошибался. Сейчас с ним никто возиться не будет. Его прибытие на этой земле может затянуться, вот только было одно “но” – слабость и пустота внутри вскоре убьют его. А шрамы, рассекающие его спину, где раньше были острые крылья, загноятся, после заставят все его тело умереть, биться в агонии. Ему рассказывали, что происходит с падшими. Все они заканчивали свою жизнь Смертью, которая была лишь рада поживиться бессильными ангелочками. Для неё они были десертом, вишенкой на торте. Запретный плод всегда сладок. – Ты, наверное, считаешь это чем-то легким, но это не так. Мы не можем ничем тебе помочь. – Почему? Почему вы не можете? Вы должны, молю вас! - В церкви было прохладно. Майк чувствовал, как холодный ветер обдувает его спину, заставляя все тело покрыться мурашками. Такое необычное чувство. Все твое тело в них, ты дрожишь от холода, ежишься, но ничего с этим сделать не можешь. – Как мне убрать холод? – Убрать? - Мальчик рассмеялся. – Его нельзя убрать. Знаешь, если ты продолжишь притворяться глупым, то возможно, я поверю, что ты Ангел. Майку ещё никогда не было так плохо. Точнее вообще никогда. Он не знал, у кого просить помощи, ведь раньше его “опекал” Бог, а сейчас…ничего нет. Прискорбно. – Ты куда? - Прикрикнул юноша, когда заметил, что его новый друг куда-то уходит. Голос эхом отлетел от стен здания. – Я не собираюсь всю ночь сидеть здесь. - Уилл повернулся, пожал плечами. – А что мне делать? Ты должен помочь…должен… – Знаешь, я и так иду на поводу милосердия и оставляю тебя здесь, хотя не должен, так что, Майкл, прояви хоть каплю понимания и перестань говорить одно и то же. Голова уже начинает болеть от твоей болтовни. Что-то не нравится – уходи, я тебя тут уж точно не держу. Юноша замолк. Ангелам никогда не отказывали, не перечили, все готовы были им падать в ноги, лишь бы те помогли им. Люди изменились. Последний раз, когда Майкл посещал землю был около трехсот лет назад. Все изменилось, жизнь и мир в целом. Еще в начале падший заметил, как внешний вид поменялся, как речь сменилась на более развязную, бойкую и дерзкую. Ему никогда не понять людей. Они слишком сложны в своем исполнение, все такие разные. Уилл ушёл. Вышел через заднюю дверь, громко хлопнув ей, от чего брюнет вздрогнул. Теперь он остался один. Наедине с темнотой, святым местом и самим собой. Юнец изучил помещение, зашёл во все комнаты, которые были открыты, побывал возле алтаря, подмечая из чего он сделан – дуб. Он не знал, как определять время по часам. Не знал, что ему делать. Что люди делают, когда остаются одни? Чем они заняты? Ангелам редко когда давали наблюдать за смертными, поэтому изучить их было крайне сложно. Он опустился на колени перед алтарем, умоляюще взглянул в небо, будто кто-то из его собратьев увидеть его. А может даже и сам Бог. – Пожалуйста, верните меня домой. Я исправлю все свои грехи, вы больше никогда не разочаруетесь во мне. 3. Уилл обнаружил Майка спящего на скамье, тот свернулся калачиком, подложив руки под голову. Ребёнок. – Подъем. - Он тронул его за плечо. После потряс. Крепкий сон, всем бы так спать. Майк никогда не нуждался в такой потребности, как “спать”. Ближе к утру, падший почувствовал, что его глаза начинают слипаться, голова постепенно отключалась. Ему ужасно хотелось поспать, восполнить свои иссякшие силы. Было непривычно видеть сны, самые разные и яркие. Навязчивые грёзы. Они было словно каруселью, крутящуюся в его сознании. Из-за них не хотелось просыпаться, что будет, если досмотреть каждую историю… Но этого ему сделать не дали. Его трясли, причём очень настойчиво. Он еле как разлепил свои глаза. Не очень-то приятно когда тебя будят от таких прекрасных и живописных картин. – Подъем говорю, пора на выход. – Что? Постой! Какой выход? Ты же сказал, что поможешь… - Спросонья голос Майка звучал жестче. – Я ничего не обещал. – Но ты же сказал… - Брюнет протер глаза, подскочил со скамьи и подошёл совсем впритык. – Почему ты не можешь выполнить мою просьбу? ‐ Говорил брюнет громко. Он хотел, чтобы каждый услышал его. Будь то Ангел, человек, Бог. В глазах Майка отражалась обида. Детская и невинная, словно ему не больше тысячи лет, а всего десять. Будто он ребенок, только познавший все тонкости бытия. – Потому что это невозможно! Как ты этого не поймёшь? Ты появился из ниоткуда, я должен тебе поверить? Я тебе дал ночлег, будь менее агрессивным, иначе я вышвырну тебя за шкирку. – Вышвырнешь? Меня…? - Слова мальчика звучали жестко. Он точно не шутил, настроен был вполне серьёзно. – Когда вернутся твои родители? – Завтра рано утром. До тех пор ты должен смотаться отсюда. Если они тебя увидят, то мне конец. И тебе тоже. - Майк поежился. В любом случае ему конец. Через месяц, два, а может и через год. Нужно свыкнуться с тем, что ему вряд-ли помогут, но это так сложно. Как люди могут принять то, что они скоро умрут? Это же страшно, ужасно. Кажется, что ты прожил все зря, свои твои годы уходят впустую, ты просто превратишься в прах, развеянный по ветру. Уилл вздохнул полной грудью. Непрошенный гость молчал, тот сжал кулаки и поджал губы. Казалось, что он совсем скоро упадёт на пол, начнет рыдать и бить кулаками по поверхности. А Майк точно взрослый человек? – Все тот же вопрос: рука болит? - Брюнет помахал головой, мол, забудь. Ну Уилл и забыл. По крайней мере попытался. Может конечно незнакомец не понимает, что он мог себе что-то сломать, но вот юнцу от этого не горячо, не холодно. Майк плюхнулся на скамью, взгляд был прикован к большим окнам, за которым начало вставать солнце. Небо покрылось пастельными нежными тонами, будто краски на палитре, после усердной работы художника. Вдали виднелись верхушки деревьев, залитые теми же цветами. Было красиво. На небесах такое не получалось наблюдать. Люди должны ценить это, ведь то настоящее чувство природы, работа самого искусного мастера. Словами не описать насколько это выглядело волшебно. Майка это заворожило, в его глазах, карих, отражалось небо, его дом, цвета и пейзаж. Уилл фыркнул, почесал макушку. Дел у него было по горло, сейчас не лучшее время, чтобы отрываться на незнакомца и наблюдать за ним. Родители уехали в соседний городок, к друзьям, таким же православным, как и они сами. Жить всю жизнь под взглядом икон и бубнежки Библии не самое лучшее, особенно если ты ребёнок. Поэтому мальчик ненавидел все, что связано с религией: Библия, Ветхий Завет, сотни легенд, архангелы, демоны. Детские сказки, рассказанные слишком впечатлительным и оставившие неизгладимый след. Уилл же не такой. Он привык относится ко всему скептически, серьёзно. Майка, как уже известно, он впустил из чистого милосердия, привитого ему с детства: помогать тем, кто нуждается. Тем более ныне леса не безопасны, поговаривают о диких животных, возможно и волках. В любом случае Уилла это не волнует: из дома юноша выходит редко, учится на дому, в приходскую школу отказался ходить еще несколько лет назад. Особо ничем не увлекается. Типичный подросток. Тот, кого всегда считают странным, отчужденным от всего общества. 4. Время было обеденное. Уилл крутился в доме, построенном прямо возле церкви. Вход соединялся со входом в другое здание. Удобно и практично. Хотя желательно дверь, что ведёт в священное место, забетонировать. Ничего личного, просто лишний визуальный шум. Сам домик был небольшим, одноэтажный, две спальни, маленькая гостиная и такого же размера кухня. Места критически не хватало, вся семья все время находилась на расстояние вытянутой руки, поэтому в те моменты, когда родителей не было дома, можно спокойно заниматься своими делами. Майк сидел на том же месте, не желая двигаться. Он размышлял, долго и упорно. Пару раз чуть ли не заснул. В мыслях были Михаил и Рафаил, Отец, чей взгляд был страшнее сильной грозы. Все это было родным, только теперь далеким и нереальным. Парень надеялся, что совсем скоро, через неделю, он снова будет там. Но другая часть сознания кричала ему, что ничего не получится, что никто ему не поможет, придется смириться с таковой участью. Майку было ужасно скучно. Он не знал, что ему делать, куда идти. Мысли превратились в кашу, думать адекватно не получалось. Брюнет долго бродил по церкви, ища потайные ходы, но кроме голых стен здесь больше ничего не было. Падший знал одно – его новый друг где-то рядом, в том домике, который Майк видел в самом начале. В доме играла приглушенная музыка, было темно и пахло пряностями. Лишь из едва приоткрытой дверцы проходила крохотная полоска света. Парень прошел дальше по коридору и приоткрыл дверь, заглянув внутрь. – Привет. - мямлит юноша, облокотившись щекой об косяк. – Пахнет вкусно, что-то делаешь? – Почему ты ещё не ушёл? - Язвительно бросил Уилл, отложив нож в сторону. – Я же сказал, ты должен уйти отсюда. – Зачем ты грубишь мне? Люди же такие прекрасные, а вы портите себя такими колкостями… - Не успел парень договорить, как вдруг, спину Майка пронзила адская боль. Он зашипел, упал на колени и скукожился, но ужасное чувство никуда не делось. Оно забиралось все глубже и глубже под кожу, не давая и пошевелиться. Казалось, еще немного и сосуд Майка просто развалиться. Юноша кричал, молил Бога, чтобы это прекратилось. Это куда хуже Чистилища, куда хуже Ада, та боль не сравнится ни с чем. Когда у Ангела отбирают крылья, то забирают частичку «души». Этого бояться все, это рассказывают детям в качестве страшных сказок на ночь, чтобы те никогда не перечили своему Отцу.. – Что с тобой? Падший молчит, пряди волос волочатся по полу, руки сжимают рубаху, готовы разорвать ее на две части. Но спустя секунд десять все заканчивается, парня отпустило, будто ничего и не было. – Спина...она... - Майк пытался отдышаться, тело все еще продолжала содрогаться. Уилл приподнял рубашку и ахнул. На спине незнакомца два огромных глубоких шрама, только вот они не похожи на обычные. Они ровные, идентичные, косметические. – Плохо. – Молвит брюнет. Уилл стоит, не может сделать и шага в сторону. Мальчик аккуратно притрагивается к ним, на что сразу слышит шипение. – Пожалуйста, не трогай их. – Паренек поднялся с колен, лицо его было покрасневшее. – Но…кто тебя так? - Едва слышно шепчет Уилл, пребывая в полном шоке от только что увиденного зрелища. – Бог. – Бог? - Переспрашивает юноша. Похоже придется ему поверить, хотя это максимально сюрреалистично. – Ладно, Майк, я поверю тебе, что ты Ангел, дитя Божье, но…впрочем, это неважно. Я…я, оставлю тебя здесь, до утра. У нас есть комната, скорее даже каморка? Родители туда не заходят. Просто веди себя тише и все будет нормально, договорились? - Уилл протянул падшему руку. Ангел же не особо понял этого жеста. Что от него хотят? Но увидев жаждущие лицо человека аккуратно протянул руку в ответ. Ладонь была теплой, мягкой. Он ещё долго не решался отпустить её. Она излучала необычайную силу, наполняла энергией. – Отпусти, мне нужно показать тебе комнату. - Уилл не знал, что у него переклинило в голова, просто в один момент его будто озарило, внутренний голос сказал: “перестань быть таким жестоким, помоги ему”. Он и прислушался. Тем более, если такие резкие боли продолжаться, то кудрявый не выдержит и дня на воле. Майк, слегка смутившись, отпустил руку Уилла. Щеки юноши покрылись лёгким румянцем. Интересно, как часто люди краснеют и в каких ситуациях? Что может засмущать человека? Надо будет спросить у мальчика, наверное, тот знает ответ на вопрос. До каморки они шли всего секунд десять. Уилл открыл перед ним дверь, что скрывала за собой комнатушку два на два. Повсюду пыльно и грязно, в некоторых местах была паутина, посреди небольшой диванчик, рядом еще пару шкафов со всякой всячиной. Майк улыбнулся. Это куда лучше, чем спать на неудобной твердой скамье. Но все же было интересно: какого спать на мягкой и тёплой кровати. Изменятся ли от этого ощущения? Станет ли сон крепче и лучше? – Тут конечно не совсем чисто, но это единственное, что я могу тебе предложить. Прости. – Оу, нет! Мне тут нравится. Своя комната это хорошо, ведь так? – Я бы не сказал, что она твоя, но – да. Майк прошел внутрь, уселся на диван, осмотрел помещение и остановил свой взгляд на Уилле, стоящего в проходе. Похоже, он был смущен? Или ему стыдно? – Мне интересна одна вещь. - Начал Майк. – У вас, людей, есть такая особенность. Вы умеете смущаться, краснеть. Но из-за чего это? Ты тоже…эм…сейчас смущен? – Ох. - Уилл чешет затылок, подбирая нужные, а самое главное простые, слова. – Человек может смутиться в любой ситуации: когда ему приятно, стыдно, неловко – все это вызывает у нас совсем разные эмоции. Кому-то может быть вообще плевать, а кто-то начинает краснеть лишь от одного взгляда на себя. - Уиллу было крайне непривычно объяснять настолько банальные вещи. – Есть еще пару моментов, но не думаю, что тебе стоит знать о них. Если тебе интересно, то я не смущен. Мне просто неприятно предлагать гостю такую ужасную комнату. – У меня никогда не было своей комнаты. Я не знаю какого это. Для меня и эта кажется довольно милой. Уилл будто говорил с травмированным ребенком, который живет в плохом районе с родителями алкоголиками. Никакого личного пространства, никакой приспособленности к жизни, лишь абсолютное доверие и наивность – Тогда спокойной ночи? Прошу, постарайся не шуметь, иначе всем нам конец. Майк кивнул в ответ. «Всем нам конец». А как скоро ли конец всему живому? 5. Самым сложным было не выходить из каморки, пока Уилл не подаст сигнал. Майк слышал, как мужчина и женщина ходят по дому, общаются и читают молитвы. Жаль, что Бог их не слышал, если даже свое создание он проигнорировал. Каждый раз его сердце замирало, когда по коридору разносился стук каблуков. А если в каморку решать заглянуть, то что они там найдут? Незнакомого мальчика? Чтобы они сделали? Вышвырнули его на улицу? Нет, обратно в лес, кишащий растениями и животными не хотелось. Да и по ощущениям на улице была весна. Март. Ещё падшему безумно хотелось есть. В первое посещение Земли Майк попробовал людскую еду, будучи Ангелом. Но кроме молекул ничего не почувствовал, безвкусно. Ему всегда хотелось ощутить все те нотки вкуса, что описывали жителе тогдашней деревушки: остро и горячо, сладко и солено. Почему Ангелов обделили этой возможностью? Сейчас, являясь человеком, кудрявый понял одно – ангелы хоть и сильны, но они никогда не смогут ничего почувствовать. В этом и есть их минус. Уилл появился к вечеру. Майк все также сидел на диванчике, разглядывал свои руки и ноги, Подмечал каждую линию, вену, родинку. – Они спят. - Прошептал мальчик. – Можешь выходить. Ты наверное голодный? Ты не ел сутки, давай, пойдём. - Он мотнул головой в сторону кухни. Майк проходит вслед за Уиллом, на кухню, где снова темно, тихо и лишь ветер колышет занавески. Так спокойно, как в Райском месте. Напоминало дом, его личный Рай. – И ещё, я тут подумал…я помогу тебе, чем смогу.. Если ты и правда Ангел, во что я верю с трудом, но все же верю! То тебе нужно вернуться обратно, верно? Только скажи, что надо делать и я помогу. Майк улыбнулся во все тридцать два. Он может вернуться обратно, снова стать Ангелом. Это ли не счастье? Уилл поставил перед ним тарелку с какой-то странной субстанцией. На вид это выглядело мерзко. Падший прищурился. А если это отрава? – Да ешь ты уже. Майк по команде засунул себе ложку в рот. На языке заиграло сразу несколько вкусов: какие-то ягоды, сахар, молоко и овсянка. Безумно вкусно. Только ради этого и можно стать человеком, чтобы ощутить все то, что производят и готовят люди.

***

Майк не знал с чего начать поиски. Возможно с каких нибудь преданий, но есть ли они в домашней библиотеке Уилла? Пока родители мальчика снова уехали в город, Майк с Уиллом сидели в небольшой библиотеке, промозглой и холодной, пару шкафов, наполненных, сверху до низу, книгами. Но ничего нужно не было. Кудрявый облазил каждую полку, открыл каждую книгу и пролистал каждую страницу, но ничего. Ни про ангелов, ни как вернуть его обратно. Уилл тяжело вздохнул, захлопывая последнюю книгу. На часах двенадцать, в библиотеке темно, хоть глаз выколи, пора бы уже поспать. – Я говорил, что мы ничего не найдём. - Шатен встает пола, отряхивая штанину. – Это было бесполезно. Падший поджал губы. У него была маленькая надежда, крошечная, что у него получится найти, но с каждой секундой эта надежда угасала. – Может…? - Майк хотел за что-то зацепиться, возможно оттолкнуться от чего. – Нет. - Твердо отвечает Уилл, скрывая свое лицо в тени. – Ничего не “может”. Гиблое дело копаться в книгах, пытаясь найти то, чего нет. И хоть мальчик пытался поверить ему, то сейчас это казалось невозможным. А может Уилл попался на уловку? Может перед ним какой-нибудь опасный преступник, заманивающий своих жертв такими бреднями про Ангелов? – Я ухожу. Я знал, что ты врешь. Тот твой приступ просто симулирование, да? Ты сбежал из лечебницы святого Иосифа, да? И пока Уилл говорил непонятные для Майка вещи, поджав колени, уткнулся в них лицом. – Но ты же сказал, что веришь мне. - Мямлит падший. Внутри все содрогается от тона мальчишки. Тот не кричит, просто говорит это настолько желчно. – Ты сказал! – Мало ли, что я сказал! Да и тем более, я соврал, отчасти. Не верю я тебе. - Шатен прервал юношу жестом руки. – Ты просто слишком наивный. Неужели и правда думал, что кто-то поверит твоим россказням про Рай? Бога? Это бред, Майк. – Я…что? Но это же не бред! Ты сам все видел! Видел мои шрамы! - Воздуха стало критически не хватать. – Вы люди любите обманывать! Вам это нравится? Приносит удовольствие? Бог создавал вас не для этого! Не для того, чтобы вы делали больно другим. Вы…вы… Уилл оглянулся. В коридоре никого нет, значит родители не проснулись. Ему надоело спорить, надоело слушать подобные сказки. – Просто признай, что ты сошёл с ума. - Мальчик крутит пальцем у виска. Майк хлопал глазами, которые, кажется, наполнились слезами. Кудрявый отвел взгляд в сторону, шмыгнул носом. В горле образовался ком, слезы потекли по щекам. Они капли на пол, штаны. Брюнет вытер их рукавом рубахи. И хоть это было для него в новинку, он бы хотел, чтобы такое больше никогда не повторялось. Плакать это ужасно. Особенно, когда тебя выставляют полным идиотом. – Не признаю. - Шепчет Майк, поднимаясь с колен. Как жаль, что у него нет благодати, иначе бы этот наглый мальчишка познал все тонкости жизни. Уилл цокнул, бросил напоследок едкое “тогда убирайся отсюда” и вышел из комнаты. Майк не знал, что ему делать и куда идти. И хоть они с Уиллом были знакомы всего дня два, парень чувствовал, что уйти отсюда просто не сможет. Его держало это место, как клешни. А может это все Бог? Бог подстроил такую подлянку? Может это Бог захотел, чтобы Майк понял насколько ангелам ещё повезло в этой жизни? 6. Майк не ушёл. Он забился в дальний угол, облокотился на книжную полку и попытался заснуть, пока резкая боль не пронзила все его нутро. Ну вот опять. Боль усиливалась с каждой секундой, била по самым внутренностям, сжигала все внутри. Кудрявый зажмурился. Надо потерпеть, все пройдет. Но даже спустя минуту она не прошла. И если пару секунд назад боль отдавала толчками, то сейчас растекалась по венам, попадала в артерии. Еще немного и его сосуд разорвет. Сердцебиение учащалось, мозг понемногу начал плавится, а шрамы заболели с неистовой силой. Майк чувствовал, как его рубашка взмокла от пота, как по спине пробежало несколько струек крови. Боль прогрессировала. Она не должна так быстро течь, она должна проходить медленно, увеличивая темп поражения. Но, похоже, даже сейчас Бог играет с ним в злую шутку. Если это не устаканится, то он умрет в ближайший месяц, а то и раньше. Брюнета резко отпустило, дыхание сбилось. Пытаясь настроить дыхание на нужный лад, парень понял, в какой яме он находится. И из этой ямы нет выхода. Точнее один – Смерть. Что же, похоже, придется смирится. Может, все обойдется? Нет. Надо перестать врать себе.

***

– Я же сказал тебе уйти! - Уилл не хотел снова видеть лицо сумасшедшего у себя дома. Не по себе было засыпать с мыслью, что у тебя в доме незнакомец, у которого крыша поехала. – Что непонятного? – Я пытался. - Майк уткнулся взглядом в пол. Ночь выдалась слишком долгой и тяжелой. Вести беседы не было сил, а рот еле как открывался. Ужасное чувство. – Но я не могу. Церковь держит меня, да и тем более, я скоро умру. – Умрёшь? - Шатен хохотнул. – Умирай где хочешь, но только не в моем доме. Не горю желанием, чтобы на меня повесили какое-нибудь убийство сумасшедшего. Я потом не отмоюсь от этого. – Умру. Скоро. Не знаю когда. - Слова об убийстве его мало волновали. Наверное, когда Майк умрет ему уже ни до кого не будет дела. – Не думай, я отличаюсь от вас. Мое тело заберут Ангелы. Больше они не разговаривали. Брюнет целый день сидел в каморке, точнее лежал на диване, пока Уилл носился по дому, убираясь. По словам, которые слышал Майк, родители заставили прибраться к их приходу. Прямо как у них, на Небесах. Отец прикажет, а Ангел обязан исполнить его просьбу. Все-таки они с людьми из одного теста. Только этих существ силой наделили, а людей чувствами. И по моему, во всем этом выиграли именно Ангелы. За последние время, что он на Земле, Майк думал лишь о бытие, в голову лезли совсем не те мысли, он теперь ощущал голод и сонливость, парень мог заплакать, покраснеть, разозлиться. Это пока все, что ему удалось попробовать на себе. Но это так тяготит, буквально убивает, что ты не знаешь, что лучше. Быть тем, или тем. Никем. Особенно ужасное чувство грусть. Оно поглощало тебя в пучину страданий, как в адский котёл. И с каждой секундой грусть все больше затрагивала сущность падшего. Свернувшись калачиком, брюнет закрыл глаза, нижняя губа задрожала, а в уголках глаз опять скопились слезы. Ему хочется домой. Пожалуйста. – Эй, если ты тут временно живешь, то иди хотя бы помоги мне. - В дверь громко постучали, вырвав кудрявого из мыслей. – Давай, иди сюда. - Последние слова прозвучали более ласково, чем обычно. Майк вышел в коридор, где его ждал шатен, уперев руки в боки. Тот отдал ему швабру, приказав помыть полы, но Майк, вскинув бровь, застопорился на месте. Вот незадача: падший не знал как мыть полы. Даже не знал, что зовётся шваброй. – Ты серьезно? - Мальчик закатил глаза. И за что ему это. – Господи, помоги мне! – Бог не помогает в таких вещах. Он вообще не помогает. Уилл снова цокнул языком и отобрал швабру. Никакой помощи. И зачем только приютил?

***

Все то время, когда парни оставались дома, Уильям никогда не сидел на месте. А Майк, как самый послушный пес, всегда садился рядом с ним и наблюдал. Порой это выглядело пугающе, когда с тебя на протяжении нескольких часов не отводят взгляд. Но шатен молчал, ничего не говорил. Пару раз порывался прочитать Майку нотацию, что на людей не надо так пялиться, но разговаривать с падшим – говорить со стенкой. Все бестолку. Юноша смирился. Перестал отвечать агрессией на его расспросы, перестал считать Майка сумасшедшим (хоть и не до конца). Все-таки, единственный друг ему не помешает. И пусть он немного не такой, как остальные, пообщаться с ним можно обо всем. Шатен пытался научить Майка каким-то базовым обязанностям. Хотя бы посуду мыть, но тот либо притворялся глупым, либо правда таким являлся. За то падший всегда задавал вопросы. И Уиллу нравилось отвечать на них, словно тот был путеводителем взрослой жизни. “А что такое привязанность?”, “а как люди понимают, что им грустно?”. Вопросы мальчишка всегда задавал философские, если их можно так назвать. Уиллу нравилось наблюдать за такими нелепыми и глупыми действиями Ангела. Брюнет легко мог запутаться в своих же ногах, отчего на лице Уилла появлялась искренняя улыбка. Парень чувствовал себя старшим братом, которому поручили ухаживать за младшим. Конечно же родители не знали о нем. По случайности, те оказались в постоянных разъездах и дома почти не бывали. Это было Уиллу на руку. Он выводил Майка на улицу, тот радовался как ребенок каждому листику и кустику. Бегал по всей территории, падал и звонко смеялся. И почему нет таких жизнерадостных и милых людей? Вопрос, похоже, останется без ответа. В один из таких дней, кудрявый заставил пойти прогуляться ближе к ночи. Уилл давал ему свою одежду, одевал, потому что кудрявый не мог понять куда совать собачку и не особо понимал смысла молнии. Шапку он надевал всегда криво, она сползала на глаза, заставляя мальчика громко хохотать. Они пошли на ближайший луг, Майк глядел в небо, не то ли с грустью, не то ли с радостью. “Скучает ли он по Небесам?” - часто думал шатен. Возможно, даже с точностью, можно сказать, что скучает. Это было заметно, как падший бывало надолго замолкал, уходил в себя, не замечая никого. Уиллу было жалко его. Конечно в Рай верилось с трудом, в голове не укладывалось, что помимо кудрявого ещё сотни таких же существ, но любой человек всегда будет скучать по дому. Но помимо и хороших моментов, было одно “но”. Боли Майка каждый день лишь усиливались. Шрамы начинали гноиться. Кровь из них текла чуть ли не ежечасно, а остановить её было крайне сложно. Состояние Майка подрывалось с каждым новым приступом. Он бледнел, почти перестал разговаривать, кости начали выпирать еще сильнее, чем обычно. Приступы становились невыносимыми, начинались в любой момент, особенно зачистились они ночью, когда кудрявый, задыхаясь, подрывался с кровати, начиная царапать себя до крови. Конец был близок. Слишком близок, чтобы думать о дальнейшей жизни. Его конец пришёл спустя месяц. А ведь он только начал разбираться в чувствах, в жизни людей. Начал жить. 7. Майк понял одно. Любовь, которую он никогда раньше не встречал, вскружила ему голову. Юноша не знал что это и как она проявляется. У Уилла он так и не додумался спросить. Но у каждого же любовь разная, верно? Вот и она у него непонятная, странная. Уилл был первым человеком, с которым он познакомился и станет последним. Майк правда, сам того не замечая, полюбил Уилла. Ему нравилось все, что он делал для него. Эта любовь была наполнена лишь детской наивностью, никакой похоти. Но жаль, что этому никогда не бывать. Ведь жить осталось всего пару дней. А может и меньше. В ночь, на двадцать пятое декабря, которое звалось Рождеством, Майк чувствовал себя максимально странно. Его кружило, тошнило, а кожа, в районе шрамов, покрылась красными пятнами. Сегодня он умрет. Уилл не был слепым и видел состояние падшего, но что он мог сделать? Против этого не поможет ни одно лекарство, даже самое дорогое. Кудрявый всегда хотел насладиться праздником, наполненным волшебством и магией. Но не в этой жизнь, видимо. Падший подошёл к Уиллу и тронул за плечо. Сил не было совсем. Органы будто скрутились в тугой узел, который вот-вот порвется. Все тело горело адским пламенем, а шрамы буквально разрывались. – Майк? - Он прошелся взглядом по истощенной фигуре. – Что с тобой? Майк не ответил, рот уже не мог воспроизводить слова, его тело обмякло, оно не могло ничего, даже дернуть пальцем, чтобы хоть как-то намекнуть. – Не молчи, пожалуйста! Майк! - Кудрявый продолжал держаться на ногах, но кажется, что скоро он упадет на колени. Он видел, как откуда-то появилась стройка белого света. Бог или Архангел? Глаза наполнились слезами, все размылось, Майк не видел абсолютно ничего, кроме света. Губы дрожали. Нужно было что-то сказать напоследок, нужно… – Я люблю тебя. - Промолвил Майк, пока Уилл пытался собраться с силами. Но Майка больше не было. Он ушёл, растворился в воздухе. Мальчик не успел ничего, даже издать звука. Уилл заревел, сполз на пол, зарывшись пальцами в свои волосы. Это невозможно. Слишком быстро, шатен даже не успел сообразить, как у него отобрали Майка. Но Смерть не ждёт. Никогда не ждёт. Парень уткнулся головой в колени и издал тихий протяжный стон. Такого не может быть. Не в этой вселенной. Он должен был сказать, что тоже любит его. Уиллу никогда не было так плохо. Слезы градом лились из глаза, голова заболела, руки тряслись. Ноги стали ватными, юноша не мог даже подняться, чтобы просто уйти в свою комнату, не привлекать внимания родителей, которые скоро вернутся. Отныне это Рождество станет самым худшим в жизни, самым ужасным, скверным. И теперь поверить в Бога, в его добросердечность будет невозможно, ведь он не услышал своего “сына”, не помог ему, когда тот так нуждался в этом.